Текст книги "Королева Крика II (СИ)"
Автор книги: SallyThatGurl64
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Я теперь все смогу, все сделаю, раз ты меня любишь. Весь мир… Да, но я ведь умираю.
Осознание этого поразило Федора, который все ещё боролся со смертью. Он попытался снова оттолкнуть Машу, шепча:
– Спаси себя… Спаси.
Над ними нависает тень. Маша даже не оборачивается. Она знает – она следующая. И она принимает это.
Wanna see us alive
Я хочу видеть нас живыми
Where are you now?
Где ты теперь?
Духоликий схватил Казанцеву за волосы, заставляя ее запрокинуть голову, и одним легким движением полоснул лезвием по ее горлу. Кровь хлынула струей. В точности, как у Алексея в прошлом году. Убийца отпустил девушку, и та повалилась на грудь Федора. Обычно в такой ситуации умирающие неосознанно прижимают руки к своей ране, но не Маша. Захлебываясь кровью, она наощупь нашарила руку Соколова. Сжала его пальцы. И сжимала так, пока безжизненно не обмякла.
Was it all in my fantasy?
Это всё была моя фантазия?
Соколов хрипел, в утробном крике выплескивая свое горе. Он обнял Машу обеими руками и неуклюже замер, чувствуя, как вместе с кровью из него уходит боль. Очень скоро они снова будут вместе. Но уже там, где никто не разлучит их. По крайней мере, Федор очень надеялся на это.
Комментарий к Глава 24. Выпуск пятый.
видео про Машу и Федора 💔
https://youtu.be/DQAIskHASIY
========== Глава 25. Это был ты. ==========
«Убийца наносит новый удар! Кровавая «Маска» обзавелась новыми жертвами! Ими стали двадцатитрехлетние танцовщики из балета шоу – Мария Казанцева и Федор Соколов. До этого полиция заверяла общественность, что Главкино хорошо охраняется, куда же они смотрели, когда молодую пару зверски убивали на парковке? Следователь, ведущий дело, по-прежнему не дает никаких комментариев…»
Дальше Кала уже не читала. Этим утром весь интернет пестрел подобными заголовками. Случившееся с Машей и Федором странным образом задело ее за живое. Куда больше, чем смерть Саши. Она не очень хорошо знала обоих и даже не подозревала, что они встречаются, потому, наверное, ее и поразили подробности расправы над парой. Они умерли вместе. Это даже могло бы быть романтично, если бы не было так трагично. Чопра рвано выдохнула, отставив в сторону кружку с уже остывшим кофе. Чернейшая меланхолия отравила ее сердце и разум. Федор всегда казался ей прикольным малым, а Маша… Кала знала от Алексея об их последнем разговоре с Казанцевой и очень боялась, что он теперь будет винить себя.
Девушка так и бросила недопитый кофе и прошла в спальню, найдя возлюбленного все ещё спящим. Присела на край кровати, погладила Воробьева по щеке. Чопру, по понятным причинам, часто в последнее время посещали мысли о собственной смерти. О смерти Леши. Если бы им и пришлось умереть, она бы хотела, чтобы они сделали это рядом. Как Казанцева с Соколовым.
Кала тряхнула головой. Нельзя разрешать себе думать о таком. Нельзя позволять себе отчаиваться.
Ее рука чуть дрогнула, чем она, видимо, и разбудила Алексея. Тот открыл глаза, сонно смотря на девушку.
– Прости, – она поджала губы. – Спи. Ещё даже солнце не встало.
Ложиться спать в таком состоянии было ужасно. Алексей и без того чувствовал себя неимоверно разбитым, а сейчас сон добавил ему очков в это состояние. Неприятные, тягучие мысли раздражали Воробьева. Заставляли чувствовать себя человеком, который не способен ни на что, кроме причинения боли другим людям. И себе в том числе. Ходячая неприятность. Сначала Катя, потом – Маша, а дальше возможно будет и Кала.
Нет, об этом он думать не будет. Не сейчас. Сейчас он будет спать, и не обращать внимание на вещи, на которые не способен повлиять.
Однако во сне Воробьев постоянно думал над тем, что его мучило. И никак не мог освободиться. В конце концов его разбудила Кала – нельзя сказать, что парень был так уж против того, что она сделала. Почему? Да потому, что он сам не знал, что делал бы в ином случае. Уж точно не спал бы.
