Текст книги "Все, что захочешь (СИ)"

Автор книги: Seguirilla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– А кто тебе сказал, что я их пил?

Логично.

– За этим никто и не следил толком, – продолжил Джаред, уже откровенно ухмыляясь. – Ведь нарушение комплайентности когда подозревают? Когда лечение не дает эффекта. А мне всегда становилось лучше.

Я фыркнул.

– Я, конечно, чувствую себя героем анекдота про педофила, но просто не могу не спросить – Джаред, не слишком ли умное слово для человека с твоим диагнозом?

Падалеки сначала не понял, а потом рассмеялся.

Гравий уютно шуршал под подошвами. Мы как-то незаметно стали идти ближе друг к другу, и теперь периодически сталкивались плечами. Как тогда. Я посмотрел на часы. Мой рабочий день почти закончился.

– Пора? – тут же спросил Джаред с такой тоской в голосе, что мне самому завыть захотелось.

– Нет, малыш. Давай еще погуляем. Только пошли поближе к корпусу, на случай, если нас хватятся.

Джаред ничего не ответил, но посмотрел на меня с нескрываемой благодарностью.

Падалеки нарушил молчание, когда мы подошли к зданию госпиталя.

– Дженс, я ведь говорил правду насчет денег, – негромко произнес он.

Я не понял, зачем он опять вернулся к этой теме.

– Рад за тебя, – отозвался я, чувствуя, что он ждет моей реакции. – И что ты собираешься с ними делать?

Возможно, парню просто становится легче примириться с настоящим, когда он говорит о будущем. Без проблем, поговорим об этом.

– Я хочу уехать, – ответил Джаред, его голос был жестким и одновременно усталым. – Из страны. Оставлю Моргана управляющим и уеду к чертовой матери, все равно куда, лишь бы подальше отсюда. В Канаду, в Европу, да хоть в Юго-Восточную Азию.

– Понятно, – отозвался я, чтобы заполнить паузу.

Падалеки внезапно остановился, мне пришлось тоже притормозить.

– Дженсен, ты не хотел бы поехать со мной? – спокойно спросил Джаред.

Это было… гм… слегка неожиданно. Ну и как прикажете мне реагировать?

Падалеки неверно истолковал мое молчание, потому что на его лице внезапно отразился испуг, и он торопливо произнес:

– Это не…. Чёрт, Дженс. Я не пытаюсь тебя купить, ты не думай!

Вот тут мне стало смешно. Купить меня? Чушь какая…

Я покачал головой и пошел дальше, на ходу доставая из пачки сигарету. Прекрасный способ выиграть время и попытаться придумать, как донести до Джареда, что я вообще не собираюсь обсуждать планы, реализация которых находится под большим вопросом. Что я не умею пускать сопли, любуясь воздушными замками. Что мы, в конце концов, едва знакомы. Да, и при этом еще надо умудриться не обидеть пацана, который, по ходу, мне только что чуть ли не предложение сделал. Очень захотелось истерически рассмеяться.

Этот чертов Падалеки все же умудрился выбить меня из колеи настолько, что я потерял всякую осторожность. За что немедленно поплатился.

Дальнейшее доходило до моего сознания, точно результат съемки рапидом.

Вот я выворачиваю из-за угла и в пяти шагах перед собой вижу Крипке и Веллинга, идущих мне навстречу. Веллинг меня видит, Крипке – пока нет, потому что он что-то раздраженно выговаривает Тому, повернув голову к нему.

Глаза Веллинга испуганно расширяются. Я понимаю, что ничего не успеваю – ни шагнуть обратно, ни проглотить эту чертову сигарету. Последнее, о чем я думаю, это о забавной иронии всего происходящего – трахать пациента, а быть уволенным за курение. Очень в моем духе.

А потом я чувствую прикосновение длинных пальцев к моим губам. И Джаред вырывает у меня сигарету.

Тут рапид закончился так же внезапно, как и начался, и жизнь потекла своим обычным темпом.

Веллинг продолжал смотреть на меня, причем, кажется, с еще большим изумлением, Крипке, поравнявшись с нами, окинул Падалеки неодобрительным взглядом.

– Не знал, что вы курите, мистер Падалеки, – бросил он и, не дожидаясь ответа, зашагал дальше, увлекая за собой Тома.

Я выдохнул. Джаред проводил моих коллег взглядом и зашелся приступом кашля, когда они скрылись за поворотом.

– Джей, ну затягиваться-то зачем было надо? – я не знал, плакать мне или смеяться.

– Для большей достоверности образа! – сквозь кашель огрызнулся Падалеки. – Эклз, мудак, ты что, в самом деле добровольно этим дышишь? Забери свою отраву!

Я машинально взял из его пальцев сигарету и вернул ее себе в рот. Как всякий неопытный курильщик, Джаред от души обслюнявил фильтр, и теперь я чувствовал его вкус на своих губах. Адреналин, затопивший меня при виде Крипке, искал выхода. Я начал заводиться не на шутку.

Падалеки перестал кашлять и поднял на меня слезящиеся глаза, которые тут же изумленно округлились.

– Дженс, тебя что, возбуждают кашляющие парни? – выдохнул он. – Знай я раньше, покурил бы еще в парке. Блядь, ты бы себя видел. Не смотри на меня так, я сейчас кончу от одного твоего раздевающего взгляда!

Я рассмеялся.

– Пошли, Джей. Попробую отблагодарить тебя за свое чудесное спасение, – сказал я.

– Ого. А ведь у меня сегодня даже не день рождения, – пробормотал Джаред и посмотрел на меня более чем выразительно и многообещающе.

Слава богу, к предыдущему разговору мы не возвращались.

***

Как в любом другом месте, где постоянно находится около сотни разнополых людей, в госпитале периодически случались страстные романы. Врачи влюблялись во врачей и медсестер, медсестры влюблялись в санитаров и охранников, пациенты из мужских отделений влюблялись в сестер по несчастью из женских. Жизнь идет по своим законам даже в стенах психиатрической больницы, и с этим бесполезно бороться. Единственное табу, которое соблюдалось достаточно строго, касалось отношений между больными и персоналом, но, как известно, Тиг таки умудрился создать прецедент, причем сразу по двум номинациям – не просто роман с пациентом, а роман с пациентом-мужчиной. Но речь сейчас не об этом.

Когда случается страстный роман, рано или поздно дело доходит до секса. Разумеется, самым простым решением было бы реализовывать свои основные инстинкты где-нибудь подальше от рабочего места, однако существует несколько «но». Во-первых, чаще всего страстный роман, по закону подлости, возникает между людьми, по меньшей мере один из которых уже состоит в законном браке, что несколько ограничивает в возможностях. Во-вторых, бывали случаи откровенных мезальянсов, а рассчитывать на то, что перспективная женщина-врач выведет на люди своего любовника из службы охраны – просто глупо. В-третьих, непреодолимое желание заняться сексом почему-то накрывает именно тогда, когда реализовать это желание нет никакой возможности. Идея о месте для секса просто витала в воздухе.

Так на цокольном этаже появилась Конура. (История возникновения этого названия немного неприлична и напрямую связана с той единственной, немного модифицированной, позой, в которой там было комфортно заниматься сексом). Мне бы хотелось рассказать о том, как Сэра прониклась нуждами коллектива и выделила отдельное помещение сотрудникам под потрахаться, но, увы – как всегда, все пришлось делать самим. По сути, конура была небольшим чуланчиком, где хранились ведра, швабры и разнообразные чистящие средства из арсенала уборщиц. Поскольку уборка проводилась дважды в день – утром и вечером, большую часть дня в кладовку никто не совался. Преображение столь прозаического места в место для снятия сексуального напряжения произошло в тот момент, когда изнутри на двери появилась задвижка. Самая обычная, банальная задвижка. Потом была война с Феррис, отвечающей за хозяйственные вопросы, к которой на стол постоянно ложились докладные от уборщиц, находивших свое святилище оскверненным. Задвижка пропадала и вновь появлялась в тот же день. Наконец воюющие стороны достигли соглашения, и установилось хрупкое перемирие. Задвижка больше не исчезала, использованные презервативы уносились. Я бывал там несколько раз, пока не пришел к выводу, что, трахнув медсестру, в дальнейшем получаешь огромную головную боль и полнейшую невозможность вместе работать.

Это было абсолютным безумием, но сейчас я тащил Падалеки именно туда.

Мы вошли в коридор первого этажа через боковой вход и неторопливо направились к центральной лестнице. Пока что все складывалось как нельзя лучше – огромный викторианский холл впереди был пуст, не было даже медсестры в регистратуре.

– За мной. Быстро, – сквозь зубы распорядился я. Все-таки, когда включается нижний мозг, верхний отключается в буквальном смысле на хрен. Я не думал, что будет, если конура окажется занята, я не знал, как выкручусь, если внизу мы наткнемся на Феррис, я не имел ни малейшего представления, как мы будем выбираться обратно. Но, кроме простого физического желания, меня подстегивало что-то еще, какое-то странное щемящее чувство, словно мне необходимо просто успеть побыть рядом с Джаредом. Пока я еще могу. Пока еще есть время.

Падалеки же откровенно наслаждался происходящим. Для него это было игрой – немного опасной и очень захватывающей. Когда я остановился, чтобы заглянуть за угол и проверить ту часть холла, что не просматривалась из коридора, он тут же прижался ко мне сзади, запустил руки в карманы моих брюк и жадно огладил все, до чего дотянулся. Я судорожно выдохнул.

– Далеко еще? – его дыхание обожгло мою шею, губы почти неощутимо прошлись по коже.

Вероятность того, что кто-нибудь увидит нас, приближалась к ста процентам. Это возбуждало до такой степени, что я был уже почти готов плюнуть на все и устроить такое представление, о каком будут вспоминать еще лет пятьдесят.

– Уже рядом, – я все же смог восстановить дыхание и вытащить руки Падалеки из своих штанов.

***

– Блядь! – рявкнул я.

Падалеки заржал.

Гильдия уборщиц таки нанесла предательский удар в спину озабоченной части нашего трудового коллектива. По периметру кладовки, и так не слишком просторной, теперь стояли стеллажи, сокращая свободное место в центре до минимума. Нет, наверное, не очень крупный мужик и миниатюрная девушка вполне смогли бы расположиться здесь без критического неудобства, но вот мы… Я в отчаянии посмотрел на Джареда.

– Иди уже сюда, гений, – проворчал парень, втискиваясь в кладовку и затаскивая меня следом.

Хорошо хоть задвижка была на месте.

Я включил свет.

Мы стояли лицом к лицу, тесно соприкасаясь телами. Это было необычно и… приятно?

– Ну, чем займемся? – прошептал Джаред мне в губы, расстегивая мою рубашку. Его потемневшие глаза казались бездонными омутами, я тонул и наслаждался своей гибелью.

– Петтинг? – предложил я единственно возможное, запуская руку под футболку Джареда, упиваясь ощущением крепких мышц, перекатывающихся под моими ладонями.

– Только если очень глубокий, – негромко рассмеялся Падалеки, переходя к брюкам.

– Подними руки, – попросил я и стянул с него футболку. Так стало гораздо лучше – прикосновение его обнаженной груди к моей, биение сердец где-то совсем рядом.

Я шумно выдохнул, когда ладонь Джареда уверенно легла на мой член. Я потянулся к его штанам, но Падалеки покачал головой.

– Просто стой спокойно, – сказал он.

Я понял мысль Джея, когда его возбужденная плоть коснулась моей, а потом Джаред обхватил нас обоих рукой и начал двигаться, неторопливо, дразняще.

– О-ох, малыш, да, сильнее, детка, – вырвалось у меня.

Джаред слегка наклонил голову и коснулся губами моего приоткрытого рта. Он целовал меня легко, нежно, не пуская в ход ни зубы, ни язык.

Я терялся в его запахе, в ощущении почти полного контакта наших полуобнаженных тел, в движениях его большой крепкой ладони.

Внезапно Джей замер и прислушался. Я хотел было недовольно застонать, но он зажал мне рот рукой.

В тот же миг за ручку двери дернули. А потом еще раз. Вот так люди и становятся импотентами.

– Таня, ну подожди, ну сейчас, сейчас я все улажу, – тихое бормотание Стивена по ту сторону, а потом резкий удар в дверь.

