Текст книги "Незапертые чувства (СИ)"

Автор книги: Muza_90

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Пальцами пробегаюсь по белоснежным лепесткам и обхватываю розу под чашелистиками.

– Она великолепна, не так ли? – раздается хриплый голос за моей спиной.

Я чувствую, как внутри разгорается пожар, который начинает сжигать каждую клеточку моего тела. Ненависть. Она раскаленным железом растекается по венам, причиняя боль и отдаваясь красочными картинами прошлого в голове.

На мгновение прикрываю глаза и тихо выдыхаю. Сноу не должен видеть моих эмоций. Я покажу их на казни, вложу всю свою ненависть в последний взгляд в глаза этого человека.

Молча выпускаю бутон из ладони и поворачиваюсь лицом к бывшему президенту Панема. Он одет в темно-серый костюм, на руках поблескивают наручники, соединенные длинной цепью. В глаза сразу бросаются изменения во внешности. Старик осунулся, кожа выглядит бледной, под глазами появились темные круги, а сухие потрескавшиеся губы еще больше распухли.

– Думал, Вы найдете меня быстрее, мисс Эвердин, – усмехается Сноу. – Я рад, что мы, наконец, встретились лицом к лицу.

– Полагаю, Вы скорее были бы рады видеть меня мертвой, – холодно отвечаю я.

– Не стану кривить душой – так и есть, – он широко улыбается, обнажая зубы, отчего его нижняя губа трескается. Сноу достает из кармана платок и на мгновение прикладывает его ко рту. На мягкой белоснежной ткани остается пятно от крови.

– Не окажете мне честь? – Сноу кивает головой в сторону дорожки между кустов с розами.

Я коротко киваю и, развернувшись, медленно иду по аллее.

– Этот сорт – мой любимый, – указывая на белые бутоны, произносит Сноу. – Немного капризные в уходе, но они того стоят.

Он что-то продолжает говорить о розах, но я не вслушиваюсь в его слова. Вряд ли он так хотел меня увидеть лишь для того, чтобы побеседовать о трудностях ухода за цветами.

– … Я мог бы внести изменения в этот сорт, но с шипами куда лучше, не находите?

Я ничего не отвечаю и продолжаю идти, со скучающим видом разглядывая розы.

– Война окончена, – растягивая слова, произносит Сноу. – Теперь все изменится. Страну ждут нелегкие годы.

– Голодных игр больше не будет, – говорю я. – Это главное.

– Так ли это? – усмехается Сноу. Он останавливается у длинного столика и берет с него садовые ножницы. – Я думаю, главные Игры еще впереди. Власть. Она ослепляет. Ваши лидеры разорвут эту страну на части, растащат по кусочкам, и страдать будут обычные граждане. Вас ждут трудные времена. Люди смотрят на Вас, мисс Эвердин. Ваше мнение – их мнение. Победит тот, на чьей стороне Вы будете. Не сомневаюсь, что Вас попытаются убить. Революция окончена, Сойка-Пересмешница больше не требуется, впрочем, как и её мнение.

– Я не принимаю ничьей стороны, – отрезаю я. – Мне все равно кто сядет на Ваше место.

– Ошибаетесь, мисс Эвердин, – Сноу качает головой. – Ошибаетесь.

Он слегка прищуривается, оглядывая кустарник. Прихватив пальцами тонкий стебель, Сноу аккуратно срезает одну из роз и кладет ножницы обратно на столик.

– Меня приятно удивила новость о смерти Альмы Койн, – с улыбкой произносит он. – Ты оказалась умнее, чем я думал.

– Вряд ли президент Панема стал бы бояться глупой девчонки.

– Глупость зачастую порождает бо́льшую опасность, – Сноу останавливает свой взгляд на мне, покручивая стебель розы между пальцами. – Как выходка с ягодами, например.

– Не знала, что желание жить является глупостью, – фыркаю я.

– Любая попытка пойти против власти является глупостью.

– А как же смерть Койн? – прищуриваясь, спрашиваю я. – Это тоже попытка пойти против власти.

– Койн давно бы убила тебя, будь она жива, – Сноу слегка морщится. – Стань она президентом Панема, все заскучали бы по Кориолану Сноу. Вспомни жизнь в Тринадцатом: сплошь строгие правила, почти тюрьма. Но, полагаю, ты и так понимала это, раз отправила ее на тот свет.

– Спешу разочаровать, – отвечаю я. – Койн убила не я.

– Мы же договорились не врать друг другу, мисс Эвердин, – улыбается Сноу, покачивая головой.

– Я предельно откровенна. Не вижу смысла врать смертнику.

На какое-то мгновение улыбка сходит с его лица, в змеиных глазах мелькает злоба. Возможно, своими разговорами Сноу планировал убедить меня в том, что он нужен Панему, что без него страна будет уничтожена распрями лидеров восстания. Один мой голос может стать для него спасительным. Но ничто не сможет убедить меня вступиться за него.

– Как себя чувствует Пит? – непринужденным тоном спрашивает Сноу. – Кажется, мы его немного не долечили.

Я до боли сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Сноу смотрит на меня с ехидной улыбкой на губах, его глаза поблескивают. Он понял, что не сможет склонить меня на свою сторону. Сейчас передо мной настоящий Сноу, подлый и безжалостный. Тот, кто заставлял детей убивать друг друга на арене. Тот, кто отдал приказ промыть мозги Питу и пытать Джоанну, Энни и Энобарию. Тот, кто активировал ловушки на улицах Капитолия, убив тысячи своих граждан.

– Хороший мальчик, – продолжает он. – Не повезло ему так неудачно влюбиться. Столько безразличия, столько боли. Я лишь хотел избавить его от этих страданий.

– Не смей говорить о нем, – сквозь зубы произношу я.

– Жалость все-таки взяла верх, – ухмыляется Сноу. – А кузена, стало быть, пригрела на груди девочка с топором? Сколько сердец ты сожгла, Огненная Китнисс?

– Ты ничего не знаешь.

Меня начинает колотить от злости. Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не схватить со стола садовые ножницы и не воткнуть их в горло старика. Но вместо этого, я резко выхватываю из рук Сноу белую розу, поранив шипами его ладонь.

– Что ты теперь будешь делать? – смеется Сноу, промокая платком кровь. – Убьешь меня?

– Не я, – медленно говорю я, покачивая головой. – Мы.

Я несколько секунд смотрю на белоснежный бутон в моих руках, а затем бросаю розу под ноги Сноу.

– Мы убьем тебя, а потом я сожгу твой сад.

Развернувшись, быстро шагаю к выходу из парника. Последнее, что я слышу перед тем как выйти за двери – громкий и надрывный кашель, сотрясающий тело старика.

– Нашла то, что искала? – спрашивает Боггс, когда я выхожу в холл. Все то время, пока я находилась в саду, он ждал меня.

– Да, – я киваю. – Спасибо.

– Пойдем, я провожу тебя в комнату.

Я бросаю взгляд на часы и понимаю, что опоздала. Пит уже давно вернулся с тренировки и теперь, вероятно, повсюду меня ищет. Скорее всего, не без помощи Хеймитча.

Я стараюсь идти быстрее, но широкий шаг Боггса заставляет меня практически бежать.

– Как дела во Втором? – спрашиваю я, когда мы поднимаемся по лестнице на второй этаж.

– Порядок, – отвечает Боггс. – Лайм – известный человек в дистрикте. Многие вызвались добровольцами на помощь солдатам, чтобы поддержать ее.

Я задумываюсь над словами Сноу. Станут ли другие командоры препятствовать Лайм стать президентом Панема? Надеюсь, что нет. Получается, я действительно приняла сторону? Возможно, от меня зависит доверятся ли ей люди. Но я не хочу, чтобы от меня что-то зависело. Я хочу, чтобы после казни нас, наконец, оставили в покое.

– Где Гейл и Финник?

– Они вернулись вместе со мной, – кивает Боггс. – Финник пошел к Лайм просить привезти сюда Энни из Тринадцатого. Гейл в больнице у Джоанны.

Я расслабленно выдыхаю. Мне не терпится увидеть Гейла и Финника. Хочу поблагодарить их за то, что вытащили нас с Питом из лап миротворцев.

Боггс провожает меня до конца коридора на втором этаже и спешит вернуться к своим делам. Я заворачиваю за угол и едва не вскрикиваю, когда неожиданно попадаю в чьи-то объятия.

– Пит, – сжимаю пальцами ткань его майки. Он еще не переоделся после тренировки, и я чувствую запах пота.

– Где ты была? – спрашивает Пит, чуть отстраняясь.

Я смотрю на свои ладони, лежащие на его груди. Указательный палец испачкан кровью. Кровью Сноу, которую я вскоре не смогу так просто смыть со своих рук.

– Я видела его, – тихо произношу я. – Я видела Сноу.

Судорожно вздыхаю. Глаза застилает пелена слез. Мои плечи начинают подрагивать от рвущихся наружу рыданий. Пит крепче прижимает меня к своей груди, поглаживая по спине. Я утыкаюсь носом в его плечо, и черная майка быстро становится мокрой от моих слез.

Я устала. Хочу, чтобы все скорее закончилось. Хочу домой.

========== Глава 49 ==========

Lorde – Everybody Wants To Rule The World

Встреча со Сноу открывает двери новой волне кошмаров. По нескольку раз за ночь я просыпаюсь от собственного крика. Холодные капли пота стекают по лбу. Пит крепче прижимает меня к себе и что-то тихо шепчет. Напуганная тем, что видела несколько мгновений назад, я не могу сфокусироваться на его словах. Но одно лишь присутствие Пита, его руки, голос заставляют мой пульс прийти в норму, а дыхание выровняться.

– Все хорошо, я рядом, – его пальцы медленно перебирают пряди моих волос.

Ночной полумрак понемногу растворяется в холодном утреннем свете. Морозный воздух, проникающий сквозь окно, колючими щупальцами касается кожи. Тело покрывается мурашками. Я хватаюсь за край одеяла и, натянув его до подбородка, придвигаюсь ближе к Питу. Уткнувшись носом в его грудь, делаю глубокий вдох. Запах его кожи вперемешку с ароматом мятного геля для душа проникает в легкие. Сердцебиение, пульсирующее под моей ладонью, заставляет замереть, вслушиваясь в размеренный ритм.

– Поспи еще немного, – шепчет Пит. – День будет трудным.

Я прикрываю глаза, стараясь не думать о том, что нас сегодня ожидает. Мое тело расслабляется. Измученная и обессиленная, я уже готова отдаться во власть сна, но громкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть и резко сесть.

– Пит, Китнисс, – на пороге комнаты появляется Октавия. – Пора вставать. После завтрака мы ждем вас в наших комнатах.

Я глубоко вздыхаю, когда дверь, тихонько скрипнув, захлопывается. Подтянув колени к груди, прикрываю глаза ладонями. Пустота, разрастающаяся и разрывающая душу, отдается болезненным покалыванием в сердце. Сегодняшний день не принесет облегчение. Наоборот, станет лишь хуже.

Теплая рука скользит по моей спине и останавливается на плече. Пит обнимает меня и крепко прижимает к себе. Его дыхание касается моих волос.

– Все будет хорошо, – хрипло произносит он. – Скоро все кончится.

Скоро все кончится. Это правда, ведь всего через несколько часов на главной площади Капитолия, там, где всегда проходил Парад трибутов, состоится казнь. Сегодня мы убьем Сноу. А потом мы станем свободными.

После завтрака Вения и Октавия забирают меня в свою комнату. Флавий будет работать с Питом. Это даже странно – нас будут готовить к чужой смерти.

Меня сначала моют в теплой воде с пеной, втирают в кожу масла, отчего она начинает поблескивать и источать легкий сладковатый аромат.

Я засыпаю прямо на массажном столе, когда Вения выщипывает мне брови, а Октавия наносит какие-то крема на лицо. Меня будят, когда стрелка часов указывает на девять. До казни остается всего два часа.

Октавия сушит мои волосы и ловкими движениями укладывает их в аккуратную прическу. Вения быстро справляется с маникюром и переходит к макияжу. Она умело маскирует круги под глазами, подкрашивает ресницы и наносит на губы прозрачный блеск. Сегодня мне не нужен яркий макияж. Капитолий и его мода в прошлом. Я должна выглядеть как можно естественней.

Октавия достает из шкафа длинный темно-синий чехол из плотной ткани и вешает его на крючок. Они с Венией желают мне удачи и быстро покидают комнату.

Расстегнув чехол, замираю от удивления. Передо мной висит мое сгоревшее свадебное платье, кем-то бережно хранимое до этого момента. Крылья убрали, а на груди все также поблескивает брошь с сойкой.

Что-то мне подсказывает, что это идея Плутарха. Он пытается превратить казнь в очередное шоу. В последний раз я видела бывшего распорядителя в шатре командоров накануне штурма Капитолия. Он улетел обратно в Тринадцатый еще до того, как я покинула больницу. Вероятно, он появится сегодня на казни.

Скрестив руки на груди, я стою напротив чехла с платьем, не в силах дотронуться до мягкой ткани. Стоит ли мне надевать его, или снова пойти против правил?

Тихий скрип двери заставляет меня резко обернуться. Расплывшись в широкой улыбке, передо мной стоит Плутарх.

– Как тебе моя идея с платьем? – спрашивает он, кивая в сторону моего наряда и подходя ближе.

– Не понимаю зачем все это, – поморщившись, отвечаю я.

– Оно напомнит всем, что ты не просто кровожадный палач, – улыбка сходит с лица Плутарха. – Тебе есть за что ненавидеть Сноу. Он разрушил твою жизнь, сжег твой родной дистрикт.

– Очень заботливо с Вашей стороны, – нервно усмехаюсь я, плотнее затягивая пояс на махровом халате.

– Полагаю, у нас с тобой есть некоторые неразрешенные вопросы, – вздыхая, Хэвенсби присаживается на диван и указывает мне на соседнее кресло.

Я бросаю мимолетный взгляд на ярко-красную обивку, вышитую золотистыми нитями, и не двигаюсь с места, игнорируя предложение присесть.

– Ну что ж, – усмехается Плутарх. – Я готов тебе все рассказать.

Я сжимаю руки в кулаки. Плутарх ждет вопрос. И он его получит.

– Это Вы убили Койн? – ледяным тоном спрашиваю я, слегка прищурившись.

– Китнисс, – мужчина задумчиво смотрит в сторону окна. – Я хочу, чтобы ты поняла меня правильно.

– Что я должна понять? – я начинаю повышать голос. – То, что Вы подставили меня?

– Все не так просто, – покачивая головой, отвечает он. – Возможно, ты не поверишь мне, но я пытался тебя защитить.

Я молча смотрю на него, ожидая объяснений. О какой защите может идти речь? По его приказу меня посадили в холодную камеру, где я чуть не умерла от отравления газом.

– Вряд ли ты удивишься, узнав, что Койн ненавидела тебя, – начинает Плутарх. – Ты имеешь очень серьезное влияние на людей, а после революции стране требуется новый лидер. Если твоя первая мысль – не Койн, ты представляешь угрозу. Пламя революции вспыхнуло – это все, что требовалось от Сойки-Пересмешницы.

Его дальнейшая речь, словно подернута вязкой пеленой, медленно окутывающей мой разум. Повернувшись к окну, я наблюдаю за мелкими хлопьями снега, стремительно летящими к земле и укрывающими увядшую траву белоснежным одеялом.

Я ловлю каждое слово Плутарха. Его слегка хриплый голос врывается в мое сознание, заставляя верить каждой фразе, каждой мелочи, сказанной им.

Койн прекрасно знала, что я не встану на ее сторону, когда придет время сделать выбор в пользу того или иного претендента на место Сноу. Она понимала – рано или поздно от меня необходимо избавиться.

Президент Тринадцатого безоговорочно доверяла Плутарху. Она поделилась с ним своими планами. Послав анонимную весточку в Капитолий, Койн выдала местоположение нашего отряда, когда мы находились в Восьмом. Пит в это время был в больнице, и она почти ничем не рисковала, собираясь пожертвовать Боггсом и съемочной группой ради достижения своей цели. К несчастью Койн, план провалился. Последующие вылазки отряда в дистрикты были безопасными, и шанса подстроить несчастный случай у нее не было.

После последнего собрания в Штабе, Койн вызвала к себе Плутарха. Она поделилась с ним идеей о моем устранении. Женщина больше не думала об убийстве. Ее целью было свести меня с ума. Никого бы не удивил внезапный сдвиг в психике семнадцатилетнего подростка, прошедшего через ад. Две арены, уничтоженный Двенадцатый, жених, истязаемый в плену.

Койн планировала травить меня. В ее доступе имелись нужные вещества. Медленно, день за днем под действием препаратов психика начала бы меня подводить. Ночные кошмары, галлюцинации… В итоге, меня бы уличили в попытке покушения на убийство президента Тринадцатого. Сумасшедшая девочка, «случайно» принявшая Альму Койн за президента Сноу, оказалась бы в психиатрическом отделении, не в состоянии оказывать влияние на дальнейший исход революции.

Революция без Сойки-пересмешницы обречена на провал – так думал Плутарх. Он не выказал своего несогласия с планом Альмы, это стало бы ошибкой со смертельным исходом. Решение было принято моментально. Сиреневый порошок, быстро растворившийся в водовороте воды в стакане, один глоток, и для Койн все было кончено. Плутарх сумел незамеченным покинуть кабинет президента. Ему ничего не стоило удалить записи с камер видеонаблюдения. Он не учел лишь одного. До его прихода один из помощников принес Койн стакан, из которого пила Китнисс во время собрания. Она готовилась к «покушению».

После полуночи солдаты доложили Плутарху об убийстве президента. Он, не задумываясь, отдал приказ начать расследование, и уже через несколько часов из лаборатории пришли результаты. Обливаясь холодным потом, мужчина услышал имя. Мое имя.

В Тринадцатом было множество солдат, слепо преданных Койн. Они решительно настаивали на аресте Сойки-пересмешницы, и Плутарх был вынужден отдать этот приказ. Сознаваться не имело смысла – слишком много им было сделано ради дела революции, которая являлась смыслом его жизни. Но бывший распорядитель все же планировал бросить все силы на то, чтобы доказать мою невиновность. В камере была установлена камера, и он мог следить за моей безопасностью. Плутарх не был уверен в том, что кто-либо из ближайших подчиненных Койн не захочет отомстить. Он приказал Боггсу отправить Пита помогать на кухне, чтобы ни у кого не было возможности подсыпать яд в мою еду. В камеру обед всегда доставляла Делли, та самая подруга Пита, на которую я однажды чуть не набросилась с кулаками у дверей его палаты.

Через несколько дней нашему Звездному отряду предстояло отправиться на миссию по уничтожению «Орешка» во Второй дистрикт. Среди командиров остальных подразделений армии Тринадцатого росло недовольство, но Плутарх настоял на участии Сойки-пересмешницы в съемках нового агитационного ролика. Но я сделала все по-своему. Узнав о моем побеге, бывший распорядитель возликовал. Он надеялся на то, что я выкину нечто подобное после того, как Боггс снимет с меня наручники.

В итоге, все пошло так, как было нужно Хэвенсби. Капитолий пал под натиском повстанцев, и теперь Сойка-пересмешница сможет выполнить свою главную миссию. Убить президента Сноу.

Я не замечаю тот момент, когда он перестает говорить. Лишь продолжаю смотреть на пушистый снежный ковер за окном. Плутарх некоторое время ждет моей реакции на его объяснения, но так и не дождавшись, медленно поднимается на ноги.

Я оборачиваюсь лишь на скрип открывающейся двери.

– Плутарх, – мой голос слегка дрогнул.

Бывший распорядитель замирает на пороге.

Я мну пальцами кончик махрового пояса и бросаю мимолетный взгляд на часы. До казни остается сорок пять минут.

– У меня есть к Вам одна просьба…

========== Глава 50 ==========

Active Child – Johnny Belinda

Cary Brothers – Belong – ко второй части главы

Через арку на площадку для колесниц задувает ледяной воздух. Я смотрю на полупрозрачный пар, вырывающийся из рта при дрожащем выдохе и ёжусь от холода. В этот момент проклинаю Плутарха, заставившего меня надеть легкое, почти невесомое платье, когда на улице мороз. Накидка, похожая на сложенные крылья с перьями пепельного цвета, под стать костюму Пита, не спасает от продувающего насквозь ветра.

Я бросаю мимолетный взгляд в сторону трибун и крепче сжимаю руку Пита. Площадь с раннего утра переполнена людьми. Каждый пытался прийти пораньше, чтобы занять самое удобное место, откуда открывается лучший вид на сцену перед Тренировочным центром. Каждый посчитал своим долгом присутствовать на казни человека, одним безжалостным движением уничтожившего четверть населения Капитолия. Но несмотря на огромное скопление людей, на площади царит мертвая тишина, лишь ветер свистит в ушах, срывая с голов меховые шляпы.

Как только нас с Питом привезли в Тренировочный центр, Боггс сразу провел инструктаж, объяснив порядок действий. С каждым его словом новая волна неприятной дрожи пробегала по телу. Все начнется с публичного объявления приговора. Простая формальность, но Плутарху показалось, что это будет красиво. Лайм зачитает решение суда, а затем на площади появятся исполнители приговора – мы с Питом. Не на колесницах, как я подумала, когда нас привели на эту площадку. Взявшись за руки, мы должны будем пройти несколько сотен метров пешком между трибунами, под пристальными взглядами тысячи людей.

Я глубоко вздыхаю, пытаясь унять дрожь. Скоро вся страна в прямом эфире увидит, как мы с Питом убиваем человека. Не то, чтобы мы не делали этого раньше на аренах Голодных игр, где забываешь о камерах, сосредоточившись на выживании. Сейчас все иначе. Мы убьем не для того, чтобы выжить. Мы убьем, чтобы отомстить.

Я вздрагиваю, когда с улицы начинают раздаваться крики, сливающиеся в оглушительный рев толпы. Мне не обязательно смотреть в сторону сцены, чтобы понять: солдаты привели Сноу. Реакция зрителей говорит сама за себя.

– Лайм уже на подходе, – сообщает Вения, легкими движениями касаясь моего лица подушечкой для пудры.

Все остальные уже собрались на сцене. Командоры дистриктов, Плутарх, Хеймитч и все члены Звездного отряда.

Мы находимся в окружении команды подготовки и четырех солдат, которых Боггс приставил к нам с Питом. Они должны сопровождать нас к сцене. Как будто они смогут защитить, если кому-то из толпы захочется пристрелить нас.

Один из солдатов касается наушника и, замерев на несколько секунд, дает остальным команду строиться. Они становятся за нашими спинами, держа оружие наготове.

Толпа на трибунах сходит с ума. Но настроение людей меняется, когда на сцене появляется Лайм. Ее приветствуют выкриками и несмелыми аплодисментами.

– Уважаемые граждане Панема, жители Капитолия и всех дистриктов, – уверенный голос Лайм эхом разносится по площади, заставляя толпу умолкнуть. – Сегодня мы собрались на этой площади, чтобы привести в исполнение приговор, назначенный судом по делу бывшего президента страны – Кориолана Сноу, – она делает небольшую паузу, а затем продолжает, обращаясь к арестанту. – Кориолан Сноу, Вы обвиняетесь в организации ежегодных массовых убийств детей, в похищениях и насилии, в уничтожении Восьмого, Двенадцатого и Тринадцатого дистриктов, в убийстве нескольких тысяч граждан Капитолия. За совершение вышеуказанных преступлений против народа Вы приговариваетесь к смертной казни.

– Десять секунд, – объявляет один из солдатов.

Все вокруг начинают суетиться. Я вскрикиваю от неожиданности, когда Флавий хватает меня за руку и быстрым движением вводит в вену шприц с прозрачной жидкостью.

– Это не даст тебе замерзнуть, – поясняет он. – Действует около двадцати минут, так что не тяни. Там холодно.

Я благодарно улыбаюсь, чувствуя, как приятное тепло быстро разливается по телу.

– Прошу исполнителей явиться на сцену, – наконец, произносит Лайм.

Наш выход.

– Готова? – тихо спрашивает Пит.

Я молча киваю. Он порывисто обнимает меня, и по команде солдата мы выходим на площадь под восторженные крики толпы, скандирующей наши имена.

Стараюсь не смотреть по сторонам, пытаясь сосредоточиться только на своей цели – на крошечной фигурке, замершей у столба. И я уверена, что Сноу тоже смотрит на меня в этот момент. Каждый наш шаг приближает его смерть. Я хочу, чтобы он боялся.

Сердце начинает учащенно биться, когда мы медленно поднимаемся по ступеням и становимся на свои позиции. Сноу всего в двадцати метрах от нас. Он привязан к столбу, что совершенно излишне. Его окружают с десяток солдат, готовых в любую секунду нажать на курок. Ему некуда бежать. Хотя, будь его воля, Сноу выбрал бы пулю.

Я игнорирую его заинтересованный и почти скучающий взгляд, но одна деталь все-таки привлекает мое внимание. Две белые розы, прямо над сердцем. Теперь я точно знаю куда целиться. Бросаю мимолетный взгляд на Плутарха, стоящего в стороне. Его губы расползаются в легкой улыбке. Нет сомнений – это его идея.

Толпа замолкает в ожидании кульминации, когда к нам подходят Гейл и Финник. В их руках два черных футляра.

– Ты в порядке? – шепотом спрашивает Гейл, открывая крышку.

– Да, – выдыхаю я.

Рукоять лука приятно вибрирует в ладони. В футляре всего одна стрела, и неудивительно – с такого расстояния невозможно промахнуться.

Гейл с Финником возвращаются на свои места, становясь между Джоанной и Энни. Не знаю как, но Мейсон вынудила врачей выписать ее из больницы в день казни. Как я и полагала – она не могла позволить себе пропустить это событие.

Я устанавливаю стрелу и, наконец, поднимаю взгляд на Сноу. Его змеиные глаза по-прежнему смотрят на меня, а на его губах заметна легкая ухмылка. Он словно говорит мне: «Не стесняйтесь, мисс Эвердин, стреляйте.».

Мы с Питом замираем в ожидании команды. В воздухе царит напряжение. На площади царит мертвая тишина, от которой звенит в ушах.

– Вам предоставляется последнее слово, Кориолан, – произносит Лайм, поворачиваясь к Сноу.

Мои пальцы до боли сжимают рукоять лука. Уверена, он воспользуется этим шансом.

Мерзкое хихиканье вперемешку с кашлем и хрипами вырывается из груди Сноу. Тоненькая струйка крови течет по его подбородку, капая на пиджак.

– Жаль вашего ребенка, – насмешливо произносит Сноу, не сводя с меня глаз. – Он мог бы стать отличным трибутом.

Тихий свист разрывает повисшую тишину. Белоснежные лепестки, покрытые багровыми каплями, летят на пол. Кровавая пена капает на сцену. Старик издает тихий гортанный звук, и его тело с двумя стрелами в груди, попавшими точно в цель, медленно наклоняется вперед и обмякает. Сноу мёртв.

***

Легкая, воздушная ткань, вышитая узорами, струится поверх длинной, почти невесомой юбки, касаясь пола. Нежное кружево в форме лепестков, прикрывающее плечи, оголяет участок спины, плавно обрамляя бока и создавая изящный силуэт. Платье не причиняет никаких неудобств, не стесняет движений. В нем я ощущаю лишь легкость. Такие наряды для меня создавал Цинна.

Я нервно сжимаю в руках букет из розовых пионов, то и дело поглядывая на настенные часы. Вокруг меня суетятся Прим, Энни, Джоанна и команда подготовки. Сестра поправляет длинный подол моего платья, расправляя воздушный шифон.

– Ты очень красивая, – улыбаясь, произносит она.

Сейчас мне хочется обнять Прим, но если сдвинусь с места, на меня обрушатся нервные крики. Я все утро порчу макияж, растирая непрошеные слезы.

Прим с мамой прилетели из Тринадцатого несколько часов назад. Я не видела их так давно, что не могла сдерживать эмоции, то и дело прижимая к себе свою сестренку. Вения и Октавия три раза накладывали макияж заново, смахивая слезы умиления.

– Отлично выглядишь, солнышко, – в дверях просторного холла появляется Хеймитч, одетый в строгий темно-синий костюм.

Ментор раскрывает руки и заключает меня в свои объятия. Я замечаю, что от него не пахнет спиртным – он обещал не пить до сегодняшнего вечера и сдержал слово. Уже открываю рот, чтобы за все его поблагодарить, но меня отвлекает громкий цокот каблуков. Знакомый ритм шагов заставляет меня замереть. Я оборачиваюсь и вижу перед собой призрака из прошлой, давно забытой жизни. Быстро переставляя худые ноги, ко мне подходит Эффи.

– У нас сегодня важный-преважный день, – дрогнувшим голосом произносит она. – Все знают, кто за кем выходит?

Эффи кардинально изменилась. Вьющиеся светлые волосы до плеч, достаточно простое голубое платье и легкий макияж. Бледная кожа и исхудалая фигура говорят о месяцах, проведенных в тюрьме. Едва живую ее обнаружили в одной из камер в подвалах президентского дворца, когда Капитолий был захвачен.

– Эффи, – одними губами произношу я и тянусь к ней.

Женщина подходит ко мне ближе и дрожащими руками обнимает за плечи. Я еле сдерживаюсь, чтобы снова не начать плакать. Мы с Питом так переживали за нашу Эффи.

– Китнисс, – отстраняясь, говорит она. – Ты такая красивая невеста…

Невеста. Это слово заставляет мое сердце пропустить удар и забиться чаще. Хоть я и считала себя женой Пита с того самого момента, как мы принесли друг другу клятвы в его доме, сегодня состоится наша официальная свадьба. Плутарх с радостью согласился организовать ее в своем особняке в Капитолии. Я даже позволила снять короткое видео, которое потом покажут на всю страну. Мне пришлось пойти против своих принципов.

Мы с Питом совершили последний выстрел в этой войне, завершив революцию и открывая новую страницу в истории. Но начинаться она должна не с убийства. Людям, потерявшим дом, близких, необходима надежда. Вера в то, что их мир не рухнул, что страна отряхнется от грязи, смоет кровь и возродится из пепла. И мы с Питом можем заставить людей обрести надежду. Они увидят символов революции, символов нового мира, пронесших свою любовь через пламя, сжигающее все на своем пути.

Из-за дверей раздается приятная музыка. Я глубоко вздыхаю и хватаюсь за руку Хеймитча. Сегодня он исполнит роль отца и поведет меня к жениху. Прим, Энни и Джоанна, схватив со столика букеты, становятся передо мной, готовясь войти в зал, где будет проходить церемония. Эффи несколько секунд прислушивается к музыке, а затем распахивает двери.

– Медленно, не торопясь, – плавно махая рукой в воздухе, напутствует она.

Мы с Хеймитчем ждем, пока подруги невесты пройдут к цветочной арке.

Когда я вижу Пита в белоснежном костюме, стоящего рядом с Гейлом и Финником, мне хочется сорваться с места, но ментор одергивает меня за руку.

– Терпение, солнышко, – тихо усмехается он.

Мелодия плавно перетекает в новую, и мы с Хеймитчем начинаем медленно двигаться вдоль прохода. Я не отвожу глаз от Пита, не замечая других лиц. Ментор подводит меня к жениху и соединяет наши руки.

Я никогда не хотела замуж. Но сейчас я стою в белом платье напротив человека, изменившего мою жизнь, спасшего меня и заставившего открыть чувства, которые я всегда так глубоко прятала.

Платье Китнисс:

http://indulgy.ru/admin/uploads/photopins/photopins_182_user_11_cVuEdlvDNtw.jpg

========== Эпилог ==========

С первыми лучами весеннего солнца мы начинаем понемногу приходить в себя. Снег тает, обнажая увядшую траву, в лесу оживают ручьи.

Несколько сотен человек вернулись из Тринадцатого. Они не могли иначе. Мрачный серый бункер не смог стать для них домом.

Двенадцатый дистрикт постепенно возрождается из пепла. Тела погибших захоронены, дома восстанавливаются. Шахты закрыли – никто не хочет возвращаться туда вновь. Добыча угля являлась основной специализацией дистрикта, но теперь люди займутся земледелием.

По приказу Лайм из Капитолия прибыла подмога. За несколько дней с помощью машин были вырыты котлованы и заложены фундаменты для новой школы, больницы и завода по производству лекарств.

Мы заново учимся жить, пытаясь оставить все ужасы в прошлом. Пит восстанавливает семейную пекарню. Я охочусь и часто помогаю мужу. Мама и Прим работают во временном госпитале. Хеймитч продолжает напиваться до чертиков, пока мы не берем его под свой контроль. Он злится на нас первое время, но вскоре все же смиряется. Обещает заняться выращиванием овощей у себя на заднем дворе.