355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Mildimori » Королевство железа и драконов (СИ) » Текст книги (страница 9)
Королевство железа и драконов (СИ)
  • Текст добавлен: 4 июня 2021, 18:30

Текст книги "Королевство железа и драконов (СИ)"


Автор книги: Mildimori



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Но, благослови её Тьма, к концу второго месяца мысли Маноны прояснились. За ней никто не пришёл. Киншас даже не упоминал, что её ищут.

«А чего ты ждала? – спрашивала она себя. – Возможно, это происходит с одобрения Кассиана и Ризанда. Ты ослушалась приказов, пыталась пробраться к святыне. Может, в наказание тебя, непослушную женщину, отдали в руки фанатиков».

Хотя ведьма очень сомневалась, что возрождение жуткого крылатого бога могло быть связано с Двором Ночи. Но как бы то ни было, она не позволит этому случиться.

Как только надежда покинула истерзанное тело Маноны, на смену ей пришла железная решимость. Киншас рассказал о своих планах, и тогда же у Маноны появились собственные. Старик не так много знал о том мире, откуда явилась ведьма. Поэтому не мог и представить, какое развлечение собиралась она устроить им в день Кровавого ритуала. Иллирианцы перед этим точно сломают ей пальцы и наденут намордник, посчитав, что так останутся в безопасности. Но, что бы они ни сделали с телом, помешать ведьме совершить Выплеск не сможет ни что. Силы, которая в этот момент вырвется наружу, хватит на то, чтобы уничтожить не только жалких фанатиков, но и сравнять половину горы с землей, а может, даже повредить Врата. Этим Манона оправдывала то, что до сих пор не прибегла к Выплеску. Но где-то в глубине души при мысли о немедленной смерти у неё натягивалась тонкая нить и возникал чуждый ей страх, будто принадлежащий кому-то другому. А ещё надежда. Её не получалось искоренить до конца. Она всё равно шептала тихо, но настойчиво: «Подожди. Может, он спасёт тебя».

И когда темница озарилась яркой вспышкой, в душе Маноны тоже вспыхнул огонёк. Это счастливое, новое для неё чувство захватило все мысли. Прежде чем обрести способность видеть, она с надрывом произнесла:

– Кассиан, Аз, Ризанд…

Ответом ей стал заливистый смех и фырканье:

– Агата, Сунна, Ева.

Манона стиснула зубы, чтобы не закричать от досады. Если до этого надежда немного щемила сердце, то после того, как в трёх крылатых фигурах она, сама того не желая, заподозрила тех, кого больше всего хотела увидеть, это чувство, покидая её, разорвало грудную клетку. У ведьмы даже не нашлось сил задавать вопросы. Она ощущала себя так, словно её окунули в ледяную воду и вытащили за секунду до того, как остановится сердце. Манона ненавидела Кассиана в это мгновение настолько сильно, что нечто внутри напряглось, будто бы передавая куда-то это чувство.

Странные гостьи не теряли времени даром, деловито переговариваясь между собой.

– Ева, у нас две минуты. Делай свою работу. Агата, стой у стены.

– Сунна, могла и не напоминать, какое интересное у меня задание.

– Агата!

Высокая и стройная женщина встала прямо напротив Маноны, которая совершенно не знала, что ей делать. Иллирианка положила руки ей на плечи и заглянула в глаза. В её чертах виделось что-то знакомое, но в подземелье недоставало света, и Манона не могла понять, что именно. А через секунду она не сдержала сдавленного крика: лицо женщины расплывалось и изменялось… Становясь как две капли воды похожим на её собственное.

В это время заговорила вторая иллирианка, стоящая позади Маноны, видимо, на тот случай, если ведьма попытается сопротивляться.

– Мы пришли, чтобы помочь тебе, – незнакомка говорила быстро и четко. – Ева останется в камере вместо тебя. Она обладает даром оборотничества. Мы с Агатой перебросим тебя подальше отсюда. Остальные объяснения потом.

Манона неопределённо дернула плечами. Она следила за меняющимся лицом Евы. Заметила, что иллирианка была в таких же доспехах, как сама Манона – план, видимо, был придуман давно и учитывал каждую мелочь. В голове ведьмы раздался уже почти забытый за месяца заключения треск. Превращение Евы пробуждало новое воспоминание.

