Текст книги "Другая история (СИ)"
Автор книги: Phoe
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
На его пенисе были точно такие же следы. Алые, яркие…
Баки, не веря, посмотрел на отражение, заметив мелкое движение за спиной.
Он резко обернулся и увидел, что балкон приоткрыт, и там, в плетёном кресле, сидит его Стив.
Джим не знал, что делать: смыть с себя всю эту дрянь или прямо так бежать вымаливать прощение.
Ужас от того, что он вообще не помнил, трахался ли он и, если да, то с кем, сковал его грудь похлеще кожаных ремней бандажа, которым они несколько раз в весьма мягкой форме развлекались со Стивом.
Баки завернулся в простынь и вышел к любовнику. Роджерс скользнул по его шее и рукам красными глазами с полопавшимися капиллярами, перехватил извиняющийся и растерянный взгляд любовника и, сжав губы, сглотнул.
– Стив, прости… – начал Баки, не зная, что говорить дальше.
Роджерс дёрнулся к нему, и Джим подумал, что сейчас ему точно заслуженно и крепко достанется, но его любимый как-то сжался весь и почти прошептал, аккуратно обнимая его за плечи:
– Простить? Это ты меня прости. Я вообще думал, что убью тебя, но ты так стонал, так просил ещё, а потом, когда вырубился, я тебя… Боже, Бак…
Стив сделал шаг назад, поднимая глаза на партнёра, и Джим увидел то, на что сначала не обратил внимания. С губ Стива была не до конца стёрта та самая алая помада.
Джим не знал плакать или смеяться.
Со своей шуточкой про сомнофилию он, оказывается, как в воду глядел.
Облегчение мешалось с непониманием, стыд – с обидой, тупая боль – с туманом в голове.
========== Глава 115. Кто виноват ==========
– Привет, – Локи сначала не хотел открывать дверь, но его гость был уж слишком настойчивым.
На пороге стоял отец, он вздохнул и нахмурился, раздумывая, стоит ли передавать пакет из супермаркета пасынку или самому занести его в квартиру.
– Ты не пришёл к психотерапевту, не отвечал на наши звонки, – отмечая про себя, что тот стал ещё более тощим и это совсем не скрывала балахонистая толстовка, спокойно констатировал факт Один. – Избегание это не лучший метод, знаешь ли.
– Я спал, – попытался оправдаться Лафейсон, забирая пакет, позволяя себя обнять.
– Все четыре раза, – кивнул отец, проходя по-хозяйски на кухню.
Локи медленно поставил продукты на обеденный стол.
– Я – твоё контактное лицо в медицинской карте, поэтому не мог не приехать, понимаешь? Спасибо, конечно, что ты мне пару сообщений отправил, я хоть ничего себе надумать не успел, но хоть я обещал тебе не вмешиваться и не волноваться лишнего, прошу заметить, что именно ты не оставил мне выбора, – Один, поджав губы, достал из пакета молоко, крупу и отвернулся к плите.
Чувствуя, что и приёмному отцу, единственному человеку, с которым продолжал общение, не считая медиков, он приносит лишь одно разочарование, Локи забрался с ногами на стул, прислонился спиной к стене, притянув к себе дневниковые записи, которые пообещал начать вести на самом первом приёме у психолога.
Лучевая терапия завершилась, лечащий врач поменял препараты, и Лафейсон послушно их пил, не вдаваясь в подробности, не читая аннотаций, потому что так было легче.
Головные боли не то чтобы исчезли, но стали более редкими и менее мучительными, как только окончились сеансы облучения. Аппетит по-прежнему отсутствовал, а через силу принятая пища не усваивалась вовсе. Не было и сил.
– У Тора родилась дочь, – не отрываясь от кастрюли, бросил как бы между прочим Один. – Я стал дедом ещё семнадцатого марта. Хотел раньше рассказать, но ты был весь из себя такой недоступный.
Локи не мог сделать вдох, чувствуя себя теперь совсем лишним. Его лёгкие словно сжались, и их прошило такой адской болью, что впору было сложиться пополам прямо на полу и завыть.
