Текст книги "Королевство железа и драконов (СИ)"
Автор книги: Mildimori
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Амрена, что имела в виду Неста? – спросил Ризанд.
Та пожала своими острыми плечами. Сегодня на ней был чёрный костюм, а в ушах блестели длинные брильянтовые серьги.
– Откуда я знаю… Последние три месяца я сидела за книгами. Мне было некогда нянчить девочку.
Манона с досадой поняла, что не поблагодарила Амрену, которая сделала так много для её возвращения. Если бы ведьму не вытащили Сунна и Агата, то она смогла бы остаться в живых именно благодаря Амрене.
– Спасибо тебе.
– Спасибо на шею не повесишь, – оскалилась Амрена.
Кассиан, казалось, только пришёл в себя после сцены, устроенной Нестой. Он, прочистив горло, спросил:
– Манона, ты успела всё рассказать?
– Да, но есть ещё одна вещь… Которая касается тебя. И твоей семьи.
Иллирианец усмехнулся, явно подумав, что, говоря о семье, она имеет ввиду как раз тех, кто собрался за столом. Зато ведьма видела, как напряглись все остальные. Мор нашла её руку под столом и обхватила своими тонкими пальцами ладонь. Фэйка переживала за своего друга. Манона, хоть она и была более близка с Азом и Амреной, понимала, как сильно волновалась Морриган эти месяцы. Кассиан – часть их маленькой странной семьи. И сейчас она, возможно, лучше всех считала тревогу в голосе ведьмы.
– Рассказывай, – подбодрил Кассиан, разворачиваясь к ней всем телом.
– Я уже говорила о том, что из темницы в Шираке меня вызволили иллирианские женщины, обладающие магическими способностями. Но их было не двое, а трое, – Манона невольно сама схватилась за руку Мор. – Одна приняла мой облик и осталась в камере, чтобы Киншас ничего не заподозрил. Я оставила её там, потому что думала, что мы вернёмся и спасём её…
Голос ведьмы начал срываться, она пыталась себя оправдать. Пока никто не понимал, чем вызвано это волнение, но все внимательно смотрели на неё.
– Но Сунна и Агата сказали, что она решила пожертвовать собой вместо меня. Киншас должен будет убить её в день начала Кровавого ритуала. Ничего не произойдёт и это выиграет время для того, чтобы я смогла добраться до камня. Возможно, даже получится убить этого фанатика, пока он растерян.
– Если это добровольное решение иллирианки, то оно заслуживает уважения. Скорее всего, Киншас перед ритуалом растратит остатки дара тёмной сущности, чтобы суметь принять больше новой силы. Он будет лёгкой мишенью. Мы могли бы помочь иллирианкам, – задумчиво произнёс Ризанд.
Манона в это время судорожно искала слова. Она старалась не выпустить железные когти, чтобы не пронзить руку Мор, которую отчаянно сжимала.
– Нет. Мы должны спасти эту женщину. Её зовут Ева, – ведьма разозлилась от своей нерешительности и, собравшись с духом на одном дыхании произнесла: – Она мать Кассиана.
Первым в зале раздался неестественно громкий смех самого Кассиана. Манона взглянула на его смуглое весёлое лицо, но увидела только необъятную печаль в глазах. Он нежно обнял её за плечи.
– Колдунья, не знаю, что и кто мог тебе рассказать, но моя мать давно мертва. Иллирианцы измывались над ней всю её недолгую и несчастную жизнь. И звали её Эфа.
Маноне вдруг очень захотелось ему поверить. Она видела: он уже практически справился с болью, принял это и смирился с утратой.
В реальность ведьму возвращала только ледяная и цепкая рука Мор. Манона знала, что дар фэйки – правда. Сейчас она использовала его и поняла, что в рассказе ни капли лжи.
Зал осветила знакомая яркая вспышка. Все обернулись: рядом с дверями на балкон стояли четыре женщины. Всех их Манона знала.
Но вот остальные присутствующие заметно напряглись. Сразу накинуться на незваных гостей помешало лишь то, что одна из них была Маджа.
Рядом стояла Сунна в чёрных чешуйчатых доспехах. Волосы цвета тёмной древесины были заплетены в тугую косу. Она держала за руку рыжую Агату, которая почему-то решила надеть белые доспехи – наверно, сочла их нарядными. Её ладонь лежала на рукояти клинка. С другой стороны за Сунну держалась целительница Нала. Оказалось, она была высокой, по-мальчишечки худой и нескладной. Почти чёрные глаза смотрели на собравшихся с вызовом, а волосы при естественном свете выглядели светло-русыми.
Маджа сделал шаг вперёд и своим скрипучим голосом произнесла:
– Верховный правитель, выражаю вам своё почтение, – она хотела склониться, но Ризанд жестом остановил её. – Я привела сюда достойных воительниц, твоих возможных союзниц и просто очень толковых девушек.
Старуха с гордостью взглянула на иллирианок. Манону всё ещё потряхивало, но теперь она знала, кто объяснит всё Кассиану.
– Меня зовут Сунна, – чуть склонила голову смугла девушка.
– А я Агата. Манона, беглянка, я надеру тебе задницу! – весело крикнула рыжая бестия и уже двинулась к ведьме, но Сунна схватила подругу за локоть.
– Нала, – коротко сказала целительница и остановила свой взгляд на Кассиане. – Мы соратницы твоей матери.
Иллирианец вскочил со стула, яростно зарычав.
– Моя мать мертва! – рявкнул он. – Мор, скажи им!
Блондинка поднялась из-за стола. На ней было красивое и очень открытое красное платье. Глубокий вырез подчеркивал высокую грудь, ноги были оголены с двух сторон. Она внимательно и сосредоточено посмотрела на всех присутствующих.
– Мать Кассиана жива. Её зовут Ева. Она заточена в темнице Киншаса. Это правда.
– Но как?.. – сдавленно прошептал Кассиан.
Ризанд, Азриель и Фейра встали тоже, чтобы поддержать своего друга. Но Манона оказалась быстрее. Она застыла рядом с ним, Кассиан с благодарностью обхватил девушку за плечи, едва сдерживаясь, чтобы не опереться всем весом. Аз всё-таки придержал его за локоть другой руки.
– Это такая долгая история, что мы требуем нас накормить, – широко улыбнулась Агата.
Этой иллирианке была чужда всякая тактичность. Она совершенно не понимала, насколько тяжелый и неожиданный для внутреннего круга Двора Ночи этот разговор. Но все, ошарашенные, расселись обратно. Нуала, явившись из ниоткуда, принесла ещё один один стул, поставив во главе стола. Туда, кряхтя, села Маджа.
– Я расскажу всё сама, вы пока ешьте, – кивнула она иллирианкам.
Кассиан вновь дернулся так, будто в него выпустили стрелу.
– Ты… – он страшно захрипел. – Ты всё это время знала?!
Мужчина ударил кулаками по столу. Подпрыгнули тарелки с фруктами и блюдо с пирогом. Агата злобно сощурилась, спешно уплетая кусок выпечки.
Зато Ризанд, казалось, всецело поддерживал гнев Кассиана.
– Маджа, это выглядит как предательство. Ты знала об укрытии внутри Рамиеля, планах Совета Старейшин, матери Кассиана… И молчала. Ты сейчас жива только потому, что я помню все твои заслуги.
Фейра примирительно коснулась его руки. Но было видно, что она тоже в ярости.
– Мальчик мой, сначала я расскажу всё, а потом хоть вешай меня, хоть топи, – улыбнувшись Ризу как маленькому ребёнку, сказала старуха.
***
Старуха убирала мокрые от крови тряпки, разбросанные по полу хижины. Времени оставалось совсем немного.
– Закончили? – прокричал грозный мужской голос с улицы.
Маджа замахала рукой на изнеможённую крылатую женщину, прижимавшую к груди младенца. Та решительно кивнула ей и громко закричала, изображая, будто роды продолжаются.
– Сам слышишь! – добавила целительница. – Иди занимайся делом, тут ещё на час работы.
– Скажи этой швали, пусть поторопится, – приказал мужчина, и женщины услышали звук отдаляющихся шагов.
