Текст книги "Королевство железа и драконов (СИ)"

Автор книги: Mildimori

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Кассиан, который вяло кивнул ей, сморщившись, как от зубной боли, наверно ожидал, что она станет долго думать, крутить в руках оружие и кружить вокруг противника. Но Манона так ясно понимала порядок действий и правила игры, что начала атаку ещё до того, как подбородок иллирианца успел подняться.

Выпад оказался настолько стремительным, что Кассиан едва ли не поплатился за свою неосторожность. Он, не потрудившийся даже принять боевую стойку, едва успел поднять клинок и только за счёт своей физической силы смог отразить удар. Иначе чешуйчатым доспехам на груди пришлось бы туго.

Манона увидела удивление в светло-карих глазах и почувствовала, как затихли до этого посмеивающиеся наблюдатели.

Ещё три выпада. Без передышки. Без жалости. Без страха.

Кассиан встречал каждый сильной частью лезвия своего меча. Он всё ещё не рисковал переходить в атаку. Видимо, думал, что Манона скоро устанет, ведь она даже не фэйка.

Но каждый звук соприкасающейся звенящей стали становился словом песни в её крови. Она скалилась и теснила Кассиана к противоположному краю плаца чередой безупречных движений. Манона чувствовала себя живой. Ей хотелось крови и боли – не важно, своей или чужой. И пока ни один удар не достиг иллирианца, приходилось наслаждаться тем, как тянутся и трещат от напряжения собственные мышцы.

После одного особо удачного коварного выпада, проведённого с такой скоростью, что половина наблюдателей даже не поняла, куда исчез клинок Маноны и как её противник смог от него уйти, Кассиан улыбнулся тоже. Сердце Маноны пропустило удар. Эта была улыбка ей как равной – признание силы и раскаяние в неосторожных словах. После этого жеста поединок стал совершенно другим.

Кассиан, отбросив всякую осторожность, рубил своим клинком. В его движениях сочеталась сила, изящество, безупречная выучка и живая мысль. Манона, теперь прочно убежденная, что часто сражалась в своей забытой жизни, думала, что поединок с Кассианом станет ещё одним ударом по железной стене. Надеялась, что его движения напомнят ей нечто, оставшееся в прошлом. Но иллирианец был так безупречен и непобедим, что Манона осознала – никогда до этого она не встречала столь умелого воина.

Каждый её удар, даже самый хитрый и стремительный, неизменно встречал яростный отпор, контратаку или просто прорезал воздух. Зато его клинок уже успел задеть девичье плечо – рукав кожаных доспехов неприятно намок. Но это лишь царапина, которая раззадорила Манону. Прошло достаточно времени, чтобы она успела изучить привычки и уязвимые места своего противника, отчего удары становились всё точнее и беспощаднее. Но тяжесть меча всё же сказывалась на отощавших руках, забирая у неё преимущество в скорости и ловкости. Манона в какой-то момент почувствовала, что должна сейчас же отбросить меч, продолжить без него. Но здравый смысл не позволил этого сделать, хоть и один из немногих доставшихся Кассиану ударов она нанесла локтем в нос – из него тут же потекла тонкая струйка крови. На это иллирианец лишь усмехнулся и продолжил атаковать ещё напористее.

Вдруг Манона почувствовала, насколько он далек от своего предела. То, что он сейчас показывал ей, было в лучшем случае половиной его мастерства. Он играл с ней, дразнил, постепенно наращивая темп поединка и увеличивая силу, с которой наносил удары. И пока она держалась отменно, хотя ослабшее за месяцы заключения тело молило о пощаде.

Их клинки снова сошлись, разнося звенящий звук по всему пространству плаца. Кассиан кровожадно улыбнулся и вдруг всем телом подался вперёд, с такой силой навалившись на клинок, что лезвие меча Маноны дрогнуло, она сделал шаг назад, и острие оружия иллирианца прорезало ей кожу на щеке.

Манона, тяжело дыша, отпрыгнула. В поединке наступила пауза. Воительница одной ладонью провела по лицу, отирая кровь. Вернула руку обратно к мечу и вдруг заметила голубые капли на пальцах.