– Ничего… Я не особо хотел спать.
Голос Воробьева звучал угрюмо.
– Мне сейчас вообще не особо хочется спать.
– Мне тоже, – призналась Чопра.
Девушка ещё немного помялась, а потом забралась на кровать, подползла поближе к Алексею и прижалась к нему всем телом.
– Я…
В горле образовался ком, из-за которого ей было трудно выдавливать из себя слова.
– Я очень тебя люблю, ты же это знаешь? Если вдруг что-то с тобой случится, я просто…
Я просто умру вместе с тобой.
Он немного пододвигается, чтобы ей удобнее было лечь рядом с ним. От тепла ее тела Алексею становится лучше. Немного, но лучше. Поэтому, когда Кала прижимается к нему, он обхватывает ее рукой. Обнимает.
– А я люблю тебя.
Алексей не хочет говорить о том, что он будет делать, если что-то случится. Это для него слишком сейчас. Поэтому он просто выдавливает из себя:
– Все будет хорошо.
Действительно – все будет хорошо.
Кала зажмурилась, утыкаясь носом куда-то в шею Воробьева.
– Я бы хотела сходить. Ну, на похороны. Маши и Феди.
– Мы можем сходить…
Все-таки они были… Я виноват в том…
– Мы были не чужими людьми. Все-таки работали в одной команде.
А я чувствую себя виноватым из-за ее смерти. Очень сильно чувствую.
***
Кала ничего не понимала в правилах церковного отпевания. Знала лишь, что нужно явиться с покрытой головой. Она никогда раньше не бывала на чьих-то похоронах. Хоронили Машу и Федора вместе – Чопра и Воробьев связались с их родственниками и помогли финансово все организовать. В церкви, недалеко от алтаря, стояли два гроба. Собравшиеся люди плакали под молитвы священника. Все это казалось девушке… странным. Она никогда не верила в Бога. Ни в какого. Но, если так нужно, то, конечно, она не станет возражать. Тихонько постоит тут, никому не мешая.
Батюшка почти завывал – так Кале казалось со стороны. И голос его вызывал волны неприятных мурашек по телу. Ей всегда казалось, что в православных храмах слишком много золота. И пахнет так себе. Хотя – ей ли, индуске, о таком думать?
Служба шла уже почти час. Ноги начинали ныть – поэтому Чопре всегда больше нравились католические храмы, где можно было сидеть.
В конце концов, ее внимание рассеялось. Она начала украдкой посматривать по сторонам, и вскоре зацепилась взглядом за Давида. Вашакидзе был очень бледным. Очень. Рядом с ним стояла невысокая девушка – такая же белая, словно полотно. Словно привидение.
Кала засмотрелась на парочку и даже едва не пропустила очередной момент, когда нужно было перекреститься. Давид и его спутница о чем-то шептались, а затем оба перевели взгляды куда-то вбок – туда, где была приоткрыта большая деревянная дверь, ведущая, видимо, в какие-то служебные коридоры. Парень нахмурился и словно побледнел ещё сильнее, а в следующее мгновение принялся протискиваться между плачущими людьми, двигаясь именно в ту сторону.
Чутье подсказывало Кале, что что-то здесь нечисто.
– Мне нужно отойти, – шепнула она Алексею.
И тихонько пошла за Давидом.
Запах ладана кружил голову. Давид и Нина стояли рядом – все уже знали, что они пара, да и сейчас всем было наплевать. Взгляды людей были прикованы к другой паре, которая уже никогда не сможет подняться со своих мягких подушек.
Давид вспомнил, что Федор очень часто любил поспать допоздна, и Вашакидзе нередко будил его своими звонками. Теперь уже он никогда этого не сделает. Никогда не поговорит с ним. Чудовищно. И тем более чудовищно, что это случилось так внезапно. Да, они знали, что от смерти сейчас никто не застрахован, но, как и многие, думали, что их это не коснется. Не коснется.
Так смешно.
– Эй, – Нина легонько толкнула Давида локтем. – А это не тот тип про которого ты мне говорил?
– Где?
– Да вот там, у дверей.
Вашакидзе повернулся в ту сторону, куда указывала Нина, но увидел лишь человека в черном пальто, который удалился в служебный коридор. Однако, Давид узнал его.
Детали головоломки встали на свои места. Убийцы нередко любили приходить на похороны своих жертв – кому это знать, как не прожженному трукраймеру?
– Жди здесь, – Вашакидзе стал протискиваться в сторону дверей.
Он просто так не отпустит этого ублюдка.
По пути Калу обругала какая-то бабка, но девушка не обратила на то внимания. Внутри зарождалось предчувствие чего-то ужасного. Чего-то, с чем Чопра не сможет справиться.
Вскоре девушка нырнула за дверь вслед за Давидом, когда вдруг кто-то мягко поймал ее за руку. Она обернулась и увидела рядом с собой встревоженного Алексея.
– Нам надо туда, – уверенно вновь шепнула Кала. – Пойдем.
Наверное, тащить с собой Воробьева – плохая идея. Но разве бы он ее отпустил одну?
Алексей настолько погрузился в свои мысли, что даже не сразу заметил, как Кала решила куда-то идти. Что за фантазия? Тем более, что панихида ещё не окончилась.
Нахмурившись, парень отправился за ней.
– Эй, ты куда? Ты чего? – он мягко поймал ее за руку, стараясь говорить как можно тише.
Но, услышав ответ, явно встрепенулся.
– Зачем? Я…
Что происходит?
Однако, поймав взгляд девушки, Алексей счел за благо просто послушаться. Он спросит обо всем чуть позже. Если, конечно, доживет.
Чопра уверенно шагала вперед по слабо освещенному коридору, сильно хмурясь. Она старалась держаться впереди, чтобы, чуть что, среагировать быстрее Воробьева. Но вскоре послышался шум из-за одной из дверей. Кажется, здесь было что-то вроде комнаты отдыха? Кала тут же рванула туда – Духоликий был здесь. Едва увидев его, Кала ощутила прилив гнева такой силы, что, кажется, могла и сама наброситься на него первой. Убийца уже замахивался ножом на Давида, но, отвлекшись на ворвавшуюся девушку, промахнулся. Вашакидзе оказался с порезанной рукой и забился куда-то за потрепанный аскетичный диван.
– Кто-то здесь очень любопытный, – прозвучал искаженный голос маньяка.
Духоликий надвигался на них угрожающе медленно – словно вот-вот сделает бросок вперед, точно кобра. Кала и Алексей пятились назад, прекрасно понимая, что сейчас просто упрутся спинами в стену. Конечно, можно напасть на убийцу первыми – но у того было преимущество в виде холодного оружия.
Но тут Чопра обратила внимание на поблескивающее в свете ламп лезвие. До этого она сталкивалась с Духоликим лишь на улице и в кромешной темноте. Не могла ничего рассмотреть детально. А сейчас… Сейчас, когда он выставлял нож перед собой, хищно пригнувшись, девушка смогла понять, что это – и не нож вовсе. То был кинжал. Кила или по-другому – пхурба. Кала хорошо запомнила это название. Камал Бхат подарил именно такой своему сыну на его двадцатилетие пять лет назад. Она не видела рукояти кинжала, зажатого в руке Духоликого, но Чопра могла бы поклясться чем угодно – та имела форму разгневанной богини Кали.
– Так это все-таки ты, – ей показалось, что она очень тихо прошептала эту фразу, но…
Убийца услышал ее.
Он замер на месте. Простоял так несколько мгновений, словно застывшая статуя, а затем разом сорвал с себя капюшон вместе с маской. Джей посмотрел четко в глаза девушке. Взгляд его казался пустым и холодным. Далеким.
– Зачем? – тут же вырвалось у Чопры.
Бхат утробно рассмеялся. Вытер кинжал от крови о свою чёрную мантию, а затем снова выставил его перед собой.
– Зачем, Кала? Ты всерьез спрашиваешь это?
Страшнее предательства она не испытывала в своей жизни. Неужели он пошел на это из банальной ревности?
– Нет! – словно прочитав ее мысли, почти рявкнул Джей. Его разозлило это предположение. – В моем мире нет места низменным чувствам! В нашем с тобой мире, Кала.
– Что ты несёшь?
