Текст книги "Королевство железа и драконов (СИ)"
Автор книги: Mildimori
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Киншас шагнул к камню и занёс кинжал над грудью Маноны.
========== Глава 17. Ризанд и Кассиан ==========
Верховные правители Двора Ночи замерли в пещере в ожидании момента, когда три заезды взойдут над священной горой. Её изображение в эти часы – герб их владений, татуировки на коленях Ризанда, показывающие, что он не склонится ни перед кем и ни перед чем, кроме короны. Символично, что спасать свой народ от могущественного короля демонов из другого мира Ризанд будет именно на Рамиеле. И увидит возвращение драконов в Притианию тоже здесь, стоя на священной земле.
Азриель тенью замер в углу. В сумерках его верные слуги облетели весь склон и донесли тихим шепотом о том, что всё чисто. Морриган, прекрасная и яростная в боевом облачении, нетерпеливо поигрывала клинками, приготовившись рубить головы предателей.
Только Фейра выглядела напряженной. Риз понимал её: никто не рассчитывал так скоро ввязаться в новую битву. Но безумный старик, наделённый одним дыханием темной силы, не казался таким же опасным, как Король, завладевший Котлом. Тем более Киншасу неизвестен их план.
«Фейра, дорогая, уже в середине ночи мы вернёмся домой. Всё пройдёт хорошо».
Жена бросила на него настороженный взгляд своих необыкновенных серых глаз. Она, как и все остальные, надела легкие и удобные иллирианские чешуйчатые доспехи. На поясе висел меч и кинжал. Но Ризанд знал, что его истинной паре хватит и магической силы, чтобы расправиться с кем угодно.
«Что-то не так, Риз».
Мужчина всегда прислушивался к её словам. И сейчас напрягся, силясь почувствовать, о чем говорит Фейра. Небо темнело. Длинные тени редких деревьев, сумевших найти корнями почву и зацепиться за неё, кидали длинные тени. Вокруг тихо и спокойно. Патрульные либо сдвинулись ближе к Киншасу, либо просто пока не добрались до пещеры. Всё идёт по плану. Уже через пару минут они вчетвером перебросятся на вершину и закончат эту историю.
Единственная причина волнений Фейры могла заключаться в том, что Манона всю неделю свободно гуляла по Гавани Ветров и проводила много времени на плаце. Но они уже обсуждали это тысячу раз. Верховный правитель и Фейра лично проверили головы всех иллирианцев в поселении, чтобы убедиться – лапы Киншаса до них не добрались. И действительно, там никто не знал ничего об исчезновении Маноны. Гавань Ветров всё же находилась в отдалении от Ледяного Плато. И только раз в год туда прибывали новобранцы для того, чтобы начать воинскую выучку.
Тот факт, что все в поселении верны своему правителю, одновременно обрадовал и огорчил Риза. С одной стороны, там было безопасно, а с другой – получается, они с Кассианом и Азом сами привели Манону в логово фанатиков. Если бы этого не случилось, Киншас не скоро узнал бы о ведьме, способной исполнить пророчество.
– Риз, через полминуты пора, – кивнула ему Мор, крепче сжав рукояти мечей.
«Фейра?»
«Риз, я чувствую опасность», – передала ему жена через связующую нить.
Мужчина и сам ощущал, как напряжена и даже напугана его истинная пара. Но время пролетело слишком быстро, настала пора перемещаться к камню, над горой проступали очертания трёх звёзд.
Ризанд сделал привычное усилие, достаточное для переброса. Ничего не произошло. Он с удивлением посмотрел на остальных – они тоже остались на месте.
– Что за?.. – испуганно выдохнула Мор.
«Ризанд!»
Фэец, озадаченный неожиданным провалом, едва успел отпрыгнуть – там, где секунду назад находилась его голова, просвистел арбалетный болт. Аз и Мор тоже отскочили, уворачиваясь от выстрелов. Ко входу в пещеру летели несколько иллирианцев. Они двигались быстрее, чем могли обычные крылатые воины.
