Текст книги "Brainstorm (СИ)"
Автор книги: Miss_Ank
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
В который раз за последнее время я достиг оргазма только при одной мысли о Дженсене.
Я закончил со всем к утру, когда в бутылке виски осталось на донышке, виски ломило, глаза начали слезиться и болеть. Как ни странно, я совершенно не чувствовал себя пьяным, хотя вылакал спиртное на голодный желудок, в лучшем случае забитый выпитым с Мэттом кофе. Адреналин зашкаливал: я вышел на финишную прямую. Мне было и плохо, и хорошо одновременно. Врагу не пожелаешь такого состояния.
С экрана монитора на меня смотрел многократно увеличенный портрет Джейсона Фергюсона Коула – тёмные, чуть раскосые, насмешливые, с вызовом глядевшие в объектив камеры глаза, острый нос, резко очерченные скулы, рот с кривой усмешкой. Если бы не отсутствие родинок на лице, которыми обладал я, то можно было бы с лёгкостью представить, что это не монитор, а зеркало.
Жуткое такое зеркало, в котором отражается тёмное прошлое.
Я захлопнул крышку ноутбука, зажмурился и надавил кулаками на слезящиеся глаза. Выглядел я, наверное, как полное чмо – небритый, с всклокоченными волосами, в мятой одежде и красными припухшими веками. К тому же выпитый виски не способствовал свежести дыхания, а всё тело затекло от лежания в одной позе в течение нескольких часов.
С трудом встав, я поплёлся в ванную, мимоходом кинув взгляд на часы: почти восемь. Ледяной душ, кофе, чистые шмотки – и я снова человек. Раздираемый сомнениями, влюблённый по уши, одержимый одним-единственным желанием – помочь Дженсену разделить реальность и прошлое раз и навсегда. Я не знал, к чему приведёт моя затея; сердце подсказывало, что Эклз подхватит начатую мной игру, разум предупреждал, что я могу и доиграться...
Да пошло оно всё...
Я приехал в «Киннетик» ровно в десять, заехав по пути в агентство путешествий и выкупив билеты, обнаружил на парковке коричневый мерседес и сразу же направился в кабинет Дженсена. Вошёл без стука, сжимая в руке конверт. Эклз сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик, и сосредоточенно хмурился, глядя в экран ноутбука. В первый момент он даже не услышал, что я вошёл, и поднял на меня глаза, только когда я приблизился к нему.
Чистая, неприкрытая, сияющая радость и бесконечная любовь в его взгляде, улыбке, порывистом жесте навстречу предназначались не мне. И только когда он отложил ноутбук, встал и подошёл ко мне, его сияние померкло; Дженсен моргнул, приходя в себя, и снова улыбнулся – но на сей раз сдержанно, хоть и довольно тепло. Он всё-таки осознавал, что наши отношения вышли за рамки «начальник – подчинённый», хоть и не помнил чётко, как именно это произошло. Одно меня радовало: пусть Дженсен и не испытывал ко мне, Джареду Падалеки, такой безраздельной, слепой любви, как к призраку Коула, но его чувства хотя бы не пугали меня: я не сомневался, что сумел заинтересовать его настоящего, заинтриговать, вызвал невольную тягу к себе, желание испытать собственные силы, бросил ему вызов, который он насмешливо принял – мол, почему бы и не отправиться к чёрту на кулички с парнем, которому проще дать, чем объяснить, почему не хочется. И я прекрасно знал, что если устраню Джейсона Коула, то интерес Дженсена может с лёгкостью перерасти в любовь.
– Привет, – сказал я и протянул ему конверт. – Билеты в один конец на Мыс Доброй Надежды плюс пожизненно оплаченный номер в отеле.
Дженсен рассмеялся, совершенно искренне.
– Не удивлюсь, если это так и есть.
– Прибавка к зарплате сыграла свою роль, – отшутился я и шагнул вперёд, привлекая Эклза к себе. Он привычно напрягся, но потом мягко прильнул ко мне. Я уткнулся подбородком в его плечо, вдохнул аромат его одеколона, уловил под ним волнующий запах его тела, который, казалось, намертво въелся в мою кожу и не смывался уже который день, да и не особенно-то хотелось, если честно... Я хотел врасти в него, слиться с ним, стать одним целым, чтобы ни единой лазейки не осталось для моего проклятого и давным давно мёртвого двойника.
