Текст книги "Brainstorm (СИ)"
Автор книги: Miss_Ank
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Пропущенное дополнение
Кинни, разумеется, всё подписал. Усмехнулся, скривив губы, но подмахнул приказ, заметив, что я принял верное решение. Я молча забрал бумагу и вышел из кабинета. Ещё не хватало обсуждать с ним мой вынужденный демарш, из-за которого я и так чувствовал себя хреново.
Женевьев уже ушла, и я заглянул к дизайнерам: Джастин сидел за компьютером и что-то рисовал на планшете. Увидев меня, он просиял и взмахнул рукой.
– Привет! Слушай, мне ещё минут двадцать, и я готов выдвигаться. Всё в силе?
– Извини, – сказал я. – Давай в другой раз.
Тейлор разочарованно вздохнул и насупился.
– Ну вот… – протянул он. – А я настроился…
– Завтра, – улыбнулся я. – Вечеринка же… Там и пообщаемся. Кстати, ты случайно не знаешь, кто мой тайный Санта?
Джастин забавно прищурился.
– Знал бы – не сказал. В этом же вся прелесть, Джей!
Интересно, подумал я, как Кинни воспримет мой прощальный подарок Дженсену? Как последнее трепыхание червяка, угодившего на крючок, как попытка сделать наперекор, как совершенно бестолковый и никому не нужный акт мазохизма?
– Да, – я попытался улыбнуться в ответ, но получилось не очень. Благо в комнате царил полумрак, и Тейлор не разглядел мою гримасу. – Действительно, в этом вся прелесть. Счастливо, Джастин. До завтра.
– Пока, – он махнул рукой и уткнулся в свой планшет раньше, чем я вышел.
На улице снова шёл снег – мягкий, сказочный, нежный как холодный лёгкий пух. Вся парковка была устелена белоснежным покрывалом, и я невольно обратил внимание на корвет Брайана, заметённый снегом. И рядом с ним, на месте коричневого мерседеса – белую пустоту.
Может быть я зря устроил всю эту маету с переводом? Надо было грамотно вырулить из неприятного разговора с Кинни, проявить побольше наглости, врасти задницей в своё место и до конца дней своих в «Киннетике» постоянно держать эмоции под контролем. Наверное, я бы даже справился – ценой порванных в клочья нервов, когда человек, которого ты не имеешь права любить, постоянно находится рядом. Это как зуд в ране, которую расчёсываешь до крови: и понимаешь, что этого делать нельзя, и физически не можешь иначе.
Поэтому я не хотел усложнять никому жизнь. И уговаривал себя, что поступил единственно верным образом: вроде и рыбку съел, и нахуй не пошёл. Или как там говорится…
Я жутко боялся, что завтра, когда Дженсен спросит меня, почему я решил так поступить, я не смогу соврать ему так легко и непринуждённо, как всем остальным. Судя по всему он, несмотря ни на что, на меня очень даже рассчитывал – и мой переход на фриланс мог расценить, как небольшое обидное предательство. А если помножить всё это на мою дурацкую убеждённость, что Эклз что-то ко мне испытывает, то чёрт знает, как он вообще отреагирует. Может, вздохнёт спокойно, а может…
Блядь, как же я устал. Хрен с ним, доживём до завтра – увидим.
Я доехал до дома, выпил пару виски, лёг и уставился в темноту, понимая, что сегодня всё равно не спать. Мысленно я прокручивал все возможные варианты завтрашнего разговора с Дженсеном и остался реально удовлетворён только одним исходом. Я думаю, вы понимаете, каким.
В конце концов право на мечты ни один Кинни у меня не отнимет.
Ночь я убил на бессмысленный сёрфинг в интернете, ночной канал с дешёвой порнухой, виски и жаркие, сладкие, совершенно сумасшедшие грёзы о Дженсене Эклзе. Я с наслаждением представлял себе все эпизоды по очереди, в порядке развития сюжета: от невозможного первого поцелуя до обоюдной разрядки после целого сезона страстного, начисто лишающего остатков разума секса. Я готов был быть с ним сверху, снизу, сбоку, как угодно – лишь бы с ним. Лишь бы бесконечно долго ласкать его тело, смотреть в голодные зелёные глаза, в которых плещется отражение моего желания, чувствовать его дрожь под ладонями, его вкус на языке, заглушать его стоны поцелуями, а попытки извернуться – нежной, но мёртвой хваткой. Входить в него плавно, въезжать с размаху, дразнить и поддаваться, если он захочет трахнуть меня, подставляться, требовать ещё, ещё, ещё…
Я вылизывал его, раскрывал, заставлял чувствовать каждое прикосновение моих рук, языка, члена – от мимолётных, до почти грубых, на грани с болью. Я хотел, чтобы он вытворял со мной то же самое, хриплым сорванным шёпотом называя каждое своё действие.
