Текст книги "Все, что захочешь (СИ)"

Автор книги: Seguirilla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Я ухмыльнулся широко и искренне, но глаза остались холодными.

– Да ладно, приятель, я проще десяти центов. Только я всегда сам по себе, ок?

Эрни кивнул. Он понял, что заместителя Дельгадо в моем лице не обретет, но, кажется, не сильно расстроился по этому поводу. Похоже, ему уже наскучил постоянный боттом рядом, вот подмять под себя другого топа – это гораздо интереснее. Главное, он решил, что понял меня и успокоился. Вот и хорошо. Не буду его разубеждать.

– Ты куришь? – вполне дружелюбно спросил Ривера, доставая из кармана пачку.

Я кивнул.

– Парень, ты определенно мне нравишься, – еще раз повторил он. – Уверен, мы подружимся.

– Не сомневаюсь, – кивнул я. – Главное – определиться, по чьим правилам будем дружить, верно?

Эрни рассмеялся.

– Договоримся, – подмигнул он. – Пошли.

Все же, сколько больниц, столько и правил. Про порядки в Святом Матфее я рассказывал, в Бедфорд-Стайвесанте однажды я, будучи конкретно пьяным, закурил прямо в приемном покое (пиздюлей потом огреб, но сам факт), здесь сотрудники спокойно курили в предназначенном для них туалете.

Эрни распахнул окно и уселся на подоконник, потом закурил сам и дал прикурить мне.

Пару минут мы курили молча и, не таясь, разглядывали друг друга.

– Рик, ты ведь не местный, – нарушил молчание Эрни, затягиваясь.

Я не стал отрицать.

– В принципе, я из Техаса, последнее время жил в Нью-Йорке.

– И что привело тебя в нашу глушь?

Вот теперь прощупать ситуацию, посмотреть, как Ривера среагирует.

– Да так… Запалился. Развлекся малость с одним свежачком, а тот оказался домашней деткой, – я выдохнул дым, – так что пришлось срочно уносить ноги, сам понимаешь.

Я так и знал. В глазах Эрни появилась искренняя симпатия. Тварь. Кажется, он уже продумывал, как можно разнообразить свой досуг при моем непосредственном участии.

– Бля, парень, да тебя мне сам бог послал! – рассмеялся он. – А то это ссыкло Тони постоянно ныл и жаловался, да и вообще он настолько снизу, что ниже просто некуда; прикинь, пока его не натянешь, у него и не стоял толком.

Я покивал, сочувствуя такому горю.

– Ладно, пошли смену примем, а потом я тебе покажу, что здесь к чему, – Эрни затушил бычок в раковине, выкинул его в мусорное ведро и, хлопнув меня по плечу, направился к двери. – Держись меня, парень, и вот увидишь, будет весело.

Ты даже себе пока не представляешь – насколько, чувак.

***

Я почувствовал присутствие Джареда спиной, когда мы шли по коридору в сторону ординаторской. Я резко обернулся, выворачиваясь из рук Риверы, который, приобняв меня за плечи, шепотом рассказывал очередной похабный анекдот, и замер. Падалеки, одетый лишь в футболку и пижамные штаны, застыл в нескольких шагах от нас, судорожно сжав в руках полотенце, и не отрывал от меня взгляда.

…Он изменился за последние восемь месяцев. Теперь он выглядел старше, черты лица стали грубее и резче, четче обозначились линии скул, губы потеряли детскую мягкость, отчего казались немного тоньше и аристократичней. Лишь глаза остались прежними – хищными, дерзкими, полными жизни и огня.

У меня немного отлегло от сердца, Джей не выглядел сломленным или напуганным, но тут невольная радость узнавания на его лице сменилась недоумением, а потом глаза полыхнули такой ослепительной яростью, что я едва не покачнулся. Блядь, малыш, сколько раз тебе говорить – следи за лицом. Я знал, что у Джареда есть все основания ненавидеть меня за то, что я так спокойно принял его жертву и оставил гнить в этой жопе мира, но не ожидал, что все настолько плохо. Я едва не поддался первому, инстинктивному желанию – попытаться все объяснить, заставить выслушать меня.

Я невольно сделал шаг к Джею, и только тут почувствовал, что рука Эрни по-прежнему сжимает мое плечо. Это подействовало не хуже холодного душа. Не сейчас. Блядь, не сейчас… Еще рано, я не имею права погубить все из-за одного взгляда. Я остановился и отвел глаза. Не ради себя. Ради него. Ради Джея.

– Ну, че уставился? – рявкнул Эрни, увлекая меня дальше. – Вали отсюда, быстро!

– Блядь, с этими уродами нужен глаз да глаз, – сообщил он мне. – Видал, как подкрался? А ты молодец, хорошая реакция. Служил?

Ого… Эрни хотел задать этот вопрос небрежно, как бы между прочим, но в его голосе невольно прозвучала такая тоска… Вот теперь мне самое время всерьез испугаться. Демократы регулярно сотрясают воздух, пытаясь добиться разрешения геям открыто служить в армии, однако на сегодняшний день доктрину «не спрашивают – не говори» никто не отменял. Если Ривера пропалился и по этой причине был уволен… Для некоторых военная служба не просто составляет смысл жизни, она является единственным оправданием самого факта собственного существования. Отлучи такого от армии – и все, перед нами сломленный, озлобленный человек с навыками и рефлексами профессионального убийцы. А если он еще и крови успел попробовать в какой-нибудь из регулярных заварушек на Ближнем Востоке, где, по моему скромному мнению, нам вообще делать нечего, – это пиздец в абсолютном понимании данного слова. Никто не ломает других с таким садистским наслаждением, как тот, кого однажды сломали самого. Блядь, Элла Харт, или кто там не устоял перед этим красавчиком, суки, каким местом вы думали, когда рекомендовали на место санитара в закрытой психиатрической больнице бывшего солдата, или даже – чем черт не шутит – офицера, человека с искалеченной психикой и растоптанной жизнью? Иногда я просто охуеваю от человеческой тупости…

– Не довелось, – равнодушно ответил я, – но отец хорошо меня натаскал. Мы ездили на охоту в Вайоминг, я чувствую приближение животных.

Эрни коротко хохотнул.

– Значит, выживешь, – он хлопнул меня по плечу и в очередной раз раздел взглядом. Я промолчал, мы пошли дальше.

– Кто этот парень? – спросил я уже почти на пороге ординаторской.

Эрни осклабился.

– Зацепил? Ничего не скажу, хорошая сучка. Только знаешь, Рик, он педик, ему нравится, когда его трахают. Никакого удовольствия, не дергается, не сопротивляется, просто молчит да подмахивает.

Я промолчал. Ривера, сам того не подозревая, только что подписал себе смертный приговор без права на обжалование. Кстати, у меня вообще нет проблем с самоконтролем.

– Познакомишь? – негромко спросил я.

Мы входили в ординаторскую, Эрни на миг замешкался на пороге, вжимая меня бедром в косяк двери и быстро оглаживая по заднице.

– Обсудим чуть позже, красотуля, – выдохнул он мне в ухо, – я не жадный.

Я равнодушно пожал плечами.

– Договорились, – согласился я.

Приняв смену, мы с Риверой, вместо того, чтобы начать делать хоть что-то, вновь пошли курить. Я удивился поначалу, но, как выяснилось, обязанности санитаров по уборке отделения выполняли больные, здесь это остроумно называлось трудотерапией. Каждый день бригада из пяти больных, по одному из каждой палаты, буквально вылизывала всю территорию, потом, согласно традиции, получала пиздюлей от дежурной смены, перемывала все заново, и так до тех пор, пока персонал не находил себе другое развлечение, или не заканчивался день. В остальном в отделении царили достаточно демократичные порядки – на больных всем было насрать, главное, чтобы их не было ни видно, ни слышно.

В туалете Ривера вновь уселся на подоконник и стал разглядывать меня. Блядь, он реально заебал. Ненавижу, когда на меня смотрят, особенно так – оценивающе, раздевающе, словно уже прикидывая, в какие позы лучше поставить. Этот урод пялился на меня всю пятиминутку, как не надоело? Если он вел себя на службе подобным образом, не удивительно, что его вышибли. Впрочем, пока что мне это на руку.

– Так как зовут того парня, ну, высокого? – спросил я, встав почти вплотную к Эрни, под тем предлогом, что хочу выдыхать дым в окно. При этом я смотрел на губы санитара и прикидывал, как здорово было бы сейчас ему вмазать, от души, с размахом, так, чтобы он перелетел этот чертов подоконник и рухнул вниз, выплевывая выбитые зубы. Надеюсь, мой взгляд достиг необходимой степени отрешенности и мечтательности.

– А я что, помню? – рассмеялся Эрни, демонстрируя идеальную работу дорогого стоматолога. Эти белоснежные зубы удивительно гармонично смотрелись бы на асфальте.

Но он даже снизошел до того, чтобы задуматься.

– Пада-как-то-там, – наконец изрек парень и подвинулся чуть ближе ко мне.

– Я хотел бы с ним пообщаться, – я остался на месте, теперь Ривера почти прижимался ко мне бедром.

– А ты быстрый, – вновь засмеялся Эрни, задерживая взгляд на моих губах. Ладно, сейчас ты для меня все сделаешь, сука. Я облизнулся и слегка прикусил нижнюю губу.

– И мне это нравится, – внезапно севшим голосом произнес Ривера, кончиками пальцев проводя по моему плечу. – Пожалуй, я смогу сделать тебе этот маленький подарок. Даже на всю ночь.

Я улыбнулся, ленивой, многообещающей улыбкой. Я, блядь, охуительно умею улыбаться.

Ривера задышал чаще. Его рука скользнула ниже. Блядь, как все предсказуемо, аж на зевоту пробивает… Теряя самообладание, парень с силой стиснул мою ягодицу, привлекая к себе.

– Но ты же понимаешь, за все надо платить, – прошептал он, лаская взглядом. – Что ты мне пообещаешь за это развлечение, а, детка?

– Я никогда никому ничего не обещаю, – мой взгляд опять остановился на пухлых губах Эрни. Разбить бы их в кровь… увы, пока нельзя. – Но я люблю подарки.

Я отстранился от Риверы и вывернулся из его руки.

– И людей, которые их делают, – многозначительно добавил я.

За моей спиной что-то грохнуло. Я резко обернулся.

Возле двери Падалеки сосредоточенно крепил тряпку к швабре. В ведре, которым он шарахнул об пол, еще колыхалась вода.

– Какого хуя? – Эрни был явно раздосадован, тем более что я воспользовался моментом и отошел еще на шаг. – Съебался отсюда, придурок, не видишь, здесь люди разговаривают!

– Мне надо вымыть пол, Эрни, вымою, тогда уйду, – упрямо отозвался Джаред, не глядя на нас.

– Кто тебе, ублюдку, разрешил называть меня по имени при посторонних? – изумился Ривера, но тут же ухмыльнулся. – Хотя нет, ты прав, Брэди уже не посторонний... И ты сам скоро в этом убедишься…

Он рассмеялся и соскочил с подоконника.

– Пошли, Рик, эта упертая свинья, в самом деле, не уйдет, пока не закончит. Никак не вылечу от упрямства суку…

Проходя мимо, Ривера потрепал Джареда по подбородку, тот раздраженно отдернулся.

Я пытался поймать взгляд Джареда и не смог. Он вообще не смотрел в мою сторону. Ничего, мы поговорим, и что бы ни было причиной этой непонятной ненависти, я обязательно найду нужные слова. Надеюсь, что найду… Я наизнанку вывернусь, но Джей меня услышит.

***

Не знаю, в каких войсках служил Ривера, но весь оставшийся день он умело не давал мне приблизиться к Падалеки. Джей тоже не облегчал задачу, он уже не просто игнорировал, а явно избегал меня. От постоянного эмоционального напряжения к вечеру я чувствовал себя совершенно измотанным, несмотря на то, что работы как таковой не было, я откровенно бездельничал, лишь дважды, после обеда и ужина, раздал таблетки. Причем эта сука Ривера оба раза элегантно уводил прямо у меня из-под носа раздаточную тележку с лекарствами для пациентов, которые занимали левый ряд столов, за вторым из которых сидел Джаред.

