Текст книги "Проклятый любить (СИ)"

Автор книги: Оxygеn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Дом Эмили с недавно выкрашенным заново белым забором встретил его совершенно не сказочной глухой тишиной. Его маленькой девочки не было дома, и он понятия не имел, когда она вернется. Да и его ли она все еще была. Ник оглянулся по сторонам. Что по одну, что по другую сторону улицы расположились лишь однотипные унылые дома, и не было даже намека хотя бы небольшое кафе, за чашкой кофе в котором можно было скоротать время. Благо через улицу, как сообщила одна из местных жительниц, такое место было. Осталось только понять, сколько там придется торчать.

Пару часов, проведенных в компании самого худшего кофе в жизни Николаса, показались ему целой вечностью. Но его страдания в итоге были вознаграждены: когда он снова оказался на пороге дома Эмили, свет в окне уже горел. А через полминуты в двери показалось и ее милое личико.

– Привет.

– Ник? – от удивления она несколько секунд помолчала и наконец широко открыла дверь, – ты чего здесь делаешь?

– Хотел поговорить.

– О чем?

– О нас.

– А разве остались мы, Николас?

– Не начинай. Это был твой выбор, а не мой.

– И ты обещал его принять.

– Я обещал отпустить тебя. Я отпустил. Но я не обещал, что не попробую тебя вернуть.

На этот раз она молчала гораздо дольше, хмурила брови, хоть улыбка ей шла гораздо больше, но сказать ей было нечего, она лишь тяжело вздохнула и отошла от двери.

– Кофе будешь?

– Что угодно, только не кофе, – с усмешкой и недавними воспоминаниями о пойле, он закрыл за собой дверь.

В ее маленьком доме ничего не изменилось, все было так же, как и в их первую встречу в конце октября. Это было словно в прошлой жизни, хоть и прошло меньше года, но столько воды утекло… И вот теперь, в этой жизни, он снова был там, где все началось, и надеялся, что этот порочный круг здесь же не замкнется.

Эмили прошла на кухню, а он прошел следом за ней. Даже занавески на окнах висели те же, такие раздражающе милые.

– Зеленый чай подойдет? – не взглянув на него, поинтересовалась она.

Дом был тот же, но они уже были совершенно другие.

– Эмили… – ее имя, произнесенное совсем тихо, с придыханием, заставило ее замереть, а от его близости, она чувствовала спиной тепло его тела, когда он оказался совсем близко к ней, прижимая ее к кухонной тумбе, по коже пробежались мурашки.

Ник не видел ее лица, но она прикрыла глаза и поджала губки, сделала глубокий вдох и повернулась к нему, встретившись взглядом с его.

– Что, Ник?

– Я соскучился.

– Мы сделали свой выбор, прекрати, – она уперлась ладошкой в его грудь, но он не сдвинулся с места.

– Ты сделала.

– Мы. Ты тоже сделал выбор, когда изменил мне и врал в глаза.

– Я извинился и сказал, что мне жаль. Мне правда жаль, что все так вышло, что я сделал тебе больно и предал твое доверие.

– Думаешь, извинение может перечеркнуть все твои поступки?

– Думаю, искреннее раскаяние заслуживает шанс на прощение и искупление. Посмотри на меня, маленькая, – он нежно погладил ее тыльной стороной по щеке, а она так хотела найти силы, чтобы одернуть голову, но так их не нашла, продолжая наслаждаться такими родными и любимыми прикосновениями, – я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, Ник, но…

– Все «но» можно преодолеть. Вместе. Видишь, до чего я дошел? – улыбнулся он, – Говорю, как сопливый герой сопливого фильма.

– А я люблю сопливые фильмы.

– Дай шанс, маленькая моя, всего один шанс.

Наверное, это и был тот самый шанс. Когда он склонился к ее лицу, аккуратно прикоснувшись губами к ее, без нажима, давая ей возможность оттолкнуть его, она этой возможностью не воспользовалась, лишь помедлила, сама потянулась за поцелуем, тут же почувствовав, как его рука ложится на затылок, а он прижимает ее хрупкое тело к себе.