Я хотел, чтобы он кричал, умолял, плакал… И наоборот, издевался, приказывал, дразнил. Я видел его в роли покорного и нежного любовника и тут же на моих глазах он превращался в опасного, жёсткого, властного повелителя моих мокрых фантазий. Я любил его. Я доверял ему. Я готов был принять его любым – лишь бы это случилось. Хотя бы раз. Один. Грёбаный. Раз.
Блядь, я кончил за эту ночь наверное раз пять, всякий раз изумляясь силе оргазма. И три из них были практически без рук.
Разумеется, этой ночью я не спал и абсолютно взвинченный, измотанный, усталый поднялся с измятой постели в шесть утра, чувствуя себя приговорённым к казни. Принял душ, оделся без особых изысков – джинсы, простая чёрная футболка, серая толстовка с капюшоном. Ещё раз созвонился с парнем, который обещал предоставить мне липовую историю болезни и рекомендации врача для несуществующей тётушки, и договорился о встрече на моей станции через полчаса. К слову, я давным-давно подцепил его в одном из клубов на Кристофер-стрит и трахнулся с ним раза три. Он работал в больнице, патологоанатомом. Романтично, да? И полезно, как оказалось.
В меня не полез завтрак, зато я вылакал две чашки кофе и на время превратился в бодрого зомби. Всю дорогу до работы я старался не думать о сегодняшнем дне вообще, абстрагировался, читал рекламные плакаты в метро, пытался слушать плеер и разглядывал попутчиков, дремлющих на сидениях напротив. Последний отрезок пути – парковку перед «Киннетиком» – я преодолел минут за пять, притом что там было от силы полминуты ходу.
Корвета Брайана не было, и я облегчённо выдохнул. Но удивило меня другое: мерседес Эклза стоял на месте, и судя по снегу на лобовом стекле и крыше, достаточно давно. Я взглянул на часы: половина девятого утра. Рабочий день с десяти. Интересно, он приехал ещё вчера и всю ночь провёл здесь? Зачем, чёрт побери?
Как только я вошёл в пустынный офис, меня затрясло, несмотря на то, что я окунулся в тепло. Я знал, что незамеченным проскользнуть на рабочее место мне не удастся, поэтому ещё в лифте попытался настроиться на разговор. Господи, почему я так сглупил, мелькнула в голове трусливая мысль, что не потребовал перевода с сегодняшнего дня...
Потому что ты ещё не конченный придурок, а так, в предпоследней стадии, резонно возразил внутренний голос. Потому что ты всегда стремился уходить, закончив все дела, каким бы неприятными они ни были. И сейчас самое время доказать себе, что ты, несмотря на свою одержимость Дженсеном, остался прежним Джаредом.
Путь из лифта до офиса Эклза показался мне длиной с милю, не меньше. Дверь была закрыта, внутри горел свет, тонкими полосками пробиваясь сквозь жалюзи. Я трусливо подумал, что если прокрадусь мимо на цыпочках, Дженсен ничего не услышит, и тут же отругал себя за недостойные мысли. Давай, Джаред, соберись, на эшафот надо взойти с достоинством, чтобы публика оценила.
Я быстро прошёл мимо двери кабинета Дженсена и с позорным облегчением устремился к себе, на ходу стаскивая пальто. Отлично. у меня есть время подготовить предсмертную речь.
Но, как обычно, кулак судьбы подстерегал меня за поворотом – как ворюга в тёмном переулке. Я зашёл за ширму и щёлкнул выключателем; зажёгся какой-то особенно яркий свет, и Дженсен Эклз, сидевший за моим столом, поднял на меня усталый взгляд.
Глава 21
Ошарашенный внезапностью явления Эклза, я ошеломлённо шагнул назад, зацепил плечом вешалку и успел поймать буквально на лету, но тут же уронил пальто. Дженсен терпеливо наблюдал за моими хаотическими манипуляциями и только один раз раздражённо вздохнул – еле слышно, словно окончательно признавая мою бестолковость. Он выглядел так, словно действительно не спал всю ночь: в мятой рубашке навыпуск, в мягких потрёпанных джинсах, под глазами – круги, вокруг губ – лёгкая тень щетины. Перед ним лежал приказ о моём переводе, и Дженсен положил на него ладони, словно припечатывая к столу.