Палатка, в которой они сидели, была очень маленькой, темной и грязной. Маджа радовалась, что роды прошли легко. Ева справилась всего за пару часов. Иллирианцы никогда бы не позволили ей провозиться дольше трёх. Если бы возникли проблемы, младенец не захотел выходить или схватки оказались вялые, мужланы бы выгнали Маджу из палатки, оставив мать с ребёнком умирать.
– Ева, ты уверена?
Старуха нашла чистую тряпку и принялась вытирать лоб женщины. Она и сама знала ответ. Даже в холодном поту, бледная и уставшая, иллирианка выглядела сосредоточенной и решительной.
– Моя родная, они выгонят тебя из лагеря. Отберут ребёнка.
– Маджа, молчи. Я всё знаю, – тихо, но твёрдо произнесла женщина. – Но, возможно, он последняя надежда для всего нашего народа. Он должен расти как обычный иллирианский мальчик.
Маджа посмотрела на запачканного кровью и слизью младенца с крошечными крылышками. Ей прекрасно известно, что это совершенно не обычный ребёнок.
Его отец – древний житель Притиании. Настоящий дракон, последний в этом мире. Он единственный до последнего оставался на Рамиеле, защищая Тессису от врагов, когда та переправляла крылатый народ в другие миры. Ему удалось уцелеть. Израненного, едва живого, мать самой Маджи спрятала его в тайных пещерах внутри Рамиеля. Он был сильный, красивый и свирепый, настоящий воин. Жизнь в страхе в тёмных пещерах внутри горы мало подходила ему. Ксандр остался последним первородным драконом в Притиании, сохранившим способность принимать своё истинное обличье. Никто не мог удержать его на ненавистном острове, жители которого отняли у него друзей и семью.
Но Маджа знала – помнила ещё с детских лет – красивый мужчина с золотыми волосами и глазами цвета лесного ореха иногда прилетал в пещеры внутри Рамиеля. Он привозил с собой диковинные шутки. Шкатулки, из которых лилась чарующая музыка; мелкие зёрна с резким запахом – их мололи и делали горький напиток, его почему-то очень любила её мать; рогатые шлемы, обитые белым мехом, в них было жарко даже зимой. Ещё он рассказывал детишкам истории о своих странствиях. Маджа уже не помнила их, но главное навсегда запало ей в душу: Ксандр искал своих соплеменников или способ их вернуть.
Однажды – Маджа уже была взрослой женщиной – Ксандр вернулся после долгого путешествия. Целительница, а тогда иллирианка успела стать ей, потеряла счёт векам, на которые пропал дракон. Маджа к тому времени лишилась крыльев. Она первая и единственная из жительниц пещер решила вернуться в Иллирианию, чтобы помогать крылатым воинам. Но её целительную силу сочли проклятием и ведьминым колдовством, за что лишили крыльев. Их не подрезали, как обычным девочкам, а отрубили полностью. Не осталось даже обрубков. Маджа справилась с этой страшной потерей лишь потому, что в тот ужасный день она сумела сбежать из лагеря мучителей, прихватив с собой маленькую девочку. Малышка лишилась родителей, а значит, должна была стать общественной собственностью всех мужчин. Иллирианка, её звали Ева, росла красивым ребёнком: темно-каштановые гладкие локоны, светло-карие глаза и очаровательные ямочки на щеках. Маджа видела, какие тошнотворные взгляды кидали на неё крылатые мужчины. Девочку нельзя было оставлять там. И Маджа, прижимая ребёнка к себе, долгие лиги ползла, заткнув зияющие раны на спине тряпками, чтобы не оставлять кровавого следа.
Когда вернулся Ксандр, Ева уже выросла в красивую девушку. «Невеста», – приговаривала Маджа, нежно щипая свою воспитанницу за щёку. Милые ямочки появлялись у неё и тогда. Но в глубине души целительница знала, что Ева никогда не подпустит к себе иллирианского мужчину. Она прекрасно помнила, что с ней чуть не случилось в детстве.
Но, увидев взгляд Ксандра, обращённый к Ева, трудящейся в кузнице над наконечниками стрел, Маджа поняла, что это начало долгой истории. И дракон добьётся своего.
