Текст книги "Brainstorm (СИ)"
Автор книги: Miss_Ank
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 36
Воцарилась тишина. Мы с Кинни смотрели друг на друга, и я думал, что должен что-то сказать в ответ, но не мог. Не мог и всё. В голове с идиотской лёгкостью выстроился треугольник, на вершине которого стоял Дженсен, а внизу, по углам, мы двое – Брайан как прошлое Эклза и его очень условное настоящее в моём лице. Как я ни старался представить себе будущее, у меня ничего не получалось.
– Вот и всё, – сказал Кинни устало. Достал телефон, посмотрел на экран, перевёл взгляд на меня. – Исповедь окончена, Падалеки? Доволен?
Он говорил без издёвки, и я медленно кивнул. Он прошёл мимо меня и скрылся за дверью. Я остался один на холодной лестнице, а между стенами ещё метались отголоски его слов.
«Я буду делать с этим что хочу».
Я вынул мобильный, прислонился к стене и снова – в который раз – набрал номер Эклза. Подождал, слушая гудки, и собрался нажать отбой, как вдруг в динамике что-то щёлкнуло, и раздался слегка задыхающийся голос Дженсена:
– Джей?
– Джаред, – выговорил я, от облегчения едва не съехав вниз по стене. – Где ты?
Тишина. Звук быстрых шагов... я не понимал, слышу ли я их в телефонной трубке или наяву.
– Дженсен?
Скрипнула дверь. Я видел, как Эклз входит, держа мобильный возле уха – влажные волосы, воротник куртки в снегу, сумка через плечо. Увидев меня, он медленно опустил руку с телефоном и остановился, чуть нахмурившись, словно не узнавая.
– Привет, – сказал он. – Я услышал твой голос.
Я смотрел на него и не знал, помнит ли он, что произошло ночью. Помнит ли он вообще, кто я такой и какого чёрта делаю в его жизни.
– Ты не брал трубку. Я не знал, что думать.
– Я не слышал. Отключил звук.
Дженсен подошёл ближе. Он выглядел усталым, губы обветрились, под глазами залегли тени, лицо заострилось. Мы стояли друг напротив друга в гулкой холодной тишине, и мне ужасно хотелось сказать ему, что я всё знаю. И гораздо лучше его самого. Но от этого абсолютно не легче.
Внезапно он улыбнулся и дотронулся до моего плеча. Подался вперёд и легко коснулся губами моего рта.
– Извини за то, что ушёл не попрощавшись. Возвращаю долг.
– Ты помнишь, – прошептал я.
– Такое забудешь... – Его глаза смеялись.
Я с облегчением выдохнул и притянул Дженсена к себе, прильнул к губам, наслаждаясь их мягкостью, скользнул руками под куртку, и его дыхание участилось.
– У нас нет времени, – пробормотал он, неохотно разрывая поцелуй. – Нужно ехать. Встреча через час.
– Где ты был всё утро? – спросил я, постаравшись изо всех сил, чтобы не звучать, как истеричная девка. Просто поинтересовался, а что такого... Если учесть, сколько информации на меня обрушилось за какой-то час, мои переживания вполне можно оправдать.
Дженсен нахмурился, открыл рот, чтобы ответить, но тут же замер, словно забыл, что хотел сказать.
– Дженс?
– Я помню, как мы провели ночь, – пробормотал он. – Я помню, как писал тебе записку, как уходил, как садился в машину... – Он потёр лоб и вдруг взглянул на меня с каким-то отчаянием. – Джей, я не помню, что было дальше. Я не знаю, где я был. И я понятия не имею, чем занимался.
Дженсен оглядел себя так, словно не узнавал. Я невольно проследил за его взглядом, отмечая мельчайшие детали, которые могли бы подсказать мне, в какие дебри занесло Эклза утром, но ничего – как обычно, безупречный внешний вид, слегка небрежно сидящие джинсы, мягкий свитер зеленоватого оттенка, продуманность во всём – от ботинок до часов. Я невольно взглянул на его руки, подспудно ожидая, что увижу на них... кровь – откуда такая мысль, я понятия не имел, и содрогнулся. Дженсен уставился на ладони, потом на меня.
– Я не помню, – повторил он.
Я притянул его к себе, обхватив за шею. Лоб ко лбу, глаза в глаза. Главное – не дать ему понять, насколько мне страшно.
– Разберёмся, – прошептал я. – Главное, что с тобой всё в порядке.
Он как-то неуверенно кивнул, отстранился и шагнул к двери, потирая лоб и хмурясь. На полпути обернулся, и я увидел прежнего Дженсена – словно маска тревоги слетела с его лица, обнаружив привычное спокойное выражение. Чёрт побери, в нём словно бы уживались двое, сменяющие друг друга с поразительноё лёгкостью – два Дженсена Эклза, один из которых принадлежал не мне, а второго я мог считать своим лишь с оговоркой.
– Предлагаю напоследок пробежаться по презентации, – проговорил он, и я ошарашено взглянул на него, не веря своим ушам: какая, к чертям, презентация, если только что передо мной стоял абсолютно потерянный во времени и пространстве человек, которого я любил. Но Дженсен смотрел на меня дружелюбно-вопросительно, словно недоумевая, какого чёрта я торчу у стены как приклеенный, а не лечу заниматься делом. И я промолчал. Просто пошёл за ним следом, мимо лифтов, где тёрлись сотрудники, разглядывающие нас со странным выражением лиц, мимо переговорной, откуда на нас вытаращились Коэн, Гэмбл и Маннс... и я шёл, упорно рассматривая затылок Дженсена и игнорируя чужие взгляды, пока мы не оказались у дверей кабинета Эклза.
На глазах у всех он сделал совершенно обычный жест – распахнул дверь. Но выглядело это, по крайней мере для меня, настолько двусмысленно, что мне подумалось, будто все усмотрели в этом простом движении чёрт знает что.
– Заходи, – произнёс Дженсен. – У нас не так много времени.
От этой фразы, в которую он, возможно, не вложил ничего, кроме прямого смысла, у меня загорелись уши. А у зрителей этой мизансцены уши, казалось, выросли, как нос у Пиноккио. Я мысленно послал всех нахер, задрал подбородок и шагнул в кабинет.
Эклз зашёл следом и тихо прикрыл за собой дверь. От лёгкого щелчка, прозвучавшего как выстрел, я вздрогнул. Закрыл глаза, почувствовав тёплое дыхание на своей шее, сзади. Ладони Дженсена скользнули по моей груди, сминая рубашку, прохладные пальцы легли на ямку под горлом. Губами он почти касался моего уха, щекотно, сладко, горячо.
– Клиент сложный... – шёпот разлился по моему телу возбуждающей волной. – Он любит, когда всё описывается подробно... обстоятельно... каждая деталь объясняется наглядно...
Быстрые пальцы расстегнули верхнюю пуговку и замерли на секунду.
– ... каждый этап презентации должен быть обоснован логически...
Вторая пуговица разошлась, и я чуть не застонал, когда ладонь Дженсена проскользнула под полу рубашки.
-...и в такой сложной и интересной механике, которую мы предлагаем, не должно быть ни единого провиса, согласен?
Я кивнул, не открывая глаз, слушая и всем телом впивая его голос, его прикосновения, тепло сильного стройного тела, прильнувшего к моей спине.
– Итак, Игра... – Ещё две пуговицы. Рубашка выдернута из брюк, кожу словно обжигает лёгкими дразнящими касаниями. – Цель – вовлечь молодых людей в грандиозное движение во имя спасения мира. – Я повторил за ним одними губами, беззвучным эхом. – Задача – достичь максимально возможного уровня лояльности среди «14-25»... – Моего плеча коснулся лёгкий влажный поцелуй, – ...и вбить в их головы мысль о том, что компания нашего клиента – лучший выбор. – Дженсен ребром ладони провёл по моей спине между лопаток, и от этого движения я выгнулся, запрокинул голову и плотнее вжался в его тело, чувствуя ягодицами твёрдую жаркую плоть. Он шёпотом проговаривал фразы из презентации, я повторял за ним – бездумно, бессмысленно, наслаждаясь этим контрастом: точными, сводящими с ума ласками Дженсена и его словами, которые совершенно не вязались с происходящим. В итоге я оказался развёрнут к нему лицом, и последние фразы увязли в глубоком, долгом, жарком поцелуе.