– Быстрее, вон из пещеры! – закричал Ризанд, схватив Фейру за руку и выбираясь на склон.
Азриель бежал следом за Мор, обнажив острие своего кинжала. Ризанд послал навстречу крылатым воинам волну тёмной энергии. Она прокатилась над белым снежным полотном, срубив верхушки деревьев. Риз снова попытался переброситься, но не вышло. Покидая пещеру, он увидел, как приближающиеся иллирианцы буквально поглотили своими телами его темную силу. Липкими щупальцами в нём зашевелился ужас.
Верховный правитель закрыл собой Фейру, доставая меч из ножен и раскрывая свои большие крылья. Азриель и Мор стояли рядом, спиной друг к другу, готовые отразить любую атаку.
«Ризанд, что происходит?» – голос Фейры, раздавшийся в его голове, дрожал.
Верховный правитель попытался проникнуть в головы нападавших, которые кружили над ними как вороны. Но вновь его сила будто бы прошла сквозь это существо. Одно из них кометой помчалось вниз и приземлилось на землю, подняв вверх снежную лавину.
Ризанд зарычал.
– Аз, Мор, следите за теми, что наверху, – приказал он соратникам, переводя взгляд на шедшего к ним иллирианца.
Он смутно надеялся на то, что это Киншас, разгадавший их замысел и оставивший Еву на вершине горы ради встречи с верховным правителем. Но это оказался мужчина с жёсткими чертами лица, знакомый Ризу как военачальник Ледяного Плато.
– Ташир, немедленно забирай своих людей и убирайся с дороги, – взревел верховный правитель, выплескивая на него очередную волну силы.
Иллирианец, раскинув крылья, почему-то обретшие чёрный цвет, поглотил тьму и криво улыбнулся.
– Ты больше не можешь мне приказывать. Киншас уже схватил ведьму и скоро крылатый бог вернёт Иллириании могущество, – мужчина остановился в десяти шагах от Ризанда и Фейры. – У вас есть последний шанс сложить оружие и сдаться. Тогда Киншас позволит и вам служить нашему богу.
– Что с нашей силой? – закричала Фейра. Риз чувствовал, как потряхивает её тело, прижавшееся к нему. Но верховная правительница оставалась смелой, говорила без дрожи в голосе.
– Киншас передал нам крупицы могущества бога. Теперь мы неподвластны тьме, димантии и можем контролировать ваши жалкие потуги управлять пространством и перемещаться сквозь него.
Ташир громко рассмеялся, чёрные крылья задрожали. Ризанд вдруг понял, что перед ним больше не тот иллирианец, которого он знал. Во всем его облике, в каждом слове сквозило жуткое демоническое нутро.
«Киншас соврал Маноне», – прошептала Фейра через связующую нить. – «Силу валгского короля вовсе не передавали от старейшины к старейшине, потому что могла угаснуть со временем. Киншас просто забрал её всю себе!»
Ризанду вспомнились пустые рыбьи глаза стариков. В них отражался не старость, а внутренняя смерть, сгнившая, пустая душа. Киншас каким-то образом вырвал из каждого крупицу, заложенную тёмной сущностью, и стал единоличным обладателем дара. Вслед за Таширом на снег опустились ещё двое иллирианцев. Какими бы силами те ни обладали, четверо из внутреннего круга размажут их за считанные минуты. Другое дело, что даже этого времени могло хватить Киншасу.
Будто бы подтверждая худшие догадки Ризанда, над вершиной взлетел шар огня.
– Это ведь наш сигнал! – закричала Мор.
Верховный правитель попытался немедленно оторваться от земли, чтобы полететь к вершине. Но воздух прорезал арбалетный болт, глубоко вошедший в плечо Фейры. Она не успела уйти с траектории его полёта, а Риз, ошарашенный огненным сигналом, не сумел её защитить. К Азриелю, тоже спешившему подняться в воздух, подскочил заражённый демоном иллирианец. Они закружились в смертельном танце. На помощь другу кинулась Мор, вспарывая воздух своими парными клинками. Но тёмная сила, подаренная иллирианцу Киншасом, делала его ловким и сильным. Глаза фэйцев не успевали за его движениями. Вокруг извивающегося тела клубилась тьма. Но в отличие от теней Азриеля, эта являлась оружием и доспехами. Она рвалась в бой, повторяя движения мечей крылатого воина, и защищала его кожу в тех местах, до которых удавалось дотянуться клинкам Мор или кинжалу Аза. В бою помогали только всплески энергии сифонов – от них демону приходилось уворачиваться.
Фейра тихо зарычала от боли. Ризанд хотел обернуться к ней, но вперёд подался ещё один из спутников Ташира. Верховный правитель яростно отбил его атаку и напал, рассчитывая закончить всё быстро. Но тени, клубившиеся и вокруг этого иллирианца, отразили удар меча Ризанда лучше любого щита. Верховный правитель продолжил наступление, надеясь хотя бы в одно из мгновений битвы оказаться быстрее теней.
Снова засвистел воздух, разрезаемый арбалетными болтами. Ташир стрелял почти не целясь – его не пугало то, что он мог попасть по своим, ведь их защищала живая тёмная броня.
– Огонь выпустил ваш рыжий друг. Мы доставили его на вершину, прежде чем прийти к вам. Киншас хорошенько покопался в его мозгах, чтобы узнать ваши планы. Его святейшество мудро берёг всю силу для этого дня.
Риз даже сквозь хаос битвы слышал, как закричала Фейра. Ласэн должен был оставаться в Гавани Ветров с её сёстрами, чтобы при любой угрозе переброситься с ними в Веларис. Но если фэец здесь, где же тогда Неста с Элайной?
Краем глаза Риз увидел, как его храбрая истинная пара решительным движением вырвала болт из своего плеча.
«Фейра, беги отсюда!» – передал он через связующую нить.
Противостоящий Ризанду иллирианец не мог ранить его, но и у самого фэйца никак не получалось отделаться от этого надоедливого и неуязвимого существа. Он не знал, как обстоят дела у Мор и Аза, но, судя по тому, что Ташир оставался в стороне, они тоже не могли справиться с воином, одержимым демоном.
«Ни за что!».
Фейра, стоявшая за его спиной, подняла руки, и рядом с ней вырос снежный медведь – копия тех, что сражались в рядах армии Двора Зимы. Верховная правительница, выхватив меч, кинулась на Ташира, направившего свой арбалет в сторону Мор. Не ожидавший такого напора иллирианец покачнулся от тяжелого удара лап призванного зверя, но быстро собрался и закружился вокруг него, обнажив клинок.
Внезапно с вершины до сражающихся долетел чудовищный нечеловеческий вопль. И Ризанду, и Фейре был знаком этот крик. У обоих он уже рождался внутри, когда они смотрели на безжизненные тела друг друга. Бой на секунду остановился.
– Нет! – вторя раздавшемуся воплю, закричала Мор. Она попыталась решительной атакой опрокинуть своего соперника на ноги. Тот не только увернулся, но и успел полоснуть остриём меча бедро фэйки. Аз с ревом кинулся на него, разбивая тьму синим лучом.
– Уже скоро, – усмехнулся Ташир, продолжая сражение со снежным медведем и Фейрой.
Ризанд понял, что времени не осталось совсем. Надежда таяла.
Вдруг Фейра, обезумевшая от крика, полного сжирающей всё изнутри боли, сконцентрировавшись, запустила в Ташира огненным шаром. Иллирианец зашипел и свалился на землю. Он тут же поднялся на ноги, но тени, защищавшие его от любого другого удара, расступились перед пламенем и позволили ему оставить на смуглой руке пузыри ожога.
