Текст книги "Все, что захочешь (СИ)"

Автор книги: Seguirilla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Я исподлобья посмотрел на Сэру. На риторические вопросы не отвечают, насколько я припоминаю.

– Дженс, у этого долбаного золотого мальчика скоро будет столько денег, сколько не снилось ни тебе, ни даже мне, – продолжила Гэмбл неожиданно мягко, я даже заподозрил, не является ли она на самом деле человеком. – Как ты думаешь, что будет потом?

А вот этот вопрос уже предполагал участие аудитории.

– Он хотел уехать из страны, – тихо сказал я, глядя в стол.

– Дженсен, может быть, он и хотел бы уехать, но неужели ты всерьез думаешь, что ему позволят это сделать? Он слишком дорого стоит, чтобы распоряжаться собой так, как захочет. Максимум, как далеко он сможет уехать – это в ЛА. И там уже через месяц ему подберут правильную девушку для выхода в свет и обеспечат членство в двух-трех элитных клубах. А в качестве компенсации Морган сделает его VIP клиентом всех самых дорогих эскорт-агентств Голливуда, и к услугам этого мальчика круглосуточно будут губы, члены и задницы любого цвета и размера. Ты ведь знаешь, что парень неравнодушен к наркотикам и вечеринкам? Морган обеспечит его и тем и другим, причем самого лучшего качества. Не думаю, что он позволит своему протеже окончательно сторчаться, но если это будет нужно для обеспечения лояльности и хорошего настроения Падалеки – Морган сам будет возить ему кокс по первому требованию. А лет через пять парню подберут невесту из его круга, он женится и даже настрогает пару ребятишек, потому что породистые животные должны давать потомство, независимо от своих предпочтений. Этот династический брак сделает Падалеки еще богаче, Моргана – еще влиятельнее, короче – всем хорошо и все счастливы. Я одного не понимаю – где в этой идиллии твое место, Дженс?

Я промолчал.

– Даже если допустить, что ты тоже ему не безразличен – в чем, прости, я очень сильно сомневаюсь, – какое будущее у вас есть? Он купит тебе дом и будет приезжать раз в неделю потрахаться? Ты это выдержишь? Ты не ровня ему, Эклз, и ты сам это понимаешь. И он тоже это очень скоро поймет. Ему всего двадцать, он ищет в жизни одного – удовольствий; как ты думаешь, долго он захочет быть рядом с тобой, когда получит возможность сравнивать и выбирать? Даже если он лучше, чем я о нем думаю, и останется с тобой из чувства долга – ты сам-то такого захочешь?

Сэра не сказала ничего нового. Я все это уже понял еще вчера вечером. Просто почему-то выслушивать правду от другого человека оказалось больнее, чем додумываться до нее самому.

– А ведь он тебе платит, Гэмбл, – задумчиво произнес я. – Не очень-то ты корректна в отношении своего нанимателя.

Я хотел сказать – «покупателя», сам не знаю, почему не сказал.

Сэра посмотрела на меня снисходительно, в чем-то, как мне показалось, даже с жалостью.

– Возможно, сам Падалеки так и считает, только он ошибается. Мне платит Морган – а это фигура совсем другого уровня, так что парню я ничем не обязана. Кстати, учитывая, сколько Джеффри сейчас вкладывает в мальчишку – тот действительно не соскочит. Так что можешь забыть о том, чтобы куда-то уехать. Он же звал тебя с собой, верно?

Флеш-нокдаун. Я поднялся на счет три и молча кивнул.

– Вот это меня и пугает. То, что ты, кажется, согласился. Дженс, ты ведь в курсе, что у тебя серьезные проблемы?

Гонг! Третий раунд.

– Блядь, а я-то думаю, что это у меня день с самой ночи не задался, оказалось – у меня проблемы! – огрызнулся я, уже не сдерживая раздражения. Я уже ненавидел Сэру за то, что она так четко озвучила все мои страхи и сомнения. Я хотел драки.

– Прекрати! – рявкнула в ответ Гэмбл, приложив кулаком по столу. – Ты думаешь, я не знаю, что такое «метод Эклза»? Ты думаешь, я не в курсе того, о чем шепчется вся клиника? Дженсен, о тебе говорят, что ты избиваешь пациентов.

