Текст книги "Королева Крика II (СИ)"
Автор книги: SallyThatGurl64
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Языком их любви стал именно язык тела и прикосновений. Наверное, отношения стоит развивать иначе. В правильном мире правильных людей. Нужно долго ходить на свидания, может быть, украдкой своровав поцелуй где-нибудь у подъезда. Но Кале было все равно. Ей нравилось, что их отношения начались стремительно и развивались точно так же. Эта девушка обладала очень горячей натурой. И теперь она радовалась, что может ее не прятать.
Но закончить начатое ей позволяет сводящее с ума желание поскорее вновь слиться с Алексеем в одно целое. Если все закончится прямо сейчас, будет грустно. Поэтому Кала тормозит в очень нужный момент ещё до того, как мужчина приближается к разрядке. Она вновь поднимается дорожкой поцелуев по его животу, груди и шее к губам. Целует напористо, обвивая его шею руками, сразу обозначая свои желания – в следующую секунду Чопра вновь прижимается спиной к кафельной кладке. Отталкивается от пола душевой кабинки и обвивает ногами бедра Воробьева, заставляя его подхватить ее снизу. Ещё ни с кем она не была распалена до подобной степени. Никогда, ни разу. Поэтому в этот раз все заканчивается довольно быстро. Кала вздрагивает всем телом, растворяясь в блаженной неге, и еле-еле опускается на ватные ноги, когда до пика доходит и Алексей. Она тяжело дышит, все еще обнимая его.
Заниматься с ней любовью, равно как и находиться в ее обществе – волшебно. Это словно возвращаться в прошлое, где не было никакой резни и сопутствующих ей ужасов осознания. Ведь это только в фильмах ужасов на следующий день после мочилова или иного смертоубийства герои радостно скачут с широкими улыбками на лицах. В жизни все далеко не так. В жизни есть шанс начать резать самому. Алексей никак не мог предположить, что встреча с Чопрой поможет ему отойти от последствий кошмара. По крайней мере – на данный момент.
После стольких падений с личной жизнью Воробьев не очень-то верил в… Любовь? Нет. В любовь он как раз верил. А вот в то, что ее можно удержать – нет. Все исчезает из нашей жизни – знакомые, любимые, приятные впечатления, хорошие воспоминания. Буквально все. И ждать того, что с кем-то тебе повезет остаться до конца – по меньшей мере наивно. Воробьев уже не был наивным человеком, потому старался относиться к отношениям с Калой легко. Он даже не очень бы удивился, если бы потом узнал, что она хочет от него нечто определенное. Не потому, что девушка алчная. Просто – такова жизнь. Особенно жизнь в шоу-бизнесе.
Как говорится – нужно жить сегодняшним днем (даже если он не приносит ничего, кроме неприятностей).
Но сейчас мгновения и секунды несли с собой только удовольствие. Страсть. Все то, что положено в жарком соитии, которое сплело их тела.
– Посмотрим, что у тебя тут есть, да? – спрашивает девушка, имея в виду гели для душа и шампуни.
– Бери все, что хочешь, – его голос все ещё звучит достаточно хрипло. Алексей улыбается Кале и регулирует напор воды.
Она не откажет себе в удовольствии самостоятельно поразмазывать ладонями пену по его телу.
После окончания водных процедур, парочка переместилась на кухню с решением выпить кофе перед тем, как отправиться выгуливать Моцарта. Пес уже с подозрением поглядывал на них, словно и сам понимал, почему хозяин так задерживается этим утром.
Настроение у Калы было просто потрясающим. Хотелось петь, но был риск спалить свой голос перед членом жюри, но зато это желание навело девушку ещё и на не меню потрясающую мысль. В голове крутилась одна песня, которая…
Пока Воробьев готовил кофе, Чопра схватила в руки свой телефон и открыла чат с Наташей Варен, отвечающей за репертуар масок в шоу. В третьем выпуске Далматинец должна была поразить судей умением читать рэп на английском – Кала, на удивление, обладала отличным чувством ритма, позволяющим поймать тот самый нужный «флоу». Но теперь агрессивный трек «$uicideBoy$» казался ей неуместным.
