Текст книги "Переплёт (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Ребёночек плачет, заливается. Я бегом к нему подбежала, подняла, закутала в свою кофту. Дитё, вроде, успокоилось. А я гляжу, кроме ребёночка в люльке лежит красивая такая цепочка из блестящего металла. А на конце – голубой камушек. Чистый-чистый, как родниковая вода. В жизни такой красоты не видела. Больше в люльке ничего не было, а когда я взяла цепочку с камушком и положила к себе в карман, то люлька стала таять, как ледяная, пока совсем не исчезла. Ребёночек опять заплакал, ну, да я хлеба нажевала – оставалось у меня ещё чуть-чуть, сделала сосочку из тряпки, и дитё успокоилось и даже заснуло. И тут я поняла, что никому не отдам этого ребёночка. Кто бы мне его не послал, кто бы это ни был – а что моё, то моё. Будет мне теперь сынок… или доченька. Не посмотрела я сразу, а потом спящее дите боялась потревожить.

Тем временем стало рассветать, выбралась я с гати, а потом словно кто-то подтолкнул меня, вспомнила, где дорога. Так я и пошла, и к людям выбралась.

А когда до дома дошла – мама только руками всплеснула. Пошутила даже: «Други-то люди из лесу с ягодами-грибами приходят, а ты с дитём». Но волновалась она за меня, и когда я сказала, что хочу оставить девочку себе, то поддержала. Так мы Ирочку и удочерили. Пришлось мамины серьги с красными камушками за это отдать, грозились Ирочку в детдом забрать, да только мы с мамой её отстояли. Милиция тоже приезжала, даже дело уголовное завели по факту оставления ребёнка в опасности. Я их даже к болоту водила, да только там и следов никаких не осталось, а про пазори, про железную люльку, да про цепочку с камушком я только маме рассказала. Она мне посоветовала про это крепко молчать, чтобы сумасшедшей не объявили, а цепочку с камушком спрятать. Я так и сделала.

Так что всей правды милицейские не узнали и не нашли никого, понятное дело. Я-то сразу поняла, что не под этим небом доченька моя родилась, да только приказала себе молчать… и молчала. Всю жизнь молчала.

А потом… Потом годы прошли. Ирочка подрастала, такая умница, такая послушная, училась хорошо. Мама моя умерла, когда ей семь лет исполнилось, остались мы вдвоём, так и жили себе, пока Ирочке восемнадцать лет не исполнилось. Не раз я порывалась за эти годы рассказать Ирочке всё, но она меня родной матерью считала, подкосило бы это её.

Ирочка школу закончила, поступила в техникум в соседнем городе, училась хорошо, на выходные домой приезжала. Отучилась так год, а на каникулах устроилась на работу – почту носить по деревням, с деньгами-то у нас всегда плоховато было. Велосипед у неё был, хоть и старенький, так она и ездила весь день туда, да сюда. Едет и поёт, чисто птичка. Я на неё нарадоваться не могла, да только однажды задержалась она – приехала не вечером, а ночью. Да не одна. Был с ней парень в странной одежде, бледный, аж синий, и раненый. Уж как она его на стареньком велике довезла – не знаю.

Я-то сразу о плохом подумала – у нас неподалёку колония исправительная, ты знаешь ведь, вот я и подумала, что беглого Ирочка подобрала по доброте своей. Хотела в милицию звонить, да только Ирочка не дала, сказала, что парень этот – хороший, что никакой он не преступник, а невинно пострадавший, что полюбила она его и что он нам ничего плохого не сделает. И имя назвала. Помню, что какое-то иностранное, язык сломаешь, как выговоришь, Ирочка его потом Сашей называла…

Стали мы парня скрывать, лечить стали, он на поправку и пошёл. И всё они с Ирочкой разговаривали промеж собой и смотрели друг на друга… На меня никто так век не смотрел, не хватило у меня сил всё это пресечь. Вот и случилось то, что случилось. Парень исчез через два месяца, а ещё через месяц Ирочка призналась мне, что беременна. А когда я стала этого Сашу ругать, Ирочка ответила, что он хороший и что потом непременно вернётся за ней… и за ребёночком. Да, ребёночка она сразу оставить хотела, а я ей не препятствовала. Помнила, как родной отец меня покалечил, да и грех это – душу невинную убивать. И, знаешь, Димочка, чувство у меня было такое… странное… словно Саша этот как-то не так по-настоящему выглядит… и Ирочка об этом знает. И ещё. Руки у него были золотые, да и мозги тоже, он всё старьё у нас перечинил, и всё, что он делал, до сих пор пашет без всякого ремонта. Помнишь, ты ещё удивлялся, что стиралка наша старенькая как часы работает. Так вот, её твой отец чинил. И ещё. В ту ночь, когда Саша исчез, тоже над лесом пазори играли. Только цвет у них был другой – жёлтый да зелёный… Странно это было – летом, и пазори.

Родился ты, Димочка. Ирочке пришлось техникум бросить, пошла она работать на фабрику игрушек, да так там и трудилась до последнего времени. Знаешь сам, трудно нам было, но я вас с Ирочкой всегда старалась поддержать. А Ирочка всё ждала своего Сашу… Не говорила мне ничего, но я-то чувствовала – ждёт. А время шло, ты подрастал…

А когда приключилась вся эта история с отцом Тимофеем, народ словно с ума сошёл. В полиции на него дело завели… Да только недолго поискали – куча народу твердила, что ты пропал, ровно в воздухе растаял, как какой-нибудь, прости Господи, Гарри Поттер. И то, что к этому твоему исчезновению имеет отношение отец Тимофей, просто недоказуемо – от молитв да святой воды люди не пропадают. Ну, полиция поискала-поискала… А потом, видно, всё на нет сошло. Мы с Ирочкой в первые месяцы в отдел ходили как на работу, да только опера всё руками разводили. Матерьялисты они, сам знаешь.

А церковники наши совсем с ума сбрендили – объявили тебя святым отроком, что вознёсся на небо за людские грехи. Чуть ли не икону с тебя писать собрались. Отец Тимофей к нам несколько раз приходил – сначала один, потом со своими… богомольцами. Ересь сплошная и мракобесие. Так я им и сказала, так они на меня чуть скопом не набросились. Хорошо, поблизости Максим Дрозд случился с ребятами. Славно они богомольцев проводили, да напоследок пообещали оторвать всё, что отрывается, если к нам ещё раз сунутся. Так что поспокойнее стало, только плохо нам было без тебя, Димочка.

Хоть ты и подал нам весточку, а всё равно тревожно на душе было, неспокойно, вот и ходили две дуры – старая, да молодая… А потом Ирочка чахнуть начала. Не могла я видеть, как она мучается, тут и вспомнила про цепочку с камушком. Рассказала я ей всё, камушек показала.

Ирочка увидела его, улыбнулась даже. И цепочку на шею надела. Камушек так и заиграл, заискрился. А Ирочка вдруг побелела вся, упала на пол и сознание потеряла.

Я в таком ужасе была, что стою и, что делать, не знаю, потом телефон схватила, в «Скорую» звонить, а в голове у меня вдруг голос Ирочки зазвучал: «Не надо «Скорой», со мной всё в порядке. И нет, ты не сошла с ума, мамочка, ты в самом деле меня слышишь. Всё в порядке, я очнусь, только подожди. Успокойся и жди. И не пугайся, если я изменюсь».

Я где стояла, там и села. А потом думаю – что ж я, дура старая, наделала? Может, если бы я раньше Ирочке цепочку с камушком отдала, всё бы по-другому было?

А Ирочка всё лежит, глаза закрыты, ровно мёртвая. Страшно мне стало, я зеркальце к губам ей поднесла – нет, смотрю, дышит. Думаю, раз велела дочка ждать – надо ждать. Поднялась на ноги, присела на кровать, и сама не понимаю, как заснула.

А проснулась от того, что Ирочка меня разбудила. Только вот я её признала не сразу. Она так изменилась… моложе стала, красивее, выше… И глаза. Глаза у неё стали другого цвета. Яркие-яркие, словно сирень персидская.

– Доченька, – говорю ей, – да что же это?

– Моё наследство, – ответила Ирочка. – Спасибо, что сохранила. Я теперь много чего знаю, много чего умею… И, знаешь, мама, нам здесь оставаться нельзя. Мне ещё многому нужно научиться. И Димку найти.

– А с ним… всё в порядке? – спрашиваю, а у самой так всё внутри и дрожит. Не от страха. От волнения.

– Да, всё в порядке. Теперь я это чувствую. Но мне надо ещё кое-что узнать, чтобы и ему помочь, и Саше. Теперь я знаю – он меня не бросил. Он хотел вернуться. У нас троих – один враг, мама. И тебя он, если что, не помилует. Нам нужно уходить…

– Переехать, как собирались? – спрашиваю.

– Нет, враг и там нас найдёт. Уходить надо. Через Дверь уходить. Не все они уничтожены, хоть так и считается, и здесь Дверь поблизости имеется. Дверь приведёт нас в Убежище, там и ты, и я будем в безопасности. Я тебя одну не оставлю. Враг силён, мне пока с ним не тягаться.

– Что-то не понимаю я, о чём ты толкуешь, Ирочка, – отвечаю. – Старая я и необразованная… Не пойму, нет…

– А это, – отвечает дочка, а у самой глаза так и вспыхнули, как у кошки, – и неважно. Ты, главное, ответь, пойдёшь со мной, мамочка? Веришь мне? Клянусь, чем хочешь, я – не сумасшедшая.

– Верю, – говорю, – дочка. Пойду. Нет у меня никого, кроме тебя и Димочки. Разве что могилка мамина.

– Тогда собирайся, – сказал Ирочка. – И, чем скорее, тем лучше. Не узнает враг нашего следа, нас не найдёт.

– А как же Димочка? – спрашиваю. – Вдруг ему враг навредит?

– Чувствую я, – говорит Ирочка, – что очень сложно теперь нашему Димке навредить. Даже враг может зубы обломать. Он семью Сашину нашёл…

– Да ты что? – поразилась я. – И где же?

Ирочка пальцем в небо ткнула и говорит:

– Не пугайся. Знаю я, что с ним всё в порядке. А когда научусь всему – я его найду. Или он сам меня найдёт. Как судьба ляжет.

Вот я и пошла собираться. Да только решила тебе весточку черкнуть – думаю, что вернёшься ты сюда, как и обещал.

Так и знай – у нас всё хорошо. Только вот я так и не поняла, что такое Дверь да Убежище. Ну, Ирочка у меня умница, она разберётся.

Твоя любящая бабушка».

Димка аккуратно сложил письмо, вложил его в конверт, положил конверт на столик и был уже готов совсем не по-мужски разреветься, когда его мягко обнял со спины проснувшийся Тлар.

*ПАзори (диалектн.) – северное сияние. Что характерно, бывает не только на Севере, автор лично наблюдал подобное явление в Ленинградской области.

**Слега (диалектн.) – длинная жердь или просто палка. Такую брали прощупывать дорогу на незнакомом или топком болоте.

====== Глава 30. Обсуждения, догадки и загадки ======

Димка аккуратно сложил письмо, вложил его в конверт, положил конверт на столик и был уже готов разреветься, когда его мягко обнял со спины проснувшийся Тлар.

– Диим… – прошептал он на ухо, щекоча Димкину шею псевдоволосами, – неужели всё так плохо?

– Нет, – так же шёпотом ответил Димка, загнав слёзы подальше, – бабушка пишет, что они с мамой будут в безопасности. В каком-то Убежище… Просто я по ним очень скучаю.

– Понимаю, – вздохнул Тлар. – Я тоже скучаю по отцу-Дарующему… И по братьям. И даже по отцу-Сеятелю порой скучаю…

– Хочешь вернуться? – спросил Димка, боясь в душе, что Тлар ответит: «Да».

– Нет, – ответил Тлар, – теперь моя судьба ты и твоя семья. Мне жаль отца-Дарующего, но… Мой второй отец никогда не обидит его, я знаю. К тому же он и братья отреклись от меня, и дома теперь меня никто не ждёт. А ты… Я тебя люблю. Ты мой супруг. И, знаешь, Дим…

– Что? – отозвался Димка.

– Я понял, что для того, чтобы стать свободным, нужно сделать выбор и держаться его. Даже если этот выбор лишает тебя чего-то по-настоящему дорогого.

– Ты у меня умница, – улыбнулся Димка, сдув надоедливую прядку Тларовых псевдоволос, которая упорно продолжала жить собственной жизнью. – Только вот зачем меня вчера усыпил?

– А ты понял, что это я? – немедленно опустил глаза Тлар и как-то сжался.

– Ты чего? – поразился Димка. – Боишься, что я…

– Я, – торопливо забормотал Тлар, – понял, как ты устал и измучился. Тебе нужно было отдохнуть. Вот я и… Мы же супруги, и у нас теперь особая связь. Я чувствую. А ты?

Димка хотел было помотать головой, но сначала прислушался к себе, попытавшись настроиться на чувства Тлара. И, к своему удивлению, понял, что отчётливо ощущает… целый коктейль. Любовь, какое-то непонятное тепло, беспокойство, немного стыда и… страх?

– Да, – прошептал он, – чувствую. Почему ты меня боишься? Я никогда тебя не обижу.

– Понимаешь, – пробормотал Тлар, – после того, как мы заключили брак… ну, фактически… у меня и раньше были способности, а после… ну, они стали как-то больше, что ли. Я не могу объяснить. Я стал чувствовать тебя… Я… помнишь, я тебе говорил, что понимаю сюсиков? Так вот, я действительно понимаю. Какие-то образы – порой искажённые, но их общий смысл понятен. Я чувствую, что мы оба нравимся Нико… в смысле, как родственники… и что он честен с нами. И вчера… когда я захотел, чтобы ты заснул… я ещё захотел, чтобы ты хорошо после этого себя чувствовал… У меня получилось?

– Да, – кивнул Димка. – Я действительно очень хорошо выспался. Но почему ты сразу не сказал, что можешь так? Я бы не стал сердиться, честно.

– Понимаешь, – вздохнул Тлар, – такое у меня стало получаться ещё в детстве. И мой папа-Дарующий так мог. Но он всегда это скрывал. Это сердило отца… Я помню, отец-Сеятель всегда хорошо относился к папе, но однажды он зашёл в наши комнаты, когда мы играли. Перекидывались большим пёстрым мячиком. Он страшно рассердился. Наказал папу. Больно, я чувствовал. Больше мы так никогда не играли. И я старался скрывать, что могу такое, от отца.

– Ерунда какая-то! – возмутился Димка. – За что? Или у вас мяч – это какой-то священный предмет, перед которым бьют поклоны?

Тлар прыснул:

– Скажешь, тоже! Поклоны… перед мячом… Нет, конечно. Просто мы играли мячиком, не помогая руками.

– Как? – поразился Димка.

– Ну, как-то так… – ещё больше зажавшись, пробормотал Тлар и пристально взглянул на лежавший у кровати Димкин ремень. Ремень медленно шевельнулся, поднялся в воздух и стал извиваться, словно живая змея.

– Ух ты! – восхитился Димка. – Круто! Это ж настоящий телекинез! За что тут наказывать?

– Ты не понимаешь… – вздохнул Тлар. – Сеятели не любят, когда Дарующие в чём-то превосходят их. Знаешь, папа мне рассказывал, что были времена, когда такой Дар был у всех Дарующих Жизнь. И отношения между Дарующими и Сеятелями были равноправны. Но это было так давно… Сеятели заперли Дарующих в золотых клетках под видом заботы о них, они сделали всё, чтобы те утратили свой Дар… свою самостоятельность, стали послушными куклами и сами воспринимали такое положение вещей, как единственно верное. А это не забота. Настоящая забота позволяет делать свой собственный выбор… Даже если он ошибочен, понимаешь?

– Я-то понимаю, – вздохнул Димка. – Похоже, что твой папа и ты были весьма необычными Дарующими. Жаль, что таких, как ты, на вашей планете мало, может, ваши болваны-Сеятели наконец-то включили бы мозги. А вдруг потеря вашего дара как-то связана с падением численности Дарующих?

– Димка… – пробормотал Тлар. – А ведь похоже, что ты прав. Очень похоже. Чем более управляемыми и бесправными становились Дарующие, тем меньше их рождалось. Папа моего папы ещё помнил времена, когда Дарующие и Сеятели создавали пары. И даже два супруга у одного Дарующего были редкостью. Ведь такие браки со множеством партнёров заключаются не от хорошей жизни. Если бы браки продолжали оставаться парными, то слишком многие Сеятели оставались бы без потомства.

– И чем меньше становилось Дарующих, тем больше их приравнивали к вещам. А чем бесправнее становились Дарующие, тем меньше их рождалось… Порочный круг, – задумчиво произнёс Димка.

– Да, – согласился Тлар. – Дело тут не в проклятии. Загнанный внутрь Дар сжигал Дарующих изнутри. Но тогда получается…

– Да, – кивнул Димка, – всё очень просто. Нужно дать Дарующим больше свободы и позволить развивать Дар. Радоваться его проявлениям, а не наказывать за них. Иначе… Иначе, прости, Тлар, но получается, что Гормы обречены. Если будет сохраняться существующее положение, то дальше будет только хуже.

– Но тогда, – подскочил Тлар, – нужно сказать всё! Объяснить! Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Димка. – Только, как ты думаешь, сколько Сеятелей послушает тебя? Или меня?

– Думаю, нисколько, – честно признал Тлар, враз сникнув. – Если уж меня отвергла моя собственная семья… Диим… а ты ведь можешь всех… заставить поверить нам? У тебя же Борька есть…

«Вот только меня не приплетайте, – быстренько нарисовался браслет. – Я в революциях не участвую. Даже ради благих целей подчинять никого не буду. Только ради вашего спасения. Точка».

«Не волнуйся, я тебя к этому подключать не собираюсь, – успокоил Борьку Димка. – И революций устраивать тоже. Дарующих Жизнь, конечно, жалко. Но Гормы сами виноваты в том, что с ними случилось».

А вслух он сказал:

– Нет, Тлар. Понимаешь, один человек когда-то сказал очень умные слова: «Никого нельзя осчастливить насильно». Понимаешь? Нет, конечно, я согласен полететь с тобой на Гормоссис, если тебе не терпится. И даже честно попытаюсь донести до ваших Сеятелей мысль о том, что так обращаясь с Дарующими Жизнь, они уничтожают собственное будущее. Но они должны решиться на изменения сами. Понимаешь? Сами. Иначе ничего не получится.

Повисла тяжёлая пауза, Димка думал, что его уже ждёт первая в супружеской жизни разборка, когда Тлар тихо сказал:

– Понимаю… Но, Диим… Это всё же мой народ. Прошу тебя, когда мы разберёмся со всеми странностями… в твоей семье, мы попробуем сделать так, как ты сказал. Попробуем объяснить Сеятелям, в чём причина… А если не получится… Ну, давай хоть папу заберём, а? Я хочу, чтобы он стал свободным. Хотя бы он…

– Хорошо, – ответил Димка. – Мы так и сделаем. Но сейчас мы летим на Найири. Думаю, что там мы сможем больше узнать о моём отце. Ну, и о Древних тоже. Потому что я понятия не имею, куда могли скрыться мама и бабушка. И кто такой этот самый враг, который так хочет извести отца, маму и меня. И это не просто прихоть какая-то. Знаешь, мне кажется, что пока мы не найдём этого врага и моя семья не соберётся вновь, никто из нас не будет в безопасности. Ни я, ни ты, ни Нико.

– Да, – серьёзно согласился Тлар. – Безопасность – это очень важно. Тем более…

И тут он неожиданно замолчал.

– Что? – спросил Димка. – Что – «тем более»?

– Не обращай внимания, – улыбнулся Тлар. – Лезет в голову всякая ерунда. Увы, я порой бываю чересчур мнительным – этим грешат все Дарующие. Но я знаю, что ты хочешь мне только хорошего, и верю тебе.

– Вот и замечательно, – улыбнулся Димка. – Давай-ка вставать, надо ещё с Нико всё обсудить.

– Ага, – лукаво улыбнулся Тлар. – И позавтракать. Знаешь, ужасно хочется есть. Чего-нибудь очень сладкого почему-то.

– Сладкого? – удивился Димка. До сих пор он такой любви к сладостям за Тларом не замечал, но потом решил, что глюкоза снимает стресс, а Тлар ему много чего неприятного рассказал, вот и разнервничался.

После того, как Димка пересказал за завтраком содержание бабушкиного письма, Нико задумчиво произнёс:

– Значит, твоя мама Эстениль Лионай… Она сумела вместе с кулоном получить и многие знания Древних, в том числе о Дверях и Звёздных Дорогах… Видимо, кулон был артефактом того же типа, что и браслет – разумным и самообучающимся. И твоя мама сумела узнать о некоем Убежище, где и укрылась вместе с бабушкой, потому что имеющихся у неё знаний было недостаточно, чтобы противостоять неведомому врагу.

– Именно так, Нико, – согласился Димка.

– Но что это за враг? – спросил Тлар. – И какое отношение к этому имеет ваш отец? И Великий Най, о котором рассказывал Димка? Кстати, я так и не понял, кто такой этот Великий Най…

– Ну, с этим всё как раз просто, – вмешался Димка. – Нико рассказывал мне, что Найири управляют выборный Глава и Совет Великих Наев. Так называют потомков самых знатных Семей Найири. Их всего двенадцать, отец моего отца тоже входил в этот Совет, а после его смерти мой отец не успел пройти Посвящение, и сейчас членов Совета всего одиннадцать.

– А почему в Совет не вошёл другой член Семьи? – быстро сообразил Тлар. – Ведь Нико не единственный сын, не так ли?

– Так, кроме того, есть ещё и дочери, они тоже являются полноправными наследницами, – ответил Никотрис. – А вот с местом в Совете проблема. Хотя оно и сохраняется за нашей Семьёй, но, пока нет доказательств смерти моего отца, его сыновья и другие потомки не могут пройти Посвящение. Отец не признан мёртвым, но и живым его давно никто не видел. Я искал отца ещё и поэтому. Семья не чувствовала смерти отца, но где он и что с ним, оставалось загадкой. И меня это пугало…

– Значит, – медленно произнёс Димка, – у нас одиннадцать подозреваемых.

– Нет, – ответил Нико. – Четверо из двенадцати – женщины, и их именуют Великая Найяни.

– Ну, да, Великий Най явно не был женщиной. Тогда – семь, – быстро вычислил Димка. Но Никотрис опять покачал головой.

– Нет, – сказал он в ответ на недоумённые взгляды Димки и Тлара. – Когда я в последний раз был на Найири, я узнал об очень неприятных событиях. Один из членов Совета скончался, а его единственная дочь и наследница после смерти отца исчезла в неизвестном направлении, не пройдя Посвящение. А ещё один член Совета заболел чем-то непонятным, и, хотя он и жив, но находится в коме, и его состояние не улучшается, но и не ухудшается. А место в Совете остаётся свободным, поскольку он жив, хоть и не может выполнять своих обязанностей. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Димка. – Из двенадцати членов Совета Великих Наев трое… выведены из строя. А что, девочку никто не искал?

– Девочку… – улыбнулся Нико. – Это вполне себе уже взрослая женщина, генетик. Говорят, очень талантливый, практически гений. Из-за любви к науке у неё даже супруга не было, всё отговаривалась, что ещё слишком молода и не всё сделала, что смогла. Конечно, искали, даже проект какой-то пришлось заморозить из-за её исчезновения, без неё никак не получалось. Но с тем же результатом, что и моего отца. Не нашли никаких следов.

– А политика Совета как-то изменилась после того, как он стал таким… урезанным? – неожиданно задал вопрос Тлар, и Димка ему мысленно поаплодировал. Вопрос был очень даже к месту.

– В том-то и дело, что нет, – ответил Нико. – Совет не принимал ничего глобального, только несколько второстепенных поправок к законам, которые почти не применялись из-за их архаичности. А не отменили их совсем только в силу уважения к традициям.

«Что это за законы и что за поправки?» – тут же активизировался Борька. Димка тут же передал вопрос Нико.

– Честно говоря, я даже не помню… – почесал лоб Нико в полной растерянности. – Всех обучают базовому законодательству Найири, и я, как будущий наследник отца, помню его наизусть, но в том-то и дело, что эти законы давно не применялись и в базовое законодательство не входят. Говорю же, они не отменены только из уважения к традициям. Не думаю, что там имеется что-то важное, иначе бы их не забыли.

«Лучше твоему брату узнать всё о законах и поправках, – незамедлительно активизировался Борька. – Всё это дурно пахнет».

– Твой браслет сердится на Нико, – неожиданно сказал Тлар. – он считает, что знание этих законов важно. Ой…

– Ты Борьку услышал? – поразился Димка.

– Я не нарочно, – испугался Тлар. – Это из-за нашей связи, да?

«Из-за связи, и не только! Да это же здорово! – возликовал Борька. – Дмитрий, ты себе ненароком отхватил настоящее сокровище! Не вздумай его упускать!»

– Не пугайся, – быстро сказал Димка. – Борька этому только рад. Видимо, твой Дар продолжает развиваться. И это здорово, Тлар.

– Здорово, – проворчал Нико, – а что насчёт законов?

– Борька считает, что тебе нужно побыстрее разузнать о законах, к которым были приняты поправки, – ответил Димка.

– Но такая информация есть только на Найири… – разочарованно протянул Нико.

– А мы куда летим? – активизировался Димка. – Борьке всё это не нравится, и мне тоже.

– И мне, – тихо добавил Тлар.

Семейство сюсиков, которое до того чинно и тихо лопало пищевые плитки, одним ухом явно прислушиваясь к беседе, тоже активизировалось и хором заявило:

– Сюсс! Сюсс!

Нико оглядел всех, вздохнул и заявил:

– Ох, чувствую я, что эта информация нам сильно не понравится… Ладно, будем разбираться на месте.

Комментарий к Глава 30. Обсуждения, догадки и загадки Мои дорогие читатели! Автор извиняется, но следующая глава будет только в воскресенье, не раньше))) Автор отправляется в места дикие и Сетью не охваченные играть в войнушку)))

====== Глава 31. Не бойся. Я с тобой ======

Несколько суток полёта пролетели незаметно, и, когда Никотрис заявил, что они выходят на орбиту Найири, Димка поразился:

– Так скоро?

– Вообще-то уже десять суток прошло… – невозмутимо отозвался Никотрис. – Хотя да, у меня корабль последней модели, другой бы добирался куда дольше. К тому же вы с Тларом были несколько заняты…

Димка покраснел. Нет, конечно, супружеский долг отнимал у них далеко не всё время. Они тренировались, учась пилотировать не только корабль, но и катер, просмотрели всю имевшуюся в бортовом компьютере информацию о Найири, особенно местное законодательство. Но и обычаи, историю и даже местную моду Тлар не обошёл стороной. А Димка постарался заучить кое-что на память, помощь Борьки – это хорошо, но Борька – не нянька, чтобы его дёргать каждый раз. К тому же Дар Тлара потихоньку набирал силу, как понял Димка, это была некая смесь телепатии, эмпатии и телекинеза. Как выяснилось, Тлар мог теперь безошибочно отличить ложь от правды, почувствовать отношение других к себе и внушить приязнь, что же касается чтения мыслей… Оказалось, что при желании Димкины мысли он сможет считывать достаточно легко, с Нико было потруднее, а вот с сюсиками… Их простенькие мыслеобразы считывались легко. Пища, тепло, защита, доброе отношение… Но за этим рядом прочитывался ещё один – посложнее. Тлар рассказал, что у сюсиков существует что-то вроде коллективной памяти, в которой сохранились отголоски некоей катастрофы, и что до этой катастрофы сюсики выглядели совершенно не так… и были разумны. Более того, они не были аборигенами покинутой планеты, а пришли на неё откуда-то извне и изменились уже там.

Всё это было, конечно, дико интересно, и Димка понимал, что, проведя на планете больше двух лет, он не прикоснулся и к сотой доле её загадок и что придётся вернуться, но… Сейчас его волновало другое – отец, мама с бабушкой… и что вообще происходит на Найири. Именно оттуда, как казалось парню, росли ноги у многих его проблем. Поэтому он поставил себе галочку и вернулся к вопросам более насущным.

К тому же Тлар стал просто неугомонным и жадным до любовных утех. Димка не жаловался на темперамент, но порой после жаркой ночи любви просто отсыпался до обеда. Это не напрягало, но удивляло – с краснокожим явно что-то происходило. У него очень улучшился аппетит, выросла тяга к сладкому, ел он, как не в себя, но полнеть – не полнел, наоборот, даже похудел. С характером Тлара тоже творилось что-то непонятное. То он признавался Димке в вечной любви, то выходил из себя и взрывался от любого пустяка, а потом долго просил прощения… Димка не знал, что и думать, он спрашивал Тлара, здоров ли он, и даже хотел поговорить с Нико, чтобы тот под благовидным предлогом предложил краснокожему пройти обследование в медотсеке. Димка волновался всерьёз, но на его вопросы Тлар отвечал, что у него всё в порядке, не стоит беспокоиться, и что он просто ни разу не был в космосе так долго – и это такая реакция организма. Но он привыкнет, непременно привыкнет, потому что очень хочет стать пилотом.

Димка кивал, соглашался, но ему стало казаться, что Тлар от него что-то скрывает. Поскольку парень и так находился в расстроенных чувствах, неудивительно, что он начал нервничать. Так что когда Никотрис заявил о скором окончании их путешествия, после недолгой пикировки с братцем Димка помчался в каюту, чтобы обрадовать Тлара вестью о том, что их путешествие подходит к концу. Следом за ним помчались Сенька и Сьюки. Сысой остался в компании Нико, он важно сидел на спинке пилотского кресла, вытянувшись столбиком и сложив лапки на пузе – явно контролировал процесс.

Димка распахнул дверь в каюту и удивлённо поднял брови – Тлара там не было. Парень удивился – на тренажёры они собирались позже, может, Тлар вновь захотел сладенького и ушёл на кухню? Но тут Димкино внимание привлекла полуоткрытая дверь душевой… и доносящиеся оттуда странные звуки.

Димка немедленно влетел туда и застал Тлара в обнимку с местным аналогом унитаза. Ему явно было плохо, и Димка испуганно спросил:

– Тлар, ты что? Отравился?

Краснокожий откашлялся и слабым голосом заявил, что нет, не отравился, просто ему внезапно стало как-то… нехорошо… Тут беднягу вновь скрутил мощный желудочный спазм, и Димка перепугался всерьёз.

– Ты погоди, я сейчас Нико позову! – крикнул он, не обратив внимания на протестующий жест Тлара.

Перепуганный Нико торопливо схватил белый бокс, в котором, как понял Димка, было что-то вроде аптечки первой помощи, и рванул к Тлару.

Когда оба на полном ходу влетели в душевую, Тлара перестало тошнить, но подняться он явно не мог. Сьюки, воспользовавшись моментом, вспрыгнула на бортик душа и сейчас гладила краснокожего по голове маленькими лапками, а когда увидела Нико и Димку, сердито прошипела:

– Сси-шшши! Сшши-иссс!

Тлар несколько раз вдохнул, а потом вновь приник к унитазу, а Сьюки замахала лапками на Димку с Нико, явно пытаясь донести до них какую-то мысль.

– Сьюки, что с ним? – догадался спросить Димка, поняв, что Тлар по какой-то причине решил молчать, как партизан на допросе у полицаев.

– Ссю! – презрительно свистнула Сьюки, притянула к себе внезапно оказавшегося рядом Сеньку и сердито прикусила его за ухо.

– Свии-сс! – возмущённо взвыл детёныш, и градус маразма продолжал крепчать. Но тут до Димки наконец-то стало доходить. Сьюки… Сенька… детёныш…

– Тлар, так ты что, беременный? – поражённо спросил он.

Тлар, которого снова перестало тошнить, как-то сжался и выдавил:

– Диимм… Я не нарочно… Я не думал, что мы с тобой настолько совместимы… Прости…

– Ты что, спятил? – возмутился Димка, и Тлар стал выглядеть ещё более перепуганным. Это Димка уже вынести не мог. Он сказал:

– Нико, помоги его на кровать перенести. И… у тебя есть что-нибудь, а то ведь Тлар замучился совсем.

Нико закивал головой, вдвоём они переместили Тлара на кровать, и Нико достал из белого бокса маленький пузырёк с зелёного цвета настойкой. Три капли этой зелёной настойки на стакан оказали волшебное действие, но Тлар согласился выпить лекарство только после того, как Нико заверил, что оно совершенно безвредно. После этого он испарился, сохраняя на лице широкую улыбку и попутно шикнув на любопытных сюсиков, которые, похоже, явно были не прочь поучаствовать при разговоре. Сюсики тут же исчезли следом за Нико, даже не попытавшись протестовать.

Димка же присел рядом на кровать и погладил Тлара по печально обвисшим псевдоволосам, спросив уже мягче: