Текст книги "Все, что захочешь (СИ)"

Автор книги: Seguirilla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Падалеки исчез так же бесшумно, как и появился.

Я поднял газету, но не успел даже развернуть ее, как мои дурные предчувствия обрели плоть и высунулись из кладовки, настороженно оглядывая коридор.

– Мне показалось, я слышал голос этой неуловимой сучки с дурацким именем, – как ни в чем не бывало, ворчливо заявил Ривера и окинул меня удивленным взглядом. – А ты чего тут?

Ну вот, кажется, и помирились.

– Так ты тоже заметил, что эта маленькая дрянь прячется? – приподнял брови я, запоздало холодея от мысли, что дело решали секунды. – В конце концов, это обидно – я к мерзавцу со всей душой, а он нос воротит, на глаза не показывается... Вот я и решил покараулить...

Ривера еще раз зыркнул по сторонам и покачал головой.

– Дохлый номер, Брэди. Этот урод может целыми днями где-то пропадать, узнаю, где – убью на хер. Ладно, к ночи объявится, не волнуйся, он не захочет, чтобы его сочли сбежавшим...

– Почему? – не удержался я.

– Они же психи. Ни хера не втыкают, хуже детей. При побегах эти умалишенные ублюдки обычно так калечатся – потом опознать с трудом удается. Но удается. Иначе вся отчетность к чертям, сам понимаешь...

Гексоген или тротил – вот в чем вопрос...

– Ладно, я все же еще посижу, – буркнул я, закрываясь газетой.

– Ну, как хочешь, – дернул плечами Эрни и вполне ожидаемо предложил: – А то, если возникнет желание – приходи ко мне, поваляемся... Я не буду приставать, честное скаутское!

Блядь, сука, не в тебе дело. Вот я действительно могу не сдержаться...

– Пожалуй, я лучше потерплю до вечера, – кисло улыбнулся я поверх газеты и зло встряхнул ее, распрямляя листы.

– Как знаешь. Слушай, сделай доброе дело – раздай вечерние таблетки сам. Я все же вздремну пару часиков. Ночь обещает быть долгой.

Ривера выразительно поиграл бровями и закрыл за собой дверь.

Ночь действительно обещала быть долгой.

Пока что на часах было только без четверти семь.

***

Я сидел в комнате персонала и напряженно прислушивался к звукам, доносившимся из ординаторской. Точнее, последние шесть с половиной минут я слушал тишину. Пока что все шло строго по плану. И это заставляло меня нервничать.

Я вышел из-за стола в тот момент, когда виски уже был разлит по стаканам. По телевизору шло какое-то развлекательное шоу, которое увлеченно смотрела Линдси, Шон вертел в руках бутылку Джека Дэниелса, изучая этикетку, Ривера сидел в кресле и наблюдал за мной тяжелым, нехорошим взглядом. Он вообще странно смотрел на меня весь вечер, точно начал в чем-то подозревать. Впрочем – к черту его. Он уже не сможет помешать.

Я выложил на стол телефон и внезапно «обнаружил» пропущенный звонок. Тогда я коснулся губами своего стакана, якобы делая глоток, одобрительно кашлянул и поднялся на ноги, попросив остальных не ждать меня. Думаю, подобная вежливость была лишней – никто и не собирался этого делать, краем глаза я видел, как пригубила свой бокал Линдси, и залпом осушил стакан Шон.

– Salud, amigo, – негромко произнес мне в спину Ривера.

Я поднял вверх кулак в знак солидарности и вышел из ординаторской.

Добрался до комнаты персонала, засек время и стал ждать.

Я слышал смех стремительно пьянеющей Линдси и рык Шона, пытающегося рассказать анекдот.

Глок лежал в ладони, успокаивая знакомой тяжестью. Их трое, а значит, есть риск, что кто-то наиболее стойкий может почувствовать неладное и поднять тревогу. Главное – не дать им воспользоваться рацией. Поэтому я сидел и слушал, готовый вмешаться в любую минуту.

Постепенно голоса становились все неразборчивее, через пятнадцать минут воцарилась тишина. Я подождал еще десять минут – ни звука.

Слишком просто. Так не бывает. Только не в моей жизни.

Я засунул один пистолет за пояс, второй покрепче сжал в руке и пошел осматривать место преступления.