– Когда едем? – поинтересовался Дженсен, не отстраняясь.
– Завтра утром. Возражения принимаются в письменном виде и рассматриваются в течение пяти рабочих дней, а, следовательно, не имеют смысла, потому что завтра Рождество и каникулы.
Эклз фыркнул.
– Где ты нахватался таких формулировок, Падалеки?
– Я же копирайтер, – сказал я, скользнув губами по его шее. – Мне положено знать и уметь много умных слов.
– Презентация по вечеринке для магната? – поинтересовался Дженсен вкрадчивым шёпотом.
– Готова, – в тон ему ответил я. – Я никогда не ухожу, не оставив незавершённых дел.
Вполне недвусмысленный намёк на мою решительность. Эклз отстранился и смерил меня взглядом, в котором явственно читалось удовольствие. Как бы мне ни хотелось запереть дверь и начать утро с прекрасного, я сдержался: слишком долго Дженсен пребывал в настоящем, и любой эмоциональный толчок мог спихнуть его обратно в прошлое. Я перестраховался. Я знал, что мне – что нам – предстоит пережить вместе, и торопить события не стоило.
В этот день я ещё пару раз заходил к Дженсену – обсудить презентацию вместе с Гэмбл и её бандой: мрачной как туча Коэн и Маннсом, которому явно не терпелось остаться со мной наедине и вытянуть из меня подробности, начиная с вечеринки. Во второй раз, когда я явился в кабинет Эклза с распечатками презентации и планом стратегии для крупного производителя шоколада, там сидел Джастин. Увидев меня, он и бровью не повёл, но глаза выдали: в них горели такая обида и боль, что я почти физически их почувствовал. Но мне по-прежнему нечего было сказать в своё оправдание, кроме идиотского «прости».
Эклз словно и не заметил напряжения, которое царило между мной и Тейлором. Как ни в чём не бывало, дал комментарии, высказал свои соображения на тему того, как именно проиллюстрировать те или иные тезисы, обсудил с Джастином сроки и отпустил с миром. Я поднялся следом, хотел задержаться, хотел просто побыть с ним рядом, но внезапно телефон в моём кармане заголосил привычное вступление к Wayward Son. Я извинился, торопливо улыбнувшись, и вышел, чувствуя пристальный взгляд Дженсена, который словно на какой-то миг снова провалился в иное измерение. Нежный, обеспокоенный, немного печальный. Именно так он мог смотреть на Коула, когда тому звонили его сомнительные дружки.
Звонил Мэтт, докладывался о проделанной работе. Всё, хоть и с шуточками, но чётко и по делу. Его парни уже на месте. К послезавтрашнему дню всё будет готово. Я – Джаред Падалеки – оказывается, ёбнутый на всю голову. А Дженсен Эклз – мужчина, за которого стоит бороться, и с моими талантами я в этом деле преуспею, это точно.
– Спасибо тебе, Мэтт, – с чувством сказал я и получил в ответ:
– Лучшей благодарностью было бы повторение нашего с тобой маленького приключения, но ты вряд ли согласишься, поэтому с тебя пятьсот баксов за перелёт и проживание моих парней, а остальное я беру на себя.
Я ошарашено замер.
– В каком смысле?
– В самом обыкновенном. Это самая необычная и чертовски важная работа, за которую я когда-либо брался, поэтому будем считать, что на этом деле я тренируюсь. И потом, – голос Мэтта внезапно потеплел, – я это делаю ради парня, к которому до сих пор неравнодушен, несмотря на его одержимость другим. Я делаю это ради вас обоих, парни. Я еще никогда не... – Он внезапно запнулся, рассмеялся и распрощался как-то чересчур поспешно.
Но я понял, что он хотел сказать.
Глава 40
«С Рождеством, Жен! мы в Мемфисе. потом расскажу. целуй всех. подарок с меня по возвращении».
«и тебя с Рождеством, Джей, хоть ты и засранец полнейший. я тебя люблю. кстати, хочешь секрет?»
«колись давай!
«фляжка»
«ну ты и сучка. я тебе верил»
«скажи спасибо, джей. это ведь кое-что да значит».
