Текст книги "Год Белой Змеи (СИ)"

Автор книги: С. А. В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 48 страниц)

* * *

Задал ему вопрос в лоб, лет то ему уже немало 55, значить и при царе пожить успел.

– Скажи Родион Филипыч, когда тебе легче жилось, при царе, поляках или сейчас? Но "хитрый полещук" на мой вопрос не повёлся, ответил уклончиво. "И при царе плохо жилось, при панах и вовсе мрак, да и сейчас не сахар".

– Но всё же, допытывался я, можешь же сравнить, когда тяжелей жить было, а когда легче, но прямого ответа, так и не получил.

– Ну хорошо, а сейчас-то, что больше всего не устраивает, а Родион Филипыч? Решил я упросить вопрос, но какие-то свои умозаключения и выводы, он вслух оглашать категорически отказывался, отделываясь общими фразами:

– Ну ты спросил инженер, это когда ж крестьянину легко жилось? Крестьянину завсегда трудно живётся. Вот ведь хитросделаный пейзананин, ладно мы с другой стороны зайдём, будем совсем простые вопросы задавать. Для начала решил выяснить насчёт паспортов, хотя и так не сомневался, что все рассказы будто колхозникам специально не выдавали паспорта, что бы держать их в положении рабов, не более чем "либерастический миф". Я сам во времена СССР паспортом годами не пользовался, просто не нужен он был для повседневной жизни. Хоть на самолёт, хоть на поезд, хоть на междугородний автобус, билеты тогда без него продавали. Если и нужен был паспорт, то только если переезжал на новое место жительство для прописки, когда женился, что бы штамп поставили, при устройстве на работу, или поступление в какое-то учебное заведение. Ах да и в гостинице когда останавливался он нужен был. Вот с этого и начнём, спрашивать.

– Скажи, Родион Филипыч, у тебя паспорт есть?

– Нет. А на кой он мне?

– Мало ли, вдруг куда поехать захочешь, разве тебе паспорт не нужен совсем? Вот в той же гостинице остановиться к примеру?

– Ну еже ли в городе работать устроится, тогда нужен конечно. На рынке, базаре или в "доме колхозника" его не спрашивают, главное за койку заплати и за торговое место.

– Это что же, колхозникам совсем, совсем паспорта не нужны? Родион Филиппович поскрёб пятернёй затылок, подумал и сказал.

– Иногда нужны, вот младшему моему Прошке, осенью выправили паспортину, да. Он в техникум поступил, на агранома. У Любки паспорт есть, она же в столовой работает, трудовую ей тоже там сделали.

– Понятно, а кто выдаёт паспорта?

– Известно кто, председатель. Даст распоряжение и в правлении выпишут.

– А может председатель отказать тебе в выдачи паспорта? Родион Филиппович поскрёб пятернёй уже бороду и сказал.

– Может.

– А на каком основании, ты же не его собственность? Может ты уехать куда хочешь.

– Ну ты инженер и тёмный! Я же колхозник, созовёт собрание и поставит вопрос на голосование, выдать Филипычу паспорт или нет, уехать он хочет. Вот сейчас наши точно проголосуют против, да и я бы тоже против голосовал, если кто сейчас уехать захочет. И так большую часть мужиков в армию забрали, кто работать будет?

– А почему? Объясни, я не понимаю, почему ты против голосовал бы, если кто сейчас уехать захочет?

– Да как же? Кредит то у государства под урожай, колхоз взял? Взял. Машинотракторной станции заплатили за работу? Заплатили. Посевное зерно купили? Купили. Вот и выходит, что пока урожай не соберём, с государством не рассчитаемся, никакие рабочие руки лишними в колхозе не будут. А потом в ноябре, пусть кататься куда хотят.

Так простыми вопросами, слово за слово, я и вытащил из Родиона Филипповича, всю информацию о нынешнем состоянии дел с колхозами и колхозниками. Должен сказать, что многого я просто не знал, или не догадывался, о многом имел совсем неверное представление.