Лагерные костры. Девушка с волнистыми каштановыми волосами, которую она оценивающе рассматривала.

– Удивляюсь, что ты себя не лапаешь.

Возможно, получилось бы вспомнить что-то ещё, но Ева резко замотала головой и сдавлено произнесла:

– Я закончила. Как и думала, проблема в глазах.

Манона, очнувшись от видения, посмотрела в лицо Евы, вернее в своё собственное. Действительно, очень красивое, хотя худое и изможденное. Высокий лоб, точеные скулы, аккуратный нос и выразительные глаза. Но не золотые – светло-карие.

– Котёл, – протяжно зашипела Сунна. – Но ничего не поделаешь. Придумай что-нибудь.

– Он… – Маноне пришлось прокашляться, чтобы голос звучал уверено. – Киншас заходит сюда не часто и не смотрит мне в глаза.

– Тогда может получиться, – кивнула Ева и улыбнулась.

Это было невероятно странно: видеть своё лицо, но совершенно точно понимать, что смотришься не в зеркало. Ева улыбалась так тепло и открыто – Манона бы не смогла повторить это, даже если бы захотела. И она к своему ужасу почувствовала, что её собственные губы дрогнули в неосознанной попытке перенять эту улыбку, которая делала лицо невыносимо прекрасным.

– Не стоит, – выдавила из себя ведьма, видя как иллирианка, стоявшая у стены, двинулась к ней. – Не знаю, зачем вам это. Но я не хочу, чтобы вы рисковали ради меня.

Ведьма вырвала руку из хватки Сунны и отошла на другой конец темницы. Раздробленные пальцы не позволяли выпустить когти, и Манона лишь клацнула железными зубами.

– Ева, так у тебя тоже не выйдет, – опять засмеялась Агата в ответ на этот жест. Казалось, девушки даже не обратили внимания на слова. За стеной послышались шаги.

– Уходите отсюда! – тихо зарычала Манона, оскалившись.

Иллирианки всё ещё стояли достаточно далеко, но Манона чувствовала, что бессильна что-либо изменить. Ощущала себя загнанным зверем. Ведьму вгоняла в дрожь мысль о том, что эта незнакомая женщина, с такой легкостью принявшая её обличье, которое шло ей гораздо больше, чем самой Маноне, останется в этой тёмной холодной клетке наедине с безумным Киншасом.

Ева вновь улыбнулась. В этот раз печально. Ведьма не умела и этого. И снова ей показалось, что собственное лицо стало другим – гораздо красивее. На нём отражалась грусть, нежность, решимость и что-то ещё, что никогда не позволяла себе испытывать Манона.

– Милая, – голос Евы был тихим и мелодичным, как течение горного ручейка. – Я решила это давно. Не волнуйся за меня. Но прошу тебя, позаботься о нём…

Прежде чем Манона успела возразить или хотя бы спросить, о ком ей заботиться, Агата и Сунна яркой искрой переместились за её спину, схватились за предплечья и снова сделали переброс, ослепив вошедшего в этот же миг Киншаса и его стражу…

– Эй, златоглазая, ты цела? – спросила, наконец, Сунна.

– Объясните мне, кто вы такие, – стальным тоном произнесла Манона.

Агата, поджав губы, дернула головой так, что коса вновь хлестнула по спине.

– Твои спасительницы. Разве этого мало?

– Да.

– Красотка Агата и ворчунья Сунна. Недостаточно?

– О, вижу такой тандем очень распространён в Иллириании, – закатила глаза Манона, невольно вспомнив Кассиана и Азриеля. – Мне всё ещё мало.

– Пойдём с нами в пещеру. Пока наши целительницы буду заниматься твоими ранами, я постараюсь всё рассказать, – уже более дружелюбно ответила Сунна, указывая на небольшой неприметный проход в скале за спиной у Маноны. – Мы сейчас у подножья Рамиеля. Эта пещера находится внутри горы. Но древние чары не позволяют войти сюда незваным гостям.