– Объяснишь, что это значит? – спокойно спросил он, пристально глядя на меня.
У меня заполыхали щёки и уши, но спустя мгновение меня бросило в дрожь. Мы были одни в этом огромном пустом здании, и мне казалось, что грохот моего сердца разносится от подвала до чердака. Дженсен смотрел на меня вопросительно, он не улыбался, был собран и, несмотря на свой помятый вид, излучал холёное, безупречное спокойствие. И именно в этот чёртов момент у меня дыхание перехватило от его совершенной красоты, и вся кровь от мозга предательски отхлынула в низ живота. Он спрашивал меня о какой-то блядской ерунде, о каком-то приказе… а я хотел его, хотел до потемнения в глазах, до дрожи, до тянущей боли в яйцах, до пересохших искусанных губ, нывших от желания впиться в этот яркий, чётко очерченный рот, задающий бессмысленные вопросы. Я снова попятился в спасительный полумрак, прикрываясь пальто как щитом, и упёрся спиной в колонну. Слюна стала вязкой и горькой.
– Я перехожу на фриланс. – Я не узнавал свой голос. Я вообще не узнавал себя. Мне точно было противопоказано приближаться к Дженсену ближе, чем на десять футов… я даже порадовался, что принял верное решение. Если я всякий раз впадаю в близкое к помешательству состояние, лучше мне вообще его не видеть. Не дышать им. Не слышать его низкий мягкий голос. Не думать, как бы не сорваться и не сгрести его в объятия.
Или хотя бы делать это как можно реже.
– Обстоятельства… Приезжает… больная родственница… тётка… тётя Мэрил… Она… ей нужен уход, – залепетал я, откашлялся и притиснул скомканное пальто к своему стояку. – Я вчера поговорил с Сарой, она одобрила моё решение. И Брайан подписал… он тоже… одобрил… – Я запнулся, глядя, как Дженсен медленно встаёт из-за стола, берёт мой приказ, моё грёбаное спасение, и, глядя мне в глаза спокойным отрешённым взглядом, рвёт его на мелкие части, усыпая белыми клочками клавиатуру.
– Глупости. Ты нужен мне здесь. У меня проектов на носу – пара десятков. Ты думаешь, что сможешь мотаться на брейнштормы по три раза на дню?
Я сглотнул и потянул из внутреннего кармана пальто фиктивные документы на злосчастную тётушку, но взгляд Эклза равнодушно скользнул по ним и вернулся ко мне.
– Найми сиделку, – проговорил он сухо. – Готов рассмотреть вопрос о повышении твоей зарплаты, чтобы больше не возникало проблем. – Он оторвался от ширмы и сделал шаг ко мне. Мне же, в свою очередь, бежать было некуда, если только испариться на месте. – Джей, послушай. Ты проработал всего четыре дня, показал себя замечательным специалистом, я включил тебя во все возможные планы, и ты внезапно заявляешь о какой-то тётушке, о фрилансе и чужих, – он подчеркнул это слово, – одобрениях, будь то сам чёртов Кинни. Я – твой прямой руководитель, Джей. И отныне все серьёзные решения ты будешь принимать только вместе со мной.
Я вжался в колонну, когда Дженсен пересёк границу света и тени и подошёл ко мне почти вплотную, словно без спросу нырнул в моё пространство и заполнил его целиком – своим дыханием, запахом, теплом и неведомыми мне тайнами. Его глаза больше не казались мне вырезанными из куска зелёного льда – они искрились живым, лучистым светом, а усталое лицо вдруг разгладилось, посветлело и перестало напоминать скованную холодом маску.
– Ты нужен мне, Джей, – повторил он, вглядываясь в моё лицо. – И мне плевать на мнение любого сотрудника этого агентства, который думает иначе. Я долго искал и нашёл именно того, кто мне нужен. И впредь я не потерплю тайн и недоговорённостей, которые имеют тенденцию качественно портить всё хорошее. Тебя кто-то надоумил?
– Н-нет, – пробормотал я, сразу вспомнив злые глаза Кинни.
– Несчастная родственница действительно существует?
– Д-да. – Врать – так до победного.