«Наташа… НАТАША».
«Я хочу сменить песню для третьего выпуска!».
Для участницы были закуплены права на музыку на семь выпусков вперед, все было расписано по определенному плану, и уже завтра должны были начаться репетиции нового номера, но… разве ей нельзя немного покапризничать?
Варен ответила почти сразу же.
«Хочешь поменять какие-то песни местами?».
«Нет, хочу новую».
Кала закусила губу, в мыслях скрещивая пальцы. Она понимала, что это будет затратно и не очень красиво, но разве руководительница не должна была уже привыкнуть к выкрутасам артистов. И, благо, Наташа не стала ее отчитывать, а просто написала в ответ усталое и лаконичное: «ок». Чопра представила, как женщина там тяжело вздыхает и качает головой. Это посмешило ее, а возможность посвятить новую песню Воробьеву – порадовала. Девушка разулыбалась, и подскочила со стула, налетая на Алексея со спины. Обхватив руками его торс, она прижалась своим телом к его и звонко поцеловала его в плечо.
– Думаю, что мне нужно пойти прогулять собаку. Ты не будешь скучать? Я на несколько минут всего.
– А меня с собой не возьмете? – обиженно надула губки Кала, но затем улыбнулась. – Ладно, идите. У меня все равно волосы мокрые. Не люблю пользоваться феном.
А на улице по-прежнему ужасная зима.
Зима, которая внезапно стала для Чопры гораздо теплее, чем она рассчитывала. Весь последующий день они с Лешей провели вместе. Девушка радовалась такой возможности, поскольку в прошлый раз в экстренном порядке сбежала от него на репетицию. Как хорошо иметь выходной в один и тот же день. И неважно, что это – не простое совпадение.
До самого вечера они, прижимаясь, смотрели романтическое кино, слушали музыку и общались на всевозможные темы. Кала, как и полагается, стащила одну из рубашек Воробьева, и таскала ту целый день. Ей нравилось утопать в его запахе, нравилось тепло во взгляде голубых глаз. Нравилась улыбка. Звучание голоса.
Девочка влюбилась.
***
Пятница – такой же тяжелый день, как и прочие, если у тебя ненормированный график. Утро – в студии звукозаписи, день – изнуряющие репетиции.
Танцы всегда давались Кале очень легко и просто. Пластичная от природы и имеющая прекрасное чувство ритма, она улыбалась, получая похвалы от Горбунова. Номер для третьего выпуска обещал быть очень ярким и, главное, подвижным. Балету предстояло выполнить несколько поддержек с участницей, а Чопре нравилось работать с этой троицей любителей ужастиков. Они были ее примерными ровесниками и при этом – очень веселыми и энергичными ребятами. Однако Кала удивилась, увидев среди группы танцоров лишь Давида и Федора.
– Привет, ребят, – дружелюбно окликнула их девушка, подходя поближе. – А где Тимофей?
– Заболел, – пожал плечами Федор. – Ковид походу. Написал с утра, что вызывал врача, и тот сказал сидеть дома недели две точно.
– То есть и на собрании киноклуба его не будет? – уточнила Кала.
А жаль – Тимофей производил впечатление дурачка, но очень хорошего и приятного.
– Неа.
Маша, как всегда засевшая с мрачным видом в углу, прислушалась к их разговору. Нахмурилась.
– А ты пойдешь в этот их кружок малолеток? – спросила Казанцева, впервые за все это время обратившись к Чопре напрямую.
– Пойду, – холодно ответила модель.
Ей совсем не понравился тон Маши. И сама Маша тоже ей не нравилась.
– Перерыв окончен, – объявил Никита, возвращаясь в зал. – Федь, поднимай задницу, тебе ещё Далматинца по сцене таскать. Уронишь артистку – огребешь.
***
Давид был красивым мальчиком. Высокий брюнет с нежными чертами лица и буйной шевелюрой. Его даже успели окрестить русским Тимати Шаламе за все это, хотя русским Давид и не был. Однако красивым можно быть сколько угодно, а вот везучим и удачливым – далеко нет. Вашакидзе просто категорически не везло с девушками. Что-то в нем их отпугивало. Что-то в нем было не так.
– Нина? Привет! Это Давид. Слушай, ты же хотела пойти со мной на открытие киноклуба? – парню было жутко неловко, но он все же старался, так сказать, держать голос.
– А, Давид, – Нина звучала нервно, едва ли не недовольно, – Ты извини, я не могу.
– Мм, понятно, – отозвался Давид и сразу сник. Ему действительно было понятно. То, что Нина никуда с ним не пойдет. Никогда. Поэтому он не стал напрашиваться, а просто ответил: – Тогда хорошего тебе дня.
– И тебе.
Пару минут после того, как Нина нажала на отбой, Давид смотрел на экран телефона. О чем он думал? О том, что ему очень неуютно. Почти больно где-то в груди. Мрачные мысли начали наваливаться на Вашакидзе, как снежный ком. Он закрыл глаза и словно схватился за ниточку этих мыслей. Ее можно было оторвать, и тогда он потеряет надо всем контроль. А можно было оставить, но тогда, то, что навалилось на него можно было держать под контролем. По крайней мере – не думать об этом сейчас. Потом, потом. Когда Давид останется один. А оставаться один он не собирался.
На самом деле Вашакидзе не ожидал, что их с Фёдором задумку воспримут всерьез. Но в квартиру к Соколову приехали даже неожиданные гости – Кала Чопра, например. И Мария Казанцева. На последнюю уже положил глаз Фёдор. Ну хоть кому-то повезет. А может быть и нет.
– Ущербно, – высказала свой вердикт Маша, оглядев квартиру.
Сегодня была очень тяжелая репетиция для нее – может, всему виной были зимние холода, а, может, и сама Казанцева. Ей никогда ничего не нравилось. И зачем она вообще согласилась? Проводит время в обществе тупых задротов, никому не нужных гиков, повернутых на ужасах. А ведь могла бы поехать домой, набрать горячую ванну и расслабить таким образом уставшие мышцы. Но нет – она здесь. В квартире Федора Соколова.
Его жилище было маленьким, к чему и придралась Маша – всего одна комната. Но зато та была отделана со вкусом. Преобладающие черно-белые тона, темные обои, целиком увешанные постерами с фильмами ужасов, неоновые лампы на потолке. Фуксия ярко светилась, окрашивая помещение в оттенки кодеинового коктейля.
– А тебе Воробьева с его хатой подавай? – деланно лениво и незаинтересованно проговорил Федор.
Кала напряглась, искоса следя за реакцией Казанцевой. Ещё одна головная боль для Чопры. Сначала Виктория Дайнеко, теперь эта девка. Но она вспомнила, как пальцы Алексея касались ее плоти, и немного успокоилась. Они же с ним вместе, верно?
– И так, – бодро, но вместе с тем чуть заторможенно объявляет Федор. – Поздравлю вас с первым официальным собранием нашего киноклуба! Мы решили, что будем называть это место «обителью Латеску».
Стефан Латеску был убийцей в прошлом году. Психотерапевт Луны, слетевший с катушек из-за гибели своей сестры Стеллы. Банальный, но чудесный сюжет. Может, Федор с Давидом и книгу напишут? Пока этого не сделал кто-то другой. Будут как Гейл Уэзерс из оригинальной франшизы.
Зачем сюда пришла Кала? Странный вопрос, на который и ответа-то приличного нет. У нее было много дел сейчас – завтра ей предстояло посетить одно семейное мероприятие Бхатов, где будет Джей, а они вроде как поссорились. Ещё уже на следующей неделе начнутся подготовки к модному показу российского бренда одежды «Rasario» от кутюрье Расиды Лакобы. Да, Чопра не оказалась в этом году на модной неделе в Нью-Йорке из-за «Маски», так что возможность походить по подиуму хотя бы здесь, в Москве, ее несказанно радовала. А ещё, конечно, безумно хотелось провести время с Лешей. Парочка договорилась вместе посмотреть второй выпуск проекта у него дома в воскресенье. Будет забавно рассуждать вместе с Воробьевым, кто же скрывается в той или иной маске. Лишь бы Далматинца не отгадал.
Но это вечер она проводила здесь – среди задротов, любящих ужастики.
Маша то и дело косо поглядывала на Калу. Казанцева совершенно не питала к ней симпатии и даже сама решила прийти к этим ненормальным трукраймерам лишь для того, чтобы не отставать от выскочки-модели. И все же несказанно обрадовала своим появлением Федора, который был тем ещё бабником. Даже странно для гика.
«Она меня хочет» – решил Соколов.
– Сегодня мы с вами освежим в памяти события первого «Крика» его просмотром, – продолжил он вслух. – Но вначале давайте порассуждаем о великих маньяках, к числу которых теперь можно добавить и Леру со Стефаном. Всегда легко считать мотивацию убийцы, если знать его предысторию. Давид, слово тебе.
Федор повернулся к своему другу. Все знали, что Давид Вашакидзе является ещё большим задротом, чем Соколов.
– Спасибо, Федь, – улыбнулся Давид. – Я расскажу, про… Допустим, Джеффри Дамера. Он с детства был отстранен и замкнут из-за родителей, которые или не замечали его или травмировали. Вы знаете, что его отец Лайонел Дамер счёл, что нужно усыпить собаку Джеффри, так как она мешала семье при переезде? И поступал так не один раз. Одиночество плюс травма – мысли о том, что его все покидают, и только смерть может удержать, зафиксировала в голове Дамера страшный паттерн.
Интересно, а что зафиксировало одиночество в моей?
– Или Ричард Рамирес. Его брат показывал ему фото своих жертв во Вьетнаме. Он же рассказывал ему о пытках и при нем выстрелил в лицо своей жене. Жестокость – вот то, что на него влияло. И наркотики. Ещё один страшный коктейль принёс свои плоды.
Давид внимательно посмотрел на Машу, которая уперлась взглядом в телефон. Любопытно, она хоть что-нибудь слышала? И кому вообще нужна его речь.
– Фильмы ужасов тоже строятся по плану. И маньяки в них почти не отличаются от маньяков в жизни. Главное найти ключ к убийце и вы узнаете его имя.
– Ну, и наконец, поговорим с вами о правилах выживания в фильме ужасов, – подытоживает Федор. – Сейчас мы с Давидом раздадим вам распечатки. Всего правил больше ста, но мы выбрали шестнадцать самых актуальных для нас с вами.
Соколов достал небольшую папку, из которой принялся доставать белые листы с печатным текстом по количеству присутствующих друзей и знакомых. Сегодня многие пришли ради того, чтобы увидеть именно Машу – косвенного свидетеля прошлогодних событий на «Маске». Федор дал всем знать об ее присутствии ещё немного дней назад. Тогда, когда девушка и сама не рассчитывала приходить. Он словно знал, что она передумает.
– Просто чтобы вы знали, – чуть зловеще оскалился Соколов. – Часть этих правил мы с вами уже нарушили. Или нарушим сегодня.
Кала приняла листовку из рук Давида. Маша – лично от Федора.
Свод правил для выживания:
1. Если вы женщина – никогда не раздевайтесь и не принимайте душ в замедленной съемке.
2. Храните ВСЕ ваши заточенные кухонные ножи в одной из деревянных подставок на вашем столе.
3. Шибко «крутой» парень с передозировкой тестостерона тоже умрет.
4. Как и тот пацан, который постоянно шутит.
5. Секс – это смерть.
6. Если вы покуриваете «травку» в компании, будьте самым тихим и милым курильщиком. Все остальные погибнут.
7. Никогда не говорите: «я сейчас вернусь». Вы не вернетесь. Конец.
8. Никогда не смотрите фильм ужасов, если вы находитесь в фильме ужасов.
9. Если вы думаете, что видите свою подружку (иди дружка), и у нее/него на лице маска, не разговаривайте и не пытайтесь заглянуть под маску – это не ваш приятель!
10. Если вы зашли в туалет в кинотеатре и услышали, как кто-то трахается в соседней кабинке, не прислоняйтесь ухом к стене чтобы послушать. Это будет жуткая смерть, хотя, быть может, и приятная.
11. Никогда не слушайте пугающие голоса в телефонной трубке.
12. Никогда не говорите: «кто здесь?».
13. Если вы голубоглазая и большегрудая блондинка… ну в общем, вы и так уже в значительной степени труп.
14. Всегда проверяйте задние сиденья вашей машины прежде, чем садиться за руль.
15. Убегая от убийцы, НИКОГДА не бегите вверх по лестнице.
16. Ну, а если вас все-таки убили, то убедитесь, что произошло это в кровавом низкобюджетном говнище без вменяемого сценария – это поможет вам вернуться в сиквелах и надрать обидчикам задницы.
========== Глава 8. Гнев богини. ==========
Кала всегда была такой. Обижалась в ответ на чужие обиды. Ей не были понятны претензии Джея. Девушка считала, что друг – местами просто чокнутый старовер. И именно поэтому осуждает ее стремление стать известной моделью, ее тягу к западу. Тем более – связь со звездой. Бхат ведь, скорее всего, полагал, что она, и правда, сошлась с Воробьевым лишь из-за его статуса, но это не было правдой. Кала была дамой горделивой и ни за что не стала бы подкладывать себя под мужчину ради денег и славы. Просто так получилось само. Да, она изначально желала заинтересовать Алексея, чтобы тот проникся к ней симпатией и помог в шоу. Но она недооценила его. Она и подумать не могла, какой он замечательный на самом деле, полагая, что он – такой же, как и все знаменитости. Что он тоже захочет «похайпить» на романе с участницей проекта, ведь такое хорошо продавалось – Луна и Тимур тому доказательство. На деле же…
Наступила суббота. День, в который Чопра пересечется с Джеем. День рождения его матери. Она, действительно, была обижена на него из-за его предрассудков, но сердцем чувствовала, что скучает. Что он ей нужен. И пусть он постоянно твердил всякий бред про Шиву, Шакти и прочее – он был ее самым близким человеком. Ближе, чем родители. Мама и папа любили Калу, но она не могла во всем им открыться. Не могла излить душу. Они бы не поняли. Бхат тоже мало ее понимал, но он старался и делал это куда лучше, чем другие.
Рашми Бхат была очень приятной женщиной. Сегодня ей исполнялось ровно пятьдесят – очень важный юбилей. Ее муж, Камал, напротив – был очень строг. Кала знала, что отец растил Джея по всем индийским канонам, желая сохранить в сыне брахманское наследие. И пусть здесь, в России, они и жили как все, работали как все, они оставались истинными бенгальцами. У них всегда было достаточно денег, чтобы посещать Калькутту каждый год, чего не было у семьи Чопры. Бхаты предлагали свою финансовую помощь, но родители Калы просто не смогли бы ее принять. И Кала была этому рада – она совершенно не горела желанием видеть перенаселенную страну третьего мира.
Но нельзя сказать, что ее ненависть к индийской культуре была стопроцентной. Иногда случались дни-исключения. Такие, как юбилей Рашми Бхат. Сам день рождения проходил в индийском ресторане, главный зал которого Камал снял специально для жены и ее гостей на весь день. «Дарбарс» на Проспекте Мира. Конечно, Кала уже сто раз бывала здесь, но в праздники привычные места всегда кажутся куда более особенными. Акцент в интерьере был сделан на фиолетовые и золотые оттенки, а из окна открывался вид на город. Вдалеке мерцали огоньки Делового центра.
Долго выбирая между сальвар-камизом и сари, Чопра все же остановилась на втором. Черное, со вставками, расшитыми золотыми нитями – это сари было бесподобно. Темные тона преобладали. Кала находила этот вариант более изящным, чем привычные для Индии яркие краски. Дополнил образ достаточно броский макияж с тёмным акцентом на губах.
– Ты замечательно выглядишь, дорогая, – с тёплой улыбкой похвалила Рашми Калу, проводя рукой по дорогой ткани ее рукава. – Как жаль, что ты стала редкой гостьей в нашем доме.
– Работа, – с ответной улыбкой Чопра пожала плечами.
– Да что уж там, – смешно фыркнула именинница. – Даже Джэйдев стал нечасто нас навещать. Скоро совсем нас забудете. Своих предков. Вырастите новое поколение, ничего не имеющего общего с нашими прародителями, кроме чудесных генов индийской красоты.
И почему Кале показалось, что Рашми имела в виду их с Джеем общих детей?
Она никогда не любила это сводничество. Она выросла рядом со своим другом. На пять лет старше, он был ее напарником по преступлениям, защитником, духовным наставником. Старшим братом. Самой близкой душой на свете, но чтобы романтика.. Никогда.
– Всякое бывает, – все же выдавила из себя Кала, чтобы не огорчать женщину.
На горизонте замаячила высокая фигура младшего Бхата, облаченного в серо-черное мужское сари. Ему всегда шли холодные и темные тона. Чопра вновь улыбнулась Рашми, кивнула и, выбравшись из ее хватки, двинулась навстречу Джею. Внутри девушка все ещё пыхтела и злилась, но она уже понимала, что не сможет делать это вечно. Ей нужен ее лучший друг. Был и будет всегда. Остановилась Кала буквально в паре шагов от Джея, переключая тем самым его внимание на себя. Она робко улыбнулась. Очень робко.
– Ты говорил, что злость и обида – низменные чувства, засоряющие карму, – вместо приветствия начала она. – Может, мне уже пора что-то делать со своей свалкой в душе?
Тяжелый, но тихий выдох.
– Я скучаю.
Его матушка была женщиной, которая всюду несла с собой свет и мир. Не удивительно, что его строгий отец любил ее столь крепко. Джей также относился к своей матери со всем почтением. Потому, невзирая на работу и не самое радужное настроение, он отмел все в сторону и самозабвенно готовился к празднику. Цветы и благовония, специи и яркие ткани – все, как дома, все, как в Индии, которую парень любил не меньше, чем свою мать. Это место сейчас для Джея стало целительным. Потому, что он нуждался в том, чтобы мир в его душе восстановился после их ссоры с Калой.
Иногда ему казалось, что его сводит с ума ее непокорство, и раздражался слишком сильно для человека, который хочет познать равновесие в своей душе. Иногда же – оно угнетало его до последней грани, которая отделает печаль от исступления. Почему, Кала? Почему ты бежишь от своей дхармы? Почему бежишь от меня? Порой ему было больно настолько, что Бхат хотел разом отсечь все. Просто, чтобы не думать о дурном. Не смущать себя.
Его матушка встречала гостей сама. Джей же занимался тем, что так хорошо умел – фотографировал. Память. Вот что несло в себе это искусство. Память, которая не истлеет и не забудется, ведь пленку можно проявить снова, равно как и множить цифровые копии.
Тем не менее Джей сразу же бросил это занятие, когда в поле его зрения попала Кала. Она все-таки пришла! Пока девушка разговаривала с его матерью, Бхат держался в стороне, но как только она отошла от Рашми и приблизилась к нему, парень невольно вздрогнул. Он даже не нашел, что сказать. Говорила она. О том, что он был прав, говоря о карме. О том, что она хотела помириться с ним. Удивительно. Может быть ее русский актер решил не связываться с ней, и поэтому… Забавно.
– Я тоже очень сильно скучал.
Она просто не представляет насколько.
– Нужно жить днем, который несёт в себе свет, – Джей улыбнулся, – Ты чудесно выглядишь.
Парень протянул девушке руку.
– Побудем сегодня вместе?
Чопра была так счастлива в последние дни. И прощение лучшего друга сделало ее ещё счастливее. Ей очень хотелось разобраться с этим вопросом, поэтому она тут же широко улыбнулась в ответ на его жест. Взялась за протянутую руку и кивнула. От Джея, как и всегда, пахло смесью терпкой корицы и нежного жасмина – аромат отлично отражал его суть. Всегда одухотворенный, он видится Кале в то же время и ранимым. Она любила моменты, в которые друг показывал ей и свою мягкую сторону. Как сейчас.
Ребята отошли в сторону, к одному из свободных маленьких столиков и присели. Их ждали за главным столом, где и расположились их семьи, но Кале хотелось побыть с Бхатом наедине. Однако, она не знала, стоит ли ему рассказывать о своих отношениях с Лешей. Вернее – она пока не знала, приняли ли они с Воробьевым официальный статус. Ведь можно заниматься сексом, проводить вместе время и переписываться и без этого. Наверное, стоит пока умолчать. Как-то избегать этой темы. Не хотелось портить праздник Рашми.
– Как твоя работа? – поинтересовалась девушка.
Она знала, что недавно Джей попал в команду фотографов российской версии журнала «Vogue». Он и раньше снимал для модного глянца, но это достижение казалось Кале особенно значимым.
Находиться рядом с Калой было чудесно. Едва только они с ней помирились, как Джей сразу же почувствовал себя легче. Будто бы до этого его внутренности сжимали раскаленные тиски. Это было похоже на бесконечную муку. Это и было бесконечной мукой. Но пришла она, и все изменилось. Стало по-другому – быть может не так, как раньше, но по крайней мере Бхат ощущал себя перерожденным. Теперь они присели рядом, и казалось, что ничего не случилось – все как всегда. Джей рисовал в своей голове пленительные картины – они не в Москве, а в Калькутте, и это не день рождения его матери, а их с Калой свадьба. Довольно-таки жалко.
– Мне нравится. Пока что, но ты ведь знаешь, что я мечтаю о другом.
О семье, о покое. О семье с Калой.
– Я недавно отснял несколько фотосессий и решил дать себе отдых. На самом деле, это больше выматывает, чем дает удовольствие.
Возможно, это не твое призвание, Джей Бхат?
Официант поднёс им по порции тонгбы. Этот традиционный алкогольный напиток подавался деревянной чаше и был очень горячим, практически кипятком, но крепость его составлять всего около восьми градусов. Идеально, чтобы согреться и не напиться вдрызг. Кала принялась осторожно попивать его через соломинку. Сегодня был хороший день. По крайней мере – пока. Алкоголь расслаблял мышцы, расслаблял сознание.
Но было кое-что, что мучило девушку. Ее сны про Кали. Ей и раньше снилось что-то подобное, особенно после подобных выдержанных во всех индийских традициях мероприятий, но в последнее время сны набирали все более тревожные обороты. С кем ещё их обсудить, если не с потомком индуистских священнослужителей?
– Знаешь, – призналась Чопра. – Мне в последнее время очень часто снятся очень похожие друг на друга сны. Про Махадеви Кали.
Что особенно примечательно – сны повторялись на этой неделе именно тогда, когда она спала с Алексеем. Словно собственное подсознание пыталось что-то подсказать ей.
Джей сделал глоток воды с мятой. Он почувствовал, как по его позвоночнику пробежала дрожь от ее слов.
– Это может быть знаком свыше, – молодой человек нахмурился. – Тебе так не кажется? Богиня тобой недовольна. Это плохо, дорогая.
Джей давно так ее не называл.
– Опять ты о своем, – Кала закатила глаза, но абсолютно беззлобно, и затем продолжила с улыбкой: – Она о чем-то таком мне и говорила. Звала меня грешницей.
Но Чопра не воспринимала это особенно всерьез. Сны – проекции нашего подсознания. И не более того. А Кала столько наслушалась от Бхата о том, как она неправильно живет, что теперь вот и полезли детские воспоминания. Ведь вместо сказок мама частенько на ночь читала ей тантры. Ужасное воспитание для ребёнка.
– Вот видишь? Значит то, что говорит богиня, правда. Не стоит ее недооценивать.
В голосе Джея звучит беспокойство. Ему, действительно, не наплевать на сон Калы, ведь он многое значит. Она даже не представляет насколько. Но Чопра легкомысленна. Она думает, что жизнь в ее руках, тогда как на самом деле – на все воля богов. И не девушке спорить с ними. Во всем виновата эта страна. И те люди, которые окружают Калу. Она должна была родиться в Индии, впитать с молоком матери все то, что приемлемо для индийской девушки, а что нет. Она должна была стать его женой, а вместо этого…
Чопра продолжает попивать тонгбу и косится на стакан с водой в руках друга. Ухмыляется и забирает его, отставляя на дальний конец стола.
– Тебе бы тоже не помешало выпить чего-то покрепче мяты. Давай – что плохого случится? Разгневаешь богов?
Она пристально смотрит на Джея, продолжая уговаривать.
– Это же праздник, ну! Мне кажется, с возрастом ты становишься более нудным, – Кала смеется. – Вспомни, как мы с тобой напились на мое совершеннолетие.
Джей грустно улыбается на слова Калы. Качает головой. Все это не правильно. Так не должно быть.
– Это было очень давно, Кала. Очень давно, и я не должен был вести себя так. И тебе тоже я не советую. Пить, есть священных животных – грех, который нас разрушает.
Но… С другой стороны…
– Впрочем, мне сложно отказать тебе.
Бхат улыбается и тянется за своей порцией тонгбы. Ничего страшного не случится, конечно. Но в тот раз они действительно напились вместе. А сейчас они просто держатся рядом – существенное различие.
– За что выпьем?
– Во-о-от, – радостно тянет Чопра, приподнимая свою чашу с напитком. – Выпьем за нас с тобой, конечно. Партнёры по преступлениям навечно.
Кала рассмеялась, поняв, что ее слова даже сами собой срифмовались.
– И за твою маму.
– За нас и маму.
На слова тоста Джей улыбается, но улыбка выходит какой-то грустной. Что Кала имеет ввиду? Ему хотелось услышать совершенно не то, что она сказала. Однако Бхат не стал акцентировать внимание на словах Чопры. Он все же надеется, что придет время и она поймёт. Обязательно поймёт его, в пока…
Парень и девушка чокнулись деревянными чашами. Она сделала несколько больших глотков горячего алкоголя и еле слышно смешно фыркнула. На празднике можно позволить себе расслабиться. Собравшиеся гости, похоже, быти того же мнения, потому что вскоре музыка зазвучала громче. В это самое мгновение Кала даже внезапным образом не испытывала привычного пренебрежения по отношению к индийской культуре. Она резво поднялась на ноги, чуть качнувшись, и протянула Бхату руку.
– Пойдем потанцуем?
Кала с детства умела исполнять разные стили классических танцев, к которым относились и ритуальные «марги», символизирующие духовное освобождение, и более развлекательные «деси». Один день все же можно посвятить своей родине, если это важно для Джея.
– Пошли.
Она сейчас рядом с ним – Джей чувствует аромат ее духов, а когда Чопра поворачивает к нему голову, он ощущает то, что она близко, всем своим существом. Для него сейчас это – счастье. Они начинают свой танец, и с каким-то затаенным восторгом Бхат замечает, как на них смотрят, как восхищаются ими. В нем нет заносчивости и желания покрасоваться. Дело в другом. Ему бесконечно приятно, что их считают парой, пусть даже в действительности это не так. Хоть где-то его мечта исполнилась. В чужих глазах.
– Знаешь, Кала, – шепчет Джей на ухо Чопре. – Я люблю тебя.
Должно быть, тонгба развязала ему язык окончательно.
Тем временем…
Моцарт бегал из комнаты в комнату, и его коготки стучали по полу. Обычно он делал это сразу после завтрака или обеда, но иногда и так просто. Сейчас был как раз такой случай. Алексею даже в голову не пришло останавливать его – пусть его любимец порезвится. Он разрешал своей собаке буквально все – неудивительно, что Моцарт был таким избалованным. Очень избалованным.
Сам же Воробьев сидел сейчас за синтезатором, пытаясь наиграть песню, которую он разучивал вот уже несколько дней. Ему нравились эта песня и выступление, в котором он должен был участвовать, но сейчас она производила на молодого человека тягостное впечатление. Казалась какой-то гнетущей и раздражающей.
Feelings I can’t fight.
Но почему? Для этого причин даже не было.
Why does my heart cry?
Пытаясь отвлечься, Алексей занялся другими записями. А потом раздался телефонный звонок. Ему подумалось, что звонит Кала. Но едва он прикоснулся к телефону, как звонок оборвался, зато пришло сообщение.