Я отправил ей смайлик и сунул телефон в карман. В номере отеля было чертовски душно – может быть, потому что в Мемфисе царила аномальная «жара» для декабря, что-то около десяти градусов по цельсию со знаком плюс. В ванной шумела вода. Я посидел на краю кровати, разглядывая затянутый серой изморосью пейзаж за окном, потом встал и подошёл к шкафу. Фляжка лежала во внутреннем кармане. Я извлёк её на свет, полюбовался благородным блеском отполированного серебра, погладил обтянутые бархатом бока. Как здорово, что Женевьев не сдержала своё обещание, а устроила так, как ей хотелось. Нечестная игра? Да ну и пусть. Зато теперь у меня есть якорь, который удерживал меня и Дженсена в настоящем.
Шум воды прекратился. Я торопливо убрал фляжку в карман пальто и вернулся в комнату. Дженсен вышел из ванной: волосы потемнели и взъерошились, по телу сбегают капельки воды, белоснежное полотенце на бёдрах кажется ослепительно ярким на фоне золотистой кожи. Его глаза были светлыми, прозрачными, словно осколки зелёного стекла. Мой Дженсен. Сейчас – мой.
Эклз подошёл к окну, оперся руками о подоконник и вгляделся в серую муть, застилавшую пейзаж. Я прижался к нему сзади, положил ладонь на грудь, устроил подбородок в ямке между плечом и шеей, чувствуя, как мокрые волоски щекочут мне висок.
– Знаешь, – внезапно произнёс Дженсен странным голосом, – у меня такое чувство, что я здесь уже был. Причём много раз.
Я потёрся носом о его шею, мягко прихватил губами мочку уха и почувствовал, как Эклз вздрогнул, поёжившись.
– Ты хорошо помнишь своё детство? Как далеко ты вообще помнишь?
В стекле плыли наши смутные отражения: очертания лиц, моя рука на груди Дженсена, его золотистая кожа на фоне моей тёмной футболки... Его тепло обжигало меня даже сквозь одежду, но я не спешил. И он – тоже. Словно здесь, в этом магическом страшном месте, которое для всех остальных было обыкновенным городом в Теннесси, только что начала разматываться нить, уводящая в прошлое, и утягивать нас за собой в водоворот времени.
– До аварии я почти ничего не помню, – отозвался Дженсен. – Только какие-то отрывки. Но мать никогда не говорила мне, что мы жили в Мемфисе. – Он повернул голову, и я губами коснулся его щеки. Ресницы мокрые, тёмные, длинные, будто накрашенные, даже смешно.
– Но ты допускаешь, что мать не говорила тебе всего? – Пробный шаг в бездну.
Дженсен как-то смешно поморщился.
– Ну, мы с ней никогда не были особенно близки. Она заботилась обо мне, но не более того. Особые откровенности в нашей семье не приняты. Так что... – Он вдруг развернулся в моих объятиях, смерив меня странным взглядом. – А почему тебя это так интересует, Падалеки?
Я нагнул голову и вместо ответа прижался к его губам. На сей раз Дженсен перехватил инициативу – едва ощутив прикосновение, он провёл рукой по моей спине вверх, пробежался по загривку и вплёл пальцы в волосы, довольно грубо потянув мою голову к себе. Внутри меня всё вскинулось от восторга – я в буквальном смысле гордился Дженсеном, сумевшим вернуться в себя так надолго и так уверенно. Его язык скользил внутри моего рта, напористо, жарко, влажно, но едва я потянулся к полотенцу, Эклз властным жестом отвёл мои руки.
– Ты мне зубы не заговаривай, Джаред, – чуть задыхаясь, проговорил он, но я видел, что ему понравилось: выдавали покрасневшие губы, сверкающие глаза, пятна румянца на скулах. – К чему всё это вообще? – Он обвёл рукой комнату, и я перехватил его ладонь, лизнул кончики пальцев.
– Я тебя люблю, – пробормотал я, не отнимая его руки от губ; Дженсен с насмешливой улыбкой наблюдал за мной. – Должен же я знать, какие тайны стережёт твоё прошлое?
– Судя по тому, что я ни черта не помню, его у меня попросту нет.
– Есть, – прошептал я. – И ты имеешь полное право знать о нём.
Он нахмурился.
– Что ты...
– Потом, – пробормотал я, увлекая его за собой по направлению к постели. – Сначала ты, Дженсен Эклз, трахнешь меня, своего бесценного креативного партнёра. Я хочу, чтобы ты сделал со мной всё, что тебе захочется, потому что ты просто создан для того, чтобы подчинять... – я медленно стянул с него полотенце и опустился на кровать, привлекая Дженсена к себе. – Это у тебя в крови, Дженсен, – я говорил, глядя в его глаза, в которых грозовые отблески сменялись солнечными вспышками, – это у тебя в сердце. Это ты и есть, Дженсен, и тебе стоит только поманить меня пальцем, как я перед тобой на колени встану, слышишь...