Легче было не думать особенно об этом ребёнке, пока он не появился на свет.
Один не оборачивался, справедливо полагая, что пасынку потребуется время, чтобы переварить информацию.
– На два месяца раньше срока, потом ещё реанимация… Мы с Фригг даже к ним переехали на время, чтобы Тор не сошёл с ума.
– Как они? – выдавил из себя Лафейсон, с силой сжимая кулак левой руки до впившихся в ладонь ногтей. – Как она?
– Всё в порядке, здоровенькая, похожа на Тора, хорошо набирает вес, – перечислил Один, не успев вовремя остановиться.
«Я не должен её ненавидеть», – твердил себе Локи.
«Она не отбирала у меня Тора».
«Это я. Я сам виноват во всём. Только я. Других виноватых нет».
«Раз уж на то пошло, я всё просрал, когда её ещё и в проекте не было».
– Я не могу без него, – сорвалось с его губ.
– Так позвони, – спокойно откликнулся отец. – Это не моё дело, я понимаю, но он спрашивал о тебе. Мама ответила то, что мы придумали для неё с тобой, чтобы не волновать лишний раз.
Локи опустил глаза на несчастный листок перед собой, он и сам не заметил, как весь его успел исписать бесконечным: «янемогубезнего»…
– Я думаю, что уже слишком поздно, – пробормотал Лафейсон, откладывая в сторону закрытый дневник, стараясь не цепляться за сказанные прежде слова отца о том, что его любимый всё ещё испытывает к нему чувства.
Один поставил перед Локи тарелку с кашей и отвлёкся на приготовление сладкого чая и тостов с плавленым сыром.
– Погоди, – он добавил в тарелку кусок масла и варенье из бузины.
Локи зачерпнул ложку, другую и медленно вошёл во вкус. Каша была совсем не такой мерзкой, как он привык за время пребывания в стационаре или какая получалась, когда он пытался готовить её сам.
– Что это? – уточнил он у отца, пододвинувшего к нему тарелку с продолжением трапезы.
– Овсяное толокно, – Один, присев, сделал глоток чая. – Я готовил для Тора в детстве, он терпеть не мог обычную овсянку, а такую ел без вопросов, – улыбнулся отец, ностальгируя, и добавил заговорчески: – Фригг ему ещё рожицы на каше вареньем рисовала. Что говорит твой врач?
Локи проглотил один из сэндвичей и отвёл глаза:
– Что сделал всё, что мог, и дальше дело во мне: надо жить привычной жизнью, общаться, ходить в кино и театры, читать и есть.
– И ты с этим не справляешься, – не спрашивая, а скорее утверждая, сказал отец.
Лафейсон кивнул.
Невооружённым взглядом было видно, что до критического острого недобора веса осталось совсем немного.
– Я боюсь показаться ему на глаза. Что если всё будет становиться только хуже? Что если мне недолго осталось, я же в зеркало на себя смотрел, понимаешь? – шёпотом произнёс Локи, кутаясь в толстовку. – А у него хватает проблем, у него теперь есть маленькая семья, в которой для меня нет места. И я не хочу, чтобы он был со мной из жалости.
Комментарий к Глава 115. Кто виноват
http://vk.com/photo328769319_425439360
Новая вдохновляющая работа от моей дорогой Marini
========== Глава 116. Торг ==========
– Я бы лучше…
– Ты себя тут уже похоронил, я смотрю, – Один осознал, к чему вёл свой разговор Локи.
Поскольку это было против этики, врачи так и не сказали ему ничего путного, ограничившись тем, что его пасынок перестал посещать рекомендованного специалиста и оставался недоступным последнее время.
– И даже наслаждаешься этим, так? – устало добавил он.
Локи чуть не задохнулся от возмущения, но отец нежно коснулся его волос и потрепал по ним, грустно улыбаясь.
– Пока вы оба живы – изменить можно всё что угодно. Чего ты ждёшь?
Лафейсон сдулся, опустив ноги и потянувшись корпусом к Одину, уткнулся лицом в его плечо и просто молчал.