Вот к примеру, вы знаете что такое трудодень? Я вот думал что это "трудовой день", честное слово! А оказывается, что трудодень – это не рабочий день, а определенный объем работы, так сказать норма выработки! Ну там скосить определенную площадь, прополоть или вспахать. Трудолюбивый колхозник, или как сейчас говорили "передовик", мог заработать в день десятки трудодней. Вот поэтому у Любы и было "трудодней" в зачёте больше, чем у отца с матерью вместе взятых.

Очень много интересного узнал. Оказывается в колхозах, был установленный минимум того, что нужно было отрабатывать, это от 60 до 100 трудодней в год, в разных колхозах было по-разному. В ихнем конкретно колхозе, минимум равнялся 94-м трудодням в год, у Любы уже было за двести на этот момент. В общем отработал их, и можешь месяцами сидеть на базаре, считаясь полноправным строителем коммунизма. А в городе сейчас, между прочим, рабочего или служащего могли осудить и за 20 минут опоздания на работу! И отработать сейчас рабочий или служащий должен был 274 дня в году, а не 94 трудодня как у них. И даже не дней, а норм выработки, интересно и удивительно правда? Ну никак не походили при таком раскладе колхозники, на забитых и замордованных рабов "кровавого Сталинского режима". Но ещё более удивительным, оказалось, что и не все колхозники даже этот минимум рвались отработать. В прошлом году у них двоих в колхозе от уклонения от работ осудили. Вы думаете, их сослали на Колыму? Как бы ни так, суд обязал осужденных отработать в своем же колхозе, но с них 6 месяцев удерживалось 25 % трудодней в пользу колхоза. Хотя могли и выслать в отдаленные районы, по решению колхозного собрания. – "А, осуждающе махнул рукой Родион Филиппович, эту босоту и голь перекатную по-другому и работать не заставишь, как были голодранцами и лентяями так и остались".

Постараюсь более коротко сформулировать понимание того, что я вынес из разговора с Родионом Филипповичем. Крестьянский труд, действительно был совсем не лёгким, за прошлый год он заработал 344 трудодня, а жена 252 трудодня, так как на ней и уход за своей скотиной был. Хозяйство у него и впрямь было не малое, корова, свинья с двумя подсвинками, две козы, и кур с гусями не один десяток, да ещё он в мебельном кооперативе при колхозе работал. Короче пахал от темна и до темна, как и остальная его семья. Кстати в большинстве колхозов, дополнительно были те или иные кооперативы. В соседних с ними колхозах, были два кожевенных кооператива шившие обувь, кооперативная лесопилка и кооператив жестянщиков, делавший посуду, вёдра, корыта и т. д. и т. п.

Доход от мебели был достаточно стабильный, 350–500 рублей в месяц. Огород они в прошлом году подняли в 1,2 га. А в этом, так как зятя и сыновей забрали в армию всего 0,6 га, что Родиона Филипповича неимоверно расстраивало.

Почему стремились максимально заработать трудодни и не хотели получать свою долю деньгами, тоже выяснил. Все, что производилось колхозом, после обязательных продаж государству делилось на трудодни: от зерна до фруктов. То есть, чем больше трудодней, тем больше твоя доля. Где то 15–20 % процентов выдавалось на руки деньгами, остальное: зерно, муку, мясо, сахар и прочее, он получал натурой из колхозной кладовой. Родион Филиппович вообще всю свою долю предпочёл бы получать натурой, а не деньгами. Так как сам мог ее продать на базаре, рынке или продовольственному кооперативу, получив как минимум в три раза больше, чем продав через колхоз государству по государственным расценкам. Вот так-то вот! Да и самим надо было питаться и скотину кормить.

Ещё сильно расстраивало Родиона Филипповича, это то, что требовалось отработать на ремонте дороги. Был участок дороги в несколько километров, который колхоз должен был поддерживать в хорошем состоянии. А так как обычно работы по приведению дороги в порядок, требовались после зимы или осенней распутицы, и занимали где-то дней восемь-десять в год, это вместо того что бы заниматься огородом или сбором урожая, то естественно вызывали сильное недовольство Родиона Филипповича. Тут я с ним был согласен, действительно, хрень какая-то.

Второе что расстраивало это денежный налог, который составлял 374 рубля в год с хозяйства. Я быстренько прикинул, щепочкой проведя нехитрые вычисления на влажной земле. Получилось, что при цене картофеля на рынках Луцка и Новгорода-Волынского по 2 рубля за килограмм, можно было оплатить годовой налог со всего хозяйства, продав чуть больше трёх мешков картофеля. О чем и сказал Родиону Филипповичу, – "что вам эти три мешка картошки, когда вы с огорода 120 в том году собрали". На что получил отповедь, – "ты их вырасти сперва, отвези на рынок, заплати за место, заплати инспектору СЭС за проверку, а потом уж рассуждай!". Ну чистой воды психология. Я ни спорить, ни пререкаться с ним не стал, всё равно остались бы при своих мнениях. Просто покажите мне человека, который испытывает удовольствие платя налоги со своего честно заработанного дохода. Что нет таких? Вот и я о том.

Третье что расстраивало Родиона Филипповича, то что со своего личного хозяйства, часть продукции требовалось продать государству, по государственной цене, то есть в два-три раза дешевле чем на рынке или кооператорам. Произведя нехитрые подсчёты, определил, что требовалось продать 9 % молока, 16 % козьей шерсти, 11 % яиц, 25 % мяса. Понятно, почему у него душа болела, когда он прикидывал сколько мог бы получить, продай они это количество не государству, а на базаре или рынке. По мне, так и вовсе не стоило расстраиваться, вон рабочие все 100 % своей продукции продавали государству по госценам!

Ещё понял, что многое в колхозе зависело от председателя. Первого председателя, после присоединения к СССР, им навязали при организации колхоза. "Пришлый варяг" разговаривал лозунгами и без инструкции или циркуляра даже шага не делал. Как сказал Родион Филиппович: – "Дурень и балобол! Слава те господи, что в прошлом августе в армию забрали. Вот после него выбрали нашего, кума моего Богдана, так совсем другой коленкор выходит".

А вот появившимися МТС, Родион Филиппович, был очень доволен. – "А как же, ведь мы работу принимаем. Всяко проконтролируем, что бы всё ладно справили. А ежели что не так, то и переделать заставим, мы же им деньги платим". Из всего сегодня мной услышанного и понятого, напрашивался вывод. Даже не принимая в расчёт бесплатные сельские школы, бесплатное медицинское обслуживание, появившуюся возможности учить детей в высших учебных заведения. Только беря возможность работать и зарабатывать, а потом реализовывать заработанное, ну никак колхозники 40-х в СССР не походили на "забитое и бесправное стадо". Если сравнить, нынешнего среднего американского фермера с Родионом Филипповичем, то "хитрый полещук" даже побогаче живет. А то что он в отличие от фермера из США, не может купить машину, так то проблема всего СССР, сейчас даже армии не хватает, а не в недостачи у него денег. Колхозники, во время войны сотни тысяч рублей жертвовали в фонд обороны, танки, самолёты покупали Красной армии. Это рабочий себе такого позволить не мог, а работящий колхозник запросто. Кстати приёмник у Родион Филиппович есть, а долгов банку нет, осталось только машина и будет он зажиточным фермером, по нынешним американским меркам. Думаю, что после победы, проблема дефицита автотранспорта в СССР исчезнет, по крайней мере, я на это сильно рассчитывал.

* * *

На следующий день вылетели в Ленинград. Решили, что за Аланом пришлём самолёт, как только в Москву вернёмся, заодно и одолженного на время бортмеханика вернём к прежнему месту службы.

По теме ВМС РККА, должен сказать, что нам с местным "попаданцем", всё-таки удалось убедить ИВС перестать тратить драгоценные ресурсы и силы, на строительство серии уже морально устаревших линкоров типа "Советский Союз" и линейных крейсеров типа "Кронштадт". В начале марта их строительство прекратили, но Сталин приказал разрабатывать новые проекты линкоров, авианосцев, линейных крейсеров и АПЛ. Уже с атомными силовыми установками и ракетно-артиллерийским вооружением. Даже странно, откуда у него такая любовь к флоту? Поэтому сейчас, все усилия кораблестроителей, были сосредоточены на лёгких силах флота, новых подлодках, лёгких крейсерах с усиленной ПВО, эсминцах и более мелких боевых кораблях и катерах.