Он слушал, слегка задыхаясь, откинув голову назад, и на губах его, сводящих меня с ума, играла лёгкая улыбка.
– Ты уверен, Джаред?
– На все сто.
Дженсен скатился с меня, лёг на спину и заложил руки за голову, лёгким кивком указав вниз. Я покорно сполз по его телу, вылизывая каждую впадинку, каждый изгиб, наслаждаясь вкусом его кожи, вобрал в рот его член – охренительно тёплый, гладкий и упругий – и почувствовал, как сильная рука легла мне на затылок и чуть надавила, понуждая взять глубже.
Что я с удовольствием и сделал.
Когда Дженсен потянул меня за волосы, учащённо дыша, я сглотнул и отстранился – Эклз был на пределе. Горьковатая от пота кожа тускло поблёскивала в свете неяркого ночника, и я покрыл поцелуями его живот, чувствуя напряжение идеальных мускулов, потянул, прихватив губами, светлые волоски на груди и подполз выше, поймав ртом его усмешку и выдох:
– Ты невероятный...
– Знаю, – прошептал я привычно. – Но ты говори, говори...
Он с каким-то сдавленным рыком ухватил меня за плечо, скатил с себя и подмял, впиваясь быстрыми жёсткими поцелуями в мою спину.
– Давай, Дженсен... – шептал я, изворачиваясь так, чтобы ему было удобнее стащить с меня джинсы. – Ты же этого хочешь, ты всегда этого хотел, ты...
В похабном зеркале у изголовья кровати отражались наши тела, его лицо, нависшее над моим плечом, сверкающие глаза, тёмные, как безымянные озёра в горных расселинах, приоткрытые губы, припухшие и влажные; он оскалил зубы и, поймав мой взгляд в зеркале, слегка прикусил кожу на плече.
– Чем бы занять твой рот, Джаред?
Пожалуйста, думал я, подставляясь под его поцелуи-укусы, которые становились всё более жадными и требовательными, только удержись, Дженсен, не соскользни в своё благословенное безумие, не называй меня Джеем, больше никогда, никогда не называй меня Джеем....
Я вытянул руки вперёд, и он накрыл их ладонью, сплёл пальцы, сжал почти до боли, другой рукой оглаживая мои бёдра.
– Как давно ты трахал кого-то, Дженс? Как давно ты делал то, что тебе действительно хочется?
И он вспомнил. Чёрт побери, на пике эмоций, возбуждения, едва не теряя сознание от сумасшедшего, до трясучки, желания, он вспомнил. Потрепал зубами мой загривок, медленно, дразняще, и я задохнулся, утыкаясь лицом в подушку.
– Год назад. Парнишка из клуба Pieces. Был день рождения Кинни. Я сам не понял, что на меня нашло. Я трахнул его в кабинке туалета.
Рваный шёпот, улыбка в голосе. Повторяет ли он бессознательно то, что произошло со мной на его глазах, или это действительно его личный опыт?
– И всё? – прошептал я в ответ.
– И... нет, – Дженсен поёрзал, притираясь ко мне всем телом, и его член мягко заскользил между моих ягодиц. – Я позвал его домой и трахнул ещё раз. И на следующее утро – тоже. А потом решил, что мне... не понравилось.
– И убил его? – Я зажмурился, выдохнул длинно, чувствуя, как Дженсен чуть отодвигается, и на смену члену приходят прохладные пальцы, скользкие от смазки. Всё он умеет и может, этот чёртов зеленоглазый шизик, любимый бесконечно. Давай, смелее... Быстрее...
Дженсен засмеялся мне в плечо и протолкнул пальцы глубже. Боль слилась с наслаждением, пронзившим всё тело, и я глухо застонал, прикусив подушку.
– Я просто выставил его за дверь, потому что ко мне должна была приехать Дэннил.
– А она вообще существует, эта Дэннил?
Он слегка согнул пальцы, и я едва не заорал. Быстрые влажные поцелуи, жаркий долгий выдох в шею...
– Разумеется.
Держись, Дженсен, малыш, пожалуйста, прошу тебя...
– Ты трахаешься с ней?