– Эй, Кэлли! Хартли! Кто там есть! Приятель, ты тут не один, между прочим! Освобождай помещение!

Мы с Джаредом переглянулись.

– Он способен просто сидеть и ждать, пока мы не выйдем? – тихо прошептал мне Падалеки в самое ухо, не забыв облизнуть мочку.

– Он – способен, а вот она – вряд ли, – покачал головой я.

Судя по прозвучавшему имени, Стив наконец-то уломал милашку психотерапевта, а она была явно не из тех девушек, что будут спокойно сидеть в подвале и ждать своей очереди, дабы потрахаться в кладовке. Полагаю, заполошная мысль «Господи, что я здесь делаю?!!» уже неоднократно посетила эту хорошенькую головку, а значит, скоро Солнье испугается окончательно и уйдет.

– Ну и хорошо, – мурлыкнул Джаред, проводя кончиком языка по моей шее, от чего у меня по всему телу пробежали мурашки, – не будем терять время.

Разумеется, эффектное появление Карлсона не прошло бесследно для нашего возбуждения, Джей первый обратил внимание на этот факт, и бесшумно рассмеялся.

– Ну вот, придется начинать все сначала, – прошептал он, – но я знаю хороший способ. Надеюсь, ты не успел завести ревнивую подружку?

Прежде, чем я успел ответить, он приник губами к моей груди, именно там, под правой ключицей, прикусил кожу, сначала легко, словно пробуя на вкус, потом сильнее, все крепче сжимая зубы, и еще, и еще, … Кажется, я прокусил нижнюю губу. Помня, что мне нельзя оставлять следы на Джареде, я впился ногтями в собственные бедра. Если бы Падалеки не держал меня, я, наверное, просто стек бы на пол.

Моим стояком можно было крушить здания на манер тарана.

В этот момент из-за двери раздалось:

– Таня, подожди! – и звук торопливых удаляющихся шагов.

– Наконец-то, – проворчал Джаред, и вновь, так сказать, взял дело в свои руки.

Я кончил первым, а через минуту заворожено любовался, как расширяются в момент оргазма зрачки Джея.

… Потом мы долго искали футболку Падалеки, потом пытались натянуть белье и штаны, что было очень непросто из-за невозможности толком присесть или нагнуться, смеялись, сталкиваясь лбами, и ловили губы друг друга, когда наши лица оказывались слишком близко. Я был счастлив – настолько, насколько мог. Так, как умел.

Я выскользнул из кладовки первым.

– Запрись и сиди тихо, я пойду проверю путь отступления, – сказал я Джареду.

– Мой герой, – засмеялся тот и чмокнул меня в нос, прежде чем закрыть дверь.

Все было тихо. Я огляделся по сторонам и пошел к выходу. Но буквально через пару шагов столкнулся с Карлсоном, который, сука такая, все же ждал за углом.

– Эклз? – Стив, казалось, не поверил своим глазам. – А ты что…. А-а, так вот благодаря кому я обломался!

Он радостно улыбнулся во все тридцать два и хлопнул меня по плечу.

– Слушай, а кто там с тобой, а? – его глаза загорелись азартом. Все, пиздец, теперь не угомонится. – Она еще там, да? Ты порвал на ней трусики и теперь идешь искать запасные?

– Блядь, чувак, если тебе не дали, это не повод утомлять меня своими грязными фантазиями! – огрызнулся я. Ебаный в рот, может, просто вырубить его к чертовой матери, а? Пока прочухается, Джаред успеет уйти.

Не подозревающий о моих кровожадных мыслях Карлсон продолжал ныть:

– Ну Э-эклз! Ну кто-о! Ты же зарекался – никаких больше девиц из клиники, было, да? Или это не из клиники?

– Или это не девица! – окончательно вышел из себя я. – Блядь, Карлсон, ты меня поймал, я уломал Эрика на минет! А сейчас иду за минералкой, чтобы он мог прополоскать рот!!!

Стив заткнулся на минутку и потом оглушительно заржал. Я потихоньку подталкивал его к двери, с тоской понимая, что это не вариант. С него станется остаться караулить на лестнице или в холле. От этой пиявки так просто не отвяжешься. Придется бить.

Неожиданно Стив сам подсказал мне выход. Он вежливо, но решительно высвободился из моих рук и зашагал по коридору к конуре, сообщая на ходу:

– Дженс, я только одним глазком!

Я врезался в его спину и по инерции протащил по коридору немного дальше двери в кладовку. Потом с силой припечатал его лицом к стене так, что Стив был вынужден смотреть в ту сторону, где в настоящий момент не происходило ровным счетом ничего интересного.

– Дженс, ты чё? – задушено проскулил он.

– Заткнись, Карлсон, – для убедительности я еще раз слегка стукнул его об стену, Стив взвыл. – Раз ты не понимаешь по-хорошему, я вынужден действовать по-плохому. И только попробуй дернуться – так въебу, до конца жизни помнить будешь. Уловил? Ну?

Карлсон что-то всхлипнул. Я счел это за согласие, но хватки не ослабил.

– Уходи отсюда, быстро! – крикнул я.

Дверь тут же открылась, в коридор бесшумно выскользнул Джаред и вопросительно посмотрел на меня. Я молча кивнул, он торопливо направился к лестнице, на прощание бросив на меня взгляд, полный тревоги. Остается только надеяться, что он сможет добраться до палаты, не встретив Крипке.

Я выждал минут десять, отпустил Карлсона и пошел к выходу.

– Эклз, сука, ну кто это был?!! – прозвучало за моей спиной.

– Гэмбл, – не оборачиваясь, бросил я.

***

– Ты придешь завтра? – спросил Джаред между поцелуями, которыми мы самозабвенно обменивались, забившись в угол палаты, который не был виден из смотрового окошка двери. После инцидента с Карлсоном, особенно после удачного его завершения, я вдруг почувствовал необыкновенный прилив уверенности в своих силах. А уж когда я обнаружил, что Падалеки благополучно добрался до комнаты, я окончательно уверился в собственной безнаказанности. Черт возьми, пока эти глаза загораются такой радостью при виде меня, со мной, с нами просто не может случиться ничего плохого.

– Разумеется, малыш, – ответил я, пропуская темные шелковистые пряди между пальцами. – Более того, останусь здесь до послезавтра.

На лице Джея изумление сменилось такой искренней радостью, что мне стало немного неловко за свою шутку.

– Я дежурю, дурачок, – я постарался смягчить жестокость слов нежностью губ, касающихся его лица.

– Придурок, – рассерженным котом фыркнул Джаред, выворачиваясь из моих рук.

Я поймал его за шиворот и вновь притянул к себе. Надо сказать, он не очень-то сопротивлялся.

– Прости, малыш, я действительно придурок, – прошептал я, вжимаясь лицом в его шею, точно пытаясь сохранить на себе его запах до завтра. – Вот не повезло-то тебе, а?

– Повезло, Дженс, – он провел губами по моим коротким волосам. – Мне еще никогда в жизни так не везло.

В этот раз, уходя, я как-то неожиданно нашел слова, чтобы попрощаться.

– Доброй ночи, малыш, – я провел рукой по его лицу, Падалеки на миг благодарно прижался к моим пальцам щекой, – до завтра.

И моя улыбка была совершенно искренней.

Я переоделся, заглянул в пустую ординаторскую, чтобы убедиться, что ничего не забыл, попрощался с Эллен, дежурной сестрой, и, насвистывая, вышел на лестницу.

– Держи его!!!

Откуда вылетели эти уроды – я и сам толком не понял. В один момент Стив и Том прижали меня к стене, Карлсон надежно зафиксировал правую руку, Веллинг – левую, и, к моему неслабому удивлению, стал расстегивать на мне рубашку.

Абсурдность ситуации меня даже развеселила.

– Парни, совсем охуели? Если это намек на групповушку, то можно было просто попросить по-хорошему, я ж не против, – выдал я, извиваюсь всем телом в тщетных попытках вырваться.

Но очень скоро смеяться мне расхотелось. Расстегнув верхние пуговицы, Веллинг распахнул ворот рубашки, обнажая шею и грудь.