– Никого я не избиваю! – прорычал я.

– Расскажи это тому парню, которого ты… – Сэра осеклась и с трудом перевела дыхание.

А вот сейчас это был прямой удар левой в голову с шагом вперед. Я сразу понял, о чем говорит Гэмбл. Нет, я, правда, уже ничего не боялся. Просто это не та история, о которой я люблю вспоминать. Но откуда об этом знает Сэра? Веллинг? Убью мудака. Оправдываться? Защищаться? Мне уже точно нечего терять. Если Гэмбл хочет об этом поговорить – без проблем. Только без театральных пауз, ок?

– Ну, договаривай, чего замолчала? – злобно спросил я. – Только учти. Во-первых, если у того парня и были проблемы с головой, то к госпиталю он не имел никакого отношения. Во-вторых, я к нему не лез. В-третьих, это получилось случайно, я не хотел его убивать.

Сэра откинулась на спинку кресла и окинула меня задумчивым взглядом.

– Обожаю с тобой разговаривать, Эклз, – произнесла она. – «Я не хотел забивать того парня насмерть, это вышло случайно». И все, вопрос исчерпан. Что самое страшное, ты в самом деле не видишь в случившемся никакой проблемы.

Блядь, мне что, извиниться, что не я остался в том переулке? Прости, Сэра, что не дал себя убить? Я попытался проанализировать свои ощущения, надеясь обнаружить что-то вроде чувства вины или угрызений совести. Ни хрена. Я вспомнил боль в разбитых руках и застилающую разум ярость. Я вспомнил четырех ублюдков, зажавших нас с Томом на темной безлюдной улице. Я вспомнил, как в речи одного из них слово «губы» оказалось рядом со словом «минет». На самом деле, не так уж и многое я помнил о той драке.

– Гэмбл, их было четверо, нас двое. Мы выжили. И – да, я не вижу проблемы в том, что одним уебком, нападающим по подворотням на прохожих, стало меньше.

Мы замолчали, буравя друг друга яростными взглядами. Я первым отвел глаза.

– Тебе Веллинг проболтался? – буркнул я.

– Сюда приходили копы, – хищно улыбаясь, сообщила Сэра, – интересовались Веллингом и Хартли. Мне тоже стало интересно. И если Хартли оказался действительно не при чем, то Веллинг… он в самом деле был вынужден все мне рассказать.

Хотел бы я посмотреть на человека, который сможет удержать язык за зубами, если Сэре Гэмбл захочется что-то узнать.

Я промолчал, поскольку тема себя исчерпала. У Сэры было иное мнение.

– У тебя проблемы с самоконтролем, Дженсен.

– Ни хрена у меня нет проблем с самоконтролем!

– Ты даешь бурные аффективные реакции на ровном месте, Дженс. Ты звереешь в драке. У тебя крайне размыты представления о социальных нормах поведения, ты считаешь себя выше их. Ты любишь причинять боль другим и не удивлюсь, если любишь чувствовать боль сам. Мне продолжать?

– Если ты пытаешься тактично сообщить, что считаешь меня эксплозивным эпилептоидом, – этот разговор был мне уже крайне неприятен, – то это я понял.

– Хуже всего, что ты сам это знаешь, и тебе насрать. Сейчас ты более-менее держишься, – жестко произнесла Гэмбл, – но мне страшно даже представить, во что ты превратишься, когда эта золотая проблядь разобьет тебе сердце.

– Ты стихи не пробовала писать? – искривил губы я. – Про разбитое сердце было круто.

– Могу сказать по-другому. Ты поверишь ему, а он тебя кинет. И тогда ты сорвешься окончательно. Имей в виду, даже я не смогу тебя отмазать, когда ты грохнешь эту избалованную сучку.

Слушать этот бред дальше у меня не было ни сил, ни желания. Я почти не спал всю ночь, очень устал физически, получил моральную травму при виде Крипке и пообещал Джареду свою верность. Ах да, еще я потерял работу. Учитывая, что стрелки на моем новоприобретенном ролексе показывали всего лишь пять минут седьмого, сегодняшний день грозил побить все рекорды насыщенности.

