Текст книги "Здесь и сейчас (СИ)"

Автор книги: raksha_satana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Меркуцио спрыгнул с седла, привязал своего коня рядом с вороным и, потрепав черную холку, направился вдоль берега к тому месту, где на плаще полулежа удобно расположился хозяин жеребца.

– Конь у тебя под стать наезднику, такой же черный и невозмутимый.

Тибальт обернулся, наблюдая, как приблизившийся Меркуцио бросает на землю плащ и сумку.

– Говорят, что злоумышленников всегда тянет на место преступления. А ты, похоже, истосковался по месту прежнего заточения, – Капулетти махнул рукой в сторону стены замка, выглядывающей из-за кромки деревьев.

Рыжий усмехнулся.

– Конечно, а кто еще сможет разделись со мной бремя этой тоски, как не бывший сокамерник? – Меркуцио одним движением наклонился к Тибальту, срывая с губ быстрый поцелуй и одновременно расстегивая камзол. – К тому же это последняя возможность насладиться озером в этом году. В Адидже вода уже осенняя, холодная, а здесь пока еще царит лето.

Рыжий стянул с себя сапоги и рубаху и, подойдя к воде, прошелся по мокрой песчаной полосе, будто в подтверждение своих слов. Озеро еще было по-летнему теплым и приветливо манило, искрясь в лучах солнца. Рыжий зачерпнул воду ладонью и, окатив лицо, решительно стал развязывать пояс на штанах. Увидев это, Тибальт посмотрел по сторонам и встал, не решаясь последовать примеру. При виде сверкнувших голых бедер любовника бледные щеки вспыхнули.

– Мой прекрасный Капулетти, мне никогда не надоест смотреть, как ты смущаешься, – Меркуцио бросил штаны на плащ и потянул Тибальта за рукав к воде. – Никто нас здесь не увидит, не волнуйся, из поместья это место не видно, а до деревни, сам знаешь, далеко. Ну а я уж как-нибудь твою неземную красоту выдержу, не ослепну.

Тибальт подавился смешком и, глубоко вздохнув, начал раздеваться, глядя, как озерные воды постепенно захватывают смуглую спину и плечи Меркуцио.

– Похоже, Господь, создавая тебя, был не в духе и вместо скромности плеснул двойную порцию самоуверенности, – обнаженный Капулетти быстрым шагом вошел в воду и, задержав дыхание, нырнул. Рыжий усмехнулся и последовал его примеру.

***

Да, прекрасная вышла затея. Меркуцио подставил лицо солнцу и счастливо вздохнул. На его памяти, никогда еще семейная поездка к озеру не была такой приятной. Рыжий поерзал, расправляя под спиной сбившийся плащ, и посмотрел направо. Тибальт стряхнул с волос воду и, растянувшись рядом, лежал, опираясь на локти, так что черные пряди волнами струились назад по спине, оставляя на коже влажные дорожки. Обнаженное тело под солнцем казалось почти молочного цвета и рядом с бронзовым загаром рыжего больше прежнего напоминало греческую статую.

Потратив изрядно сил в озерной воде, тело быстро потребовало подкрепления, и вяленому мясу с хлебом, извлеченным из сумки Меркуцио, было воздано должное. Сделав несколько глотков из фляги, рыжий передал ее Тибальту, и снова улегся на спину, сыто жмурясь. Капулетти пригубил вино и бросил флягу на сумку.

– Удивительно, как в одном человеке может быть намешано столько всего. То, что ты позаботился об обеде, говорит о тебе как о человеке вдумчивом и обстоятельном. А вчерашняя выходка на глазах моих слуг вообще граничит с безрассудством, хотя, признаю, исполнено было очень достоверно, я даже на секунду поверил.

Рыжий засмеялся, не раскрывая смеженных век.

– Ну а как еще я мог передать тебе послание? Просто подойти и вручить с вежливым поклоном, а не изволите ли, дорогой синьор, загадку разгадать?

– Мог бы передать через слугу и все, твой поэтический опус никто кроме меня понять бы не смог. А я вчера, по твоей милости, чуть не влез в потасовку между моими оруженосцами и мальчишками из слуг Монтекки. После твоей выходки их так и подмывало нарваться на драку, – Тибальт согнал с бедра комара и сел, упираясь локтями в колени. Меркуцио задумался.