После ужина Джей впервые посмотрел на меня, демонстративно опрокидывая в рот стаканчик с таблетками и запивая водой. Блядь, малыш, ты ведь никогда не пил это дерьмо, уж тут-то точно никому нет дела до того, принимаешь ты лекарства или нет, главное – не создавать проблем… Наверное, беспокойство все же отразилось у меня на лице – я не терминатор и не могу держать маску двадцать четыре часа в сутки – потому что подошедший Эрни на миг прижался ко мне и шепнул на ухо:

– Не ссы, не отрубится. Я подменил таблетки, так что сейчас он выжрал горсть витаминов. Видишь, как я забочусь о том, чтобы ты хорошо провел время?

Он подмигнул и покатил тележку в процедурный кабинет.

Я вновь посмотрел на Джареда, но тот уже уперся взглядом в стол. Я чувствовал, что постепенно схожу с ума просто потому, что ни хера не понимаю.

Перед отбоем Ривера с заговорщицким видом зашел в комнату персонала, где в одиночестве скучал я, и жестом предложил следовать за ним. Линдси и Шон, соответственно медсестра и охранник нашей смены, заперлись в ординаторской еще полчаса назад. Блядь, ну хоть кто-то в этом долбоебнутом мире сохраняет гетеросексуальность, уже за это спасибо.

Эрни открыл одну из подсобок и широким жестом радушного хозяина пригласил меня оценить интерьер.

Должно быть, подсобки всего мира очень похожи одна на другую. Например, эта очень напомнила мне конуру, те же швабры в углу, стеллажи по периметру, на которых сложены одеяла, подушки, матрасы и чистые простыни, отсутствие окон. Только просторнее, причем значительно – не меньше сотни квадратных футов, просто гостиничный номер.

– Здорово, – сказал я.

– Еще бы, – кивнул Ривера и стащил с верхней полки стеллажа на пол матрас, на мой взгляд, изрядно заляпанный какими-то подозрительными пятнами.

– Не хера морду кривить, Брэди, это наш, больные на нем не спят, – неправильно понял мою гримасу Ривера. – И вообще, он только что из химчистки, будешь первым.

Он хохотнул и хлопнул меня по плечу.

– Можешь взять простыню, – посоветовал он, – если такой капризный.

Ривера вышел, оставив меня в одиночестве. Я последовал его совету и застелил матрас простыней, просто чтобы не видеть пятен, наводящих на очень невеселые мысли, а потом дверь вновь распахнулась, и Эрни втащил в подсобку хмурого Падалеки.

– Только из душа, чистый и на все готовый, – Эрни подтолкнул Джареда ближе ко мне, – только я еще раз предупреждаю, Рик, никакого веселья с ним не получится. Впрочем, я могу остаться, может, вдвоем мы…

Я отрицательно покачал головой.

– Ладно, как скажешь. Это твоя ночь, приятель, – Ривера сладострастно посмотрел на меня, показал кулак Джареду и вышел в коридор. Я захлопнул за ним дверь, секунду поколебался и заблокировал ее шваброй. Разговор нам предстоял долгий, а с этого ублюдка Эрни станется припереться проверить, не дозрел ли я до тройничка.

Тут я понял, что просто боюсь повернуться к Джареду. На днях я хладнокровно переломал ноги мужчине и был готов убить женщину, и вот теперь мне было страшно посмотреть в глаза парню, к которому я так отчаянно стремился весь последний месяц. Я охуительно последователен, да?

Джаред не сильно мне помог.

– Мне раздеться, или так, штаны приспустить? – его голос был тихим и спокойным. – Ты ведь за этим хотел меня видеть?

Почти физическое ощущение хлесткой, сильной, злой пощечины.

– Я этого не заслужил, – негромко выговорил я, не двигаясь с места. – Я пришел за тобой.

– А я? Я – заслужил?! – перебил меня Джей, теперь в его голосе звенела сталь. – Блядь, Дженс, если ты пришел за мной, почему ты с ним?!

Все же я тупой. Или слепой. Или и то, и другое. Почему я всегда умудряюсь игнорировать очевидное?

Я бессильно сполз на пол. Падалеки сидел напротив на матрасе, спиной опираясь на вертикальную стойку стеллажа и широко расставив полусогнутые в коленях ноги. Вызывающая поза претендующего на лидерство самца, никак не запуганной жертвы. Я понял, что если из нас двоих кому и понадобится в будущем психотерапия, то явно не Падалеки. Скорее мне, если и дальше все пойдет в таком духе…

– Ты ревнуешь? К Ривере? – тихо спросил я.