– Нет, не стихи, – сонно произнес я, – тебе надо писать сценарии к фильмам ужасов. Гей-психопат, убивающий своего неверного любовника – не ново, но в этом что-то есть. Можно, после убийства я суициднусь и стану призраком, который мочит без разбора все гейские парочки, забредающие на развалины нашей клиники? Ведь обязательно должны быть развалины, а, Гэмбл? Развали этот гадюшник к чертовой матери, сделай мне приятное. Потом, главное, не забывай затаскивать сюда парочки. И чтобы, когда я наиграюсь, двое крутых охотников за привидениями отправили мою страждущую душу на встречу с убитым возлюбленным. Только, пожалуйста, пусть охотники тоже любят друг друга, ладно? Сэра, а пусть они будут родственниками? Отец и сын, или брат и брат…

Я договаривал эту херню, уже сворачиваясь в клубок на кресле, Сэра молчала, я хотел, нет, не хотел – я должен был поспать.

– Дженсен! – рявкнула ведьма.

Я проснулся.

– Что?!!

– Дженс, соберись хотя бы на пять минут, – устало произнесла Сэра. – Уезжай отсюда, дебил, тащи свою задницу в Нью-Йорк. Вот адрес, хреновая, но все же работа. Мне и так придется через жопу вывернуться, чтобы ты остался врачом. Завтра придешь за документами и расчетом.

– Без отработки?

– Иди на хер, Эклз. Кому ты тут, мудак, нужен.

Я только сейчас понял, что Сэру тоже вытащили из постели глубокой ночью. Или ранним утром, что однохуйственно неприятно.

– Сэра?

– Ну?

– Спасибо.

Гэмбл только вздохнула и задала неожиданный вопрос:

– Ты не хочешь поговорить с Мак? Она звонила на прошлой неделе и спрашивала про тебя.

Вот это было совсем не в тему, но хамить Сэре желания больше не было.

– Не хочу.

– Как знаешь.

Я взял стикер с адресом.

– Еще раз спасибо, – повторил я с порога.

Гэмбл ничего не ответила.

Наверное, со мной и в самом деле что-то не в порядке, если на помощь мне приходит злая ведьма.

Я шагнул за порог клиники и полной грудью вдохнул свежий, холодный воздух. Голубое утреннее небо было чистым и высоким, солнце еще пряталось за деревьями, но уже согревало их верхушки. Не удержавшись, я нашел взглядом окна палаты Джареда. Я прикоснулся к холодному металлу браслета ролекса и пожелал Джею удачи.

Я не просто шел к своему старому форду – я, так сказать, вступал в новую жизнь, которая, не успев толком начаться, мне уже категорически не нравилась.

***

Наверное, я не оригинален, но иногда мне кажется, что у каждого человека действительно есть свои любимые грабли. Причем грабли эти всегда попадают под ноги так удачно и элегантно, что, реально, бьют по самому больному месту. Занудный моралист раз за разом напивается на корпоративных вечеринках, железобетонная феминистка влюбляется не в тех парней и ходит с разбитым руками любимого лицом. Не доверяющий даже самому себе, я второй раз поверил другому человеку. Хотя и знал, что этого делать не стоит.

Я думал об этом в своей новой съемной квартире на окраине Нью-Йорка, разглядывая чек на мое имя. Чек вместе с письмом мне переслал хозяин моего прежнего пристанища, которому я оставил свой новый адрес. Вдруг кто-нибудь стал бы меня искать. Впрочем, в течение месяца обо мне никто даже не вспомнил.

Чек был на мое имя, сумма составляла три тысячи долларов. Письмо, точнее, короткая записка, написанная каллиграфическим почерком на дорогой бумаге, гласила:

« Доктору Эклзу в знак благодарности за услуги, оказанные моему сыну во время его пребывания в клинике Св. Матфея».

И подпись – «Ш. Падалеки».

Я подумал, что надо бы сходить и проконсультироваться у девочек на углу – пятьсот баксов за день, это много, мало, или в самый раз? Потом решил, что больше мне все равно никто не заплатит, значит, наверное, для меня это в самый раз.

Вот теперь точно самое время перестать ждать непонятно чего и заняться возведением на руинах моего прошлого хотя бы какого-нибудь подобия новой жизни. Ничего, не в первый раз. Я справлюсь.

Я снял ролекс и аккуратно убрал его в верхний ящик комода.