– Ах ты мразь, – зарычал он.
Ризанд метнулся наперерез иллирианцу, встречая его меч своим клинком. Он вспомнил рассказы ведьмы о валгах: демоны, их принцы и короли боялись огня.
– Фейра, беги к вершине, ты одна можешь помешать Киншасу.
Его истинная пара нерешительно отступила, видя, как он едва сдерживает напор двух воинов.
– Фейра, давай же! – крикнула ей Мор, перемещаясь к Ризанду. Азриель неплохо справлялся, атакуя с помощью сифонов.
«Я люблю тебя. Ты – мой» – послала она Ризанду через связующую нить и поспешила к чёрному ониксу.
***
Кассиан сражался в воздухе сразу с двумя демоническими отродьями. Он видел чёрный, как дёготь, цвет их крыльев, которые, казалось, притягивали и поглощали тьму. Он давно понял: что-то идёт не так.
Как только он и две иллирианки поднялись в воздух – то есть, за несколько минут до того, как к вершине должен был переброситься Ризанд – крыло Сунны пронзила стрела. Их окружили трое иллирианских воинов. В Кассиане проснулось чутьё главнокомандующего, веками позволяющее ему выигрывать сражения:
– Сунна, переброс на вершину, – громогласно скомандовал он, отмахиваясь мечом от нападавшего.
Девушка потянулась к его плечу, но внезапный удар меча, окутанного тенями, отсек ей руку. Иллиранка закричала, к ней, хлопая крыльями, рванула Агата, встретившая на пути сразу двух мужчин. Рыжая воительница сражалась с яростью тигрицы, но мечи противостоявших ей иллирианцев окутали беспощадные тени. А отрубленная рука её подруги утонула в сгущающейся над лесом тьме. Сунна в битве полагалась на свою способность к ослепительным перебросам, из-за которых враги теряли координацию. Иллирианка была ловкой, юркой, хитрой и умной, но не сильной и выносливой. Отрубленная по локоть рука и стрела в крыле, раздробившая тонкую полую кость, лишили Сунну сознания. Она камнем полетела на землю под истошный вопль Агаты. Но, к счастью, никто из нападавших не кинулся за ней.
К иллирианцам присоединились еще двое. Они все заражены валгами – безошибочно почувствовал Кассиан. За движениями их проклятых мечей сложно уследить, чёрные крылья поглощали тьму, глаза горели демоническим огнём.
Главнокомандующий сражался сразу с четырьмя, даже не замечая этого. Внутри него ширилось и росло предчувствие чего-то ужасного. Ночное небо пронзал алый свет сифонов, но валги отражали его при помощи теней.
Кассиан отчаянно пытался найти внутри себя связующую нить. Манона уже должна быть на вершине, кажется, он видел огненный шар.
«Манона!» – кричал он, но ответом ему становилась тишина и тьма.
Увлекая за собой четверых чернокрылых демонов, он бросился к тому месту на вершине горы, где должны уже находиться его друзья. Валги-иллирианцы пытались помешать ему: хватались за крылья, рубили клинками, пытались достать до его глаз остриями зажатых в руках стрел. Он чувствовал себя как огромный лев, на котором гроздьями висели гиены. Но, чем больше усилий предатели прикладывали, чтобы удержать его, тем яснее Кассиан понимал – он на верном пути. Ему во что бы ты ни стало нужно добраться до чёрного монолита.
Сконцентрировав свою силу, Кассиан мощным толчком высвободил её через все семь сифонов разом, откидывая от себя нападавших. Той секунды, на которую они отстранились от него, хватало, чтобы он смог увидеть крошечные фигурки на вершине Рамиеля.
Там не было Ризанда. Не было Азриеля, Мор и Фейры. У чёрного монолита замер крылатый мужчина в чёрном плаще. Рядом рыжий фэец. На снегу, окружённая тёмным пятном, лежала хрупкая крылатая женщина. При взгляде на неё сердце Кассиана сдавили железные тиски. Там, где стоял камень, иллирианец разглядел ещё один силуэт – распятый на чёрной поверхности, он почти сливался с монолитом. Зрение и разум, желавшие быть обманутыми, спокойно заключили – это не Манона. Серебряные волосы ведьмы невозможно спутать ни с чем.
Спокойствие длилось короткое мгновение. Потом память услужливо подкинула Кассиану картинку: Элайна льёт на волосы Маноны тёмный отвар, от чего те приобретают цвет древесной коры.
Кассиан не знал, откуда у него взялись силы на ещё одну ослепительную вспышку, как он смог так быстро сосредоточить их в сифонах, как они не раскололись от этой обжигающей ярости, принявшей обличье алой энергии. Залп вновь оттолкнул от него иллирианцев. И Кассиан, судорожно взмахнув крыльями, ринулся к вершине. Лететь до неё оставалось не больше пяти минут.
Он запретил себе искать внутри связующие узы, боясь, что, не обнаружив их, погибнет от ужаса в ту же секунду. Пока только гнев и маленькая фигурка, распластанная на чёрном камне, заставляли его двигаться.
Он не отрывал от неё глаз, поэтому не сразу заметил, что рыжий мужчина исчез со своего места. Возник он уже рядом с крылатой женщиной. Чем ближе подлетал к вершине Кассиан, тем яснее понимал: эта хрупкая фигурка на окровавленном снегу – его мать. Но о ней он не позволял себе думать тоже. Иллирианец чувствовал, как на задворках сознания эти мысли обретают вид огромных ледяных когтистых лап. Они схватят его и разорвут в клочья, если он позволит добраться до своего разума. Нельзя думать о смерти Маноны. Нельзя думать о смерти матери.
Кассиан смотрел лишь на медленно приближающиеся силуэты. В этот момент он увидел огненную вспышку, которую выпустил рыжий фэец – значит, Ласэн – в сторону Киншаса, прижав к груди крылатую женщину. Иллирианец готовился выдохнуть: сейчас Ласэн перебросится с его мамой в безопасное место.
Но вместо этого их обоих пронзила тьма. Она скрыла фигуру в плаще от потока пламени и острой иглой, казавшейся на таком расстоянии игрушечной, нанизала на себя фэйца и иллирианку. Ласэна и маму.
Как сквозь вату, в уши Кассиана пробился безумный вопль. От него задрожала внутренняя нить, громыхая железом. Мужчина не понимал: это кричит он сам или Манона.
Припавшие друг к другу Ласэн и Ева остались в той же позе. Но тёмное пятно под их телами увеличивалось, поглощая всё больше белого снега.
Боль в сердце стала невыносимой. От слёз щипало и жгло глаза. Его мать мертва.
Опять.
Опять не смог спасти её.
Маленький мальчик, которого отрывают от тёплой материнской руки. Она вся в мозолях. Маме приходится постоянно тереть жесткую мешковину или выжимать кожу, чтобы заработать на хлеб и право жить в деревне с побочным ребёнком. Крылатый мальчик плачет, тяжёлый ботинок пинает его в живот. Мальчик падает в грязь, но, стиснув зубы, ползёт к ногам своей мамы. Она тоже рвётся ему навстречу, но её крепко держат два крылатых мужчины.
– Кассиан, мы ещё обязательно встретимся. Будь сильным! – в голосе слышатся слёзы, и мужчины вокруг хохочут.
– Будет, – произносит тот, чьей сапог впечатал мальчика в землю, – если не захлебнётся сейчас в грязи.
С этими словами иллирианец, поощряемый смехом, наступает мальчику на голову. Его лицо окунается в холодную мерзкую грязь. Он едва успевает задержать дыхание.
– Кассиан, не забывай, кто ты! – доносится в сгущающейся тьме крик мамы. Мужчины надрывают животы – девка сошла с ума, просит ребёнка не забывать, что он никчемное отродье.
Воздух заканчивается. Перед глазами чернота – но уже не от залепившей их грязи, а от медленно покидающего тело сознания. Но мальчик продолжает сопротивляться. В этой темноте он видит только мамино лицо. Таким, каким он увидел его в последний раз – почему-то куда более красивым, чем обычно. Разгладилась кожа, засветились золотистым огнём глаза, появились ямочки на щеках. Эта красивая женщина безутешно плачет и повторяет: «Не забывай, кто ты!»
Агата, истекая кровью, что-то кричала ему, едва сдерживая одного из демонов. Он смотрел на её двигающиеся губы, но слышал только: «Не забывай, кто ты!»
Меч, покрытый тенями, полоснул его руку, оставив глубокий порез. Другой клинок распорол ткань крыла. Чёрные гиены скалились, кружа вокруг него. Они не решались напасть, смущённые тем, как резко он остановился. Их грязные рты выплёвывали какие-то слова, они складывались лишь в одну фразу: «Не забывай, кто ты!»
Стрела вошла глубоко в бедро. Боль отозвалась где-то далеко, будто бы не принадлежала его телу. Горячая кровь хлестала, чернокрылых гиен будоражил её запах. Они вот-вот кинуться, а он не может даже поднять меч.
Маленькое крылатое тело лежало на земле. Кассиан отсюда не видел лица, но мог поклясться, что женщина умерла произнося: «Не забывай, кто ты!»
Чувство в сто крат более сильное, чем боль, пронзило всё его тело. Невидимая нить натянулась, гневно зазвенела внутри. Он взглянул на камень. Над Маноной занесён блеснувший в свете звёзд кинжал. Кассиан не успеет спасти и её тоже. «Не забывай, кто ты», – сквозь тьму, скрывшую связующую нить, пробились последние слова.
Что-то внутри оборвалось. Кассиан закричал. Его кости плавились и из огня выходили новыми – крепче и больше. Крылья, которыми он раньше гордился, вдруг показались крошечными, достойными разве что летучей мыши. Всё его тело оказалось ничтожно мало для силы, бурлившей в нем. Он, наплевав на сифоны, позволил ей принять ту форму, которую та хочет. Он понимал: сила тоже страстно желает спасти Манону. Ведьма, распятая на камне, нацеленный на неё кинжал – то, что пробурило ото сна невероятную мощь, разрывающую его никчемное тело.
Его отец – золотой дракон. Последний, кто остался защищать фэйскую королеву, пока та, жертвуя собой, помогала спастись крылатому народу. Тысячелетия спустя его отец погиб, отдав жизнь за беременную жену. Сила пела и бушевала внутри. Она не позволит Маноне умереть. Это обжигающее, как само солнце, невероятнее, немыслимое в этом мире могущество – наследие его отца. И Кассиан с помощью его защитит ту, кого любит больше жизни. История повториться спустя тысячу лет. Дракон отдаст жизнь за свою возлюбленную.
Огромный красный крылатый ящер выдохнул пламя, испепелив сразу четверых иллирианцев. Он алым росчерком помчался к вершине. От его рёва дрогнул снег на склонах Рамиеля. Один удар хвоста снес валга, теснившего Агату. Но Кассиан не замечал ничего, кроме стали в руках фанатичного иллирианца.
Кинжал опустился. Дракон в ту же секунду разорвал напополам улыбающегося старика. Но было поздно, сталь вонзилась в то место на груди ведьмы, где должно было биться сердце.