Джаред мрачно сверкнул глазами.

– Ты же не думаешь, что ревность – исключительно твоя прерогатива? – глухо отозвался он, упираясь взглядом в пол.

– А если я скажу, что у тебя нет повода?

– Мои глаза и мой разум говорят мне об обратном.

– Джей, последний парень, с которым я был, это ты, – негромко сказал я абсолютную правду, понимая, что напрасно сотрясаю воздух.

Джареду было похуй. Ну вот почему так получается: когда абсолютно ни в чем не виноват, труднее всего оправдаться?

– Я видел, как он лапал тебя за задницу, я видел, как он обнимал тебя в коридоре. Если мне не изменяет память, меня ты был готов убить за меньшее, – я не смог уловить интонацию – злость, боль, грусть? Я бы понял злость и боль, но при чем тут… Меня внезапно осенило – Джаред говорил так, словно прощался. Он будто просто не мог не выговориться. Напоследок.

По спине пробежал холодок. Нет, Джей, ни хуя мы не прощаемся.

– И потом, Тони никогда бы добровольно не ушел с этой работы, – негромко продолжал Джаред. – Единственное, что могло заставить его уволиться и освободить место для тебя – приказ Риверы. А Эрни не стал бы этого делать, если бы ты под него не лег… Блядь, Дженс, как ты мог…

Слова ничего не значат. Но я могу хотя бы попытаться.

– Ты ошибаешься, – спокойно отозвался я. – Поверь, перелом обеих ног и сотрясение мозга сработали не хуже приказа Риверы. Если Дельгадо не сдох там, в переулке, сейчас он в больнице. И только поэтому я здесь.

Падалеки надолго замолчал. Я не торопил. Джаред должен был понять, что у меня не было необходимости в Эрни, я все сделал сам.

– Даже не буду спрашивать, что случилось с Тони, – ненависть в голосе Джея обожгла огнем, я мог только порадоваться, что в этот раз она была обращена не на меня. – Полагаю, с ним случился ты.

– Да. И двадцатидюймовый металлический прут, – подтвердил я. – Мне не было нужды подставляться Ривере, клянусь, Джей. Я не знал его до сегодняшнего утра, и, поверь, охотно обошелся бы вообще без этого знакомства, но я должен был увидеть тебя, чтобы предупредить. Послезавтра ночью мы уходим. Я заберу тебя отсюда.

Падалеки вновь замолчал, уставившись в пол. Я ждал, когда он заговорит, и почему-то безумно боялся этого.

– Знаешь, Дженс, а я тебе верю, – горько усмехнулся Джей, не поднимая головы. – Я надеялся, что будет легче, если я удостоверюсь в том, что ты спишь с Риверой… Ч-черт… Видно, легкие пути не для меня…

– Ты меня слышал, Джаред? – повторил я. – Мы уходим.

Джей посмотрел на меня, и я осекся. Как же памятен был мне этот холодный, жесткий взгляд.

– Либо по-твоему, либо никак, да, Дженс? – тихо произнес Джаред. – Прости, но сейчас будет никак. Я не пойду с тобой.

Я как-то отстраненно подумал, что в таком случае придется его вырубить. Применять физическую силу опасно, я не хочу причинить парню вред. Значит, психотропы. Лучше какой-нибудь раствор, вливать в рот, похоже, придется силой. И еще придется взять заложника, в одиночку я не смогу тащить этого лося…

Ты ошибся, малыш, вот сейчас все точно будет по-моему.

Но я не мог не спросить:

– Почему?

– Начать хотя бы с того, что идти мне некуда, да и незачем. У меня больше нет ни дома, ни денег, даже документов – и тех нет. Если помнишь, я пытался сыграть по-крупному, и проиграл абсолютно все.

Я посмотрел ему в глаза.

– Помню, – согласился я, – ты все проиграл из-за меня. Могу себе представить, сколько раз ты уже пожалел о своем решении.

Джаред вздрогнул и отвел взгляд. Ни хрена он не жалел, придурок самоотверженный, теперь и сам вижу.

– Я никогда не жалел об этом, Дженс, – он справился с собой и вновь спокойно посмотрел на меня. – Ни на секунду. И, поверь, я очень рад видеть, что ты жив, что ты в порядке.

Он произнес это немного более торопливо, чем следовало, на одном дыхании, словно боялся, что я могу расценить малейшую паузу как сомнение.

Я промолчал. Гордый, дикий звереныш. Я не буду больше перебивать. Пусть выговорится, ему это необходимо.

– Более того, – продолжил Падалеки, вновь опуская глаза в пол, – я абсолютно неприспособлен к самостоятельной жизни, у меня нет образования, я никогда не работал, да я вообще слабо себе представляю, что такое жизнь за пределами особняка. Как бы мне ни хотелось выбраться отсюда, моих мозгов хватает, чтобы понять – я не выживу на свободе в одиночестве.

Блядь, а ведь он не шутит. Он реально все это понимает.

– Меня ты вообще не принимаешь в расчет? – не выдержал я.

Падалеки кивнул.

– Вот тут и начинается самое сложное. Я не хочу, чтобы ты был со мной из благодарности или из жалости, и не хочу, чтобы ты бросил меня там, на воле, просто потому, что больше не можешь притворяться. А по-другому не получится. Дженс, сейчас просто помолчи, ладно? Я попытаюсь объяснить, ты умный, ты меня поймешь. В первый раз Ривера оттрахал меня в день поступления. Эклз, будь добр, не делай такое лицо, если ты помнишь, я гей, и не ты лишил меня девственности. Я имею дело с мужиками с тринадцати лет, и не все они были нежными, скорее наоборот. Так что ничего страшного не произошло, все было вполне терпимо. А потом я просто стал вести себя умнее – чуть больше времени в душе, украденный у медсестры крем, и я даже умудрился пару раз кончить, чем очень разочаровал Эрни. Он садист, секс с пациентами нужен ему, чтобы унизить и причинить боль, уж не знаю, как у них там с Дельгадо… А согласного изнасиловать невозможно, понимаешь? Он почти потерял ко мне интерес, а тут еще появился этот новый парень, Алекс. Я иногда думаю, что виноват в том, что с ним случилось… Может быть, если бы я не так дрожал за себя, если бы я смог отвлечь на себя хоть немного внимания Эрни… Алекс был натуралом, он смертельно боялся секса с мужчиной, и это было именно то, что так нравилось Ривере… Я пытался помочь, я старался объяснить и, что уж там, показать, что надо делать, но он был слишком напуган. Алекс пережил четыре ночи с этой тварью. Когда Ривера с Дельгадо притащили его в палату пятой ночью, он истекал кровью. Они не просто порвали его, я… я не знаю, что они с ним сделали. К утру он уже окоченел, а матрас пропитался кровью насквозь. Был скандал, но все быстро замяли, смену Риверы отправили в отпуск на неделю раньше времени, вот собственно, и все. А когда они вернулись, я понял, что если не хочу повторить судьбу Алекса, я должен сделать так, чтобы стать для Риверы невидимкой. Тогда я подошел к нему и сказал, что хочу секса с ним. В ту ночь я так старательно изображал удовольствие, что Эрни под утро пришлось меня избить, чтобы хоть как-то кончить самому. С тех пор он меня почти не замечал, так, раз в неделю присунет за щеку…

Джаред замолчал. Я смотрел на него и думал о том, что был не прав. Не важно, умеешь ли ты приспосабливаться к обстоятельствам, когда обладаешь даром менять обстоятельства под себя. Молодой парень, почти мальчишка, переиграл конченого садиста и психопата на его территории. Охуеть можно. И еще я думал о том, что, оказывается, есть вещи, сломать которые невозможно. Только полностью уничтожить, никак иначе. Это алмазы, клинки дамасской стали, и это Джаред.

– Я знаю, Дженс, ты никогда не станешь попрекать меня тем, что произошло, – вес более решительно продолжал Джей, – но и забыть никогда не сможешь, верно? Ты всегда будешь знать, что при необходимости я с легкостью лягу под другого мужика. Значит, ты не сможешь мне больше доверять. Кончится тем, что, истрепав нервы нам обоим, ты просто уйдешь, а я этого не хочу. Пожалуйста, Дженс, оставь мне последнюю иллюзию, уходи сейчас, когда я еще вправе думать, что ты тоже не хочешь со мной расставаться.