Сэра была права. Умная она все же баба, хоть и та еще ведьма.

Конец первой части

ЧАСТЬ I I

БЫТЬ СВОБОДНЫМ

С Майклом я познакомился в конце декабря, где-то между Рождеством и Новым годом.

Точнее, о том, что в соседней квартире живет лысый парень с равнодушными глазами, я знал уже давно. Так же как я знал, что в конце коридора обитает семейная пара конченых наркоманов, а этажом выше снимает квартиру проститутка. Просто я однажды воспринял эту информацию, словно некую данность, и благополучно задвинул куда подальше, поскольку она не представляла для меня ни малейшего интереса.

Мы пару раз сталкивались на лестнице, не здоровались, единственное, что мне показалось любопытным – зачем он бреет голову. Судя по линии роста волос, которую мне удалось рассмотреть, когда лысина на один вечер превратилась в едва заметный ежик, проблем по этой части у него не наблюдалось. Впрочем, любопытство было каким-то машинальным, неискренним. Да насрать мне было на прическу моего соседа и на него самого, если честно.

Я третий месяц работал в пункте скорой психиатрической помощи при больнице района Бедфорд-Стайвесант. Как и обещала Сэра, меня приняли без лишних вопросов, насколько я понял – просто потому, что других желающих не наблюдалось. Впрочем, какой квалифицированный белый идиот захочет работать в бедном негритянском районе.

Я третий месяц сортировал суицидентов от наркоманов и понемногу проникался новой жизнью. Это был интересный мир. Здесь все люди четко делились на две категории – свои и чужие. На чужих всем было положить; ты будешь убивать, тебя будут убивать – никто и ухом не поведет. За своих здесь стояли стеной. Я не вполне понимал принцип формирования таких сообществ, но искренне умилялся, когда за очередным безнадежным торчком с передозом являлась вся его банда. Я наслаждался каждым выговариваемым словом, когда сообщал им о переводе их дружка на принудительное лечение. Я купался в ненависти, с которой они смотрели на меня. Оказывается, здесь тоже можно было жить и получать от жизни удовольствие.

Я ни с кем не сближался, да и вообще старался общаться с людьми только по необходимости. Мне надо было выждать время, пока нарастет новый панцирь.

На двенадцатый день после чека ко мне на улице пристал какой-то пацан, предлагал кайфануть за небольшие деньги и интригующе вертел в пальцах пакетик с белым порошком. Я был привычно пьян и почти согласился, но потом как-то внезапно передумал и одним ударом послал парня в нокаут. Без причины, просто руки зачесались. Я даже не задумался, что он наверняка для кого-то свой, а я – всем чужой одиночка.

Майкл впервые заговорил со мной, когда я, сплевывая кровь с разбитых губ, искал в карманах джинсов ключи, которые наверняка остались в карманах куртки.

– Кто?

– Не представились.

Не стоило мне огрызаться на подначки компании подростков, не стоило ночью ходить по району в хорошей куртке и дорогих часах, и уж конечно не стоило, узнав парня, который пытался продать мне наркоту, интересоваться, как идет бизнес.

В этот вечер я понял, что армейские ботинки идеально подходят для ударов, независимо от возраста их обладателей.

То, что я практически не сопротивлялся, вряд ли было попыткой пассивного суицида, просто хер в такой ситуации посопротивляешься… Я просто закрывал коленями живот, а руками лицо. А может, я действительно хотел умереть. Трудно анализировать мотивы своих поступков, когда тебя бьют ногами.

Самое смешное, что ролекс я впервые за три месяца нацепил на свое запястье именно этим утром. Чтобы помнить. Чтобы научиться любить душевную боль так же, как я люблю боль физическую.

В итоге я получил такое количество физической боли, что об удовольствии и речи не шло, да вдобавок проебал куртку и часы. Классный денек выдался.

Вершиной сегодняшней хреновости было то, что ключи от квартиры остались у меня в куртке. Мендес, домовладелец, появится только через два дня, в понедельник, а вышибить дверь я не могу, то есть могу, но тогда мне надо сразу думать о новом пристанище. Мендес уже предупредил меня, когда я разнес всю квартиру на седьмой день после чека, что еще одна выходка – и я могу искать себе новое жилье.

– Зайдешь? – спросил мой сосед.

Добрые самаритяне всегда вызывали у меня недоверие. Но я замёрз, и мне некуда было идти.

– Зайду, – согласился я.

Соседская квартира была точной копией моей, только более обжитой и уютной. Мое жилье по-прежнему имело абсолютно нежилой вид, сам не знаю, с чем это связано. Возможно, я просто не чувствовал это место своим домом, соответственно, место не видело хозяина во мне.

– Выпьешь?– сосед распахнул створки бара.

Стоило бы отказаться, но я равнодушно пожал плечами и спросил:

– Виски есть?

Виски нашелся.

Я сделал глоток и невольно зашипел. Сразу засаднили губы; судя по ощущениям, я еще и щеку прикусил.

Сосед словно ждал хоть какой-то реакции от меня, чтобы начать разговор. Он сидел в кресле напротив и посасывал из горлышка минералку. Никогда не понимал людей, которые не пьют. Это заставляет подозревать в них какие-то более страшные пороки.

– Я Майкл.

– Дженсен, – я сделал еще глоток.

Майкл откровенно разглядывал меня, впрочем, вполне доброжелательно.

– Что думаешь делать?– спросил он.

– А что, есть варианты? – хмуро отозвался я. – Переночую на лестнице, дождусь Мендеса, заплачу за смену замка.

– В полицию не хочешь заявить?

Я посмотрел на парня с интересом.

– Здесь есть полиция? Серьезно?

Теоретически, за три месяца я видел пару патрульных машин, а еще лицезрел, как толстый чернокожий коп ручкался с не менее чернокожим парнем, наркологический анамнез которого привел меня в восхищение, когда он к нам поступил. Как он еще не сдох после таких экспериментов – впору поверить в ангелов-хранителей.

Майкл усмехнулся, оценив мое охуительное чувство юмора.

– То есть, ты так все и оставишь? – утвердительно спросил он.

Я сделал еще глоток. Алкоголь теплой волной разливался по телу, удачно ложась на вчерашние дрожжи, меня тянуло поговорить.

– Почему оставлю? – очередной глоток, стакан опустел, и я потянулся к бутылке. – Найду этих ублюдков, выслежу и перебью по одному.

Еще глоток – и я в это почти поверил.

– Ты запомнил, как они выглядят? – Майкл внезапно стал серьезным.

Я подумал и усмехнулся.

– Мне, в целом, не до того было. Одного парня запомнил – толстый, высокий и черный. На голову выше своей компании. Да и вообще свора какая-то слишком пестрая для этого района, пару латиносов и одного белого я точно видел.

– Ты так невзъебенно крут, что готов перебить эту банду в одиночку? – ирония в этом вопросе звучала явно и откровенно, но я предпочел ее не услышать.

– Они забрали у меня одну очень дорогую вещь, – ролекс Джареда внезапно показался мне действительно самой дорогой вещью в этом гребаном мире.

Новый стакан я осушил одним глотком.

– Какую?– прозвучало холодно и жестко, только я уже не обращал внимания на интонации.

– Часы. Подарок человека… который для меня много значил, – ответил я, опрокидывая себе в горло очередную порцию алкоголя.

Дальнейшее я помнил смутно. Мне хотелось бы считать, что просто эта сука Майкл напоил меня и развел на откровенность, словно старшеклассницу на первый в жизни минет. Возможно, в дальнейшем я буду придерживаться именно такой версии, если предположить, что кто-нибудь меня об этом спросит. На самом же деле я благополучно нажрался сам. В какой-то момент я уже вообще не понимал, где нахожусь, я видел знакомые стены и думал, что я дома. Что я банально напиваюсь в гордом одиночестве, к чему уже привык за последние два месяца. Каждый, кто когда-либо крепко бухал, прекрасно представляет ту стадию опьянения, когда просто необходимо поговорить с пустотой. То, что в этот раз пустота отвечала мне и даже задавала вопросы, я счел признаком перехода на новый уровень посвящения в алкоголизм. И порадовался. Потому что теперь я не был одинок в борьбе со своими воспоминаниями.