– Запрет моего дяди на стычки принес свои плоды, как ни странно, в городе по-прежнему царит перемирие. Но, похоже, по душе это далеко не всем. Вон Бенволио уже от скуки извелся, не знает, как нарваться с тобой на драку, – рыжий скосил на любовника глаза, ехидно щурясь. Тибальт только фыркнул в ответ.

– Пусть твой приятель ищет себе другие развлечения, подальше от меня. А перемирие только иллюзия, до поры до времени, достаточно одной искре проскочить, и вспыхнет как сухое сено. А когда полыхнет, нам волей-неволей придется принять в этом участие…

– Ну, пока может оно и так, но все меняется. Ромео однажды возглавит свою семью, а уж ему-то эта вражда точно не сдалась. Про себя говорить не буду, и так все ясно, разве что мне крайне не хотелось бы оказаться на месте дяди. Ну а ты, друг мой Капулетти, думаю, прекрасно сможешь жить в мире, если того пожелаешь.

Повисло молчание. Лишь плеск воды у берега и редкое ржание лошадей нарушали эту наступившую вдруг тишину, скользящую по земле сквозь нагретый солнцем воздух.

– Интересный же пример миролюбия ты вчера подал слугам, ничего не скажешь, – Тибальт откинулся назад, вытягиваясь во весь рост. Рыжий резко повернулся на бок и ткнул любовника кулаком в плечо.

– Ты меня отчитываешь, как нашкодившего щенка, а между тем цели-то своей я добился, послание ты получил в целости и сохранности. А победителей не судят. Ну и не доверяю я слугам в таких делах. Прежде все свои любовные послания я передавал через Ромео или Бенволио, и с ними я мог не сомневаться, что девица непременно получит письмо.

– Нет уж, спасибо, – Тибальт поморщился, видимо, представив одного из Монтекки, доставляющим послание от рыжего Делла Скала.

– Да, я тоже решил, что им не стоит сообщать все подробности наших отношений, достаточно того, что они и так уже задают вопросы, куда я все время исчезаю. Я уже дважды отказался идти с ними в бордель, еще немного, и они вообразят, что я решил податься в монахи, – на этих словах оба не смогли сдержать смех. Меркуцио провел ладонью по лицу и посмотрел на озерную гладь, которая казалась почти зеленой.

– Так что, как видишь, в том, что касается тайных посланий, положиться я мог только на себя, и нет в мире человека надежнее!

Рыжий приложил руку к груди и склонил голову в торжественном поклоне. Брови Тибальта на мгновение сошлись на переносице, и он еле заметно качнул головой, сдержанно улыбаясь. Меркуцио изобразил на лице возмущение.

– Чудится мне, мой дорогой Капулетти сомневается в моих словах. Как не совестно, и это после того, как я торжественно поклялся хранить его тайны до самой могилы, и ведь так и храню, заметьте.

– Ну а я в свою очередь прошу заметить, что эти тайны раскрылись именно по твоей милости, и, если бы ты лучше держал себя в руках, тебе ничего не открылось бы ни про мою болезнь, ни про портрет в медальоне, – Капулетти с силой тряхнул головой, сгоняя слепня, кружившего около уха. Губы сжались в тонкую линию, было очевидно, что воспоминание о ночи, когда Меркуцио стал свидетелем приступа, ему неприятно.

– Ну, поздно жалеть о том, что произошло, зато сейчас ты можешь быть доволен, какому надежному хранителю доверена твоя тайна, – рыжий улыбнулся и протянул руку к щеке Тибальта, но тот уклонился от прикосновения.

– Некоторые тайны лучше вообще никому не доверять.

Меркуцио резко сел и повернулся к любовнику всем телом. Неприятно садануло острое подозрение, но сейчас хотелось свести все к шутке и оставить опасную тему.

– Уж не хотите ли вы сказать, синьор Капулетти, что не доверяете мне?

Меркуцио картинно приподнял брови, ожидая ответной реакции, но Тибальт только сильнее поджал губы и ничего не сказал. Словно уверенность, которая вела его все это время, вдруг сковали сомнения. Рыжий внимательно смотрел на Капулетти, понимая, что отшутиться в этот раз не получится.

