Текст книги "Переплёт (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Она сказала, – вздохнул Нико, – что открыть тайник сможет лишь то существо, в котором течёт не менее четверти крови её народа. А кто у нас тайник открыл? Поздравляю, Димо, твоя родословная становится всё более запутанной…

Димка ощутил острое желание выпить что-нибудь существенно покрепче пива. До него стало медленно доходить:

– Ты хочешь сказать, что я – прямой потомок этой женщины?

– И достаточно близкий, судя по тому, что она говорила о четверти крови, – задумчиво сказал Тлар. – Внук или правнук…

– Так, стоп машина, – воспротивился Димка. – Нико, ты можешь сказать, когда была сделана эта запись?

– Могу, конечно, – отозвался Никотрис. – Не менее тысячелетия назад, более точно может сказать твой браслет.

– Вот именно, – заявил Димка, порывисто вскочив. – А мне только семнадцать… почти. Как я могу быть внуком или правнуком этой женщины? И вообще, я знаю моих маму и бабушку – они люди. Самые обычные люди. И я не приёмный ребёнок. Дома есть масса фотографий – мама беременная, мама с бабушкой у роддома, моих фотографий куча с младенчества. Я не приёмный ребёнок! Если бы что-то было не так – кто-нибудь из соседей точно намекнул бы… Правда, про отца никто ничего не знал… и не намекал даже…

Димка устало опустился в кресло и закрыл лицо руками.

Тлар тут же подсел на подлокотник кресла и обнял Димку:

– Ну что ты? Почему расстроился? Всё в порядке. Я тебя… – тут он запнулся, но всё-таки закончил:

– Я тебя люблю…

Димка обнял Тлара в ответ и прошептал:

– Я запутался. Ничего не понимаю.

– Это не страшно, – ответил Тлар, – теперь я понимаю, почему у меня было предчувствие насчёт ответов, которые мы найдём на твоей планете.

– Да, – вмешался Нико, – думаю, что твои родные что-то знают.

– Но почему они молчали? И насчёт отца? И насчёт всего остального?

– Ну, это-то как раз понятно, – ответил Нико, – ты был мал, они хотели защитить тебя от такой информации. Боялись, что ты к ней не готов. Так что не вини их.

– И в мыслях не было, – отрезал Димка. – Я маму и бабушку люблю. Просто не понимаю…

– Подожди, – улыбнулся Нико, – думаю, что они смогут всё объяснить. Потерпи, скоро ты сможешь с ними встретиться.

– Потерплю, – вздохнул Димка, – только я всё равно не понимаю, как я мог оказаться таким близким потомком этой женщины и этого ребёнка. Ведь бездна лет прошла. И что это был тогда за взрыв, уничтоживший ящеров? Вряд ли мне такое смогут объяснить мама и бабушка.

– Думаю, – ответил Нико, – всё дело в словах «временной парадокс», которые произнесла Торинай Лионай. И на самом деле взрыв связан с перемещением капсулы с ребёнком и уничтожением маяка… То есть Двери…

– Но как такое может быть? – дружно удивились Димка и Тлар.

– Я не знаю, – вздохнул Нико. – Древние были могущественны, возможно они умели обращаться не только с пространством, но и с временем. Но, увы, боюсь, мы никогда не узнаем, что именно произошло. Мы случайно натолкнулись на последнюю весточку Древних. Печальную весточку. И, знаете, меня больше беспокоит другое… Та раса… Которая уничтожила древних. Я сейчас припоминаю все расы Известных миров, но никто из них не может сравниться с Древними по могуществу. Даже мы, Найя, и близко не имеем ничего похожего к технологии Дверей.

– Но, – сказал Димка, отвлекаясь от собственных переживаний, – может быть, ловушка, о которой говорила Торинай Лионай сработала, и она сумела уничтожить тех, кто уничтожил её народ?

– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Никотрис. – Абсолютное могущество, как у Древних, и абсолютная аморальность… Хладнокровно обречь на гибель целую расу… Расу тех, кто передал им свои знания, своих наставников… да ещё таким подлым образом. Не хотел бы я встретиться с такими… Пусть на Найири не всё гладко, но это… Это уже слишком. Так что ради всех рас Известных миров я надеюсь, что ты прав, Димо.

