Текст книги "Сокрытый в Тени Крыла (СИ)"

Автор книги: N02far

сообщить о нарушении

Текущая страница: 116 (всего у книги 120 страниц)

  Удар проходит, но зек своей рукой хватает за ногу Кьюджина, поднимает его и с силой бросает спиной на пол, падая сверху с одновременным нанесением ударом. Коноховец стойко переносит несколько ударов, затем, сумев согнуть ногу и упереть ее в противника, скидывает его с себя, откатываясь и поднимаясь на ноги.

  Но зек снова бросается в атаку, нанося удар за ударом. Кьюджин блокирует атаки, но медленно пятиться. Отбивая удары руками, он пропускает удар ногой в живот, от которого отлетает к сетке.

  А заключенный складывает печать.

  – Врата Каймон – откройтесь!

  На теле зека вспыхивает и гаснет печать.

  – Врата Кьюмон – откройтесь!

  Печать вновь вспыхивает, но так же гаснет, не препятствуя использовать технику.

  И зек срывается с места, за пару мгновений оказываясь рядом с Коноховцем. Первые два удара вдавливают Кьюджина в сетку, удар коленом в живот заставляет немного согнуться, но следующего удара зек нанести не успевает. Коноховец наносит один единственный удар, от которого противник улетает на другой край ринга.

  Печати на теле Кьюджина вспыхивают, обжигая кожу, заставляя прекратить использовать технику. Но Коноховец лишь скидывает помятый от ударов протез. Зек вскакивает и вновь идет в атаку, за секунду сближаясь с Кьюджином, но промахивается, и его накрывает удар сверху, впечатывающий заключенного в пол.

  Кьюджин отскакивает в сторону, тяжело дыша. Его глаза заметно сверкают бликами света, но печать разгорается все сильнее.

  Зек поднимается уже не так уверенно, но снова бросается в атаку. Коноховец сплевывает на пол, и совершает кувырок назад, перенося опору на руку, и, уперев ступни противнику в грудь, подбрасывает его вверх. Затем подпрыгивает сам.

  – Львиная преграда!

  Серия мощнейших ударов перемалывает тело зека в воздухе, и он, как мешок с костями и плотью, летит вниз, разбиваясь о пол, разлетаясь ошметками тела. Кьюджин падает рядом, сжимая зубы, сражаясь с впившейся в его тело печати. Печати, рисунок которой уже выжжен на его теле, уже прожег кожу и взялся за мясо. Несколько долгих секунд эта борьба продолжается. А затем судья гасит его печать.

  Муи поднимается под рев ликующей толпы. Он наблюдает за уставшим, но живым Кьюджином.

  – Что это было? – спрашивает старец.

  – Я должен был заставить его применить сенчакру. И я это сделал. Думаю, первые результаты эксперимента вы сможете увидеть уже сейчас.

  Старец тоже поднялся, кивнув. Все же работа Муи интересовала его куда больше этих кулачных боев.

  Глава 4/12.

  – Вот, значит, как это – жить с комфортом.

  Заку, открывший дверь, первым заглянул в новую камеру Кьюджина, и его собственную, в общем-то.

  – Не отвлекайся! – рыкнула на него Кин.

  Коноховец чувствовал себя не слишком хорошо, но от отправки в лазарет отказался. Да и до корпуса, из которого выселили убитого Кьюджином бойца вместе с его шестерками, идти было ближе. Кьюджин, ставший пару минут назад Восемьдесят восьмым, занял последний этаж восьмого корпуса. Бывшие шестерки, жившие здесь, похватали, что смогли унести, и были резко выселены. Поэтому вещей осталось много. Хотя в этих корпусах и случались переселения после каждого турнира, все же новые бойцы подселялись сюда не часто. А те, кто и жил здесь, даже если после турнира места изменялись, не торопились переселяться сразу, а порой и не меняли этажей вовсе. В этот раз пятеро зеков, которых сюда пустили для выноса вещей, унесли только то, что влезло в руки, а многое осталось. Мебель, кое-какая одежда, много разной еды, мусор, дурь, стол для игры в карты, и еще кое-какой инвентарь для развлечений. Пусть предыдущий житель остался живым и сейчас был прописан на этаж ниже, боец счел, что нервировать своим присутствием победителя турнира ему не следует.

  Кин и Заку помогли плохо стоявшему на ногах Кьюджину добраться до дивана и усадили его. Коноховец был в состоянии дойти и сам, но решил не тратить силы. Лекарь должен был скоро придти прямо сюда, но Кин и сама прекрасно представляла, что следовало делать при ожогах.

  – Заку!

  Парень все понимал не хуже ее.

  – Знаю, уже ищу!

  Что-нибудь от ожогов. Боль Кьюджина беспокоила слабо, об этом Коноховец проинформировал еще в пути. Вообще единственной проблемой была именно усталость. Печать удерживала его, и, чтобы драться, пришлось преодолевать и ее воздействие, и, собственно, использовать техники. Снова сказалось не особо большое количество собственной чакры. Во время применения техник Кьюджин, обычно, манипулировал чакрой вне своего тела, благо, ее было в достатке, а свою использовал только для непосредственно контроля. Но сейчас такой фокус не сработал. Мешала печать, затруднявшая, как раз, выход чакры из тела Коноховца. Вот и попал Кьюджин в неприятное положение, но даже до реального риска было пока далеко.

  – Расслабься, Кин. Это всего лишь ожоги.

  Куноичи скептически хмыкнула. Ожоги напоминали клеймо, выжженное на коже, слишком уж форма у них была четкой, складывающейся в рисунок. Звуковик притащил банку с неизвестным содержимым. Кьюджин скептически глянул на белое нечто, но препятствовать втиранию этого в свое тело не стал.

  – Заку! Осмотрись. Есть здесь что-то интересное?

  Парень послушно отправился изучать хоромы, на ходу комментируя:

  – Сомневаюсь. Все самое интересное вынесли, оставили то, что и так достать несложно.

  – Курево есть?

  – Ага!

  В общем хламе тут же были найдены сигареты и огонь. Кин пришлось пересесть на правую сторону от Коноховца, чтобы не мешать ему курить. Прикурить помог Заку. Прихожую начал наполнять терпкий горьковатый дым, и Коноховец задумчиво протянул:

  – И здесь Сарутоби.

  Кин вопросительно посмотрела на хозяина.

  – Забей, вас это все равно не особо касается.

  Пусть куноичи и пыталась не показать виду, но ей хотелось знать, что на уме у нового хозяина. Само то, что хозяин извращенцем не был, и ничем особо плохим не выделялся, было однозначно хорошо. Предельная жестокость к противникам на арене виделась Кин скорее плюсом, чем минусом. Однако время, проведенное в тюрьме, научила девушку, что нужно очень чутко чувствовать настроение и интересы хозяина, и уметь давать ему именно то, что он хочет. В противном случае она вполне могла вернуться к тому, от чего ее совсем недавно освободили. Допускать такое еще раз Кин не хотела, и постоянно была готова как угодно услужить хозяину.

  Когда раздался стук в дверь, большинство ожогов уже было обработано.

  – Заку! Дверь! – крикнул Кьюджин.

  Новая жилплощадь действительно была внушительной, два десятка человек разместились бы на ней с легкостью, а трое могли бы и потеряться.

  – Иду!

  Звуковик пробежал мимо, принявшись открывать дверь. Вошел врач, даже без сопровождения охраны. Постояв у входа, он огляделся.

  – Не частый гость я в этом месте.

  Кин недовольно глянула на гостя. Не нравилось ей то, что ее хозяин остается без помощи, да медик еще и время на болтовню тратит. Сам же Кьюджин пожал плечами:

  – Буду даже рад, если оно так и останется. Вы приготовили новый протез?

  Меднин кивнул, раздеваясь и готовя свою переносную аппаратуру.

  – Конечно. В этот раз металл получше, да и конструкция, – он извлек из чехла четырех палый протез, и в этот раз ладонь действительно была ладонью, а не клешней, – ожоги вас не беспокоят?

  – Не особо.

  Мацуки отогнал куноичи красноречивыми жестами и сам осмотрел раны Кьюджина. Не смотря на то, что получены они были сегодня, свежими раны не выглядели. И на следствие ускоренного заживления, которое встречалось у некоторых клановых шиноби, похоже не было. Нет, дело не в регенерации и не в ускоренном метаболизме. Скорее походит на тонкую медицинскую обработку. Поврежденные ткани были искусственно удалены, а на открытую плоть было нанесено защитное покрытие, медицинская кожа, которую применяли многие ирьенины, когда не могли быстро восстановить и закрыть повреждения. Но все же были некоторые детали, на которые ирьенин обратил внимания и в прошлый раз, когда осматривал руку.

  – Могу я задать откровенный вопрос?

  – Не обещаю, что отвечу, – предупредил Коноховец.

  – Вы сеннин?

  Вопрос калеку не только не удивил... Вообще не вызвал никакой внешней реакции, парень все так же отстраненно-задумчиво курил.

  – Допустим.

  – И повышенные способности к... хм... выздоровлению происходят оттуда?

  Кьюджин все же перевел взгляд на Мацуки.

  – Допустим.

  – Что же, тогда я сразу займусь протезом.

  Кин услужливо приволокла откуда-то пепельницу, а затем и столик для удобства. Затем встала рядом и смиренно потупилась, ожидая приказов. Заку поведение напарницы не нравилось. При первом пробуждении она соображала с некоторым трудом, пусть внешне казалось, что с ней все не так плохо. Но, проснувшись утром, куноичи принялась изображать послушную служанку. Винить ее в чем-то было сложно. Кьюджин, с нечитаемым выражением лица наблюдавший за ее действиями некоторое время, сообщил Заку всего одну фразу: "нужно время". Пользоваться своим положением он не собирался, но даже так Звуковика коробило от того, как выглядела его напарница.

  А Мацуки заканчивал с закреплением протеза, и получил от Кьюджина обещанное ранее вознаграждение. Поверив работоспособность протеза, ирьенин тут же собрался и удалился, указывая на то, что после турнира у него хватает и других пациентов. Коноховец лишь ухмыльнулся:

  – Ну, я вам пациентов не оставлял.

  Ирьенин кивнул:

  – И на том спасибо.

  Мацуки ушел, оставив заключенных втроем. Кин все так же стояла рядом с хозяином, всем видом демонстрируя собачью преданность, а вот Заку зашевелился.

  – Слушай, есть вопросы.

  Кьюджин, как раз пробовавший с помощью протеза управиться с сигаретой, что получалось не слишком хорошо, железка не давала достаточной точности движения, вопросительно протянул:

  – М-м-м?

  – Что дальше?

  Коноховец все же перевел взгляд на звуковика, отчего тот поежился:

  – Не пойми неправильно. Ты завалил пятерых на ринге, стал лучшим. Но ты же не собираешься на этом останавливаться, – Заку покосился на Кин, но та лишь стояла, направив взор в пол, и, не получив поддержки, продолжил, – Мы тебя поддержим всеми силами, что бы ты там не задумал, но... К чему нам хоть готовиться?

  Кьюджин, окончательно сломав сигарету неуклюжим протезом, закурил следующую. Кин дернулась помочь, зажечь пламя или еще как, но была остановлена коротким жестом.

  – К чему готовиться? – Коноховец удобнее устроился на диванчике, на который был посажен, кивнул куноичи, – Кин сядь.

  Заку проследил, как напарница приволокла табурет и села недалеко от хозяина, чуть поморщился, но снова уставился на Коноховца.

  – Если честно – пока еще не знаю. Есть одна проблемка. Кому принадлежит эта тюрьма?

  Заку удивился такому вопросу.

  – Муи.

  Но Коноховец отрицательно покачал головой:

  – Нет, он тут всем управляет. Я спрашиваю, кто хозяин этого места?

  Звуковик пожал плечами:

  – Страна Травы, я так понимаю.

  – Формально – да, – кивнул Кьюджин, – Но на самом деле – это нейтральная земля. И обеспечен этот нейтралитет всего одним законом: Тюрьма не торгует информацией. Объяснять, почему?

  Заку отрицательно покачал головой:

  – Не надо, и так ясно. Стоит им допросить кого-то из заключенных и продать эту информацию, как это место тут же утопят в океане. Но... зачем, тогда, оно нужно?

  Кьюджин хмыкнул:

  – Экономия. Каждой стране держать свою собственную полномасштабную тюрьму – дорого. Особенно мелким странам. Да и геморроя... Подготовка надзирателей, постоянное наблюдение, охрана, специалисты, способные удерживать шиноби в повиновении. Клановая техника Муи весьма удобна и эффективна, и не требует много средств, особых печатей, и прочего. Как выяснилось, его техника хорошо работает даже против меня. Знал бы сразу, не дал бы поставить на себя эту гадость.

  Заку кивнул:

  – Хорошо, формально эта тюрьма – нейтральная территория. Что дальше?

  Кьюджин затушил сигарету и утопил ее в пепельнице.

  – Когда я был там, снаружи, я слышал об этом месте. Даже о проводимых здесь боях слышал. А знаете, о чем я не слышал? Чтобы кто-то уходил отсюда своим ходом на все четыре стороны. Не было такого. Да и деревни отзывают своих редко. Слишком редко. А еще с острова не вывозят трупы. И, как мы уже выяснили, примерно раз в полгода финалист турнира исчезает в неизвестность вместе с половиной своих людей.

  Заку догадался:

  – Ты хочешь узнать, куда они исчезают?

  – Ага, – кивнул Кьюджин, – и заодно занять чем-то время, пока меня обратно не вызовут. Или пока не надоест ждать.

  Звуковик почесал затылок:

  – Я даже не знаю с чего начать. Есть идеи?

  – Не-а, – отрицательно мотнул головой Коноховец, – Никаких. Но я для того и одержал победу в турнире, чтобы проблемы сами на меня свалились.

  Он перевел взгляд на Кин, но вопрос задал Заку:

  – Ты там продуктов для готовки не находил?

  – Да, есть, все на складе рядом с кухней.

  – Кин, ты вроде что-то про готовку говорила. Сообрази что-нибудь.

  Куноичи поднялась, поклонившись:

  – Слушаюсь.

  Заку снова отреагировал недовольным взглядом, но лишь тяжело выдохнул. Пусть займется делом, для начала.

  – Три к носу, Заку, – Коноховец ободряюще подмигнул шестерке, – пара преданных людей на воле мне лишней не будет, так что вытащу я вас отсюда. Но спокойной жизни не обещаю.

  Звуковик кивнул:

  – Я понял, да. От меня что-то требуется?

  – Хм, – Кьюджин задумался, – пока нет, мне нужно отдохнуть пару дней... Хотя... Пересчитай весь хлам и посмотри, что можно толкнуть. Дурь нам особо не нужна, не в таких количествах точно, да и прочего хлама там хватает. Найди покупателя. Не хочу, чтобы появилась неожиданная проблема с деньгами.

  Заку поднялся:

  – Хорошо, сделаю.

  – И проверь наш новый дом на наличие потайных дверей. Не люблю нежданных гостей.

  Коноховец и сам неплохо определил эти потайные ходы, но решил проверить возможного будущего подчиненного.

  – Понял, – кивнул Звуковик.

  Заку отправился осматривать хоромы, а сам Коноховец, бросив последний взгляд на пачку сигарет, поморщился, и потопал искать себе кровать для ночлега. Спать и вправду хотелось изрядно. Топая по захламленному коридору, одному из двух, он переступал через брошенные вещи, желая добраться до последней комнаты. Все здесь еще удерживало стойкий запах, оставшийся от прежних хозяев, что несло в себе немало дискомфорта для сеннина. Банда предыдущего владельца этажа пила, курила, трахалась, и все эти запахи были отлично различимы, возможно, даже и обычному обонянию. Оставалось надеяться, что сам хозяин был чистоплотен.

  Надежды не оправдались. Комнатка в самом конце коридора пусть и была порядочно обчищена... Видимо, шестерки выносили в первую очередь имущество своего хозяина... Но даже так приятным местом не являлась. Кровать, столы, пол, все было изрядно залито алкоголем. Причем недавно, но это еще можно было перетерпеть. А вот характерные запахи, исходившие от кровати, отбивали всякое желание на ней спать.

  – Кин!

  Девушка примчалась быстро.

  – Да, хозяин?

  Коноховец не стал одергивать девушку из-за обращения.

  – Постарайся найти чистое постельное белье.

  Куноичи кивнула:

  – Поняла.

  Она удалилась, а Кьюджин лишний раз убедился, что обзавестись служанкой заранее – было хорошей идеей. Однако за уборку комнаты он все же взялся сам. Пока Кин нашла где-то чистый комплект белья, Кьюджин успел избавиться от большинства источников неприятных запахов, а заодно и выбросить в коридор мусор. Генеральной уборкой всего вокруг можно заняться завтра. Кин, принесшая чистое, сразу начала заправлять кровать, а Кьюджин размышлял: дождаться ужина, или сразу завалиться спать.

  Чутье сработало за секунду до удара по входной двери. Слух уловил движение на лестнице, ведущей к основному входу, но Коноховец успел определить только то, что гость был мужчиной. А затем раздался удар. Неизвестный с размаха ударил кулаком по толстой деревянной двери, отчего та слетела со всех креплений и влетела внутрь прихожей, сметая с пути мебель.

  Кьюджин выскочил в коридор и шагнул навстречу гостю, но тот сам шел к нему. Невысокий, чуть ниже самого Коноховца, жилистый мужчина лет сорока. Черные штаны шиноби, заляпанные кровью. Тело, так же в крови. Рядом с сердцем хирургический шрам, свежий, недавно зашитый. Еще несколько шрамов в других местах, в основном – на брюхе. Ноги босы. Руки от запястья до локтя обмотаны тканью. На лице тоже шрамы, хирургические, даже не зашитые, из разреза на горле торчит дыхательная трубка. Бешенный взгляд обращен на Кьюджина.

  – Фы! Вфе, шмля! Ушью шуху ко вшеф ешехням!

  Неспособность говорить, вызванная глубоким хирургическим вмешательством, гостя не смущала. Да и объект, судя по всему, матерился. Но внимание Кьюджина привлекла рука, которой был нанесен удар по двери. Кости переломаны и вывернуты наружу, сухожилия разодраны, торчит мясо. Крупная капля крови уже собралась капнуть на пол, растянулась почти на длину ладони, а затем втянулась обратно. Кости захрустели и начали вставать на место. Регенерация быстро восстанавливала повреждения, и в таком темпе через десяток секунд не останется и следа.

  В коридор выскочили Заку и Кин, но Кьюджин жестом остановил их.

  – Я же сказал, проблемы меня сами найдут.

  Гость с рыком бросился в атаку.

  Глава 4/13.

  Противник рывком сблизился, притормозив всего в паре метров от Коноховца. Первым был удар левой ноги куда-то под ребра, но Кьюджин блокировал удар локтем руки, и сразу же блокировал второй удар, снова левой ногой, но в этот раз по голове. Затем последовал удар правой руки, который Кьюджин отвел своей рукой. Прямой удар в грудь он отвел вниз правой рукой, а вот уйти от резкого прямого удара ноги, врезавшегося в грудь, не успел. Но удар был не сильным, скорее мощный толчок, заставивший отшатнуться назад. Низкорослый противник подпрыгнул, нанося удар локтем сверху, пользуясь собственной массой при падении, но Коноховец принял этот удар блоком обеих рук, правда, слегка растерявшись. Воспользовавшись заминкой, противник нанес сильный удар ногой по колену Кьюджина, заставив согнуть ногу и встать на него. Без промедления последовал удар той же ногой по голове, врезавшийся в блок, а затем и толчок второй ногой в грудь, уронивший Коноховца на спину. На все это ушло секунды три или четыре.

  По инерции продолжая движение, Кьюджин перекатился через голову, снова присев на ноги. Подскочивший противник нанес удар правой рукой, соскользнувший по блоку, затем удар левой. Коноховец захватил руку и продолжил тянуть ее на себя, одновременно разворачивая корпус, продолжая захват и перебрасывая противника через себя, бросая его спиной на пол. Кьюджин сразу нанес удар кулаком протеза по лицу зека, ломая нос. Но второго удара нанести не сумел. Заключенный схватил прямоугольный разнос, видимо, унесенный из столовой, и подставил под удар, держа двумя руками. Металл прогнулся, но удар сдержал. Зек резко выпрямил руки, ударяя разносом по лицу Кьюджина, заставляя его на миг отшатнуться, и резко перевернулся на живот, вскакивая на ноги.

  Вскочив на ноги, противник рванулся к Коноховцу, нанося удар коленом в живот, но нарвался на блок. Кьюджин сразу блокировал и второй удар, на этот раз руки, отводя его в сторону, а сам подался телом вперед и ударил лбом в нос зеку. Кин швырнула кухонный нож в спину противнику, но тот на это никак не отреагировал, полностью поглощенный боем с сеннином. Бросившись вперед, зек ударил правой, но врезался в блок, затем ударил левой рукой, но Кьюджин вновь заблокировал удар. Следующий удар правой Коноховец перенаправил, и кулак зека врезался в стену, с хрустом ломающихся костей пробивая стену. Пользуясь заминкой. Коноховец схватил противника за голову и дважды приложил лицом о туже стену. Третий раз не получилось, зек вывернулся, и сам положил руку на затылок противника и ударил лицом о стену. Нанес быстрый удар ногой, метил явно в голову, но Коноховец успел уклониться, затем блокировал два удара руками, и не успел заблокировать быстрый выпад коленом в живот.

  Отшатнувшись назад и наступив на какой-то комок тряпок, Кьюджин зацепил его ногой и швырнул в лицо зеку. Сразу рванул вперед и со всей этической силой вогнул колено в грудь зека. Захрустели ребра, проламываясь под силой удара, прогибаясь внутрь, к сердцу. Но зек резко завел левую руку под колено, а правой ухватился за пояс Коноховца, и резко поднял противника, переворачивая через себя.

  Кьюджин еда успел подставить руки, чтобы не клюнуть носом в пол. Зек же вывернулся из-под противника, и накинулся на него сзади, обхватив руками шею с явным намерением задушить. Коноховец тут же заводит руку за спину противника и вырывает из раны нож, одним быстрым движением подрезая сухожилия на руке. Хватка резко ослабевает, и калека скидывает с себя зека. Противник скатывается в сторону и переворачивается, нанося удар ногой. Кьюджин отводит удар в сторону, сразу проводя ножом по сухожилиям на ноге. Зек тут же толкает Кьюджина второй ногой, сам перекатывается назад, но не может найти опору, так как ткани просто не успевают срастись.

  Коноховец подскакивает к нему, нанося удар коленом. Удар врезается в блок, но зек откатывается в одну из комнат. Кьюджин снова сближается, нанося удар кулаком протеза по лицу, а затем замахивается ножом. Зек подставляет ладонь, и клинок легко проходит сквозь плоть. Вывернув руку, и выдернув нож из руки Коноховца, зек бьет кулаком в шею противника. Но калека сдвигается от удара, вновь хватаясь за рукоять ножа и резким рывком вырывает его, разрезая плоть между средним и безымянным пальцами. Зек второй рукой бьет Коноховца, а затем ударом ноги откидывает его от себя. Раны на нем затягивают очень быстро.

  Зек подхватил попавшую в руки табуретку и швырнул ее вперед, и сам же бросился на Кьюджина. Коноховец табурет отбил, но зек, вместо атаки, скользнул мимо него к выходу из комнаты и дал деру. Звуковики благоразумно мешать ему не стали, пропустив. Кьюджин проследил за быстро удаляющимся психом, и отбросил нож.

  – Что это, б**дь, было? – высказался он, утерев разбитую губу.

  Заку осторожно подошел к тому месту, где шла драка, внимательно глядя под ноги.

  – Смотри, – он указал на капли крови, оставленные противником.

  Кьюджин подошел к звуковику, присел, ткнув пальцем в лужу крови, а затем потер каплю крови между пальцами. Даже обычному взгляду было видно, что в крови есть какие-то гранулы, а на ощупь они ощущались еще лучше. Небольшие гранулы какого-то минерала.

  – Заку, ты рожу этого психа раньше не видел?

  Звуковик задумался, но отрицательно покачал головой, хотя и без уверенности.

  – Нет, не помню такого.

  Кьюджин повернулся к куноичи.

  – Кин?

  – Нет, хозяин, я его не помню.

  Коноховец снова перевел взгляд на кровь между пальцами, задумавшись над чем-то.

  – Ты знаешь, что это? – спросил Заку.

  – Есть у меня догадки, откуда взялось это, – он указал на кристаллики, – но, Рикудо мне свидетель, лучше бы я ошибся. Потому что если я прав – мы в том еще дерьме.

  * * *

  Впервые за полгода Муи спускался в подземелье своей тюрьмы, переоборудованное под лабораторию. Бывшие казематы крепости, которые пришлось долго и вдумчиво перестраивать и переделывать. Долго вычищать, добиваясь стерильной чистоты. Медленно и осторожно обставлять необходимым оборудованием. Никто не должен был знать, какую именно работу здесь ведет Муку. Никто не должен был знать, что он вообще что-либо здесь делает. Сапоги тихо постукивали по отполированному камню, сзади цокали каблучки сапожек Рьюзецу. Факел Муи держал сам, так как иного освещения здесь было не предусмотрено. Грубо продолбленные в камне стены, переходящие в свод потолка и ровные отполированные ступеньки. Запах влажности, к которому все сильнее добавлялся запах крови.

  Наконец, свод закончился, и Муи с любовницей вошли в одну из дополнительных операционных. Шкафов с инструментом здесь почти не было, только столы и тележки. На столах тела тех, кто уже умер, но еще не разобран на органы. Тела тех, кто не справился. Отработанный материал. Единственный рабочий, умело вырезавший что-то из мертвого тела, не обратил на Муи никакого внимания.

  Глава тюрьмы прошел дальше, в основной блок. Пять столов, расставленных звездой. На всех пяти тела, живые. Эти даже в сознании, но пустые взгляды бездумно обращены в потолок. К ним подведены какие-то трубки, по одним течет кровь. По другим жидкости разных цветов. Вокруг основное оборудование, и емкость с жидкостью, в которой плавает предоставленный старцем минерал. Над одним из тел склонились врачи, на пол лилась кровь, и под их ногами валялось разорванное сердце, но Муку стоял в стороне, делая какие-то записи.

  – Отец! – приходу Муи он всегда был рад.

  Глава тюрьмы хмуро осмотрел всех пятерых. Всего час назад они бегали по тюрьме и убивали заключенных. Потеря контроля – плохо. Бесконтрольных психов, жаждущих только убивать, они могли получить с самого начала.

  – Эти пятеро убили полсотни заключенных. Совсем не тот результат, которого я от тебя ждал, Муку!

  Парень, молодой, но гениальный, испытывал искреннее отчаяние. Его и без того бледная кожа, кажется, побледнела еще сильнее. Выцветшие волосы были покрыты сальным налетом. Под глазами черные круги от недосыпания, сами глаза красные. Постоянное пребывание в подземелье за работой явно не шло ему на пользу.

  – Прости, отец. Я был окрылен успехом и не подумал, что они смогут вырваться из-под контроля. Мы уже нашли проблему и исправим ее в ближайшее время. Идем.

  Из второй лаборатории выехала тележка, которую вез работник, только что потрошащий один из трупов. Он привез сердце, которое тут пошло в дело.

  – Что с ним? – Муи указал на того, над кем сейчас проводили операцию.

  Муку улыбнулся:

  – О! Это самый сильный из пяти первых экземпляров. Он почуял источник и направился сразу к нему. Судя по ранам, сеннин очень хорошо его потрепал. Сердце разорвано, некоторые ткани и органы не выдержали перегрузки, их придется заменить. Но он дошел своим ходом, значит – мы на верном пути.

  Муи поморщился. Кьюджин не дурак, и встреча с одним из подопытных пусть и была неизбежной, рано или поздно, но Муи хотел бы, чтобы это случилось как можно позже.

  Все же они покинули операционную и прошли в комнату отдыха. Здесь тоже пахло кровью, да и повсюду были ее следы, так что не Муи, не Рьюзецу присаживаться не стали. Но, даже если к крови как-то притерпеться, то запах медикаментов и каких-то едких химикатов, стоявшим вторым по отвратительности после крови, не оставлял шансов. Куноичи была очень рада, что ей больше нет необходимости сюда возвращаться. Муку тут же прошел до стола, наливая себе толи чай, толи нечто подобное.

  – Сенчакра, собранная с арены, – начал объяснять Муку, не дожидаясь вопроса, – запустила процесс. Но без постоянного притока ничего не получиться. К тому же работая не на полную мощность, артефакт нестабилен.

  Муи отрицательно покачал головой:

  – Мы не будем открывать артефакт, Муку. Ты сказал, что сможешь обойтись и без этого.

  – Конечно! Пятеро у нас уже есть. Но в следующий раз мы сможет обработать сразу десятерых... Правда, это предел для одной операции. С этим я ничего сделать не смогу.

  Муи махнул рукой, показывая, что это не так важно.

  – Сначала я хочу быть уверен, что эти пятеро находятся под нашим полным контролем. Мне нужны солдаты, которые подчиняются приказам, а не толпа берсеркеров, это ясно?

  Муку закивал:

  – Да, отец. Я все подготовлю. Первая пятерка станет послушнее дрессированных собак.

  – Тебе что-нибудь нужно?

  Сын задумался, а затем энергично закивал:

  – Да. Сенчакра. Я пока не буду создавать новых экземпляров, но мне нужно изучить, как она взаимодействует с артефактом.

  – Это возможно, – немного подумав, кивнул Муи, – что-то еще? Тебе хватает состава?

  Сын закивал:

  – Да, его более, чем достаточно.

  Муи нахмурился. Сын не понял вопроса. Гениальный ученый, в остальном он был абсолютно бездарен.

  – На какое количество особей хватит состава?

  Муку задумался...

  – Это... Если мы больше не будем терять подопытных, то на сотню... Примерно. Нет, чуть меньше.

  Недостаточно. Категорически недостаточно. Муи не знал, откуда старец берет минерал. А зависеть от этих поставок никак не хотел. Он вообще ни от кого не хотел зависеть. Наелся на всю оставшуюся жизнь.

  – Ясно. Больше никаких побегов, Муку. Не хватало, чтобы кто-либо что-либо заподозрил. Ты же не допустишь больше такой ошибки?

  Муку снова энергично закивал.

  – Да... то есть... нет... То есть, не допущу. Никаких побегов.

  Муи, удовлетворенный ответом, поднялся. Его сын перевел взгляд на Рьюзецу, и покраснел, что было особо заметно на фоне его общей бледности.

  – Рьюзецу... сан... У меня к тебе просьба... Мне... Ну, нам здесь без тебя так... В смысле, ты очень хорошая работница, и твоя помощь была бы... Ну, неоценима! Да!

  Девушка вздрогнула, отрицательно взмахнув рукой:

  – Нет, Муку, прости, но я еще не могу отмыться от въевшихся запахов, может как-нибудь потом.

  Торчать здесь только для того, что Муку мог на нее пялиться, истекая слюной, куноичи не собиралась.

  – Работай, сынок, – отрезал отец, и гости покинули подземелье.

  Муку сжал кулаки. Он хотел разбить чашку, что держал в руки, но на это не хватило силы. Разозлившись еще сильнее, он швырнул ее в стену, но сам же облился горячим напитком, по ошибке называемым чаем. Выругавшись, Муку пообещали толи сам себе, толи еще кому-то:

  – Я все сделаю! Я еще докажу, что могу все сделать как надо! Увидите! Вот увидите!

  Глава 4/14.

  Несмотря на происшествие, случившееся прошлой ночью, настроение у Заку было приподнятым. Он впервые за долгое время спал в отдельной комнате. В комнате, в которой чем-то неприятно попахивало, и было грязно, но все это казалось мелочью. А еще больше его настроение поднял завтрак. Кин, выглядевшая не выспавшейся и усталой, приготовила завтрак. Настоящий завтрак. Настоящая еда. Это было почти праздником. А еще большим праздником было то, что обедать и ужинать они тоже будут нормальной пищей. И спать он сегодня ляжет в этой же комнате, и завтра снова будет завтракать тем, что приготовит напарница. Как мало человеку надо для счастья. Все отнять, а затем вернуть хоть что-то из того, что было отнято.

  – Что за выражение лица? У тебя сейчас харя треснет! Смотреть противно!

  На кухне они с Кин были одни. Пока Кьюджина не было рядом, куноичи по поводу и без грубила Заку, но тот был даже рад. Такое поведение было обычно для его напарницы. Той, которая была до того, как попала сюда. Однако стоило Кьюджину появиться в поле видимости, как куноичи тут же принимала вид покорной рабыни. На прямой вопрос Заку в отсутствии Кин, Коноховец ответил, что сейчас из нее эти привычки не вытрясти. А вот позже, на воле, это будет сделать намного проще. Затем задумался, и добавил: "если мне раньше не надоест это обращение: "хозяин".