Подняла глаза на Кассиана. Он застыл, опустив лезвие меча так, что оно касалось земли. Невольно сделал шаг вперёд. Толпа заворчала, не понимая, почему поединок прервался.

Кассиан сделал ещё шаг. Потом следующий. Оказался к Маноне ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, чем когда-либо до этого. Она не сопротивлялась, потому что сама совершенно ничего не понимала. Видела, как под его носом и на верхней губе виднеется засохшая кровь – красная как рубины, как пламя костра, как плащ. Плащ?..

Внутри всё разрывалось от гула и скрежета, которыми сотрясалась железная стена. Волны тупой, ноющей боли распространялись по всему телу – от головы к пальцам ног. Манона осознавала, что может вот-вот лишиться чувств, но трясущаяся железная стена стояла, хоть трещины и расползлись дальше по её периметриту.

Кассиан протянул руку к лицу Маноны, и она позволила. Не вздрогнула, не дернулась, не отпрянула. В его глазах было что-то, что не давало ей бояться, переживать.

«Не волнуйся. Я рядом».

Он дотронулся до щеки. Прикосновение обожгло. «А, точно, там ведь царапина». Начертил круг костяшками пальцев, скользнул по направлению к приоткрытым губами, но осекся и отнял руку от её лица. Теперь они вдвоём смотрели на кровь, оставшуюся на массивных суставах его длинных и сильных пальцев. Она была голубой.

***

Азриель и Кассиан сидели за столом напротив Маноны. Уже в другом доме – чуть больше и уютнее предыдущего. Видно, что его поддерживали в чистоте и готовили к приезду хозяев. На столе стояли кувшины с вином и простая, но сытная еда – жаркое из оленины с травами и запечённые в масле овощи. К обеду пока никто не притронулся, хотя сидели довольно долго.

Никто из простых иллирианцев, к счастью, не заметил голубой крови. Кроме, разве что, Девлона, который каким-то уж очень внимательным взглядом следил за тем, как торопливо Кассиан уводил Манону с плаца. Во взглядах других читалось лишь недоверие и ненависть. Иллирианцы были дикими, но не глупыми. Каждый следивший за поединком воин понимал, что, если девка так долго выдерживала натиск их главнокомандующего, то из поединка с рядовым солдатом вышла бы победительницей уже через пару минут. Хоть Кассиан и бился не в полную силу, по их мнению, этого должно было с лихвой хватить, чтобы, как минимум, свалить хилую самку с ног. И только в глазах дюжины девчонок, прилипших к ограде плаца, Манона увидела что-то похожее на восторг. Они же и притащили к дому, куда увели их новую героиню, горшочки с едой. Поставили на порог и сразу убежали, стыдливо хихикая и взволнованно хлопая крыльями.

Но думать об этом было некогда. Воздух около стола задрожал, и из него вышел Ризанд, слегка помятый и явно недовольный. Азриель вернулся ещё на середине поединка, который оказывается длился почти полчаса, и сам видел голубую кровь, сочившуюся из ран Маноны. Ей пришлось всё-таки переодеть испачканные доспехи, заменив их рубашкой и кожаными штанами. Что на лице, что на руке остались сущие царапины, но двое мужчин, да и сама Манона, долго смотрели на разошедшуюся кожу и плоть, из которой голубыми ручейками текла тёплая кровь. Но когда Кассиан, набрав в ладонь горошину своей красной крови, предложил смешать их, чтобы выяснить, получится ли фиолетовая, Манона клацнула зубами и опустила рукав рубашки. Но вот явился следующий крылатый придурок, и она заранее принялась закатывать ткань и разворачивать повязку.

– Кассиан, Котёл тебя обвари, что ты устроил? – зарычал Ризанд, который уже, разумеется, всё знал.

Не дожидаясь ответа, верховный правитель кинулся к руке Маноны и застыл, разглядывая рану.

– Ещё один, – процедила та сквозь зубы. – Что вы все пялитесь, как бараны? Это такая же кровь! Просто она голубая.

– Вся? – не отрывая взгляда от раны, спросил Риз.