– Бля, Карлсон, ты был прав! – казалось, Том просто решил не обращать на меня внимания. – Глянь, у него реально засосы; ё-моё, это не просто засосы, это укусы!

– А я что говорил, – пропыхтел Стив, с трудом удерживая мою руку. – С тебя двадцатка, чувак!

Я разозлился всерьез.

– А ну слезли с меня быстро, оба!!! – прошипел я.

Парни тоже поняли, что шутки кончились.

– Дженс, Дженсен, – осторожным тоном профессионального переговорщика обратился ко мне Веллинг, в знак доброй воли немного отодвигаясь, – ты в порядке? Если мы тебя отпустим, ты же не полезешь к своим друзьям с кулаками?

– Если встречу где-нибудь поблизости друзей, то постараюсь удержаться, – огрызнулся я, прекращая оказывать сопротивление. – Хорошо, Том, все, отпустите, обещаю – я убью вас позже, поодиночке.

– Отпускай его, Карлсон, – тут же распорядился Веллинг.

Он сам отпустил меня первым и сделал шаг назад, примирительно поднимая руки и не спуская с меня глаз. Мне очень не понравилось выражение его лица. Веллинг почему-то выглядел встревоженным, хотя и пытался это скрыть.

– Бля, Том, я ему не верю! – скороговоркой выдал Стив и, отцепившись от меня, юркнул в отделение.

– И правильно делаешь, сука, ты будешь первым! – крикнул я ему вслед, бросил на Тома ненавидящий взгляд и побежал вниз, на ходу застегивая рубашку.

– Дженс, – прозвучало мне в спину.

Я резко обернулся.

– Я не рассказал Карлсону о том, как вы с Джей Ти курили одну сигарету на двоих. Сам знаешь, он очень быстро сделал бы выводы, которые бы тебе точно не понравились. И поделился бы ими со всеми, – негромко произнес Том, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Я оскалился.

– Можешь запихнуть свои наблюдения вместе с выводами Стива себе в задницу, – посоветовал я, – меня не волнует ни то, ни другое.

– Очень зря, – прозвучало в ответ.

– Да пошел ты, – пробормотал я себе под нос и продолжил свой путь.

Но настроение уже было основательно подпорчено. Я невольно задумался о том, что самые жестокие удары судьба, как правило, наносит именно в такие моменты – когда ты безмятежно счастлив, уверен в своих силах и абсолютно не ожидаешь подвоха от этой злобной сучки.

***

Вполне закономерно, неприятности не заставили себя ждать. После пересменки в кабинете главного врача, Крипке попросил меня задержаться и сообщил, что он искренне за меня рад.

По традиции я не стал пытаться разгадать этот ребус и попросил пояснить, в чем же мне так повезло.

– С завтрашнего дня на одну головную боль у вас будет меньше, – любезно сообщил Эрик. – Подготовьте документы на выписку Падалеки, завтра его переводят в Массачусетский Центральный Госпиталь, в Бостон. Со мной связался мистер Морган, адвокат семьи, он уполномочен забрать это несчастье.

– Зачем? – тупо спросил я, пока еще не в силах осознать весь масштаб надвигающейся катастрофы.

– Господи, да вам-то какая разница? – с досадой спросил Эрик, постепенно теряя ко мне интерес. – Кстати, проследите, чтобы все архивные истории были в наличии, для экспертизы они обязательно понадобятся, позже их запросят.

– Какой экспертизы? – тихо спросил я, борясь с желанием стукнуть Крипке головой об стол, если это поможет получить информацию – всю и сразу.

– А разве я не сказал? – искреннее удивление в глазах. – Для дальнейшего решения вопроса о его дееспособности.

***

– Судебно-психиатрическая экспертиза?! – я почти кричал. – Ты об этом не хотел мне говорить?

Джаред стряхнул мои руки со своих плеч. В глазах злость, губы упрямо сжаты.

– Не ори на меня, Дженс, – негромко, но с вполне отчетливой угрозой произнес Падалеки. – Ты ничего не понимаешь.

