Текст книги "Brainstorm (СИ)"
Автор книги: Miss_Ank
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Блядь, я не актёр, а простой копирайтер. Вот только слов почему-то не находится... Это всё из серии тех брейнштормов, которые изматывают, но не приводят к результатам: стараешься, придумываешь какую-то муть, но мозг просто рвётся на части, а толку ноль. Всё постно, пресно и совершенно не интересно. А самое главное – никому не нужно.
Дженсен слабо вздохнул, и я понял, что он спит.
Вот только знать бы ещё точно, где и с кем.
Глава 38
Надо ли говорить, что всю ночь я провалялся без сна. Дженсен спал как убитый – в неудобной позе, на узком диване, не приняв душ и не сделав попытки переместиться на кровать, когда я попытался его разбудить. Но стоило мне начать осторожно вставать, как Эклз мёртвой хваткой вцепился в меня, обвил ногой моё бедро и не позволил покинуть диван. При этом его дыхание даже не сбилось, словно какая-то часть его бодрствовала, позволяя телу отдыхать. Я не удивился бы, если бы он спал с открытыми глазами.
Под утро стало совсем невмоготу, и я всё же ухитрился выбраться из цепких объятий Дженсена, не разбудив его. Ополоснулся в душе, сварил кофе, стараясь не шуметь, и уселся на высокий табурет у стойки, разглядывая заоконную темень. Может быть, уйти? Нет, к чёрту, будь мужиком, Падалеки. Вполне возможно, Эклз и не вспомнит, что устроил мне незабываемую ночь, и несказанно удивится, увидев в своей квартире совершенно голого подчинённого, но попытаться-то стоило. Я не стал одеваться после душа, просто обернулся полотенцем. Сидел, пил кофе и думал, пока в висках не заломило. Отчего-то захотелось позвонить Мэтту, спросить совета. Странно, что этот парень, с которым мы пересеклись при весьма сомнительных обстоятельствах, внезапно стал для меня кем-то вроде доброго гения. Вдруг ему удастся мне помочь, хотя бы словом? Потому что я совершенно запутался, устал и хочу домой. В любой дом, где есть Дженсен.
А может быть, есть смысл?... Нет, чёрт, наверное, не стоит... Хотя... Я невидящим взглядом уставился в окно, грея ладони о чашку. Мысль, пришедшая мне в голову, казалась совершенно абсурдной, но стоила того, чтобы её обдумать.
Дженсену нужна помощь. Но как я могу посоветовать – не говоря уже о том, чтобы заставить – обратиться к специалисту? Да в состоянии «Дженсен – Джаред» он меня просто на смех поднимет или во всяком случае сильно удивится, а для «Дженсена – Джея» психотерапевты наверняка хуже смерти. У меня был единственный шанс помочь ему осознать необходимость помощи, но во всей этой затее был риск, причём немалый. Я должен быть рядом с ним в этот момент. И дальше – сколько понадобится.
Я подумал и решил, что Кинни вовлекать не буду. Хотя бы ради Джастина, который не знает обо всей этой истории и знать, в принципе, не должен. Конечно, угрызения совести – лучший стимул помочь разрулить то, что сам же и наворотил, но, если честно, мне больше не хотелось иметь с Брайаном никаких дел.
Всё, что мне было нужно, это немного времени. И один, может быть, два телефонных звонка.
Послезавтра Рождество. Долгие выходные. Возможность не расставаться с Дженсеном ни на секунду. Он позволит мне быть рядом... я был почти уверен в этом. А если я буду рядом, я смогу ему помочь.
Внезапно с дивана донёсся долгий вздох, и я выглянул из-за ширмы. Дженсен потягивался, сонно моргая. Комнату заливал серый тусклый свет, и всё казалось плоским и невыразительным, словно затёртый карандашный рисунок.
Наши взгляды встретились. Я медленно слез с табурета и вышел из-за ширмы.
– Доброе утро, Дженс.
– Привет, Джаред.
Голос хрипловатый со сна, в глазах – явное узнавание, смешанное со смущением. И обычная сдержанность движений.
– Кофе? – спросил я, чтобы развеять неловкую паузу.
– Неплохо было бы. Который час?
– Половина седьмого.
Дженсен хмыкнул.
– Удивительно, что я чувствую себя выспавшимся.
– Я пытался тебя разбудить, чтобы перетащить на кровать, – я включил кофеварку, и она тихо загудела, прогреваясь. Дженсен сел, зевая, тряхнул головой и почесал живот, недовольно морщась.
– И душ вчера ты тоже проигнорировал, – добавил я.
– Заметно. – Дженсен снова зевнул, встал и сдёрнул с дивана плед. Обмотал бёдра каким-то стыдливым жестом. С Джеем он бы себе такого не позволил, вдруг подумал я. Никогда. Их утра могли начинаться совершенно по-другому... с сонных поцелуев, почти бессознательных ласк, когда переход от дрёмы к бодрствованию особенно сладок... Сейчас же всё было пронизано какой-то неловкостью, словно Эклз в глубине души жалел о произошедшем.
Зашумела вода в душе. Я поставил на стол две чашки с дымящимся кофе и стал ждать. Дженсен вышел спустя пять минут, вытирая волосы полотенцем; на нём был длинный халат с поясом и изящной монограммой на отвороте.
– Знаешь, – сказал я, глядя в окно на помаргивающие огоньки в доме напротив, – давай уедем куда-нибудь на рождественские каникулы. Вместе.
Дженсен застыл, не донеся чашку до рта.
– В смысле?
– В прямом, – я продолжал смотреть в окно. – Можем и не уезжать, но лучше сменить обстановку. Что скажешь насчёт Мемфиса?
Эклз поставил чашку на стол, очень аккуратно, словно боялся расплескать.
– Почему именно Мемфис? – поинтересовался он.
– Да так, неважно, – сказал я, повернувшись к нему. – Просто в голову пришло. Так как насчёт поездки? Выбери место, куда можно удрать на неделю, и я поддержу.
Дженсен внезапно улыбнулся.
– Впервые слышу подобное предложение сразу после совместной ночи.
– Ну я же не под венец тебя тащу, – отозвался я с улыбкой, но внутри меня, по ощущениям, всё смёрзлось от страха. – Просто хочу провести с тобой несколько дней. В любом месте на Земле. Включая Нью-Йорк на худой конец.
Дженсен задумчиво разглядывал меня, в глазах прыгали чёртики, но в целом он воспринял меня всерьёз.
– Удивительный ты, Падалеки, – вдруг сказал он. – Будто я тебя знаю уже миллион лет. И в то же время ты непредсказуемый, как прогноз погоды.
– Ты помнишь мой подарок, Дженс?
Он моргнул и удивлённо отозвался:
– Ужин в космосе? Ещё одно потрясение в моей жизни благодаря тебе.
– Считай моё предложение очередной встряской. – Я мягко накрыл его руку ладонью, забрался пальцами под рукав халата, поглаживая кожу. – Только ты подумай, Дженсен, подумай, прежде чем заявить, что ты меня совсем не знаешь, что всё это было кратким помешательством, что чуть больше чем за неделю невозможно узнать человека настолько, чтобы не глядя махнуть с ним к чёрту на рога...
Дженсен засмеялся, тряхнув головой. Глаза сияли, лучистые, яркие, невероятные... Я в них просто падал, как в кристально чистую зелёную воду океана, пронизанную солнечными лучами, искрящуюся и тёплую.
– Ты невозможный, Джаред. Не-воз-мож-ный.
– А ты охуительный. И я тебя люблю.
Это выскочило само собой. Легко и непринуждённо, как мячик из теннисной машинки. Просто вертелось на языке уже чёрт знает сколько времени, вот и слетело – тем же тоном, без всяких придыханий и таинственных закатываний глаз, усиливающих эффект. Ни хрена я не актёр, вот что я вам скажу.
Улыбка вдруг медленно угасла, солнце скрылось за облаком. Дженсен медленно высвободил руку, залпом допил кофе и встал, развязывая пояс халата.
– Давай собираться, – тускло предложил он и направился в спальню.
Ну уж нет.
Я потащился за ним, на ходу подбирая свои шмотки, раскиданные по комнате.
– Дженс!
Он открыл шкаф и невидяще уставился в него. Я подошёл ближе.
– Дженс, не надо.
– Что? – он резко обернулся ко мне, сунув руки в карманы халата.
– Для тебя это откровение?
Эклз пожал плечами и отвёл глаза.
– В какой-то степени... Послушай, я... – Он собрался с силами и снова взглянул на меня. – Джаред. В общем, это было... хорошо. Приятно. Если хочешь, охуительно. Но...
– Дженс, – перебил я, подходя ближе, пока ему некуда стало отступать, и упёрся ладонями в шкаф по обе стороны от Эклза. – Я знаю, что ты скажешь. Вот дословно, честно. Но это совершенно не отменяет того, что я к тебе чувствую. Более того, мне наплевать. Можешь говорить и вести себя как хочешь, но я не перестану тебя любить. Не только хотеть до безумия, Дженсен, но и любить. Понимаешь?
Он взъерошился, выставил руки вперёд, упёрся мне в грудь и попытался оттолкнуть.
– Ты не только невозможный. Ты ещё и полный...
– Придурок? Знаю. Иначе бы ничего этого не было. Или, – я прищурился, не поддаваясь на попытки Дженсена отпихнуть меня; я понимал, что сейчас я разговариваю с настоящим Дженсеном, своим боссом в чистом виде, без единого проблеска Джея в его сознании, и очень хотел удержаться в этом шатком положении, – ты влюблён в собственную жену, которая живёт хрен знает где и присылает тебе подарки на Рождество, вместо того чтобы приехать и расцеловать своего красавчика-мужа?
– Подарки? – он моргнул, отчего-то зацепившись за это слово.
– Часы, – мстительно напомнил я. – Те, которые были на тебе на вечеринке.
– А ты наблюдательный, – вдруг расхохотался Дженсен и опустил руки. – Ладно, хватит дурачиться, пошли.
Разбежался.
– Ты мне не ответишь?
– А что я должен тебе ответить?
– Я насчет поездки.
– Я подумаю.
– Когда ждать ответа? Сегодня вечером? Кстати, – я окончательно разошёлся, шалея от собственной наглости и от осознания того, что Дженсен довольно уверенно зацепился за этот мир, – приглашаю тебя поужинать. Можно в тот паб, где мы отмечали Рождество, там неплохо... Разве что омаров не подают. Но ирландское рагу тоже ничего, что скажешь?
Держись, Дженсен, держись, пожалуйста...
Эклз фыркнул.
– Ты мёртвого достанешь, Падалеки.
Он ловко поднырнул мне под локоть и встал в дверях, скрестив руки на груди. Я сразу почувствовал себя нерадивым подчинённым: Дженсен Эклз включил шефа во всей красе, но я счёл это за великое благо. В данный момент. И отчаянно возблагодарил бога, что мой Дженсен взял верх.
– Собирайся, – приказал он. – Иначе я уеду без тебя, а тебе влеплю выговор за опоздание.
– Я тебя люблю, – одними губами произнёс я, подмигнул и неспешно отправился в ванную, молясь про себя только об одном: чтобы я вернулся, а Дженсен всё ещё был там. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.
В «Киннетик» мы вошли вместе, но поскольку время было раннее, на нас обратил внимание разве что охранник, который флегматично бродил по пустынной парковке. В лифте Дженсен изучал кнопки, а я откровенно разглядывал его, привалившись к стене. Мы молчали, но в этом не было ничего неуютного или неприятного: просто иногда слова совершенно необязательны.
В дверях кабинета я задержал его. Обнял, привлёк к себе, несмотря на слабое сопротивление. Шепнул в ухо:
– До пяти.
– Что?
– Ответа жду.
Дженсен тихо засмеялся, выпутываясь из моих рук.
– У нас до чёрта работы. Будет время – подумаю.
– Обещаешь? – я поймал его за предплечье.
– Подумать? Да.
Он улыбнулся мне и скрылся за дверью. Я направился на рабочее место с относительно лёгким сердцем – полдела сделано. На мониторе обнаружилась записка от Джастина с просьбой пообедать вместе, и я улыбнулся: парня явно зацепило то, что мы с ним так и не выпили вместе второй раз. Я дал себе слово ни единым намёком не выдать, что я знаю насчёт Кинни. Джастин заслуживает хотя бы иллюзии счастья, под которым, к сожалению, погребён такой пласт застарелого дерьма, что рано или поздно оно всплывёт само. Но хотя бы без моего участия.
Чуть позже, когда офис постепенно заполнился людьми (Кинни, кстати, так и не появился), и я углубился в работу, разгребая кучу писем, навалившихся на меня от менеджеров, включая штук пять от Гэмблихи, ко мне подошла Женевьев. За то время, что мы не разговаривали, я даже успел соскучиться. В конце концов, она-то в происходящем не виновата никаким боком, а из-за моих собственных проблем терять подругу совершенно не хотелось.
Мы поговорили. Но ни слова о Дженсене, и за это я был ей благодарен. Обсудили планы Жен на Рождество (о своих я умолчал, ответив очень размыто), договорились пообедать вместе до каникул и обязательно увидеться во время. Между нами всё ещё оставалась некая неловкость, я видел, что Женевьев в силу природного любопытства просто сгорает от желания знать, что происходит, но мужественно держится, понимая, что любые расспросы могут привести к нашей окончательной ссоре. Я не хотел обсуждать Дженсена ни с кем больше. Возможно, кроме одного человека… но и это под вопросом. Пусть остальные думают что хотят.
Когда Жен ушла, я полез во внутренний карман пальто, где всё ещё лежала фляжка, которую я забыл вынуть. Так и проносил подарок тайного Санты у сердца, как дурак. Мне хотелось верить, что Жен надула меня и подстроила так, чтобы дарителем оказался Дженсен, но всё же, всё же…
Ладно, Падалеки, вернись к делу. У тебя мероприятие для нефтяного магната, акция по продвижению чипсов и ролик для шоколада. И Гэмбл с Коэн, как две сучки, довольно мерзко поглядывают в твою сторону.
До обеда я ишачил, не разгибаясь, и отвлёкся только на сообщение чата:
«видел записку?»
«видел. Пойдем минут через десять»
Прежде чем закрыть окно чата, я навёл мышку на вкладку с именем Дженсена. Помедлил немного и написал:
«осталось 3 часа»
Ответ пришёл через минуту:
«где текст ролика?»
«выслал. 2.59»
«падалеки, я тебя в игнор поставлю"
«улыбайся, Дженсен, ты просто охренительно выглядишь, когда улыбаешься, я говорил?»
«:Е»
Огонёк сменился на красный. Я довольно потянулся и вышел из-за стола, надевая пальто.
Джастин ждал меня у лифта. Вы знаете, когда мы виделись последний раз, это был абсолютно солнечный мальчик с обезоруживающей улыбкой и полностью оправдывающий своё прозвище «Солнышко». Но сейчас меня встретил парнишка с грустными глазами и померкшим лицом.
– Привет, Джей, – сказал он, слабо улыбнувшись.
– Джастин? Что слу…
Он махнул рукой: мол, потом. И молчал ровно до того момента, как мы сели за столик в кафе и заказали обед.
– Брайан стал какой-то… странный, – без перехода начал Джастин, уставившись на собственные руки, комкающие салфетку. – Сразу после вечеринки. Мы почти не видимся… он всё время приходит практически под утро, пьяный в задницу. Не то чтобы я был примерной жёнушкой, но… – Он грустно хмыкнул и поднял на меня глаза. – Почему-то мне кажется, что между твоим показательным выступлением на вечеринке и тем, что происходит с Брайаном, есть связь. Я прав?
– Ты думаешь, он так из-за… Дженсена? – осторожно спросил я, чувствуя, как трещит тонкий лёд, на который я только что ступил.
Джастин уставился в окно.
– Я не думаю. Я знаю.
– Что?
– Я повёл себя глупо, знаю. Пока он спал, залез в его телефон. И скопировал кое-что оттуда. Кое-что интересное. – Он достал мобильный и толкнул мне через стол. – В избранном.
«дженс, отзовись. где ты, ёб твою мать?» – в 00.40
«дженс, ты с ним? блядь» – в 1.20.
«я приеду. я мудак, знаю. только держись» – в 2.15.
«дженсен ответь дженсен» – в 2.36.
«простипрости меня я пьян я расскажу» – в 3.09.
«ты с ним? с падалеки? ты ничего не путаешь?» – в 4.15.
Я перевернул телефон экраном вниз, руки тряслись. Там было ещё около десяти сообщений, присланных в ночь с воскресенья на понедельник, когда Эклз, совершенно потерянный, приехал ко мне и до утра пробыл с Джеем Коулом, изредка возвращаясь к Джареду Падалеки. Я не стал читать дальше. И так знал, что там.
– Джей?
Джастин спокойно смотрел на меня, сцепив пальцы в замок, бледный как смерть. Официант принёс обед, но мы не обратили на него никакого внимания.
– Ты можешь мне сказать, что всё это значит?
– А ты у Кинни пробовал спрашивать? – безнадёжно поинтересовался я, заранее зная ответ.
– Предполагаю, что у него с Дженсеном всё серьёзнее, чем мне казалось, – проговорил Джастин. – Причём намного. И причина – в тебе. Ты понимаешь, о чём я?
Я вяло кивнул.
– Пока тебя не было, Брайан вёл себя с Эклзом как нормальный друг. Ни намёка, ничего… Всё то время, пока мы были вместе, я ни разу не видел, чтобы он был так… одержим, понимаешь? Как с катушек слетел. Что происходит, Джей? Что, блядь, происходит? – Он повысил голос, и на нас стали оглядываться. Я успокаивающе коснулся его руки, но он нервно отдёрнул ладонь.
Чёрт, всё вокруг меня рушится с того момента, как я переступил порог «Киннетика» – сыграл роль грёбаного вестника локального апокалипсиса, чтоб его. Попёр в направлении Дженсена как танк, оставляя за собой полосу выжженной земли. Вижу цель – не вижу препятствий. Охуительно.
Но виноватым – во всяком случае в том, что творилось с Кинни, – я не чувствовал. В конце концов, он сам наворотил дел – заскучал, видите ли, по растерянному Дженсену Эклзу, которого нужно было опекать и беречь, а, может быть, даже завалить под шумок… И теперь его накрыло: боже мой, что я натворил, я не знал… И Джастин. Джастин, который вообще ни при чём, кроме того, что его угораздило стать любовником (и влюбиться по уши) в неотразимого сукина сына Брайана Кинни. Я – в эпицентре событий, согласен, но это вышло совершенно случайно… не будь Джея Коула в далёком прошлом, не было бы ничего. Возможно, вообще ничего.
Всё это пронеслось у меня в голове, но сказать я смог только одно:
– Прости.
– Прости? – Джастин поднял брови. – Это всё твоё объяснение?
– Не могу сказать, – пробормотал я. – Я даже не знаю, хреново всё закончится или нет, или закончится ли вообще, но сказать не могу. За это и прошу прощения.
– Охуеть, – Джастин откинулся на спинку стула и хлопнул ладонями по столу. – То есть ты в курсе, что всё это из-за тебя, что Кинни меня видеть не хочет последнее время, что я, блядь, уже до ручки дошёл, и всё, что ты можешь сказать, это «прости»?!
– Джастин…
– Я не знаю, что там за тайна, Падалеки, – Тейлор подался вперёд, и я подумал, что он сейчас мне врежет. – Тайна, потому что если бы ты просто переспал с Эклзом, Брайан не слетел бы с катушек настолько, чтобы нажираться и писать такие вещи. – Он схватил мобильный. – Да, может быть, Кинни приревновал бы немного… блядь, тебе ведь досталось то, что годами вообще никому…. Но он бы никогда, никогда не стал бы истерить, веришь?
– Верю. Джастин, я…
– Знаешь что, Падалеки, – Тейлор встал и опёрся о стол, нависнув надо мной, и на его лице появилось выражение мрачного отчаяния, едва ли не граничащего с ненавистью. – Я допускаю, что сейчас могу быть не прав. Что даже если ты расскажешь мне всё, я всё равно ничего не смогу изменить или помочь. Окей. Меня удивляет одно: как – блядь, как?! – за такое короткое время ты ухитрился всё вокруг испортить? Откуда ты взялся такой, Джаред Падалеки?
Хотел бы я знать…
– Джастин. Прости.
Я твердил это «прости», потому что больше ничего не мог. И мне правда было безумно жаль Джастина – невольную жертву ситуации, но объяснить ему всё – про Брайана Кинни, которому тогда было столько же, сколько Тейлору сейчас, про кошмарную юность Дженсена, про Джейсона Коула, про его смерть и новую жизнь Эклза, населённую призраками далёкого прошлого... нет, я не мог.
Не имел права.
Я и так дров наломал предостаточно. И это, судя по всему, не конец.
Плечи Джастина устало поникли. Глаза погасли. Он стал выглядеть едва ли не ровесником Брайана Кинни. Прежде чем я успел хоть что-то сказать (хотя что?! что я мог сказать?!), он оттолкнулся от стола и вышел, провожаемый удивлёнными взглядами посетителей. Я остался сидеть, глядя перед собой. И мне внезапно захотелось только одного: чтобы весь мир вокруг провалился к чёртовой матери, вместе с людьми, проблемами, страхами, радостями и всем прочим, утащив с собой всё своё опасное, грязное, тёмное прошлое, оставив нас Дженсеном здесь, в безлюдном настоящем. Вдвоём. Вместе.
Эгоистично? Ещё как. Я веду себя как последний мудак? Возможно. Но это всего лишь фантазия влюблённого придурка, так что не обращайте внимания. Я так и буду продолжать рушить мир по кусочку, поскольку мне не под силу глобальный апокалипсис одним махом.
Потому что для меня, как бы громко это ни звучало, Дженсен Эклз стоит целого мира.
Глава 39
По уши закопавшись в работу и мрачные размышления о собственной деструктивной природе, я прозевал момент, когда стукнуло пять часов, и спохватился, только через полчаса. Огонёк Дженсена в чате горел красным, но он вполне мог просто выключить мессенджер. Сделав вид, что сильно озабочен, я собрал со стола первые попавшиеся листки и решительно направился в сторону кабинета Дженсена, провожаемый взглядами Лорен и Гэмбл. Странно, кстати, что эти две стервы даже не заикнулись о том, что происходит. Вот их бы я превеликим удовольствием потерял, в отличие от Джастина.
Я осторожно постучал в затянутую жалюзи дверь, нажал на ручку и заглянул в кабинет, уже понимая, что Дженсена там нет. Мимо прошла какая-то симпатичная сотрудница (с этими перипетиями я с трудом запоминал имена и лица) и сообщила, что Эклз уехал минут сорок назад. Я поблагодарил её и направился в туалет.
Убедившись, что внутри пусто, я прислонился спиной к стене напротив зеркала, мельком отметив, что я стал похож на обезумевшее пугало – бледный, взъерошенный, не бритый уже несколько дней. Флэшбеком пронеслось воспоминание о нашей встрече в Pieces – Дженсен, выходящий из кабинки с нечитаемым выражением лица, нытьё Мэтта, мой дикий ступор и стыд... Господи, это что – было всего пару недель назад? Кажется, что вечность...
Я достал телефон и набрал номер. Прислонился затылком к холодной стене, слушая, как капает вода из крана, и ждал. На седьмом гудке он снял трубку.
– Дженсен, – сказал я. – Забыл тебе напомнить.
– Забыл тебе сказать, – отозвался он.
– О чём? Жена приезжает на Рождество, и ты не сможешь удрать со мной к чёрту на рога?
– Мы вроде бы об ужине, – голос Эклза звучал как-то размыто, примешивались посторонние шумы, тихая музыка, и я решил, что он в машине.
– А, ну да, – сказал я, разглядывая носки своих ботинок. – И каково же ваше решение, босс?
– Нет, – ответил Дженсен. – Сегодня не могу.
– А завтра?
– Не торгуйся, Джаред, – засмеялся он и, судя по звуку, переложил трубку в другую руку, зажал её плечом. – Я подумал, что в качестве компенсации мог бы поехать с тобой. Как ты и предлагал. – Он помолчал, словно обдумывая что-то, пока я медленно столбенел от радости, и добавил: – В Мемфис.
Меня словно окатило ледяной водой.
– Почему в Мемфис? – Я не осознавал в тот момент, что слово в слово повторяю его фразу, сказанную мне утром.
– У тебя такой голос, будто я тебя на Аляску тащу. Почему бы и не Мемфис? – Дженсен словно загорелся этой идеей. – Покатаемся по Миссисипи, послушаем Кэша в местных забегаловках... Я сто лет не отдыхал вот так, без идиотских понтов.
Я не знал, плакать или смеяться. Я понимал, что за Мемфис Дженсен ухватился неспроста: даже в нормальном состоянии больное подсознание продолжало цепляться за любые свидетельства из прошлого.
– Может быть, по Route-66? – предложил я безнадёжно. – Тоже романтичнее некуда. Придорожные забегаловки, бургеры, мотели со скрипучими койками....
– Падалеки, что за попятный? – судя по голосу, Дженсен улыбался. – Твоё же было предложение. Вот и прими мой ответ как мужчина. Мемфис и точка.
– А может... – заикнулся было я, но тут произошли две вещи одновременно: Дженсен перебил меня, сказав, что не может больше говорить, и нажав отбой, и дверь туалета распахнулась, впустив... Брайана Кинни.
Я очень медленно отнял телефон от уха. Кинни стоял на пороге, остолбенев; на нём было мягкое бежевое пальто, стильный шарф, одет с иголочки, но глаза красные от похмелья и недосыпа, а красивое лицо выглядело изрядно помятым. При виде меня его глаза странно блеснули, а губы изогнула усмешка – Кинни держал марку до последнего.
– Как успехи, Падалеки?
– Твоими молитвами, – огрызнулся я, отлепился от стены и прошёл мимо Брайана, слегка задев плечом. Он дёрнулся, но ничего не предпринял. Иначе, клянусь, я бы его по полу раскатал. Вот честное слово.
Уже отойдя на приличное расстояние, я услышал, как Кинни окликает меня по имени. Поразмыслив, остановился, считая приближающиеся шаги.
– Падалеки, вопрос.
– Ну? – Я не оборачивался.
– Как... как он?
Голос Кинни был тихим и каким-то безнадёжным, ни единой нотки прежней хамовитости и самодовольства. Я медленно обернулся и встретился с ним взглядом. Глаза Брайана отдавали нездоровым блеском.
– Пока хорошо, – ровно ответил я. – Пока он здесь.
И, не дожидаясь ответа, пошёл дальше. В голове отстукивало «Мем-фис, Мем-фис, Мем-фис», место, где всё началось... ну, почти всё... место, где всё закончится. Я мог бы отговорить его. Наверное. Попробовать-то стоило. Но...
С трудом досидев до конца рабочего дня, я выскочил из дверей «Киннетика» одним из первых и торопливо зашагал по улице к своей любимой магической скамейке в скверике напротив магазина. На сей раз вечер был ясный, никакого волшебного снега, но сверкающие фигурки оленей и санта-клаусов всё так же поблёскивали в витрине. Я помолился им как родным, сел, не обращая внимания на холод под задницей, и достал телефон.
– Мэтт?
– О, салют, детка. – Коэн, как всегда, в своём репертуаре. – Как дела? Что на сей раз? Прыжок с парашютом? Захват в заложники? Ужин под звёздами – для закрепления эффекта?
Сразу к делу. Отличный подход. Я задрал голову и посмотрел на небо. Здесь, в Нью-Йорке, если и увидишь кусочек между махинами небоскрёбов, то оно всё равно не чёрное, а бледно-оранжевое, нашпигованное электрическими отсветами с земли. Разве что только если забраться повыше...
– Мэтт, – сказал я. – Ты не подумай, что я... В общем, мне нужна твоя помощь.
– Всегда готов, сладкий.
– Мы можем встретиться?
Он подумал немного.
– Вполне. Приехать к тебе? – В его голосе прозвучал вкрадчивый намёк, но я моментально пресёк кокетство: не до него сейчас. – Ладно, давай через час у Кристофер-стрит. И, Джей, ради всего святого, не говори со мной таким тоном, а то мне кажется, что я на приёме у Папы Римского. – Мэтт засмеялся, чмокнул динамик и отключился.
Я снова взглянул на оленей, которые застыли в космической пустоте витрины, на весёлого Санту, воздевшего к потолку свой туго набитый мешок, и внезапно подумал о том, какого цвета небо в Мемфисе.
Мы проговорили часа два, сидя в маленьком кафе в самом начале Кристофер-стрит. От выпитого кофе зашкаливало сердце и чертовски кружилась голова, но я знал, что сегодня мне по любому не спать.
Мэтт выглядел, я не мог не признать, просто офигительно: ко мне он примчался, видимо, с важной встречи, поэтому был одет с той роскошной небрежностью, которая одновременно подчёркивает и серьёзность намерений, и неформальность предмета обсуждения. Типа «день в армии» для толстосумов: военная муштра, сухой паёк, марш-бросок на пять миль в полном обмундировании и прочие прелести армейской службы для пухлых изнеженных задниц. Люди за это немалые деньжищи отваливают, кстати. Чтобы потом обсуждать впечатления и демонстрировать друг другу боевые царапины за бокальчиком Moet. Н-да.
Выслушав мою историю (я выложил всё честно, с самого начала до конца), Мэтт сначала, надо сказать, был шокирован. Долго размышлял, болтая ложкой в чашке, внезапно посерьёзнев. Поинтересовался, насколько я уверен в собственных силах. Я не был уверен, в чём честно ему и признался. Тогда он предложил заменить мою идею на «день в психушке»: подарочный сертификат на сутки в элитном лечебном заведении среди настоящих больных, терапия, кормёжка, тихие игры, все дела... Я поразился, насколько странные запросы бывают у людей, посмеялся и пообещал приобрести один сертификат для себя, когда всё это закончится.
И мы вернулись к моей истории.
Через два часа я вышел из кафе совершенно обессиленный. Распрощался с Мэттом и побрёл по запруженной людьми Кристофер-стрит. Вокруг меня шныряли парочки молодых людей, у стен домов толклись искатели приключений, в клубы валили нарядно разодетые толпы, и всё это радужное многоцветье плыло перед глазами густым туманом, застилая дорогу. Меня толкали, извинялись, огрызались, пытались подснять, предлагали себя откровенно и не очень, но я не обращал внимания. Шёл себе, пока не углубился в почти безлюдный переулок, присел на ступеньку и достал мобильный. Набрал SMS:
«Значит, Мемфис?»
Потом долго сидел, смотрел в стену и ждал. Руки дрожали – наверное, от кофе. Когда звякнул сигнал о сообщении, я вздрогнул и едва не упустил телефон.
«Да».
И всё. Такое короткое слово, подумал я, а столько всего вмещает. Мне захотелось услышать его голос, но я не стал звонить. Может быть, ждал, что он сам перезвонит. Я даже не знал, где он и чем занят, но в одном был уверен точно: Дженсен продолжал оставаться собой настоящим. И если это всего лишь затишье перед бурей, то масштабы катастрофы я даже представить себе не мог.
Я заставил себя встать и отправиться домой. Путь прошёл как в тумане – снова люди, лица, выныривающие из радужного света, грохот подземки, привычная дорога до двери, полумрак захламлённой гостиной… Я рухнул на диван, пристроил ноутбук на животе и принялся решать организационные вопросы: билеты, отель и прочую бытовую лабуду. Действовал механически, блуждая мыслями в недалёком будущем – в том, что мне предстояло сделать за сегодняшнюю ночь.
Мэтт не озвучил цену за свои услуги, и я приготовился опустошить свой счёт, который вёл уже лет десять, до конца. Да и хрен бы с ним.
Спустя час я встал, наплескал себе выпить и лёг снова. Глаза резало, виски ломило, но сна не было ни в одном глазу. От Мэтта пришло письмо, я ответил, и мы завязали долгую переписку, которая грозилась затянуться до утра. Параллельно я открыл PowerPoint и, помедлив, принялся за работу.
…Клиент сложный… он любит, когда всё описывается подробно... обстоятельно... каждая деталь объясняется наглядно...
…каждый этап презентации должен быть обоснован логически…
..и в такой сложной и интересной механике, которую мы предлагаем, не должно быть ни единого провиса…
В моём измученном мозгу эхом бился низкий бархатный голос Дженсена, переходящий в жаркий шёпот. Его запрокинутое лицо, дрожащие ресницы, чёткая линия скул, по которой я вёл губами, прежде чем спуститься на шею, на горло, на бьющуюся под кожей жилку и прикусить, чтобы услышать негромкий стон на выдохе. Под моими пальцами – сплошные мускулы, гладкое, литое тело, влажное, разгорячённое, подставляющееся бесстыдно…
Один раз. Один раз он был со мной, и то только наполовину. И то благодаря моей удачной находке с шарфом.
Всё остальное время Дженсен занимался любовью с Джеем Коулом. Вёлся, позволял себя трахать, охотно опускался на колени… Так, как это было у них. Целую вечность назад.
Проигрывался старый сценарий, раз от разу, но я знал, что всё может быть совершенно иначе. И Дженсен – мой Дженсен – способен перевоплотиться из ведомого в опасного, жёсткого, властного, того, кто, не спрашивая, подминает под себя и сжимает зубами загривок. У меня сладко заныло в животе при этой мысли, и ещё минут двадцать драгоценного времени я потратил на фантазии, бросающие в дрожь и требующие немедленной разрядки. Дошло до того, что я встал, нашёл шарф – тот самый – лёг и прижал его к лицу, вдыхая запахи наших тел, смешавшиеся на белом шёлке, с маниакальной скрупулёзностью вычисляя аромат Дженсена, словно крупицу золота из груды песка.