... Первый раз я всерьез подрался в первом классе, когда Барри Холл (нет, не тот, просто полный тезка) обозвал меня Барби. Что интересно, по сути, он был абсолютно прав, меня самого ощутимо подташнивало от вида девчонки, что смотрела на меня из зеркала, но ему не стоило заявлять об этом перед всем классом. Тогда же я понял, что драться мне нравится. Постепенно это превратилось в серьезную головную боль для моих родителей и привычный способ решения проблемы собственной внешности для меня – по крайней мере, Барби меня больше не называли, да и вообще побаивались цеплять. Когда в тринадцать лет старшеклассники сломали мне нос, я настолько старательно игнорировал все врачебные рекомендации, что он остался слегка искривленным, и это окончательно убедило меня в правильности выбранного пути – кривоносые девчонки мне как-то не попадались, из чего я сделал вывод, что на девчонку больше не похож. Но продолжал драться, уже по привычке, просто чтобы не ронять свой авторитет. Мать с отцом долго решали, что со мной делать, и, наконец, после очередного вызова в школу решили отдать в секцию бокса, надеясь направить мою разрушительную энергию в мирное русло. Я не возражал. В четырнадцать лет я начал понимать, что меня интересуют не только девушки, и своим решением заняться спортом преследовал две цели – попробовать выбить эту дурь из головы, а если не получится – научиться защищать себя. В том, что, реши я следовать зову природы, мне понадобится себя защищать, я не сомневался – это Техас, парни... В секции я продержался около полугода, ничему серьезному за это время меня, разумеется, научить не смогли, так – поставили удар да утвердили во мнении, что в обычной жизни спортивные принципы абсолютно неприменимы. Удивительно, но меня выгнали не за полную неспособность драться честно, хотя так оно и было. Мою спортивную карьеру самым безжалостным образом зарубил врач школьной медкомиссии, безапелляционно заявивший о том, что продолжать заниматься боксом с моей прогрессирующей близорукостью – прямой путь к отслоению сетчатки и слепоте. Спорт я оставил без особого сожаления и сделал для себя два вывода: пора копить деньги на операцию по коррекции зрения и необходимо научиться драться так, чтобы не пропускать удары в голову. К счастью, операцию мне профинансировали родители до того, как открылась правда о моей ориентации; таким образом, я смог сосредоточиться на оттачивании главного навыка – уходить от ударов в лицо и по голове, после операции это стало вдвойне актуально. Разумеется, иногда случались промахи, как в драке с Иеном, но в целом я ощущал приближение опасности каким-то шестым чувством.

Сегодня оно меня к счастью не подвело. Потому что кулак Риверы летел мне точно в переносицу.

Эрни поджидал меня за дверью в ординаторскую и попытался нанести удар сразу, как только я показался на пороге.

Я увернулся, жертвуя равновесием, оказался на полу и перекатом ушел в сторону. К счастью, помимо всего прочего, в спорте учат падать и ничего себе не ломать.

Блядь, но как?.. – промелькнуло в голове.

Я нырнул под стол, стремясь заполучить между собой и разъяренным Эрни хоть какую-то преграду, и понял, что выронил второй пистолет.

Я скользнул по полу обратно, благословляя линолеум, и исполнил что-то вроде фигуры нижнего брейк-данса, одной ногой заряжая по лицу Ривере, кинувшемуся к оружию, а ударом другой отправляя пистолет под шкаф. Эрни с рычанием пошатнулся и попытался ухватить меня за лодыжку, я пнул его еще раз и вновь оказался под столом. Блядь, если я заору, что больше не играю, интересно, это сработает? Ой, вряд ли... Проверять я не стал и моментально вынырнул с другой стороны, выпрямляясь во весь рост и направляя глок, который, к счастью, так и не выпустил из руки, на Эрни.

– Стоять, сука! – заорал я.

Ривера моментально замер – в прищуренных глазах веселая ненависть, на губах полуулыбка. Я понял, почему он не стал поднимать тревогу. Он хотел поиграть со мной один на один.

– Что ж, молодец, сучонок, – негромко произнес он. – Я тебя недооценил. Может, положишь эту, хм, игрушку, и поговорим как настоящие мужики?

Ага, щас.