– Холод, кстати, никто не звал, – хихикнула неугомонная Агата и побежала ко входу.

***

Иллирианка с ёжиком русых волос рассматривала искалеченные руки Маноны. Агата с Сунной устроились напротив, расположившись на камнях, накрытых шкурами. Пещера внутри оказалась гораздо просторнее, чем могла показаться. Высокие своды освещали странные полосы, тянущиеся вдоль стен, сверкающие явно магическим, но приятным и тёплым светом.

Войдя через небольшую щель, девушки оказались в длинном переходе, который в итоге привёл их к большому залу, от которого в разные стороны расходились широкие коридоры и маленькие помещения. Казалось, будто гора изнутри полая, потому что комнатки, лестницы и мосты тянулись выше и выше. Для крылатых высота не проблема.

Лазарет находился на одном из первых ярусов, чтобы раненым было проще туда добраться. Кроме иллирианки с короткими волосами, ведьма заметила ещё одну целительницу. Манона поняла, что все, кого она встретила внутри этих удивительных пещер, были женщинами.

Целительница нахмурила брови и подняла глаза на Манону.

– Всё серьезно, но лучше, чем я думала. Кости раздроблены, но благодаря тому, что тебя неплохо кормили и позволяли двигаться, тело способно восстановиться. Я помогу тебе. Через пару часов ты уже сможешь выпускать свои железки.

– Вы обещали рассказать мне, что происходит, – напомнила ведьма.

– Да, и у нас для этого целых два часа, – непринуждённо ответила Агата своим низким голосом, нахмурив широкие брови. – Но пусть лучше этим займётся Сунна. Иначе я снова разозлюсь и пойду начищать морды этим уродам…

Сунна что-то пробормотала себе под нос и легким движением уложила голову Агаты себе на колени, руками нежно придерживая её за грудь и шею. Они сидели на соседних камнях, поэтому рыжая иллирианка устроилась удобно. Она разложила крылья по сторонам и прикрыла свои глаза цвета мокрого чернозёма. Тонкие, узловатые руки Сунны на практически белой коже выглядели странно и контрастно.

– Хватит ли нам двух часов, зависит от того, что тебе успел рассказать Киншас.

Целительница, держащая в руках ладонь Маноны, скривилась от этого имени.

– Практически всё. Драконы, Тессиса и Саэс, крылатый бог, пророчество, Кровавый ритуал…

Агата хмыкнула:

– Старый фанатик трогательно верит, что его бредни кому-то интересны…

Тут уж Манона не могла не ухмыльнуться. Она, хоть и не собиралась показывать этого, была рада наконец-то слышать чьи-то шутки, ощущать себя свободной. Пусть и ценой заточения в темнице храброй незнакомой женщины…

– Поверь, это не «всё», – проведя рукой по лицу отозвалась Сунна. – Это даже меньше половины. Киншас, как ты успела понять, очень древнее и опасное чудовище. Он настолько стар, что помнит фэйскую королеву и её возлюбленного дракона. Но его жизнь противоестественна и подарена ему тьмой, которой не место в нашем мире.

– Крылатым богом…

– Прошу, не называй его так. Он бог не больше, чем мы с тобой или Агата, – рыжая иллирианка состроила злобную рожицу, с которой, по её мнению, могли взирать боги на своих поданных. – Когда Тессиса открыла Врата, чтобы спрятать драконов, злоба и боль в её душе призвали в наш мир тень древнего зла. Это гадость, гниль, отвратительный паразит. Но в одном Киншас прав, он очень силён. Он успел оставить зёрна своего могущества в пяти самых первых и верных последователях…

– Киншас и четверо старейшин, я знаю, – отозвалась Манона, продолжая следить, как иллирианка врачует сломанные пальцы. Они ужасно чесались, но ведьма терпела.

– Да, но когда старики поняли, что разбитая на четыре тела сила со временем слабеет, они начали передавать её друг другу. Киншас последний обладатель. Но он далеко не один. Гораздо больше иллирианцев, чем может показаться, разделяют его идеи.

– Но почему этого не видят Ризанд и… – Манона запнулась, так и найдя в себя сил произнести ещё одно имя, но Сунна поняла и без этого.