========== Глава 18. Манона ==========
Платье, которое прислал Дорин, выглядело замечательно. Если не брать в расчёт, что надела его ведьма с железными клыками и когтями, рассекающая небо на драконе и пьющая кровь. Ведьма, которая несколько месяцев назад потеряла почти всё, чем дорожила и что любила на страшной войне, взамен обретя родину, где раньше никогда не бывала. Ведьма, в чьей груди зияла огромная рана и никак не желала затягиваться. Как раз в этом месте на платье свисали красивые украшения – крошечные сиреневые бабочки и гроздья лаванды, опускавшиеся с выреза, открывавшего ключицы и плечи, на грудь. Сам наряд имел очаровательный голубой цвет и множество складок кружева, собиравшихся серебристым поясом из маленьких бутонов цветов на талии. Длинные рукава, закреплённые на спущенной линии плеч, тоже состояли из слоя небесной сетки, подрагивающей от любого движения.
Манона, выгнув бровь, смотрела на своё отражение в зеркале. Петара помогла ей уложить волосы: собрала в пучок и выпустила две завитые передние пряди. Синекровная ухитрилась даже мазнуть губы своей королевы липкой и блестящей розовой краской, от чего те стали выглядеть невинно пухлыми и соблазнительными.
Придворные дамы, вернувшиеся в замок Рафтхол вслед за матерью и братом Дорина, кидали на королеву ведьм заинтересованные взгляды, тут же пряча их за надушенными веерами. Они знали, что самый завидный жених Адарлана во время войны завёл себе странных друзей и гадали: не одна ли из них эта прекрасная девушка? Маноне хотелось вспороть им глотки, развеяв тем самым все сомнения.
Она ещё не дошла до зала, где вовсю гремела музыка, но уже чувствовала себя лишней. Глупые кружева кололи кожу на животе, вызывая зуд, а туфли натерли ноги хуже грубых кожаных сапог.
Это первый бал после победы над Эраваном. Праздник, устроенный теми людьми и фэйцами, кто не познал ужасов войны. Для которых недавние события виделись лишь блистательной победой, окончанием долгих лет страха и кровопролития. Аэлина и Дорин поддержали эту идею. Согласились, что праздник нужен, чтобы расположить знать к новым правителям и порадовать простых людей, которые успокаивались и расслаблялись, когда видели, как веселятся короли и королевы. Ведьм на бал тоже звали. Но немногочисленный народ Маноны понёс слишком большие потери в войне и последовавших за ней междоусобных распрях. Время праздников в Западном крае настанет не скоро. Только Манона как королева была обязана явиться в Рафтхол. С ней отправилась Петара – её советница и наиболее сведущая в хороших манерах и человеческих обычаях ведьма. Она чувствовала себя уверенной и спокойной в бархатном платье глубокого синего цвета, расшитом серебряными нитями.
– Идём, Манона, – осторожно трогая королеву за локоть, произнесла советница. – Нас уже все заждались…
Черноклювая фыркнула, закатив глаза. Она очень сомневалась, что хоть кто-то ждал ведьм на торжественном приеме. Разве что Дорин. Адарланского королёнка Манона не видела все четыре месяца, что прошли с момента коронации Аэлины. Она не смогла прилететь на свадьбу Элиды и Лоркана, а потом пропустила и день, когда свои судьбы связали Лисандра и Эдион. В ведьмином королевстве было неспокойно. Манона не рисковала покидать его границы, чтобы не дать шанс захватить власть тем, кто остался недоволен текущим положением дел. А таких оказалось много. Даже возвращение в Западный край – процветающий, освобождённый от проклятия – не примирило железнозубых и крошанок. Это пришлось делать Маноне, орудуя кнутом и пряником. За все эти месяцы Дорин ни разу не навестил её, не прислал ни единого письма. Манона старалась не думать об этом, ведь юный адарланский король тоже был занят, восстанавливая свою столицу. Которую, кстати, некогда разрушили ведьмы. Нет, на балу их определённо мало кто ждал. Но обратного пути не было. После праздника состоится первый объединённый совет правителей Эрилеи, и на нём присутствие Маноны с советницей являлось обязательным.