Многие века они танцевали вокруг друг друга, то сближаясь, то разбегаясь со сторонам. Между ними не было парных уз, которые бы прочно связали двух норовистых крылатых созданий. Но Маджа видела, как сильно и чисто они любили друг друга. Ева долго не могла справиться со своими страхами, а Ксандр – отказаться от дальних странствий. Они были из разных миров. Золотой дракон, свирепый и прекрасный, рождённый, чтобы покорять небесные вершины и вселять ужас в сердца врагов, и сломленная ещё в раннем детстве женщина – ей успели обрезать крылья, её дар состоял в том, чтобы скрывать истинное обличье, прятаться и притворяться.
На глазах Маджи вершилась прекраснейшая история: любовь побежала все сомнения, возражения и трудности. Ева и Ксандр связали себя узами брака. Вскоре Маджа стала первой, кто узнал великую новость: Ева носит в себе ребёнка.
Это было невозможно, волнительно, сродни чуду. Ребёнок дракона и иллирианки! После своего отца этот младенец станет носителем самой чистой драконьей крови. Тессиса, за исключением Ксандра, оставила в Притиании лишь тех, кто был ближе к фэйцам, чем к крылатому народу.
И вот, сидя в темной платке, где ужасно воняло плесенью, Маджа смотрела на мальчика.
– У него твои глаза, Ева, – сказала старуха, вновь прикладывая тряпку ко лбу женщины.
– Ты будешь о нём заботиться?
– Родная моя, подумай ещё раз. Ребёнку нужна мать.
– Маджа, если мы упрячем его в пещеры, то он никогда не сможет исполнить последнюю волю отца. Он не станет лидером, за которым пойдут. Для этого расти он должен среди них, а не просто упасть с неба, когда будет готов… Тем более в пещерах небезопасно, Старейшины знают про них.
Маджа покачала головой. Кто, как не они с Евой понимали, какими чудовищами могут быть иллирианцы.
Ксандр погиб через месяц после того, как узнал про ребёнка. Ева не могла сидеть в тёмных комнатах внутри горы, поэтому они с Маджой и Ксандром ходили гулять по заснеженным склонам. Там вот уже много тысячелетий не появлялись иллирианцы. Но во всей радостной череде событий, женщины забыли, как опасен Совет Старейшин. Они, разумеется, давно знали о том, что золотой дракон жив. Но преследовать его по всему миру не решались. А тут одурманенный любовью Ксандр долгое время оставался в Иллириании. Не скрылось от шпионов Киншаса и то, что он иногда выходил на прогулки с прекрасной женщиной из тайных пещер.
Старейшины не были глупцами, им удалось узнать, что пара ждёт ребёнка. Как и многие из окружения Ксандра и Евы, они предполагали, что младенец может явить собой обетованное дитя, способное исполнить пророчество.
На одной из прогулок на Еву напали иллирианцы, которым Киншас передал часть тёмной силы. Это сделало их чудовищами. Сильные, быстрые, безжалостные, они готовились похитить женщину, но Ксандр вмешался. В обличье золотого дракона он вступил в схватку.
Маджа с болью в сердце вспоминала о том, как рыдала и вырывалась Ева, видя острые мечи и чёрные когти, которыми терзали тело её мужа. Ксандр мог с ними справиться, но главной его задачей было сдержать их до того, пока Ева не скроется из виду. Он не позволял себе разбираться с тремя нападавшими, пока остальные десять, словно чёрные стрелы, преследовали мать его ребёнка. Дракон сосредоточился на том, чтобы задержать всех. Это стоило ему жизни.
Ева не могла даже вернуться к его трупу, золотой горой оставшемуся на белоснежном склоне. Вместе с Маджой, Сунной и Агатой она решила, что нужно изменить облик и поселиться в самом дальнем от Ширака лагере иллирианцев. Маджа с Налой своей целительной магией замедлили беременность, так, чтобы Ева могла спокойно прожить несколько месяцев, а потом солгать, что понесла от какого-нибудь проезжего солдата.
Все, кроме Маджи, считали, что ребёнок должен расти среди иллирианцев. Если он действительно обетованное дитя двух миров, то, выполнив предназначение, станет предводителем своего народа. Для этого ему нужно видеть, что из себя представляет Иллириания, пройти через испытание Кровавым ритуалом, коснуться оникса на вершине. Добиться всего самостоятельно.