Он снова рассмеялся. Хрипло, надтреснуто. В какой-то момент даже закашлялся, инстинктивно приложив свободную руку к шву на своем животе. Поморщился от боли.
– Ты разгневала Махадеви, – принялся объяснять Бхат. – Очень сильно разгневала. Ты сама рассказывала мне о снах с ней. На дне рождения моей матушки, помнишь?
Да, что-то такое Кала припоминала.
– После этого Кали стала являться и мне, – продолжал маньяк. – Она говорила со мной словами моего отца. И он, и она считают, что тебя ещё можно спасти. И я тоже. Я делаю это ради тебя! Иначе может случиться непоправимое!
Сердце у девушки колотилось, как бешеное.
Непоправимое уже случилось.
Чопра отлично знала, что у Джея очень тоталитарный отец. Что Камал тюкал сына с самого его детства, тыкал ему в нос брахманским происхождением. Но ведь…
– Ты.. Ты говорил, что даже по пути левой руки в индуизме категорически запрещена насильственная смерть. Что жестокость неприемлема. Вамачара…
– К черту Вамачару! – Бхат злился. – Кали не была милостива к демонам! Никогда! Она явила мне на своем примере, каким должен быть я!
Кала была права. Права во всем, когда в момент ссоры наговорила Джею, что считает его лицемером. В нем не осталось ничего от настоящего верующего человека. Он просто сошёл с ума.
– Это ты помечал трупы? – она пыталась выудить по максимуму информации и заодно потянуть время. – Ты приносил их в жертву богине?
– Не все, – оскалился в ответ Бхат. – Например, полицейского я не трогал. Я бы и не смог. Ведь лежал в больнице в этот момент.
Сообщник. Он говорит о своем сообщнике.
– Кто второй? – девушка смотрела на своего лучшего друга исподлобья.
– Так я тебе и сказал, мой чудесный траурный цветок, – Джей уже очень давно так к ней не обращался. – Он закончит мое дело. Обязательно.
– Джей, ты попадешь в Нараку, – Кала решила надавить на то, что важно для него. – Ты пошел против всех индуистских законов из-за своей прихоти.
– Ты неправа! Нет! Ведь жертвы уже начали приносить свои плоды! Кали уже помогает тебе! – Бхата словно прорвало. – Едва я начал свой тернистый путь пару недель назад, ты уже начала меняться. Ты говорила об Индии, о поездке туда. Ты помирилась со мной, когда умерла Саша. Сама! Первая сделала шаг!
Он обезумел. Он просто потерял свой разум. Чопра не могла поверить в происходящее.
– Ты убил Сашу? Ты искромсал ей лицо?
– А кто же ещё?
Первым в списке жертв Джея стал Антон Обольский. Когда он примкнул к первому убийце, что уже держал у себя в закромах тело Тимофея Миронова, они вместе решили, что должен погибнуть самый малозначительный персонаж из выживших в прошлом году. Выбор пал на Антона – Бхату необходимо было на ком-то потренироваться. Затем от его же рук пала Саша Смоуг – Джей с ожесточением наносил ей увечья, портил ее кукольную физиономию, словно мог отыграться на одной модели за то, что Кала так бредит этим бизнесом. Затем, после истории с падением тела на сцену во время съемок шоу, парень понял, что Чопра может выйти на него. Они вместе со вторым убийцей инсценировали нападение на самого Бхата. Какой удачей оказалось то, что Кала позвонила секретарше из «Vogue»! Они как раз успели все подготовить к ее прибытию.
Полицейского убил его сообщник для того, чтобы сохранить алиби Джею, лежащему в тот момент в больнице. А вот нападение на Киркорова… то была инициатива напарника.
– А Маша и Федя? – продолжала наседать Кала.
– Тоже я, – убийца ослепительно улыбнулся. – Они стали.. случайными жертвами. Просто две несчастные овечки, отбившиеся от стада.
Джею начинало все это порядком надоедать. Пора заканчивать.
– Да-да, угрозы твоей псине – это тоже я, – предвосхитил последующий вопрос Бхат. – Но тогда я ещё не принимал участия в убийствах. Это не было частью ритуала. Я просто разозлился. Такое бывает.
Происходящее казалось Воробьеву какой-то фантасмагорией. Он слушал признания маньяка и не мог взять в толк – почему и за что. По какой причине все это с ним происходит и зачем. Этот Джей и так доставил ему массу переживаний, а теперь, узнав, что тот – убийца, Алексей и вовсе растерялся.
– В тебе нет совершенно ничего святого, – с презрением проговорила Кала.
Джей делает резкий шаг вперед, чем и обрекает себя на смерть. Внутри Калы бились лишь одна мысль, лишь один страх – она может потерять Лешу. Она порвет за него, уничтожит, сотрет в порошок. Чопра, молниеносно среагировав, подаётся навстречу Бхату, и вот – она со всей силы давит пальцем на ещё не успевшую зажить рану на животе парня, что когда-то был ей лучшим другом. Его слабое место.
Джей внезапным образом и не сопротивляется. Он смотрит на Калу во все глаза, но девушка в ответ на это вырывает кинжал из его рук. Без сожалений вонзает его ему в брюхо, сильнее прокручивает лезвие. Состояние аффекта подгоняет ее, заставляет действовать жестко, туманит разум.
Чопра с лязгом вынула кинжал из живота Бхата, но лишь для того, чтобы вновь всадить его уже глубже. Парень оседает на пол, а Кала продолжает с остервенением наносить ему одну колотую рану за другой. Останавливается лишь тогда, когда Джей слабой хваткой ловит ее запястье. Он смотрит на нее так проникновенно, так.. умиротворённо. Едва ли не с полуулыбкой на губах, перепачканный кровью.
Он готов и сам стать жертвой. Чокнутый религиозный фанатик. Все, лишь бы Чопра очистилась перед богиней.
– Ты не тронешь его.. не тронешь.. – словно в бреду бормочет Кала, подразумевая Алексея.
– Я.. Нет, – хрипит Бхат. – Кала, я бы не причинил тебе такую боль. Никогда.
Из его горла вырывается страшное бульканье.
– Я просто хотел.. хотел помочь тебе. Убийство Воробьева в план даже не входило. Я бы не смог.. не смог…
Девушка сидит на коленях над телом своего друга детства и не понимает, что тот несёт. Он не собирался убивать Лешу? Не смог бы причинить ей такую боль? Он..
Убийство Алексея, действительно, не входило в план. Бхат полагал, что, когда Кала заслужит милость богини, все осознает и прозреет, то сама бросит Воробьева.
– Мой прекрасный траурный цветок, – из уголков глаз Джея струятся слезы, затекая в ушные раковины, но ему все равно. Ему и на боль от ранений плевать, а тут какие-то слезы. – Моя гневливая богиня.
Чопру парализовал ступор.
– Может, в следующей жизни нам повезёт… – отрывисто говорит Бхат, все так же улыбаясь. – Когда моя карма восстановится.. и мы.. возродимся…
Взгляд его постепенно стекленеет. Хватка слабеет. Кале хочется взвыть, обратив взор к небу, хочется вложить в крик всю свою боль. Но все, на что она способна – это тихий, почти беззвучный плач.
Кровь… Опять она заливала все. К горлу Алексея подступил ком тошноты. Это уже слишком. Он… Парень покачнулся и сполз по стеночке на пол.
– Он мертв? – упавшим голосом поинтересовался Воробьев у Калы.
Но ответил ему Давид, который выглянул из-за дивана.
– Я ещё живой вообще-то.
И в следующее мгновение дверь со всей дури ударилась о стену – так, что едва не слетела с петель. В комнату ворвался Васильев с пистолетом.
– Я получил твою наводку, Вашакидзе…
Но тут следователь умолк, узрев перед собой на полу тело Джэйдева Бхата, расползающуюся под ним лужу крови и Калу Чопру с кинжалом в руках.
– Матерь Божья, – вырвалось у Виктора. – И что мы теперь будем делать с превышением самообороны?
========== Глава 26. Траурный цветок. ==========
– Как его родители? – отчего-то хрипловато спросила Кала.
На следующий день они с Алексеем приехали в гости к ее семье. Вимала настояла. Ей было очень тошно на душе после последней встречи с дочерью и ее молодым человеком на яджне. Теперь же, когда раскрылась вся правда о младшем Бхате…
– Мы ещё не разговаривали с ними, – внезапно подал голос отец.
Амар, сидя на кухне за столом, отрешенно смотрел куда-то в стену.
– Мы вообще не говорили ни с Камалом, ни с Рашми после тех выходных, – покачала головой Вимала, поджав губы. – Мы решили…
– Принять твою сторону, – закончил за супругу Амар.
Он немного помялся, а затем открыто взглянул на дочь.
– Прости нас, Кала. Вернее, меня, – теперь отец посмотрел и на Алексея. – Вы оба простите.
Младшая Чопра слабо улыбнулась. Накрыла своей ладонью руку Воробьева и чуть сжала в уже привычном жесте.
– Пап..
– Нет, подожди.
– Дай отцу высказаться, солнышко, – поддержала мать.
– Я был неправ. Я никогда не должен был сводить тебя с кем-либо против твоей воли. И я говорю это не потому, что Джэйдев оказался… Тем, кем оказался. Мы все были ослеплены Бхатами, их почти что величием. Брахманы чертовы. Мы хотели для тебя лучшего, в итоге игнорируя тот факт, что твое «лучшее» может заключаться совсем в другом. Мне все равно, веришь ты в Бога или нет. Все равно, нравится ли тебе индийская культура. Ты моя дочь. И всегда ею будешь.
Кала слушала своего отца, и на глазах в нее стояли слезы. Она никогда не была шибко сентиментальной особой, но нервы капитально сдавали последние недели. А ещё… Ещё ей было так важно знать, что она не потеряла своих родителей. Не потеряла своего папу. Что Амар не смотрит на нее, как на проект, а видит в ней человека. Личность.
– А вы, Алексей, – теперь старший Чопра обратился к Воробьеву. – Мне жаль, что мы познакомились.. при таких обстоятельствах. Если вы делаете мою дочь счастливой, то вы всегда желанный гость в моем доме.
На кухне у семьи Чопра было приятно и тихо. Алексей даже проникся той атмосферой, которую уловил здесь. Когда Кала сказала ему, что они едут к ее родителям, Алексей почувствовал себя не в своей тарелке. Было неприятно снова столкнуться с этими людьми, которые показались ему недостаточно хорошо настроенными и даже грубыми в первый раз. Он хотел было отказаться от встречи, но в итоге не сделал этого. Возможно хотел расставить все по своим местам.
И вот теперь Амар Чопра просил у него прощения. Поразительно, как все меняется.
– Не стоит… Я понимаю вас. Но поверьте – я люблю вашу дочь и не желаю ей зла. И… Принимаю ваши извинения.
Алексей не знал, что ему сделать – просто склонил голову в знак почтения перед возрастом мужчины.
– Сейчас все мы находимся в странной ситуации. Но я надеюсь… Все разрешится.
Ещё чего. Ведь на свободе ещё один убийца. Но кто… Алексей часто думал об этом. Все кандидаты мерли, как мухи.
Говорить Воробьев мог все, что угодно. Другое дело – верил ли он в это. Сейчас он не мог сказать с уверенностью, что да. Пока второго убийцу не поймали, было трудно и вовсе строить какие-то планы. А когда поймают… Не факт, что Алексей доживет до этого. И не факт, что им удастся сохранить свои мозги в порядке. У него крыша знатно накренилась. И ему стоило многих сил удержать ее.
Кале было приятно оказаться в кругу семьи сейчас. Семьи, частью которой она отныне считала и Лешу. Было приятно обманывать себя, делать вид, что она не убила вчера своими же руками человека. Своего лучшего друга. Шокированный разум напрочь отказывался воспринимать произошедшее как правду. Чопра сидела за столом, улыбаясь почти механически, но не притрагиваясь ни к еде, ни к напиткам. Она сама себе напоминала робота. Марионетку в чужих руках – словно Джей до сих пор управлял ею, дёргая за ниточки. Откуда-то из ада.
«Когда моя карма восстановится.. и мы.. возродимся…»
В индуизме считалось, что человек, попавший в Нараку, способен искупить свои грехи. Способен очистить свою карму и вновь вернуться к жизни. Что, если судьба Калы, и правда, навеки связана с судьбой Джэйдева? Дхарма. Главное предназначение.
Девушке понадобилось проморгаться, чтобы спуститься с небес на землю. Или, скорее, вернуться откуда-то из-под земли. Вот – она снова сидит на кухне, сжимает пальцы Алексея, а напротив сидят мама и папа.
Васильев все замял. В конце концов, у него были два свидетеля, в лице Воробьева и Вашакидзе, которые могли доказать, что Бхат во всем сознался, затем напал на них, а Кала действовала в состоянии аффекта. У следователя и так была улика – письменность брахми. На запястьях Маши и Федора были обнаружены цифры «четыре» и «пять». Джэйдева поймали с поличным – прямо в мантии Духоликого. Васильев ненавидел это дело. Ему, черт возьми, оставалось полгода до долгожданной пенсии. Пусть ему и было всего сорок пять лет, он конкретно так заебался за свою жизнь пахать в убойном отделе – как выразился бы Филипп Бедросович.
– Солнышко? – позвала Вимала.
Кала резко вскинула голову, до этого рассматривая свои ладони так, словно на них до сих пор была кровь ее лучшего друга.
– Да, мам?
– Ты.. в порядке?
От женщины не укрылось состоянии дочери. Она сочувственно смотрела на свою малышку, даже и не зная, что именно Кала была той, к кому был обращен последний вздох Бхата.
– Да, конечно, – и вновь ослепительная натянутая улыбка.
Посидев ещё немного, Чопра и Воробьев засобирались домой. Девушка храбрилась. И будет храбриться и дальше – ей отчего-то казалось, особенно после вчерашнего, что в их паре сейчас должна быть сильнее именно она. Она не может показать Алексею своей слабости. Не имеет на то никакого права.
Вернувшись в его квартиру, они выгуляли Моцарта. Накормили и даже искупали – на улице была просто поразительная грязь. Все тот же март. Один из тех месяцев, что так ненавидит Кала. Серый, все ещё холодный, слякотный. Мерзкий. А, может.. ну его – и в Индию?
Чопра криво усмехнулась своим мыслям. Вспомнила голос Джея, звучащий в динамиках ее телефона не так уж давно. Его смех.
«Мне не хватало ваших духовных речей, господин брахман. Может, вы меня так и на родину заманите?»
«С давних пор об этом мечтаю. И когда-нибудь добьюсь своего. Ты же меня знаешь»
В какой-то момент девушка поймала себя на том, что стоит у раковины, держа руки под горячей водой, и остервенело трет их, царапает ладони почти в мясо, силясь смыть с них воображаемую кровь.
В себя пришла Кала лишь потому, что Алексей положил руку ей на плечо. Она перевела на него неживой, растерянный взгляд. Глупо похлопала ресницами – точно механическая кукла.
– Тише, – Воробьев слегка погладил девушку по спине. – Тише, пожалуйста. Все хорошо.
Очевидно, что у девушки приступ или что-то такое. Не каждый день убиваешь людей, а лучших друзей – подавно.
– Если ты хочешь, можешь мне все рассказать.
– Могу? – переспросила Чопра, не осознавая даже смысла сказанного слова.
Ощущение реальности возвращалось к ней очень, очень медленно. Растекалось в глазах, заставляя моргать снова и снова. И даже осязание стало каким-то странным – Кала словно и тела своего не чувствовала. Не могла откликнуться на касание Алексея, не могла почувствовать, как щиплет кожу на истерзанных ладонях.
– Да, – слабо кивает она. – Я расскажу.
Кала идет в гостиную. Словно плывёт, даже не ощущая, как касается стопами пола. И лишь тогда, когда девушка рухнула на диван, боль разлилась по ее телу, как раскаленная магма. Кости зашипели, подобно влажному дереву в костре. Сердце забилось сильно-сильно, а затем, в одну секунду, словно и вовсе перестало качать кровь. Кончики пальцев онемели.
Из жара в холод. И обратно.
– Когда мы были маленькими, – Чопра еле шевелила губами, пока пустой взгляд упирался в экран выключенного телевизора, в котором она видела свое призрачное отражение. – Джей говорил, что мы – зеркальное отражение друг друга. Энергия Шивы и Шакти, которой суждено вечность переливаться, как из сосуда в сосуд, дополнять, уравновешивать.. Что, если я ничем не лучше него?
Кала перевела взгляд на Алексея.
– Я ведь убила его. Убила его же оружием, его ритуальным клинком. Он стал такой же жертвой во имя Кали, как и другие. Я просто… Когда он рванул вперед, у меня сработал молниеносный рефлекс – защитить тебя. Но он… Он не собирался тебя убивать. Не мог причинить мне такую боль. А я… Я ему смогла.
Теперь губы девушки подрагивали. И по всему лицу прошла дрожь, мышцы свела болезненная судорога.
– Он звал меня траурным цветком. С детства. Теперь я понимаю, что я, действительно, несу лишь… боль. Ведь я всегда думала только о себе, – взгляд вновь упирается в собственное отражение. – Только о себе.
Он вызвался ее слушать, и он, действительно, слушал. Сев напротив нее так, чтобы было видно ее лицо и глаза, он постарался полностью погрузиться в то, что ему рассказывала Кала. Алексею было трудно сейчас собраться с мыслями, но он сделал это, потому что любил Чопру. Разве не делаем мы ради любви то, что порой нам так сложно сделать? Конечно же, да.
Воробьеву было не особенно приятно думать о Джее. Но, в конце концов, Кала была вправе чувствовать то, что она чувствовала. И не ему не винить. Определено не ему.
– Но ведь ты… Ты спасла жизни. Не только мою, но и многих других. Вспомни о Маше и Феде. О других жертвах. Может быть, это было что-то искупительное. Ты не думала про это? Ты защитила стольких людей. А могла бы отпустить его… И, наверное, это было бы эгоистично.
Конечно, очень сложно говорить о таких вещах. Но Алексей пытался. Он взял руку Калы в свою. И гладил ее очень нежно.
– А я ещё читал, что цветок каллы означают бессмертие и чистоту. Почему он не вспоминал об этом?
Что-то внутри нее дернулось от слов Воробьева. От того, как он касался ее. Чопра перевела на него уже куда более осознанный взгляд и, наконец, не выдержав, заплакала. Не билась в истерике, ничего такого, просто почувствовала влагу на своих щеках и поморщилась, придвигаясь ближе к Алексею, чтобы уткнуться носом ему в плечо.
То, что он сказал, было так важно для нее.
Как и, в принципе, его поддержка.
– Наверное, он просто всегда был таким, – шмыгнув носом, уже куда более спокойно ответила Кала. – У его бабушки была шизофрения. Она умерла, когда мы были совсем ещё детьми. Возможно, что с ним тоже происходило что-то подобное, но его бред никто не считал бредом, потому что его отец, религиозный фанатик, и сам придерживался похожих взглядов. И всю жизнь давил на него. Ты недостаточно то, ты недостаточно это…
Вероятнее всего, Джей находил в Кале свое единственное успокоение. И теперь, именно благодаря ей, обрел его навеки.
– Я не пытаюсь его оправдать. Но часть меня просто хочет навсегда запомнить те моменты, когда я ощущала в нем братскую поддержку.
Чопра отрывисто выдохнула. Постаралась взять себя в руки. Алексей был абсолютно прав – ей было необходимо выговориться.
– Спасибо тебе. Я знаю, как тебе самому тяжело, так что… Я не имею права срываться. И больше не сорвусь.
Я обещаю.
========== Глава 27. Выпуск шестой. ==========
– Мне очень жаль, что все вышло так с твоим другом, – голос Луны в телефонной трубке слегка искажался из-за плохого приема связи в Главкино.
– Я… – Кала сглотнула ком в горле. – Я думаю, я справлюсь.
– Я бы могла сказать, что знаю, каково пережить подобное предательство, но.. Моя ситуация была другой. Психиатр – не то же самое, что друг детства.
Чопра немного помолчала. Совсем скоро настанет ее черёд выступать – она уже была целиком облачена в костюм Далматинца, лишь без маски. Тяжело вздохнув, она ответила:
– Я думаю, вам не стоит пока приезжать в Москву. Честно – я не знаю, ищут ли сообщника вообще. Васильев, как всегда, похмыкал и покивал, пока принимал у нас с Лешей показания, а потом… В общем, он больше не связывался с нами. А сегодня я даже не видела ни одного мента в Главкино. Не удивлюсь, если они закрыли дело после…
После смерти Джея.