– Не льсти себе, Эрни, – ухмыльнулся я, – лучше постарайся не делать лишних движений – я могу испугаться и выстрелить.

Если что-то и способно заставить нервничать профессионала, привыкшего иметь дело с оружием, так это пистолет в руках необстрелянного гражданского. Когда такому персонажу придет в голову нажать на спуск – предсказать невозможно, а это делает его потенциально очень опасным.

– Я могу сесть? – осторожно спросил Ривера, не сводя с меня внимательного взгляда.

Это еще зачем? У него что, в кресле нож спрятан? Нет, маловероятно.

– Располагайся, будь как дома, – кивнул я. Черт, голос начал предательски подрагивать, но это ничего, главное – что не дрожит рука.

– Что в виски, Рик? – спокойно спросил Эрни, опускаясь в кресло.

Я не видел смысла кокетничать.

– Клозарил.

– А, блядское средство, – в глазах Риверы сверкнул нехороший огонь. – Что ж ты так палишься, сучонок? На клиентах опыта набирался?

Клозарил – второе излюбленное средство недобросовестных проституток после клофелина; в сочетании с алкоголем вырубает быстро и основательно. Разумеется, есть риск летального исхода при превышении дозировки, но кого волнуют подобные мелочи.

– Интересно, почему тебя не развезло. Что, дерьмо сыграло роль антидота?

Эрни с деланным изумлением приподнял бровь.

– А разве я тебе не говорил? Я не пью, детка.

Вот!!! Блядь, я всегда это знал!!! Нормальный человек не может не пить!!!

Я недобро усмехнулся.

– Мне так жаль, Эрни, но тебе придется поступиться своими принципами. Сегодня ты выпьешь.

Левой рукой я наполнил стакан и отправил его по столу к Ривере. Я не хотел рисковать и приближаться к нему.

– А если я откажусь? – парень с любопытством посмотрел на меня.

Я пожал плечами.

– Тогда я тебя пристрелю, – спокойно сказал я.

– А не зассышь?

– Заодно и проверим.

Он задумался.

– Одного понять не могу, – когда Ривера заговорил, его голос был спокоен, но под этим напускным спокойствием кипел гнев. – Почему, Брэди? Объясни, почему?

Я покачал головой.

– Ты не поймешь.

– А ты попробуй.

– Пей, блядь, иначе я стреляю! – теряя терпение, рявкнул я. – Используй свой последний шанс, сука, так остается хотя бы небольшая вероятность, что ты выживешь. Если я буду вынужден стрелять – это будет насмерть, обещаю.

В карих глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Приятно иметь дело с хорошими парнями, не правда ли – они не бьют ногами упавшего в драке и оставляют любому шанс на выживание. Правда, «хорошие парни» – это самоназвание. Те самые, оставшиеся в живых, называют подобных идеалистов идиотами.

– Я выживу, Брэди, не сомневайся, – тихо пообещал Ривера, внимательно глядя на меня. – А потом я найду тебя, и ты не один раз пожалеешь о том, что не выстрелил.

Мое лицо осталось бесстрастным.

– Не трать силы, Ривера, – твердо произнес я. – Я не убийца и не собираюсь становиться им. По крайней мере, если ты меня не вынудишь.

Эрни еще раз смерил меня взглядом – испытующим, оценивающим, а потом неожиданно улыбнулся светлой мальчишеской улыбкой.

Он мог сколько угодно изображать из себя крутого парня, но облегчение в его глазах невозможно было перепутать ни с чем. Почему-то те, кто ни во что не ставят чужую жизнь, страшно переживают за свою собственную.

– Что ж, Брэди... Твое здоровье!

Он в несколько глотков выпил виски и закашлялся.

Теперь засекаем время.

– Эй, Ривера, – подал голос я через пару минут, когда мне показалось, что Эрни задремал.

– Что?

Нет, показалось, глаза по-прежнему ясные и злые, во взгляде осознание собственного превосходства. Он искренне уверен, что переиграл меня.

– Где ты служил?

А что, этот вопрос занимал меня с самого начала. Боюсь, другой возможности спросить уже не будет.

Глаза Риверы нехорошо блеснули. Он произнес почти по слогам, растягивая гласные, наслаждаясь производимым эффектом.

– Гуантанамо.