Маджа смотрела на мальчика и видела, какое страшное будущее его ждёт. Он не будет знать свою мать и отца, вырастет как побочный ребёнок, обреченный на презрение старших и ненависть сверстников. Ева не сможет быть рядом с ним.
– Маджа, это для его же блага, – с горечью произнесла женщина, прижимая к себе дитя. – Он пустой сосуд, который должен наполниться силой, волей и мудростью. Воина и лидера нельзя воспитать, пряча в темной пещере. Ксандр бы не хотел такой жизни для сына.
– Но ты же понимаешь, что тебя с ним вышвырнут на улицу? Понимаешь, что через несколько лет его отберут? Отправят в военный лагерь, где он будет жить в сточной яме и питаться тем, что получится украсть?
Ева покачала головой. В этом облике она была совсем не так красива, как в истинном. Такой ребёнок запомнит свою мать – бледной, болезненно худой, с тусклыми глазами.
– Маджа, я верю, что ему лучше не иметь матери, чем быть с такой, как я. Я трусиха, всю жизнь просидевшая в тёмных пещерах. Из-за меня умер его отец. Я смогу встретиться с ним, только когда искуплю эту вину. Со мной рядом он всегда будет в опасности – до него доберутся Старейшины или другие враги Ксандра, от которых я не способна его уберечь. А если он окажется не тем, кто способен осуществить пророчество, то лучше ему никогда не знать о своих корнях и способностях. Он – пустой сосуд. Я не наполню его своими страхами и грехами.
– Ева, ты действительно иллирианка, – печально покачала головой Маджа. – Как его будут звать?
– Кассиан.
Спустя несколько лет, когда мальчика забрали в Гавань Ветров, Ева, инсценировала смерть, вернулась в пещеры, продолжая помогать иллирианским женщинам. Маджа видела, как тяжело приходилось ей самой жить с ребёнком среди свирепых крылатых зверей, которые ненавидели и презирали её. Женщина словно наказывала себя за смерть мужа и ту судьбу, которую выбрала для сына.
***
– Она очень тебя любила, мой мальчик, – произнесла Маджа, вытирая слёзы со щёк своими морщинистыми ладонями. – Она попросила мать Ризанда присмотреть за тобой. Она иногда принимала обличья странствующих торговок, чтобы хотя бы издалека посмотреть на тебя. Не суди её строго, мой родной. Когда ты коснулся чёрного камня, мы поняли, что ты не тот, кто обещан этому миру пророчеством. И Ева тогда ощутила весь груз вины, обрушившийся на её плечи. Она осознала, что зря прятала тебя. Что ты мог все эти годы провести рядом с ней. Но после этого она уже не могла вмешаться в твою жизнь. Не могла рассказать, кто ты есть на самом деле. Разрушить всё то, чего ты добился сам. Вывернуть жизнь наизнанку. Ты рос, становился всё сильнее. Кровь дракона в твоих жилах наделила тебя невероятной мощью. Ты побратался с верховным правителем и «певцом теней». Стал главнокомандующим. А что она могла предложить тебе? Жизнь в пещере, вдалеке от неба и солнца? Вечный страх того, что последователи тёмного бога обнаружат вас и убьют? Рассказ о том, как даже не вернулась к остывшему телу твоего отца, потому что тряслась от страха? Мой родной, Ева ненавидит себя и винит. Она взяла у всех нас клятву, что мы не расскажем тебе о ней. Я нарушаю её, потому что ты имеешь право знать. Твоя мать решила пожертвовать собой, чтобы вернуть народ твоего отца в эти края, чтобы спасти женщину, которую ты полюбил. Ей кажется, что только так она искупит вину перед тобой. Спаси её. А потом уже решай, прощать или нет.
Манона сидела не в силах пошевелиться. Она не смотрела на остальных, но чувствовала, как дрожит крупное тело Кассиана рядом с ней. Ведьма обернулась и обняла его, прижав к груди. Положила подбородок на его макушку, как до этого всегда делал он. Дрожь усилилась, она слышала надрывные всхлипы и поскуливания, вырывавшиеся из стиснутых зубов мужчины.
– Мы обязательно её спасём. Ты не потеряешь мать дважды, – тихо произнесла ведьма, укачивая иллирианца в своих руках.