Увы, алкогольная амнезия не была столь добра ко мне, как пустота, и не сочла меня достойным своего милосердия. Я проснулся и сразу вспомнил всё. Как я рассказывал о Джареде и заливался пьяными слезами. Как я рвался среди ночи на поиски этих уебков, которые лишили меня последнего, что связывало меня с этим потрясающим, навсегда потерянным для меня мальчишкой.

Я открыл глаза. Судя по свету за окном, было утро. Или уже день.

Майкл сидел в том же кресле, с неизменной бутылкой минералки в руке, и с интересом смотрел на меня. Я лежал на диване, укрытый пледом, с подушкой под головой.

Я сел. Голова закружилась, ощутимо затошнило. Страшно хотелось пить, но просить что-либо у Майкла я не стал бы даже под угрозой расстрела. Я в самом деле предпочел бы проснуться на лестнице.

– Я… мне надо идти, – прохрипел я. Ненавижу себя, ненавижу соседа, ненавижу все живое. Сейчас я просто вынесу дверь в свою квартиру, полноценно просплюсь, а потом – будь, что будет. – Спасибо за ночлег, Майкл, – я нашел взглядом свои ботинки и почему-то немного успокоился, – я пойду.

Я даже смог подняться на ноги.

– Сядь! – словно удар хлыста под колени, я рухнул обратно на диван. Пиздец, меня что, уже звуковой волной роняет? Не будь это так банально и невыполнимо, я бы зарекся пить.

– И куда ты собрался, Эклз? – холодно поинтересовался Майкл. – На лестницу?

– Твое какое дело, – вяло огрызнулся я.

Сейчас я смог оценить его возраст. Слегка за тридцать.

Майкл усмехнулся.

– Не хочу иметь дело с копами, когда под моей дверью обнаружат труп замерзшего насмерть парня, – сообщил он, направляясь в кухню. – Кофе или чай?

– Кофе, – сдался я. В конце концов, чего я выебываюсь, словно меня напоили и лишили девственности? И вообще-то интересно, чего ему от меня надо.

Я наслаждался горечью напитка и ждал вопросов Майкла. Но он с таким удовольствием и так долго прихлебывал свой зеленый чай, что я не выдержал первым.

– Какого хуя ты это делаешь, Майкл? – в лоб спросил я.

– Что именно? – безмятежный, спокойный взгляд.

– Возишься со мной.

– То есть, в то, что я просто хороший человек, ты не веришь?– поинтересовался Майкл. Казалось, мои вопросы его забавляют.

– Может ты и хороший человек, но в то, что ты помогаешь мне по доброте душевной – прости, не верю.

Майкл кивнул, словно довольный моим ответом.

– Ты что, вообще никому не доверяешь?

Я вспомнил не совсем приличный анекдот на эту тему и промолчал. Я начинал злиться.

– Майкл, не хочу показаться невежливым, я тебе очень благодарен и все такое, просто давай сразу договоримся. Я не ищу ничьей дружбы и не нуждаюсь в сочувствии. То, что вчера я распустил язык, не означает, будто я собираюсь продолжать наше общение. Говори, какого хера тебе от меня надо, и я пойду.

Майкл пожал плечами.

– Ты заинтересовал меня, Дженсен, – спокойно произнес он, откидываясь на спинку стула и разглядывая меня с каким-то отстраненным любопытством, словно диковинную зверушку. – Даже такой как сейчас, озлобленный и разочарованный, ты пытаешься кусаться, только не знаешь, кого действительно стоит кусать, а потому цапаешь всех без разбора. Ты живучий, как крыса, но здесь в одиночку долго не протянешь. Твоя концепция про своих и чужих, которую ты мне так долго излагал ночью, не лишена смысла, и тебе нужны свои. И – да, ты совершенно прав, мой интерес к тебе чисто утилитарный, набиваться в друзья я не собираюсь, если честно, сам люблю людей не больше твоего. Ты можешь быть полезным, ты врач, Эклз, а это всегда востребовано. Полезные люди не тот ресурс, которым можно разбрасываться направо и налево. Поэтому я не хочу, чтобы ты погиб случайно и глупо, на что ты, как я понял, откровенно нарываешься последние пару месяцев. Я ответил на твой вопрос?

Я подумал и кивнул.

– Тогда первый совет, – голос Майкла стал жестким, – не афишируй то, что ты гомосексуалист.