– Сидишь в своей норе, не выходишь на улицу даже и упиваешься жестокостью судьбы. Всё, как предсказывал Шмидт. Говорят, он зачастую бывал излишне суров к своим пациентам, заставляя их хоть как-то шевелиться, а твой доктор, понадеявшись, что в тебе есть хоть капля благоразумия, оставался мягким и понимающим, пока ты сам не начал пытаться исковеркать всё, чего вы добились.
Локи кивнул.
– Пообещай мне, что завершишь предписанную терапию.
Локи ещё раз кивнул.
– Больше предлагать тебе переехать к нам или насильно помогать я не стану. Ты большой мальчик, и ты с этим справишься, правильно?
– Правильно, – буркнул Локи, сдерживая слёзы.
– Он любит тебя.
– Ты говорил, – Лафейсон откинулся на спинку своего стула, безуспешно стараясь отвести глаза.
– Но ты не понял. Он любит тебя любым.
Локи сжал губы в тонкую линию и встретился взглядом с отцом.
– Делай, как знаешь, – расстроенно сказал тот. – Никто за тебя твою жизнь проживать не будет. И ответственность за неё, если и несёт кто, так это ты.
Отец поднялся со стула, качая головой и вышел из кухни, попросив не провожать его.
Локи не послушался, поэтому уже в прихожей, перед расставанием, услышал новую и последнюю отчаянную просьбу от приёмного родителя:
– Можешь не ходить к психотерапевту, не звонить Тору, снова забыть о нас с матерью, но, если хочешь жить – просто ешь. Всё самое страшное осталось позади, почему ты этого не видишь?
Лафейсону не было стыдно, но чувство, что его так и не поняли грызло дыру где-то глубоко в его сердце. И тем же днём он решился начать свой торг.
Через силу, заставляя себя, оставаясь в одиночестве и минимально общаясь с окружающими, он стал жить по будильнику и ежедневнику: ел, не чувствуя толком ни голода, ни насыщения, ходил на встречи в медцентр, показывал свои однобокие записи врачу, удивлённому вырванной страницей, которую Локи сначала скомкал и хотел выбросить, но, попытавшись разгладить, свернул вчетверо и убрал в шкатулку с сокровищами Тора.
Там же теперь лежали оба их кольца. Лафейсон так похудел, что серебряный ободок легко соскальзывал даже со среднего или большого пальца, чего уж говорить о безымянном.
День за днём, неделя за неделей, не обращая особого внимания на застывшие в углу кабинета его лечащего врача контрольные весы, он делал всё то, что пообещал Одину.
Эрскин скоро отменил и поддерживающие препараты, но ранее озвученные рекомендации оставлял без изменений.
Сил по-прежнему не было на что-то большее, чем ежедневная, связанная с лечением и базовыми потребностями, если это всё ещё можно было так назвать, рутина.
В очередной раз, попробовав разнообразить свой день попыткой прогуляться, Локи вышел из дома чуть раньше и ждал начала приёма психолога на скамейке зелёной территории при больнице.
– Вот ты где, сальноволосый ублюдок! Тебя одного ждём!
Локи резко повернул голову и понял, что обращались действительно к нему.
Парень в мантии, гриффиндорском галстуке и круглых, как у Джона Леннона, очках вдруг остановился, некрасиво распахнув рот:
– Простите, я… обознался, – извиняясь, произнёс он. – У нас кое-кто не пришёл. Мы в педиатрическом отделении устраиваем для больных детей праздники. Ну, для тех, кто… нескоро выпишется, и вообще, – медленно добавил он.
– У вас шрам стёрся, – улыбнулся Локи, чувствуя, что эта самая улыбка на его лице – первая за много месяцев. – Говорите, вам нужен профессор Снейп, мистер Поттер?
– Да, – парень обрадовался тому, что явно не обидел пациента.
На обычного здорового посетителя мужчина был совсем не похож.
– Да, сэр! – строго, с нажимом, поправил его Локи, а после тихо рассмеялся.
– Сэр, – смущённо добавил юноша. – Гарри, – представился он, – и это моё настоящее имя.