– Блядь, это ты ничего не понимаешь! – я немного сбавил тон, не потому, что боялся привлечь к себе ненужное внимание, просто мне показалось, что так до Джея лучше дойдет. – Ты хоть представляешь, что будет, если тебя по суду признают недееспособным? А когда экспертная комиссия внимательно ознакомится со всеми документами... Не просто поверхностно проглядит диагнозы, а действительно прочитает все то, что про тебя написано в архивных историях, а они запросят истории, выписками дело не ограничится, – тебе конец. Они просто решат, что все мы здесь, в Святом Матфее, некомпетентные идиоты, или просто стеснялись перед твоей семьей выставить честный диагноз. Ты понимаешь, кто ты по медицинским документам? Ядерный шизофреник, с непродолжительными и нестойкими медикаментозными ремиссиями, склонный к асоциальному поведению и агрессии, эпизодически принимающий наркотики, да еще и гей, который промискуитетствует по заведениям самого сомнительного пошиба!

– Про последнее тоже написано в моей истории болезни? – съязвил Джаред.

– Если есть человек, заинтересованный в том, чтобы ты не смог принять наследство, – а такой человек есть, не так ли? – найдутся и свидетели того, как ты отжигал по гей-барам! – отрезал я.

– Хорошо, твои предложения? – неожиданно покладисто поинтересовался Падалеки.

Я осекся на вдохе, когда с ужасом понял, что мне нечего сказать. Никакой я не герой и никогда им не был. Я трус. Во всем, что затрагивает мою никчемную, но такую уютную жизнь – я абсолютный, совершеннейший трус. Я просто не находил в себе сил решиться на последний шаг – предложить Джареду свою помощь. Это было легко в теории – забрать Падалеки из госпиталя, просто вывести на прогулку и увезти, но, блядь, – а что дальше? Остаться без денег, без работы, без будущего, с почти незнакомым парнем на руках и обвинением в его похищении? Крыса внутри меня отчаянно заверещала. Я ненавидел себя и отчаянно боялся, что Джаред попросит ему помочь.

Однако Падалеки остался неожиданно спокойным. Он отошел к окну, присел на край подоконника и скрестил руки на груди, изучая меня внимательным взглядом. Меня прошиб холодный пот при мысли, что он догадался о моих мыслях.

– Да, в одном ты прав, Шарлотта вполне может найти или купить свидетелей моих похождений, – продолжил он, словно ни в чем не бывало, – однако это будет иметь значение только в том случае, если я болен, в качестве, так сказать, отягощающего обстоятельства. Но если я здоров – мы живем в свободной стране, с кем хочу, с тем и трахаюсь.

– Блядь, ты меня вообще слушал?! – вырвалось у меня.

Второй раз это преображение тоже произошло как-то незаметно. Просто внезапно я понял, что на меня холодно и изучающе смотрит тот, другой Падалеки.

– Я еще раз повторяю, Дженс, – равнодушно, почти без интонаций произнес Джаред, – ты ничего не понимаешь.

Он отвернулся к окну и продолжил:

– Это мой мир, Дженсен. Он совсем иной. Там важно даже не количество денег, что их неприлично много – ясно априори, важно то, насколько качественный товар ты способен за эти деньги приобрести, относится ли это к людям, вещам или услугам. Способность купить самое лучшее и является главной личностной характеристикой людей моего круга, свидетельствующей о хитрости, предприимчивости, деловой хватке, уме, беспринципности, – обо всем. Я не хотел тебе об этом говорить заранее, просто, чтобы не сглазить, но, раз уж так сложилось… У меня очень хорошие приобретения на сегодняшний день, Дженсен. Моя комиссия экспертов, отобранная Морганом, на порядок авторитетнее комиссии Шарлотты. И моя комиссия ограничится чтением диагнозов. За правильные диагнозы отдельное спасибо милейшей мисс Гэмбл, одной из самых удачных моих покупок. Но главный мой козырь – на моей стороне Джеффри Дин Морган, лучший из адвокатов моего отца.

Вот так-то, Эклз. Ты даже ничем не рисковал. А теперь можешь смело распустить хвост и думать о том, что ты уже почти решился раз в жизни перестать быть крысой и поступить по-человечески. И что ты, разумеется, вот прямо сейчас собрался бы с духом и…. Просто Джаред предложил свое решение раньше. Неплохое решение, надо признать. Ну что ж, ты был готов помочь, но раз так…

Только самого себя не обманешь, верно? Даже если ты виртуозно лжешь другим, с самим собой этот номер не пройдет. И ты всегда будешь знать, что в тот, возможно, единственный день, когда тебе представился шанс стать человеком, ты предпочел остаться трусливой тварью.

