Текст книги "Дедушка П (СИ)"
Автор книги: noslnosl
сообщить о нарушении
Текущая страница: 84 (всего у книги 92 страниц)
Как всё печально... вот попал, так попал. Спецслужбы – это не сумасшедший Воландеморт, чтобы допускать ошибки. Обложили меня по крупному.
Так, страдая от жажды, пролежал я около часа, пока не почувствовал достаточно сил, чтобы встать. Подняться получилось с огромным трудом, комната плыла и шаталась, босым ногам было жутко холодно и неприятно стоять на металлической поверхности пола. Мне пришлось ухватиться за койку, и потихоньку, держась за неё, я стал передвигаться в сторону раковины. Дальше передвигался, держась за стену.
Добраться до раковины было целым подвигом, но оказавшись перед ней, я осознал, что мне предстоит совершить новый героический поступок – дотянуться до крана. Раковина оказалась рассчитана на людей среднего роста, но никак не карликов. Максимум, что я мог, это дотянуться до крана, что я и сделал.
Одной рукой держась за край раковины, другой я открыл кран и стал пытаться зачерпнуть воду в ладошку. К сожалению, много зачерпнуть в мою ладонь, тем более одну, не получится, к этому примешивалась то, что рука сильно дрожала, поэтому до рта удалось донести лишь пару капель. Ноги пробирало холодом до костей, помимо этого металл, словно хищная тварь, охочая до моей магии, будто вытягивал из меня волшебную силу, доставляя муки, сравнимые с медленной пыткой.
Я решил залезть на унитаз, он имел форму округлого стула с дыркой, как у деревенских сортиров, и его поверхность была сделана из цельнолитого пластика, прикрученного к полу. С трудом и не с первой попытки мне всё же удалось забраться на унитаз, а уже оттуда я смог нормально дотянуться до раковины. Облокотившись на край раковины грудью, я стал черпать воду обеими руками и пил так долго, как мог.
Спускаться вниз на пол было неприятно до боли, но пришлось терпеть и вновь медленно по стеночке проделать обратный путь до шконки.
Ещё несколько часов я потихоньку приходил в себя. Меня знобило, колотило и вообще было крайне хреново. Пришлось ещё несколько раз делать вояжи до раковины с водой, чтобы утолить потребность организма в жидкости. Всё это время я предавался мрачным размышлениям на тему спасения и как назло, в голову не пришло ни одной дельной мысли. Логика подсказывала, что я покойник, просто ещё могу двигаться и говорить, а желудок напоминал, что я до жути голодный покойник, способный перекусить даже свежей крысой. К сожалению для меня, и к счастью для популяции грызунов, ни одной этой твари в камере не наблюдалось.
Мои размышления были прерваны шумом в коридоре. Вскоре загрохотала дверь моей камеры, в верхней половине двери открылось узкое окошко, и в него просунули пластиковый формовой поднос, в ячейки которого была уложена еда. Я тут же поднялся с кровати и забрал поднос, окошко сразу же захлопнулось. Глядя на то, что мне предлагают в качестве еды, я опечалился, хотя с учётом того, что был голоден настолько, что только что подумывал о том, что свежая крыса может быть вкусной – то это даже ничего.
В первом отделении лежала пластиковая вилка. Далее кусочек черствого хлеба. В круглом углублении была наложена порция варёных бобов, причём по их разваренному виду было сложно определить – это маленькая фасоль или чечевица. В другом углублении сиротливо лежала варёная сосиска, скромно присыпанная слегка обжаренным луком, причём по запаху и виду сразу становится понятно, что мяса в этой сосиске нет и близко, скорее она сделана из чего-то вроде гороха с красителями. Да уж, просто царский ужин.
Но даже так я накинулся на еду с жадностью и съел всё очень быстро. Порции были смешными и явно не рассчитаны даже на карлика, а об обычных людях и вовсе умолчу. Прямо мечта слабовольной блондинки, решившей сесть на диету. Или точнее, лучше было бы тех толстух из телешоу посадить на такую диету вместо меня, они бы быстро сбросили бы сотню килограммов веса.
В мозгах словно заработал калькулятор и я прикинул, что поданный мне рацион по себестоимости тянет максимум на десять центов.
Вижу, я очень ценный пленник. На стены спустили миллионы долларов, а на питание заключённого потратили копейки и то, как минимум одну обеденную кормёжку зажилили. И ведь попить ничего не дали, даже стаканчика или чего-то похожего. Сволочи!
Пришлось снова пить воду из-под крана.
Стены одиночной камеры давили на мозги и чтобы не свихнуться, я затянул песню:
Я на лесоповале сотни пил затупил,
И под шёпот кандальный по ночам чифирил.
У кормушек не пасся, как последний шакал,
Я пронюхал, где трасса, и однажды сбежал...
(группа Чиж и Ко, «Кругом Тайга»)
Итак, на повестке стоит главный вопрос этого года – как сбежать отсюда? О том, что сбежать невозможно, даже не стоит задумываться. Из любой тюрьмы можно сбежать, даже из самой суровой и строгой, просто для этого надо заставить работать мозги, иметь терпение и использовать весь потенциал. Книжный граф Калиостро выкопал тоннель ложкой, люди бежали через канализацию и незаметно для тюремщиков разбирали стены. Вообще, человеческий разум имеет невероятный потенциал и как показал опыт, именно мозги являются главным оружием любого человека, будь он хоть маглом, хоть волшебником.
Что имеется на данный момент? Во-первых, магия всё ещё со мной, разве что доступный арсенал манипуляций весьма ограничен. Я могу преобразовать глаза, чтобы видеть магию и превратиться в птицу. Последнее было бы полезно, если бы меня выводили на прогулку на свежий воздух. А вообще не стоит демонстрировать волшебство, иначе об этом станет известно тюремщикам и заставит их усиливать меры контроля. Сейчас они не уверены в том, что я маг, на это намекает лишь множество артефактов.
К счастью, в карманы костюма никто кроме меня не имеет доступа, так что Хроноворот, зелья, оружие и волшебные палочки никто не достанет, а философский камень находится на хранении у Тимми. То есть у спецслужб на руках имеются лишь зачарованная одежда и защитные амулеты, которые вполне может купить сквиб. Как мага меня выдаёт лишь перстень-концентратор, а перстень мастера трансфигурации я снял и спрятал в сумку после конференции. Хотя ещё меня может выдать кольцо из Валлаби, как бывшего ученика школы магии, но такие кольца выдают и сквибам, работающим на школу, и гостям, так что можно предположить, что я либо работаю со школой, либо когда-то гостил там и оставил кольцо, чтобы пофорсить. Это при условии, если маглы из спецслужбы вообще что-то знают о школьных порт-ключах другой страны, что маловероятно. Какой смысл американцам интересоваться тонкостями австралийской школы волшебства? Они скорее знают многое о местных школах.
Во-вторых, у меня остаётся окклюменция, видимо её придётся нещадно эксплуатировать. Я вполне могу поставить блок на мысли, чтобы ничего лишнего не рассказывать под действием сыворотки правды, и сейчас же этим займусь, но... Не сделает ли это хуже? Вместо того чтобы колоть наркоту, меня могут начать пытать.
Я мог бы попытаться сконцентрироваться на тренировке одного единственного заклинания и довести его до невербального беспалочкового срабатывания, чтобы когда окажусь вне защищённых от волшебства стен, с помощью него устроить побег. Но сколько это займёт времени?
Допустим, если я буду заниматься только этим, тренируя заклинание левитации, то потрачу примерно три месяца. Надо брать заклятье с невидимым эффектом, чтобы отрабатывать его незаметно для наблюдателей, к тому же оно должно быть достаточно натренировано и полезно. Щимт отпадает, поскольку с защитным заклинанием много не навоюешь. Остаются четыре заклинания: Тпру, Дезо, Леви и Оморочка. Отвод глаз, конечно полезен, но не в месте, где на каждом шагу видеокамера или могут пустить газы, значит, Оморочка тоже отменяется. Парализация, левитация или дезориентация, вот в чём вопрос? Парализация не поможет мне покинуть камеру, в отличие от аналога Конфундуса и левитации. Левитация даётся мне лучше всего и может поспособствовать открытию камеры, но оглушённый Конфундусом охранник сделает это лучше. То есть в ближайшей перспективе заклинание Дезо лучше всего подходит для моей ситуации. Но в целом более универсальным будет заклинание левитации.
Блок на мысли нужен, иначе меня каждый день будут таскать на допросы и от наркоты потечёт крыша и подорвётся здоровье. А так, раз-два допросят, поймут, что это бесполезно и хотя бы не подсадят на наркоту. К тому же если сболтну лишнего, то могу зацепить какой-нибудь из магических контрактов и заполучить серьёзное проклятье, чего очень не хотелось бы. Значит, меня могут начать пытать, что тоже не станет полезно для здоровья. Но если при помощи окклюменции я могу войти в транс, заблокировав болевые ощущения, то вот как быть с нанесённым здоровью вредом? Тут целительских зелий не допросишься. К тому же стальная камера и отсутствие одежды как бы не доконали меня раньше.
Насколько бы ни было крепче здоровье волшебника, в отличие от обычного человека, но и у него имеются свои пределы, иначе бы школьники в Хогвартсе не болели простудой. Итак, холодная камера, предстоящие пытки, скудное питание, наркотики и снотворное, грубое отношение вертухаев, после которых на теле остались синяки, а ещё то, что меня не выводят даже на минимальную часовую прогулку, положенную заключённым – всё говорит о том, что у меня может и не быть тех трёх месяцев, на которые рассчитываю. Значит, меня и не собираются столь долго держать в плену, а хотят быстро сломать, добыть информацию и грохнуть. А с учётом того, что я поведал об Аддамсах, как бы не ускорили этот процесс.
Есть маленькая надежда на то, что мне представится шанс вызвать феникса, но для этого мне надо оказаться в помещении, которое не защищено хладным железом, при этом находясь в адекватном состоянии, чего пока мне предоставлять не собираются. Так что надежда на то, что в будущем такой шанс мне дадут, приближается к нулю.
Что ещё можно попробовать? В принципе, могла бы сработать ритуальная магия или артефакторика, но ни той, ни другой я не владею. Помню лишь рунное заклинание поражения нежити для нанесения на оружие, которое в данной ситуации не применимо. В качестве объектов для нанесения заклинания тут имеются лишь унитаз и раковина, а в качестве краски моя кровь. Единственное что я могу, это сделать из раковины временный Думосброс или зачаровать её на поражение нечисти. Только единственная польза от последнего будет лишь в том случае, если вдруг ко мне в камеру подсадят зомби, тогда я смог бы размозжить его голову о зачарованную раковину. «Очень полезно»...
От продирающего до костей холода меня колотило, единственный, но не самый эффективный способ согреться, который был мне доступен – это свернуться калачиком. Посмотрев в видеокамеру, я закричал:
– Да что же вы за изверги? Ни тюремной робы с какими-нибудь тапочками не дали, ни постельного белья, кормите как котёнка. На прогулку не водите, даже личных вещей гигиены не дали. Да чтоб вам так жить! Сволочи, вы хуже фашистов! И вы смеете называться правовым государством? Три раза ХА! Выродки, не достойные гордого звания человека.
Что-то идея спасения человечества мне перестала нравиться. Побыв в плену не столь долгий срок, я начал потихоньку ненавидеть не только своих тюремщиков, но и всё человечество, которое допускает, чтобы некоторые облечённые властью твари обращались с людьми подобным образом. Может ну его, это спасение для всех? Пусть маглы сполна получат заслуженный ледниковый период. Возможно, волшебники, считающие, что достаточно спастись лишь магам, не так уж неправы?
Я погрузился в медитацию, выстраивая окклюментный блок, благодаря которому смогу противостоять сыворотке правды. О том, что наступила ночь, я узнал по выключенному в камере свету. Когда в глухой тюремной камере-одиночке выключают свет – это жутко. Мало было неприятных ощущений от замкнутого пространства, маленького размера помещения, хладного железа и обнажённого тела, так ещё к этому присоединилась давящая тьма. Лишь благодаря изученным навыкам управления сознания я не поддался панике, с трудом сумев взять разум под контроль и успокоиться.
После того, как закончил работу над выстраиванием окклюментного блока, с трудом смог уснуть. Нормально спать было проблематично, поскольку каждые тридцать-сорок минут с металлическим грохотом открывалось маленькое окошко в двери, вертухаи светили в него фонариком и проверяли, видимо, чтобы я не покончил с собой или не сбежал. Это создавало дополнительное напряжение.
Когда в камере резко включился свет, я находился в состоянии полудрёмы. К этому моменту я окончательно продрог и закоченел. У меня выросла температура и появились сопли, то есть впервые за долгое время я заболел, что в принципе немудрено с такими условиями содержания.
Вскоре окошко загрохотало, и из коридора донёсся грозный мужской голос:
– Быстро подал сюда посуду с прошлой кормёжки... всю... иначе не получишь пайку.
Жаль, что когда окошко открывается, связи с фениксом и домовиками всё равно не ощущается. Видимо этого недостаточно или... Если припомнить вчерашнее путешествие по коридору на руках двух крепких парней (наверняка при таких словах романтичные девушки мне бы обзавидовались), я хоть и был не в состоянии даже сделать мысленный запрос по магической связи, но сейчас, вспоминая свои ощущения, могу с уверенностью заявить, что и коридор чем-то защищён. Вполне может быть, что под бетоном вмонтирована сетка из хладного железа, которой вполне достаточно, чтобы подавить проявления волшебства вовне и извне. Похоже, что эта тюрьма или что вероятнее тюрьма-бункер, строилась специально для содержания магов. А если судить по количеству тюремных камер, то тут могут быть и другие заключённые, только вот из-за толстых стен мы друг друга не сможем услышать. Так что для того, чтобы связаться с фениксом, мне придётся, как минимум покинуть этот этаж тюрьмы, что крайне нетривиальная задача.
Пришлось вставать босыми ногами на обжигающий холодом пол и просовывать в окошко пустую пластиковую форму с вилкой, в ответ мне пропихнули аналогичный поднос, который я аккуратно понёс к шконке, постаравшись поскорее забраться на неё с ногами.
Завтрак обрадовал меня наличием двух маленьких пластиковых стаканов: в одном было молоко, судя по виду и вкусу, множество раз разведённое до состояния «обезжиренного», в другом был налит чуть тёплый растворимый кофе, судя по вкусу, самая дешёвая бурда, но даже такой кофе после водопроводной воды был в радость. Еда не баловала обилием порций и разнообразием.
– Итак, чем нас порадуют проклятые американские фашисты... – пробурчал я себе под нос. – Половинка варёного яйца карликовой курицы, поскольку вряд ли это был бройлерный перепел. Хотя, судя по размеру – это вполне мог быть бройлерный голубь... М-м-м... Кусочек черствого хлеба! Просто роскошь, особенно если сравнить с лобстерами, которые готовит мой слуга. А вот эта серая безвкусная масса, на целых две ложки, должно быть овсяная каша. Да вы определённо меня балуете, прямо как в лучших ресторанах Лондона...
За неимением прочих планов я стал пытаться создать невербальное беспалочковое заклинание левитации. Приходилось проводить тренировки незаметно для наблюдающих через видеокамеру, то есть, не совершая пассов рукой, что добавило упражнению сложности. Вначале не получалось абсолютно ничего, но примерно через пару часов стало получаться хотя бы направлять волшебную силу в руку, словно в концентратор, хотя это было неимоверно сложно. Сила расходовалась, а эффекта не было. Ещё через час таких упражнений я устал.
Минут через десять повторилась вчерашняя процедура. В камеру ворвались два мордоворота, скрутили меня, затем вчерашний докторишка сделал укол в моё правое плечо и мир поплыл. Вместе с этим сработал окклюментный блок, так что моя реакция в корне отличалась от вчерашней. Я с улыбкой дебила смотрел на окружающих и пускал слюни.
В таком виде меня понесли в допросную камеру и приковали ремнями к тому же стулу. Напротив сел тот же полный щекастый мужчина.
– Как тебя зовут, – спросил он.
– Гы-ы-ы, – вырвалось у меня, а по подбородку потекла слюна.
– Как твои имя и фамилия, – со злостью спросил Хомяк.
– Гы-гы-гы-ы... – вот всё, чего от меня удалось добиться.
– Ты что, вздумал надо мной издеваться? – завёлся Хомяк, фонтанируя яростью.
– А я говорил, что часто препарат колоть нельзя, – донёсся со стороны входа в камеру флегматичный голос доктора. – Сами видите, у пациента выработалась непереносимость препарата. Хорошо, если он не останется в таком состоянии навечно.
– Доктор, это вы виноваты в том, что пленный стал овощем, – тут же заявил Хомяк.
– Кстати, – ехидно ответил доктор, – я в отчёте для руководства упомянул, что был против использования препарата и у меня имеется на руках документ за вашей подписью, где вы приказываете использовать сыворотку правды, несмотря на рекомендации. Так что хрен вам, а не свалить вину на меня.
– Карлика в камеру! – крикнул вертухаям покрасневший от злости щекастый гэбист.
Меня отвязали от кресла и отнесли обратно в камеру-одиночку.
Часть 3 Глава 66
Примерно через час меня отпустило от действия введённого препарата, я перестал пускать слюни и стал нормально соображать. Во рту вновь было сухо. Пришлось ступать на холодный пол, чтобы добраться до раковины и напиться.
Через некоторое время мне подали обед, который был настолько же скуден, как и блюда поданные до этого.
Всё время после обеда я посвятил упражнениям по развитию метаморфизма, поскольку было очень сильное желание исцелиться, к тому же эти тренировки не требуют много магии, лишь упорство и осторожность, а на занятия левитацией надо расходовать магическую силу, которой после утренней тренировки у меня осталось немного.
Тренировка была грубо прервана парой крепких вертухаев, которые быстро ворвались в камеру, споро скрутили меня и заковали руки и ноги в кандалы из хладного железа. Ощущения, испытываемые от столь близкого соприкосновения этого жуткого металла с кожей, были просто непередаваемые. Направить магическую силу вне тела, обладая подобными украшениями, я бы точно не смог. Даже превращение в аниформу было невозможным, пока на мне эти браслеты. От этого становилось жутко. Металл причинял чуть ли не физическую боль.
Вскоре я голый, сопливый, продрогший, морально и физически вымотанный, вновь оказался прикован к допросному стулу. Вертухаи избавили меня от кандалов, но от этого сильно легче не стало. На этот раз камера для допроса была дополнена переносным столиком, на котором были разложены хирургические инструменты. Рядом со столиком стояла бабища. Назвать её женщиной не поворачивался язык.
Это была плотная и полная дамочка без всякого намёка на грудь, одетая в летний армейский камуфляж американской армии. Если бы меня попросили охарактеризовать её фигуру, то я бы сказал, что она напоминает бочку диаметром 130 на 130 на 130 сантиметров, стоящую на слоноподобных ногах. Сто тридцать сантиметров – это серьёзный показатель, почти равный моему росту. Лицо этого представителя женского пола имело квадратную форму, было обрюзгшим и могло похвастать двойным подбородком, а из-за складок обвисших щёк она внешне напоминала свинью. Крайне стервозный с садистскими нотками вид физиономии этой дамочки вызывал безотчётный страх и отвращение. Её возраст было затруднительно угадать, но явно старше тридцати лет, а может быть и больше сорока.
– Ну что, будем говорить по-хорошему? – криво улыбаясь садисткой улыбкой, спросила вивисекторша хриплым прокуренным голосом. – Не сомневайся, ты у меня всё расскажешь. Можешь начинать с самого начала.
– Вначале рыба выползла на берег и через миллионы лет эволюции появились люди. Хотя теория Дарвина о том, что люди произошли от обезьян, довольно сомнительна. Если в отношении некоторых мужчин и женщин она хотя бы допустима на уровне внешнего сходства, – на этом моменте я ухмыльнулся, смотря на палача, которым является свиноподобная дамочка, стоящая напротив. – То вот многие женщины никак не вписываются в законы природы об эволюции живой природы. Например, в природе хищники наиболее агрессивны, а у женщин наоборот – те, которые питаются одной травой, намного злее и опаснее, чем те, которые едят одно мясо. Кстати, некоторым женщинам такая диета не помешала бы, ведь сделать их добрее уже невозможно, чего нельзя сказать о фигуре.
Дамочка без размаха ударила меня рукой по лицу, разбив губы. Я сплюнул кровь, метясь в вивисектора, но, к сожалению, эта свиноматка увернулась от плевка.
– Опять же, законы физики на женщин действуют неправильно. Например, те женщины, у которых большая грудь, им должно быть тяжело. А на деле выходит наоборот, им как-то легче. Зато некоторые дамочки, – я с ухмылкой и с намёком посмотрел на палача, – должны быть рады, что в ледниковый период их не съедят первыми, а как самых сытных и насыщенных жирами оставят в качестве живой консервы на потом...
После серии ударов по лицу, нанесённых разъярённой свиноматкой, я выплюнул выбитый передний верхний зуб и разбитыми губами продолжил шепеляво говорить:
– Существуют неправильные женщины лишённые материнского инстинкта. Они ужасны, поскольку не считают карликов милыми и способны поднять руку на человека. К сожалению, в наше время патриархат утрачивает силу и такие, ошибочно считающиеся самками особи, имеют те же права, что и люди. То есть все эти факты свидетельствуют о том, что женский организм устроен совсем не так, как организм человека...
После удара полученного по печени, я некоторое время пытался прийти в себя.
– Назови свои фамилию и имя, – хрипло прорычала дамочка-палач. – Говори, быстро!
– Существуют органы, по которым можно безошибочно отличить женщину от человека, – зашепелявил я. – В первую очередь – это речевой аппарат. Язык человека закреплён на задней стенке ротовой полости. С точки зрения физики крепление не самое надёжное, но для мужского языка вполне достаточно. Женский язык при высоких нагрузках и более большей амплитуде колебания имеет дополнительный крепёж к верхнему нёбу. За счёт такого крепления женский язык лучше подвешен. Им можно не только разговаривать, но и болтать, трепать, и даже немного чесать. К сожалению, некоторые женщины ошибочно считают, что раз они могут бесконечно долго трепаться, то этого же можно требовать и от мужчины. Они крайне заблуждаются.
– Мерзкий уродец, – хрипло со злостью, брызгая мне в лицо слюной, чуть ли не прокричала женщина-палач. – Я выбью из тебя всё дерьмо. Я буду медленно резать тебя на кусочки. Буду вырывать твои ногти, отпиливать кусочки плоти, пока не дойду до самой ценной части тела. Ты станешь моим рабом и по моему приказанию ты будешь слизывать собачье дерьмо с моих ног! Добро пожаловать в рабство, полное боли...
– Нет уж, спасибо, я уже женат!
– Мы найдём твою жену и солдаты будут насиловать её у тебя на глазах, – радостно скалясь, заявила палач.
– Я подам на вас в суд, если раньше до вас не доберутся мои родственники. А от их кары вас не спасёт даже смерть.
– Ты никогда не сможешь обратиться в суд, поскольку мы не можем позволить миру узнать то, что я сделаю с тобой, – с улыбкой вивисектора заявила свиноподобная женщина, беря в руки скальпель. – Я слышала, у тебя есть дети... Наши агенты доберутся до них и убьют у тебя на глазах. Я буду резать их кожу на ленточки, а ты будешь на это смотреть.
Я отрешился от происходящего и погрузился в окклюментный транс, перестав ощущать боль. После этого я сидел с полностью безучастным лицом, напоминая умственно отсталого, и пялился в одну точку. Я словно стал сторонним наблюдателем, смотрящим кино от первого лица.
Дальше начался ад. То, что вытворяла палач, было настолько ужасно, что вспоминать и думать об этом нет ни малейшего желания. Изощренные пытки и издевательства, применяемые ко мне женщиной-палачом, поражали своей жестокостью, и заставляли вспомнить инквизицию далекого средневековья и «мастеров пыток» не столь еще далекого гитлеровского фашизма.
В прошлой жизни из новостей я слышал об американских секретных тюрьмах, в которых работают «заплечных дел мастера», ничуть не уступающие тем, кто орудовал в подземных тюрьмах гестапо. И многое из арсенала лучших профи СС, отличников школы самого шефа гестапо группенфюрера Мюллера, с успехом взяли на вооружение их американские последователи, в чём я смог в полной мере удостовериться на собственном опыте. Кто знает, может быть, учителями этого свиноподобного монстра были гитлеровские палачи...
После войны многие гестаповцы благополучно укрылись от правосудия в США и передавали свой богатый опыт заокеанским коллегам, которые оказались талантливыми учениками, превзошедшими дьявольскую практику учителей.
Не добившись от меня ничего, кроме стекающей по подбородку слюны и звука, состоящего из единственной гласной «Ы», через несколько часов издевательств моё окровавленное тело, больше похожее на кусок мяса, вертухаи переместили обратно в камеру-одиночку.
Из транса я вышел примерно через час, лежа на залитой кровью шконке. Вся та боль, от которой я отрешился во время допроса, навалилась на меня разом. Казалось, что болит каждый сантиметр тела. Я был избит, порезан, глаза превратились в щелочки из-за опухшего от избиения лица, губы склеились, поскольку сукровица застыла, горло и внутренности жгло, меня лихорадило... Лишь одно меня радовало – до самого дорогого для каждого мужчины палач не дошла, «дружок» остался цел, хотя яйца бабища мне отбила.
Паника охватила меня, и лишь неимоверным усилием воли удалось взять себя в руки и немного отрешиться от боли.
Интересно, в каком мире я рожусь вновь, когда умру? Буду ли помнить прошлое? Если бы можно было загадывать, то я бы предпочёл родиться в богатой семье мира-гаремника в идеальном обществе потребителей с высокоразвитой техникой. Прикольно было бы жить в окружении красоток, которые будут меня любить и ублажать. Или нет, пусть это будет гаремник с развитой магией, но при условии, что волшебный дар останется со мной. А ещё лучше, если я рожусь не человеком, а кем-то похожим и долгоживущим, например, эльфом. Но не домовым эльфом, а фэнтезийным, этаким высоким стройным красавцем, которому на шею вешаются толпы девушек. Прикольно было бы пойти в школу магии с молодыми сочными эльфийками, и чтобы девушек было пять на одного парня. И чтобы учиться там надо было сотню, а то и несколько сотен лет. Я бы постигал все проявления волшебства и попутно жарил горячих юных волшебниц-эльфиек... М-м-м...
Не хочу родиться в мире, в котором постоянно воюют. Помню, внуки смотрели глупый японский мультик про наёмных убийц. Там маленьких детей ещё в младшей школе, называемой академией шиноби, начинают готовить в качестве наёмных убийц и шпионов, накачивая по самую макушку пропагандой, а уже в раннем подростковом возрасте оправляют на задания. Забавное такое название, кажется, Наруто, Боруто или что-то вроде того... Вот в таком аду я бы точно не хотел оказаться после реинкарнации.
Ужасно было бы жить в средневековье, особенно если родиться в семье крестьян. Но хуже этого может быть только перерождение девушкой или не дай Будда, ксеноморфом или похожей дрянью.
Ещё неплохо родиться в мире, опередившем нашу планету в техническом развитии и покорившем космические просторы. Если бы я вдруг родился в таком мире, где звездолёты бороздят космическое пространство, то сделал бы всё возможное, чтобы выйти в космос и летать на звездолёте от планеты к планете, быть ближе к космосу, путешествовать по разным звёздным системам...
Странно получается, я маг, имею магическую силу, но при этом не могу её применить без костылей, хотя дедушка Пагсли рассказывал, что существует магия, не требующая концентраторов. Если выберусь, обязательно отправлюсь к прапрабабушке и выучу магию слова.
Интересно, а существуют ли такие заклинания, которые работают, даже если маг остался голым? Например, есть же ритуалы, их напитывают силой, чертя мистические знаки кровью волшебника или зельями. А что будет, если нанести ритуал на тело мага в виде татуировки? Ведь все условия будут соблюдены, есть ритуал и есть волшебник, который способен его активировать. Возможно, такая магия существует, ведь не зря африканские колдуны покрывают свои тела татуировками. Если выберусь, обязательно найду информацию об этой магии и обзаведусь как минимум одной такой татуировкой.
Тут мой взгляд упал на левое запястье, а точнее на пентаграмму, поставленную мне высшей суккубой... Губы сами собой расплылись в зловещей улыбке.
– Ну, всё, сукины дети, молитесь богам, всем, в которых вы верите. Можете молиться Христу, Сатане или Большому Макаронному монстру, но это вас не спасёт от кары. Зря вы забыли, что карликов обижать нельзя... Особенно боевых карликов!
Я встал и, оставляя кровавые следы на обжигающем металле пола, дошёл до унитаза. Сделав дело, я не стал смывать, а поморщившись, переборол брезгливость и запустил туда руку. Выловив кое-что, не являющееся пластилином, прицелился и метнул. С первого раза попасть в видеокамеру не вышло, на стене осталось коричневое пятно, а затем эта субстанция шлёпнулась на пол возле двери. Поэтому пришлось повторить неприятную процедуру. Второй раз всё вышло удачно, пахучая субстанция залетела между решёткой, защищающей объектив видеокамеры, и заляпала оный.
Я делал всё молча и достаточно тихо, чтобы вертухаи в коридоре не обращали внимания. Расчёт был на то, что наблюдающий за монитором видеонаблюдения, как и прочие люди на подобной работе, не будет всё время смотреть на экран, а потом у меня будет немного времени, пока он передаст всё по цепочке.
Я забрался ногами на унитаз и помыл руки в раковине, после чего приложил палец правой руки к пентаграмме на левом запястье и подал в неё магическую силу. Поскольку сила уходила не вовне, а на мне не было кандалов, то хладное железо не стало помехой, и пентаграмма исправно напитывалась силой. Когда пентаграмма напиталась в достаточной мере, она вспыхнула. В метре от меня произошла огненная вспышка, так похожая на ту, которой сопровождается телепортация феникса. Вместе с вспышкой появилась она... Та самая демонесса из воспоминаний.
Девушка выглядела как человек европейской внешности: пышная грудь и талия в районе паха были прикрыты полупрозрачными голубыми шалями, ноги обуты в синие короткие сапожки, сзади радостно виляет хвост с конусообразным наконечником, на спине в наличии пара сложенных кожистых крыльев, на голове вытянутые и заострённые уши. От гостьи чуть ли не кожей ощущалась магическая мощь.
Демонесса с интересом осмотрелась вокруг пронзительно-голубыми глазами и остановила взгляд на мне, отчего на её лице расплылась многозначительная улыбка. Ну да, зрелище, открывшееся ей, нельзя назвать рядовым: окровавленный изрезанный карлик, стоящий на квадратном унитазе в маленькой тюремной камере – это не то, что ожидает увидеть даже демон во время призыва.