Комментарий к Глава 116. Торг
Нет, вы этого пожирателя смерти со второй гифки видели?
http://vk.com/id328769319?w=wall328769319_204%2Fall
Хотя все они хороши, я б зачла такой кроссовер)))
========== Глава 117. Добрыми намерениями ==========
Только через семь месяцев после рождения дочери, Тор наконец-то проспал полную ночь.
Советы неонатолога и педиатра радикально расходились, вкупе с неопытностью молодого родителя и учитывая недоношенность малышки вместе с проведенными в реанимации двумя неделями, за которые врачи даже не отвечали на прямой вопрос, выживет ли она, и ещё двумя неделями с уже благополучными прогнозами, Одинсону казалось, что он окончательно потерял все свои оставшиеся нервные клетки.
Работа отошла на второй план не на пару месяцев, как Тор изначально рассчитывал, а больше чем на полгода, и, по сути, надежды, что он сможет хотя бы нормально консультировать своих студентов и дочитать оставшиеся до конца семестра лекции абсолютно не оправдались.
Всё, на что он рассчитывал прежде, казалось теперь далёким, несущественным или смешным.
Видя напуганных больше него самого пожилых родителей, приехавших вроде как к нему на помощь, Одинсон совсем потерял покой и сон, разрываясь между дочерью, требующей внимания по его ощущениям все 25 часов в сутки, прибором измерения давления для отца и настойкой валерианы для матери.
Если бы не забота и советы пришедшей в себя Сигюн, на руках которой дитя почему-то могло проспать 4 часа кряду, Тор бы точно сошёл с ума.
Он не жаловался на жизнь, понимая, что современный мир и так позволяет родителям быть гораздо более свободными и лёгкими на подъём даже с младенцами на руках, но периодически задумывался о том, как человечество вообще могло выжить в первобытные времена, если крик одного-единственного ребенка в неудачный момент мог обречь всё племя на погибель.
Слава Богу, уже в середине июня, успев отметить вместе день рождения Фригг и три маленьких принцессиных месяца, родители решили вернуться в Стокгольм. При всей любви и уважении, больше всего Тору хотелось, чтобы его уже оставили в покое.
Когда окончательно прошли колики, проявились новые проблемы. Дочь заблистала красными щеками, локтями и коленями, гипоаллергенное детское питание не особенно меняло ситуацию, и Тору уже казалось, что раз для таких малышей пробы не информативны, он перепробовал просто всё на свете, что только можно. От бесконечной влажной уборки в детской, заканчивая перебором и заменой всех средств для малышки на ещё более безопасные. Он сменил фильтры кондиционера, постоянно увлажнял помещения, гулял, купал, лечил, мазал, бесконечно менял подгузники, кормил, поил…
Ему уже начинало казаться, что и рожал и вынашивал девочку тоже он сам. Обычно в такие моменты рядом и оказывалась Сигюн, забирала дитя в коляске из дома и прямо говорила только одно слово: «Спи!».
Одинсон пытался, но не мог.
Они уже даже не раз грустно смеялись на тему того, что, наверное, и у мужчин бывает «бэби блюз», но так одиноко, как с ребёнком на руках, Одинсону точно никогда не было.
Правда, от мыслей перебраться в Стокгольм к родителям он открещивался, как только мог.
Ещё до рождения дочери Тор несколько раз пытался связаться с Локи, чтобы спокойно поговорить. Чувства были живы, Тор наконец-то достаточно остыл и понял, насколько был прав отец. Тратить время на бесконечный бег от любви давно не казалось ему достойной идеей. Но Лафейсон был недоступен, либо не отвечал. Мама говорила, что он уехал куда-то в Восточную Европу, подписав выгодный контракт, жаловалась, что звонит очень редко, а отец, поджимая губы, кивал, не добавляя ни слова.
И из всего этого Тор смог сделать не самые лучшие для себя выводы, лишь подтверждавшие его тайные страхи. Глубоко задумываться особенно не получалось, просто не хватало времени из-за безостановочной череды забот, но Одинсону зачастую казалось, что всё кончено. Что ж, ведь и он сделал свой собственный осознанный выбор, завёл маленькую семью, в которой тогда и не предполагалось места для раскаявшегося любовника.