Пиздец. Почему-то сомневаюсь, что он говорит исключительно про военную базу. Вот теперь вообще все понятно. Кроме одного – как он смог устроиться на работу сюда?

Внезапно у меня возникла одна мысль.

– Тебя ведь выгнали не потому, что ты гей?

Эрни усмехнулся.

– А кто тебе сказал, что я гей? Мне – как, впрочем, и тебе – все равно кого трахать. Не удивляйся – ты просто смотришь на баб не так, как педик. А уволили меня из-за недоразумения, проверка заявилась не вовремя, ну, ты понимаешь.

Нет, он не специально начал тянуть гласные, просто заработал клозарил, усугубляя нейротоксический эффект этанола и ускоряя наступление опьянения. А еще Ривере стало страшно и захотелось поговорить.

– Так все же, Брэди, блядская ты сучка, объясни, зачем ты все это сделал? Я думал, это я псих, но ты – что-то невероятное... Тебя приняли как человека, я тебе мальчика в первую же ночь организовал, а ты, неблагодарная блядь...

Я не собирался отвечать. Мне было интересно просто наблюдать. Никогда раньше я не стоял спокойно и не смотрел, как рядом умирает человек.

Хотя нет, было. Я просто забыл. Нет – постарался забыть.

– Чего молчишь, сука? Блядь, не додумайся ты до пистолетов... Я бы вывернул тебя наизнанку, ты бы кровью блевал, уебок...

У него начал заплетаться язык.

– Ну, какого хуя молчишь, Брэди?!! – почти с отчаяньем. – Почему?!!

Пожалуй, он не просто имеет право знать. Он должен. Иначе как-то глупо.

Я сел на стул, запястье онемело, но пистолет по-прежнему был направлен в сторону Эрни. Кто его знает, эту живучую тварь, может, притворяется. Хотя, вряд ли. Я сам растолок в пыль десять таблеток и высыпал в бутылку. Пока меня не было, Ривера, несомненно, мог вылить отравленный виски и наполнить бутылку чаем, но он не знал, что я вернусь с оружием. Он хотел поиграть, вряд ли ему пришло бы в голову обеспечивать себе пути к отступлению. Мне бы пришло, ему – сильно сомневаюсь.

– Джаред, Эрни, – пояснил я. – Джаред Падалеки.

Ривера хрипло засмеялся.

– Все так просто? – прозвучало смазано, усилилось слюноотделение, это клозарил. – Тебе так долго никто не давал, что одна хорошая задница, и ты готов похерить все? Ты больной, в курсе?.. Или это он так хорошо тебя, суку, выебал, что у тебя крыша поехала?..

Я покачал головой. Интересно, как долго? Пять, десять минут?

– Зря ты тронул Джареда, – негромко произнес я. – Я ведь уже говорил тебе – ненавижу, когда берут то, что принадлежит мне.

Ривера поперхнулся.

– Так у вас это... давно? Занятно... Примчался спасать... свою принцессу?.. Жаль... что ты немного... опоздал... Слышал бы ты... как он умолял меня... перестать...

Вот это вообще мимо цели. Раз тебе не удалось сломать Джареда, неужели ты думаешь, что сможешь задеть меня?

– Врешь, – спокойно ответил я, – этого парня проще убить, чем заставить умолять.

Бессильная ненависть, полыхнувшая в красивых карих глазах, подтвердила мою правоту. Нет, я бы, правда, пережил слова Эрни, но все равно стало как-то легче.

Пора было заканчивать. Ривера постепенно отключался, пока что он держался исключительно за счет силы воли, но это ненадолго.

Не знаю, хотел ли я пощекотать нервы себе или продемонстрировать Ривере, что уже не принимаю его в расчет, но я просто повернулся к нему спиной и полез под шкаф за вторым глоком.

Я услышал за спиной звук падения тела на пол. Упорный, сука, только ноги уже не держат, вот жалость-то, правда?

Я встал, отряхнулся и задумчиво посмотрел на корчащегося рядом с креслом парня. Наверное, до усрачки страшно чувствовать, что вырубаешься, и не знать, сможешь ли ты когда нибудь очнуться. Впрочем, если не терять оптимизма и твердо верить в счастливый финал, так можно умереть почти счастливым. Ничего, сейчас я это исправлю.