Эклз легко толкнул меня назад, и я упал на диван, который очень удачно подвернулся за спиной. Дженсен одним плавным движением опустился мне на колени, продолжая целовать, и дёрнул пряжку ремня, ловко расстёгивая его. Сам он оставался полностью одетым – и это одновременно бесило и заводило до невозможности; я схватился за его свитер, намереваясь стащить его, но Дженсен мягко отвёл мои руки, покачав головой. В зелёных глазах плескалась невообразимая смесь дикого желания и почти игривой нежности: мол, босс приказывает – будь любезен подчиниться. Я попытался понять, кого Дженсен видит перед собой сейчас, и пришёл к выводу, что всё же меня, Джареда Падалеки. Иначе стал бы он устраивать это шоу с презентацией...
Когда, пробежав губами по моей груди и животу вниз, к расстёгнутой ширинке, Дженсен устроился на полу и, дразняще взглянув на меня из-под тёмных ресниц, забрал в рот мой член, ноющий от сладкой тяжести, я подумал на долю секунды, что в этой кошачьей податливости и одновременно независимости было что-то странное, что-то абсолютно нелогичное и даже неправильное, но спустя мгновение язык Дженсена устроил мне такую презентацию собственных возможностей, что мне пришлось вцепиться зубами в руку, чтобы не заорать на весь «Киннетик». Продержаться мне удалось до стыдного недолго, и кончил я настолько сильно, что на короткий миг едва не вырубился от нахлынувшей волны совершенно потрясающих ощущений. А Дженсен поднял голову, и теперь в его глазах я увидел...
– О, Джей... – прошептал он, облизнув губы.
Я изо всех сил постарался не подать виду. Даже поправлять его не стал, потому что понимал: сейчас бесполезно. Из лучистых зелёных глаз, смотрящих на меня снизу вверх с такой беспредельной любовью, на меня глядел тот самый юный Дженсен, которому ещё только предстояло пережить самую страшную потерю в жизни, но пережить – не значит выдержать. Пройдя по тонкой грани между реальностью и прошлым, он всё же соскользнул в объятия Джея Коула.
Чёрт, Дженсену явно нужна помощь. Но как?... Как я скажу ему, чтобы он обратился к специалисту-мозгоправу, если сам Дженсен совершенно, судя по всему, не считает, что с ним что-то не так. Плюс придётся вытаскивать на свет божий события, которые Эклз не помнит, а я не был уверен, что эта информация не подкосит его сознание окончательно и бесповоротно. Впрочем, я не врач, но как убедить Дженсена в том, что ему стоит задуматься о помощи, я не знал.
Все эти мысли пронеслись в моей голове со скоростью «фантома», но я не сказал ни слова. Просто мягко провёл рукой по русому ёжику волос, очертил пальцем идеально вылепленную скулу, на секунду задержавшись на пятнышке веснушек. Потянул его к себе, и Дженсен легко подался вперёд, опустился рядом со мной на диван, накрыл мои губы своими, и я почувствовал на его языке собственный вкус. Под моей рукой ощущалась красноречивая твёрдость, и я нащупал язычок молнии, чтобы доставить Эклзу ответное удовольствие, но тот мягко перехватил мою руку и покачал головой.
– Нет. Время.
Встал, поправил одежду, провёл рукой по волосам, взъерошивая их в художественном колючем беспорядке.
– Пошли, Джей. Заставим этих сукиных детей попасться на крючок да ещё и заплатить за это.
Дженсен улыбался. Я встал. Медленно застегнулся, чувствуя на себе его нежный взгляд.
– Ты хочешь, чтобы я выступил вместе с тобой?
– Конечно, – Дженсен положил руку на ручку двери и обернулся, ожидая, пока я приведу себя в порядок. – Мы же с тобой креативная пара, разве нет? – Его глаза смеялись. Я заставил себя улыбнуться.
– Разумеется. А как ты меня представишь?
– Что? – Он не переставал улыбаться, но в глазах мелькнул отблеск смутной тревоги.
– Ну... – я старался говорить максимально небрежно. – Обычно копирайтеры, если и ездят на презентации, то молчат себе в уголке, периодически поддерживая блистательную речь директора. Если озвучить мою должность, меня могут воспринять несерьёзно.
– Это такое завуалированное требование о повышении? – Дженсен прищурился, но беззлобно, словно проверял меня на прочность.
– Нет, меня всё устраивает. Просто... – Я подошёл ближе и встал рядом так, чтобы видеть его лицо. – Давай отрепетируем. Ты рассказываешь свою часть, а дальше... представляешь меня. Что ты скажешь?
Игра. Он воспринял это как игру. Слава богу, я выдержал нужный тон, не скатившись в подозрительную настойчивость.
– Скажу, что сейчас перед вами, дамы и господа, с продолжением темы выступит мой помощник... Джейсон Коул.
Мы одновременно уставились друг на друга: я – в шоке, Дженсен – недоумённо.
– Что за чёрт... – проговорил он и неосознанным жестом потёр лоб. – Джаред. Джаред Падалеки, конечно. – Он качнул головой, неуверенно усмехаясь. – Откуда этот Коул взялся, ума не приложу.
– Я тебе кого-то напоминаю? – осторожно спросил я, и Дженсен нахмурился.
– Кстати, иногда да. Твоё лицо мне смутно знакомо, но я не могу вспомнить. Наверное, кто-то из колледжа... – Он снова улыбнулся. – Память ни к чёрту, Джей... Джаред. Что-то я запутался, как тебя называть.
– Джаред.
– Мне нравится «Джей».
– Терпеть не могу это имя, – сказал я и был абсолютно честен.
Дженсен пожал плечами и отворил дверь, пропуская меня вперёд. Я вышел в холл и моментально встретился взглядом с Брайаном Кинни – он стоял у лифта и смотрел на меня в упор, так, будто знал, что я должен был выйти из кабинета именно в этот момент. Дженсен остановился за моим плечом. В эту секунду мы трое словно застыли во времени и пространстве, как безмолвные соляные столпы, между которыми тянулись невидимые, звенящие от напряжения нити: задень одну – и всё взлетит на воздух. Может быть, Дженсен и не подозревал, отчего вдруг мы с Кинни меряем друг друга подобными взглядами, но ему явно передалось это ощущение – когда понимаешь, что что-то происходит, но не можешь уловить, что именно и почему.
Брайан первым нарушил молчание. Сделал неопределённый жест рукой и сказал негромко:
– Удачи на встрече.
– Кинни, ты будешь первым, кому я позвоню, – усмехнулся Дженсен, – чтобы сообщить о своём триумфе.
Тот криво ухмыльнулся.
– С такой группой поддержки я даже не сомневаюсь.
Я почувствовал, как краска ярости заливает мои щёки, но снова – снова! – смолчал. Хотя мог бы ответить что-то не менее едкое, может быть, прозрачно намекнуть или вполне конкретно надавить на больное место Кинни – его чувство вины перед Эклзом. Но не стал ничего говорить. К чёрту этого говнюка. К чёрту их всех.
В машине, окружённые теплом и запахом дорогой кожаной обивки, смешанным с лёгким ароматом сигарет и одеколона, я позволил себе немного расслабиться. Шёл снег, который, казалось, не прекращался уже целую вечность. Он превращал эту бесконечную неделю в фантастическую сказку с совершенно диким сюжетом, разворачивающимся на фоне идиллического рождественского снегопада. И конца-края этой сказке не видно... ни хорошего, ни плохого.
Дженсен завёл машину, и мы вырулили с парковки. Я потянулся вперёд, покрутил ручку настройки радио и случайно поймал какую-то рок-волну.
What can I do?
Will I be getting through?
Now that I must try to leave it all behind...
– Оставь, – сказал Дженсен, когда я попытался переключить. Он закивал головой в такт медленным протяжным аккордам и начал похлопывать ладонями по рулю. Его губы шевельнулись, словно он вспоминал слова.
– Это Helloween, по-моему, – сказал я. – Старая песня.
– Люблю старьё, – засмеялся Дженсен, притормаживая на перекрёстке. – В детстве слушал. Мама не одобряла, говорила, мол, сатанизм всё это и мракобесие. А я тайком, на кассетнике...
Did you see what you have done to me?
So hard to justify
Slowly it's passing by...
– А ты хорошо помнишь себя в детстве? – спросил я, глядя, как мягкие пёстрые отблески неоновых реклам, света фонарей и витрин пробегают по лицу Дженсена, крошечными звёздочками подрагивают на кончиках ресниц.
Forever and one I will miss you...
– Не очень, – помолчав, отозвался он. – Как в тумане. Сплошные обрывки. Может быть, это последствия той травмы, не знаю...
Я похолодел.
– Какой травмы?
However, I kiss you yet again...
Дженсен поддал газу, и мы вылетели на трассу, ведущую в центр, лавируя в потоке жёлтых такси.
– Мать говорила, что в юности я получил сотрясение мозга, чуть ли не до комы. Автомобильная авария. Я ничего не помню, но шрам есть, – он прикоснулся к затылку, зарывшись пальцами в волосы. – Память – вообще не мой конёк, Дж... Джаред. Можно сказать, я хорошо помню только то, что произошло за последний год.
Way down in Neverland...
– И тебе это не мешает жить?
Он криво усмехнулся.
– Я искренне надеюсь, что в прошлом у меня всё чисто и призраки не станут беспокоить меня по пустякам.
Я смотрел на его профиль. Дженсен чуть щурился, вглядываясь в дорогу через лобовое стекло, заметённое снегом, и напевал вместе с Helloween, приятным мягким баритоном вторя надрывному стону Энди Дериса и моим потаённым мыслям:
So hard I was trying
Tomorrow I'll still be crying
How could you hide your lies
Your lies...
Глава 37
Больше всего я боялся, что меня настигнет приступ косноязычия, или от волнения я начисто забуду, о чём сам же и писал, но случилось чудо: Дженсен представил меня правильным именем, я поднялся с места и без запинки изложил свою часть презентации, ловя на себе одобрительные взгляды представителей клиента. Меня магнитом притягивали глаза Дженсена, сидевшего чуть поодаль: он улыбался, покачивая головой в такт произносимым мной фразам, и я с трудом удерживался от того, чтобы не расплыться в ответной улыбке в самый неподходящий момент. А когда я внезапно вспомнил нашу «репетицию», у меня перед глазами всё поплыло, но последним усилием воли я удержал себя в руках и даже с ритма не сбился, разве что дыхание на секунду сбойнуло.
Когда мы закончили, Дженсен попросил меня подождать в машине и отдал мне ключи. Я пожал руки директорам, спустился на парковку и забрался в тёплое нутро мерседеса. Поворот ключа – и двигатель мерно заурчал, приборная панель вспыхнула и замерцала красноватыми огоньками, со всех сторон полилась музыка. Здесь пахло Дженсеном – я бы дорого отдал, чтобы точно такой же запах поселился в моей квартире... Мне казалось, я ещё слышу эхо его голоса, запертое в тесном пространстве, обитом дорогой кожей и деревом.
Я открыл бардачок, но обнаружил там только пару перчаток и чехол для очков. В ящичке слева нашлись чеки за парковку и бензин, упаковка жвачки и зажигалка. Блядь, я как грёбаный сыщик – пробрался в чужой дом и роюсь в комодах, рискуя быть застуканным в любой момент. Что я ожидал найти? Да сам не знаю. Неужели... неужели от той жизни у Дженсена не осталось не только воспоминаний, но и хоть каких-то реальных свидетельств? Неужели Донна, пока Дженсен лежал в коме, провернула титаническую работу, в буквальном смысле создав прошлое сына заново, по своему вкусу? Детка, ты попал в аварию, помнишь? Нет? Ну ничего, это пройдёт. Да, конечно, ты был один в машине. Слава Господу, всё обошлось.
Я вздрогнул, когда дверца водителя распахнулась, впуская порыв холодного воздуха, и за руль скользнул Дженсен – возбуждённый, смеющийся, в расстёгнутой куртке, дышащий морозом и хрусткой ледяной свежестью. Не говоря ни слова, он вскинул руку, сжатую в кулак, и внезапно показал большой палец.
– Мы их сделали, Джей. Вчистую. Три миллиона – наши.
Он обернулся ко мне, торжествующе улыбаясь.
– Ты их сразил наповал.
Дженсен был так счастлив и доволен собой, что я не обратил внимания на «Джея» – мне хотелось вторить ему, смеяться вместе с ним и, наверное, даже поцеловать его, если бы он сделал первый шаг... Но Эклз лишь одобрительно хлопнул меня по колену и полез за телефоном, одной рукой выруливая на выезд.
– Привет, Кинни. Рад доложить, что мы стоим ровно три лимона плюс агентская комиссия. На свою часть я отваливаю на Маврикий, как только закончится этот проект. С тебя шампанское.
Он выслушал Брайана, кивнул и добавил:
– В «Киннетик» сегодня не вернусь, не жди.
Эклз нажал отбой и влился в поток автомобилей. Я искоса наблюдал за ним.
– Высадишь меня у метро? Насколько я понял, ты в офис не собираешься.
Дженсен слегка озадаченно уставился на меня, в его взгляде снова промелькнуло непонимание, словно на долю секунды он утратил связь с реальностью и не знает, кто именно сейчас перед ним.
– Зачем? – наконец проговорил он. – Я думал, мы поедем ко мне....
От этих слов меня просто-таки захлестнуло волной обжигающего томительного жара – блин, я и надеяться не мог, с этими выкрутасами сознания Эклза, что он снова победит в этой нелёгкой борьбе с самим собой, но так оно и вышло в итоге: я, почти не глядя, набрал сообщение Женевьев, в котором сухо попросил её передать Гэмбл, что меня сегодня не будет, сунул трубку в карман и с бешено бьющимся сердцем уставился сквозь лобовое стекло в звёздно-снежную мглу, расцвеченную миллионами огней. Краем глаза я видел чётко обрисованный профиль Дженсена, полуулыбку на мягких губах. Всё потеряло всякое значение – только его голос, спокойно произносящий желанную фразу, и стал моей единственной реальностью на остаток сегодняшнего вечера. И пусть я не знаю точно, в каком мире пребывал Дженсен Эклз, когда мы ехали остаток пути до Манхэттена, парковались, выходили из машины и, не касаясь друг друга, поднимались на скоростном лифте...
Что там говорили про шикарную квартиру? Да, не поспоришь... Но всё вокруг – только декорация. Все эти огромные окна от пола до потолка, дорогая стильная мебель, картины на стенах, стоимостью в целое состояние... Пушистый ковёр скрадывал шаги, но ощущения уюта не прибавлял. Словно Дженсена просто поместили в подобное место, выдуманное от порога до балкона, как фальшивое прошлое. Отсюда и безжизненность огромного пространства, выверенного до последней детали, отсутствие запаха, вещей, мелочей, из которых соткана настоящая жизнь. Выхолощенно и пусто, как в морге для миллионеров.
Дженсен осведомился, что я желаю выпить, и как ни в чём не бывало удалился на кухню, отгороженную от гостиной зоны какой-то дикой дизайнерской ширмой из чёрно-белого стекла. Я помаялся немного на белом диване с видом на Манхэттен, затем встал и направился к Дженсену, про себя, словно молитву, повторяя: Джаред, Джаред, Джаред, словно хотел впечатать это в его мозг, облечь слово в форму, пусть знакомую до ямочек на щеках, но другую, совершенно другую...
Он слегка вздрогнул, когда я обнял его сзади, прижался щекой к мягкому ёжику волос. Тихо звякнул лёд в стаканах. И всё. Только звуки нашего дыхания, почти в такт, осторожного и тихого, будто мы оба сдерживали его изо всех сил. В тёмном стекле окна я видел, что Дженсен закрыл глаза и осторожно поставил стаканы на стол. А потом одним плавным движением развернулся в моих объятиях и, не поднимая ресниц, потянулся к моим губам. Это был какой-то странный, чересчур нежный поцелуй, осторожное слияние губ, мягкое прикосновение языка... Он словно пробовал меня на вкус, впервые. Не знаю, как объяснить. Будто в этот момент за показным спокойствием бушевал шторм – подсознание пыталось решить, кто перед ним и как себя вести. Блин, если бы я знал, каким был Джей Коул с Дженсеном, я бы скроил из себя совершенно противоположное – страсть против нежности или наоборот... Но Дженсен не торопился, и я решил, что тоже не стану спешить. Поцелуй, невзирая на свою мягкую неторопливость, заводил, постепенно становясь всё глубже; я скользнул пальцами по шее Дженсена, сзади, зарылся в волосы и нащупал тонкий длинный шрам.
Автокатастрофа. И новая фальшивая жизнь – после. Но в ней смог появиться я...
От прикосновения к шраму Дженсен дёрнулся, но я успокаивающе скользнул пальцами ниже, обхватил его лицо и возобновил поцелуй. Потом оторвался от мягких влажных губ, провёл языком по скуле, чувствуя чуть горьковатый вкус его кожи, и прошептал:
– Я Джаред, помнишь?
Дженсен еле слышно фыркнул, запрокинул голову и взглянул на меня сквозь неплотно прикрытые ресницы.
– Падалеки, хоть ты мне и напоминаешь кого-то, я ещё не выжил из ума, чтобы путать реальность и воображение.
Когда-то он говорил совсем по-другому...
– И ты не жалеешь?
– О том, что позволяю тебе меня домогаться? – Он усмехнулся, мягко куснув меня в шею. – Я сам пригласил тебя, помнишь? И вроде бы не выставляю за дверь.
Я погладил его по спине.
– И на этом спасибо, босс.
Дженсен снова фыркнул.
– Никогда не был фанатом ролевых игр.
– Но ты действительно мой босс, Дженсен, – мягко проговорил я.
– Угу, – он длинными кошачьими движениями языка вылизывал мою шею, и мне становилось всё сложнее стоять на ногах... чёрт, эта сводящая с ума неспешность, выверенная до доли секунды... У меня темнело в глазах с каждым влажным касанием, я чудом удерживался, чтобы не сбиться с этого неторопливого ритма. Дженсен вёл – очень умело, очень мягко, волнующе, и словно в противовес его обволакивающей чувственности я казался самому себе сделанным из острых углов, из резких граней...
Я не помню, как мы оказались в душе, под струями горячей воды, бьющими из мраморных стен, как в клубах пара, застилающих ванную, я различал – не только глазами, но и всем телом – золотистый оттенок кожи, гладкие твёрдые мышцы под пальцами, влажные завитки потемневших волос, водяные дорожки, бегущие по груди вниз... В клубящейся пелене я видел – я чувствовал – как он опускается на колени, скользя ладонями по моим бёдрам, и обхватывает губами мой член, настойчиво и уверенно проводя языком по всей длине, забирая глубоко в горло, и мне пришлось до позорного быстро оттолкнуть от себя голову Дженсена – щекотка мокрых волос под пальцами, смешок, взгляд из-под тёмных влажных ресниц: что, Падалеки, невтерпёж? Меня спасла быстрая смена ролей – я мягко пихнул Дженсена к стене, сполз по его телу вниз и отомстил, подразнив языком голову, лизнув вдоль ствола, пощекотав яички. Эклз застонал сквозь зубы, но оказался терпеливей меня – я вытащил его на грань, когда у меня начало сводить челюсть, и с удовольствием перехватил член у основания, не дав кончить.
– Блядь, Джей...
– Твоя очередь, – прошептал я, поднимаясь на ноги и буквально впаиваясь в его напряжённое тело, окутанное паром. Он усмехнулся, развернул меня спиной к себе и вжал грудью в нагретый мокрый мрамор. В его движениях появилась уверенная настойчивость, и я слегка удивился – мне казалось, что Дженсен предпочитает быть снизу... впрочем, это были лишь мои домыслы. Что касается меня, я готов был и трахнуть его, и принять – лишь бы он сделал это со мной, с Джаредом Падалеки, а не с настырным призраком прошлого.
Его губы пропутешествовали вдоль моего позвоночника, вниз, ласково прихватывая кожу, и я ухватился за стену скользкими пальцами, чтобы не рухнуть – если бы не тёплые сильные руки, подхватившие меня за бёдра, я бы точно распластался по дну ванной. А потом горячий кончик языка проник в меня, и меня накрыло... понимаете, я всю жизнь любил пожёстче, без особенных прелюдий и нежностей, но сейчас у меня просто крышу снесло от этих осторожных, но настойчивых ласк, и я впервые особенно чётко осознал, что в случае с Дженсеном, с моим Дженсеном, фраза «каждый раз как в первый» работает на все сто.
Каюсь, я кончил. Очень быстро, буквально в пару движений рукой, и настолько сильно, что тело отказало полностью, и я сполз по стенке, задыхаясь. Дженсен успел подхватить меня.
– Торопишься, – прошептал он.
– Сам виноват, – отозвался я. Говорить было невозможно. Хотелось кричать, стонать и рычать. Только инстинкты, к чёрту разум.
– Это было вступление, – раздался над моим ухом смешливый шёпот. – Основную часть презентации расскажешь ты.
Как-то я выбрался из ванной. Ноги подкашивались, но я добрался до дивана, оставляя за собой мокрые следы. Пушистый ковёр – это чертовски неудобно. Хотя, с другой стороны, хоть не поскользнусь...
Дженсен появился в дверном проёме несколько минут спустя – я видел его тёмный силуэт на фоне ярко освещённого прямоугольника. А потом вдруг оказался рядом, подо мной, мокрый, горячий, бесстыжий, и даже если в этот миг он отдавался не мне, а своему чёртову Джею, я готов был с этим смириться. Только ради того, чтобы почувствовать эту внезапную покорность – изгиб спины под моей ладонью, упругие ягодицы, потемневший взгляд из-за плеча, еле различимый в полумраке... но я в буквальном смысле чувствовал его – зовущий, требовательный, ну же, давай, давай...
Чёрт, надо было дрочить почаще всю последнюю неделю, чтобы сейчас не слететь позорно в очередной оргазм, даже не притронувшись к Дженсену. Но я удержался. Держался, пока подготавливал его – языком, пальцами, скользкими от разогретой смазки... Держался, пока осторожно входил в него, дурея от влажной горячей тесноты. Держался, пока двигался – медленно и осторожно, боясь причинить боль, пока шептал какую-то чушь в мокрое плечо и слышал короткие отрывистые стоны, держался, пока под моими ладонями перекатывались мускулы напряжённого тела – покорность, смешанная с какой-то звериной силой: мол, я позволяю тебе, но в следующий раз всё может быть по-другому... В общем, я держался ровно до того момента, как Дженсен выгнулся, прилипая спиной к моему животу, груди, и почти беззвучно выдохнул, кончив мне в ладонь.
И я себя наконец-то отпустил.
Раньше я думал, что все эти звёздочки перед глазами и фейерверки по телу – это избитая метафора из любовных романов, но оказалось – всё возможно в этом мире. С Дженсеном. Ни с кем больше, никогда раньше.
Я сказал ему об этом. Когда понял, что вновь могу связать больше, чем два слова. Когда снова смог дышать и соображать.
Дженсен молчал, уткнувшись щекой в подушку.
– Это правда, – добавил я по-дурацки.
– Я знаю, – отозвался он через бесконечно долгое мгновение.
Я прижался щекой к влажным волосам.
– Давай уедем, – вдруг пробормотал Дженсен сонным голосом, и меня словно током дёрнуло.
– Конечно. На Маврикий, на премиальные. Когда отстреляемся по проекту. – Я постарался, чтобы мой голос звучал шутливо, но мне было ни хрена не смешно.
– Какой Маврикий? – Дженсен говорил невнятно, словно засыпал, но глаза его оставались открытыми. – Давай в Мемфис?
– Мемфис? – повторил я одними губами.
– Да, Джей. Баллингтон, пять. Домой. Я устал... я хочу домой.
– Дженс...
Но мне показалось, он не слышит меня. В его голосе зазвучали резкие мальчишеские интонации, он стал высоким и хриплым. Я приподнялся на локте, перевернул Дженсена на спину и зарылся пальцами в его мокрые волосы.
– Твой дом здесь, Дженс. Наш дом<.i> здесь.
Он обвёл моё лицо усталым взглядом и медленно закрыл глаза.
– Я не знаю...
– Я знаю, Дженс. Мы в твоей квартире, в Нью-Йорке. А недавно... ты помнишь?... ты был у меня. Мы провели вместе ночь, Дженс. Ты знаком со мной с прошлого четверга. Меня зовут Джаред Падалеки. – Я повторял эти слова как заученный мотив. – Ты узнаёшь меня? Ты понимаешь, где мы?
Дженсен слабо кивнул, не открывая глаз. Но я знал, что он сейчас где-то очень далеко.
Мы лежали, не двигаясь. Я не знал, что ещё сказать. Вот вообще никаких мыслей – безнадёжная пустота, заполнившая место, откуда схлынули все эмоции. Наверное, я просто должен быть рядом с ним. Неважно, в какой роли. Смириться с этим, подыгрывать, постоянно перестраиваться под совершенно чужую, незнакомую мне личину. И в конце концов заполучить вполне реальный психоз, раздвоение личности или что там бывает с шаткой психикой чересчур талантливых актёров.