***
После первого момента бескорыстной помощи Лафейсон не смог остановиться. Обменявшись контактами со студентами Лундского университета, занимавшихся с больными детишками исключительно на благотворительных началах, он не пропускал ни одного подобного мероприятия.
Понимая, сочувствуя и переживая боль маленьких пациентов отделения и их бессильных родителей, он чувствовал, что может быть рядом и дарить радость даже там, где ничего уже не поможет.
Локи не мог пройти мимо других организационных мероприятий, общался, поддерживал родственников, помогал насколько мог, лез из кожи вон, почти бессознательно пытаясь доказать всем вокруг, но прежде всего себе, какой он полезный, добрый, щедрый, хороший…
Зачастую в ущерб собственному здоровью, хоть подобная жизнь на самом деле и помогала оставаться на плаву. Уже к концу октября, когда в воздухе всё ярче ощущалось скорое наступление холодов, Локи почувствовал, что всего себя раздал, не задумываясь ни на миг оставить хоть что-то для себя самого.
Целиком и полностью погружаясь за прошедшие месяцы в чужие проблемы, он напрочь забыл о днях рождения Фригг и Тора, так и не узнал, как назвал свою малышку его любимый, не мог вспомнить, когда последний раз набирал номер отца.
Психолог, назначивший новую сессию, говорил о неизбежном выгорании из-за подобной неконтролируемой растраты внутренних ресурсов и приступов порой бессмысленного альтруизма, предлагая другие варианты для сублимации, рекомендовал взвешивать свои силы и принимать неизбежное как должное.
С последним не получалось совсем. Наконец-то сумев остановиться и трезво посмотреть на происходящее со стороны, Локи услышал врачей и попытался смириться с тем, что всех просто невозможно вылечить.
Обратив внимание на цифру весов в кабинете Эрскина, нынешнее состояние здоровья и личную жизнь, он понял, что успел ещё сильнее разрушить самого себя в попытках отдалиться от собственных проблем, решая чужие.
И таким замысловатым маршрутом, опять обессиленный и полный отвращения из-за собственного же объективного бессилия, Лафейсон рухнул в объятия давно поджидавшей его депрессии.
========== Глава 118. Больше нет ==========
Совместно с Эрскиным было принято решение сменить консультирующего психотерапевта.
Первым, что услышал от него Локи, был спокойный вопрос о том, что же случилось с ним всё-таки на его же взгляд, раз динамика совсем недавно была такой положительной.
– Только я несу ответственность за свою жизнь, да. Только я сам. И всё в моих руках, – говорил он, в завершении очередной нелепой попытки исповеди, – и на тот свет, если я возьму с собой, то только себя. Я буду с собой до самого конца. Только я один. И больше никто… Это вы стремитесь от меня услышать? Тогда, вот. Я это прекрасно осознаю.
Антидепрессанты нового поколения были прописаны в тот же день, но Лафейсону было уже настолько всё равно на окружающую его реальность, что он, скупо отвечая на вопросы, и сам не заметил, как выжал из себя всё то, к чему его толкали последние месяцы все окружающие.
Лечащий врач, учитывая заново начавшиеся проблемы с усваиваемостью пищи, предложил временно перейти на каши и детские пюре, хотя бы на пару-тройку ближайших недель, чтобы раздраженный пищеварительный тракт пришёл в себя, вес снова стабилизировался, а с антидепрессантами всё-таки искренне советовал повременить.
– Это нужно только одному мне, – бормотал Лафейсон, выбирая фруктовые банки, с этикеток которых на него смотрели счастливые лица младенцев.
– Бог мой… – вырвалось у Тора, когда он обошёл стеллаж в крупном торговом центре на окраине Мальмё, куда приехал за прогулочным блоком для коляски, заодно решив докупить сразу и остальные важные мелочи.
Дочь уснула ещё по дороге и, установив автолюльку на шасси коляски, Одинсон зашел с ней в не единожды рекомендованный Сигюн детский магазин.
Лафейсон замер, услышав знакомый голос, но боялся поворачиваться.