Эми казалось, что это был самый прекрасный, самый сладкий, самый долгожданный поцелуй, она не хотела, чтобы этот момент прекращался. Эми казалось, что это был самый ужасный, самый болезненный поцелуй, она физически чувствовала, как что-то сжалось в комок где-то в груди. Она хотела, чтобы этот момент скорее закончился, но, считая себя достаточно сильной, признала, что была слишком слабой, чтобы просто все прекратить, с головой погружаясь в это приятно-болезненное безумие с красивым именем Николас.

Нику казалось, что последний месяц он не дышал. И лишь сейчас сделал первый, такой нужный вдох. Эмили, эта маленькая девочка, доверчиво к нему прильнувшая и дарившая ему поцелуи была для него глотком прохлады в невыносимом зное самой жаркой в мире пустыни. За месяц без нее он так соскучился по ее нежным рукам, запаху и персиковому вкусу мягких губ. Он не мог ее отпустить, не сейчас. Она не могла от него уйти, не сейчас.

Сначала неуверенный поцелуй, будто они пробовали оставшиеся чувства на вкус, в одно мгновение перерос в жадный, сносящий крышу. Словно наркоманы, впервые за долгое время дорвавшиеся до дозы, они не могли отпустить друг друга даже на секунду. Ник наслаждался новой дозой своего наркотика, ловко усадил ее на кухонную тумбу и тут же прильнул губами к шее, которую она подставляла, запустив руки под футболку, чувствуя разгоряченную кожу. Они оторвались друг от друга лишь ненадолго, чтобы отправить ту самую мешающую футболку на пол, куда тут же улетели ее футболка и короткие милые шортики, которые ему всегда так нравились.

Николас овладел ею прямо на кухне с рыком голодного зверя, Эмили царапала ему спину острыми ноготками, жадно стараясь урвать каждый поцелуй. Их путь до спальни казался обоим вечностью, и уже после, лежа на ее мягкой кровати, прижимая свою маленькую панацею к груди, перебирая мягкие русые волосы и чувствуя, как невыносимая боль в груди его больше не беспокоила, он почему-то подумал о самолете, на который опоздал. Или они?..

– Так ты даешь мне шанс? – с улыбкой он взглянул в милое личико, только ответной улыбки так и не увидел.

Удовлетворив собственных демонов и их пошлые желания, Эмили понимала, что могла мыслить намного трезвее. Понимала, что любила этого сильного мужчину, но на любви невозможно было построить нормальную семью. И уж тем более невозможно было изменить самого Ника, разве что в худшую сторону. Она была счастлива сейчас, в этот момент, в его надежных объятиях, но заглядывая в будущее или возвращаясь в прошлое, она чувствовала, как ее одномоментное счастье рушилось, словно самый хрупкий в мире карточный домик.

Николас видел все эти эмоции на ее лице, поэтому, когда она покинула его объятия, а потом встала с кровати, накинув халатик из шкафа, он не сопротивлялся. Только усмехнулся, потянулся к джинсам, в кармане которых была пачка сигарет, но вспомнил, что те остались на кухне, и откинулся на подушки снова, наблюдая, как Эмили измеряет шагами спальню.

– А смысл, Ник? – все же взглянула она на него и устроилась на подоконнике, убрав прядь волос за ухо.

– Ну, даже не знаю, маленькая. Чтобы быть вместе, наверное.

– Мы уже пробовали, у нас не получилось.

– У нас не получилось, потому что я облажался. Сколько раз ты хочешь, чтобы я это повторил, Эмили? И больше так делать не собираюсь, поэтому и здесь. Ты начинаешь ходить по кругу.

– Я не хожу по кругу, – вздохнула она, потеребив подол халатика, и подняла на Ника серьезный взгляд, – просто дело не только в твоей измене.

– То есть ты сейчас серьезно? – с усмешкой переспросил он и поднялся с кровати, обернув простынь вокруг бедер, за пару шагов преодолел расстояние между ними и за подбородок поднял лицо Эми, – Ты мне говорила про ложь и измену, а сейчас оказывается, что дело вовсе не в этом?

И все-таки секс с Николасом был отличным лекарством от потери самообладания.

– Да, оказывается, – твердо ответила она и убрала руку от лица, – просто это было вершиной огромного айсберга.

– И что же у нас сам айсберг?

– Мы разные, неужели ты этого не видишь.

– Так противоположности притягиваются, – ухмыльнулся он, – что-то до этого тебя это не смущало.

– Да потому что я старалась закрывать на это глаза! Но ведь я лгала сама себе. А это хуже, чем твоя ложь.

Она прикусила губу и опустила взгляд, когда ухмылка окончательно застыла на его лице, только вот глаза не выражали ничего хорошего. Она почему-то вспомнила ту ночь, когда, испугавшись его, пряталась от него в гостевой спальне…

– И о чем же таком страшном и ужасном ты лгала себе?

– Я ведь говорила, Ник, – она все же решилась посмотреть на него, – что ты убиваешь людей. Мы и правда ходим по кругу. Ты говоришь мне одно, я повторяю тебе из раза в раз одно и то же. И от наших разговоров ничего не изменится. И от того, что я тебе дам шанс, тоже. Как ты представляешь все? Ну, хорошо, я дала тебе этот самый пресловутый шанс, мы вернулись обратно в Лондон и сделали вид, что этой ссоры и этого месяца и вовсе не было. А что потом? Ты будешь уходить до рассвета и возвращаться после полуночи, будем проводить вместе те крохи времени, каждую из которых я стараюсь запомнить. И знаешь, у меня получается, потому что запоминать нужно так мало. А все оставшееся время я буду сидеть дома и гадать, а что там с тобой? Убил кого-то? А может, убили тебя? Или ранили… Тогда где тебя искать? Я выучила номера всех больниц. А может, тебя арестовали? И ты сядешь на двадцать пять лет, а то и на всю жизнь. А может, ты снова решил не идти домой, потому что не хочешь моей реакции, и целуешь какую-то другую? Думаешь, эти мысли покидают мою голову? Нет, они роятся там, изводя меня, стоит тебе задержаться на минуту, не позвонить или не ответить на мой звонок. Я ложусь спать в еще холодную постель, боясь, что именно сегодня ты не вернешься, а просыпаюсь в уже холодной, только мысли у меня все те же. Я жду тебя дома, но ты не приходишь, я пытаюсь быть счастливой за нас двоих, а тебя нет рядом, чтобы даже это почувствовать, я всегда честна с тобой, а ты мне врешь в глаза, что теперь я не знаю, когда ты честен со мной и честен ли со мной хоть когда-то. Я даже не знаю, честен ли твой порыв вернуть меня, а может, это чувство собственности или что ты там чувствуешь. Я люблю тебя, а ты ищешь утешения в объятиях другой. Вот айсберг, Ник. Вот он весь. И его невозможно исправить, просто дав шанс. Потому что все гораздо глубже. Что будет через пять лет, ты думал об этом? В самом идеальном развитии событий. Я буду видеть тебя по часу в сутки и, возможно, два часа в праздники? Буду твоей вечной любовницей? Буду сидеть в гордом одиночестве, потому что ты не хочешь детей? Это тупик. Все это время я старалась не думать об этом, но твоя измена не дала мне шанса, став вишенкой на этом торте из проблем.

Когда она закончила, ухмылки на его губах уже не было. Николас смотрел на нее внимательно и даже задумчиво что ли.

– Почему ты мне ни разу не сказала, что тебе не хватает меня?

– Потому что я не хотела конкурировать с твоей… работой.

– Глупая, – он взял ее руку в свою, – тебе не нужно было молчать об этом. Это все можно изменить ведь. Я обещаю тебе, что больше не совру тебе и тем более не изменю. Я обещаю тебе, что буду уделять тебе гораздо больше внимания, ты не будешь конкурировать с работой. Единственное, чего я не могу обещать тебе, что я завяжу с криминальной частью своей жизни, но я прошу пойти мне навстречу и принять это. Я знаю, что это сложно, но прошу тебя постараться. А я постараюсь сделать все, чтобы ты была счастливой.

– А ради чего, Ник? Призрачных надежд на нормальное будущее?

– Выходи за меня, – неожиданно даже для самого себе предложил он.

– Что? – опешила Эмили.

– Будущее не будет призрачным, а ты не будешь вечной любовницей. Выходи за меня, Эмили Уилсон. Выйдешь?

========== Эпилог ==========

Год спустя.

Об этой свадьбе говорили многие в Лондоне, но приглашены были лишь самые близкие. Последние приготовления перед церемонией проходили в новом загородном доме Андреы, фамильном особняке, купленном почти за бесценок у разорившегося аристократа, предки которого получили землю от самого короля в далеком восемнадцатом веке. Андреа была как никогда довольна покупкой, огромные сады с конюшнями и ни души по близости. Ее маленький рай, в котором должно было пройти долгожданное событие.

Николас стоял на одной из многочисленных террас огромного дома, прикурив очередную сигарету. Поднял взгляд в небо. Даже и намека на облака, солнечный теплый июньский день обещал приятный вечер. Слишком идеальная погода, будто даже она благословляла этот странный брак. Нужно было идти, гости уже собирались в саду, занимая места на мягких стульях, перетянутых белыми атласными лентами, но он не торопился, хотелось побыть одному.

– Угостишь сигареткой? – рядом с ним появилась мать, мягко улыбнулась, положив руки на мраморные перила и тоже взглянула в небо, – странно, на сегодня обещали дикий ливень.

– Видимо, наверху решили дать право на счастье, – хмыкнул Ник и прикурил матери сигарету, наблюдая, как изящно, словно настоящая леди, истинная владелица этого замка, она делает затяжку, – не знал, что ты куришь.

– Только по особым случаям. Сегодня как раз такой.

Наверное, свадьба действительно была особым случаям, но для нее ли?

– Счастлива?

– Я счастлива тогда, когда счастливы мои дети. А все мои дети собрались сегодня под этой крышей, даже Дэниэль прилетел, хотя, если честно, я его не ждала. Разве что… – она осеклась и затушила недокуренную сигарету, – но в моем сердце вы всегда все со мной. Так что да, милый, я впервые за долгие годы могу сказать, что я действительно счастлива.

– Я рад за тебя.

– Но ты… – она внимательно посмотрела на задумчивый профиль сына, – что беспокоит тебя? Вы поссорились?

– Что? – он удивленно взглянул на мать и привычно хмыкнул, – нет, на удивление у нас все гладко. Почти год без ссор, это странно.

– Это нормально, милый, – он молчал, а она вздохнула, – так что тревожит тебя?

– Ты знала, что она замуж выходит? – Ник удостоил мать короткого взгляда.

– Кто?

– Эмили.

– Нет, не знала, – покачала головой Энди.

– За спасателя, – криво улыбнулся Ник, затушив сигарету и тут же прикурив следующую, – из части, где она работает парамедиком. Спасает котят, а не сбивает их по ночам, это забавно.

– Ник… – почти невесомо она положила руку на его плечо, – не изводи себя. Вы оба сделали правильный выбор. Ты отпустил ее, она нашла свое счастье, разве не здорово? Ты сделал любимого человека счастливым, это лучший подарок, который ты мог ей сделать. Помнишь наш разговор?

– Лучше бы забыл.

– Она бы не выжила в нашем мире, и когда ты бы ее погубил, когда, Ник, а не если, ты бы себе это точно не простил.

– Ты права.

Только от правды невыносимая боль в груди почему-то не становилась слабее.

Николас не понимал поведения Эмили, не понимал, зачем она сначала дала надежду, а затем отрезала все своим коротким «нет». Он не спрашивал, не вдавался в подробности, только в лоб поцеловал и сказал тихое «прощай», оставив ее в гордом одиночестве в собственной спальне. В Лондон он вернулся один, с головой погрузился в дела, за этот год прилично приумножив свой капитал, а когда выныривал из дел, то на берегу мурлыкала кошечка, прильнувшая к его груди. Боль не проходила, он даже привык к ней, научился игнорировать, пока случайно не узнал, что через месяц его маленькая панацея станет женой другому. Но боль снова успокоится, он снова научится ее игнорировать. Просто нужно время.

– Вот вы где, – с улыбкой на террасе появилась Лорена, та самая кошечка, принимавшая его любым. Пьяным, уставшим, по локоть в чужой крови, она всегда приветливо открывала ему дверь, прижимаясь к груди, – там вас уже все гости заждались. Отец Кинли придет в бешенство, если невеста не явится на собственную свадьбу.

– Думаю, мне нужно поторопиться, – улыбнулась Андреа и бесшумно скрылась за дверями дома.

Лорена, бесконечно красивая в струящемся изумрудном платье, прислонилась попой к перилам и забрала сигарету, тут же ее затушив.

– Тебя что-то беспокоит? – вскинула бровку она.

– С чего ты взяла? – с усмешкой поинтересовался Ник.

– Ни с чего, – в ответ пожала плечами, – вид у тебя задумчивый. Но я знаю, что тебя развеселит. Конная прогулка завтра с утра.

– Я не катаюсь на лошадях.

– Придется. Потому что тебе нужно развеяться и подышать свежим воздухом, удиви свои легкие. К тому же Андреа по секрету сказала, что немного дальше на север по тропе есть очень живописное место, где мы займемся очень живописным сексом, – она сексуально закусила губу, а Ник даже засмеялся.

– С этого и надо было начинать.

Он потянулся за поцелуем, а она ловко увильнула, взяла его за руку и спиной повела к двери.

– Помада.

Когда они вернулись в сад, все гости уже заняли свое места. Лорена заняла свое во втором ряду, а Ник – у алтаря, рядом с Френком, чьим шафером он был.

– Не передумал еще? – с улыбкой поинтересовался он.

– Уверен как никогда. И боюсь тоже как никогда.

– Это и правда страшно, Френк. И как тебя угораздило так вляпаться?

– Андреа – самая прекрасная женщина, которую я когда-либо встречал. Я не мог ее упустить.

– Говоришь, как сопливый подросток.

– И плевать.

Все стихли, когда по усыпанной лепестками дорожке, в простом белом платье и небольшим букетиком в руках, словно истинная королева к алтарю шла Андреа.

Ник оглядел мать и всех присутствующих, многочисленных родственников, о которых никогда не мечтал. Среди них сидела и его кошечка, смотрела на него и загадочно улыбнулась. Здесь не хватало только одной. Его панацеи. Его проклятия.

Уже давно стемнело, когда Лорена все же уговорила Николаса потанцевать. На танцполе были только двое, он и она, два разбитых сердца, нашедших спасение друг в друге. Такие разные, но с одинаковой болью, объединившей их надолго.

– Рада, что поймала букетик невесты?

– Это просто букетик, – засмеялась она и крепче прижалась к нему, положив голову на плечо.

Николас никогда не думал о расплате, карме и проклятиях. Но видимо, за все его грехи его прокляла сама судьба. Жестоко и извращенно, эта сука была изобретательна в своих наказаниях. Он был проклят любить ту, которая была счастлива без него. Проклят любить ее до самой смерти. Отличная эпитафия на могиле.

“Здесь покоится Николас Вебер. Проклятый любить”.