– Я бисексуал, – машинально буркнул я.

– Похуй. Это не Голливуд, в определенном смысле люди здесь более консервативны, чем в мормонской общине. Право трахать, кого хочешь, здесь надо заслужить.

– Блядь, что-то не припомню, будто я спрашивал у тебя совета, что мне надо сделать, чтобы трахать, кого хочу, – моментально вызверился я. Твою мать, да имел я в виду таких советчиков.

– Я не собираюсь ждать, пока ты дозреешь до правильных вопросов, парень, – отрезал Майкл, в его глазах сверкнул лед. – Повторяю, я считаю тебя потенциально полезным и поэтому постараюсь помочь тебе выжить. Не в твоих интересах продолжать выебываться, точно истеричная блядь, я могу и потерять к тебе интерес.

– Я ни о чем тебя не просил, Майкл, – отчеканил я, встречаясь с ним взглядом.

Глаза у него были странные. Безмятежно синие, холодные и пустые, точно январское небо над Монтаной.

– Остынь, Эклз, – губы Майкла искривились в неприятной усмешке. – То, что ты та еще сука, я уже понял.

Он встал из-за стола и, проходя мимо, хлопнул меня по плечу.

– У меня дела, я отлучусь на пару часов. Если хочешь, можешь потешить свою гордость и поморозить жопу на лестнице, пока меня не будет, но я бы на твоем месте поспал. Ты еще пьяный.

Я обернулся. Майкл застегивал утепленную кожаную куртку и выжидающе смотрел на меня.

– Не такой уж я и гордый, – проворчал я.

Майкл улыбнулся. Этот мужик с глазами убийцы, когда хотел, улыбался светлой и немного застенчивой улыбкой невинного ребенка.

– Жрать захочешь, покопайся в холодильнике, – посоветовал он напоследок и закрыл за собой дверь.

***

Я спал крепко, даже странно, что моментально проснулся, когда в замке зазвенели ключи. Я опустил ноги на пол и как-то весь подобрался.

Майкл почему-то не стал заходить и позвал меня с порога, слегка приоткрыв дверь.

– Эй, док, ты не спишь? Иди сюда, тут с тобой поговорить хотят.

Что за блядские сюрпризы, ненавижу неожиданности.

Я вышел в коридор и едва удержался, чтобы не отпрянуть обратно в квартиру. Все-таки негативный опыт значительно быстрее формирует рефлексы, чем положительный, и прежде чем рассвирепеть, я успел основательно пересрать.

Передо мной с ноги на ногу переминался один из тех, кто так славно отметелил меня этой ночью – тот самый толстый чернокожий парень, которого я запомнил. Кажется, именно эта морда, сейчас ощутимо испуганная, сдирала с моей руки ролекс.

– Блядь, всё, пиздец тебе, сука, – прошипел я.

Майкл перехватил мою руку уже в ударе.

– Спокойно, док, – произнес он, – Большой брат пришел, чтобы извиниться.

Майкл почему-то перестал говорить со мной как со щенком, нассавшим в его ботинки. Сейчас он обращался ко мне, как к равному.

Потом он холодно посмотрел на парня и кивнул. Тот засопел и протянул мне мою куртку. Я ответил ему злобным взглядом и торопливо обшарил карманы. Ключи и бумажник оказались на месте.

– Где часы?! – я вырвался из рук Майкла и ухватил Большого брата за грудки, шарахая его об стену. – Только попробуй вякнуть, что успел их загнать!

Майкл не вмешивался, я просто почувствовал, что он стоит за моей спиной.

– Отдай, – тихо приказал он. Голос был спокоен, но даже у меня мурашки пробежали по коже от того, какой угрозой повеяло от этого единственного слова.

Толстяк вновь испуганно засопел, задергался в моих руках и, извернувшись, вытащил из внутреннего кармана своей куртки часы.

Я отпустил парня, вырвал ролекс из его пальцев и внимательно осмотрел. Если бы я обнаружил хоть одну царапину, я разбил бы эту перепуганную рожу в кровь.

– А теперь запомни, Большой брат, и передай своим, – негромко произнес Майкл. – Это – Док. Он мой сосед. Если расстроишь его – расстроишь меня. Все понятно?

Толстяк торопливо кивнул.

– Тогда вали, – разрешил Майкл, и парня как ветром сдуло, только грохот тяжелых подошв по лестнице.

– Попробую угадать, – я проводил толстяка задумчивым взглядом, – твой любимый фильм – «Крестный отец»?

– Они дети, Эклз, – усмехнулся Майкл, – с ними надо говорить просто и доходчиво.

Он дружелюбно кивнул мне и переступил порог своей квартиры.

– Эй, Майкл, – сообразил я. – Спасибо тебе.

Майкл вздохнул и вышел обратно в коридор. Его взгляд стал серьезным.

– Первый урок, Эклз, – жестко произнес он. – Здесь слова и деньги ничего не стоят. Поговорить любят все, а денег ни у кого нет. Лучшие платежные средства – это дела. Так что не сотрясай воздух, мне твое спасибо без надобности. Можешь считать это, – кивок на куртку, которую я по-прежнему держал в руке, – авансом. Теперь ты мой должник.

Он развернулся и, не дожидаясь моей реакции, направился к себе.

Внезапно я вспомнил еще одну вещь и развеселился. События последних суток, на мой взгляд, давали мне право слегка поистерить.

– Кстати, Майкл, – успел я спросить прежде, чем за соседом закрылась дверь, – ты, по ходу, дал мне настоящее бандитское имя? А что так не оригинально-то, а? Я что, теперь должен откликаться на «Дока»?

Я сполз по стене, сотрясаясь от смеха. Нет, в тот момент мне правда казалось, что это охуительно смешно.

Майкл смерил меня мрачным взглядом.

– Мудак – вот твое настоящее бандитское имя, Эклз, – вздохнул он. – Будешь выебываться, скажу им, что ты Дженни.

И захлопнул дверь.

***

Прошло не так много времени, прежде чем я получил возможность рассчитаться с Майклом.

Однажды вечером, в первых числах января, в мою дверь позвонили. Я поморщился. На работе был завал, алкогольные делирии и отравления шли без перерыва, я устал как собака. Я и в ровном расположении духа не очень люблю людей, а уж когда вымотан и раздражен – меня надо изолировать, как биологическое оружие.

– Да! – рявкнул я, распахивая дверь.

То, что на пороге смущенно застыла ярко накрашенная блондинка в платье с глубоким декольте, ничуть моего настроения не улучшило. В этом районе подобная особа могла быть только проституткой. Я брезговал связываться с этой публикой, да и лишних денег у меня не было.

– Что надо? – буркнул я, окидывая ее недовольным взглядом. Точно, блядь, из тех, которых к клиентам на машине возят. В ноль градусов не очень-то постоишь на углу с голой жопой, а под такое маленькое платьице теплое белье точно не напялишь. Я задумался, как справляются с проблемой девицы с улицы, и едва не прослушал вопрос блондинки.

–Это ты – Док? – я только сейчас понял, что барышня очень нервничает.

– Допустим.

– Мистеру Розенбауму плохо, – сообщила она, нервно теребя наманикюренными пальчиками клочок бумаги, – у него на столе лежала записка, где было написано «Док» и указан номер этой квартиры, я подумала, что ты в курсе…

Она протянула мне записку.

– Кто такой Розенбаум? – спросил я, разглядывая абсолютно незнакомый почерк.

– Ваш сосед из тридцать девятой.

– Майкл?

Блядь, ну когда ж я сдохну-то? Я вернулся в квартиру, взял ключи, запер дверь и отправился вместе с блондинистой проституткой проверять, что там такое случилось с Майклом по фамилии Розенбаум.

Едва открыв дверь, я сразу понял, что дело плохо. Запах алкоголя смешивался с кислым запахом рвоты. Майкл лежал на спине посередине комнаты в луже блевотины, сжимая в правой руке бутылку, и смотрел в потолок немигающими глазами. Его тело сотрясали рвотные конвульсии.

И зачем я вообще открыл свою дверь? Меня ведь вполне могло не оказаться дома.

– Блядь, сука тупоумная, ты что, так его и оставила, как он упал? Он же сейчас захлебнется! – прорычал я, бросаясь к соседу и переворачивая его на бок.

– Но он просто лежал на диване, когда я уходила! – взвизгнула девица, отшатываясь и зажимая нос и рот рукой.