– Я трахаюсь с тобой, – зарычал он, дёрнув меня за волосы и вжимаясь губами в шею. Я почувствовал внезапную тягучую боль, когда Дженсен вошёл в меня одним плавным уверенным движением, и тут же – блядь, я не знал, что так бывает, – я в буквальном смысле всей кожей ощутил вибрации его тела, подстроился под этот мелкий неспешный ритм, слился с его горячей кожей, словно спаялся намертво, чувствуя жгучие капли пота, капающие с его взмокшего лба на мою спину и щекотно стекающие между лопатками. Его рука скользнула мне под живот и обхватила член, мягко двигаясь в такт с плавными глубокими толчками, и я почувствовал, что внутри меня зарождается крошечный ядерный взрыв, грозящий разнести всё вокруг к чёртовой матери. Дженсен ускорил ритм, резко и коротко выдыхая мне в плечо, и я попытался было сказать, чтобы он попридержал лошадей, иначе я сейчас просто разлечусь на кусочки, но он то ли не услышал, то ли сделал вид, что не слышит, и, крепко сжав пальцы, двинул рукой вверх и вниз.
Это был самый долгий, мучительный и сладкий оргазм в моей жизни. Я клянусь. Мне казалось, он длился вечность... я кричал, выплёскиваясь ему в кулак, на мокрые от пота гостиничные простыни, я, кажется, чуть не разрыдался, как последний придурок, испытав не только физическую разрядку, но и пережив настоящую эмоциональную бурю. Дженсен от начала до конца был моим, и только моим. Я едва слышал, как он глухо стонет мне в шею, кончая, но чувствовал, как внутри меня пульсирует его член, ощущал всем телом, как Дженсена сотрясает крупная дрожь... он навалился на меня всей тяжестью и рвано дышал в шею. Мы были мокрые, липкие и полностью растворённые друг в друге. Это было охуенно.
Хрен знает, сколько времени прошло, прежде чем я смог пошевелиться. Дженсен что-то пробормотал, и я понял, что он задремал. Это было так чертовски мило, что я улыбнулся в подушку. Повернулся, скатывая с себя неподвижное тело Эклза, тут же повернулся к нему лицом и обнаружил, что Дженсен смотрит на меня – огромными блестящими глазами в сгустившемся полумраке. Его губы были приоткрыты, а лицо казалось совсем юным и отчего-то испуганным. Я вздохнул, привлекая его к себе, утыкаясь губами в мокрый ёжик волос надо лбом. Передо мной лежал не тридцатилетний мужчина, но молодой парнишка... лет восемнадцати.
– Ты меня любишь? – прошептал он. – Джей, пожалуйста... Ты так редко говоришь мне об этом...
Я промолчал. Дженсен еле слышно вздохнул, словно смирившись, и притёрся ко мне совершенно кошачьим движением, подбился под бок, как будто ища защиты. Мне ничего не оставалось, как обнять его. Разочарование нахлынуло на меня противной липкой волной, заглушая отголоски наслаждения. Стало холодно, несмотря на удушливую жару в номере и горячее тело, прильнувшее ко мне.
– Так хорошо, что мы снова дома, – пробормотал Дженсен сонным голосом.
– Пока нет, – прошептал я, вслушиваясь в его дыхание, которое постепенно выравнивалось и становилось глубоким. – Пока ещё нет.
Глава 41
С неба сыпался мелкий дождь, серый и холодный, и, несмотря на праздничную иллюминацию, Мемфис выглядел довольно уныло. Мы сходили в городской музей, пообедали в кафе с живым джазом и отправились бродить по улицам. На первый взгляд наше передвижение могло показаться хаотичным, но на самом деле я следовал плану, намертво засевшему в моей памяти – столько раз я вычерчивал его на GoogleMaps, отмечая каждый поворот, каждый шаг, приближающий нас к цели. Дженсен шёл рядом, сунув руки в карманы пальто, и холодный серый свет заливал его лицо, делая кожу бледной, как у восковой фигуры. Я скользнул ладонью в его карман и нащупал холодные пальцы.
– Замёрз? Надо было взять машину.
– Мне не холодно. – Дженсен взглянул на меня задумчиво, словно вспоминал, кто я. – Знаешь, я совершенно точно здесь был когда-то. Должно быть, мать сочла эту часть моей биографии не слишком важной и ничего мне не рассказала...
Ага, не слишком важной...