– Странно. – Дженсен побарабанил пальцами по подбородку, тускло блеснул ободок обручального кольца. – Когда служба безопасности по нашей просьбе проверила тебя ещё до выхода на работу, я выучил твою родословную до четвёртого колена и что-то не припомню там ни одной «тётушки Мэрил»…
Он смотрел на меня в упор, явно ожидая, что я начну оправдываться, но я и так понимал, что вся моя ложь рассыпается в труху буквально на глазах. Мне явно не стоило усугублять ситуацию, но остатки глупой гордости не позволяли сознаться вот так сразу, поэтому я красноречиво промолчал и отвёл глаза.
– Всё ясно, – усмехнулся Дженсен. – Что вообще происходит, Джей? Можешь мне объяснить?
«Это ты мне скажи!» – хотел заорать я, но не мог произнести ни слова.
Он стоял ко мне слишком близко, но словно бы не замечал этого. И вообще – я видел перед собой другого Дженсена, не того, который плакал в тишине пустого офиса или делал шаг из лифта, чтобы пройти мимо меня и захлопнуть дверь, а того – из моих горячечных полуночных фантазий, из дурацкого видения про осенний парк и белого лабрадора, из вполне реального клуба Pieces, где и произошла наша вторая – настоящая – встреча в совершенно диких обстоятельствах. Он был похож на Дженсена, которого я увидел впервые – всего неделю, а, кажется, что вечность назад – в кабинете Брайана Кинни, и если учесть, что до этого со мной ничего подобного не происходило, я сделал вывод, что это и есть любовь – настоящая, с болью и наслаждением, всё как полагается.
Шквал мыслей пронёсся в моём мозгу, целый шторм – с громом и молниями.
– Что происходит? – повторил Дженсен настойчивей, и мне показалось, что он всё понимает. Просто хочет услышать от меня. Ещё раз убедиться в собственной правоте и с чистой совестью вновь отгородиться от меня великой ледяной стеной.
Поэтому вместо ответа я просто наклонил голову и на выдохе прижался к его губам.
Он удивлённо вздрогнул, чуть приоткрыл рот, и я тут же нежно скользнул языком внутрь, дурея от собственной безрассудной храбрости, помноженной на острое, всепоглощающее желание. Я не касался его, по-прежнему судорожно сжимая своё скомканное пальто, которое колом стояло между нами, не давая сблизиться… я просто целовал его – медленно, вдумчиво, наслаждаясь вкусом его мягкого рта, с восторгом ощущая нажим ровных зубов под этими соблазнительными губами… Он не отвечал мне, но и не отталкивал, стоя на месте и опустив руки. Я осмелел, уронил пальто и мягко подтянул Дженсена к себе – ещё ближе, не прекращая поцелуя, сквозь неплотно прикрытые веки разглядывая его судорожно зажмуренные глаза. Всё его тело было напряжено до предела, и я осторожно и нежно провёл рукой по его спине, всеми линиями ладони, завитками на кончиках пальцев впитывая тепло его кожи сквозь рубашку. Другой рукой я несильно прижал его к себе, удерживая за шлевку ремня, и он длинно выдохнул мне в губы, вздрогнул всем телом и резко отстранился, буквально оттолкнувшись от моей груди. Я невольно разжал руки, и Дженсен тут же торопливо отступил на несколько шагов, прямо на яркий свет.
Он тяжело дышал и блуждал взглядом по сторонам, пытаясь прийти в себя. Я шагнул к нему, но Дженсен тут же вскинул голову, вытянул руку ладонью вперёд, и я замер. Другой рукой он неосознанно с силой провёл по рту, словно стирая следы моего поцелуя, и у меня окончательно упало сердце. А так же то, что до этого момента уверенно стояло уже минут десять.
Клянусь, я думал, что хуже уже быть не может. Оказалось – может.
Эклз побледнел и выпрямился, губы, всё ещё покрасневшие от моего поцелуя, дрогнули в подобии усмешки.
– Думаю, нам не стоит повторять этот бесценный опыт, Джаред, – ровным голосом проговорил он. Чёрт, он ещё находил в себе силы язвить. Чокнутый мистер Веснушка, мой Дженсен… – Я думаю, тебе следует знать, что я не гей. – Он легко и почти незаметно запнулся перед последним словом, произнося его как нечто глубоко ему чуждое, и я сразу понял: лжёт, но под страхом смерти в этом не признается.
– Хорошо, Дженсен, – я постарался говорить максимально нейтральным тоном, хотя внутри меня штормило не по детски. Идиотизм какой-то: стоят двое, которые только что увлечённо целовались, и разговаривают так, словно их в одну секунду перекинуло в параллельную вселенную, где они друг друга и знать не знают. А поверх осознания нелепости ситуации накладывалось разочарование – глухое и болезненное, как будто ты, как проклятый, кропотливо собирал паззл из пяти тысяч кусков, а кто-то в шутку или по глупой ошибке взял и стряхнул твою картину на пол.
Примерно так я себя и чувствовал: сраным любителем сложных паззлов, которого жизнь так ничему и не научила. Мне было сказано «уходи» – я остался, мне был задан вопрос – я ответил на него поцелуем… Неудивительно, что судьба меня так невзлюбила и устроила мне блядские качели – от эйфории к разочарованию и обратно.
Я отлепился от колонны и поднял с пола своё пальто.
– Я могу занять своё рабочее место? Коллеги скоро придут…
– Разумеется, – Эклз отступил в сторону, давая мне пройти, и проговорил так, словно последних пяти минут в его жизни вообще не было:
– Значит, мы с тобой всё решили, Джаред. Ты остаёшься. – Его тон был сдержанным, но почему-то мне показалось, что где-то в горле у Дженсена застряла сжатая пружина, звенящая от напряжения. – А что касается этого… недоразумения, я уверен, что всё останется между нами и забудется как… как…
– Как страшный сон, – тихо подсказал я со своего места.
Дженсен дрогнул лицом, но тут же справился с собой. Кивнул, отвернулся и направился к своему кабинету. Я смотрел ему вслед, и у меня нестерпимо, почти до слёз жгло в горле.
Глава 22
Я сообщил Саре, что Дженсен меня не отпустил на вольный выпас, но я как-нибудь улажу вопрос с тётушкой Мэрил, большое спасибо. Оставив недоумевающую Гэмбл смотреть мне вслед, я вернулся на рабочее место, уселся, вперившись взглядом в жалюзи на кабинете Дженсена, и принялся впервые, наверное, за последние несколько дней обстоятельно приводить мысли в порядок.
Итак, что мы имеем. Дженсена Эклза, который сводит меня с ума своим непредсказуемым поведением. Тайну Дженсена Эклза, которая сводит с ума его. Поцелуй, благодаря которому я понял, что все те, кто наперебой орёт о его гетеросексуальности, попали пальцем в небо. Явное неравнодушие Дженсена ко мне, но – на расстоянии. Один-единственный раз оно сократилось до приемлемого минимума и тут же вернулось в исходную позицию.
Какие выводы? Дженсен боится. Его тянет ко мне (я довольно хмыкнул), но он яростно отрицает этот факт и хочет, чтобы наши отношения держались в строгих рабочих рамках. Оттого и облегчение в его глазах и голосе, когда я включаю не влюблённого придурка, а нормального сотрудника агентства.
Теперь насчёт Кинни. Он явно в курсе всех проблем Дженсена и не хочет, чтобы я стал одной из них. Отсюда его резкость и угрозы, в серьёзности которых я слегка усомнился. Вполне может быть, что он утрировал намеренно, чтобы я поскорее отступился. Но теперь я не доставлю ему такого удовольствия.
Мне удалось пробить крохотную брешь в ледяной защите Дженсена, растопить её своим дыханием, нежными осторожными прикосновениями, и теперь главное не дать ей затянуться снова. Я этого не допущу. И пошли нахуй все – Гэмбл, Кинни, любой, кто скажет, чтобы я оставил Дженсена в покое.
Не оставлю. Но больше не буду действовать в лоб. Настоящие герои всегда идут в обход.
Я набрал номер FunnyFun и обрадовался, услышав голос Мэтта в трубке.
– Привет, детка, – проговорил я. – Это я, твой персональный клиент.
– Привет, – судя по голосу, он улыбнулся. – Догадываюсь, зачем звонишь. Активировать?
– Да, – сказал я и прикрыл динамик ладонью, отвернувшись. – Номер сертификата: пять-шесть-восемь-три-один. На эту субботу. На восемь вечера.
Послышалось мягкое щёлканье клавиш, затем голос:
– Готово. На этот день вы вообще у меня одни.
Я забеспокоился:
– Рискованно в такую погоду?
– Нет, там будет тепло. Мы всё обеспечим. От вас требуется только приехать минут за пять, подняться на самый верх, и вас встретят. Адрес напомнить?
– Я записал. Там нормальный подъезд?
– Охрана в курсе, вас впустят.
– Спасибо, Мэтт, – тепло сказал я, и он усмехнулся.
– Главное, чтобы не зря.
– Не зря, – сказал я, улыбаясь. – Я уверен.