– Я и сам на это надеюсь, – пробормотал Димка, а Борька добавил:

«Я тоже. Но дерьмо имеет обыкновение всплывать. Так, кажется, говорят на твоей планете».

«Утешил, знаешь ли… – отозвался Димка, – просто здорово настроение поднял».

«Мне нужно всё хорошенько обдумать, – проворчал браслет. – Так что я ещё поработаю с записью. Не волнуйся, если я не буду отзываться какое-то время. И не переживай ты так. С тобой всё в порядке, уж я-то знаю. И вообще, мы вдвоём – непреодолимы».

«Угу, – фыркнул Димка, – и непокобелимы».

Но Борька всё-таки сумел заставить его улыбнуться. Так что в каюту Димка возвращался уже в более хорошем настроении. К тому же, с ним был Тлар. И одно незаконченное дело.

====== Глава 27. Совсем близко ======

Едва только Димка и Тлар добрались до каюты, как у них возникла мысль продолжить начатое, но… Неизвестно откуда в каюту просочился Сысой, причём вёл себя сюсик весьма странно – подпрыгивал на месте, что при его шарообразной фигурке смотрелось весьма уморительно, и беспорядочно жестикулировал коротенькими передними лапками.

– Что это с ним? – поразился Тлар. – Дим, ты понимаешь?

Димка медленно покачал головой:

– Не знаю. Раньше никто из сюсиков так себя не вёл… И уж тем более не мешал никогда…

Между тем, Сысой продолжал подпрыгивать, жестикулировать и посвистывать:

– Сю! Сю!

– Сысой, я тебя не понимаю… – задумчиво произнёс Димка. – Что-то случилось? Что-то плохое?

Димка готов был поклясться, что сюсик его понял, он затряс головой и замахал лапками ещё интенсивнее, как бы стараясь ответить: «Нет, нет! Наоборот!»

– Что-то хорошее? – в ответ Димка получил серию жестов, которую можно было истолковать, как согласие.

– Но что? – удивился Димка. В ответ Сысой запрыгал и стал показывать короткими лапками на Димку, на браслет, а потом куда-то вверх, а потом начал носиться вокруг Димки по кругу.

«Боря?» – спросил Димка, забыв, что браслет просил его не беспокоить. Но Борька ожидаемо не отозвался.

– Сысой, – мягко сказал Димка, – я не понимаю тебя. К тому же, мне хотелось бы остаться с Тларом наедине. Давай ты попробуешь завтра ещё раз мне всё объяснить, хорошо? Ведь никакой смертельной опасности нет, правда?

– Свиии! – недовольно протянул сюсик, но тем не менее дал Димке понять, что смертельной опасности нет. После этого он, заметно надув щёки, исчез из каюты так же быстро и непонятно, как и появился.

– И что это было? – спросил Димка в пространство. Тлар, который подумал, что супруг обращается к нему, растерянно произнёс:

– Я не знаю… Сысой явно хотел что-то сказать… Что-то важное… Но я не понимаю, что. Хотя… – тут жёлтые глаза чуть затуманились, – мне сейчас кажется, что это как-то связано с той планетой, которую мы покинули.

– Вот уж никакого желания возвращаться в эту дыру у меня нету… – проворчал Димка.

– И у меня, – вздохнул Тлар, – но я чувствую, что придётся. К тому же… Дим, тебя не удивляет, что та планета до сих пор никем не колонизирована?

– А что, должна? – поинтересовался Димка.

– По идее – да, – задумчиво протянул Тлар. – Климат там неплохой, атмосфера чистая, воды в достатке, много съедобных плодов и ягод, всякие полезные ископаемые наверняка есть… а даже если нету, то после терраформирования это будет идеальный сельскохозяйственный анклав. И это не захолустье какое-нибудь, основные пути кораблей Известных миров лежат не так уж далеко. Но на ней нет никаких следов колонизации, разве что остатки Дверей. От этой планеты что-то словно отталкивает… на ней можно оказаться только случайно, как оказались ты, я или Нико… Что-то здесь не так.

– Ну, насчёт следов колонизации, – не слишком уверенно возразил Димка, – за всю планету мы сказать не можем. Мы ж не всё видели. А насчёт того, что что-то с этой планетой не так, я согласен. Думаешь, Торинай Лионай постаралась? И теперь планета сама отталкивает разумных от себя?

– Мы мало что знаем о могуществе Древних… – вздохнул Тлар. – Так что возможно всё. Но мне всё-таки хотелось бы разрешить её загадку…

Димка невольно залюбовался Тларом – его янтарные глаза сияли, псевдоволосы поднялись и растрепались ореолом вокруг головы, а уж губы… При взгляде на губы краснокожего мысль Димки закономерно свернула куда-то… не туда, и он произнёс:

– Мы вернёмся, Тлар, если ты захочешь. Вот только разберёмся со всеми непонятками – и с моим происхождением, и с тем, что на Найири происходит… А потом непременно вернёмся. Знаешь, эта планета ждала тысячу лет, подождёт нас ещё немного, как ты думаешь?

– Думаю, подождёт… – вздохнул Тлар, но тут же улыбнулся. – А ещё я знаю, о чём думаешь ты…

– И о чём же? – уже понимая, к чему идёт дело, и абсолютно ничего не имея против, поинтересовался Димка.

– А вот о чём! – торжествующе заявил Тлар и полез целоваться.

Димка с энтузиазмом воспринял эту инициативу… и дело пошло. Только вот на этот раз стоило перейти к самому главному, а вот как приступать, Димка не имел ни малейшего понятия. Нет, что и куда он понимал, но вот как произвести эту манипуляцию, не причинив Тлару лишнего дискомфорта, даже представить себе не мог. Однако Тлара, похоже, это совершенно не беспокоило, и вскоре Димка почувствовал, что его возбуждение становится просто болезненным. Тлар, почувствовав это, прошептал:

– Я в душ, а смазка там… на полке…

Димка обалдел:

– Ты, правда, хочешь, чтобы я…

– Очень хочу, – ответил Тлар и скрылся в душе. А Димка нашёл на полке маленький тюбик и выдавил на пальцы немного полупрозрачной, очень скользкой, приятно пахнущей мази. Для чего она – догадался бы и дебил, а Димка дебилом не был, поэтому, когда Тлар вернулся, брак окончательно перестал быть фиктивным.

Оргазм был ярким и сильным, таким потрясающим, что Тлар пробормотал перед тем, как отрубиться:

– Вот отдохнём немного и продолжим…

– Ага, – прошептал в ответ Димка, обнял Тлара и тоже заснул. Крепко и сладко. А когда он проснулся, то понял, что чувствует себя на удивление хорошо. Тлар ещё спал, будить его не хотелось, и Димка тихонечко разжал объятия и отправился в душ. Прохладная вода разогнала остатки дрёмы, и Димке неожиданно пришла в голову идея: а с чего он, собственно, посчитал, что усыновили его? Ведь Торинай Лионай говорила что-то про четверть её крови… Таак, если отец её дочери другой расы, то девочка – не чистокровная Древняя. Скорее всего, полукровка, то есть она Древняя наполовину. А если в нём течёт четверть крови Древних, то тогда… тогда получается, что он – сын Эстениль Лионай. Стоп. Взрыв на планете произошёл больше тридцати лет назад. А маме… А что если мама… если мама и есть Эстениль Лионай? Бред… И если его отец – отец Нико, то тогда получается, что он, Димка – вообще не человек.

Димка машинально включил холодный душ, вода обожгла кожу, и он вылетел из-под водяных струй ласточкой. Гипотеза показалась ему полным бредом… поначалу. Но потом… Он вспомнил, что бабушка ничего не рассказывала о дедушке, мамином отце. И фотографий его никаких в доме не было. Ладно, по поводу его собственного отца маме и бабушке было, что скрывать, но что там с дедушкой? Значило ли это, что никакого дедушки не было? И бабушка каким-то образом сумела удочерить маму? Но где она вообще её взяла? Нет, всё-таки бред. И как вообще можно поверить, что бабушка им с мамой неродная? Она же всегда любила и маму, и Димку. Всегда любила, всё для них делала.

К тому же – если мама и есть Эстениль Лионай, то почему у неё не проявились никакие способности Древних? Или всё-таки проявились, но мама и бабушка умело это скрывали? И это возможно, учитывая Димкин печальный опыт перед исчезновением. Скрывали, боялись, что маму сочтут сумасшедшей или колдуньей… А всегдашнее скептическое отношение бабушки к чудесам? Словно они понимали, что чудо – это вовсе не чудо, а проявление необычных способностей?

– Нет, – пробормотал Димка, поспешно завернувшись в полотенце и постукивая зубами после ледяной воды, – здесь точно не разобраться без пол-литра…

И продолжил думать. А если Эстениль Лионай – не мама, а бабушка? Торинай сказала, что отец её дочери был другой расы, но не уточнила, чистокровен ли он. Ей явно было не до этого, возможно отец, ребёнка погиб… И, возможно, он был полукровкой Древних. А это значило, что в малышке было три четверти крови Древних, в её дочери – почти половина, а в нём, в Димке… почти четверть. К тому же Найя тоже могли нести в себе часть крови Древних, так что почти четверть в этом случае превращалась в четверть. А ведь бабушка нередко говорила, что она детдомовская, подкидыш… Подкидыш?

– Блин, – вздохнул Димка. – Как всё сложно-то…

А потом он решил, что мама и бабушка наверняка смогут разрешить все его сомнения, и не стоит ломать голову над загадкой, которая пока неразрешима. Тем более, что из комнаты раздался сонный голос Тлара:

– Дим, ты в душе?

– Ага, – ответил Димка. – Не хочешь присоединиться? Хотя я уже помылся, но готов повторить… с тобой.

Обнажённый Тлар присоединился к нему через минуту и очень провокационно спросил:

– Повторить, говоришь?

В общем, в кают-компании оба появились нескоро, и Нико вдоволь оторвался, подшучивая над юными супругами. А вот что касается Сысоя, то он сидел надутый и недовольный и даже плитку жевал как-то мрачно, не реагируя на все попытки Сьюки и Сеньки расшевелить его.

– Сысой! – позвал его Димка.

Сюсик в ответ сердито фыркнул:

– Сся! – и к Димке не пошёл. Обиделся.

Димка вздохнул. Странные капризы главы семейства уже начали напрягать. Разрядила обстановку Сьюки – видимо, и ей мрачный настрой Сысоя действовал на нервы.

– Сса! – свистнула она, ловко выхватила плитку из лапок обескураженного Сысоя и бросилась удирать.

– Ссси-у! – завопил в полном восторге Сенечка.

Сысой хлопнулся на задницу, и в глазах его застыла вселенская печаль. Однако его коварная половина забралась повыше и принялась с бодрым хрустом уничтожать плитку, не забыв бросить кусочек родимой кровиночке, то есть Сеньке.

– Слушай, Димо, он не заболел случайно? – забеспокоился Никотрис.

– Он и вчера странно себя вёл, – сказал Тлар и коротко рассказал о Сысоевых выкрутасах.

– Он явно не хотел, чтобы улетали с планеты, – заметил Димка. – Скорее всего, мы что-то там проглядели.

– Возможно, – кивнул Нико. А Димка встал, взял расстроенного Сысоя под пузико, как домашнего кота, погладил по мохнатой тёплой спинке и прошептал на ухо:

– Не обижайся. Мы вернёмся. Мы непременно вернёмся. Ты ведь хочешь получить какую-то помощь?

– Сю-и! – уже повеселее свистнул сюсик, охотно принял новую пищевую плитку и, быстренько сжевав её, отправился разбираться со спутницей жизни. А Нико сказал:

– Часа через три мы будем на орбите твоей планеты, Димо.

– Так быстро? – удивился Димка.

– Ну, – усмехнулся Никотрис, – у вас ведь было та-а-кое интересное занятие, отнимавшее уйму времени.

– А нас не обнаружат? Вообще-то мы уже вышли в космос, – заметил Димка.

– Вышли в космос? – усмехнулся Нико. – Да вы только в прихожую вышли. И нет, нас не обнаружат, на моём корабле есть соответствующее оборудование.

– А потом? – полюбопытствовал Тлар.

– А потом я пошлю дроид-разведчик. Он проложит безопасный путь для катера, и мы опустимся максимально близко к дому, где живут родные Димо. И нет, Димо, нас не заметят. Не думаю, чтобы у здешних жителей были устройства такого уровня, чтобы засечь нашу маскировку, да и опустимся мы в ночное время и в стороне от поселений.

– А домой-то мы как попадём? – удивился Димка.

– Браслет попросишь, он сможет нас переместить.

– Молчит Борька, – вздохнул Димка.