На самом деле, я соврал Ривере дважды. Ну, за последние десять минут. Разумеется, я не собирался давать ему ни единого шанса на выживание. И еще, пусть я и не в восторге от этого, но я убийца. Более того, мне понравилось убивать. Я не люблю вспоминать о той истории, о темном переулке и четырех ублюдках, напавших на нас с Веллингом, и я не очень хорошо помню саму драку. Но одно я помню прекрасно – тот, последний, роковой удар я нанес вполне осознанно, когда в нем не было никакой необходимости. Парень уже почти потерял сознание, и я это видел, но все равно со всей силой ударил его в висок кулаком, чувствуя, как выходят из суставов фаланги пальцев, и хрустит, вминаясь внутрь, хрупкая кость. Описать это ощущение невозможно. Я был всесилен и неуязвим, а чужая жизнь утекала у меня из-под пальцев... Тогда я понял, что мне надо выбирать, и выбирать быстро. Либо я пугаюсь того, что сделал и что почувствовал, и остаюсь человеком, либо продолжаю упиваться этим ощущением и превращаюсь в чудовище. Я сделал свой выбор. Стать крысой, чтобы остаться человеком – в этом гораздо больше логики, чем может показаться. Но я постарался запомнить, что для меня грань между зверем и мыслящим существом проходит где-то по краю обычного существования.

Так что я имел определенный опыт лишения жизни ближнего, и сейчас не испытывал никаких сомнений, собираясь прикончить беззащитного человека. И я не боялся, что убийство Эрни доставит мне удовольствие. Это была даже не месть – заслуженная кара. А палач – это просто работа, не лучше и не хуже прочих.

Я взял второй пистолет со стола и сел Ривере на грудь.

– Открой ротик, детка.

Я надавил Эрни на подбородок и заставил приоткрыть рот, а потом засунул внутрь дула обоих пистолетов. Парень отчаянно задергался.

– Вдвоем в одну дырку, ты ведь об этом мечтал, так, Эрни? Возможно, немного не хватает реализма, но трудно представить себе символ более фаллический, чем пистолет, ты согласен со мной? И вообще, сука, скажи спасибо, что я не хочу поганить хорошее оружие, иначе бы я тебе это сейчас не в рот запихивал.

Ривера замычал, его глаза горели яростью, но я прекрасно видел, что за этой яростью кроется страх. Он понял, что ошибся, приняв меня за хорошего парня, и что эта ошибка сейчас будет стоить ему жизни. Ну, хоть это он понял.

– И вообще, Эрни, ты должен быть мне благодарен, ведь я, фактически, сейчас выполняю твою работу. В тот момент, когда ты осознал, что продолжать жить и оставаться человеком больше не сможешь, ты должен был застрелиться сам.

Я наклонился ближе к тяжело дышавшему Эрни и прошептал ему на ухо:

– Забавно, правда? Так приятно убивать других, и так страшно умирать самому... Впрочем, если тебя это хоть немного утешит – когда сегодня умирать буду я, мне тоже будет очень страшно.

Потом я отстранился и нажал на спусковые крючки.

Два выстрела слились в один, но все равно прозвучали тише, чем в тире. Может, содержимое черепной коробки немного приглушило звук, черт его знает...

Тело подо мной несколько раз дернулось, из-под головы по полу стало расползаться кровавое пятно. Во что превратился затылок Риверы, я проверять не стал – выходное пулевое отверстие всегда в несколько раз больше входного, это я и так знаю. Потом я машинально вытер испачканные пистолеты о футболку Риверы и встал.

Вот, собственно, и все.

Я рассчитывал, что один выстрел вряд ли привлечет чье-то внимание; для того, чтобы распознать в простом громком хлопке пистолетный выстрел, надо: во-первых, ждать именно его, во-вторых, быть хорошо знакомым с этим звуком. А так – ну грохнуло что-то, мало ли... Раз никого не смутили крики того несчастного парня, Алекса, уж один резкий звук никого не напряжет и подавно.

Я забрал у бесчувственного Шона пистолет и ключи, потом вылил в раковину оставшийся виски, предварительно плеснув себе на шею, для запаха, может пригодиться на проходной. Кажется, здесь я закончил. Теперь мне стоит поторопиться, пока кто-нибудь не решил проверить, все ли у нас в порядке.

Я распахнул дверь в палату Джареда и прикрикнул на зашевелившихся больных:

– Спать! Все нормально!

Падалеки моментально оказался на ногах. Он был полностью одет. Разумно, но все равно придется переодеваться.

– Пошли, малыш, – кивнул я, – уходим, и быстро.

Джаред кошкой скользнул ко мне и на миг прижался всем телом, я коснулся губами его виска.

– Что ты слышал? – отрывисто спросил я.

– Сначала крик, минут через пятнадцать – выстрел, – четко ответил Джей, не отрывая взгляда от моего лица, словно он забыл, как я выгляжу.

– Ч-черт, так очевидно, что это был выстрел?

Я нехотя выпустил Джея из своих объятий и повлек за собой по коридору к комнате персонала.

– Для меня – очевидно, – отозвался Джей. – Я разбираюсь в оружии и неплохо стреляю сам.

– Когда это ты успел?

Джаред передернул плечами.

– Когда тебя с детства окружают вооруженные телохранители, невольно заинтересуешься.

А вот это приятный сюрприз.

– Тогда держи, – я протянул ему пистолет Шона. Кстати, это тоже был глок, как выяснилось, очень популярное оружие у копов и охранников.

Я не хотел, чтобы Джаред заходил в ординаторскую, но это же Падалеки, ему и в голову не пришло интересоваться моим мнением.

– Джей, не на... – только и успел выговорить я.

Впрочем, вид распростертого в луже крови тела оставил Джея равнодушным, блевать или падать в обморок он явно не собирался. Он пнул труп ногой и негромко произнес:

– Ты должен был оставить его мне, Дженс.

Н-да, а я чего ожидал?

– Ну извини.

– Ничего. Я понимаю. На твоем месте я тоже не удержался бы, – легко согласился Джаред, опустился на одно колено и, закрыв голову Риверы взятой с дивана подушкой, выстрелил сквозь нее в лицо мертвеца. Черт, и правда почти не слышно, не врут киношники.

– Я очень давно этого хотел, – с легкой застенчивой улыбкой пояснил Падалеки, посмотрев на меня.

– Эти живы? – спросил он, махнув пистолетом в сторону медсестры и охранника.

Я пожал плечами.

Тогда Джаред поднялся на ноги и, сжимая в руке окровавленную подушку, направился к Шону.

Я перехватил его за предплечье.

– Что ты собираешься делать? – хмуро спросил я. Блядь, более дурацкий вопрос сложно было придумать, а то не понятно.

Джаред повернулся ко мне, очевидно, решив, что я заслуживаю объяснений.

– Они все знали, Дженс, – негромко произнес он, в его глазах блеснула сталь. – Они все знали, но не пошевелили даже пальцем, чтобы остановить этого ублюдка. Я пытался поговорить и с ней, и с ним, я просил не за себя, я хотел помочь тому мальчишке... Мне вкатили сотку аминазина, вот и все, чего я добился... Так нельзя, понимаешь, Дженсен, нельзя всю жизнь не замечать творящееся рядом зло и надеяться, что таким образом ты выторгуешь собственную безопасность. Что зло проникнется твоей лояльностью, и постоянно будет обходить тебя стороной. Они должны быть наказаны. Я все равно сделаю это, даже не пытайся меня остановить.

Упрямо сжатые губы, решительный взгляд.

Я все же остановлю тебя, малыш. Пока я рядом, ты не превратишься в убийцу. Только не ты.

Я внимательно посмотрел Джею в глаза.

– Джаред, скажи одно, ты действительно хочешь смерти этих людей? – негромко спросил я.

– Да, – ни тени сомнения в голосе.

Молодец. Так и надо. Уж если что-то решил – иди до конца.

Я осторожно вытащил подушку из его судорожно сжатых пальцев, достал из-за пояса свой пистолет и отсалютовал им Джареду.

– Хорошо, малыш. Для тебя – все, что захочешь.

Сначала я застрелил Шона, потом Линдси. Нажимая на спуск, я смотрел в глаза Джею. Он ни на секунду не отвел взгляда.

Когда я закончил, он подошел ко мне, обнял и прошептал, прикасаясь губами к губам, точно давая клятву на святыне:

– Твой. Навсегда.

– Я знаю, – отозвался я, обнимая его рукой с зажатым в ней еще теплым пистолетом и отвечая на поцелуй.

Мы все же очень похожи. Только если Джаред привязывает меня к себе сексом, то я пытаюсь соединить его судьбу с моей при помощи крови. Секс и кровь... Не так уж этого мало.

Я не стал расстраивать Джея и говорить ему, что когда я стрелял в охранника и медсестру, скорее всего, они были уже мертвы.

***

В комнате персонала я торопливо доставал из сумки одежду и передавал ее Джареду. Парень в пижаме – не самое обычное зрелище на дороге, даже ночью. Больше всего я волновался из-за обуви.

– Ну, как? – нетерпеливо спросил я, когда натянувший джинсы и носки Джей влез в ботинки.

Он встал и прошелся.

– Порядок, – довольно отозвался Джаред и с любопытством посмотрел на меня.

– Что?

– Ты все это купил?.. Для меня?

Мне стало смешно.

– А ты бы хотел, чтобы я это украл? Прости, исправлюсь.

– Нет, просто... Это приятно.

Блядь, ну почему самая простая его фраза заставляет мое сердце переворачиваться в груди?

Внезапно мне в голову пришла одна забавная мысль, я не удержался и улыбнулся.

– Что? – занервничал Джаред, уже надевший футболку и теперь застегивающий рубашку. – Я плохо выгляжу?

– Нет, – отозвался я. – Просто я понял, что второй раз в жизни вижу тебя в нормальной одежде. Ты всегда либо в пижаме, либо голый.

Глаза Джея весело сверкнули.

– И как тебе больше нравится? – спросил он, садясь на стул, чтобы зашнуровать ботинки.

– Да мне, если честно, параллельно, – отозвался я, запихивая в опустевшую сумку свое барахло, принесенное еще утром из раздевалки. – Все равно итог один – в конце концов, ты будешь голым.

Горячая волна, от паха и по всему телу. Я даже думать спокойно о подобном не могу...

Куртку для Джея я покупать не решился, даже с рубашкой не вполне угадал, короткая, но ничего, ночи уже почти теплые, не замерзнет. Я проверил пистолеты за поясом и влез в свою кожанку, мне было необходимо закрыть оружие.

–Дженс, – Джаред подошел вплотную и приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на него. – Почему ты до последнего не хочешь говорить, что мы будем делать дальше?

Испытующий, внимательный взгляд. Ч-черт, но я же не надеялся, что удастся этого вообще избежать, верно?

И я рассказал.

Джаред побледнел и отшатнулся.

– Это самоубийство, Дженс, – твердо произнес он. – Я не позволю. Я не хочу. Сейчас я вернусь в палату и лягу спать, но ты этого не сделаешь. Блядь, в этом нет необходимости. Мы уйдем вместе, слышишь? Дженс, кого и зачем ты наказываешь? Себя? Меня? Что ты хочешь доказать? Эти две минуты – они вообще ничего не значат!!!

Мне хотелось прижать его к себе и поцелуями погасить зарождающуюся истерику. Но я не имел права.

– Они значат твою жизнь, Джей, – жестко произнес я. – Засунь куда подальше свое вечное хочу – не хочу. Неужели ты думаешь, что я мечтаю сдохнуть в этой жопе мира?!! Если я готов это сделать ради тебя, имей хоть каплю уважения, перестань выебываться и истерить!!!

Лицо Джея окаменело.

– Я не пойду с тобой, Дженс, – тихо произнес он. – Мне не нужна жизнь, в которой нет тебя.

Я знал, что будет нелегко. Не думал, что настолько. Я вытащил пистолет и приставил к своему виску. Джаред рванулся ко мне и тут же замер, понимая, что теперь он вынужден меня выслушать.

– Джей, сейчас ты пообещаешь мне кое-что, – негромко произнес я, сердце сжалось от тоски и дурных предчувствий. – Ты пойдешь со мной, ты сделаешь все, как я скажу, а если мне не удастся выбраться – ты уедешь. В дне сумки зашиты деньги, около десяти тысяч, на первое время хватит. Ты поедешь в Нью-Йорк и найдешь человека, письмо к которому лежит вместе с деньгами. Он обязан мне жизнью. Если не сложится – там же записка с телефоном Гэмбл. Она точно поможет. Если сейчас ты скажешь «нет» – я вышибу себе мозги. Тогда ты действительно сможешь спокойно вернуться в палату и лечь спать.

Меня трясло. Когда ледяные пальцы Джея коснулись моего запястья, я чуть не нажал на спуск.

– Дженс, я все понял, я обещаю, – тихо произнес Джаред, осторожно отводя руку с пистолетом от моей головы. – Как ты сказал, так и будет. Только по-твоему.

Он легко коснулся губами моих пальцев, сжимающих глок. Блядь, не верю, ну вот ни капли не верю гаду, ни на секунду...

Мы молча выбрались на лестницу запасного выхода, я объяснил Джареду, что он должен идти до проходной вдоль стены, тогда как я пойду открыто, отвлекая внимание на себя. Он кивнул и шагнул в ночь.

В груди сдавило так больно, что я не выдержал.

– Малыш... – тихо произнес я.

Он услышал и вынырнул из темноты, в глазах немой вопрос.

Мне нужно было сказать ему об этом. Есть вещи, которые просто нужно успеть сказать. Нельзя умирать, когда самое главное осталось непроизнесенным.

– Малыш, я люблю тебя, – прошептал я еле слышно, но Джаред понял.

Я видел, что он очень хотел броситься ко мне, но замер на месте и покачал головой.

– Не смей, Дженс. Не смей со мной прощаться, слышишь?!! – сорванным шепотом произнес он. – Пожалуйста, не прощайся.

Я промолчал. Не хочет – не буду.

Джей выдохнул и исчез в темноте.

***

Мы вновь встретились уже возле проходной, и на миг переплели пальцы, ободряя и поддерживая друг друга.

– Вообще-то я рассчитывал услышать что-то вроде «я тебя тоже», – буркнул я, возвращаясь к актуальной теме. Я был уже абсолютно, непробиваемо спокоен – ни страха, ни плохих предчувствий. Настало время действовать, а значит, все остальное – к черту.

По голосу Джея я понял, что он улыбается.

– А ты сомневаешься в этом, Дженсен? – он прижался ко мне сзади и прошептал на ухо: – Если хочешь услышать, что я безумно люблю тебя, просто выберись оттуда, хорошо?

– Ты когда-нибудь перестанешь ставить мне условия, а, чудовище? – помимо воли улыбнулся я и дернул плечами, стряхивая Падалеки. – Все, пошел.

Джаред прижался к стене возле двери. Я нажал на кнопку внешней селекторной связи.

– Что?– прохрипело из динамика минуту спустя.

– Парни, выпустите меня на полчасика, а? – неуверенно попросил я.

Секундная заминка.

– Блядь, это кто там охуел на всю голову, Джексон, ты? Опять нажрался, сука?

– Это не Джексон, я Рик Брэди, из шестого, я новенький, – терпеливо пояснил я. – И да, я понимаю, как звучит моя просьба, но Ривера сказал, что если у него через полчаса не будет пива, он меня грохнет. И, знаете, почему-то я ему верю.

Молчание.

– Ривера? Что за бред... Он же не пьет.

Потрясающе, какой сплоченный коллектив – все про всех всё знают. Ну, ничего. Немного истерики в голос, сейчас у меня это получится без проблем, денек тот еще выдался.

– Блядь, вот сходи и скажи ему об этом! – воскликнул я, – он нажрался, как свинья, разнес пол-отделения, а потом приставил мне к горлу нож и потребовал пива!

– Хуево, – констатировал динамик.

Раз Риверу здесь все знают, то ни для кого не является секретом, что он абсолютно ебанутый. И, кстати, не только я с большим недоверием отношусь к непьющим людям. На месте моего невидимого собеседника я точно пришел бы к выводу, что Эрни потому и не пил, что в пьяном виде у него окончательно срывает крышу.

– Слушайте, парни, не хотите выпускать меня на улицу – не надо, мне самому не очень-то улыбается среди ночи искать пиво для этого ублюдка, – заскулил я. – Но можно я хотя бы посижу у вас, а? Блядь, я не пойду туда, он меня реально убьет! Слушайте, а пошли вместе? У вас же есть шокеры, может, просто вырубите его?

– Где МакКеон и Реис? – проигнорировал мою просьбу динамик.