– Ты здесь жил, Дженсен.
Он покосился на меня с удивлённой полуулыбкой.
– Откуда ты...
– Я много о чём знаю, босс, – отозвался я. – Нам направо.
Он послушно свернул следом за мной в переулок, застроенный однотипными малоэтажками.
– Может быть, объяснишь?
– Я не просто так намекнул тебе насчёт Мемфиса, помнишь? – Мы шли бок о бок, и эхо наших шагов гулко и чётко разносилось по узкой улице. – И ты подхватил эту идею. Никогда не задумывался, почему?
Дженсен пожал плечами, плотнее запахнул ворот пальто.
– Просто... мысль показалась интересной.
– Да что интересного в этом индустриальном городишке? – проговорил я, глядя вдаль. – Скучно, серо, уныло... Нет, Дженсен, если бы не определённый факт твоей биографии, о котором ты не помнишь, ты бы никогда в жизни не согласился поехать сюда.
Дженсен остановился, хотел что-то сказать, но я мягко потянул его за руку.
– Идём, Дженс. Осталось недолго.
– Послушай, – он последовал за мной, но взгляд выражал растерянность, непонимание и даже раздражение: мол, какого чёрта я устраиваю спектакль. – Я, конечно, понимаю, что небезразличен тебе... но ты что – действительно копался в моём прошлом? Какое тебе дело до этого? Джаред?
– Поверь мне, – проговорил я. – Есть дело.
– Объясни, – мрачно потребовал Дженсен и снова попытался остановиться, но я решительно потащил его за локоть, заворачивая за угол.
Баллингтон, пять.
Дом, как я и знал, остался прежним: невысокий, приземистый, типичный для этих мест. Краска кое-где облупилась, очевидно, новые хозяева не особенно тщательно следили за своим жильём. Крыльцо покосилось, окна второго этажа забиты фанерой. Но припаркованный на подъездной дорожке автомобиль – старый рыдван с заляпанным грязью кузовом – говорил о том, что, невзирая на заброшенный вид, тут кто-то живёт.
Перед домом рос развесистый дуб, нижняя ветка шла почти параллельно земле, изгибаясь в конце почти под прямым углом вверх. На ней болтались качели из старой шины – краска давно облезла, но очертания нарисованных цветов ещё угадывались на мокрой чёрной резине.
Этот дом был точно такой же, как и остальные на этой улице. Но только перед ним росло такое причудливое дерево. Якорь.
Дженсен замер, нахмурившись, непроизвольно шагнул вперёд и остановился перед низким заборчиком, огораживающим лужайку. Всё вокруг было тускло-серым, смазанным, кроме невероятно ярких зелёных глаз на бледном лице и чёрного мокрого изгиба ствола дуба, на котором слегка покачивалась под ветром шина. Я подошёл ближе, встал за его плечом, коснулся руки. Настоящее медленно таяло, причудливо видоизменялось, и на его месте вырастали призрачные фигуры домов, людей, автомобилей... и двух парней, стоящих на крыльце дома номер пять по Баллингтон-стрит.
Дженсен закрыл глаза, облизал губы и качнулся, словно на мгновение потеряв равновесие. Я поддержал его за локоть.
– Вот твой дом, – прошептал я. – Тебе было двадцать, когда вы жили здесь. Ты и Джейсон Коул. Джей.
Эклз дёрнулся, сглотнул, и я плотнее обхватил его со спины, прижимая к себе.
– Помнишь?
– Дерево, – одними губами пробормотал он. – Качели. Джей, давай раскрасим шину?
– И он сказал: «давай». Вы прожили здесь два года, Дженсен.
– Два года, – эхом повторил он, моргнул и выпал в настоящее. Я повернул к себе его лицо, бледное, словно заплаканное – капли дождя на щеках были похожи на слёзы.
– Вспомнил?
Дженсен медленно кивнул.
– Почему... – он откашлялся, голос звучал хрипло и сдавленно. – Почему мать мне не рассказала?
– Ты помнишь Джея Коула, Дженс?
Эклз закрыл глаза, сморгнул капли дождя с ресниц.
– Смутно, – сказал он. – Но знаю, что он был. Мы... любили друг друга, да?
– Да, – подтвердил я. – Вы были счастливы.
Дженсен улыбнулся, снова уплывая в благословенное забытье, туда, где на крыльце стояли двое, сплетя пальцы, перепачканные краской. Я тряхнул его за плечо.
– Дженсен, это было двенадцать лет назад. Возвращайся.
Он вздрогнул и снова открыл глаза – поволока медленно спадала, радужка обретала кристальную ясность.
– Я жил здесь с Джейсоном Коулом, – голос звучал тихо и размеренно, словно сознание Дженсена впитывало информацию и методично раскладывало её по полочкам, которые пустовали давным-давно. – Мне было двадцать. Ему...
– Старше тебя на год.
– Я совершенно не вижу его лица, – проговорил Дженсен. – Только фигуру – высокий, как ты... Стройный.
– Больше ничего не помнишь? – уточнил я.
Дженсен медленно покачал головой. Я обнял его, притянул к себе и уткнулся в его шею, укутанную мягким шарфом. Эклз вжался лицом в моё плечо. Я почувствовал, как он дрожит – мелко, словно собака, выбравшаяся из ледяной воды.
– Ты привёз меня сюда на рандеву с моими призраками? – Его голос звучал невнятно. – Ещё один аттракцион от Джареда Падалеки?
– Так было нужно, – прошептал я ему на ухо, чувствуя, как в горле растёт горький комок. – Потому что так продолжаться больше не может. Тебе никогда и никто не расскажет о том, что произошло десять лет назад, кроме меня. Ни мать, ни твой друг Брайан Кинни, никто, чёрт побери...
– Кинни? – Дженсен уцепился за знакомое имя, отстранился, слегка оттолкнув меня, но я удержал его за локти, не дав отступить.
– Идём, – проговорил я, глядя в широко распахнутые глаза. – Экскурсия в прошлое ещё не закончена, Дженсен.
– Я не уверен, что хочу знать...
– Уверен, что хочешь. – У меня внутри всё сжималось, словно закручивалась тугая ржавая пружина, острым концом царапая сердце, раздирая в кровь тонкую кожицу. – Идём.
Он послушно направился за мной, как слепой, опираясь на мою руку. Боялся отпустить. Это хорошо, думал я, во всяком случае Дженсен закрепил в памяти эпизод из своего прошлого не как нерушимую реальность, но как воспоминание: много лет назад он любил парня по имени Джей Коул, жил вместе с ним в дешёвом домишке в Мемфисе, Теннесси, и отчего-то ни мать, ни ближайший друг не удосужились рассказать ему об этом периоде его жизни. Уже прогресс. Дженсен Эклз настоящий начал медленно отделяться от Дженсена Эклза прошлого, как липкая лента от бумажной основы – медленно, осторожно, чтобы не порвать тонкую ткань реальности. Ему бы только осознать, думал я, и понять, что нужна помощь...
Возле гостиницы мы сели в машину, взятую напрокат. Я сел за руль, пристроив распечатку из GoogleMaps на приборной доске, а Дженсен молчаливой серой тенью скользнул на пассажирское сидение. Я крутанул ручку радио, наугад, и зазвучали решительные вступительные аккорды Black Masquerade.
I know the key to secrets never told, they're hidden in your soul
Feelings you hide never wanting me to find they've always been mine
Release all the madness within let it all begin
Now you'll see, the dark side of me
In our black masquerade…
Дженсен коротко взглянул на меня и снова погрузился в раздумья. Я видел, что он здесь, со мной, и отчаянно пытается уместить чуждые воспоминания в своём сознании – нахмуренные брови, трёт лоб, словно желая избавиться от головной боли, кусает губы. Я опустил руку на его колено и накрыл лежащую на нём холодную ладонь. Мы молчали – по обоюдному согласию, словно боялись, что невовремя сказанная фраза может разрушить всё.
Серое шоссе, стиснутое между рядами низкорослых домов и магазинчиков, убегало вдаль, туда, где заканчивался город и начинались индустриальные пригороды. Именно этой дорогой, отчего-то был уверен я, в тот день ехал Джейсон Коул на своём пикапе – чтобы окончить свои дни на грязном полу заброшенной ткацкой фабрики.
«Почему ты не дождался меня, Джей?»
Я стиснул руль до боли, продолжая другой рукой сжимать ладонь Дженсена, согревая её. Может быть, в этот момент я пытался поделиться с ним силой, не знаю... Или собственной отчаянной верой в то, что всё будет хорошо.
Оставалось самое сложное. Самое страшное.
И самое яркое мероприятие в моей жизни, продуманное и созданное мной – от начала и до конца.