Возможно, если бы я не знал, что значит – потерять Джареда, многое из сказанного им было бы вполне справедливым. Но я это знал. И я умею извлекать уроки из собственного опыта.

– Тогда зачем ты рассказал мне все это, Джей? Ведь мог бы и соврать.

Блядь, да не имеет все это для меня ни малейшего значения, но день, когда я смогу промолчать в нужной ситуации, будет днем конца света.

Злой взгляд из-под челки. Черт, а я и не заметил; наверное, при поступлении его постригли, волосы и сейчас короче, чем были раньше.

– А я не хотел тебе врать. Я мог бы рассказать, что Ривера изнасиловал меня, но мне не нужна жалость, Эклз. Мне будет проще пережить твое презрение. И меня не за что жалеть, слышишь, я не жертва. Я попал в трудную ситуацию; для того, чтобы выпутаться, мне пришлось лечь под Эрни. Всё. Точка.

Черт, я хочу, я должен увидеть, что из него вырастет.

Я перебрался ближе и встал на колени между раздвинутых бедер Джареда. Он не пошевелился.

– Джей, посмотри на меня, – попросил я, убирая волосы с его лба.

Падалеки поднял голову. Он выглядел спокойным, даже равнодушным, черт, восемь месяцев в Рузвельте явно положительно сказались на качестве его актерской игры. Не исключено, он смог бы обмануть кого-нибудь другого. Возможно, только я был в состоянии разглядеть в самой глубине его красивых хищных глаз тоскливый страх, что сейчас я легко коснусь его губ и уйду навсегда, и этого страха становилось все больше.

Я запустил руку в его волосы, пропуская темный шелк между пальцами, и медленным движением погладил от виска до затылка. Джаред едва ощутимо подался навстречу моей ладони, думая, что я не замечаю. Его глаза предательски блеснули. Да, между нами всегда было очень много секса, с него все началось, на нем все основывалось. Пусть только его тело вспомнит, и тогда Джей просто не сможет меня оттолкнуть. Другой рукой я коснулся его щеки, пальцами очерчивая линию скулы.

Пора заканчивать с сопливой мелодрамой. Если я дам слабину, Джаред может сорваться, последние восемь месяцев явно были не лучшим временем в его жизни. Сейчас Джей меньше всего нуждается в сочувствии, особенно в моем, а вот небольшая встряска ему необходима. Он должен понять, что я тоже считаю – ничего страшного не произошло, блядь, да так оно и есть. Мне, в самом деле, не за что его жалеть. Победителей не жалеют. Будет желание – порыдаем в объятьях друг друга потом, когда выберемся отсюда.

Я крепко ухватил парня за подбородок.

– Въебать бы тебе хорошенько, чтобы все дерьмо из башки вышибить, – задумчиво произнес я, глядя прямо в глаза Джея, – да рука не поднимается. Не хочу мордашку попортить, соскучился слишком.

Джаред удивленно моргнул и попытался вырваться, но я слегка прихватил его за волосы другой рукой, не давая отвернуться.

– Может хватит устраивать цирк? У нас до хуя реальных проблем, а ты мне мозг выносишь своими дурацкими фантазиями. Я вообще не собираюсь обсуждать то, что ты мне только что наговорил. Потом, если припрет, можем сыграть во все ролевые игры, какие захочешь, и в то, как я тебя бросаю из-за Риверы, и в то, как сильно я тебя жалею. И, блядь, когда я сказал, что ты идешь со мной, я не спрашивал твое мнение, тебе показалось. Будешь выебываться дальше – потащу силой, это усложнит процесс, но не изменит основной концепции.

Джаред вновь дернулся, я подался вперед и вдавил его в стойку стеллажа своим телом. Возможно, ему было больно, но иногда боль – единственное, что заставляет чувствовать себя живым. Бля, я все же получу свой тостер на конкурсе банальностей…

– Блядь, ты продержался в этом аду восемь месяцев, какого хуя ты растекаешься лужей по полу сейчас? – прошипел я почти в губы Джареда, рывком за волосы запрокидывая его голову, нависая над ним. – Если ты думаешь, что мера моего доверия к тебе это секс, то спи с кем хочешь, слова не скажу, буду беситься молча. Блядь, Джей, единственное, что я никогда не простил бы тебе – если бы ты сдох, не дождавшись меня!

Я на секунду почти отпустил Джареда, давая ему возможность освободиться, зная заранее, что он не воспользуется ей. Я сел на пятки и, подхватив Падалеки под бедра, затащил себе на колени. Бля, тяжелый, сука…

Я легко коснулся губами его упрямо сжатого рта и немного отстранился, ожидая реакции. Джаред тяжело дышал, его взгляд метался по моему лицу, словно он пытался понять, насколько я искренен. А еще он очень хотел мне поверить. Ничего, со временем он научится с легкостью читать меня, я позабочусь об этом.

По моему телу пробежала теплая волна, когда я увидел, как темнеют его глаза.

– Я не собираюсь давать тебе встречное разрешение, – упрямый, вызывающий взгляд. – Только со мной.

Я улыбнулся. Его близость привычно согревала меня, я снова чувствовал, что живу.

– Конечно, малыш, – прошептал я, привлекая Джареда ближе. Вот теперь почти полный контакт наших тел, и его руки осторожно, неуверенно легли мне на спину. – Только твой.

Я почти услышал, как с хрустальным звоном разлетелся вдребезги тот лед, что еще оставался между нами, на лице Джея отразилась целая гамма эмоций, он наконец-то перестал прятаться от меня.

– Здравствуй, малыш, – я привычным движением откинул с его лба прядь волос. – Я скучал.

Джаред рвано выдохнул и обнял меня с такой силой, что, по-моему, хрустнули ребра. Да уж, помню, так этот медведь выражает эмоции.

– Какого черта, Дженс, – глухо пробормотал Джей, утыкаясь лицом мне в плечо. – Где тебя черти носили, почему так долго? Я задолбался ждать.

– Прости, – пробормотал я в его волосы, – прости…

Джаред сам нашел мои губы и поцеловал, жадно, почти грубо, обжигая совершенно бешеной энергией секса. Я отвечал, позволяя ему вести, и с тоской думал, что не имею права заходить дальше. Падалеки должен сделать все сам. Я пойму, если ему еще долго не захочется ничего, кроме поцелуев. Я постарался отвлечься от собственного возбуждения, которое становилось просто болезненным, и сосредоточился на вкусе и запахе Джареда, ощущении его языка, изучающего мой рот, мягкости теплых губ… Кажется, я увлекся, черт, я так давно этого ждал, пусть только поцелуи, ничего, переживу… Когда Джаред отстранился, я потянулся за ним почти со стоном.

– Дженс, ты, конечно, охуительно целуешься, но это продолжается уже минут десять, – заметил Падалеки, внимательно глядя на меня. – Мы одни в запертой комнате с удобной горизонтальной поверхностью. Ты в порядке?

– Э… – я растерялся. Блядь, ну вот умеет мерзавец задавать правильные вопросы, на которые я понятия не имею, как отвечать.

Джаред фыркнул. Он вновь прижался ко мне и прошептал на ухо, издевательски растягивая гласные:

– Дже-енс, когда ты пытаешься быть деликатным, у тебя выходит така-ая хуйня…

– Вот ведь тварь неблагодарная, – восхитился я, заваливаясь вместе с хохочущим Джеем на матрас, подминая его под себя, кусая за шею.

Все словно встало на свои места. Все снова было правильно. Вновь были только он и только я, без сомнений и условностей, а весь остальной мир мог катиться ко всем чертям.

– Так значит, теперь я имею право спать, с кем захочу? – поинтересовался Джаред, разглядывая меня, когда я встал, чтобы раздеться. За ехидством я услышал грусть. Я сам такой, должно быть, нас слишком мало любили в жизни, если теперь мы свято верим, что нас ревнуют из-за того, что на самом деле в нас нуждаются.

– Только попробуй, – отозвался я. – В этом месте я соврал. Ты мой и только мой, даже не мечтай, будто что-то изменилось.

В глазах Джея мелькнуло облегчение.

– Почему ты не раздеваешься, малыш? – я уселся на бедра Джареда и попробовал запустить руку под его футболку. – Я, конечно, могу порвать на тебе эти тряпки, но потом объяснить пропажу одежды будет непросто.

Джей накрыл мою руку своей, останавливая.