Текст книги "Ключ (СИ)"

Автор книги: Робот BoBot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Через пару минут «мяч» плавно воспарил над поверхностью чаши и начал сжиматься, превратившись в едва видимую пылинку, и вскоре вовсе исчез, как его и не было…

sss

Перед глазами Вепрева с ужасной скоростью промелькнули стенки пещеры, Машкины ножки, затем вдруг появилась огромная черная стена, на которую его неудержимо несла непонятная и неодолимая сила, и, наконец, он столкнулся с этой черной стеной. В глазах математика полыхнуло, словно он увидел фотовспышку, и тотчас картинка сменилась: все, что мог видеть доблестный математик, состояло их разноцветных черточек, они кружились вокруг, меняя цвет и длину, то там, то здесь вспыхивали какие-то искорки, и слышались какие-то неясные звуки «бу-бу-бу-бу». Вепрев попробовал пошевелить руками и ногами – слева и справа промелькнуло еще несколько черточек, и более ничего. Он попробовал повертеть головой. Это как будто удалось, но все, что он увидел – это все те же черточки.

– Маша! – крикнул экс-математик, – ты где?

– Бу-бу-бу-бу – послышалось в ответ.

Внезапно Вепрев заметил, что то, что он привык считать своей правой рукой, намертво пристало к другой черточке, от которой, похоже, и доносилось бубуканье, а та «приклеена» к третьей. Тут до экс-математика дошло, что вся их компания, растекшись по поверхности «мазута», попала в плоский мир, и теперь они могут видеть друг друга только как черточки.

Но долго раздумывать Шурику не пришлось, потому что внезапно черточка, к которой он приклеился, превратилась в подобие Машки, только нарисованной карандашом на бумаге. Нарисованная Машка неистово размахивала руками, ее рот открывался, издавая звуки «бу-бу-бу», а затем Машка начала быстро разбухать, и вдруг Вепрев упал на что-то жесткое, больно стукнувшись коленкой…

sss

В центре загаженной каморки гениального инженера Бусыгина возникла крохотная сверкающая пылинка. Немного повисев в спертом воздухе, она опустилась на загаженный пол, и тотчас же начала разрастаться. Через несколько минут пылинка превратилась в многоцветный мяч, затем этот мяч размазался по полу, образовав черную лужицу, и из нее обратным ходом выскочили наши герои. Первым появился жывотновод Семенов, тычущий пальцем в неизвестность, затем, крепко удерживаемая второй рукой Семенова за «хвостик» вынырнула Галина, в которую цепко впилась Машка, и последним – Шурик, тянущий откровенное мини своей подружки. Оставшаяся на полу лужа мигом превратилась в лист плотной бумаги, похожий на коврик.

– Ах ты сука, тварь, алкаш, да я тебе щас покажу, гад, скотина, бородавочник, блядь, профессор хуев… – едва появившись из лужи поносила жывотновода Семенова Галина. – С собой меня потащил, гнида, за волосы, да тебе за это яйца оторвать, а вот я Ахмету все скажу, он тебя, доцент гребаный, уроет!

– Да я же… – Семенов пытался вставить в длинные тирады, состоящие сплошь из ругательств, хоть слово. – Да помилуйте… А за что мне было еще схватиться?

– За хер свой надо было хвататься! – Галина неистовствовала. – И самого себя в этой херне топить!

– Галиночка, уважаемая моя… – вякнул было Семенов, – что же мне оставалось делать пги таком повоготе событий?!

– Щас я тебе покажу, поворот событий! – и озверевшая Галина принялась теснить Семенова, одновременно закатывая рукава, – я те так поверну, из-за угла мочиться будешь!

Вепреву было безумно интересно, чего же такого повернет жывотноводу работница сферы обслуживания, но ему пришлось прервать ссору, исключительно из соображений «целостности команды». Покончив с насильственным примирением в виде профилактических подзатыльников и тычков в ребра, математик ткнул пальцем в лист бумаги, который лежал на полу, прикинувшись ковриком.

– Туда смотрите! – велел он, – узнаете что-нибудь?

После воспитательных мер оба ученых притихли, и все трое присоединились к Машке, которая уже с упоением рассматривала лист.

– Смотгите, точная копия кагты из «гюмки», откуда мы только что «выпали»! – воскликнул Семенов.

– Угу, только нарисованная на листе бумаги, – буркнул Вепрев, – так, карту на стол! Будем проводить разведку местности!

Все поглядели на стол, заваленный горами мусора, объедков, пустых бутылок и каких-то непонятных железок.

– Разгребать придется, – деловито заметила Галина, – вперед! – и бывшая работница торговли, взяв с пола какой-то фанерный плакат с лозунгом «Слава КПСС!» принялась сгребать в него отходы жизнедеятельности гениального инженера. Другие присоединились с ней, и общими усилиями стол был очищен за десять минут. Вепрев возложил на него карту, которая, как он надеялся, как-нибудь выведет их в нормальный человеческий мир.

Каморку Бусыгина на схеме мог опознать даже дурак. Она находилась немного в стороне от основного русла «реки» и была обозначена черепом, под которым скрестились две кости, и неведомый картограф тут же подписал: «Осторожно! Бусыгин!». Немудрено, что спившийся жывотновод «блеснул» интеллектом и ткнул пальцем в эту точку.

– Слушай, народ! – Шурик возбужденно потер руки. – Надеюсь, все поняли, что жидкость в чаше не простая. Наш доцэнт, – он кивнул на Семенова, – дотронулся пальцем до нее, и после этого все и началось. То есть чаша может переносить нас в определенную точку на карте. Телепорт, бля.

– Телепорт… – Повторила Машка.

– Поэтому надо щас внимательно зазырить, что где есть на карте. И решить, куда нам канать дальше. Потому как есть вариант, что придется вернуться в ту комнату, с этой рюмкой долбаной, и оттуда перенестись в нужное нам место.

– Давайте посмотгим, какие места нам уже известны, – предложил Семенов.

Все склонились над картой.

– Смотрите, – Вепрев показал на четыре пунктирные линии, ведущие в разные стороны от убежища Бусыгина.

Первая вела в коридор, в одном конце которого путников ждал вход в пещеру Эрдрума (на карте стояла пометка «Примитивы»), во втором – уже знакомый зал Педрило (накарябано «Пидоры»).

– Тут мы были… – пробормотал Вепрев. – И точно можно сказать, что больше там делать не фиг.

Вторая пунктирная линия была намного короче первой. Судя по всему, она вела также в пещеру. Ее значение был призван объяснить значок в виде рогатой головы и надпись «РКЦ».

– Ой, Саш, это, наверное, та пещера, которая за зеркалом. – Догадалась Машка. – РКЦ… Что такое РКЦ? Это че такое, кто-нибудь знает?

Все дружно пожали плечами.

– Я вот слышал, – решил поделиться версией Семенов, что ЭГКАЦЭ в банковской деятельности – гасчетно-кассовый центг. Также иногда встгечается абгевиатуга ЭГПЭЦЭ, что, собственно, огначает Гусскую Пгавославную цегковь.

– Ты тупой, что ли? – спросил Шурик. – Тут же написано РКЦ. Или ты хочешь сказать, опечатка у них вышла?

– Я лишь высказал пгедположение, – буркнул себе под нос жывотновод и обиженно замолчал.

– Давайте дальше, – завершил обсуждение Вепрев.

Третья линия тянулась до круглой залы, из которой, судя по схеме, было три выхода со следующими пометками: «Откатчик», «Заготовитель» и «Сито».

Галина, как школьница, подняла вверх руку. Шурик, почувствовав себя лидером, махнул головой – мол, говори.

– Вот это… – Галина несколько раз ткнула пальцем в пещере с надписью «Сито», – место, где мы прыгнули в дырку, – Она говорила радостно, но никто ее энтузиазма не разделял. – Давайте туда вернемся!

– И че там делать? – скептически скривился Вепрев.

– Как? Там же можно в любое место перенестись. В дырку – оп! Еще раз и…

– Еще раз прыгать? Нет, не выйдет! – Шурик замотал головой.

– Это с чего бы? – Машка присоединилась к Галине. Видимо, свою роль сыграла женская солидарность.

– Послушайте, – снисходительно стал объяснять Вепрев. – Мы туда летели, летели, потом катились-катились и где оказались? В русле какой-то высохшей речки, в каком-то погибшем мире. Потом приканал этот… крылатый… Патлатый… и что он сделал? Сменил декорации – вот что. И только тогда мы оказались в пещере с паучьей норой.

– Да-да! – встал на его сторону Семенов. – Все пгавильно! Если мы снова пгыгнем в эту дыгу, то не факт, что окаэмся в той комнате, где оказались тогда!

– Ой, ладно! – Машка фыркнула. – Какие ваши предложения? Мне надоело решения принимать…

Вепрев удивленно покосился на подругу. Вот уж, действительно, полководец. Маршал Зверева, блин.

– Ладно, поищем другой путь, – предложила Галина, – вот еще есть выход отсюда. Правильно? Мы же по этому пути еще не ходили?

И Галина указала на четвертую пунктирную линию, которая на карте отходила от каморки Бусыгина. Она линия изображала извилистый пунктир, исходящий из каморки Бусыгина, и ведущий в какое-то место, обозначенное кружком с надписью "Граммофон", от которого отходило несколько радиальных черточек с надписями: "Кайфолом", "Интерфейс Богов", «Игольное ушко» и "А".

– И что это значит: Кайфолом? – растерянно спросила Галина, – может, типа вытрезвителя?

– Нет, нет, нет, – затараторила Машка, – про Кайфолома мне Слонопотам рассказал, пока вы спали, а Шурик за бухлом ходил.

– И что он тебе наплел? – подозрительно прищурился Вепрев.

– И пгявда, багышня, что это? – встрял доцэнт-жывотновод.

– Он сказал, что Кайфолом вставляет Золотую Глюк-Фишку тем заготовкам, ну, шарикам-то этим, из которых должны получиться приподнятые пиплы, – ответила Машка и насмешливо добавила, обернувшись к Семенову, – а прочие только в клизмопостановщики годятся, – ах-хахахахахахахахаха-а – залилась нахальная девица громким хохотом.

– Ты чо, мать, ваще заклинила? – нежно одернул Машку Вепрев, – Не до смеха тут, мы серьёзным делом заняты.

– Правильно, Машенька, Кайфолом – это круто! – внезапно послышался из под кровати скрипучий голос старикашки Бусыгина, и вскоре он самолично явил себя миру, выползая из-под кровати и толкая перед собой небольшую коробку из под обуви с этикеткой фабрики Скороход. Показавшись на свет, старикашка с кряхтением поднялся и с осуждением посмотрел сначала на разоренный стол, на котором теперь лежала карта, потом – на всю честную компанию. Одежда на Бусыгине висела мешком – такое ощущение, что инженер либо сильно похудел за время нахождения здесь, либо просто спер свой наряд с чужой бельевой веревки.

– Здравствуйте, дядя Сережа, – сказал Маша.

– Привет-привет… – небрежно буркнул инженер, делая гостям ручкой, – погодь, я щас…

И не обращая более никакого внимания на компанию, наблюдавшую за ним с раскрытыми ртами, гениальный изобретатель проковылял в угол каморки, немного порылся там, и вытащил что-то из кучи разнообразного хлама. Когда он повернулся, все увидели, что в руках Бусыгин держит небольшое зеркало вогнутой формы, какое встречалось на древних керосиновых лампах.

– А че это, папаша? – спросил изумленный Вепрев.

– А вот щас увидишь, математик, – не без ехидства ответил старикашка, и, прислонив зеркало к спинке кровати, поставил перед ним принесенную коробку от ботинок фабрики Скороход. Затем дедок нагнулся, и вдруг сунул руку в зеркало по плечо. Наблюдавшая за действиями инженера компания дружно охнула, но тот, не обращая на них внимания, слегка пошуровал чем-то внутри зеркала, и вдруг принялся выгружать содержимое отражения коробки на свою койку. Все ахнули, а Галина даже взвизгнула. У Шурика глаза становились все шире и шире по мере появления новых продуктов. Сперва миру явились палок двадцать колбасы, затем множество банок с тушенкой и килькой в томате, за ними последовали какие-то шуршащие пакеты, четыре ящика портвейна «777», и, наконец, два огромных ящика с литровыми бутылками водки Смирнофф. Как все это влезло в ботиночную коробку и как этому старому козлу удалось все это утащить на себе, оставалось загадкой.

– Ой, дядя Сережа, – не выдержала Машка, сгорающая от любопытства – а как вы это все в коробку поместили?

Старикашка только досадливо мотнул головой, буркнул «потом, Маша, потом», затем с натугой вытащил из глубин зеркала последний мешок с картошкой, поднялся на ноги и с трудом потащил мешок в угол.

– Помоги-ка, доцэнт, – обратился он к Семенову, и с помощью ученого-клизмолога поставил мешок в дальнем углу прямо под плакатом с голой Брижит Бордо. Затем он вернулся к столу и уселся на вихлястый табурет.

– Дядя Сережа, – умоляющим голосом спросила Маша, – Скажите хотя бы, куда вас те рогатые утащили?

Бусыгин только нетерпеливо махнул рукой, грязным рукавом утер себе нос, икнул, взял, слегка привстав, пару бутылок водки из ящика и попробовал было поставить ее на стол.

– А, карта… – равнодушно заметил он, увидев карту, которую обсуждала компания. – Ну-ну, географы юные, узнаю я эту схемку. У меня их, чтоб вы знали, целая пачка – можно как туалетную бумагу уже использовать. Причем, заметьте, парадокс – все они разные.

– Как это «разные»? – недоуменно поинтересовался Шурик.

– Так это. Разные. – иииик! – Здесь все по-другому, милые мои. Ситуация очень изменчива. Каждую секунду – чпок – и все! Новая карта нужна. Как им там глянется… – он неопределенно мотнул головой.

С этими словами инженер, весело побрякивая бутылками, поставил их в центр стола. Шурик едва успел одернуть из-под них карту.

– А кому это «им»? – спросил Вепрев.

Бусыгин задумался. Экс-математик даже не понял, услышал ли тот его вопрос. Но через несколько секунд гений ткнул грязным пальцем в потолок:

– Им!

Все машинально посмотрели вверх. Ничего, кроме закопченного каменного свода там не обнаружилось.

– Дядя Сережа, а сейчас-то вы где были? – не унималась Маша.

Старикашка проигнорировал ее вопрос.

– Знаете, чего я хочу? Ну вот, на самом деле? На хуй все послать и выпить. А? Как вы? Со мной?

– А то! – оживился жывотновод и почесал себе шею. – Выпить – дело святое.

– Я тоже выпью! – Галина сделала шаг вперед. – Уж больно утомилася.

В результате на «расслабон» согласились все. Приключения, полеты, плоские миры, змеи, пауки… Как после этого не накатить?

Бусыгин бодро кивнул: «Понял», затем, двигаясь шустро, как таракан, достал с полки обшарпанные чашки и стаканы, сноровисто чпокнул пробкой и разлил водку.

– Эх, хорошо! – Оживился гений «после первой». Сразу же налил «по второй», не дожидаясь остальных, влил содержимое стакана в себя и предложил перекусить.

– Вот, ребятишки, хлебушек, колбаска, консервы, все – самого высшего качества, – старикашка принялся выкладывать продукты на стол, – угощайтесь. Я не воровал, нет. Я когда еще там, ну, в Питере, жил-поживал, в сторону одного супермаркета на Невском даже посмотреть боялся. А теперь грех не воспользоваться холявой.

– Какой такой холявой? – настороженно спросила Маша.

– Время-то остановилось. На всей Земле. Магазины, автосалоны, бутики… Заходи, бери. Но, что бы вы там не говорили, не думали, знайте – Бусыгин – не вор!

– Слышь, не вор! – Вепрев встал, взял в руку карту и подошел к старику. – Ты щас опять заснешь или пропадешь куда, потому давай-ка объясни, что это за «Интерфейс богов»?

И он ткнул местом на карте прямо в нос инженеру.

– Убери, убери от меня эту бумагу. Что вы пристали? Сей пунктирчик обозначает не что иное, молодой человек, как путь к Интерфейсу Богов. А начинается он, пардон муа, из унитаза в моей скромной обители. Как и все другие пути, ага, ээхэхэхэхэхэхэхэ, – заблеял гений-изобретатель дребезжащим старикашечьим смехом.

– Я смотрю, унитазы, у тебя, академик, это прям любимое устройство, – ехидно заметил Шурик. – Тебе бы на работу устроиться в Академию Дерьмовых наук. Получишь степень профессора-говнолога!

– Иронизируйте, иронизируйте! – с пьяной ухмылкой ответил Бусыгин. – Вот доживете до моих лет, гражданин хороший, я на вас посмотрю. Сейчас-то запор для вас – пустое слово. А я, между прочим, мучаюсь. Старческое, знаете ли. Потому унитаз для меня – святое место. Если повезет, конечно.

– Да что вы! – решил внести свою лепту в дискуссию изрядно пьяненький жывотновод. – Запогчики, батенька вы мой, эт мой пгофиль, мое альтег-эго, мой конек, так сказать!

Семенов заметно оживился. Все, включая Бусыгина, с интересом наблюдали за ним.

– Вам пгосто необхоимо испгобовать мое гениальное изобгетение!

– Какое? Ге-ни-аль-ное? – Переспросил вдребезги пьяный Бусыгин, наливая себе еще одну порцию горячительного из новой бутылки.

– Да. Гениальное!

– И что это?

– Дергитесь, не упадите со стула! Это пенная клизма! – заявил жывотновод с напором, достойным изувера-фанатика тоталитарной секты.

Компания обалдело переглянулась, а Бусыгин попытался даже встать, но сила притяжения в тот момент имела над ним большую власть, нежели его инженерные ноги.

– Я согласен. Что нужно делать? – спросил гениальный инженер.

– Нужно, эээ… – Семенов задумался. – Щас-щас-щас. Щас я все гасскажу. Так. Бегете воду, газводите в ней кусок мыла или пачку стигального погошка с дгожжами и сахагом… И… Внимание! – Он задрал вверх палец, который шатало, как парус на корабле в сильный шторм. – Необходимо закачать два литга этой смеси в пгямую кишку. А когда… когда эта смесь начнет бгодить в вашем нутге, батенька вы мой, ваше счастье не будет иметь гганиц в пгеделах помещения!

Бусыгин задумался, поковырял черным ногтем поверхность стола. Затем, не говоря ни слова, налил всем еще по одной и выпил, не чокнувшись. Остальные переглянулись, пожали плечами и последовали примеру гения. Инженер, опрокинув в себя водку, крякнул, прошипел что-то вроде «эх, еб твою мать, была-не была», встал из-за стола, и, покачиваясь, сделал шаг в сторону шкафчика.

– Одну мнутчку! – громко объявил он. – Щас….

Со стуком бухнувшись на карачки, Бусыгин принялся рыться внутри своего хранилища. Шкафчик, надо заметить, был либо ровесником своего хозяина, либо опережал его по возрасту лет на двадцать. Наконец, старикашка достал пачку сухих дрожжей, початую коробку рафинада с украинской надписью «Цукор», кусок вонючего хозяйственного мыла и пустую двухлитрушку от минеральной воды «Нарзан» химкинского розлива.

– Товарищ академик! – крикнул Вепрев. – Он же жывотновод! Он, поди, только коровам такие клизмы и ставил!

– Вперед, коллега! Приступайте! – сказал непреклонный Бусыгин. Было ощущение, что два светила науки готовятся провести небывалого масштаба эксперимент, который как минимум, обеспечит каждого из них Нобелевской премией.

– Будьте так добгы… Мне необходима некая емкость…

Семенова порядком штормило, он периодически пытался схватиться за Галину, та же, памятуя чем это кончилось в последний раз, била его по руке, мелко смеясь грудью.

Бусыгин вытащил из-под кровати ржавое ведро. К застолью немедленно присоединился запах мочи.

– Фу! Академик! Это уже уринотерапия! – веселился Вепрев. – Вы доверили свою жопу не тому человеку!

Семенов, не обращая внимания на ехидные уколы Шурика, взял кусок мыла и принялся строгать его в ведро. Туда же он вскоре высыпал сухие дрожжи и сахар из пачки. Затем жывотновод начал вертеть головой по сторонам.

– Ищешь жертву, клизматолог, бля? – спросил Вепрев. – Так вон он – возле стеночки стоит, тебя ждет… – и ткнул пальца в Бусыгина, которой с нетерпением ожидал спасительной процедуры.

– Коллега, я пгошу пгощения! А где вода?

– Там, – махнул рукой старикашка и чуть было не свалился на пол, – бери прям с бачка. На все хватит!

И Бусыгин отдернул занавеску, которая отделяла жилую зону от санузла. Все замахали руками – из угла понесло мерзкой сортирной вонью. Семенов, не обращая внимания на вонь, исчез за занавеской.

Пока там громыхало и журчало, Вепрев предложил «полирнуть» достигнутое портвешком. Дамам уже было все равно. Машка хихикала над каждым действием жывотновода, и переходила на громкий визгливый хохот, когда Шурик выдавал свои комментарии. Галина молчала, глупо улыбалась.

Мигом разлив по емкостям две поллитры портвешка 777, Вепрев прочувствованно сказал тост:

– За успешную клизмо-постановку! – и залпом выпил. Дамы последовали за ним. Портвешок слегка отдавал политурой, но в целом был неплох. Вепрев уже хотел было высказаться на эту тему, но тут, наконец, появился, Семенов с ведром, в котором весело плескалась мутная пенная жижа.

– О! Да тут литров пять! – заметил Вепрев. – Мне вас жалко, академик!

Машка рухнула от смеха.

– Ну да, да, – согласился жывотновод с оттенком досады в голосе. – Не гассчитал малость. С дгугой стогоны, от этого должен быть еще более блестящий эффект! Пгошу Вас, Сеггей Вгадимигович, спустите ваши… эээ… панталоны и пгимите необходимую позицию.

Вдребезги пьяный Бусыгин только и ждал этой команды. Он икнул, радостно подмигнул Машке, спустил штаны и брякнулся на пол на четыре кости…

– Прямо тут?! – Машка взвизгнула и закрыла лицо руками, но расставила пальчики, что бы ничего не пропустить.

– Слышь, мать, ты лучше портвейна принеси. Полирнуться бы надо. Тогда и процедуру заценим с комфортом – предложил Вепрев.

Машка кинулась к кровати, все еще красная, как вареный рак, и принесла, на всякий случай сразу три бутылки. Пока она разливала вино по емкостям, стыдливо отворачиваясь от сомнительных прелестей бусыгинских сморщенных гениталий, Семенов сноровисто вкатывал пациенту клизму за клизмой, весьма умело пользуясь пластиковой бутылкой.

– Ишь, ты, – восхитился Шурик – Ма-а-стер, бля.

Он был уже практически в драбадан и слова растягивались и сминались во рту, как конфетные обертки. – Вступайте в нашу церковь клизматологов! – пародируя американского телесвященника сказал Вепрев. – Клизмы сделают всех нас счастливее. Поставь себе клизму, сестра! И ты сестра! Поставь себе клизму и иди!

Через секунду все хохотали. Когда смех, наконец, утих, все вытерли слезы и взглянули на Бусыгина. Тот продолжал стоять на четвереньках. Потом встал, натянул штаны и присел к столу. На лице его читалась великая мировая скорбь.

– Не вышло. Ничего у вас не получилось. А я вам доверился…

– Подождите! – принялся оправдываться обескураженный Семенов. – Стоп! Надо подождать свегшения великого таинства пгигоды!

– А мы пока выпьем! – предложила Машка, еле связывая буквы в словах.

Компания чокнулась, отправила портвейн в животы и принялась ждать.

Через пять минут академик не выдержал.

– Ну, и где эффект? Где, ёмана, таинство твоей природы? Где? Ну, никакого позыва, паря!

Голос Бусыгина был преисполнен трагизма. Наверное, с такой же ноткой надрыва японский микадо объявлял о капитуляции перед союзниками в далеком 1945 году.

Вепрев не выдержал и буквально разрыдался от смеха. К нему присоединились Машка и Галина. Великий инженер обиженно приложился к бутылке с тремя семерками на борту. Потом налил в стакан водки и выпил залпом.

Веселое приключение с немыслимой процедурой всех изрядно развеселило и сняло напряжение. Все разговорились, расслабились, как будто и не было в их жизни этих злоключений по пещерам. Стаканы звякали стенками друг о друга, Семенов начал все чаще пить за любовь и томно посматривать на Галину, Шурика слегка клонило в сон, но спать не хотелось, потому что настроение было слишком уж хорошим, чтобы его взять и проспать. Он вспомнил свою, уже ставшую родной, пивную возле дома. Сейчас ему так не хватало знакомых рож собутыльников – старых приятелей! Захотелось домой, в полуподвальную квартирку, растянуться на кровати, почувствовать под рукой Машкин круп и спокойно лежать, изучая трещинки на потолке.

Машка вынула из кармана драгоценный камушек и золотое яичко. Красота! Она принялась задумчиво их рассматривать. Драгоценности переливались, подмигивали девушке, суля красивую жизнь. Она томно улыбнулась, представив себя на берегу теплого моря в солнечной турецкой Анталии, на горячем песке… Рядом – коктейль с зонтиком, доносятся восточные напевы, ее тело облачено в шикарный купальник от Армани. А вечером она в сопровождении мачо, у которого сквозь полупрозрачную белоснежную ткань рубашки проступают кубики пресса, едет на шикарном BMW по набережной с пальмами…

Вепрев увидел, как доцент-жывотновод Семенов со сладкой миной тискает под столом коленки Галины, что-то нашептывая ей в ушко. Та жеманно морщилась, прыскала в кулак, как первокурсница, обласканная вниманием ректора, делала вид, что отталкивает ветеринарские грабли, но одновременно подсовывалась все ближе, регулярно повторяя «ну, фу-у-у, что вы такое говорите в самом-то деле».

Шурик пожал плечами, отогнал мысли о доме, пивняках и своей постели и повернулся к Бусыгину.

– И все-таки, это, скажи-ка мне, академик, чо это за Интерфейс такой.

Инженер с трудом повернул голову в его сторону.

– Интер-фейс. Бо-гов?

– Ну да. Зачем он нужен?

– Понимаешь, ик, паря. Это сложный, ик механизм. Я бы назвал его пультом, ик, управления всем миром. Есси добересси до него, то все тебе будет пох! Вот, чо не захочешь, все можешь сделать, ик! Все, что хошь! Твори, пакости, грабь банки, ну, в общем, делай чо хошь. Меняй к лучшему, что ты там менять собрался. Или пришиби на корню… Да, о чем это мы? А? Ага, давай еще по одной… брат…

– Так, а чо ты до него не добрался? – спросил Вепрев подливая гению водки в щербатую кружку.

– А я че, я ниче, меня и так все устраивает, нах… мне тот интерфейс, что я крыса в лабиринте? – гениальный инженер замахнул стакан и продолжил, помахивая грязным указательным пальцем перед носом Вепрева. – Нет, я это… этот… как его…. человек! Да! Я – гений… У меня и так, ик… усе уже было… Есть, то есть… – А я, ииик, всем, мля, доволен. Мне и тут хорошо. Спокойно. Я перемены не люблю, иииик. Нах перемены!

– А мы как же?

– А вы как хотите! Я потому свой ключ с дневником и выкинул – авось, кому сгодится. Ииик!

– Ну ладно! А как попасть в лаз, ну, который того, к Кайфолому и прочим ведет?

– В лаз? Ща расскажу, – еле ворочая языком промычал старикашка, – сначала ииииик… ныряешь в унитаз, и в Граммофоне находишь ход к интерфейсу или, скам, пе…. иииик… щере этого Кайфолома.

– А что он там делает, ну, Кайфолом-то? – назойливо допытывался дотошный математик.

– Этот пацан, паря, ну, Кайфолом-то, он типа глюк-фишку золотую вставляет в заготовку пипла, ну, типа шарика такого, усек? Ииии-ик!

– И зачем это фишка? – не отставал Вепрев, пристально вглядываясь в развернутую карту.

– Ну, она, типа рандомно расставляет коэффицииии– иииик – иенты приоритета в матрице кайфа, и отсюда у пипла идут извраты или крутые выбросы крео, усек? Тык скыть, весь прогресс и изврат – от нее.

– Да, кстати! – внезапно слегка отрезвел гений-инженер, – ключ-то у тебя?

– Ага, – сообщил Вепрев, вытаскивая ключ из кармана, – и чо с ним делать?

– Вот попадем в пещеру Кайфолома – увидишь, я покажу! – это, паря, такой будет кайф, который не описать словами! Круче герыча!

– И как попасть в Кайфоломню? – спросил Вепрев, – тоже в унитаз нырять, что ли?

Морщинистая мордочка Бусыгина внезапно напряглась и застыла. Он уставился в одну точку на столе. Удивленно поднял брови. Потом резко скорчился. Откуда-то изнутри гения послышалось громкое урчание и бульканье. Бусыгин сжал губы. Сейчас его лицо напоминало мину спорстмена-олимпийца перед установлением мирового рекорда. В животе снова громыхнуло.

Все отвлеклись и посмотрели на инженера.

– Папаш, ты че это? Все нормально? – спросил Вепрев.

– Дядь Сереж, вы чо? Перепили что ли? – спрятав драгоценности обратно в карман, спросила Маша.