– Двор Ночи – самый большой из всех Дворов Притиании. Ризанд – неплохой правитель, но от него зависит очень многое: Веларис, Двор Кошмаров и другие не столь отдаленные города и провинции. Иллириания всегда отличалась жесткой дисциплиной среди населения, с готовностью откликалась на призывы вступить в любые войны на стороне Двора Ночи, не оспаривала решений правителя. Даже сам Совет Старейшин, согласись, не производит впечатление той силы, с которой стоит считаться.

Ведьма вспомнила с каким открытым пренебрежением смотрели Ризанд и Кассиан на древних стариков, заперших себя в уродливом замке и почитавших неведомого бога. Сунна права, верховный правитель и его приближенные недооценивали коварство Киншаса. Манона вспомнила даже Девлона, который, несмотря на своё презрение, слушался приказов, что отдавал ему главнокомандующий. Видимо, так делали все иллирианцы: ненавидели, тихо возмущались, но оставались послушными, потому что знали – ситуацию можно изменить. Эти предатели, затаившись, ждали, пока явится чудовище, которое они славили как бога, и вернёт им былое могущество, вложит в руки власть и наделит силой. Ведьма подумала обо всех откровенно завистливых взглядах, которые кидали рядовые воины и высшие чины на семь крупных красных сифонов. Эти крылатые крысы боялись за свои шкуры и не рисковали начинать бунт сами, но охотно верили Киншасу и поддерживали его.

– Немедленно расслабь пальцы! – вскрикнула целительница. – Они ведь срастутся крючками!

Манона только заметила, что от нахлынувшей злости попыталась сжать руку, над которой трудилась иллирианка. Сунна, разгадав причину гнева, поспешила продолжить:

– Большинство иллирианцев всё же остаётся верными Ризанду. Киншас не так убедителен и влиятелен, как хочет думать. Ему всё равно приходится действовать очень осторожно, чтобы Ризанд ни о чем не узнал. Больше всего у него союзников в Ледяном Плато и тех поселениях, где реже всего бывает верховный правитель.

– Но это не ответ на мой вопрос…

– Я стараюсь, – отозвалась Сунна, расплетая косу Агаты: огненная лавина волос скатилась по коленям и улеглась на пол. Смуглая иллирианка запустила в неё пальцы. – Киншас вряд ли рассказал тебе одну важную вещь. Когда Тессиса запечатывала Врата, она, почувствовав, что находится на пределе и не может переправить больше ни одного иллирианца, забрала для этого часть силы всех ещё не рождённых женщин своего народа. Это огромная жертва, растянувшаяся на долгие тысячелетия, на которую она пошла, чтобы плотно закрыть Врата и не впустить в Притианию страшное зло. Иллирианки не всегда были столь беспомощны и слабы.

Агата поймала руку Сунны и сжала её узловатые пальцы, пытаясь успокоить. Голос девушки дрожал.

– В прошлом всё было по-другому. Да, крылатые мужчины обладали большей физической силой и выносливостью. Но женщины получили от драконов талант к магии. Многие обладали способностями, которые помогали в сражениях. Мы идеально дополняли друг друга…

– Но… – начала Манона.

– Да-да, – перебила её целительница, подняв свои почти чёрные глаза. – У нас есть силы. Тессиса лишила магии почти всех. Нас очень мало. Я обладаю даром целительства, Сунна умеет делать перебросы, Ева хороша в оборотничестве. Есть ещё пара воительниц, которые тоже на что-то способны. Но это жалкие отголоски того, чем обладали наши предки.

Манона, взглянув на свои пальцы, половина которых уже были ровными, хотела поспорить. Исцеление иллирианке удавалось замечательно.

Сунна, к этому времени пришедшая в себя, продолжила рассказ:

– Если ты хочешь услышать какое-то название этого места или нашей общины, то его попросту нет. Мы просто живем здесь. Эти пещеры сделала и заколдовала сама Тессиса, предполагая, что, несмотря на всё усилия, мир покатится в пропасть…

Агата повернула голову на коленях Сунны и внимательно посмотрела на Манону, произнеся:

– Здесь безопасное место для иллирианских женщин. К сожалению, мы тоже должны скрываться и хранить наши секреты, поэтому о нём знают немногие. Только те, кому очень нужна помощь. Мы сами забираем их из поселений. Единственное условие – они остаются с нами, не возвращаются в родные места. Это нужно, чтобы сохранять тайну.

У Маноны кружилась голова. Несмотря на все объяснения, она не могла понять этих иллирианок.

– Но зачем вам скрываться? Ризанд пытается сделать жизнь женщин в Иллириании лучше. Вам стоило бы объединиться, – пожала плечами ведьма.

Агата хмыкнула, первый раз Манона заметила что-то вроде недовольства или досады на ее лице. Она скривила свой прямой нос, так что его квадратный кончик дёрнулся, опускаясь ниже.

– Сегодня Ризанд, а завтра на его месте новый тиран вроде Киншаса, – она развела руками, отчего чуть не свалилась с коленей Сунны. – А это укрытие существует уже десятки тысяч лет… Мы не можем доверять Двору Ночи свои секреты. Учитывая, какая слава ходит о Ризанде, он может захотеть стать причастным к возвращению жуткого демона.

Манона совсем не поняла, о какой «славе» шла речь, но решила не заострять на этом внимания.

– Но я ведь не иллирианка, зачем вам спасать меня?

Было заметно, как смутилась Агата. На её бледной коже румянец выступил очень быстро. Она поднялась, и рыжие волосы закрыли лицо и тело, словно она находилась в коконе. Только кое-где проступали белые пятна доспеха. Агата потянулась за упавшей лентой, пытаясь совладать со стихией своих волос. Манона вдруг поняла, что все эти действия она совершает, лишь бы не отвечать на вопрос. Изображает, будто занята, чтобы ответила подруга. Но та тоже не спешила. Тогда вмешалась целительница. Она, привыкшая одним движением отрывать присохшие к ранам повязки, спокойно объяснила:

– Ты наша надежда, Манона. Пророчество, о котором тебе рассказал Киншас, относится не только к его крылатому божку. Дитя двух миров может показать путь в Притианию драконам, отправленным Тессисой в другие миры, и вернуть иллирианкам силу. Но никаких жертвоприношений! Мы считаем, тебе достаточно дотронуться до камня.

Ведьма чувствовала, как её начинает трясти от злости. Она осознавала себя пешкой, расходным материалом в этом мире. Она была нужна всем и одновременно – никому. Зверушка для опытов, ключ к двери в другой мир, маяк для потерявшегося народа. Все эти почетные миссии швыряли ей в лицо, совершенно не зная её и не желая узнавать. В этом мире, куда ведьму по непонятной причине выкинуло, жизнь предопределена и расписана по секундам. Никого не волновало, что сама Манона до сих пор практически ничего о себе не помнила. Она была никем, но при этом обладала силой изменить мир. Если бы она вывалилась из своего мира, не помня даже собственного имени, это бы тоже никого не смутило.

Но, с другой стороны, ведьме близко и понятно стремление иллирианок вернуть себе нечто утраченное. Часть их народа, их предки, населявшие эту землю с начала времён, сейчас вынуждены находиться в изгнании в чуждых им мирах. Сознание Маноны прорезала мрачная картинка: бьющееся в цепях тело дракона, покрытое жуткими ранами. Она судорожно вдохнула, не понимая, откуда взялось это видение. Но от него сердце болезненно сжалось. Манона вдруг очень ясно осознала: она любит драконов.

– Я и так собиралась трогать камень, – выдавила она из себя после затянувшегося молчания.

Агата и Сунна ликующе переглянулись, даже суровая целительница улыбнулась, наклонив голову так, чтобы Маноне было сложно это разглядеть.

– Нужно поспешить, пока Киншас не раскрыл ваш обман.

Лица иллирианок вновь сделались грустными и виноватыми. Но теперь им пришлось отвечать самим:

– Еве суждено умереть, – глухо отозвалась Агата, опять находя руку своей подруги. – Киншас принесёт её в жертву вместо тебя. Её дар позволяет менять даже цвет крови. Может, она и с глазами что-то придумает. Тогда Киншас будет разъярен и напуган тем, что ничего не вышло. Он потеряет бдительность. И мы сможет незаметно подобраться к камню. Возможно, тебе придётся провести рядом с ним час или больше. Киншас в это время вернётся в свою крепость, решив, что темная сущность могла появиться там.

– Или пойдёт искать какие-то свитки… В любом случае он будет чувствовать себя дураком и ослабит внимание. Верные ему дозорные тоже растеряются. Тогда у нас появится необходимое время. А ты приведёшь наших на родину…

От этих слов Манону затрясло. Она едва успела прохрипеть: «нет», как провалилась в чёрную пропасть, бесконечно долго падая вниз. Она видела отдаляющиеся силуэты. Их было двенадцать. Каждый сидел верхом на крылатом ящере. Они улетали прочь, сливаясь с темнотой, растворяясь в ней. Манона никак не могла увидеть и вспомнить их лиц. Она кричала, вырывалась, размахивала ногам и руками в страшной судороге. Но фигуры летели вверх, а она падала вниз. Только в ушах звучал голос: «А ты приведи наших на родину…».

***

Очнулась Манона уже в темноте. Сразу пошевелила пальцами, они двигались плавно и безболезненно. Выпустила железные ногти – тоже успешно.

Манона привстала и поняла, что находится в одном из карманов пещеры, которые выполняли роль спален. Она полусидела на длинном камне, в несколько слоев покрытом шкурами. Вдруг ведьма почувствовала, что она не одна. Резко повернув голову, Манона увидела – у входа, завешенного какой-то тканью, застыла невысокая фигура. Она, убедившись, что её заметили, чиркнула кремнием и зажгла факел, прикреплённый к стене.

В пещере стояла морщинистая смуглая старуха с поседевшими волосами. Манона поежилась, вспомнив Киншаса и его старейшин. Но эта женщина отличалась от них. Она излучала спокойную и тихую силу.

– Вижу, Нала тебя подлатала, – скрипучим голосом произнесла женщина. – Она молодец, способная. Я так давно не была здесь, но услышала зов и поняла, что пора вернуться… Не зря. Увидела своих девочек и нашла тебя.

Ведьма ещё раз недоверчиво оглядела старуху. Та была в простой дорожной одежде, совсем без оружия. Манона хотела бы волноваться, но не могла. Она очень устала.

– Меня зовут Маджа.

Манона вспомнила это имя. Кассиан несколько раз произносил его. Так звали лучшую целительницу, она мастерски врачевала даже самые страшные раны и сращивала крылья. Именно эта женщина после войны помогла многим не остаться калеками.

Поняв, что Маджа знакома с Кассианом, Манона неожиданно для себя почувствовала тревогу. Её сердце застучало так, что, казалось, в тишине пещер этот звук разносится на километры вокруг. Ведьма совершенно не знала, что делать. То, чего ей хотелось, шло вразрез с тем, как было правильно.

Прошло уже три месяца. Он мог забыть, кто она. Их ничего не связывало. Что-то внутри взбунтовалось против этой мысли, но Манона гневно и упорно повторила себе: «Нас ничего не связывает». Тело снова начало трясти. Она себя не узнавала и не понимала. У неё появилась, пусть и навязанная, но цель: помочь отважным иллирианкам вернуть свою силу и драконов. Ей некогда думать о том, что осталось в прошлом.

«Он так и не спас меня», – мелькнула самая ненавистная мысль, и Манона постаралась запихнуть её как можно дальше.

– Я о вас слышала. Я Манона Черноклювая, – с опозданием представилась ведьма.

– Знаю. Тебе пора возвращаться.

– Куда? – Манона, правда, запуталась. Её ждали Агата и Сунна у костра? Маджа хочет вернуть её Киншасу? Или она про её родной мир? Всё смешалось в невообразимую кашу.

Старуха улыбнулась и села на край кровати.

– Туда, где тебя очень ждут, – сухая и лёгкая рука легла на то место на шкуре, под которым было колено Маноны. – Парень совсем погибает без тебя. Я уже устала его с того света вытаскивать.

Манона сжала челюсть так, что почувствовала, как где-то внутри завибрировало железо. Шумно сглотнула. И ледяным тоном спросила:

– О ком вы?

Маджа покачала головой и устало взглянула на Манону:

– Не надоело себе врать? Даже отвечать не буду, сама знаешь. Он, конечно, глупец, много разных вещей делает, которые странными кажутся, – Маджа говорила о Кассиане как о сыне, даже в её скрипучем голосе появились нежные нотки. – Но он хороший. У него большое и доброе сердце.

Тут старуха через шкуру больно ущипнула Манону и, когда та вскрикнула от неожиданности, зыркнула на неё своими блестящими в свете факела глазами:

– А ты изводишь его! Сама же чувствуешь, что между вашими душами есть мост, но сопротивляешься из последних сил. Если бы ты разрешила, он бы давно тебя нашёл.

Казалось, каменные своды пещеры рушатся. В ушах Маноны звенело и грохотало: следующие слова Маджи пришлось читать по губам.

– Он твоя истинная пара. И ты это знаешь.

Опять, опять всё решили за неё. Этот мир оказался огромной ловушкой, которая захлопнулась, как только Манона попала в неё. Пророчество, предназначение, связующие узы истинной пары… Это сковало её, заточило в железный саркофаг, и она не знала, как из него вырваться. И стоит ли пытаться?

Но старуха была права: хватит себя обманывать. О существовании истинных пар Манона легко могла вспомнить в любую секунду – она почувствовала это по тому, как легко это знание отозвалось на слова Маджи, словно уже давно ждало своей очереди. Это не сопровождалось ни дрожью, ни болью. Ведьма могла понять это в любую секунду. Она просто не хотела.

– Я не хочу, – прохрипела Манона, повинуясь внезапному порыву. – Не хочу быть связанной с кем-то. Не хочу, чтобы решали за меня.

Маджа потянулась к ней своими тёплыми руками целительницы и обняла, прижимая к себе. Манона никогда такого не чувствовала. Эта женщина пыталась её утешить, гладила по спине и проводила по спутавшимся волосам своими сильными морщинистыми ладонями. Ведьма вспомнила, что у неё когда-то была бабушка. Но не такая. То, что так просто и спокойно давала ей Маджа – объятия, молчаливое понимание, сменявшееся добродушным поручительным ворчанием – всего этого не было в прошлой жизни. В краешках глаз Маноны начали собираться злые слезинки. Она стеснялась их. Но старуха, отодвинув девушку от себя, уверенно вытерла их своими жесткими пальцами, и, крепко сжав ведьму за плечи, произнесла:

– Моя девочка, послушай, узы истинной пары это не то, что появляется само по себе. Не случайная комбинация, выпавшая вам при рождении, – старуха чуть встряхнула Манону. – Это лишь подтверждение ваших собственных чувств и одобрение вашего выбора самой природой. Бывает, они возникают не сразу. И только когда фэйцы обретают себя, становятся цельными личностями, они внезапно понимают, что связаны нитью с теми, кто прошёл с ними весь путь. Узы могут быть и незамысловатыми: просто зов тела, указывающий на то, что от этого союза родится хорошее потомство. Реже встречаются такие, которые связывают души. Но только те из них, моя девочка, которые и так влечёт друг к другу. Прислушайся к себе, поверь в себя, не бойся чувств и желаний, тогда ты поймёшь: сердце сначала стремится к нему само, и только потом, будто в помощь себе, создаёт связующую нить.

Манона ощущала комок в горле. Слова Маджи отзывались в самых темных и пугающих уголках. Старуха говорила о том, что ведьма загоняла подальше, прятала, ненавидела. Манона убеждала себя: этой части её души не существует, но и надеялась, что она каким-то образом прорвётся через все заслоны, которые ведьма сама же ставила. Она пыталась убить в себе это, но и молилась – пусть бы только оно осталось и дало плоды! Её разрывало изнутри. Она не готова была принять себя такой, какой являлась на самом деле. Даже имея лишь жалкие клочки воспоминаний, Манона знала – раньше она была грозной, стальной, самодостаточной, не позволяла себе чувствовать ничего. И она так боялась отпустить себя. Стояла у края обрыва и не знала сможет ли взлететь, если шагнёт. Но слова Маджи были толчком. И, кажется, Манона ощутила, как ветер ударил ей в крылья.

Теперь скрывать слёзы было бесполезно. Они оставляли следы на щеках, не переставая течь, но старуха упорно и уверенно вытирала мокрое лицо Маноны. Её руки пахли горькими травами и шерстью. Так должны пахнуть руки бабушки.

– Ну-ну, такая красавица и в слёзы, – цокала языком Маджа. – Парень очень ждёт тебя. Ему и поплачешь!

– Но почему, – справляясь со слезами, спросила Манона. – Почему меня к нему отводишь ты, а не Сунна? И почему ночью?

Ведьма спешно одевалась, пока Маджа сидела на кровати. Вдруг её лицо стало очень серьезным. Манона замерла.

– Потому что вы вдвоём должны спасти Еву, моя девочка. Она его мать.

========== Глава 12. Кассиан ==========

Иллирианец кругами ходил по предназначенному для обедов залу в Доме ветра. За последние сутки произошло столько странных событий, что ему казалось, будто он сходит с ума.

Вчера утром в городской дом явилась Амрена и рассказала одну из самых невероятных историй, которые иллирианцу только приходилось слышать. В ней сплелось всё: древние жители Притиании, предки крылатого народа, тёмные боги, пророчества… Фэйка сияла от гордости, рассказывая о прочитанном в загадочной книге, исписанной странными знаками. А в головах всех слушателей грохотали взрывы и полыхали пожары. Кассиан знал, Ризанд чувствует то же, что и он сам. Они были самонадеянными дураками, высокомерными придурками и простодушными гордецами. Веками Совет Старейшин водил их за нос, прикидываясь рудиментарным религиозным собранием, не имеющим реальной власти. Их обманывал собственный народ – склонял головы, сжимая за спинами отправленные кинжалы.

Верховный правитель и главнокомандующий были слепцами, не замечающими очевидного. Они казались себе сильными, привыкли думать, что никто не может противостоять их могуществу, которым они и подкрепляли власть в Иллириании. Но тёмное отродье из иного мира устами Старейшин предложило иллирианцам куда более внушительную мощь. И народ, ценящий это качество больше всего, безропотно поверил во власть сильнейшего, принял её и теперь ожидал, когда представиться удобный момент.

Кассиан хотел рвать на себе волосы, когда понял: они с Ризандом сами привели Манону – дитя двух миров – в лапы фанатиков. Кассиан пытался уважать традиции, упивался своей правильностью и честью, отказавшись нарушать устои и сопровождать ведьму на Рамиель. Он, убежденный в своём положении, обеспеченном званием «главнокомандующего» и семью сифонами, смотрел на своих крылатых поданных снисходительно, не принимал их всерьёз. Они для него выглядели неразумными дикарями, причудам которых он готов был потакать. Кассиан не мог и подумать, насколько разрослись сети интриг, сплетенных за его по-солдатски прямой спиной.

Ризанд и Азриель находились в похожем шоке. Верховный правитель, обманутый собственной гордыней, и лучший шпион, потерявший контроль над тенями. Это был худший день в их длинной жизни. Амрена безжалостно тыкала их носами, как нагадивших котят, в то, насколько легкомысленно они относились к истории собственного народа. Позволяли себе думать, что события давно прошедших лет их не касаются.

И, вот, три иллирианских придурка сидели, забыв, как дышать. Десять тысячелетий их предков, а теперь и их самих, водили за нос. Никто и не подозревал о тайных планах Совета Старейшин, об убежище для женщин внутри Рамиеля, о Вратах, до которых каждый год пытались добраться десятки мальчишек.

За глупость надо платить. И Кассиан чувствовал, как братья раскаиваются и винят себя в том, что это бремя целиком легло на его плечи. Сомнений не оставалось: его истинную пару похитили Старейшины для того, чтобы принести в жертву и призвать древнее зло. Обрели смысл слова Элайны о крови, которая вытечет до капельки и станет чёрной. Манону готовились распять на поверхности Врат в день начала Кровавого ритуала.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю