Текст книги "Ключ (СИ)"

Автор книги: Робот BoBot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– А настоящих богов вы делаете? – жалобно спросила Машка, выходя из своего укрытия – мне ужас как в Богини хочется!

– Ну-у-у-у… – важно протянул старикашка, плотоядно разглядывая Машкины коленки, – настоящих, так сказать, мнээээ… конкретных Богов, в другом месте делают… – Творец примитивов понурился и вздохнул, – но попасть туда, ребята… – Творец подкатил рачьи глаза и вздохнул, – не, и мечтать не могу… Кстати, зовите меня Эрдрумом.

– А где это место? – спросила Машка.

– Да, в общем-то, недалече, – доверительно сообщил Эрдрум, хитро подмигнув слегка разочарованной Машке, – да тока делать вам там нечего, – туда просто так не пускают.

– А как пускают? – полюбопытствовала Машка, – за откат?

Творец отрицательно помотал башкой, так, что с его головы слетел колпак, показав плешивый череп.

– Сначала надо себя в Примитивах проявить, – назидательным тоном пояснил он, – доказать, так сказать, крутизну. – И внезапно, подавшись вперед, спросил резким голосом:

– Так будете в примитивы записываться, или как?

– А назад можно? – уныло спросил осторожный Шурик, не любивший авантюры, – ну, в смысле, домой как бы.

– Не, ребята, назад вам ходу реально нет, – Эрдрум с притворным сочувствием покачал головой, – раз уж попали в Верхний Мир, то просто так вам не уйти. Хотя… – Тут старикашка сделал вид что задумался, и после короткой паузы сообщил удрученным молодым людям:

– Вот, правда, ежели в Примитивы запишитесь, тогда можно… Портал я вам открою, да…

– Нам надо посоветоваться – решительно заявил Шурик. Эрдрум благожелательно кивнул, и его колпак, валявшийся на полу, сам собой подпрыгнул в воздух и плавно опустился на плешь хозяина.

Шурик повернулся к Машке и вполголоса спросил подругу:

– Ну, мать, че делать-то будем?

– По всему выходит – в примитивы эти самые записываться светит, – ответила Машка, испуганно округлив глаза.

– Ага, – хмыкнул Шурик, – ты – в бабу Ягу, а я – в Кощея Бессмертного.

– Сам ты Баба Яга, – обиделась Машка, – еще чего! Я только в феи согласна, или в принцессы…

– В феи не советую, – деловито подал голос старикашка Эрдрум, который, оказывается, нагло подслушивал молодых людей, засунув в ухо кончик своего колпака, – размером малы, понимашь, затопчут.

– А во что можно? – спросила Зверева, обернувшись к трону.

– Нуууу…. – сами выбирайте. Вон, видите змеек? – Эрдрум показал кривым пальцем на кошмарное сооружение в центре зала. Молодые люди оглянулись на свернувшихся тварей, и Шурик с сомнением в голосе подтвердил:

– Ну, видим.

– Вот и дерзайте, – Творец Примитивов откинулся на своем троне, и широко зевнул. – Уа-ха-ха… Один, значицца, залезат наверх, второй крутит змейку. И всех делов. Как закончите, разбудите, – и старикашка тотчас захрапел, растекшись на своем троне бесформенным комом, словно кусок теплого говна. На поверхности остался только его огромный рот, непрерывно издававший громовые звуки хр-р-р-р… хр-р-р-р… хр-р-р-р…

– Чур, я первая! – воскликнула Машка, и мигом взлетела на площадку. Там она, не мешкая, вступила в таинственный треугольник, его камни тотчас послушно засветились, а на стене опять вылупилось зеркало все с тем же зверовидным мужиком.

– Фу, урод! – Машка показала мужику язык. Тот не остался в долгу, и сделал неприличный жест локтем.

– Ой, – в который раз за сегодня взвизгнула Зверева, – Саша, крути скорее, убери этого! – потребовала она, топнув ножкой.

Шурик послушно подошел к первой змеюке, и, ухватившись за рог, осторожно потянул ужасную тварь. На треугольной голове рептилии изображение лохматой башки мужика сменилось отвратительной крысиной мордой.

– А что дальше? – недоуменно спросил дворник самого себя, но тут ответ пришел сам собой – зеркало напротив Машки полыхнуло, и снова успокоилось. Шурик глянул на отражение и содрогнулся – вместо мужика из зеркала на него злобно щерилась мерзопакостная крысиная морда.

– Это что, мне с таким фэйсом ходить придется? – протестующе воскликнула Маша, – убери щас же!

Шурик вполголоса выругался, и крутанул змеиную башку еще раз. Крысиную морду сменило клыкастое собачье рыло с рогами на голове.

– Не пойдет? – спросил он Машу, заранее зная ответ.

– Ты, Вепрев, меня реально достаешь, – кокетливо заявила подруга, – ну куда мне с такой рожей?

Шурик согласно кивнул, и снова налег на рычаг. Однако и следующий вариант – женщина средних лет с мерцающими неоном глазами – тоже был решительно отвергнут, и Вепреву пришлось долго, до седьмого пота, крутить змея. Одна за другой были забракованы девочка лет шести с незабудковыми глазками, длинноволосая кикимора с зеленым лицом, сисястая негритянка с полуметровой шеей и страусиным пером в носу, и множество прочих ликов мужчин и женщин всех мыслимых рас и возрастов.

Наконец, после часовых усилий, Машка, которая нетерпеливо покрикивала на несчастного Шурика, остановила свой выбор на прелестной женской головке с огромными ярко-зелеными глазами, пушистыми золотыми вьющимися волосами и нимбом над головой. На кривобоком теле мужика эта головка смотрелась донельзя комично, однако Шурика больше всего поразило не это, а то, что лицо носило несомненное сходство с Машкиной симпатичной мордашкой.

– Очень мило. Скромненько, но со вкусом, – одобрил выбор внезапно проснувшийся старикашка. Шурик глянул в его сторону и оторопел – из кома грязи, размазавшейся по трону, на него смотрел единственный глаз, вылупившейся из недр неаппетитной кучи. – Теперь крути вторую цыпочку, тулово выбери, – велел огромный рот, вслед за чем глаз насмешливо подмигнул экс-математику, и растворился в коме дерьма, а рот снова заливисто захрапел.

Вздохнув, Шурик вскарабкался на первую гадину, задрал голову, и обратился к Маше.

– Ну что, Маш, продолжим? – спросил он, надеясь на чудо.

– Есессно, продолжим, – безжалостно ответила подруга, – Ты што, Вепрев, хочешь, чтобы я в таком виде народу явилась?

Шурик еще раз вздохнул, и крутанул вторую змеиную башку. К головке прекрасной девы приросло тело мускулистого амбала с небрежно перекинутой через плечо шкурой льва.

– Фу, Шурик, какой ты гадкий! – Машка капризно топнула ножкой, от чего амбал с головой прекрасной юной девы тоже топнул ногой. – Убери немедленно! Хочу себе 90-60-90 и попу красивую…

– Ага, и ещё мужа богатого, чтоб за «Зенит» болел, – сквозь зубы процедил Шурик, однако безропотно налег на рукоятку.

Причудливые тела сменяли друг друга, не менее странные, чем головы. Перед глазами Вепрева промелькнули деревья с ветками-руками, русалки с хвостами вместо ног, огромные раки с устрашающими клешнями, какие-то полулюди-полуживотные в шкурах, грудастые девицы со стрекозиными крылышками, и множество прочих тварей, о существовании которых Шурик даже и не подозревал. Одежда тоже была самая разная, от драных балахонов и набедренных повязок, до шикарных, богатых нарядов, расшитых золотом и усыпанных драгоценными камнями.

Наконец Машка остановила свой благосклонный выбор на теле прекрасной юной девы, условно одетой в черное кожаное бикини, слегка прикрытое ослепительно белым бархатным плащом, затканным золотыми нитями. На ногах у девы красовались изящные золотые босоножки с острыми длинными каблучками.

– Ну, все вроде, – с облегчением сказал вспотевший Вепрев, но в ответ с трона донеслось противное хихиканье.

– Не торопитесь, юноша, – проплямкал огромный рот, буровя дворника рачьим глазом, – теперь надо выбрать особый атрибут божественности.

– Че? – испуганно поинтересовался Шурик, – че за атрибут?

– Ты, паря, тупой какой-то, – с досадой произнес рот, – ну, сам подумай, как она докажет лохам свою божественность? Сиськами своими, што ли?

– Что?! – возмущенно взвизгнула Машка, – почему сиськами?

– Вот имянно, – прочмокала пасть, – подруга-то твоя верно фишку секет! Кого нонче сиськами разведешь? Штоп, значит, являть лохам божественную силу, нужно, стал быть, чудеса творить, и чем чудесатее, тем круче.

– А, так это надо типа волшебной палочки! – догадалась Машка, – Шурик, это клево! Давай, выбирай!

Вепрев переступил на голову второй твари, и принялся рассматривать изображения всякой дребедени на спине третьей гадины. И чего только там не было! Какие то кривые посохи, драные и целые сумки, сучковатые палочки и дубинки, молотки, холщовые, бархатные и парчовые мешочки, циркули, еще какая-то совсем уж непонятная дрянь, от обилия которой у Шурика зарябило в глазах, и он совершенно растерялся.

– А што выбрать-то? – беспомощно спросил он. – Маш, может тебе дубинка подойдет? В случае чего отобьешься…

– Вепрев, ты не умничай… – томно произнесла Зверева, любуясь на своё зеркальное отражение, и мило ему улыбаясь. – Какая еще дубина?

– А что подойдет-то? – спросил Шурик, но тут вмешался Творец Примитивов. Видимо, ему надоела вся эта суета, а потому он неторопливо принял прежний облик глиняного истукана, и снова уселся на троне, подперев подбородок кулаком.

– В общем, так, – прошамкал он, – советую, барышня, выбрать оливковую ветвь. Как раз подойдет, понимашь. И сила в ей – немереная, – с горделивыми нотками в голосе сообщил он, – сам сделал!

– А что, – задумчиво произнесла Маша, – можно попробовать! Крути машинку, Саша!

Вепрев принялся послушно крутить голову змея, на ходу просматривая картинки бесчисленных волшебных предметов и дивясь их разнообразию. Особенно его поразили изображения каких-то округлых предметов непонятного назначения, так что он даже вывернул голову назад, и спросил у снова задремавшего Эрдрума:

– А это что?

Тот, на секунду приоткрыв левый глаз, пробурчал:

– Сушеный помет Огненной Кобылицы. Превращает пиво в воду.

– А зачем это? – поразился Вепрев.

– А для подляны, – наставительно ответил Творец Примитивов, – не бери, бить будут.

Шурик хмыкнул, вспомнив кое-что из собственного опыта, и продолжил крутить. Наконец, на голове змея появилось изображение оливковой ветки. Как и ранее, зеркало ослепительно полыхнуло, и красотка в отражении кокетливо помахала зрителям изящной веточкой.

– Как красиво! – воскликнула Маша, – Саша, ты не находишь, что она очень удачно оттеняет цвет моих глаз?

– Нормально, – согласился Шурик, – только какой с нее толк?

– Да, а как она действует? – заинтересованно спросила Машка Эрдрума.

– Ух-р-р-р… – раздалось с трона. Творец примитивов опять храпел.

– Эй, Эрдрум! – позвала Маша.

– Что!? Где!? Уже!? Не надо!!! А-а-а-а-а!!! – вскинулся тот, испуганно открывая глаза, – А, это опять вы. Уф-ф-ф-ф… Закончили?

– Как ветка-то действует? – повторила вопрос Машка.

– А нефиг делать, – лениво поведал тот, – тюкни кого-нибудь по кумполу, он и превратится в каменного идола. На полчасика.

– А на больше нельзя? – разочарованно спросил Вепрев.

Эрдрум строго поглядел на экс-математика, сокрушенно покачал головой, и укоризненно сказал:

– Ай-ай-ай, молодой человек! А еще с высшим! Неужели вам так в тюрьму хочется?

– Это как это – в тюрьму? – всполошилась Машка, – за что!?

– А за членовредительство отвечать придется, барышня! – просветил Творец неопытную молодежь. – Кстати, большинство Примитивов на зоне и кончают. Или в Кунсткамере, уродами заспиртованными, хе-хе-хе, – мерзко засмеялся зловредный старец.

– Ой, – сказала перепуганная Машка, – Тогда не надо, я в тюрьму не хочу!

– Не робейте, барышня, – отмел сомнения Эрдрум, – эта штучка с предохранителем – через полчаса клиент очухается, и что он вам предъявит?

– Ну, хорошо, оставим ветку, – неуверенно заявила Машка, – Все уже?

– Ан нет, – ехидно ответил Творец. – Как ты лохам собираешься являться? Надо эффектно, чтобы пипл схавал. Хочешь, торнадо тебя на землю перенесет, хочешь – на облаке спустишься, или вот в сияющей ладье… А можно и по лестнице огненной – скромненько и со вкусом. Кстати! – Эрдрум задрал палец и возвысил голос: – В качестве звукового и визуального сопровождения бесплатно, заметьте, совершенно бесплатно, прилагаются гром и молния! – старикашка хитро подмигнул, и доверительным тоном добавил: – Лохи будут визжать и плакать!

– Да! Да! – Машка даже запрыгала, стоя в центре треугольника, представив, как она будет спускаться на улицы Питера по огненной лестнице. – Ах, я всегда так любила все эти спецэффекты! – прощебетала она, – Саша, на лестницу огненную крути!

К счастью, лестница была под рукой, и едва Шурик повернул на два деления башку последнего гада, у ног зазеркальной девы явилась крутая лестница, на которой плясали язычки неземного пламени.

– Готово! – облегчением заявил Шурик, любуясь в зеркале плодами своего нелегкого труда. Зрелище было отпадным – сказочно прекрасная дева с пышными белокурыми локонами стояла на верху пылающей огненной лестницы, а ее белый бархатный плащ, развеваясь на легком ветерке, открывал точеную фигурку с высокой грудью, едва прикрытую потрясающим кожаным бикини. Вепрева аж заколдобило.

– Ну, Маш, нет слов! – восхищенно произнес он, но Зверева уже не слушала приятеля, зачарованно любуясь Примитивом, очень похожим на нее.

Глиняный старец почему-то противно хихикнул, а затем громогласно объявил:

– Примитив готов к употреблению! – и вопросительно глянул на Машку, – куда открыть Портал, барышня?

– Мне бы на Невский, я ещё к подруге должна забежать, – осторожно попросила Маша, – у Казанского, если можно, конечно…

– Выбор сделан, – снова прогремел старикашка, затем с кряхтением приподнялся, дотянулся до висящего рядом гонга, и небрежно стукнул по нему костяшками пальцев…

Камни на карусели замерцали с утроенной силой, Машку окутал клубящийся синий туман, а когда он, секунду спустя, развеялся, на подиуме вместо Зверевой стояла ослепительно прекрасная дева – точная копию своего зеркального отражения. Не успел Шурик ахнуть, как земля задрожала, и прямо под ногами у Машки разверзся портал, из которого торчал конец огненной лестницы, медленно уползающей вниз. Там с высоты птичьего полета виднелся многолюдный Невский проспект во всем своем великолепии – от Адмиралтейства до Александро-Невской лавры; темной ленточкой вилась Мойка с великолепным Строгановским дворцом, а дальше – Марсово поле, канал Грибоедова и тихая Фонтанка, по которой как раз проплывал экскурсионный теплоход, и Аничков мост со скульптурами укрощаемых коней…

Старикашка Эрдрум опять противно хихикнул, и заявил:

– Прямо напротив Казанского собора, как заказано, – физиономию Творца перекосила ухмылка, – вперед, барышня, не робейте!

– Маша, ты только там полегче! – встревоженно крикнул Шурик.

– Ладно, милый, только не ошибись с размером, – усмехнулась Машка, и, послав Шурику воздушный поцелуй, подобрала свой плащ и начала величественно спускаться по огненной лестнице, прямо к темнеющей внизу громадине Казанского собора…

sss

Через минуту портал закрылся, и в зале восстановилась прежняя тишина. Эрдрум вопросительно глянул на совершенно одуревшего Вепрева, и ворчливо поинтересовался:

– Ну, а вы как, юноша? Будете перевоплощаться?

Вепрев поежился. В примитивы ему как-то не хотелось, ну – никак не хотелось, а хотелось хлебнуть пивка в любимом заведении у тети Нади, а затем залезть в свою берлогу и поползать по Интернету, или посмотреть телевизор. Но все эти прекрасные вещи были так далеко!

– А можно потом? – спросил он Эрдрума, – в смысле, записаться в эти… примитивы?

– А чего ж нельзя, можно, – покладисто согласился старец, которому, видимо, лень было самому крутить змеюк. – Вот, посмотри пока, как твоя подруга будет народ колбасить, – предложил он, и, мерзко хихикая, ткнул скрюченным пальцем на зеркальное полотно, после чего и сам с нескрываемым интересом уставился в него…

sss

Денек выдался самым обычным. Как всегда, по Невскому струился поток машин, торопились по своим делам прохожие, слышался гул голосов, звонки мобильных телефонов, сигналы автомобилей, и также, как всегда, деловито помахивал полосатой волшебной палочкой старшина милиции Панас Петрович Гавриленко.

Сегодня Петровичу везло. С каждым взмахом волшебной палочки незадачливые новички-водители, лихачи за рулем, приклеившиеся к мобильнику гламурные девицы и нервные дамочки неопределенного возраста послушно останавливались и безропотно отстегивали старшине причитающуюся дань, не требуя сдачи. Кошелек старшины потихоньку толстел, и Петрович уже довольно жмурился, как обожравшийся сметаной кот, мечтая о горячей солянке на ужин в мастерском исполнении супруги Марьи Сергеевны.

Неподалеку была припаркована девятка, в которой терпеливо дожидался своей очереди напарник Петровича – молодой, подающий надежды сержант Костик. Пока что он, сидя на водительском месте, пытался целиком запихнуть в рот огромный бутерброд с кольцом колбасы. Но то, что Костик увидел в следующий момент, заставило его застыть как изваяние с разинутым ртом – небо над каменной громадой Казанского Собора, скованное непробиваемым покровом свинцовых туч, внезапно вспорола вспышка молнии. Тут же, словно залп сотен орудий, грянул раскат грома, и в тучах прорезалась вращающаяся с бешеной скоростью воронка, из которой стала медленно выползать огромная пылающая лестница.

Залпом проглотив бутерброд, Костик выскочил из машины и заорал напарнику, указывая рукой вверх:

– Ё-маё… Петрович, ты глянь, че делается!

Петрович, обернулся, посмотрел туда, куда указывала рука сержанта, и аж присел от неожиданности, а волосы под его фуражкой встали дыбом, когда он увидел прямо посреди дороги полыхающую огнем лестницу, по которой плыла, словно облако, сказочно прекрасная женщина. Ее снежно-белые одежды развевались, окутывая незнакомку в белый вихрь, золотистые локоны развевались на ветру, а над головой переливался ореол. Многочисленные прохожие, замерев на тротуаре, с интересом наблюдали за тем, как она медленно и грациозно спускается на грешную питерскую землю, старушки приседали от страха и принимались истово креститься, а неунывающие подростки достали свои смартфоны, и с упоением снимали явление, заранее предвкушая, как они выложат это сенсационное видео в Интернет.

Внезапно с дороги стали доноситься истошные гудки, визг тормозов, звуки тяжелых ударов и матерная ругань. Старшина очнулся, и глянул на рабочее место. Там, прямо посреди Невского, начала образовываться плотная пробка из сталкивающихся автомобилей, водители которых засмотрелись на чудо природы и забыли об управлении своими железными конями. На глазах у старшины потрепанный синий форд врезался в задок новенькому лексусу, и их владельцы, выскочив из кабин, принялись с упоением дубасить друг друга по мордасам.

Панас Петрович зажмурился и потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения, и тут же в нем пробудился бывалый мент. «Нарушение!» – блыманула в голове старшины радостная мысль, – «Ну, щас я тебе покажу!» – и Петрович, круто повернувшись на каблуках казенных сапог, резво побежал к машине, возле которой застывшим изваянием торчал Костик.

– Что смотришь?! – гаркнул старшина, плюхаясь на сиденье, – заводи давай!

Костик мигом опомнился, вскочил в кабину, и повернул ключ зажигания. Девятка дернулась, и под вой сирены помчалась пресекать нарушение прямо к огненной лестнице…

sss

С каждой ступенькой величественные стены Казанского Собора вырастали вокруг Машки, и, наконец, ее ножка, обутая в изящную туфельку, коснулась асфальта. В собравшейся толпе засверкали фотовспышки, а Машка поправила волосы и приосанилась, гордо озирая народ.

Какая-то бабуля с авоськами, тяжело звякающими поллитровками, бухнулась Машке в ноги и заблажила:

– Дева пречистая… Отпусти грехи старой грешнице. Не со зла я, не со злаааааааа! Он сам с похмела удавился!

Остальная толпа, собравшаяся у подножия лестницы, с жадным любопытством таращилась на пречистую деву, обмениваясь впечатлениями, и никто так и не заметил, как над двумя пьедесталами, пустовавшими с 1824 года, закурился легкий дымок, и из него словно соткались из воздуха статуи ангелов. Они заговорили друг с другом едва слышимыми голосами, похожими на шепот звезд:

– Слюшяй Мойша, зачэм миня паслалы? Нэ знаю я ее. Нэт. Нэ наша эта красавыца. Вай, какая карошая!

– И шо такое «не наша», Ахмет? Я так думаю, шо она таки вообще ничья. И таки да, она хорошая. Шоб я так знал шо нам делать, как знаю, шо она хорошая…

И статуи снова растворились в воздухе…

Внезапно над густеющей толпой пронесся душераздирающий вопль сирены, и быстро очистил подступы к лестнице, освобождая дорогу патрульной машине ГИБДД.

– Расходитесь, граждане! Освободите территорию! – заорал мегафон голосом Костика, и толпа подалась назад, оставив новоявленную богиню наедине со стражами порядка. Сержант Костик неторопливо выбрался из кабины, и, небрежно помахивая волшебной палочкой, вразвалочку приблизился к Машке.

– Сержант Чуркин, – небрежно козырнул он, и продолжил укоризненным голосом – нарушаем гражданочка! С неба спускаемся, понимаешь, препятствуем дорожному движению, и вообще подрываем общественный порядок. Документики ваши попрошу…

Машка гордо вскинула голову, и ее золотистые волосы шелковой волной заструились по высокой груди:

– Дома забыла, – небрежно сказала она, с презрением глядя на Костика.

Костик слегка стушевался, покраснел, но тут же опомнился.

– Тогда придется задержать!

Несколько обалдевшая от такой наглости новоявленная богиня хотела что-то сказать, но тут вмешался Петрович, мигом понявший, что с этим нарушителем нужно разбираться особо.

– Ну шо ты тут робышь, Костя? – проворковал он вылезая из машины. – Беры ее пид белы рученки, а там и разбираться будем. Ишь народ волнуется. Опять же порядок нарушен. Гражданочка, йыдыте сюда. Хосподи, так она еще и почти в чем матушка ее выродила. Ой, краса. ладно, йыды до мэне, у машинку. Усе сейчас решим, йыди, дытятко, йыди…

Петрович уже протянул к Машке свою толстую, поросшую волосами ручищу, как она, вспомнив о своем оружии, легонько стукнула старшину по голове своей оливковой ветвью. Тотчас же на глазах ахнувшей толпы Панас Петрович превратился в каменного идола острова Пасхи, только с загребущими лапами и обезьяньей челюстью.

Костик испуганно глянул на окаменевшего напарника, выхватил из кобуры табельное оружие, и, заикаясь, фальцетом, закричал:

– Положь укроп свой, а то я щас тебя саму положу…

Тут Машка впервые испугалась – кто его знает, возьмет ее пуля или нет в новом обличии! Поэтому девушка благоразумно решила сдаться – она бросила оливковую ветвь на асфальт и подняла белые ручки.

– Сдаюсь, – сквозь слезы произнесла она.

– Вот так-то лучше, – заявил Костик, – спиной повернись.

Машка послушно повернулось спиной, и Костик, сунув ствол в кобуру, ловко защёлкнул на ее руках наручники.

– В машину давай, – велел он, снова беря в руку Макарова.

Маша, поникнув головой, направилась к девятке, и с помощью Костика забралась на заднее сидение. Дверь захлопнулась, отрезая незадачливого примитива от публики.

Сержант Костик вытащил из бардачка кусок мела, и обвел неровным кругом валявшийся в луже атрибут божественности. Затем, еще раз прикрикнув для острастки на толпу, он залез на шоферское место и взялся за рацию.

– 90, вызывает базу… Мне тут нужна подмога, одну ведьму до КПЗ доставить… и ещё экспертов по травке и врача… хотя, – он посмотрел на каменного истукана, – пришлите лучше какого-то из музея, у меня тут экспонат для них есть интересный… – Рация что-то прохрипела в ответ. – Никак нет! – истово заявил Костик, – Не пил я, товарищ капитан! Честно! Есть охранять!

Костик сунул микрофон в гнездо, вылез из машины, и принялся отгонять любопытных от каменного истукана.

– Расходитесь, расходитесь граждане! Нечего тут смотреть!

Народ зароптал, неохотно подаваясь назад. «Андел с неба спустился, так енти безбожники тут же его и заковали, вон, до сих пор путь его виден» – послышалось Костику, – «Да что ты, это ж из геенны огненной искусительница явилась! Вон, как всполохами пышет…», «Да хрен его, знает, Коля, может, кино снимают, может, лазер-шоу, может, еще что, но первый раз такой эффект присутствия», «Инночка, Инночка, тут сейчас такое было! Перед моей машинкой фактически прямо с неба свалилась какая-то совершенно безвкусная дамочка, и так на меня зыркнула, словно у меня тушь потекла… а у самой – не макияж, а акварельная краска».

– Смотри, сержант, что твориться, – внезапно обратился к Костику рыжий мужик в кепке, – а лестница-то… того… Чудеса, да и только… Может, она это… правительственная…

Чуркин обернулся, и посмотрел наверх. Огненная лестница, по которой спустилась нарушительница, медленно исчезала в небе Питера…

– Сейчас приедут эксперты и во всем разберутся… – Костик с чувством исполненного долга поправил фуражку, – вон, слышишь, едут уже. Проходите, не мешайте следственным мероприятиям.

Вскоре звук приближающихся сирен превратился в надрывный рев, и к месту происшествия подкатила пожарная машина, скорая помощь и патрульная буханка из ближайшего райотдела. Последней к тротуару причалила серенькая «Волга», из которой шустро выскочил сухонький старичок, а за ним неторопливо вылезли двое молчаливых молодых людей в одинаковых черных костюмчиках.

Старичок мигом подскочил к истукану, и принялся его рассматривать, ахая и восхищаясь, а молодые люди внимательно за ним наблюдали.

– Несомненно, поздний неолит! – заявил, наконец, старец, прищелкнув пальцами, – этой находке цены нет!

– Она вам нужна? – пресным голосом осведомился один из молодых людей.

– Разумеется, батенька! – воскликнул дедок, – это ведь древнеиннуитский бог Хапон! Он безмерно обогатит нашу коллекцию!

– Тогда забирайте, – все тем же бесцветным голосом разрешил молодой человек.

Старичок кивнул, и, крякнув от натуги, взвалил идола на плечо. С этой ношей он и побрёл к метро, а за ним тихо, выдерживая дистанцию, потянулись оба молодых человека.

В это время Костик разбирался с пожарными и скорой помощью.

– Тушить нечего, лечить некого, – нагло заявил он спасателям, – так што свободны.

Пожарные и скорая, посетовав на ложный вызов, умчались по своим делам, а к Костику неторопливо подошел молодой лейтенант из патрульной машины.

– Здоров, Чуркин, – приветствовал он Костика. – Че стряслось то?

– Здравия желаю, товарищ лейтенант, – браво ответил Костик, – вот, нарушительницу задержал, – Костик показал на Машку, которая, всхлипывая, все еще сидела в казенной девятке, держа скованные руки перед собой.

– Я, в общем-то в курсе, – сообщил лейтенант, – видео уже в отделе. Жаль Петровича, хороший был мужик, и водку пил классно…

– Ага, – согласился Костик, – Так что забирайте, по вашей части она. И вещь-док не забудьте.

– Лады, – кивнул лейтенант, – сейчас мы ее в отделение, а там разберемся. Только ты сам репейник этот в багажник забрось.

Костик уныло кивнул, и, подойдя к валявшемуся в луже божественному атрибуту, аккуратно взял его через засморканный носовой платок и закинул в багажник патрульной буханки. Патрульные тем временем пересадили всхлипывающую Машку в свою машину.

– Все, поехали, – приказал лейтенант, – бывай, Чуркин, – и патрульная машина умчалась.

Костик неторопливо забрался в свою девятку, и покатил на боевой пост, радостно предвкушая грядущие свершения, и вскоре на месте явления примитива остался только размытый меловой круг, да горы окурков и упаковок от жвачки.

sss

– Да это просто праздник какой-то! – умилился Эрдрум, отворачиваясь от зеркала.