– Откуда мне знать! Проверять не дам, – огрызнулась Манона и стала вновь заматывать руку.

Кассиан напряжённо засмеялся. Он уже отер с лица собственную кровь, но переодеваться не стал, у него оставались дела и после обеда. Ризанду сообщил обо всем Азриель, рассказав и про поединок, и про цвет крови. Манона давно уже поняла, какую должность занимал при дворе «певец теней», но почему-то этот его доклад правителю показался ей обидным доносом, будто её голубая кровь это нечто плохое или опасное. Хотя стоило пройти первой оторопи, вызванной реакцией Кассиана, как Манона поняла, что её саму эта особенность совершенно не удивляет, так было всегда и это нормально. Но как убедить в этом трёх крылатых придурков?

– Что будем делать? – наконец решился спросить Кассиан.

– Для начала поедим, – устало махнул рукой Ризанд. – Сейчас сюда перебросятся остальные.

Буквально в ту же секунду в доме появились три девушки – Мор в красном открытом платье, подпоясанном золотой цепью, Фейра в домашнем наряде из синей плотной ткани с сиреневой вышивкой на подоле и Амрена в чёрном, но с огромными голубыми драгоценными камнями в ушах.

– Решила, что сейчас аквамарины – это иронично, – хмыкнула она, подмигнув Маноне.

Та в ответ лишь оскалилась. Несмотря на все беседы в военном лагере, где находилось место даже шуткам и смеху, Манона привыкла общаться с этими фэйцами закованной в кандалы. Поэтому в качестве друзей не рассматривала ни одного из них. И сейчас, получив свободу, вновь могла её лишиться лишь из-за цвета собственной крови.

– А я думал, что плохие шутки связаны с твоей истинной сущностью. Но раз они с её исчезновением никуда не делись, значит, проблема не в этом, – попытался поддеть её Кассиан, наконец, наливая себе вино и накладывая в тарелку рагу.

Амрена посмотрела на него так, что иллирианец поперхнулся первым же куском. Девушки расселись за столом, не задавая лишних вопросов. Манона поняла, что они тоже всё знают и сейчас под предлогом обеда состоится суд над ней. Но она была не согласна с прежней покорностью принять любое решение. Теперь Манона знала, что она воительница, а значит, может защищать себя и свои интересы. И в её интересах остаться живой и свободной.

Правда, никто не спешил начинать неприятный разговор и бросаться обвинениями. Фейцы просто обедали, изредка перекидываясь колкостями. Только Амрена иногда бросала на щёку Маноны кровожадные взгляды. Но молчала, очевидно, осознавая, что подробностей сейчас не добьётся ни от кого. Ей было достаточно голубых капелек, которые проступали сквозь образовавшуюся темную корку, когда попадались особо жесткие куски оленины. Наконец, с едой было покончено.

– Теперь я жду объяснений, – Манона напряглась от слов Ризанда, сказанных тоном верховного правителя, и готова была ответить. – Кассиан, рассказывай, зачем ты устроил этот балаган.

Манона недоверчиво вскинула голову, уставившись на синеглазого иллирианца. Остальные, казалось, согласились с вопросом, а главное с тем, кому он был адресован.

– Иллирианский малыш, что с него взять, – тихонько и очень язвительно произнесла Фейра, подмигивая Маноне.

И Кассиан, действительно, оказался в положении нашкодившего сорванца – его поймали с поличным и хотели услышать объяснения, прежде чем вдарить по попе. Но это только веселило его. Он диковато улыбнулся Маноне, отчего та невольно растянула губы в ответ, уж слишком лучезарным был оскал иллирианца. Перед её глазами опять промелькнули сцены их яростного боя, похожего на страстный танец, и то, как аккуратно он ловил своими пальцами капли странной крови.

– Мы решили, что теперь вместе будем обучать иллирианских девчонок. И для начала провели показательный бой, – не краснея, азартно соврал Кассиан, заставив теперь уже Манону поперхнуться вином. – Получилось так здорово, что завтра перед плацем выстроится очередь, никакие отцы и братья больше не удержат девочек, которые видели, как эта бестия орудовала мечом! Мор, у тебя появилась достойная соперница, – подмигнул он подруге. – Только её надо немного откормить. И потом сможете сражаться хоть круглыми сутками. А если Манона решит тренироваться под моим началом, то уже через месяц уделает тебя голыми руками.

Кассиан просто светился от распирающей его гордости, которая, впрочем, была непонятна никому, кроме его самого. Морриган уставилась на содержимое бокала, явно раздумывая, какого плана «соперничество» её на самом деле ожидает. Манона ни раз замечала, что троица – два крылатых парня и эта шикарная фэйка – состоят в очень странных отношениях. Мор заигрывала с Кассианом на глазах у Азриеля, который периодически кидал на неё такие взгляды, что всё внутри переворачивалось. А его друг, как и многие мужчины, лишенный эмпатии, бывало весьма однозначно поддерживал флирт.

– Но как это возможно? – нахмурилась Фейра, прервав словесный поток иллирианца. – Она ведь даже не фэйри… Как Манона могла выстоять в поединке с тобой?

Теперь уже притихли все. Даже Ризанд, явно намеревавшийся отчитать Кассиана за неподобающий и лживый ответ, напряжённо молчал.

– Есть много других существ, которые обладают огромной силой, кроме фэйцев и фэйри, – задумчиво произнесла Амрена, теребя пальцами аквамарины на своих заострённых ушах.

– И ты знаешь, к каким именно я принадлежу? – ощущая резко нахлынувшее волнение, задала вопрос Манона.

Амрена, тряхнув короткими волосами, уставилась прямо в золотистые глаза, чуть сощурив свои, в глубине которых все ещё сверкала ртуть. Манона выдержала этот взгляд достойно.

– Нет. Пока что нет. Слишком мало известно. У тебя необычные глаза. Я бы с удовольствием добавила их к своим украшениям – такое чистое золото редко встретишь, – Кассиана передернуло от этих слов, но Амрена продолжила. – Ты отлично, если верить псам Ризанда, владеешь мечом и обладаешь скоростью, силой и ловкостью, присущей могущественным фэйцам. У тебя голубая кровь. И ты ничего о себе не помнишь. Всё верно?

– А ещё я пью кровь, – тихо, но твёрдо добавила Манона, всё ещё не считая это чем-то ужасным, хотя лица присутствующих сказали об обратном.

Только Амрена беззвучно рассмеялась и одобрительно покачала головой.

– Значит, она из твоих? – опасливо подала голос Мор.

– Что? – Амрена, кажется, опять обиделась. – Абсолютно очевидно, что нет. Она и оленину уплетает так, что за ушами трещит. А я до сих пор привыкаю к этим помоям, которые вы зовёте едой, и их последствиям…

Маноне оставалось лишь гадать, что имеет ввиду фэйка. Но остальные почему-то выразительно рассмеялись, даже Азриель зафыркал и прислонил кулак ко рту.

– И чью кровь ты бы хотела выпить? – громко спросила Амрена, чтобы прервать раздражающее её веселье; все действительно притихли.

– Я не помню, какую предпочитала раньше. Но, думаю, твоя бы подошла, – оскалилась Манона, снова встретившись со взглядом пронзительных глаз Амрены.

Тишина стала почти осязаемой.

– Поаккуратней, девочка.

После ответа все выдохнули с облегчением, и Манона с удивлением поняла, что Амрену действительно боятся. Или привыкли это делать. Манона, присутствовавшая, пусть и в виде украшения для скалы, на поле боя, а после слышавшая разговоры, знала историю этой фэйки. Она видела, как общаются с ней остальные и представляла, какой ужас эта маленькая женщина наводила раньше, если в ней крылась сила, позволившая уничтожить всё воинство Сонного Королевства. Но смысла лебезить перед ней Манона не видела – она не считала страх равноценным уважению, которого, несомненно, заслуживала Амрена.

– Мне нравится запах фэйской крови. Я заметила это ещё там, на поле боя. Она пахнет свежестью и силой, – задумчиво продолжила Манона, оставив слова Амрены без внимания. – Человеческая смердит страхом и жестокостью. О крови животных, если ты об этом, я даже не думала. В моём случае пить кровь не потребность… Скорее, что-то вроде развлечения.

– Тогда ты попала точно по адресу, – ободряюще улыбнулась Мор, поднимая бокал с вином. – Здесь странные развлечения в ходу. Особенно они хороши для отвода глаз. Ещё недавно вся Притиания думала, что излюбленные забавы нашего Двора – предательства, убийства и пытки. Только Фейра у нас душка и выбрала рисование.

Теперь уже смеялся не только Кассиан, но и Ризанд со смутившейся Фейрой.

– Так выпьем же за Манону, которая обладает всеми достоинствами, чтобы вернуть былую «славу» Двору Ночи! – покатываясь со смеху, поднял бокал Ризанд, и все радостно повторили за ним, уже без всякой настороженности глядя на недавнюю пленницу.

========== Глава 5. Манона ==========

Перед тем, как уйти, Кассиан объяснил Маноне, что прислуги в этом доме нет, а значит, ужин ей придётся готовить самостоятельно. Внутренний круг Двора Ночи разбежался по делам сразу после обеда, за которым успел прикончить целый казан дарёного рагу и большое блюдо овощей. Из съестного в доме оставались только черствые лепёшки.

Кассиан верил, что с готовкой выйдет так же, как и с владением оружием – стоит начать, и всё само получится, но Манона сомневалась в успехе этой затеи, о чём честно предупредила иллирианца. Он лишь по своему обыкновению рассмеялся и сказал, что постарается управиться с делами побыстрее, чтобы помочь с ужином.

Это напоминало очаровательную пастораль, по сюжету которой молодой муж отправляется пасти овец, а его белокурая жена-пастушка улыбается и машет ему из окошка. Вот только Кассиан собирался в другие иллирианские общины, где, по его же словам, «придётся повозиться и, может, замарать руки», а Манона предпочитала шипеть и рычать на него, не выпуская из головы утренний разговор.

День уже клонился к вечеру. Манона почувствовала, что проголодалась. На всякий случай выглянула за дверь дома – новых горшочков с олениной не появилось. Значит, надо брать оставленный Кассианом лук со стрелами и идти добывать себе ужин самостоятельно. Хоть Гавань Ветров и находилась на некотором возвышении, отделенном от основного массива хвойных деревьев и неприхотливых северных кустарников, дичь можно было найти и здесь. Кассиан рассказал, что чуть ниже по склону часто замечают горных козлов и охотиться на этих животных несложно. Ещё ниже находилась небольшая рощица, куда козлы и сурки приходили напиться воды и отдохнуть. Туда Манона и направилась в надежде быстро настрелять жирненьких грызунов и зажарить их прямо на костре.

Она вышла из поселения и начала аккуратно спускаться по горной тропинке.

– Госпожа!

Тонкий, надрывный голос прорезал тишину гор. Манона поняла, что здесь, в иллирианской глуши, в сотне метров от света домов, «госпожой» может быть только она, и резко обернулась на голос.

Его обладательница, нескладная крылатая девчонка, тяжело дышала. Костлявая грудная клетка дёргалась, будто внутри билась беспокойная птичка. Внимательные глаза Маноны увидели пятна румянца, проступившие на скуластом лице.

– Госпожа, – совладав с дыханием, повторила девчонка, протягивая руку, чтобы схватить Манону за рукав рубашки. Та сделала шаг в сторону, не позволяя этого жеста.

– Что?

– Прошу, – надрывно произнесла иллирианка, вновь задохнувшись, – помогите мне! Пожалуйста, пойдёмте со мной!

Девчонка опять попыталась дотянуться до руки Маноны, но та ловко схватила её за запястье, чуть встряхнув, чтобы привести в чувство.

– Объясни, что случилось.

– Там в лесу моя сестрица, – всё ещё пытаясь отдышаться, сбивчиво начала иллирианка. – Она… всегда такая красавица… И вот, он схватил её… Я сбежала… Помогите ей!

– Где твои родители? – нахмурив брови, спросила Манона.

Плечи девчонки опустились, но глаза продолжали требовательно смотреть на Манону. На вид ей было не больше шестнадцати, хотя, возможно, болезненная худоба внешне отнимала пару лет.

– Умерли. А дядя в лесу… С сестрой! Госпожа, помогите ей!

Она уронила перекошенное паникой лицо на ладони и мелко затряслась. Потряхивало и Манону. Слова этой беззащитной овечки вновь задели что-то, связанное с прошлой жизнью. Таких тычков за сегодняшний день накопилось столько, что сознание вибрировало, как литавры от ударов рьяного музыканта. Отчасти поэтому эмоции перевесили здравый смысл, и, наложив стрелу на лук, Манона поплелась за девочкой к рощице.

Листья, которыми была покрыта тропинка, уже давно сгнили и отсырели, поэтому идти бесшумно не составляло труда. Если в этом вообще был смысл, ведь провожатая то и дело громко всхлипывала и вздыхала. Хиленькие деревца начинали всё больше жаться одно к другому. Их силуэты становились темнее, теряя оттенки цвета влажной коры и её текстуру. Было уже темно. Но Манона отлично видела каждый оставшийся на кривых ветвях листик.

Она чувствовала себя измотанной. Понимала, что героического спасения не выйдет. Скорее всего, придётся издали пустить меткую стрелу, целя в горло похотливого животного. И пусть из развороченной гортани кровь хлещет прям на бедняжку – Манона устала, ей не до красивых сцен. Она и шла за иллирианской замарашкой отчасти потому, что надеялась получить еду в награду за спасение, и это было легче, чем выслеживать резвых козлов и скрытных сусликов. Как вообще найти малявку-грызуна, если вокруг тихо, как в гробу, из-за того, что сырая листва глушит звук шагов?

Манона резко остановилась. Что-то не так. Вокруг тишина. Ни криков, ни возни. Ничего, что в маленькой роще должно разноситься гулким эхо, уличая преступника.

Почувствовав, что Манона встала, замерла и девочка. Через плечо оглянулась. В глазах мелькнул теперь уже настоящий страх. Она сорвалась с места, тут же скрывшись за деревьями.

– Ах ты сука! – взревела Манона, пуская стрелу ей вслед.

Но, в то же мгновение когда тонкие пальцы отпустили тетиву, тяжёлый удар по затылку заставил Манону согнуться и сделать два растерянных шага вперёд. Боль немедленно обожгла голову и шею. Удар выбил из уставшего тела равновесие, сосредоточенность и скорость. Сознание осталось, но сил не хватало даже на крик. Манону дернули за серебряную косу, потянув назад, – она упала в листву. Её руки разложили по разным сторонам. Держали крепко. Двое иллирианцев. Они зафиксировали плечи и упирались коленями в сгибы локтей.

– Издашь хоть звук – выбью тебе все зубы, – наклонившись над Маноной, произнёс третий.

Перед глазами плыло, мир крутился и двоился, но иллирианец показался знакомым. Кажется, он был на плаце с утра. Да и его дружки, наверно, тоже.

Вместо крика Манона плюнула в его гадкую морду, нависшую прямо над ней. Иллирианец захохотал и вытер щеку.

– Побереги слюни, они тебе скоро понадобятся, – теперь уже гоготали все трое. – И не спеши на нас злиться. Видишь ли, в чем минус скалистой местности: мало какой скакун тут приживётся. Вот и остаётся объезжать таких норовистых кобылок, как ты. А нам с парнями нравятся сучки с характером…

Маноне до сих пор не было страшно. Сначала она подумала, что её поймали и будут бить по приказу оскорблённого Девлона. Но, даже поняв истинные замыслы иллирианцев, Манона осталась спокойной. Лишь сверкали в сгущающейся темноте золотые глаза. Это подзадоривало подонков.

– Ну надо же, даже не дёргается, – удивился тот, что держал правую руку.

– Видно, мало ей этого выродка Кассиана, вот и радуется, что попала к таким парням, как мы, – ответил ему тот, что слева.

– Да куда ему такую красотку! Уверен, этой сучкой занимается его хозяин, – возразил их главарь, вынимая из-за пазухи нож.

Лезвие сверкнуло в свете полной луны.

«Чрево Матери. Погибшее рождается заново».

Манона, всё время не отрывавшая взгляда от лица иллирианца, ощутила на горле холодное стальное прикосновение. Мужчина встал на колени между её ног и наклонился к ней. И снова ни капли страха.

– Вот и лежи тихо… Не то вспорю глотку…

Одна рука держала нож, другая уже ползла по внутренней поверхности бедра. Мерзкая грязная лапа. Пыталась справиться с ремнём кожаных брюк или хотя бы пролезть под рубашку. Вот она уже щупает красную полоску шрама. Поднимается выше, где под тканевой повязкой начинается грудь. И всё равно ни тени волнения.

Насильник наклонился ниже к шее Маноны, видимо, решив сказать ей ещё что-то. Такой болтливый.

Но следующим звуком, разнесшимся в лесной тишине, стал железный лязг. Короткий щелчок. Он появился и вырвался изо рта Маноны.

Иллирианец от неожиданности отпрянул и развернул лицо к своей жертве. Манона широко и дико улыбалась. Её рот был полон железных, заточенных как кинжалы, зубов.

Манона позволила бедняге истошно закричать, а страху ослабить его руку, держащую кинжал, и только потом подалась вперёд, легко прокусывая железными клыками переносицу и верхнюю челюсть. От боли он отшатнулся, тряся ладонями у изувеченного лица.

Его друзья, надо отдать им должное, после вопля ужаса не сбежали, а только чуть приподнялись, чтобы посмотреть на произошедшее. Этого хватило. Длинные железные ногти, как молнии, взметнулись и пропороли иллирианцам внешнюю поверхность бедра. Хлынула горячая кровь. От неё смердело страхом. Или может первый из нападавших уже успел обделаться.

Будь на месте крылатых фэйцев кто угодно другой – уже давно бы бежал, летел или полз прочь. Но этот народ привык смотреть в лицо своему страху. Манона оставила им на это меньше минуты. Болтун пытался нащупать на земле кинжал. Железные ногти вошли в его поясницу и вышли из брюха. Туша тяжело и глухо упала на влажную листву. Двое других в это время кинулись на спину Маноне, решив проткнуть шею. Предчувствуя это, она легко развернулась и изящным движением вспорола одному горло. Снова кровь.

Рассмеявшись и клацнув зубами, Манона двинулась к оставшемуся бедолаге. Но расправиться с ним хотелось по-другому: устроить небольшой поединок, дать поверить в свои силы, чтобы кровь в его жилах избавилась от горького привкуса страха, а после вонзить в шею клыки. Она бы непременно так и поступила, но её отвлекли громкие хлопки крыльев.

– Манона! – над деревьями раздался хриплый голос. Кассиан опустился на залитую кровью поляну, создав мощными крыльями такие потоки ветра, что застонали тонкие стволы деревьев, разлетелись в разные стороны стрелы из отброшенного колчана и кинжалы нападавших. Обречённый иллирианец, заметив, что его смерть отвлеклась, тоже взмахнул своими крыльями и начал улетать.

Манона ждала, что Кассиан сейчас же кинется за ним, но тот, казалось, даже не замечал беглеца. Семь его сифонов своим алым светом пронизывали и рушили лесную тьму. Стали видны два изуродованных крылатых тела на тёмной от крови траве, задранная рубашка и оторванные пуговицы штанов Маноны. Но Кассиан смотрел на её лицо, причём так, будто видел впервые. Неудивительно, подумалось ей. Наверно, она, вся залитая вязкой бурой жижей, лохматая и оскаленная, похожа на чудовище. А может, она чудовище и есть. Кошмар с железными зубами и ногтями, способными ломать кости и вырвать кишки.

Кассиан сделал шаг навстречу. Манона зарычала и напрягла свои увенчанные железом пальцы. Она была готова к новому сражению с иллирианским главнокомандующим. Он ведь должен защитить своих поданных и убить железного монстра.

– Манона, – повторил он, делая ещё шаг. – Ты в порядке? Ты не ранена?

Кассиан подошёл достаточно близко, чтобы Манона поняла: он не собирается убивать её. Выражение его лица, его взгляд – было в этом такое, от чего хотелось кинуться навстречу. Манона убрала железные зубы и ногти, рухнула на пропитавшуюся кровью листву без чувств.

***

Манона открыла глаза и увидела балдахин над головой. Осмотрелась: она лежала на широкой кровати в небольшой спальне. В воздухе пахло терпкими травами и сладким маслом аниса. Последним, кажется, растерли её собственных виски. Тело ныло от напряжения в мышцах, хотелось потянуться, размять каждый сустав и растереть каждый до единого мускул. Манона поёрзала на кровати, снова обретая контроль над своим телом, и поднялась. Голова слегка закружилась, пришлось ухватиться за деревянную балку, к которой крепился балдахин. Стоило миру остановить свою пляску, как призывно заурчал живот, сопровождая это сильным спазмом. Срочно нужна еда.

Манона двинулась к двери. Она поняла, что одета: на ней большая мужская рубашка, длинная настолько, что походила на платье. Искать другую одежду было лень, поэтому Манона стащила с кровати покрывало, накинув его на плечи. Тем более, она точно помнила, что лишилась чувств, не успев переодеться, значит, скромничать смысла уже нет.

Манона вышла в гостиную и увидела, что за обеденным столом сидят трое – Азриель, Кассиан и Амрена. Все разом обернулись к вошедшей.

– Глядите-ка, кто проснулся, – промурлыкала фэйка.

Азриель подошёл к девушке и протянул руку, предлагая опереться на неё.

– Я долго спала?

Иллирианец помог дойти до стола, отодвинул стул и даже поправил плед на плечах. На его губах играло нечто вроде ободряющей улыбки.

– О, вполне достаточно для того, чтобы это болото успело закипеть, – всё также ворковала Амрена, как-то странно улыбаясь. – Не стесняйся, ешь.

Манона уже собиралась жадно накинуться на мясную похлебку, как вдруг заметила, с каким странным отсутствующим выражением на лице сидит Кассиан. Он ещё не сказал ей ни слова.

– Кассиан…

Иллирианец сосредоточил на ней взгляд карих глаз – странно тяжёлый и хмурый.

– Ты ведь вытащил меня из леса. Что случилось?

Он даже не попытался опередить Амрену с ответом.

– Как что? Принёс тебя сюда, помыл, переодел, уложил в постель, где ты валяешься вот уже второй день. Кудахтал над тобой, точно курица-наседка. Даже на горшок носил. Только вот как понимал, что пора – загадка…

– Амрена, – тихо одернул её Азриель. – Манона, ты проспала почти двое суток. Но, вижу, сейчас всё в норме.

Манона едва успела схватиться за крышку стола – мир опять поплыл перед глазами.

– Кассиан известил всех нас о том, что случилось, – продолжал Аз, имея ввиду, что все присутствующие в курсе про железные ногти и клыки. – Фейра осмотрела тебя, но не нашла ничего, с чем могла бы помочь целительная магия. Они с Ризандом и Мор отбыли по делам, а Амрена осталась дожидаться твоего пробуждения.

– Да-да, я хотела первой увидеть твои коготки, – откликнулась фэйка, которая явно пребывала в прекрасном расположении духа. Уж не из-за неё ли так мрачен Кассиан?

Манона не могла оторвать от него глаз, хотя он стойко пялился в тарелку. Длинные тёмные волосы были собраны в пучок на затылке, вместо брони – штаны и рубашка, такая же как та, что сейчас на Маноне, крылья плотно сложены за спиной.

– Сейчас я поем, и можем пойти на плац. Я сама хочу попробовать ещё раз, – отправляя в рот большой кусок мяса, заявила девушка. – А ещё мне нужно найти одну мелкую суку и ту букашку, которая успела улететь.

Кассиан вдарил по столу кулаками так, что подскочил даже чан полный похлебки. Тарелка Маноны перевернулась, тёплая жижа залила покрывало и колени. Зато теперь карие глаза смотрели прямо. В них бушевал пожар.

– Ты в себе? – звенящим от напряжения голосом спросил иллирианец.

Азриель растворился в тенях. Амрена молча вышла из-за стола, кивнув Маноне.