– Тибальт, я серьезно спрашиваю, ты мне не доверяешь?

Взгляд зеленых глаз застыл на кругах, бегущих по озерной глади, пальцы нервно сжимались в кулаки, на виске проступила еле заметная венка. Тибальт подбирал слова.

– Я ведь приехал сюда, разве нет? Стал бы я откликаться на твое послание, если бы сомневался в твоей честности?

– Нет, это не одно и то же, – Меркуцио решительно покачал головой и, перехватив взгляд зеленых глаз, внимательно посмотрел в лицо Капулетти, – Вот если бы я не доверял тебе, то точно не позвал бы сюда. Но я доверяю. Мадонна, да я с тобой позволил себе такую близость, что ни одной женщине не снилась, а уж с ними я позволял себе многое… И что же ты даешь мне взамен? Великодушно признаешь мою честность?

Одно быстрое движение смуглого тела, и Тибальт оказался на спине, прижатый сверху. Меркуцио навис над ним на вытянутых руках, соприкасаясь кожей на животе и плотно прижимаясь бедрами. Рыжий наклонил голову и провел языком вверх по подбородку, цепляя пухлую нижнюю губу, вырывая у любовника судорожный вздох.

– Нет, мой прекрасный Тибальт, доверие между добрыми сокамерниками должно быть полным, – шепот жаркой лавой растекался по щеке к самому уху, скрытому черными волосами, язык скользнул вниз, оставляя на белоснежном горле влажную дорожку, – Мне нужно больше.

Меркуцио поднял лицо и поймал зеленый пожар распахнутых глаз, видел, как краска прилила к скулам и растеклась вниз по шее, чувствовал, как в бешеной истерике заходится сердце любовника. С алых от прилившей крови губ слетел шепот, хотя Тибальт уже прекрасно знал ответ на свой вопрос.

– Чего ты хочешь?

Он знал. Он чувствовал, каким будет ответ, но все равно спросил, потому что ему нужно было это услышать. Тибальт отчаянно желал услышать, как голос, совсем недавно принадлежавший врагу, а теперь ставший ближе, чем можно было вообразить, произнесет одно-единственное слово. Тибальт ждал, и рыжий, чувствуя это каждой частичкой обезумевшего от притяжения тела, выдохнул в приоткрытые губы:

– Тебя.

Не стало мира. Не стало неба, земли, воды, воздуха… Ничего не стало. Было лишь неимоверной силы притяжение, с огненным жаром сцепившее воедино два тела и разума. Каждый поцелуй, каждое прикосновение наполняли кровь пряным дурманом, голову вело как от крепкого спиртного, пальцы впивались в кожу с жарким трепетом.

Меркуцио, не отрываясь, смотрел в глаза своему божеству, ловил каждый вздох и терял голову от осознания, что ему не просто отвечают, но умоляют не останавливаться, что любовник поддается ему, не защищается, не ждет подвоха, но раскрывается все больше. Пальцы рыжего скользили вниз по телу и задерживались между разведенных бедер. Он чувствовал, как напрягается тело от его прикосновения, видел, как краска стыда заливает лицо Тибальта, но зеленые глаза смотрели внимательно, не позволяя отвести взгляд. То был неприступный бастион, но рыжий знал себя, знал, что это его крепость и только ему под силу ее взять. Мягкое проникновение пальцев перестало встречать сопротивление, Тибальт застонал и подался навстречу, напряжение схлынуло, давая выход рвущейся страсти.

Меркуцио провел губами по щеке Тибальта, сдувая приставшие волосы.

– Твой бальзам у тебя с собой?

Тибальт замер, даже на мгновение перестал дышать, его ладонь соскользнула со смуглого плеча куда-то вбок, в складки плаща. Меркуцио быстро все понял и, наклонившись, накрыл губы любовника поцелуем, на ощупь извлекая искомый пузырек из складок ткани. Рыжий бросил быстрый взгляд на флакон и улыбнулся, вспомнив, как при почти таких же обстоятельствах Тибальт утверждал, что совсем не для этих целей привез с собой склянку. Меркуцио вскрыл флакон и плеснул на руки тягучую жидкость.

Горячее тело любовника приняло его вторжение почти без сопротивления, мягкие плавные движения вырывали из груди Тибальта сладострастные стоны, Меркуцио забросил длинные белые ноги себе на поясницу и двигался, все так же нависая на руках над лицом своего ангела смерти, жарко подававшегося ему навстречу. И все так же синие глаза пристально следили за зеленым пожаром, также губы яростно искали друг друга, оставляя на коже красные следы страсти. Рыжий оперся на левую ладонь, правой скользнул вниз по телу Тибальта, обхватывая кулаком твердую плоть и двигая рукой в такт толчкам. Тибальт стонал в голос, запрокидывая голову и цепляясь пальцами за смуглые бедра. Внезапно его тело выгнулось, стон перешел почти в животный хрип, и он выплеснулся между пальцев Меркуцио, чувствуя, как с резким толчком вперед рыжий достигает своего пика и через мгновение падает сверху и замирает, тяжело дыша.

Прошло не меньше вечности, а, может быть, и всего несколько мгновений, когда Меркуцио смог приподняться на руках и заглянуть в лицо Тибальту. Тот лежал с закрытыми глазами, грудь быстро поднималась и опускалась, успокаивая бешеное сердце, волосы растрепались и непослушной гривой лежали вокруг головы. Рыжий осторожным движением провел пальцами по бледной щеке, уже вернувшей свой природный цвет.

– Давай будем считать, что у нас восстановлено полное доверие.

Тибальт открыл глаза и внимательно посмотрел на рыжего, уголки рта дернулись и сами собой расползлись в улыбке. Если молодому Капулетти и было, что к этому добавить, он предпочел просто молчаливо согласиться.

========== Схватка на площади Эрбе ==========

– Ну и за каким дьяволом ты меня остановил? Я собирался как следует разукрасить его надменную физиономию, у меня давно руки чешутся! – Бенволио перегнулся через каменное ограждение и, зачерпнув из фонтана воду, ополоснул лицо, болезненно поморщившись, когда пальцы зацепили кровоточащий порез. Утерев проступившую кровь, он бросил взгляд на друга и угрюмо засопел, вытирая руки о штаны.

Меркуцио, опираясь спиной о каменный выступ, только покачал головой, с кривой усмешкой глядя на взъерошенного Монтекки. Бенволио всем своим видом напоминал человека, по которому проехался табун лошадей, не забыв при этом изрядно на нем потоптаться. Всклокоченный и пыльный, с рукавом, вырванным из наплечного шва и болтающимся на нескольких нитках, с ножевым порезом, рассекающим щеку почти до уха, однако обладатель этого великолепия всем своим естеством выражал решимость в любой момент вновь броситься в драку, из которой его недавно насильно извлекли.

– Я остановил тебя, потому что Тибальт был вооружен шпагой и кинжалом. А у тебя в руках был только рукав от рубахи и огромная пригоршня опасного НИЧЕГО. Он бы тебя убил, и все, прощай, перемирие, здравствуй, эшафот, Меркуцио, как ты допустил? Я так разочарован! – рыжий изобразил в голосе скорбь и разочарование, которые, как ему казалось, проступили бы на лице герцога, и, фыркнув, запустил в Бенволио скомканным платком. – Где вообще твоя шпага?

– Не знаю, бросил где-то там, у того края площади. Что мне, с прислугой на шпагах надо было драться? Кулаки сподручнее, – белобрысый намочил платок и стал вытирать лицо.

Ткань моментально пропиталась кровью и стала ярко-красной. Бенволио повертел платок в руках, со вздохом бросил на землю и, полностью оторвав болтающийся рукав, сунул ткань в воду.

– А ты где был все это время? Мы договаривались о встрече еще час назад, а ты мало того, что опоздал, еще и почти все драку пропустил!

Меркуцио вздохнул и пожал плечами, не зная, как бы половчее ответить. Стычка между слугами на площади Эрбе оказалась громом среди ясного неба и застала его в тот момент, когда он меньше всего был склонен хвататься за шпагу. Впервые за десять дней случай, при том совершенно неожиданный для рыжего, свел его с Тибальтом вдвоем, на узкой улочке Ренси, и, как удачно, оба были без оруженосцев. Такую возможность было грешно упускать и Меркуцио, убедившись, что в узком тенистом проходе меж домов, кроме них, никого, прижал любовника к стене, бесстыдно давая волю губам и рукам. Казалось, что Тибальт был не в духе, и страстный порыв рыжего оказался для него совсем некстати. На то была вполне объяснимая причина: уже этим вечером должен был состояться ежегодный бал-маскарад в доме Капулетти, и молодой наследник семейства, не ожидавший от вечера ничего хорошего, уже заранее был раздражен. Однако искушение рыжего беса так горячило кровь и лишало воли, что Тибальт сдался и, когда Меркуцио потянул его за собой дальше по улице, в сторону арены, их привычного убежища, просто пошел следом. Они миновали еще несколько пересекающихся улиц и вышли к площади Бра, как вдруг сзади Тибальта окликнули, и откуда-то сбоку, из-за поворота к торговым рядам, выскочил мальчишка-паж, одетый в цвета семьи Капулетти.

– Синьор Тибальт! Синьор Тибальт! Прошу вас, поспешите! Там… там… – и паж закашлялся, не в силах перевести дыхание от быстрого бега.

Меркуцио, стоявший напротив Тибальта, видел, как резко тот побледнел, черные брови сошлись на переносице, а рука сжала эфес шпаги.

– Что там? Да говори уже, что случилось? – голос Капулетти был холоднее стали.

– Там, на площади Эрбе, ваши оруженосцы дерутся с Монтекки! Я не знаю, как так вышло, они обменялись между собой всего несколькими словами, и тут как началось! Неизвестно откуда появились еще слуги Монтекки, ваш оруженосец, Абра, пажи, даже старый Валентино, все там! На шум подоспел молодой синьор Монтекки, наверное, сейчас разнимает их… А я побежал искать вас.

– Ромео Монтекки там? – рыжий, моментально посуровев, сделал шаг к пажу. Тот с неприязнью покосился на Меркуцио и в нерешительности снова посмотрел на своего господина.

– Отвечай! – рявкнул Тибальт.

– Нет, другой молодой Монтекки, синьор Бенволио, – паж еле заметно поклонился Меркуцио.

Рыжий перехватил взгляд Тибальта и, ответив быстрым кивком, стремглав помчался вон с площади. Тибальт и паж нырнули на узкую улицу, по которой прибежал слуга, и направились прямиком в сторону площади Эрбе. Меркуцио же выбрал другой путь, немного длиннее, но зато никому и в голову бы не пришло подумать, что Капулетти и Делла Скала пришли на площадь вместе. Рыжий ускорил шаг, лихо заворачивая на крутых поворотах и пересекая узкие улицы. То, что Бенволио влез в драку слуг, не вызывало сомнений, ибо из белобрысого Монтекки миротворец выходил даже хуже, чем из крестоносца. К тому же он давно изнывал от желания затеять ссору с Капулетти, а тут такой случай.

Меркуцио быстро миновал последний поворот и выскочил на улицу Петричи, ведущую прямо к площади Эрбе. Сразу стали слышны крики, звон шпаг, что-то с силой роняли на каменную мостовую. Оказавшись на площади, рыжий быстро оценил размах, который приобрела, казалось бы, невинная перепалка слуг: в воздухе витали клубы пыли, случайные горожане бегали мимо, не зная, то ли прятаться, то ли принять участие в потасовке, молодые люди в одеждах Монтекки и Капулетти наносили друг другу яростные удары. У кого в руке был нож, кто орудовал древком от стяга с гербом семейства, которому служил; седой старик в одеждах Капулетти прижимал к земле молодого пажа, крепко держа за горло.

Рыжий увидел высокую фигуру Тибальта с другой стороны площади: вооруженный шпагой, молодой Капулетти расталкивал сцепившихся противников, громко отзывая своих слуг и отражая случайные удары. Кто-то из мальчишек Монтекки хотел было дать Тибальту отпор, но замер на месте, когда к его горлу оказался приставлен кинжал, молниеносно выдернутый Капулетти из сапога. Среди этого бедлама Меркуцио не сразу смог найти Бенволио и увидел его лишь, когда белобрысая голова вынырнула из-за спины рослого слуги, пытавшегося нанести удар. Бенволио быстро увернулся и, с силой пнув наглеца в живот, огляделся по сторонам. Вид у него был крайне воинственный, щека залита кровью, рукав оторван; увидев совсем близко от себя Тибальта, Бенволио сжал кулаки и решительно двинулся на старого противника, готовый наброситься на него без всякого оружия. Отлично понимая, чем могла такая атака обернуться, рыжий бросился вперед и повис на плечах Монтекки, как раз в тот момент, когда Тибальт развернулся к ним лицом, готовый отражать нападение. Бенволио вырывался и костерил на чем свет стоит рыжего друга, но Меркуцио держал крепко, постепенно оттаскивая смутьяна назад. Бросив взгляд на Тибальта, он еле заметно качнул головой, давай понять, что продолжения атаки не предвидится; зеленые глаза смотрели на него еще мгновение, дальше Капулетти отвернулся и убрал шпагу в ножны, его приказ остановиться наконец был услышан, и дерущиеся противники отступили в тот момент, когда на площадь выехал герцог со свитой в сопровождении стражи.

Появление главы города подействовало отрезвляюще на еще разгоряченных противников, следуя приказу разойтись, люди начали покидать площадь, кто сам, кого приходилось нести. Старый синьор Капулетти, подоспевший в сопровождении двух пажей, что-то негромко говорил племяннику, затем поклонился герцогу и двинулся прочь, Тибальт, мрачнее тучи, с силой загнал кинжал обратно в сапог и последовал за дядей, пятеро или шестеро изрядно потрепанных слуг отправились за господами.

Герцог, удерживая на месте коня, проследил за удаляющимися Капулетти и, отыскав среди остальной толпы племянника, вопросительно посмотрел на него. Рыжий в ответ лишь пожал плечами: объяснять свою непричастность к случившемуся было бессмысленно, да и обошлось без кровопролития. Герцог покачал головой и, пришпорив коня, погнал его вон с площади, слуги и стражники последовали за ним. По прошествии нескольких минут на площади не осталось никого, кроме Бенволио и Меркуцио.

Монтекки прижал смятый рукав к щеке и, шипя и морщась, пошел к западному выходу с площади, туда, где всего полчаса назад началась потасовка. Внимательно оглядевшись и пнув попавшиеся под ноги обломки брошенной кем-то бочки, Бенволио наконец обнаружил то, что искал, и вернулся обратно к фонтану, засовывая шпагу в ножны.

– Убил бы меня Капулетти, как же! Да он за последний месяц не то, что шпагу скрестить, по одной с нами улице пройти ни разу не рискнул, трус заносчивый. Боится, небось, что обкорнаю его красивые патлы, – Бенволио фыркнул и сел рядом с Меркуцио, все еще бросая на друга осуждающие взгляды, – Ну, так где тебя черти носили, ты ответишь или нет?

– Прости, дружище, возникло срочное дело, каюсь, потерял я счет времени. Да и кто бы смог думать о минутах, когда манят прекрасные глаза и губы, – рыжий, ухмыляясь, покосился на друга, от души наслаждаясь его возмущением. Хорошо, что Бенволио не догадывался, чьи именно глаза поманили Делла Скала.

– Ну, я мог и не спрашивать: сверкнула на улице интересная юбка, и рыжий бес, забыв про друзей, помчался следом. Похотливое ты животное, вот что я тебе скажу, развлекался где-то, пока я один отдувался за троих!

– Да брось, ты давно жалуешься на скуку, а тут твои чаяния были услышаны, вот тебе и Капулетти, и драка! Так чем ты не доволен?

– Тем, что в самый нужный момент мои друзья шатаются неизвестно где, а потом еще и не дают нанести хоть пару ударов мерзкому Капулетти! Вы с Ромео со своим непрошенным миролюбием меня изрядно утомили! – Бенволио в сердцах пнул рыжего в ногу и снова полез в фонтан, продолжая ругать вероломных друзей, бестолковых слуг и проклятых Капулетти.

Глядя на друга, который в своем праведном гневе все больше походил на потрепанного бойцового петуха, Меркуцио еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос и не вывести Бенволио из себя окончательно, ибо самолюбие того и так было уязвлено. Монтекки можно было понять: первая стычка за столько времени, кончилась, не успев начаться, а ему не позволили нанести врагу ни одного удара. Но, вспоминая, с каким хладнокровием Тибальт приставил кинжал к горлу слуги, рыжий в очередной раз порадовался, что успел вовремя, и теперь Бенволио плюется проклятиями, а не кровью. Что ж, Ромео нашел бы для кузена слова утешения и не стал бы смеяться. Кстати, где он?

Рыжий уже собрался спросить о том белобрысого Монтекки, но тут с улицы, ведущей в сторону площади Синьории, неожиданно выскочил Леонард, мальчишка из числа пажей синьоры Монтекки. Увидев молодых господ, он помчался к ним, на лице его застыло такое выражение, будто все черти ада гнались за ним по пятам.

– Синьор Бенволио! Синьор Бенволио! – паж остановился перед ними, переводя дыхание и по очереди кланяясь обоим синьорам. – Меня послала синьора Монтекки. Она… Она очень не в духе, господин, узнала о том, что тут случилось, и послала меня к вам. Требует, чтобы вы немедленно нашли синьора Ромео и привели к ней.

Мальчишка проговорил это почти скороговоркой и замер, вытирая мокрый от пота лоб. Из фонтана раздался сильный всплеск, и, повернувшись, Меркуцио увидел, как Бенволио, видимо, желавший от души пнуть воду, поскользнулся и шлепнулся прямо на зад, оказавшись по грудь в фонтане. Это уже было нестерпимо, и рыжий согнулся пополам от смеха, хватаясь руками за каменную ограду фонтана, чтобы не сползти на землю.

Бенволио, чертыхаясь, поднялся на ноги и ткнул пальцем в слугу, при этом сверля взглядом стонущего от смеха Меркуцио.

– ВОТ! Вот, ты видишь, что делается! Опять я! Бенволио, пойди найди, Бенволио, сделай это, Бенволио, сделай то! Ах ты, дьявол, – Монтекки поднял ногу, чтобы выбраться из фонтана, но наполненный водой сапог соскользнул обратно. Нагибаясь за потерей, он бросил взгляд на пажа. – Ну и что ты встал? Беги назад к синьоре, скажи, что ищу! Вот прямо сейчас уже ищу!

Паж два раза моргнул, быстро поклонился и, лихо развернувшись на каблуках, помчался назад, уже не оборачиваясь на летевшие ему вслед слова Бенволио.

– И скажи, обязательно найду, если только мне еще каких-нибудь заданий не поручит кто-нибудь! – он выбрался из фонтана и стал выжимать воду из одежды. – Найди ей Ромео… Что я ему, мамочка? Откуда я знаю, где он?

– Ну, в драке он участия не принимал, значит, где бы ни был, он цел и невредим. Разве что сердце разбито очередной красоткой, – Меркуцио, сумевший наконец унять приступ смеха, уселся на землю, прислонившись спиной к каменной кладке.

– Кто бы говорил, рыжая бестия. Он хоть влюбленного изображает, не то, что ты, похотливый соблазнитель. Вот найду его, своими руками удавлю.

– Так вперед, твоя жертва уже на подходе, – и Меркуцио махнул рукой в сторону башни с острым шпилем, отбрасывавшим тень почти на всю площадь. Оттуда бодрым шагом к ним направлялся третий приятель, еще не зная, какая страшная участь грозит ему от рук кузена.

Бенволио, придав лицу самое обеспокоенное выражение, подскочил к Ромео и, вцепившись ему в руку, потащил к фонтану, сажая рядом с Меркуцио.

– Ромео, слава Мадонне, нашелся! Наконец-то! Твоя матушка так переживает, уж так переживает! – Бенволио с приторной гримасой потянулся рукой к волосам совершенно обалдевшего Ромео, будто собирался погладить, но вместо этого со всей силы отвесил ему звонкую оплеуху и схватил за шиворот. – Ну и где ты был? У меня сообщение от твоей матери! Ищет она тебя!

Белобрысый выпустил из рук рубаху Ромео и отступил, переводя дух. Ромео еще несколько секунд смотрел на него, потом потер ушибленное ухо.

– Так что за сообщение, говори!

– Ну, вот это самое сообщение, что она тебя ищет! – и Бенволио уже со смехом отскочил в сторону, увернувшись от рук кузена – Да, ищет и крайне обеспокоена, куда это ты пропал, когда такие страсти творятся.

– Какие еще страсти? – Ромео оставил попытку схватить Бенволио и теперь стоял, разглядывая мокрого и пыльного кузена. Взгляд задержался на щеке с запекшейся кровью и голой руке там, где должен был быть рукав. Монтекки нахмурился. – Что, схватка была?

– Да ну, какая там схватка, – Меркуцио поднялся на ноги и махнул рукой, указывая ладонью на площадь. – Просто ваши слуги не поделили с Капулетти проход через площадь, ну и завязалась маленькая потасовка. А наш Бенволио проявил себя в лучших традициях миротворца.

– Неужели разогнал дерущихся и призвал к порядку? – Ромео с недоверием покосился на кузена. Меркуцио усмехнулся и быстрым движением взъерошил волосы не успевшего увернуться Бенволио.

– Я сказал, миротворца, а не монаха. А нет в мире воина более яростного, чем тот, что несет с собой мир. Нет, твой кузен влез в самую гущу событий, бросив шпагу, расшвырял слуг как котят и чуть не кинулся с голыми руками на Тибальта Капулетти. Возблагодарим же Господа за то, что есть рыжий ангел-хранитель, удержавший его от такого безрассудства.

Рыжий изобразил на лице немое благоговение и уставился куда-то вдаль, не удостоив внимания поперхнувшегося от смеха Ромео. Бенволио только фыркнул.

– Да уж, ангел… Купидон похотливый! А ты? – белобрысая голова повернулась к Ромео. – Тоже наслаждался любовными утехами вместо того, чтобы мне спину прикрывать?

Ромео, отсмеявшись, провел рукой по волосам, глаза задумчиво уставились в землю.

– Я был у Розалины.

Бенволио со значением хлопнул себя по бедрам и развел руки в стороны, поворачиваясь к Меркуцио.

– Ну и что я говорил? Снова любовь, снова терзания!

– Да не было у меня с ней ни того, ни другого, – Ромео с раздражением махнул рукой и, пройдя мимо друзей, сел на ограду фонтана. – Все эти игры в любовь, вечный зов плоти, воля, которую теряешь при виде женских прелестей… Надоело мне это. Все ненастоящее, притворство. А я хочу тайну!

Повисло молчание, лишь было слышно, как журчит вода в фонтане. Бенволио озадаченно посмотрел на Меркуцио, не зная, что ответить на столь неожиданную тираду. Обычно из своих любовных похождений Ромео возвращался окрыленный, уверенный, что его чувство бесконечно и нерушимо, пока на горизонте не возникала новая прелестница, и молодой Монтекки снова не терял голову. Теперь же Ромео был почти подавлен, разочарован, и даже не вызывал желание отпустить остроту в его адрес. Бенволио почесал затылок.

– Тайну? Ну, в таком случае, братец, ты и сам не представляешь, чего именно хочешь.

– Нет, очень даже представляю. Я хочу любви, настоящей, неподдельной, чтобы один раз увидев, уже запомнил навсегда. Хочу, чтобы сердце желало только ЕЕ, чтобы ни есть, ни спать, и одна душа на двоих! За это и умереть не жалко, если после смерти все равно судьба быть вместе.

Лицо Ромео залилось румянцем от трепета и восторга, он говорил и все больше заражался от собственного предвкушения великой любви, и Меркуцио, глядя на друга, ощутил легкий укол зависти. Возможность умереть за любовь никогда не привлекала его и казалась глупой блажью, но было в этом что-то необъяснимое, магическое. Может быть, Ромео и не представляет себе, чего именно он так страстно желает, но его искренняя вера заражала. Бенволио, похоже, с этим был не согласен.

– Опять ты про замок и красавицу в беде? Умереть можно куда более простыми способами, жаль, что Капулетти уже удалились, а то я бы тебе сейчас показал, какими именно.

– Оставь, это уже давно не забавляет, – Ромео пнул сапогом камень, метя в кузена. – Тебе самому не надоело?

– Друзья мои, что-то от наших разговоров стало веять тоской и унынием. Словно три дряхлых старца на пороге смерти, да мы ли это? – Меркуцио вскочил на каменный выступ и прошелся по самому краю, балансируя над водой. Идея, пришедшая ему в голову, была чертовски соблазнительна и как раз отвечала случаю, ибо Ромео и Бенволио своими рассуждениями рисковали дойти до полного разочарования в судьбе.