– Ничего, если ты попросишь, как следует – отзовётся. Я, конечно, могу катер и у твоего порога посадить… Но думаю, что это плохая идея.

Димка представил себе эту картину и фыркнул:

– Да уж.

Они ещё не догадывались, что ждёт Димку дома.

====== Глава 28. Письмо. Часть первая ======

Семь часов спустя глубокой ночью катер с корабля Никотриса приземлился на лесной поляне. Место было малопосещаемым, даже вездесущие грибники и ягодники редко заходили туда, тем более в это время года. Стояла поздняя холодная осень, шёл мелкий ледяной дождь, и голые ветки осин, окружавших поляну, напоминали протянутые к небу в мольбе исхудавшие руки. Дальше начинался глухой мрачный ельник, в общем, весь здешний пейзаж был до ужаса уныл.

Димку пронзило дурное предчувствие, но он постарался отбросить его. Ну, ненастье и ненастье – осень же. Скоро он увидит маму и бабушку, и всё будет хорошо. Просто замечательно всё будет.

Димка оглядел своих спутников. На первый взгляд в их облике не было ничего необычного, разве что одинаковая одежда. Тёплые брюки, высокие ботинки, куртки, с низко надвинутыми капюшонами… К тому же Никотрис заявил, что взял с собой один хитрый приборчик, который не позволит местным жителям фокусировать внимание на них. То есть видеть их будут, но только как незначительную деталь, не стоящую внимания.

– Готовы? – спросил Димка Нико и Тлара. Те кивнули в ответ, однако под курткой Тлара обнаружился неожиданный пассажир. Сенька высунул наружу любопытную мордашку с хулиганскими глазищами и заявил:

– Сю-и! – типа, чего ждёте, готов я.

– Ты как здесь оказался? – возмутился Димка. – А ну, немедленно марш назад!

– Сссю-ссии! – возмутился Сенька, что, вероятно, обозначало категорический отказ, засунул мордашку обратно и затаился за пазухой Тлара.

– Ты зачем у него на поводу идёшь? – возмутился Димка. – Зачем Сеньку взял?

– Ну, понимаешь, – вздохнул Тлар, – они так просили взять хоть кого-то… Им интересно…

– Кто просили? – обалдел Димка. – Сюсики?

– Ага, – кивнул Тлар. – Ну, что тебе, жалко, что ли, Дим? Им, может, надоело взаперти сидеть, пусть Сенька с нами на твой дом посмотрит, хлопот же от него никаких…

– Цирк с конями! – прошипел сквозь зубы Димка, но любимого (в этом он уже не сомневался) супруга обижать не хотелось, к тому же, если мама и бабушка правильно воспримут его новых родственников, то на их фоне такая милая домашняя зверушка, как Сенька, просто бледнеет и меркнет.

– Ладно, – сказал он. – Пусть и Сенька с нами будет. Только смотри, Тлар, ты отвечаешь за его хорошее поведение.

– Сю-и! – глухо пискнул Сенька из-под куртки, а Тлар радостно кивнул.

«Разобрались?» – проворчал Борька.

«Разобрались», – ответил Димка, которого продолжала грызть неясная тревога.

«Тогда возьмитесь за руки, – скомандовал вредный браслет. – И глаза закройте. Во избежание».

Димка взял за одну руку Тлара, а за другую Нико, и велел им закрыть глаза. Через мгновение он почувствовал резкий рывок, к горлу подступила тошнота… а затем всё кончилось.

«Всё, можете открывать, – заявил Борька. – Всё в порядке».

Димка открыл глаза и увидел, что они стоят во дворе его родного дома. Он радостно бросился к двери, чтобы постучать, и замер. На двери висел большой замок, что вообще бывало крайне редко. Окраина, на которой жил Димка с семьёй, была достаточно спокойной, там редко запирали двери, даже уходя по делам, а уж ночью… Ночью только изнутри. Где же мама и бабушка? Даже если мама на работе, хотя на её фабрике редко бывали ночные и вечерние смены, то где бабушка?

Воображение немедленно нарисовало Димке страшную картину – бабушка заболела, сердце у неё давно пошаливало, она в больнице, а мама… Мама с ней. Но если мама в больнице с бабушкой, значит… ей совсем плохо, и…

У Димки подкосились ноги. Но подошедший к нему Тлар поддержал его и прошептал:

– Дим, не паникуй. Давай войдём в дом и посмотрим, что там и как.

Димка согласился, необходимость действовать привела его в чувство. Он сбежал с крыльца и пошарил под старой бочкой для дождевой воды, поставленной на два кирпича. Запасной ключ был на месте, и Димка с некоторым облегчением вставил его в замок. Дверь распахнулась, Димка вошёл в дом… и понял, что хозяйки покинули его уже давно. Деревянный дом, оставленный без присмотра, не протапливаемый в холодное время, довольно скоро приобретает особенный запах, который не перепутать ни с чем. Особый запах покинутого дома-сироты.

Димка судорожно вздохнул, прошёл дальше и щёлкнул выключателем в прихожей. Свет послушно зажёгся, в доме не было беспорядка, все вещи лежали на своих местах, только их уже покрывал слой пыли – тонкий, но вполне заметный. Значит, в доме не было никого уже несколько месяцев. Что же случилось? Куда пропали мама и бабушка?

Димка прошёл через комнату к шифоньеру и распахнул его. Вот здесь уже была недостача. Не было маминой куртки, бабушкиной беличьей шубки, большой кожаной сумки на колёсиках. Не было и кое-чего из бабушкиных платьев и маминых джемперов и юбок. Неужели действительно уехали?

Димка засунул руку под нижнюю полку шифоньера. Там, он знал, бабушка хранила заначку на собственные похороны, эти деньги местные пенсионеры с некоторым цинизмом именовали «гробовые». Деньги были вложены в плотный конверт и приклеены скотчем к нижней полке. Димка пошарил по гладкой поверхности. Конверта не было. Бабушка ни за что не тронула бы эту заначку, если бы всё было в порядке. На его памяти она брала из неё деньги всего раз пять, но потом, с пенсии, аккуратно вкладывала назад. Неужели случилась беда?

Димка прислонился к стене. Беда. Его не было рядом с мамой и бабушкой, и произошло что-то плохое. Что-то очень нехорошее. Это он виноват. Он.

И снова Тлар не дал Димке впасть в отчаяние. Он обнял Димку и зашептал:

– Тише-тише-тише… Я не ощущаю здесь следов смерти. Они живы, а значит, мы их найдём. Обязательно.

В это время выскользнувший из-под куртки Тлара Сенька прямо-таки завертелся волчком, оглядывая незнакомое место. А потом уверенно прыгнул на стол, а с него – на кухонный шкафчик и сбросил с него красивую жестянку из-под импортного чая – такие подарки на Восьмое марта делал собес всем заслуженным пенсионеркам. В этой жестянке хранились деньги на расходы и документы.

От удара крышка с жестянки соскочила, и Димка увидел, что банка пуста. Пуста, за исключением довольно пухлого конверта, надписанного ровным бабушкиным почерком. Почерком из тех забытых времён, когда всем первоклашкам «ставили руку», заставляя писать строго перьевыми ручками, с сердитым учительским шипением во время чистописания «Нажим!» и «Волосяная!». Поэтому почерк у большинства граждан был каллиграфический.

Димка поднял конверт и в горле у него пересохло. Надпись на нём гласила: «Внуку моему, Димочке».

– Что? – спросил Нико.

– Вот, – прошептал Димка. – Бабушка письмо оставила.

И тут неожиданно активизировался Борька:

«Уходите! Уходите скорее! Опасность приближается! Я чувствую! Чувствую!»

«Борь, ты что?» – удивился Димка.

«Уходите скорее! Мне трудно перенести вас из дома!» – настаивал на своём браслет.

Такая паника со стороны отнюдь не склонного к истерике браслета поразила Димку, и он торопливо сказал:

– Нико, Тлар! Борька беспокоится! Говорит, что нам нужно уходить!

– Тогда выходим, – быстро ответил Нико. – Если он говорит о том, что надо уходить, значит, сам с опасностью справиться не может. Не будем рисковать.

Димка торопливо кивнул, схватил с комода две фотографии – мамы и бабушки – и бросился к двери вслед за Тларом и Нико. Сенька, кстати, тоже явно почувствовал что-то. Он спрыгнул со стола, забился под куртку Тлара и, судя по тому, что куртка ходила ходуном, дрожал мелкой дрожью.