– Ммммммммм… – промычал Бусыгин, сидя колом и ни на что не реагируя, как будто парализованный изнутри.

– Ну, еще бы, – подумал Шурик, – столько бухла и лошадь свалит!

– Эээээээ…. – вдруг заблеял гениальный изобретатель, – эээээврика! Вот он, Момент Истины!

И старикашка метнулся в угол за занавеской, на ходу сдирая штаны.

Когда все поняли, в чем суть загадочного поведения инженера, спазм хохота прокатился по компании. Ржали так, что почти не слышали звуков, которые доносились из-за занавески. А там словно играл любительский духовой оркестр – тело старикашки то издавало протяжный бас, то ревело белугой, а сам Бусыгин крякал в истоме наслаждения.

– Тихо! – остановил смех Вепрев.

Все замолчали.

– Ууууоооооооо!!! – затянул гений-изобретатель.

Все снова чуть не попадали со стульев.

Наконец, гений выполз из своего любимого застенка. На трясущихся ногах, пошатываясь, он добрел до стола, плюхнулся на свое место и слабым голосом попросил:

– Кто-нибудь… Налейте водки…

Шурик послушно исполнил просьбу. Бусыгин умело хватил целый стакан водки залпом и блаженно расплылся на стуле. Жывотновода Семенова сразу перестали интересовать коленки Галины. С жадным любопытством он подсел к Бусыгину и, задыхаясь от волнения, спросил, теребя того за рукав:

– Ну как? Да ну как? Сгяботало? Вещь ведь, да? Я же говогил – гениальное изобгетение!

Инженер обессилено помахал рукой.

– Чудовищный кайф! Вот ублажил, так ублажил! Мерси тебе ужасное от всех пенсионеров!

С этими словами на лице академика появилась блаженная улыбка, глаза закрылись, он явно засыпал.

– Стой, стой, папаша! – Вепрев растолкал его.

– Что? Что еще? Хватит, отстаньте от меня… Я щас самый счастливый человек на свете!

– Не засыпай пока, погодь!

– Угу.

– Как попасть к Интерфейсу?

– Унитаз, хррр….хрррр…..

– Это я понял. Что там надо нажать-то?

– Педаль.

– Ну что, мля, мне прямо в очко нырять что ли?

– А вот и ныряй! – сказал Бусыгин, после чего веки гения-изобретателя сомкнулись и он упал мертвецки пьяный мордой в стол.

– М-да-а-а, – Вепрев почесал затылок – мало того, что в унитаз, так еще и засранный. Ну? Чо делать-то будем?

– А, может, поищем путь домой, в Питег? – без энтузиазма промямлил Семенов, – Вон, инженег туда как в соседский двог смотался.

– А что там делать-то, в Питере, если Время стоит, – меланхолично заявила Галина.

– А мне бы в Анталию, – мечтательно протянула Машка – с мачо познакомиться…

– Ага, замороженным – едко заметил Вепрев.

– Почему «замороженным»? – удивилась девушка.

– ВРЕМЯ! СТОИТ! – грубо высказался Вепрев, – Ты че, мать, совсем не варишь? Нету там никого, только мы будем.

– Тогда что? В толчок лезть только и остается! – подвел итог Семенов.

– Ладно, – Вепрев махнул рукой, – пошли на портал посмотрим, вдруг, все не так страшно. Все равно нам в Интерфейс надо, может, еще исправить чего получится, все-таки Интерфейс Богов.

Все поднялись и, пошатываясь, поплелись за занавеску.

– Ну, ты ж боже мой! – попятился великий клизмолог, краем глаза оценивший степень облегчения гениального инженера – Где в нем все это помещалось?!

Обстановочка места для медитаций могла вылечить от заикания или наградить им даже демонов Преисподней. Последствия целительной пенной клизмы наблюдались повсюду, на полу, стенах, засаленной занавеске и даже на потолке. Начинающие подсыхать потеки все еще пузырились, постепенно застывая чудовищным ландшафтом неведомого круга ада.

– Может он тут от рогатых и прятался? – задумчиво предположила Машка, стараясь прижаться покрепче к Шурику, начинавшему потихоньку трезветь от густой едкой вони, пропитавшей, казалось, даже свет от тусклой лампочки, слегка покачивающейся точно над центром катаклизма..