Мой меморандум о необходимости СССР вспомогательных авианосцев (мак-шипов), нашёл понимание у ИВС. Правительство приняло решение о переделке пяти гражданских судов и недостроенного крейсера "Адмирал Бутаков" (безтолку ржавевшего в Кронштадте) в вспомогательные авианосцы по типу американского "Лонг Айленд". Для них стали разрабатывать варианты истребителя и бомбардировщика авианосного базирования со складывающимися крыльями, за основу взяв И-18(ПО-1) и Су-2.

Из тяжёлых крейсеров, достраивали только бывший немецкий "Лютцов", сейчас "Петропавловск". А из бывшего линкора "Михаил Фрунзе", с которым до августа 40 г. не знали что делать, сотворили не пойми чего. Этакую помесь броненосца береговой обороны и крейсера ПВО. Но это не моя заслуга, это наверно мой собрат "попаданец" руку приложил.

"Михаил Фрунзе" в данный момент, имел 6-ть 12-и дюймовых орудий ГК, в носовой и кормовой трех орудийной башне, две средних башни ГК отсутствовали. Ещё сохранились носовая боевая рубка и одна передняя труба. По центру корпуса, на месте отсутствующих башен главного калибра и двух труб, были сделаны трёх ярусные надстройки для орудий ПВО от 85 мм до 12.7мм пулемётов. Только 12,7 мм ДШКА, я на нём насчитал 48 шт. Сохранилось и по 6 орудий с каждого борта калибром 120 мм. Ползало это "Чудо-юдо" со скоростью 8–9 узлов, имело дополнительное, усиленное бронирование палуб, а также наваренные противоторпедные були, по всей длине корпуса. На месте отсутствующей третьей башни главного калибра, возвышалась многоярусная башня с постами управления артиллерией ПВО. На "Михаила Фрунзе", предусматривалось поставить морской вариант РЛС "Редут-4КМ" с двумя радарными ПУАЗО (СРП-8) и четырьмя визирными ПУАЗО, для зениток 85 мм, 37 мм, 25 мм и 12,7 мм пулемётов.

По прибытию в Ленинград, первым делом решили разобраться, что мешает наладить нормально работу РЛС на "Михаиле Фрунзе". Когда я разобрался в чём дело, стал себя костерить. Как мог я упустить из виду, когда подписывал проект, что будут вибрации и сотрясения от орудийной стрельбы. Объяснилось всё просто, за прошлую жизнь привык, что твердотельная элементная база ещё и не то переносит, а у нас-то тут ламповая. Короче дело было в следующем, башню управления корабелы сделали по уму, по типу Шуховской, которая в Москве на Шаболовке. Или можно сказать по образцу башен для линкоров, что делали в США в период первой мировой. Она действительно была прочная и надёжная, легко могла держать десятки попаданий бронебойных снарядов, так как те в большинство просто проходили сквозь неё, не нанося существенного урона. Но вот жёсткость была не достаточная, да к тому же на среднем уровне, где расположили аппаратный пост РЛС, была восьмиугольная площадка с 8-ю спарками 25-мм зенитных автоматов. Когда они открывали огонь, вибрации и сотрясения, через пять минут выводили из строя ламповую электронику РЛС. При стрельбе главным калибром было то же самое, сотрясения корпуса передавались башне и аппаратной, хватало десятка залпов. Выход был мне известен, делать подрессоренную платформу под аппаратную, что я и предложил. За сутки демонтировали саму аппаратную, сварили жёсткую платформу и поставили её на пружины от трамвайных колёсных тележек. Для испытания загнали на платформу три десятка матросов и попросили дружно подпрыгнуть пару раз, платформа плавненько качнулась. Как известно, "обжёгшись на молоке, дуют на воду", поэтому и под стойки аппаратуры, в местах крепления к платформе, проложили двух дюймовую резину. Хотя визирные ПУАЗО работали нормально, кораблестроители и под них на всякий случай решили сделать такие же платформы. Я их отговаривать не стал, хуже точно не будет. Наша помощь больше была не нужна, наш инженер с бригадой техников дальше сам справиться с наладкой РЛС и радарных ПУАЗО. Но напоследок предложил сделать запасной радарный пост. Постучав по 10 мм бронелистам защищающим аппаратную, сказал, что это преграда только для пуль винтовочного калибра и не крупных осколков. Инженеры кораблестроители не спорили, были согласны со мной. Поэтому моё предложение, сделать второй пост управления радаром в подбашенном каземате, оставшимся от третьей башни ГК, приняли благосклонно. Но сказали, что это не от них зависит, а от начальства. Так как морского варианта РЛС "Редут-4КМ", пока не на все новые крейсера проекта 68-К класса "Чапаев" хватает. Поэтому сделали так, я с Соболевым вместе с инженерами кораблестроителями, составили служебную записку на имя наркома ВМФ СССР Кузнецова Н.К. С предложением и обоснованием, организации второго поста управления РЛС, или переносе нынешнего. Думаю что Соболев, через Берию, заставит Кузнецова отнестись вдумчиво к предложенному нами. Поймал себя на мысли, что думаю, как хорошо, что наш куратор второе лицо в государстве. И может заставить отнестись к дельным предложениям внимательно.

* * *

Закончив с «Фрунзе», поехал на завод артели «Прогресс-Радио», разбираться, что у них за сложности с изготовлением памяти для ЭВМ. Должен сказать, что я был крайне удивлён, а точнее поражён, выяснив что это не государственное предприятие, а самое настоящее акционерное общество! Причём оборудован завод был прекрасно, на уровне нынешних передовых технологий. Он кстати, производил с 40-го года серийные настольные телевизоры «17ТН-1/3» с экраном диаметром 17 см, на уровне лучших мировых образцов. В очередной раз, поймав себя на мысли, что даже активно интересуясь историей своей страны, я реалии 40-х в СССР просто не знал, или имел очень смутное представление. Как бы мне не было интересно, выяснить подробности о частном предпринимательстве в СССР, решил расспросы отложить на потом, а сперва разобраться с проблемой.

Вскоре всё разъяснилось. Моё желание получить сколь угодно большие по объему массивы памяти для ЭВМ, на основе твистор-кабеля Эндрю Бобека, разбилось о реалии технологического оборудования завода. У завода не было возможности запаковать в полиэтилен матрицы твистор-кабеля, да и изготовление самого твистор-кабеля было затруднительно. Но тут дело было в поставщиках магнитно-мягкого сплава для изготовления фольги из пермаллоя (сплавы железа с никелем). Электропечи для получения нужного сплава завод не имел, а заказывать на стороне было дорого и долго. Поэтому артель "Прогресс-Радио" не горела желанием осваивать производство нужной мне магнитной памяти на кубах твистор-кабеля. К тому же они начали производство активных гидролокаторов для флота. Надо сказать, что ничуть не хуже английских "Асдиков". Что давало им хороший заработок, не требуя технологической модернизации производства.

Посовещавшись с Николаем и технологами завода, "урезав осетра" своих хотелок, решил задание упростить. Так как физический размер памяти сейчас для нас был не критической величиной, завод будет делать память на магнитных сердечниках, где ячейкой хранения выступало кольцо из магнитно-твердого вещества феррита. Модуль такой памяти представлял собой полотно из четырех переплетенных между собой проводов, ответственных за возбуждение магнитного поля разной направленности, считывание данных и запрета (в случае записи в ячейку логическогонуля). Ферритовые кольца располагались в перекрестье этих проводов, образовывая подобие высокотехнологичной кольчуги. Смешно, конечно, вывесить рядом с ЭВМ эдакий ковер и хвалиться всем: а это – наша оперативная память. А куда деваться? В общем это была временная мера, а магнитную память на кубах твистор-кабеля будем в следующем году делать в Зеленограде. Так как была ещё и необходимость поддержания определенной (обычно высокой) температуры ферритовых колец. То ограничились модулем емкостью 16х16 бит (емкость 256бит). Посмотрев новое задание, инженеры-технологи завода уверенно сказали: "могём, это нам по силам". Уточнив новые параметры и переписав техническое задание, оставил Соболева перезаключать договор с заводом, деньги то им уже были уплачены. А сам пообщался с директором и побродив по цехам поговорил с людьми об их житье бытье. Картина надо сказать, была для меня довольно неожиданная.

Здесь, в Сталинском варианте СССР, вовсю работало и развивалось то, что в моей бывшей реальности называлось частным сектором и малым бизнесом, единственно название было другое промкооперация или негосударственный сектор экономики. Хотя в моей бывшей реальности аксиомой считалось, что плановая и рыночная экономики несовместимы, однако здесь они совмещались более чем успешно, прекрасно дополняя друг друга. Больше всего меня удивили несколько вещей. Первое, весь завод принадлежал трудовому коллективу артели, где каждый работающий в артели являлся её пайщиком. Второе, управлялся завод именно трудовым коллективом, где директор был выборной должностью, на определённый срок, являясь скорей председателем артели. А будет плохо работать, его коллектив не задерживаясь попросит освободить место! Зарабатывали в артели в среднем в 2–3 раза больше чем на госпредприятии, но правда и рабочий день был не нормированный. И при этом все артельщики, включая выбранного начальника, работали как говориться "без дураков"! Третье, что вызвало мой неподдельный интерес, это принцип формирования зарплаты. Так как заработок у работающего в артели, на одной и той же должности, или операции, мог довольно сильно разниться за счёт премий. Потому что помимо обычного фонда оплаты труда, существовал премиальный фонд, на формирование которого выделялось 20 % прибыли. Этот фонд распределялся между артельщиками, в соответствии с баллами трудового участия. Величины этих баллов определялись по рекомендации председателя артели на общих собраниях всех пайщиков. И ещё был интересный момент, запойных, лентяев и дураков из артели выгонял сам коллектив, постановлением общего собрания. Или наоборот, могли сманить из другой артели или госпредприятия нужного специалиста, постановив на собрании платить ему больше чем на прежнем месте работы.

Большое удивление у меня вызвали условия работы созданные в стране для промкооперации. Мало того что негосударственный сектор экономики Сталинский СССР не только не душил, законодательно или финансово. Наоборот, развитие артелей считалось важнейшей государственной задачей. Вообще должен сказать, предприятия промкооперации работали в условиях намного более льготных, чем предприятия малого бизнеса в прошлой моей реальностью. Вот как вам такое? Кредитование артелей осуществлялось не банками, а районными, межрайонными или отраслевыми союзами промкооперации (СПК) из специальных кредитных фондов с процентной ставкой не более 3 %. В некоторых случаях кредит выдавался вообще под нулевой процент. На два года предприятия освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием. Для получения кредита вновь образуемой артелью не требовалось никакого обеспечения – весь риск банкротства артели ложился на отраслевой СПК.Оборудование и материалы, необходимые для производства, артели получали от СПК по государственным ценам. Заявки от СПК поступали в Госплан СССР, который и выделял соответствующие фонды, в том числе и на материалы, закупаемые за валюту. Реализация продукции, выпускаемой артелями, также могла осуществлялась через отраслевой СПК. Правда и цена продукции предприятий промкооперации, не могла превышать государственные цены на аналогичную продукцию более, чем на 10 %-13 %. Для небольших артелей, СПК мог за соответствующую плату брать на себя бухгалтерию, расчетно-кассовое и транспортное обслуживание. Ну и как это называется? Случайно не стимулирование и развитие "малого бизнеса"?

Ещё один не маловажный момент, удививший меня донельзя. Никого сверху на руководящие посты в отраслевые союзы промкооперации не назначали. Руководящих сотрудников СПК любого уровня выбирали! И как правило, из артельщиков или сотрудников СПК более низких уровней. Что бы у них был стимул ударно вкалывать на благо СПК, оплата труда этих сотрудников выполнялась так же, как и артелях. Наряду с обычными окладами существовал премиальный фонд, распределявшийся в соответствии с баллами трудового участия. Чем выше была прибыль артелей, определённая часть которой перечислялась в СПК, тем больше был премиальный фонд для сотрудников СПК. Это было очень весомым стимулом для всемерной поддержки деятельности артелей и увеличения их числа. А чтобы у партхозноменклатуры не было соблазна "прижать" артельщиков, государство определило и цены, по которым для артелей предоставлялось сырье, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты. То есть государство убрало стимулы для коррупции. В самом начале 1941 года Совнарком и ЦК ВКП(б) специальным постановлением пообещали "мумуку до смерти" ретивым начальникам, вмешивающимся в деятельность артелей, подчеркнули обязательную выборность руководства промкооперации на всех уровнях (это постановление было в РИ).

И естественно союзы промкооперации развивали свой социальный сектор! Промкооперация имела свою сеть санаториев и домов отдыха с бесплатными путевками для артельщиков. У промкооперации была своя пенсионная система, не заменяющая, а именно дополняющая государственные пенсии. Были у СПК и свои детские сады и ясли. В центре Петроградской стороны Ленинграда, недавно был построен большой Дворец Культуры Промкооперации (впоследствии ДК имени Ленсовета). Там был большой кинозал, зал для концертных и театральных представлений, а также множество художественных студий и других помещений для разнообразных занятий в секциях и кружках. И безусловно отраслевые СПК очень активно вели жилищное строительство. Многоквартирные дома являлись собственностью СПК. Квартиры в этих домах выкупались артельщиками, так же как и в обычных жилищно-строительных кооперативах, но без первоначального взноса. Готовые индивидуальные дома артельщики выкупали с помощью 15-летнего кредита, полученного от СПК под 3 % годовых и без первоначального взноса. Да-а-а уж, не сравнить с ипотекой в моей прошлой реальности. Короче я был просто потрясён открывшейся стороной жизни в Сталинском СССР, оказывается я тоже в знание этих реалий не сильно от того же Северского отличался.

* * *

Когда через три часа Соболев освободился, прекратив созваниваться с бухгалтерией «четвёрки» и наконец утрясся новый договор с артелью «Прогресс-Радио». Я попросил его пройтись со мной по Ленинградским магазинам, мне хотелось самому удостовериться в рассказе артельщиков. По их словам только в самом Ленинграде работало более 5000 разных мастерских и предприятий промкооперации самых разных направлений. Отмелких пищевых и ювелирных, до крупных по металлообработке и химического производства.

Мы с Николай Ивановичем ходили по магазинам до самого их закрытия. Я смотрел ассортимент и кто производит, разговаривал с продавцами и мотал на ус. Качество и разнообразие потребительских товаров исключительно отечественного производства (одежда, обувь, посуда, игрушки, мебель и другие бытовые товары) было не меньше чем в том же Нью-Йорке. Причём действительно большая часть этих товаров выпускалась не государственными предприятиями, а артелями. И продавалась продукция артелей в обычных государственных магазинах. Слово дефицит было неизвестно, как только появлялись новые тенденции в моде, они мгновенно отслеживались, и уже через несколько месяцев модные товары появлялись в изобилии на полках магазинов. И одежда и обувь выпускались артелями пусть и небольшими партиями, но отличались широким разнообразием моделей. Кроме того, было широко распространено изготовление одежды и обуви по индивидуальным заказам в многочисленных швейных и трикотажных ателье, в обувных мастерских, входящих в состав промысловой кооперации. Немало было портных и сапожников, работавших индивидуально. Самым ходовым товаром были ткани и около половины из них были произведены промкооперацией.

Но на одну длинную очередь, ближе к вечеру мы всё таки набрели. При мне подходили новые, писали химическим карандашом на руке номер в очереди, дождавшись следующих за ними, отходили по делам. Я стал расспрашивать, "Чего дают и за чем стоим?". Ответ меня обескуражил, стояли за тканями. Я зашол внутрь магазина и удивился ещё больше, очередь кончалась у двери. Внутри было почти пусто, у прилавков стояло только пара покупателей, а разных тканей на полках лежало много. Я вышел снова на улицу, Николай стоял в отдалении беседуя о чем то с милиционером, по всей видимости бдящим здесь за порядком. Тут подошла пожилая тётка с сумками, вручила их стоящей в очереди девчонке старшекласснице и попросив у соседей карандаш, переписала себе на руку номер с руки девчонки. Тётка осталась стоять в очереди, а девчонка с сумками куда то в вприпрыжку поскакала. Я решил расспросить тётку, о том что здесь происходит.

– Извините, подскажите пожалуйста, что за дефицит дают?

– Текстиль завтра с утра выкинут. Ответила тётка.

– А-а-а, извините, но в магазине полно тканей.

– Государственный текстиль, ответила тётка и посмотрела на меня с удивлением.

– Вы за государственными тканями, что всю ночь, до утра стоять собираетесь? Э-э, не пойму зачем? Я пока не выезжал, в чём тут прикол.

– До утра конечно. Вечером сын придет, подменит, схожу семью покормлю и сама поем. Потом сюда опять приду. Ты товарищ, откуда такой бестолковый? Уже глядя на меня с подозрением сказала она.

– Из Луцка, два дня назад в Ленинград прилетел.

– А-а понятно. Государственный текстиль дешевле, а тот что лежит это кооперативный. Успокоившись объяснила тётка.

– И намного дешевле? Спросил я.

– Это для чего брать и сколько. Если немного на кофточку, то разница не велика будет. А я к лету хочу дочке платье сшить, сарафан себе, мужу рубашки и штаны новые, да и младшим шалопаям нужно на лето штаны пошить. Вот с Люськой соседкой и пошьём, я на неё тоже ткани возьму. У неё машинка "Подольск" есть. Почти двести рублей сэкономлю. Пустилась в объяснения она.

– А двести рублей это много? Задал я вопрос. Тётка ещё раз оглядела меня оценивающе и спросила.

– Ты товарищ поди начальник, али инженер?

– Инженер, подтвердил я.

– Оно и видно, а я нянечкой в заводском детсаде работаю. Я на них своих оглоедов, две недели кормить смогу.

– Ага, понятно. Спасибо вам большое гражданочка, за разъяснения.

– Пожалуйста. Тётка отвернулась потеряв ко мне интерес.

Продукты действительно по сравнению с промтоварами стоили дешевле. И обстояло с ними примерно также, но всё же победнее. Хотя что значит победнее? Это с чем сравнивать. С нынешним Нью-Йорком, да, в магазинах выбор был бедней. Но все необходимые продукты присутствовали, а цены были ниже. А вот когда мы с Николаем забрели в государственный коммерческий магазин "Елисеевский", открытые на новый года, то выбору мог позавидовать самый крутой капиталистический магазин. Но и цены там мягко говоря кусались, народ если и покупал что там, то в основном к праздничному столу и не часто. А вот если сравнивать с 80-ми или даже 70-ми годами времён моей молодости, то в Ленинграде 41-го года выбор продуктов был намного богаче, чем в Москве позднего СССР. В обычных гастрономах и продовольственных магазинах, поражало разнообразие и количество рыбы, причём в большинстве живой. Кстати добычу рыбы, морского зверя и морепродуктов также, в основном, осуществляли артели. Аналогичная ситуация была с мясной, молочной продукцией. Выбор был намного разнообразней чем в Москве 70-х или 80-х годов. И что очень примечательно и показательно, основную часть мяса скота, птицы, молока, яиц, а также гречки и проса (пшена) поставлялась не из колхозов, а с приусадебных участков колхозников! Выбор хлебобулочных изделий был большой, но ничего особо выдающегося, кроме одной маленькой но показательной детали. Некоторые артельные хлебопекарни, не только поставляли свою продукцию в государственные булочные, но и доставляли горячий хлеб, разнообразные булки и выпечку непосредственно в квартиры жителей города, за небольшую доплату.