Текст книги "Оторва. Книга пятая (СИ)"

Автор книги: Ортензия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Какой СПИД? Что за СПИД? Я спрашиваю, почему вместо того чтобы хлеб купить ты в магазине бардак наводишь?

Показалось что у меня в голове что-то скрежетнуло. Даже мысль возникла, что меня сюда перекинули как Шварца в «Терминаторе», грёбаной железякой и это не извилины скрипят от натуги, а жёсткий диск раскручивается.

В Советском союзе не было СПИДа? Решила, что начала догадываться об истинном намерении попаданцев. Это ведь даже резинками пользоваться не нужно, не то, что в будущем. Взять хоть Валерку Некрасова. Снял тёлку и дал ей соснуть через два презерватива, совершенно непонятно как можно кайф поймать, а через два дня с конца капать начало.

– Так и я о том, – попыталась сосредоточиться на вопросе, – кассирша целый день деньги в руках держала, от разных людей между прочим, а потом мой батон мацала. Может, хотела меня отравить до смерти? Где её заявление, что она там написала? И кстати батон, который вещдоком проходил, сама же и сожрала.

У Титова кадык заходил ходуном. А у него отчего? Чай не девочка.

Люда полезла в папку. Правильное решение, очень хотелось узнать, что они на меня накалякали, чтобы определить степень наказания.

Она пробежала глазами по строчкам и снова взглянула на меня удивлённо.

– Ты что, пиво хотела купить?

– А что здесь такого? Стресс требовалось снять.

– Какой стресс? – Звёздочкина опять начала что-то усиленно сглатывать, – алкогольные напитки не продают лицам, не достигшим совершеннолетия, а тебе только пятнадцать лет.

– Да ладно, – отмахнулась я, – молодёжь уже в шестом классе за углом школы энергетики хлещут, а там процент алкоголя ничуть не меньше.

Зрачки у обоих лейтенантов расширились на всю радужку. И как это понять? В СССР и энергетиков не было? А чем тогда забавлялась молодёжь, лимонадом, что ли?

– Какие энергетики? – первым заинтересовался Титов. – Какая-то самоделка? Ты где это видела. В своей школе?

– Просто предположила, – заявила я, – и хватит меня трясти. Поехали, я сейчас тоже заявление на обоих накатаю. И про то, что алкаш хотел меня изнасиловать прямо в магазине.

Титов посмотрел на меня скептически.

– Один хотел на кладбище, второй в магазине. Да?

– Именно. Я же не виновата, что секси.

– Кто? – Звёздочкина поморщилась.

– Красивая сексуальная девушка и некоторые больные меня хотят, – отрезала я, – вот если бы мачо какой-нибудь, я бы подумала.

– Что подумала? – Люда аж глаза прищурила.

Если бы Люся этот вопрос задала, её понять было бы можно. Но Люда. А чем они с Искандером наедине занимаются? Марки перебирают?

– Ничего. Мы так и будем тут стоять? Я есть хочу. Сходила за хлебушком, называется. Давайте к магазину, а потом в отдел. Напишу вам заявление, о том, как меня терроризировали целый день. А то мне ещё кофе молоть для слёта и собираться.

Люда ещё полминуты смотрела на меня, даже в глазах какая-то злоба появилась. На мгновение, но я поймала этот момент, а потом отвернулась и скомандовала:

– Поехали в тринадцатый.

Титов завёл двигатель, а я, наклонившись вперёд, спросила:

– А зачем его держат? Была бы на моём месте нормальная девчонка, довёл бы до припадка. Это ведь не здоровое явление.

– Нормальная? – Звёздочкина снова оглянулась и сменила меня взглядом. – А ты у нас какая?

– Продвинутая, наслушалась от отца.

Люда вздохнула и отвернулась.

– У нас, участковых в городе, 30 процентов, от заявленного. Он хорошим следаком был, но три года назад попал в аварию. Тяжёлое сотрясение и словно подменили.

Вот как, словно подменили. Меня прошибло холодным потом. Ну а что, может с ним тоже, что и со мной, только к нему подселили какого-то дистрофика, вот и результат. Даже стало жалко старшего лейтенанта. Задумалась и не заметила, как оказались у магазина. Очнулась только тогда, когда услышала голос Звёздочкиной:

– Возьми один батон. А то если она сама пойдёт, опять в историю влипнет.

– И две бутылки пива, – поддакнула я.

Они синхронно развернулись в мою сторону. Ну и рожи.

Глава 7

Люда нахваливала кофе, а я носилась по квартире как угорелая. Уговорила, всё ж таки Звёздочкину взять пару бутылок пива и пообщаться со мной в домашних условиях. А у дверей застали Люсю, которая не только звонила и громко тарабанила тапком, но и пыталась до меня докричаться. Думала, что я сплю, а тут такой форс-мажор. Едем на слёт не завтра, а сегодня и всего через два часа. Послать бы таких организаторов куда подальше.

Кинула бутылки с пивом в морозилку, сварила кофе для товарища лейтенанта, а сама забралась в ванну, мыть волосы и прочее. Намотала полотенце вокруг головы и вытолкав Люду из комнаты на кухню, ещё не хватало, чтобы она заметила, что у меня имеется, кроме того, что уже видела, стала собираться.

Спрятала документы маньяка в кармашек рюкзака, решив их где-нибудь по дороге уничтожить. Оставшиеся деньги раскидала по разным книгам, если кому приспичит всё равно найдет. С собой приготовила только 100 рублей, на всякий случай и набросав карандашом на листке всё что может пригодиться в дороге и на слёте, принялась упаковывать рюкзак. Уложилась в 45 минут, вполне оперативно.

А когда стали пить пиво, оказалось, что лейтенант Звёздочкина его очень даже употребляет и чего выёживалась, спрашивается, вспомнила об ещё одном важном деле. Достала с балкона дрель, вставила тонкое сверло, открыла шкаф и не обнаружила искомое. Перебрала все полки, а не найдя нужной вещицы уселась на диване задумавшись.

– Что ищешь? – спросила Звездочкина заинтересовавшись моими действиями.

– Пулю, – грустно ответила я, – хотела сделать в ней отверстие и на ленточке повесить на шею. От сглаза, порчи и прочего. Дурной глаз отводить и что там ещё и не упомню. Вроде тут лежала и никуда не перекладывала, а подишь ты, куда-то подевалась.

Звёздочкина только руками не всплеснула.

– Какую пулю?

– Ну которой меня ранили.

– А разве её не взяли на экспертизу, – в голосе Звёздочкиной появилась масса удивления, но я просто махнула рукой.

– Там было всё сложно. Чтобы никого не подставлять, поняла, что и с абреком договорятся на снисхождение. Я точно не знаю, так, обрывки, поэтому пуля у меня.

– Не знала. Ну хорошо, с этим понятно, но Ева, ты комсомолка и про какой-то сглаз говоришь.

– И порчу, – поддакнула я, – читала, что во время Великой Отечественной войны многие после госпиталя так делали. Верили, что защищает от немецкой пули. Даже коммунисты.

Наврала с три короба, только как она это проверит без интернета? В библиотеке лопатить литературу будет или на телестудию поедет? Вообще, если разобраться – в этом смысле неплохое время. Лепи любую отсебятину, ссылайся на какого-либо профессора или на худой конец доцента и ты в дамках. Будут тебе внимать и удивляться. Что-то типа: «Невероятно, но факт», а я столько историй знаю, заслушаются. Правда не уверена, что те истории не были фейками, ради сенсации.

Люда нахмурила брови и сбросила меня на землю.

– По-моему ты что-то путаешь. Коммунисты этого точно не делали.

Она ещё что-то попыталась сказать про Советскую идеологию, но я её перебила, внедряя свою идею в жизнь:

– Про танкиста документальная статья была. Он был ранен и пулю себе повесил как талисман. А когда танк подорвался, его выбросило из люка, а остальной экипаж погиб. В «Комсомольской правде» напечатали.

Девушка удивленно уставилась на меня, а потом резво поменяла своё мнение.

– Ну, если в «Комсомольской правде», может и правда такое было, но как талисман, а не от сглаза и порчи.

– Пусть будет как талисман, – согласилась я про себя посмеиваясь, – но пуля всё равно куда-то подевалась, а я точно помню, что положила её сюда.

– Может закатилась, – предположила Звёздочкина, – что-то вынимала, и она упала или машинально сунула куда-то и не помнишь. Потом найдёшь, ты ведь из квартиры её не выносила? – и она испытующе глянула мне в глаза.

Очень странный взгляд и с чего бы это. Может быть, действительно было нечто между Бурундуковой и Звёздочкиной. Что-то не поделили в прошлом, а я ни слухом, ни духом. А Люда, словно не понимает, почему я дурочку валяю. И как узнать?

– Не выносила, – подтвердила я.

– Тогда найдётся, не переживай, – улыбнулась Звёздочкина, – пойдём на кухню если ты собралась и подумаем над твоей сегодняшней проблемой.

– А у меня есть сегодняшняя проблема? – честно говоря, я удивилась. Решила, что с тех пор, как покинули старлея, всё закончилось. Ведь в самом деле, выеденного яйца не стоит.

– А как ты думала? Есть порченное имущество, есть два заявления. Кто другой на таком попался бы – живо в детскую комнату на учёт определили. Хулиганство.

Обалдеть. С Петей понятно, бочку скатили кому-то в огород, но происшествие в магазине?

– Какое хулиганство? – я усмехнулась. – Скорее ложное обвинение по предварительному сговору. Только и остаётся – выкинуть заявления, – я пожала плечами. В моё время такой мелочью ни один хозяин магазина заморачиваться не стал бы. Ходить в ментовку из-за бутылки водки и пары бутылок пива? Я вас умоляю, его время гораздо дороже. Есть конечно скупердяи, но такие тоже плюнут и высчитают с продавца, а тот и подавно заявление писать не будет, чтобы не потерять доходное место. Само заглохнет. И где проблема?

– Нет, Ева, – голос у Люды стал строгим, – это так не работает.

Меня едва на смех не пробило. Реальная фраза молодёжи XXI века, сленг. А оказывается, пришла из XX. И ещё откуда, от ментов.

– И что тебя рассмешило? – возмутилась Звёздочкина. – За товар не было уплачено, а значит порча государственного имущества и два заявления в которых виновницей указана ты.

– О! Грехи мои тяжкие. Ну так давайте напишу встречное, я же предлагала, какие проблемы? Вообще не понимаю. Взрослые люди, а ведут себя так, словно их вчера из психушки выпустили. Или сбежали. Детский сад.

– Вот исполнится 18 лет и будешь писать самостоятельно, – снисходительно ответила Люда, – а пока расскажи всё как было, но только без попытки изнасилования. Я тебя очень прошу. Я потом всё оформлю, просто подпишешь внизу, если ты мне, конечно, доверяешь. Не буду ведь ждать тебя целый месяц, чтобы закрыть дело. Меня начальство не поймёт.

Захотелось ответить – кому я доверяю, а потом подбросила в голове ситуацию. Даже на пять рублей нет ущерба и что мне предъявят, если вдруг Звёздочкина решит сыграть в какую-то свою игру и подставить? Пошевелила извилинами – а ничего. Помнится Никулин целую витрину разнёс в «Бриллиантовой руке» и что? Заплатил за витрину 70 рублей и на том всё закончилось. А у меня за спиной товарищ подполковник, награда, ранение и я, между прочим, на больничном, а пиво хотела жениху взять. С Валерой договорюсь. А ещё буду знать, насколько лояльное отношение ко мне у лейтенанта Звёздочкиной. И если что – пожалуюсь Илье Спиридоновичу. Подполковник разберётся. Да и вообще, насколько действительно такое заявление будет без дополнительной подписи опекуна? Разве что алкашу показать и постращать его. Если бы его ещё на экспертизу увезли, хотя, стоп. Его куда-то на «Скорой» уволокли и что, не отметят, что товарищ был, грубо говоря, с будуна? Он же им весь салон должен был завонять. Точно парамедики этого дармоеда не забудут с таким факом.

И кивнула:

– Конечно, доверяю вам товарищ лейтенант, – на всякий случай перешла на казённые отношения, чтобы было понятно, серьёзно отношусь к подобным заявлениям, – давайте всё расскажу, как было и подпишу где нужно.

– Другое дело, – улыбнулась Звёздочкина и достав чистый лист А4, ткнула указательным пальцем внизу страницы, – вот здесь: с моих слов записано верно, мною прочитано. подпись.

Едва не поставила свой размашистый артефакт, но вовремя остановилась и просто написала: Бурундуковая. Мол, не придумала ещё ничего великолепного. Но Звёздочкину это вполне устроило, спрятала лист в папку и выдохнула, словно выполнила тяжелейшую работу.

Ещё раз прикинула, чем могла навредить мне Людочка и не обнаружив серьёзного подвоха, расслабилась.

А Звёздочкина, словно выполнив заковыристый квест, засобиралась, но уже стоя в коридоре, словно случайно вспомнив, внезапно спросила:

– Слушай, Ева. У меня тут ещё один вопрос назрел. А что ты делала 13 числа, вечером?

Понадеялась, что на лице ничего не отразилось, хотя вопрос застал меня врасплох. Эксперт уже определил время смерти? Но, скорее всего да, иначе с чего такой вопрос? Но и по-любому, зачем его, словно невзначай задавать мелкой девчонке?

– А какой это день недели был? – спросила и сделала вид, что вспоминаю, – а, так это понедельник. Анкеты читала, которые вы мне скопом носили. Потом длинный разговор с Ильёй Спиридоновичем был. А что конкретно интересует?

– А что ты в анкетах искала? А то у нас даже спор по этому поводу вышел, не рассудишь?

– О, – я подняла руки, – это к товарищу подполковнику. Он придумал, ему и рассказывать.

Подумала будет настаивать. Мол, что за секреты, но нет.

– Ну ладно, – она легко отступила и задала ещё один вопрос, – я имела ввиду более поздний вечер. Часиков после десяти.

И взгляд у неё сделался жёсткий.

Ого! Так её не трупы интересовали. Да ладно, быть такого не может. Она что, на пару с Валерой сидела в кустах и наблюдала как мы с Искандером целовались? И в отличии от жениха, если всё же допустить такое развитие событий, в невинный поцелуй не поверит. Я даже ножку согнула в коленке от удовольствия. Женщина это точно подметит, а такая ревнивая как Люда, ещё и обиду затаит. И что, сознаваться и оправдываться? Да что ж я сама себе враг? Сделала вид, что это такой пустяковый случай, что и в памяти не отложился. Мало ли с кем я целовалась, не трахались же в самом деле.

– В десять, одиннадцать? – Я пожала плечами. – Спала, наверное, а где мне быть? – И словно случайно вспомнив, шлёпнула себя ладонью по лбу. – В садике с Люськой сидела, слушала как её мальчик на гитаре хиты лабал.

– И?

А что она хотела ещё услышать, текст песен?

Я скривила губы.

– Так себе, ни голоса, ни умения. Мне не понравилось, и я ушла.

– Я не об этом? Никуда больше не ходила?

– Странный вопрос задаёте, товарищ лейтенант, – я сделала вид будто перешла на официальный тон, – вас если конкретно что интересует, спрашивайте. Может и ходила куда по личным делам, но, весьма вероятно, ничего существенного, вот и не отложилось в памяти.

Ага, не отложилось. Даже красноречивый взгляд Искандера запомнила и, если бы была постарше, он давно забыл про свою подругу кувыркаясь со мной. А не сложилось, вероятно посчитал, будто мне в папы годится и в голову не пришло, что мы почти ровесники.

Люда не ответила. Вышла на площадку и только стук каблуков ещё какое-то время напоминал о ней. И то, пока я не захлопнула дверь.

Свернула остатки леща в газету, закинула в мусорное ведро и вынесла на балкон. А что делать, мусорные баки ещё не придумали, приезжает три раза в неделю нечто невразумительное и вонючее и очередь выстраивается иногда такой длины, что в мавзолей к Ленину проще попасть.

Курточку маньяка вместе с сумкой свернула в трубочку и тоже запихнула в рюкзак, решив, что никаких следов от этого упыря не должно остаться дома.

И только выставила готовый рюкзак в коридор, раздался звонок. Подумала Люся и распахнула двери. Но нет, на пороге нарисовался Валера. Вовремя Люда свалила, а то случайно могла задать неподходящий вопросик, но теперь то я жениха точно должна буду подготовить, чтобы какой казус не вышел. А куда он денется, будет сознательно кивать.

А Валера явился не просто так, папаша автомобиль ему выделил, вот он и решил захватить меня.

И вот что с Люсиной памятью? Я-то была уверена, что сбор в школе, а тут пять минут напрямик, а оказалось на ж/д вокзале. Возникла мысль, что на поезде поедем. На самом деле подгадали к приезду электрички из Унген, на которой должна была прибыть пловчиха. И такие соревнования были в проекте.

Пока Валера пытался распознать что ему удалось слизнуть с моих губ, вышла на площадку и сообщила Люсе, что выход в 18.45 и поедем с ветерком, а когда вернулась, застала жениха ползающим по полу в своей комнате.

Учитывая, что рука у него не была в гипсе как у Горбункова Семён Семёновича(1), он вскочил на ноги гораздо резвее, но выдал фразу, ставшую классической:

– Запонка закатилась.

И что он там искал? Или я как дура должна была поверить его словам?

И взгляд, сама невинность.

– Поможешь застегнуть?

Помогла конечно, но вопрос повис в воздухе.

Облачилась в джинсовый костюм, юбочка на треть бедра с разрезом спереди по левой ножке и курточка поверх тоненькой блузки. Кроссовки неизвестного производителя на небольшой танкетке. Продавщица втирала, что итальянские, но мне тихо верилось, хотя чем чёрт не шутит. Возможно, это действительно писк моды сегодня, а на лучшее кожгалантерейная промышленность сподобится лет через несколько.

Когда выпорхнула из комнаты, Валера замер с раскрытым ртом, а я, прилипнув к зеркалу осмотрела себя со всех сторон и осталась довольной.

Потом обслюнявила жениха, чтобы до него дошло, такие поцелуи мне не нравятся и тихо прошипела ему на ушко:

– Мне отец небольшую денюжку оставил, и я решила, что пришло время с ней расстаться. Отоварилась у фарцовщиков, – ещё раз обслюнявила, – ты ведь меня не выдашь?

Валера сглотнул, вот же, а ему такие поцелуи в кайф, и какая дура его учила?

– У фарцовщиков? – Он сделал свои глаза огромными до неприличия. – Ева, ты хоть понимаешь, что это уголовное преступление и об этом так спокойно рассказываешь. Ты представляешь, что было бы, если тебя поймали?

Не стала пугать его, что всё именно так и произошло, да ещё и его втянула. Надула обиженно губки:

– Если что, скажу, что ты мне сделал предсвадебный подарок. И сам думай, где ты это приобрёл.

– Я? – глаза у Валеры уменьшились и в голове заработали тяжёлые механизмы.

Отодвинулся от меня на пару шагов оценивая денежную массу и как высоко вырастет его авторитет в глазах окружающих. Папочка уж точно без фарцовщиков мог приобрести эти вещи. Да и сына переодеть во что-то попроще, а то постоянно ходит в деловом костюме. Успеет ещё, а сейчас ему больше подошло нечто спортивное, молодёжное. К тому же в дальнюю дорогу.

– Только это?

Я кивнула.

– Почти. По мелочам ещё: нижнее бельё, пара купальников, ерунда в общем.

– Хорошая ерунда, – восхитился он, – и сколько ты за всё заплатила?

– Почти все деньги, но не забывай, я не знаю сколько. Ты ведь подарил, а я у тебя не спрашивала. Подарок, кто ж ценой интересуется?

За нижнее бельё наверно стоило промолчать. Какой парень будет делать такой подарок? Если только сам не собирается лицезреть откровенно сексуальные трусики. Но жениха это не смутило, почмокал губами и ещё раз осмотрел меня.

– В этот раз я тебя выручу, – в конце концов принял Валера важный вид, – но ты должна будешь дать мне слово, что подобное никогда не повторится.

– Ну конечно, – я улыбнулась приблизившись, – не будь такой букой, клянусь, – и ещё раз от души обслюнявила.

А без пятнадцати семь смогла увидеть разницу между такси и автомобилем, предназначенным для перевозки первых лиц города.

Вот только спрашивается, какого ляха мы явились так рано? Или кто-то не знал, что автобус из Окницы прибудет только в девять вечера, на котором должны были приехать ещё два школяра? Я вообще думала, что у нас весь класс намылился на юга, а оказалось только трое. Кроме меня и Люси добавилась ещё член совета Комсомольской дружины, любимая мною, уважаемая Гольдман Марина, которая, как и я ехала вилять попой перед аудиторией, хотя, прости, Господи, кто на такую худую обратит внимания? А изначально увидев её, подумала, что она тоже чемпион чего-то.

Глава 8

– Слушай, – почувствовала, как кто-то трясёт меня за плечо и приоткрыла глаза.

И вот какого? Я вообще в транспорте плохо засыпаю, а тут в кои веки удалось прикорнуть и сон даже начал снится и не просто сон, явно детектив. Кто-то на синих Жигулях присматривал за девчонкой, а она как дура топала вперёд и не оглядывалась. Мне даже чувак за рулём показался знакомым, видела его недавно, но вот растолкали и всё мгновенно улетучилось. Стерлось, словно и не было. Ну ладно, девчонку видела только со спины, но водителя точно знала и нате вам.

Оглянулась и встретилась глазами с парнем, который сидел сзади в соседнем ряду. Ну как встретилась, относительно. Полный мрак, даже дежурного освещения в автобусе не было, поэтому разглядеть лицо не удалось, да и не вспомнила бы, рассаживались после одиннадцати вечера и со всеми перезнакомиться не получилось. Четыре часа проторчали ожидая пока все подтянутся.

Валера нас высадил и помахал ручкой, гад. Он в своём костюме и не собирался трястись в душном автобусе, а вместе с важными лицами города должен был прилететь на самолёте через несколько дней, когда всё уже будет подготовлено.

Около Икаруса кучковались на отдалении друг от друга небольшие группы, но когда мы с Люсей подошли все дружно замолчали и перевели свои взгляды на нас, причём парни с интересом, девчонки оценивающе, а две лахудры глянули вообще злобно. Сначала решила, что и им Бурундуковая под хвост успела соли насыпать, но Люся отрицательно покачала головой и сообщила, что их не знает. Я осмотрела незаметно подружку, вполне миленько выглядела, только прогибалась на одну сторону под тяжестью своего чемодана. Про меня говорить вообще нечего, раз Валера выпал в осадок, а значит, увидели в нас конкуренток. Сдались нам их парни, мелкие влюблённые идиотки.

Хорошо хоть вещи разрешили закинуть и выбрать места, пока толпа не подтянулась, а потом потащила Люсю бродить по ближайшим магазинам. В принципе, кроме двух продовольственных ничего интересного не нашлось. Ну разве что: огромная надпись на высоком холме выложенная цветными булыжниками: Слава КПСС.

Да вдоль бульвара собралась огромная куча народа, перегородив широкий тротуар, и изначально решила что митинг, только без плакатов и каких-либо требований, но гам был невероятный, а мужик с толстой тетрадкой, стоящий на возвышении что-то орал, стараясь перекричать толпу.

Ещё один парень сидел на стуле около столика и тоже с тетрадкой, вот у него я и решила поинтересоваться, что происходит. Чувак обрадовался мне как родной маме, которую не видел лет десять. Мгновенно уступил место, всучил ручку, сказал, чтобы я записала свою фамилию под следующим номером, и попытался сбежать. Едва успела ухватить его за локоть.

Но он и не собирался останавливаться, только крикнул в ответ:

– Ты что, дура что ли? Китайская стенка, слышала про такую? Будут продавать, записывайся.

Я аж рот открыла, мгновенно вспомнив фразу из старой детской сказки: «Клара, ты сейчас клюв откроешь от удивления».

Ещё как разинула. Вот это лохотрон! Мавродий про такое расслышав, вместе со своим М. М. М. слюни бы уже пускал.

А я сижу, копейки считаю, когда тут поле непаханое. Я с интернета столько афер помнила, что до конца жизни могла сливки собирать. Во Францию, разумеется, не поеду, вряд ли после Виктора Люстига удастся продать Эйфелеву башню, тем более он там очень сильно накосячил. Вместо того, чтобы делать ноги из страны, залез на неделю в постель к какой-то мадам, где его и взяли тёпленьким. Но я его уважала не за то, что он после такой аферы стал думать членом, а за то, что отсидев положенный срок и выйдя на свободу, продал её повторно, через два часа после освобождения!

А тут, китайскую стенку, о подобном ни одна статья не попадалась. И про Останкинскую башню не читала. А её пробовал кто-то продавать? Хотя, для таких афер Бурундуковой подрасти нужно. Кто захочет связываться с малолеткой?

Глянула в тетрадку, могла записаться под номером 5327. Сдуреть сколько желающих. Даже если с них просто сдерут за билеты и то не маленькая сумма выйдет. Или стену там будут разбирать, а здесь как сувениры продавать? Но раз она и в XXI веке стояла, так народу просто с ближайшего карьера булыжников навезли.

Закрыла глаза и размечталась. За 14 лет, пока распадётся Союз, сколько денег можно будет накопить только на том, что помнила. Вернул меня в действительность какой-то мужик в огромных роговых очках. Подумала, что в них простые стёкла вставлены, потому как дядя, наклонившись ко мне, продолжал близоруко щуриться. Заглянул в тетрадку, перевёл взгляд на меня и спросил:

– Это у вас можно записаться на мебельный гарнитур из Китая? Мне сказали, что стенки завезут в очень оригинальном исполнении.

И что оставалось делать? Заржала и, схватив Люсю за руку, потащила прочь.

Не лохотрон, но мысли о великолепной афере брякнулись зерном в мою чудную голову. Наверняка в СССР были олигархи подобные Корейко(1), которых можно будет заинтересовать в будущем какой-нибудь новинкой. Да хоть чудо коробочкой того же Люстига, к тому же она легко делалась из подручных средств. Так загорелась идеей, что едва не передумала ехать на слёт. Люся уговорила, поэтому купили в магазине кило пряников, пару бутылок лимонада и забрались в автобус.

Уснула, только когда Тирасполь проехали и надо же, какой-то умник решил меня растолкать.

– Слушай, – повторил он когда я оглянулась, – а как ты это сделала?

Я повертела головой пытаясь сообразить, о чём он вообще толкует? Последний час я спала, но так это делали практически все, за исключением галёрки, где уселись парни из Окницы с цыганской наружностью, прибывшие не только последними, но и на два часа позже заявленного времени. Потому только в одиннадцать тронулись в путь. Вот эти двое начали болтать едва сели в автобус и мы с Люсей хоть и заняли места в третьем ряду, но слышали их прекрасно. Не наболтались за совместную поездку, которая длилась, как стало известно – больше десяти часов. Но самое неприятное – они разговаривали на молдавском и незнакомая речь, как мне показалось, слегка лающая, серьёзно раздражала. Возможно, из-за этого не могла долго заснуть.

Что доблестного нашли в цыганах для меня осталось загадкой, потому как из прошлой жизни помнила: кроме как дурить народ на вокзалах и воровать лошадей, больше ничего не умели.

Вот они единственные кто в этот момент не спал, а продолжали громко что-то обсуждать. Если не считать балбеса, который разродился вопросом, ну и меня, естественно.

А ещё общий фон портил кто-то своим храпом, поэтому надеяться на то, что я усну повторно, было глупостью.

Так и не догадавшись, что он имеет в виду, попыталась уточнить:

– Что сделала?

– Ну как, вот это, – ответил он и его рука указала темноту.

Я машинально поморщилась. Мало того что разбудил, так ещё и разговаривает загадками.

– Что вот это? – громче спросила я, – конкретнее можешь сказать?

Вместо него на весь автобус заорала мымра, та самая, Ольга Павловна по инглишу. Добилась своего – отправиться на море и сопровождать группу школьников. Вторым кто на это подписался или подолгу службы заставили, был вполне солидный дядька пенсионного возраста, но державшийся молодцом. Люся сообщила, что зовут его Иннокентий Эдуардович и в нашей школе преподаёт начальную военную подготовку. Прониклась уважением. На его пиджаке висело пять рядов планок, и было понятно, что во время войны он вёл себя геройски.

– Бурундуковая. Как тебе не стыдно, все спят, а ты на весь автобус громко разговариваешь.

У меня от её визгливого голоса, даже звон в ушах появился, но был и приятный момент. На галёрке наступила тишина, и храп куда-то улетучился. Правда и народ зашевелился, спрашивая друг друга: что случилось и когда будет Одесса?

А у меня в голове мелькнула мысль, что со слёта один из нас не вернётся и почему-то решила, что именно с мымрой может произойти несчастный случай если не прекратит цепляться.

– Что, добилась своего? Всех разбудила. А нам ещё ехать и ехать.

Я не ответила. Смысла пререкаться и обращать на себя лишнее внимание не увидела, поэтому удобнее расположилась в кресле и снова попыталась уснуть под мерное покачивание.

Не срослось. Едва начала проваливаться, как водитель стал притормаживать, а потом автобус и вовсе остановился.

Бубнёж в салоне усилился, и я выглянула в проход, соображая, надолго ли сделали остановку, внезапно почувствовав, что бутылка лимонада, которую я употребила на вокзале, попросилась наружу.

Мымра поднялась и громким голосом сделала объявление, окончательно всех разбудив:

– Всем сидеть на местах. Тебя, Бурундуковая, тоже касается.

И вышла на улицу. Увидела, как её тень скользнула к лесополосе и внутренне возмутилась. То есть ей нужно опорожнить мочевой пузырь, а у остальных пусть лопнет. Вот щас. И я, недолго думая откинула подлокотник и пошла вдоль сидений.

– Бурундуковая, ты куда, сказали ведь тебе сидеть на месте, – раздался вслед голос члена комсомольской дружины, но я не останавливаясь нырнула по ступенькам вниз и взяв чуть правее, чтобы не натолкнуться на англичанку, шагнула под деревья.

Зря переживала. Мымра производила такие громкие звуки, что не определить её место, мог только глухой. Поэтому ушла в сторону метров на двадцать, чтобы и ароматы не доносились. Когда я вернулась, в салоне горел свет, а англичанка сидела на своём месте и, разумеется, не преминула мне сделать замечание, громко и визгливо:

– Ты где была? Я ведь предупредила не вставать!

Я прошла мимо, и только усевшись в кресло, ответила:

– Закапывала за вами или не обратили внимания, что мы в парковой зоне? Оставлять после себя нужно порядок.

Если после её вопроса раздались редкие смешки, то после моих слов, автобус вздрогнул от хохота. Даже Иннокентий Эдуардович достал из кармана платок и стал вытирать глаза.

Мымра хотела подскочить, но водитель погасил свет и автобус тронулся. Минуту, не меньше все ржали, я уж понадеялась, что англичанка проглотила мою шпильку, но нет. Подскочила дура с места и, удерживаясь за кресла, встала в проходе, а потом раздался душераздирающий крик. Штамп, конечно, но выглядело именно так:

– Молчать! Я приказываю всем молчать!

Бедолага водитель не понял, что происходит и, прижав автобус к обочине, заглушил двигатель. Снова зажёгся свет, и мымра предстала во всей красе. Медуза Горгона краше будет. Сглотнула несколько раз, напомнив лейтенанта Звёздочкину, только какой мужик не испугается и разрешит поиграть своими причиндалами вот этой.

Точно знала, что в полумраке лицо человека становится более привлекательным, но на мымру этот эффект не распространился. Ближайший фонарь оказался точно над головой и на лицо упала тень, а вот подбородок принял таки угрожающие размеры.

– Ты, – она вытянула в мою сторону костлявую руку, – ты!

Другого слова не придумала, повторила раз пятнадцать и умолкла. Бедные комсомольцы съежились под её взглядом и затихли. Только я продолжала смотреть ей в глаза, соображая, что ехать в Крым передумала и на первой же остановке покину это нездоровое сборище. Как говорил Крокодил Данди: отправлюсь в обход.