– Куда они ее везут? – испуганно спросил Шурик у старикашки, стараясь не замечать раздражающего хихиканья.

– А то ты не в курсах, – ухмыльнулся Творец Примитивов, – знамо дело куда – в ментовку, дело шить! Она же по всем статьям – злостная хулиганка! Вот и вещь-док при ней, и показания свидетелей и прочее.

– И что теперь с ней будет? – от ужаса у Шурика ослабели ноги.

– Ну, че будет, че будет? Да ниче не будет! Посидит маленько, а мент и оклемается! – поведал Эрдрум, – Так што больше года не дадут. Я ж говорил, с предохранителем вещица.

– Как? – перепугался Шурик, – на год посадят?

– Ну дык а как ишшо-то? – развел руками Творец, – нападение при исполнении тут так и светит. А уж после ее показаний про Богиню ей еще большооооооой срок в психушке светит!

И Эрдрум гнусно захихикал, а его рачьи глаза закрутились в разных направлениях. Вепреву до того захотелось дать старикашке в рыло, что он тяжело засопел, но… там, в Питере, в тесном обезьяннике сидела глупая Машка Зверева, которая ждала помощи. Да и не дотянуться ему до мерзкой хари пятиметровой статуи!

– И что мне теперь делать? – подавленным голосом спросил он.

– С чем? – удивился Эрдрум.

– С чем, с чем, – передразнил Шурик Творца, – Спасать ее надо!

Старикашка прекратил хихикать и с притворным сочувствием развел руками.

– Не все так просто, паря! Что сделано, то сделано! – он поскреб пятерней подбородок, – вот разве тока откатить все к началу…

– Это как? – с надеждой в голосе спросил Шурик.

Эрдрум наклонился вперед, и доверительным тоном сообщил экс-математику:

– Ваще-то, паря, мне пофиг, что там бывает дальше с примитивами, што тут пархатятся, но как вы ребята конкретные, так и быть, помогу. Тока учти, дело это опасное, могешь и сам реально влететь.

Вепрева кинуло в жар от нехорошего предчувствия, и он совсем было решился послать подальше всех – и Машку, и Творца, и всю эту хренотень, но… Во-первых, Машка ему нравилась, а во вторых – отсюда все равно надо было как то выбираться.

– Ладно, – согласился он, – че делать то?

Старикашка одобрительно глянул на Шурика, высморкался в свой платочек, немного подумал, и принялся просвещать незадачливого дворника:

– В обчем, так, Вепрев, светит тебе командировка в Нижний Мир. Туда, понимашь, все ваши покойнички слетаются, – старикашка глумливо заржал, – на переподготовку, ы-ы-ы-ы-гы-гы-гы-гы…

– А чо там? – с ужасом спросил Шурик, который до дрожи боялся мертвяков.

– Да ниче такого, – продолжил Эрдрум, – наберешь там стакан жидкого Времени, и дуй назад. Это вроде воды. А тут выльешь стакан прям в середку этой карусели, все и откатится назад. Потому как убыль времени будет восполнена, секешь? – старикашка задрал вверх корявый палец.

– Это как это, «стакан жидкого Времени»? – обескуражено спросил Шурик, – время, оно что – вода какая-то?

– Как бы это тебе, паря, сказать полегче, – озаботился старикашка, потирая щетинистый подбородок и с ухмылкой глядя на экс-математика, – вода – не вода, но что-то типа того.

– А подробнее? – продолжал настаивать Шурик, в котором проснулся бывший ботаник, – по нашим понятиям, время – оно как бы нематериальное…

– Ну-у-у-у, это смотря по каким понятиям, – отмахнулся Эрдрум, – сами же вы говорите – «время-де течет, как вода». Я правильно говорю?

– Ну, вроде того, – нехотя признал Вепрев силу и мощь мысли Творца Примитивов, – так ведь мало ли че говорят, а…

– Ну, а ежели течет, значит, откуда-то вытекает, – продолжил старикашка авторитетным тоном, не обращая внимания на слова Шурика, – а раз вытекает, значит, убывает, усек? – старикашка наставительно поднял вверх корявый палец с длинным желтым ногтем, и победно глянул на Шурика.