Наконец, она подняла глаза на присутствующих. На лицах всех была решимость. Мор и Фейра тоже плакали, глаза Ризанда и Аза сильно покраснели, Амрена казалась куда более серьёзной, чем обычно. Манона поняла, что Кассиан имел в виду, называя их своей семьей.
========== Глава 14. Неста ==========
– Ты хотела поговорить.
Беловолосая ведьма стояла на пороге комнаты. Она спокойно и со сталью во взгляде смотрела на застывшую около кровати Несту. Фэйка про себя усмехнулась тому, какой всё-таки специфичный вкус у Кассиана на женщин. Или ему просто нравятся связанные с ними проблемы?
Существо, замершее в дверях, не имело ничего общего с людьми, как оно и сказало за завтраком. Приём, взятый за основу в образе ведьмы, используют ядовитые хищные растения. Заманивают насекомых ярким цветом или сладким ароматом, а потом захлопывают ловушку. Существо с невероятно красивым лицом и гибким телом прятало за этим свои железные клыки и ногти. Нет, Неста никогда не привыкнет к ужасному миру, в котором оказалась. Здесь всё является не тем, чем хочет казаться.
– Да, проходи.
Ведьма встала напротив Несты. Та заметила, что её глаза странно опухли и покраснели. Неужели всплакнула от радости, когда они с сестрой покинули Дом Ветра?
Девушка не знала, как начать разговор. Она вообще не понимала, откуда к ней пришла эта мысль и с чего вдруг ей захотелось проверить свою идею. Неста не могла объяснить себе, для кого собирается это сделать. Таких ситуаций в её жизни ещё не возникало. Раньше она жила ради своей семьи. Оберегала Элайну, пыталась восстановить утраченный из-за глупости отца статус, вернуть жизнь, которую у них отняли. Потом, после того, как оказалась втянута в войну, пыталась спасти людей – о них некому было думать, кроме неё.
Но сейчас, заглядывая в золотые глаза пугающего чудовища из другого мира, Неста собиралась сделать нечто странное, бесполезное для тех, кто ей дорог, а, может, даже опасное.
Ей важна только Элайна. Возможно, Фейра. Но младшая сестра всегда умела позаботиться о себе сама. Все остальные – эти набивавшиеся к ней в друзья фэйцы – ничуть её не волнуют. Девушка слышала: они тоже вернулись в дом. Но почему-то, вопреки своему обыкновению, не принялись тут же глушить вино и хохотать. Беззаботные. Глупые. Ей плевать на них.
– Я жду, – требовательно произнесло существо.
Неста сжала зубы, напряглись желваки на красивом лице. Девушка послала всё к дьяволу – причины, слова, объяснения. Цепкими пальцами обеих рук она схватилась за виски Маноны, удерживая беловолосую голову. Ведьма попыталась вырваться, но было поздно.
Неста чувствовала, как по телу растекаются последние капли силы Котла. Те крохи, которые она не успела собрать, когда выплеснула всю боль и гнев в виде смертоносного луча. Девушка решительно вытолкнула их из себя сейчас прямо в тело ведьмы. Та застыла, круглыми как блюдца, глазищами глядя на Несту. Она сжимала череп ведьмы, царапая белую кожу, выдергивая волосы из причёски. Пальцы Несты покрыла голубая кровь. Но она продолжала выплёвывать через раскалившиеся ладони всю до последней тени эту чуждую её телу силу Котла.
Глаза ведьмы подернулись пеленой, зрачки остановились, обращённые в никуда. Рот открылся в беззвучном вопле. Неста едва успела одернуть свои руки, как существо само схватилось за голову. Выпустило железные ногти, оцарапав ими виски. Повалилось на колени. Неста от неожиданности закричала.
На крик ворвались иллирианцы и Фейра с Мор. Девушка затравленно оглянулась на них, пытаясь совладать с эмоциями. Ведьма продолжала раздирать себе кожу на висках.
Ризанд с Фейрой встали в дверях, не решаясь войти. К ведьме кинулся Кассиан. Упав рядом с ней на колени, он прижал её к себе и попытался заглянуть в глаза. Мор с Азриелем двинулись к Несте.
– Девчонка, – взревела фэйка, – что ты сделала с ней?
Морриган схватила её за локоть, сильно встряхнув. Но девушка уже успела вернуть себе высокомерный и гордый вид.
– Лучше ответь, – тихо произнёс Азриель.
Старшая Аркерон понимала: все ждут лишь отмашки от Фейры и Ризанда. Если те позволят, то её схватят уже по-настоящему. И вопросы станут задавать в другом тоне.
– Отойдите от неё, – сдавленный, хриплый голос.
Все удивлённо обернулись. Манона подняла голову – прическа испорчена, по щекам стекает синяя кровь, капая на красный бархат платья. Но взгляд уже осмысленный и жёсткий.
– Ты как? – спросил Кас, поворачивая к себе девичье лицо, зажатое между ладоней.
Неста заметила, как дрожат его сильные большие руки. А сам он бледный и напуганный, глаза тоже красные. Он смотрел на Манону так, словно в ней заключался целый мир.
– О, – ведьма растянула губы в хищном оскале. – Я великолепно. Неста вернула мне память.
Мор отпустила локоть девушки и отпрянула, посмотрев на неё со смесью страха с удивлением. Фейра подошла к сестре, но пока не понимала, как поступить. Сзади тенью замер её муж, решивший не вмешиваться.
– Что? – шокировано переспросил Кас.
– Что слышал, – огрызнулась ведьма, продолжая широко улыбаться или, скорее, скалиться. – Я всё вспомнила.
– Но как?.. – подала голос Фейра.
Первым догадался Азриель:
– Сила Котла, верно?
– Да, – кивнула Неста.
– Почему ты никого не предупредила? К чему эти сцены? – недовольно спросила Фейра, скрещивая руки на груди.
Как девушка и ожидала, никто не кинулся к ней с объятиями и благодарностями. Но, по крайней мере, это существо с золотыми глазами, вернув себе воспоминания, не принялось крушить всё на своем пути и выпускать кишки. Неста рассматривала и такой вариант.
На вопрос сестры она отвечать не собиралась. Ведь это Фейра с компанией – знатоки магии и проклятий, так что могли бы догадаться сами, а не ждать объяснений. Неста ведь пришла к этой идее, когда только услышала о Маноне. Чудовище, призванное Королём из другого мира с помощью загадочного осколка и Котла. Девушка прекрасно помнила, на какие зверства способна такая магия. Она не просто существует, как горная река или лесной пожар. Она наделена разумом. По-своему заботится о созданном ею же мире, перенимая идеи того, в чьих руках находится. Если сила Котла впустила ведьму в свои владения, то точно взяла плату за вход. Так, одарив Элайну даром ясновидения и фэйским телом, Котёл практически лишил её рассудка. С Несты он тоже пытался потребовать благодарность за бессмертие и силу, но она заставила платить ей. За потерянное право выбора, семью и жизнь.
Когда Фейра рассказала сестре о Маноне, Неста сразу поняла, что память той заперта силой Котла. Возможно, чёрный оникс и смог бы её вернуть, но, поскольку подобное притягивает подобное, было больше шансов, что сработает та же магия, которая и заблокировала воспоминания. Ведь именно на Котёл полагался Король, когда приковал ведьму к скале.
Неста до последнего не знала, сделает это или нет. Даже схватив голову Маноны, она продолжала сомневаться.
– Вот теперь я хочу с тобой поговорить, – игнорируя всех, обратилась к ведьме Неста.
Кассиан поднял на девушку гневный взгляд:
– Неста, дай ей прийти в себя!
Упущение, что у этой курицы-наседки были крылья летучей мыши, а не положенные – покрытые перьями. Манона уже поднималась на ноги.
– Всё в порядке. Мы поговорим и придём, – она на секунду задержала ладонь Кассиана на лице своей рукой, но быстро отстранилась и приблизилась к Несте.
В комнате остались только они вдвоём. Манона устало опустилась на кровать, сминая подол бархатного платья. Алого цвета.
Неста вспомнила День зимнего солнцестояния и свою выходку, которую она никак не могла объяснить. В голове всё спуталось. Вроде от них с Элайной отстали, дали право жить так, как хочется, даже нашли им милый домик в Веларисе. Он понравился сестре. Весной можно будет начать заниматься садом, а пока Элайна проводила много времени на кухне. К ней заходили эти странные двойняшки с серой кожей – учили её готовить и печь хлеб.
О Несте же, как она того и хотела, все забыли. Перестали лезть к ней со своим сочувствием и участием. Даже Кассиан. Она столько раз отказывала ему, хамила, давала понять, что испытывает к нему лишь отвращение, и вдруг он действительно перестал интересоваться ей. А потом превратился в тень от тоски по этой ведьме… Неста не могла себя понять: она злилась неясно на что, ненавидела непонятно кого, изводила себя беспокойными мыслями, оставаясь в одиночестве.
Ей нравился Веларис, но оказавшись предоставленной самой себе, свободной от жутких миссий и спасения мира, Неста остро почувствовала себя лишней среди фэйцев. Внутренняя клетка, куда она загнала себя, не позволяла ей пойти искать работу, поддерживать нормальные отношения с Фейрой и остальными. Она всё ещё отказывалась принимать, что теперь часть этого мира. И оставшись без внимания, обусловленного симпатией Кассиана или силой Котла, она ощущала гнев и боль. Ей захотелось надеть это дурацкое красное платье – назло Фейре, так легко влившейся в эту жизнь, Кассиану, оставившему её в покое, да даже Элайне, которая с первых секунду в теле фэйки получила истинную пару, связавшую её с этим миром.
– Я благодарю тебя, – произнесла Манона, поднимая взгляд на Несту. – Ты вернула то, чего мне очень не хватало.
Девушка выгнула тонкую бровь.
– Не хватало? Неужели тебе нравится помнить прошлую жизнь, но продолжать жить эту?
Край губ ведьмы слегка дернулся. Неста закусила щеку, осознав, что Манона, кажется, догадалась о сути диалога.
– Ты родилась человеком, а стала фэйкой, – сомнений не осталось, ведьма всё поняла. – Так и не прижилась в этом мире. А сейчас думаешь, что мы в похожих ситуациях. Вернула мне память в качестве эксперимента? Посмотреть, взвою ли я от тоски по своему дому?
Неста не ответила, лишь неопределённо повела плечами.
– Да, Неста, тебе не стать обратно человеком, а я вряд ли вернусь в родной мир. И сейчас, когда в моих воспоминаниях есть каждый день той моей жизни, ты хочешь услышать, сожалею ли я? Что я собираюсь делать теперь?
Девушка отвела взгляд. Ведьма была права. Она затеяла всё ради этого.
Манона принялась доставать шпильки из своих волос, уложенных короной. Она выглядела уставшей, хотя ещё за завтраком вся светилась. Успела Неста рассмотреть и ссадину на колене, которую ведьма получила явно не во время мытья полов.
– В том мире со мной случалось много разных вещей. Хороших и плохих. Там у меня остались друзья и враги. Меня предавали, истязали, отбирали надежду и любимых. Но там я стала королевой и привела свой народ на родину.
Ведьма взвешивала каждое слово. Неста понимала, что она пытается и для себя ответить на терзавшие девушку вопросы. Превратившись в фэйку, она не потеряла память. В ней остались жить образы как богатой и сытой жизни, так и жуткого прозябания в холодной хижине. По сравнению с последним, раем казался даже грязнейший угол Велариса. Но Котёл отнял у Несты само право выбирать. Забрал привычную и понятную жизнь. Пусть она и была во многом хуже бессмертного фэйского существования.
– Здесь у меня нет ничего, – продолжала ведьма, – кроме череды чужих решений, пророчеств, проклятий, которые по мнению ваших богов – ну или Тьма разбери кого – должны составить мою жизнь.
Манона с силой дернула за прядь серебряных волос и шпилька, звеня, упала на пол. Неста удивлённо вскинула брови.
– Не знаю, сколько тебе про меня известно. Но тут я в ловушке. Одни хотят, чтобы я вернула драконов, – ведьма потянула за следующий локон. – Другие – чтобы призвала древнее зло. Незнакомые мне фэйцы жертвуют собой ради меня. А я до этого тыкалась, как слепой котёнок, не до конца понимая, кто я вообще такая…