– Локи… – Тор не мог найти слов, чувствуя, как его сердце, словно запнувшись, забилось так часто, что тут же захотелось вдохнуть полной грудью, – это ты?
Тот зажмурился и, обернувшись, поднял глаза на любимого. Больше бежать или скрываться не было никакого смысла. Он криво улыбнулся, глядя, как через огромное окно вышедшее из-за туч осеннее солнце касалось лучами светлых волос Тора:
– Привет, – коротко сказал он, казалось бы, совсем не изменившемуся Одинсону. Тот на автомате несильно подкачивал свою спящую принцессу. – Можно посмотреть? – кивнул он в сторону малышки.
– Конечно, – растерянно ответил Тор, делая шаг в сторону, но тут же дёрнулся к Локи, и, не сдержавшись, сжал его в объятиях, тесно прижимая к своей груди.
Боясь сломать, чувствуя, что под свободным плотным худи ощущаются только лишь одни кости, отметив при самом первом взгляде, что от Локи, если что и осталось, то только его глаза, казавшиеся на осунувшемся лице теперь просто огромными, Одинсон боялся даже предположить, что именно успело произойти с ним, пока он вроде бы должен был работать с новой труппой в Будапеште.
Слова сдавили горло, и Тор только и мог, что аккуратно гладить руками мгновенно расслабившуюся от его прикосновений спину любимого, пока Локи не пытался даже двигаться, уткнувшись в плечо Одинсона, чуть сжимая меж пальцев мягкую ткань свитера. Тепло, так привычно, так невероятно тепло… Он закрыл глаза и наслаждался.
– Почему ты в Мальмё? – осторожно прижав голову Локи за затылок к груди, Одинсон тихо спросил любимого, до оторопи боясь услышать ответ, которой мог бы подтвердить его подозрения.
Лафейсон выглядел не просто болезненно, он похож был на бледную тень самого себя, готовую истаять, раствориться в воздухе с минуты на минуту, поэтому Тор не расцеплял рук, не разворачивал к себе лицом, не пытался отпустить, а лишь гладил по спине, при каждом движении задевая заметно выступающие под тканью отростки позвонков грудного и шейного отделов.
В молчании не было особого толка, Локи уже открыл было рот, чтобы рассказать, что он почти десять месяцев провёл здесь, занимаясь лечением, и что всё хорошо и успешно, на самом деле, и ему надо всего ничего – набрать массу, тогда всё и станет совсем как прежде, но Тор, коснувшись губами его виска, взяв под контроль все свои чувства и волю, прошептал:
– Скажи мне… Ты… Ты умираешь?
– Больше нет, – Локи поднял подбородок и потянулся к любимым губам.
К чёрту, по любви ли, из жалости, по стечению обстоятельств или по решению рока, он не собирался больше рассуждать о том, достоин ли он, не достоин и как правильно вести себя в подобной ситуации, просто быть, просто жить, любить, принимать, отдавать и не важно, сколько каждому из них отведено судьбой.
– Больше нет, – повторно выдохнул он в горячие губы Тора, нежно обхватившего его лицо руками, не желавшего ни на секунду закрывать глаза, будто боясь, что его любимый исчезнет.
Этот момент ребенок и выбрал, чтобы заявить о себе, но Локи чувствовал, что повернувший на шум голову Одинсон, не спешит выпускать его из объятий.
Тор перехватил его руки, сжав кисть чуть сильнее, чем надо, и тут же расслабил захват, боясь причинить боль. Лафейсон казался теперь невероятно хрупким.
– Я никуда не убегу, – позволяя любимому уделить внимание дочери, коротко усмехнулся Локи. – У неё твои глаза, – присмотревшись наконец к малышке, добавил он. – Как тебя зовут, принцесса? – обратился он к ребенку, улыбнувшемуся в ответ пока ещё беззубым ртом.
– Кристина Фригг Одинсон, – ответил за неё отец. – Я почему-то думал, что будет сын, и хотел назвать его Крисом или Томасом, поэтому так, – боясь одновременно проснуться и нарушить волшебство момента, добавил он. – Локи, поехали домой? – рискнув, предложил Тор, всё ещё не выпуская из руки ладонь любимого, не обращая внимания на происходящее вокруг них.
========== Глава 119. На миллион ==========
– Тони, ты здесь? – Клинт прошёл в помещение, находящееся сразу за офисом Старка.
Не то чтобы это было секретом, но не особенно афишировалось, постольку Тони зачастую засиживался на работе допоздна и засыпал прямо на рабочем столе, обставившись со всех сторон бесконечными кофейными чашками, Пеппер и Клинт уговорили его в одной из глухих технических комнат поставить хотя бы диван.
К дивану очень быстро приложился кондиционер и ещё один огромный рабочий стол, вечно заваленный макетами, не связанными с официальными рабочими заказами, а представлявшими полёт технической фантазии самого гения. За глаза, больше ради шутки, посвященные называли комнату мастерской.
Энтони нашёлся тут же, сгорбленный, он спал прямо на стуле, до сих пор сжимая в своей руке карандаш, а голова его покоилась на одном из чертежей.
– Тони… – мягко позвал друга Бартон, чуть потряхивая за плечо. – Доброе утро? Нет? Ты до скольких сидел сегодня? Помочь перебраться на постель?
Старк, приоткрыв один глаз, что-то ядовито процедил сквозь зубы, потянулся за стаканом с недопитым лунго, но тот был незамедлительно перехвачен Соколиным глазом.
Со стоном Энтони перебрался на диван и, накрывшись пледом, прежде чем снова вырубиться отчётливо произнёс:
– Джарвис, сохрани все открытые файлы на отдельный сервер.
– Будет исполнено, мистер Старк, – мгновенно ответил электронный голос.
И Бартон закатил глаза, разговоры о создании полноценного искусственного интеллекта они вели ещё в старших классах школы, но последний год Энтони настолько погрузился в разработку их давней подростковой ещё мечты, что практически забывал о текущих проблемах, полностью переложив всю ответственность за «Старк Индастриз» на Пеппер и Клинта.
Бартон вернулся к столу, скользнув взглядом по трём чертежам, исполненным на кальке, более похожим на какое-то фантастическое оружие, и наложив их один на один, получил неожиданный ответ на вопрос, который и не думал задавать.
Вариант экзоскелета, скорее всего, для Джима. Этой идеей Старк не делился ни с кем, вероятно боясь обнадёживать ту же Пеппер, что в свободное время не отходила от Роуди. О близости их отношений Соколиный глаз старался особенно не спрашивать, про себя радуясь во время редких встреч тёплым и благодарным взглядам Джима, обращенным к Вирджинии. И тактичному Старку. Последнему порой хотелось аплодировать, особенно в свете того, что тот по-прежнему не употреблял алкоголь, хотя сексуальные аппетиты свои, разумеется, не умерил. Но тут уже горбатого только могила исправить могла.
Прогресс реабилитации завершился для Джеймса в инвалидном кресле, спустя полгода после травмы он заново научился сидеть, что уже считалось невероятнейшим достижением, если не чудом.
– Джарвис, освещение пять процентов, – Бартон, улыбаясь, отложил три чертежа в сторону и вышел из комнаты, давая Тони очередную возможность выспаться.
В середине дня из мастерской высунулась лохматая макушка Старка, и Клинт, завершив важный звонок, повернулся к другу.
– Мне нужна твоя помощь, – с безумством во взгляде пробормотал Тони.
– Чтобы кофе сварить? – усмехнулся Бартон, передавая другу пакет с заготовленным фастфудом из «Бургер Кинг».
Тони благодарно кивнул, приняв дар, но добавил:
– Я серьёзно. Но кофе тоже не помешает.
До конца рабочего дня они не отвлекались от захватившего мысли проекта. Вся проблема с экзоскелетом по сути была в передаче нейронных импульсов в ноги, для чего и можно было бы использовать обучающуюся нейронную сеть, в принципе и представляющую собой уже готовый вариант искусственного интеллекта «Джарвис».
Но оставалась ещё одна проблема – какой бы совершенной не была батарея, её заряда хватало при всём желании всего на три-четыре часа, а носить на себе аккумулятор ещё большей ёмкости не представлялось возможным при желании хоть как-то сохранить приемлемые габариты.
– Почему ты не оставил чип для снятия нервных импульсов на уровне седьмого шейного позвонка? – нахмурившись спросил Бартон, пытаясь из свалившегося на него за короткое время огромного потока информации выявить самое главное.
– Много паразитных сигналов, Джарвис пока не справляется с фильтрацией, лучше сразу с крестца, раз до него всё, что необходимо доходить, не затухает.
– И давно вы с Роуди экспериментируете с этим? – удивившись неожиданному раскладу с естественным вовлечением друга в разработку, спросил Клинт, делая новый глоток из очередного стаканчика с кофе.
Он был искренне рад, что отношения его близких друзей восстановились, хоть причина этому была совсем не радостной.
– Я планировал всё испытывать на себе, – ответил Тони. – Не хочу его обнадёживать, понимаешь? Лучше пусть будет подарок, если получится, чем…
– Когда получится, – поправил его Бартон. – И нам нужна мастерская побольше.
– У меня есть гараж, – предложил Старк.
– И ты в нём собираешься строить реактор холодного ядерного синтеза?
– Слушай, это идея на миллион, – с фанатичным блеском в глазах ответил Энтони.
И Клинт уже хотел сделать фейспалм после собственной же не очень удачной шутки, когда понял, что Старк вовсе не шутил.
– На миллион Кельвинов, Тони! – попытался он вернуть на землю друга.
– Это не повод не пробовать, – отбил Старк, разворачивая и на месте же делая изменения в файле с новым изображением. – Вот, к примеру, как тебе такая модель дугового реактора?
========== Глава 120. Кнут и пряник ==========
– Я всё правильно делаю?
– Боже, Стив… – Джеймс не выдержал и повернулся лицом к любовнику. – Мы десять тысяч раз это обсуждали. Когда ты уже успокоишься? – Баки сдернул с кровати пустой пододеяльник, обернул его вокруг тела и попытался покинуть спальню.
Со своими постоянными дёрганьями, гиперзаботой, не к месту возникающим чувством вины и попытками обращаться с ним, как с хрустальной вазой, Стив жутко его раздражал.
– Бак, – Роджерс подорвался за ним, обнял у самой двери со спины и коснулся губами плеча, чтобы тот хоть немного расслабился.
Сколько времени прошло, а у них всё никак не получалось восстановить нормальные отношения. Джеймс прямо просил Стива не делать из произошедшего проблемы, не становиться приторно нежным, забыть уже и отпустить всё произошедшее и вообще не пытаться держать всё в себе, регулярно выпуская пар, но у Роджерса не получалось.
Он винил себя по сей день и считал, что его несдержанность, вылившаяся практически в насилие, больше года назад и была причиной напряжения в их паре. Что ему просто стоит лучше себя контролировать, стараться быть мягче и нежнее.
– Зачем ты закрываешься от меня? – не выпуская любовника из объятий, покаянно спросил Стивен, пытаясь аккуратно стянуть с Джеймса ткань.
– Мне просто надо побыть одному, – Баки дёрнулся достаточно ощутимо, и Роджерс не мог себе позволить дальше удерживать партнёра силой.
Их дом в Хотторне сдали ещё в январе наступившего две тысячи шестнадцатого, но он был абсолютно пустым, как оказалось. Просто коробкой, покрытой с внешней стороны красивым сайдингом, а внутри, кроме голых, не очень ровных стен, не было ничего, даже временной лестницы на второй этаж.
Стив почти всё свободное время проводил с нанятыми строителями, контролируя исполнение своего финального дизайнерского проекта со всей тщательностью, поскольку неприятные инциденты в самом начале имели место быть.
Несмотря на подробные чертежи и многочисленные обсуждения мелочей, реальность выливалась в то, что там, где было чётко выверено место под встроенные шкафы, по сути мог быть скошен пол или отсутствовали проложенные провода для подсветки.
И вроде наняли они не безалаберных мексиканцев, если уж на то пошло, но работать достойно строители могли только под неустанным контролем дизайнера.