Димка вышел из дома, торопливо запер дверь и сунул ключ на прежнее место, а потом схватил Нико и Тлара за руки и закрыл глаза. Резкий рывок, и вот они трое снова стоят перед катером.

«Всё ещё опасно?» – спросил Димка.

«Степень опасности уменьшилась, – уже более спокойно отозвался браслет. – Но вам стоит вернуться на корабль и уйти с орбиты».

«Да что ты такое почувствовал?» – поразился Димка.

«Не знаю, – отозвался браслет. – Но ЭТО – очень серьёзная угроза. И ЕМУ нужны именно вы, жители этой планеты его не интересуют. Так что возвращайтесь на корабль и улетайте поскорее».

«А как же мама? Бабушка?» – возмутился Димка.

«Прочти письмо. Думаю, что большинство ответов ты найдёшь там. Я чувствую, что они живы».

«Хорошо», – ответил Димка и обратился к Нико:

– Борька говорит, что нам нужно возвращаться на корабль и уходить с орбиты. И что он почувствовал, что кто-то охотится именно за нами.

– Значит, надо уходить. Браслет должен хранить своего носителя любой ценой. Забирайтесь в катер, – твёрдо сказал Нико.

Уже на корабле, который взял курс на Найири, немного отошедший от потрясения Димка открыл письмо и прочёл первые строки:

«Дорогой мой, хороший мой внучек Димочка! Не расстраивайся, если ты нашёл наш дом пустым. С нами всё в порядке, просто нам пришлось уйти. Хотя твоя мама говорит, что у нас всё будет, но я беру деньги и документы – как же без документов-то? Не расстраивайся, Ирочка говорит, что мы обязательно найдём друг друга и что теперь она догадывается, что с тобой приключилось. И ещё она говорит, что ты непременно вернёшься и прочитаешь это письмо. Я верю твоей маме, с тех пор, как она изменилась, она знает многое, о чём знать вроде бы не должна. И я, хоть и не всё у меня в голове укладывается, теперь понимаю, с чем это связано.

У тебя, наверное, много вопросов ко мне и к Ирочке, и я в этом письме постараюсь ответить хотя бы на некоторые. Но сначала… ты только не расстраивайся… я скажу тебе самую неприятную правду. Ирочка мне не родная дочь, а приёмная. Но я люблю вас обоих, как родных, ты только не сомневайся, Димочка, надо будет – жизнь за вас положу.

Ты сейчас думаешь, как же так получилось? Знаешь, Димочка, моё детство не было счастливым. Отец мой, Василий Степанович, царство ему Небесное, был человек суровый и всегда держал меня в строгости. А уж когда я стала подрастать и заневестилась… Красивая я была, что говорить… Парни-то наши все окошки глазами обмозолили, да только у отца разговор был короткий – ежели что, так ремнём отхлещет, что неделю сесть не сможешь.

Да не о том речь. Полюбила я парня одного… Из самой Москвы, приехали они к нам на практику, тогда ещё у нас в городе машиностроительный завод был. Ну, вот с ним я любовь и закрутила. Изворачивалась, врала маме, врала отцу, а на свиданки бегала.

Да что говорить о нём… Прежде, чем практика его закончилась, добился он от меня всего, чего хотел, а потом и умотал в свою Москву, только его и видели. А я… Ребёночек у нас получился.

Отец как прознал – словно взбесился. Меня избил, потом нашёл бабку какую-то и отвёз меня к ней. Я тогда как во сне была, только и помню, как плохо было и больно. А потом уж, когда вернулись, мне всё хуже и хуже становилось. Жар поднялся. Боль была такая, что я сначала криком кричала, а потом уж кричать не могла.

Очнулась я в больнице, рядом мама сидит в чёрном платке. Оказалось, что она тайком от отца фельдшерицу вызвала, та – «Скорую», свезли меня в центральную больницу, а там постановили, что началось у меня внутреннее заражение и сепсис. Врачи меня спасли, тогда как раз лекарство новое появилось. Пенициллин. Вот и спасли. Только, чтобы зараза дальше не пошла, удалили мне там всё. Так что больше деток у меня и быть не могло.

Отца это известие так подкосило, что случился у него сердечный приступ. Мама говорила, что он меня пожалел, всё прощенья просил… перед смертью-то… Она, бедная, между нами разрывалась – я в одной больнице, отец – в другой.

Пока я без сознания была, с отцом ещё один приступ случился, и он умер. Мама отца похоронила, и, что греха таить – вздохнула с облегчением. Ей-то с ним тоже жизнь не сахар была.

Стали мы с мамой жить вдвоём. Только теперь меня замуж никто не звал – кому нужна жена бесплодная? Все хотели только время провести – а мне и того не надо было. Так прошло несколько лет, и вот однажды пошла я в лес за черникой. И заблудилась.

Там, в лесу, я Ирочку и нашла».

Димка вздохнул, отложил письмо и обнял напряжённо смотрящего на него Тлара. Хотелось читать дальше, но буквы стали расплываться в глазах – то ли от усталости, то ли от потрясения.

– Сейчас, – прошептал он Тлару, – сейчас отдохну немного и буду дальше читать.

А потом пристроил голову Тлару на плечо и неожиданно для самого себя задремал.

Тлар осторожно положил Димку на кровать, на которой они оба сидели, укрыл одеялом и прилёг рядом.

– Вот и хорошо… действует… – прошептал он. – Поспи, тебе нужно отдохнуть…

====== Глава 29. Письмо. Часть вторая ======

Димка открыл глаза, чувствуя себя на удивление свежим и отдохнувшим. Рядом уютно сопел Тлар, уткнувшись носом ему в плечо. Димка осторожно провёл рукой по волосам краснокожего, волосы-змейки потянулись за его рукой, ласкаясь. Димка улыбнулся. Рядом с Тларом было… уютно. Но… что-то его беспокоило. Что?

Юноша бросил взгляд на столик и увидел лежащее на нём недочитанное письмо. Димка удивился – вроде бы он собирался вчера прочесть всё, до конца… И неожиданно заснул? Странно…

Осторожно, чтобы не потревожить Тлара, Димка взял письмо и начал читать дальше. В ушах его словно зазвучал голос бабушки – неторопливый, неспешный рассказ…

«Там, в лесу, я Ирочку и нашла. Заплутала я тогда здорово, вышла аж к Рататуевской гати, той, что через Павшино болото ведёт. Гиблое место, раньше туда народ вообще не совался, да и сейчас никого калачом не заманишь.

Пока я плутала – дело к вечеру, стало темнеть, вот я и решила заночевать в лесу, ночи летом тёплые, а с утра дорогу поискать. Спички при мне были, соль с хлебушком – тоже, картох пара варёных… В общем, наломала я лапника, набрала хвороста, развела костерок, хлеба с картохой поела и улеглась спать.

Заснула я быстро, только раздался ночью странный какой-то треск, зарево занялось на полнеба, я испугалась уже, что лес от грозы загорелся… только спустя малое время стихло всё, и зарево пригасать начало, такими, знаешь, пазорями пошло, только не голубыми да зелёными, а красными и фиолетовыми, такими яркими… Словно столбы над лесом ходили. А потом раз – и нет их.

Стихло всё, да только сошёл с меня весь сон. Сижу, гадаю, что за явление, а в лесу тихо так, ровно всё вымерло. И тут причудился мне детский плач. Я думала, что кажется мне, да только плач становился всё громче и громче. Словно звал меня. И доносился он откуда-то со стороны гати.

Страшно мне было ночью на гать идти – всякие ужасы про неё рассказывали, про болотниц, которые человека заманивают, а потом топят, про отряд мёртвых немцев, которых партизаны в войну в болото загнали и перетопили всех, ровно котят, про… Да ладно, не о том речь.

Ребёночек всё плачет, всё громче, всё пронзительнее. Вот у меня сердце и не выдержало. Выломала себе слегу**, да и пошла прямо на детский плач. И, что характерно, шла я словно по ровной тропинке – ни споткнулась ни разу, ни воды в сапоги не начерпала. Словно кто-то меня вёл.

Шла я по гати где-то с полчаса, а потом увидела над одной из кочек слабенькое такое свечение, ровно болотный огонёк, только не белый и не зелёный, а красно-фиолетовый. Подошла я совсем близко и вижу, что лежит на кочке что-то наподобие большой люльки, только железной, в люльке этой лежит ребёночек. Маленький совсем, закутан в белые пелёнки. А рядом с ним что-то светится, как фонарик.