Уверенность моя, разумеется, была хлипкой, но этого я говорить не стал, чтобы не ввязываться в долгий душеспасительный разговор. Положив трубку, я достал из ящика конверт, вынул из него строгую открытку с логотипом FunnyFun, положил перед собой, собрался с духом и аккуратно подписал: «Дженсену Эклзу от Джареда Падалеки». Внёс в нужные графы наши имена, дату, время, сунул открытку обратно в конверт и запечатал.
Всё. Осталось дождаться часа икс.
Я обвёл глазами офис: мимо носились нарядные девушки, обдавая меня ароматами духов, настроение царило совершенно нерабочее. Из-за перегородки высунулся Маннс и рассказал очередной анекдот, сам же от души поржал и спрятался обратно. Жен прошла мимо моего стола, даже не повернув головы: всё ещё дулась. Я улыбнулся и сунул руку в карман, где лежал маленький свёрток – вчера по пути домой я купил ей небольшой сюрприз в знак примирения. Она, конечно, бывает невыносимой, но всё же я её люблю. Это правда.
Джастин нарисовался возле моего стола ближе к обеду, когда я закопался в работу. Положил передо мной пару моих любимых конфет, привлекая внимание, и мы поболтали ни о чём: о вечеринке, о том, кто сегодня точно нажрётся, о грядущем Рождестве и прочих нейтральных глупостях. В конце концов он пригласил меня пообедать, но у меня от волнения начисто отшибло аппетит, и я отшутился, что на вечеринке больше виски влезет. Когда он свалил, слегка разочарованный, я поднял глаза и встретился взглядом с Кинни, который стоял чуть поодаль.
Он смотрел на меня так, словно хотел убить. Ну, или покалечить. У меня по спине побежали мурашки, но я стойко выдержал его взгляд. В конце концов он развернулся и, не говоря ни слова, исчез в своём кабинете. Закралось неприятное подозрение, что он вызовет меня к себе для объяснений, но этого не произошло.
Ближе к концу дня атмосфера стала совершенно нерабочей, и я, отправив свои труды Гэмбл, Лорен и Эклзу, расслабленно откинулся на спинку стула, глядя на окошко чата, в котором горели крохотные зелёные огоньки тех, кто был онлайн. Несколько раз я открывал окно диалога и закрывал его. А когда огоньки начали постепенно гаснуть, и мимо меня потянулись к лифтам смеющиеся люди, я выключил компьютер, забрал конверт и встал.
– Идёшь? – Маннс высунулся из-за ширмы, напомнив мне чёрта из табакерки.
– Собираюсь.
– Давай вместе, – предложил он.
– Идёт.
Проходившая мимо Женевьев, одетая как на парад, услышав наш диалог, фыркнула и направилась к лифту, даже не сбавив шаг. Мы проводили её взглядом, и Маннс еле слышно вздохнул. Мне стало смешно.
– Да пригласи ты её на свидание уже. Ты ей уже дырки во всех возможных местах глазами прожёг.
Маннс покраснел.
– А можно?
Я рассмеялся.
– Что значит – можно? Я ей не любовник, не сват и не брат. Одно могу сказать: девчонка свободна, находится в поиске и открыта для нормальных предложений, – я подчеркнул слово «нормальных», и Маннс покраснел ещё пуще. – Так что никаких намёков на наручники, плётки и «золотой дождь» на первом свидании.
– Придурок, – беззлобно фыркнул мой коллега и скрылся за ширмой.
Дженсен и Брайан выходить из кабинетов не спешили, и мы с Маннсом подошли к лифту, возле которого стояла оживлённо беседующая группка сотрудников. Никто не смотрел на меня косо, и я расслабился. Всё-таки не каждой живой душе в этом агентстве известно про мои чувства к Эклзу. Но сегодня я намеревался это исправить, и ощущение мандража вновь поднялось в душе жаркой стыдливой волной.
К чёрту. Ты дожил до двадцати пяти лет, Джаред Тристан Падалеки, и у тебя никогда в жизни не было подобного. Лучше сделать и пожалеть, чем наоборот.
Мы вышли под падающий снег, смеясь и дурачась; нас догнал Джастин и запустил в меня снежком. Я сгрёб его за шкирку и пригрозил зашвырнуть в сугроб, все вокруг рассмеялись и посоветовали сделать это немедленно, пока Тейлор не нажаловался «папочке». Я расхохотался и поднял глаза: окна кабинета Эклза ещё светились, но я знал – я был твёрдо уверен – что он обязательно придёт.
Нужно только подождать.