– Ты не боишься, что адвокат может вести двойную игру? – спросил я, просто для того, чтобы что-то спросить.

На душе было мерзко. Я внезапно понял, что просто обязан сделать для Джареда то единственное, на что, надеюсь, еще способен. Я должен его отпустить. В привычную, богатую и, надеюсь, счастливую жизнь. Это будет больно, но так надо. Он поймет, что я поступил правильно, он умный парень. А я… Я далеко не то приобретение, которым можно гордиться.

Тем временем Джаред продолжал.

– Боюсь? Я знаю, что он ее ведет. Только он сделал ставку на меня, и играет против Шарлотты. Она очень сильно просчиталась, когда с самого начала дала ему понять, что не собирается делиться властью. Людей можно покупать не только за деньги, Дженсен. Моргана я купил за обещание полностью самоустраниться от управления всеми делами, как только избавлюсь от Шарлотты. Мы выгодны друг другу, а значит, я могу не сомневаться в его верности.

– Интересно, а за что ты рассчитывал купить меня, когда хотел моей верности? – негромко спросил я.

Вот теперь не подведи, малыш. Дай мне повод.

Джаред обернулся и сделал несколько шагов ко мне, приближаясь почти вплотную, склонил голову набок, в глазах смех.

– За минет? – предположил он.

Прости, малыш.

В последний момент я смог немного погасить силу удара и Джаред устоял на ногах, только отшатнулся, инстинктивно хватаясь за пострадавшую челюсть.

– Маленькая избалованная блядь, – процедил я, и меня вынесло из палаты.

Я постарался не услышать отчаянное «Дженс!», прозвучавшее мне вслед из-за захлопывающейся двери.

***

Остаток дня я провел в полностью автоматическом режиме. Я обошел своих больных, я помирился со Стивом и Томом, и мы вместе сходили пообедать. Я сначала демонстративно не замечал взгляды, которые на меня искоса бросал Веллинг, а потом действительно перестал обращать на них внимание. Я выяснил, что сестру Смит зовут Лиза, и извинился перед ней за свое недостойное поведение в субботу. Мы поболтали немного, и, кажется, подружились. Я разобрался со всеми своими долгами по историям болезни, которые у меня накопились за последнюю неделю, и почти спокойно оформил документы на выписку. Я опять, как и в день госпитализации Джареда, делал все, что угодно, лишь бы не начать думать.

Первый раз Лиза заглянула в ординаторскую и передала от Падалеки просьбу о беседе, когда на часах было четыре. Все еще находились на своих рабочих местах, Веллинг не преминул посмотреть на меня очень внимательно и многозначительно, а я попросил Лизу передать Падалеки, что сегодня с ним уже общался и что мы все обсудили. А еще распорядился выдать ему карандаш, бумагу и планшет, пусть рисует, если ему скучно. Или проводить в общий зал, если ему не хватает общения. Потом спокойно вернулся к работе. Том хмыкнул.

Мне хотелось выть. Выть и биться головой о стену. Я в сотый раз повторял себе, что все делаю правильно. Что Джею так будет лучше. Что в моей жизни нет места для Джареда, а в его жизни нет места для меня. Что мы слишком разные. Что у меня нет классного адвоката и возможности купить Гэмбл, а у Джея нет привычки питаться замороженной пиццей и пить дешевое пиво. Что у Джареда не хватит силы справиться со мной, а у меня не хватит терпения выдержать его. Что он просто пока не понимает всего этого, а у меня нет времени объяснять. Что потом он обязательно поймет и простит, но может, будет даже лучше, если не поймет и не простит. Я твердил все эти охуительно правильные вещи и понимал, что опять лгу самому себе.

Просто так проще уходить – первым, двинув напоследок по морде, чем стоять в конце коридора и провожать взглядом. А потом долго смотреть на закрывшуюся дверь.