Зал встретил ведьм оглушительной музыкой и сверкающим великолепием. Несмотря на то, что стеклянную часть замка решили не восстанавливать, даже в его каменных залах удалось воссоздать величественное убранство в государственных цветах Адарлана, которые после войны решили изменить на синий и серебряный. Манона поняла расчёт Дорина: в платье цвета льда, сочетавшем синеву и серебро, она прекрасно выписывалась в интерьер. Но почему-то это лишь расстроило ведьму.
Не успела она сделать и пары шагов по залу, как к ней сияющим вихрем подлетела златовласая королева Террасена под руку с Рованом.
– Выглядишь как королева фэйцев, – рассмеялась Аэлина, рассмотрев ведьму. – Собираешься захватить Доранеллу? Родственникам Рована пора начать волноваться?
Фэец улыбнулся, приветствуя Манону легким кивком. К ним уже спешили Фенрис и Лоркан с Элидой. Девушка обняла Манону.
– У моей королевы сегодня слишком хорошее настроение, – проговорила она, вставая рядом с остальными террасенскими придворными.
Элида будто бы расцвела за те месяцы, что Манона её не видела. В нежно-розовом платье, затейливыми лентами и полосами сплетающемся на груди и шее, она выглядела словно нежный цветок. А Лоркан так и остался прежним зверюгой. Но пока он охранял и берёг этот цветок, Манона могла смотреть на него практически без неприязни. И всё равно он поёжился под её взглядом.
– Я рада, что у вас всё хорошо, – ответила ведьма сразу всем. – Элида, ты получила мой свадебный подарок?
Девушка чуть смутилась, а Лоркан тихо зарычал.
– Что это было? – оживился Фенрис, толкая соратника локтем в бок.
– Яд, – с металлическими нотками в голосе ответила Манона. – Прекрасное оружие против больших и злых мужланов.
Фенрис и Аэлина расхохотались. Рован сочувственно взглянул на Лоркана, у которого от злости покраснели кончики ушей. Лицо Элиды осветилось озорной улыбкой.
– Не думал, что ведьмы так плохи в подарках, – послышался за фэйскими спинами бархатистый голос.
Сердце Маноны забилось чаще. Фенрис сделал шаг в сторону, пропуская Дорина. Король Адарлана, находясь в своём замке, оставался в короне. Её тоже изменили, выполнив из серебра. Узоры на его восхитительном богато украшенном камзоле совпадали с цветом платья Маноны. Она вновь ощутила себя симпатичным аксессуаром.
– Зато короли знают в них толк, – хихикнула Аэлина, тоже заметив сочетание нарядов.
Королева Террасена потянула свой двор и притихшую Петару танцевать, тактично оставляя Дорина наедине с Маноной.
– Пойдём, мне нужно тебя кое с кем познакомить.
Знатные дамы и их кавалеры расступались перед королём, будто волны перед мысом быстроходного судна. Все сгибались в поклонах, склоняя головы так низко, что на пол иногда падали шпильки и головные уборы.
Дорин подвёл Манону к небольшому кружку людей, от которых гости держались на почтительном расстоянии. Ведьма сразу узнала Шаола и его беременную жену. Живот Ирианы уже сильно выпирал, женщина держалась за поясницу, а муж положил руку чуть выше. Рядом с ними стояла женщина. Она не выглядела старухой, хотя на лице проходили глубокие морщины, а волосы тронула седина. Наверно, она казалась моложе, от того, как статно держалась. Манона догадалась о том, кто это, ещё до того, как Дорин открыл рот.
– Мама, позволь представить тебе Манону, – громко произнёс он, привлекая внимание женщины.
Ведьма растерялась. Весь этот зал с его музыкой и кучей разодетых людей её раздражал. Она ничего не знала о том, как принято вести себя здесь. Сотню лет своей жизни Манона провела странствуя в поисках выживших крошанок. Она сражалась, убивала и тренировала подрастающее ведьмино потомство. Учтивое знакомство с королевой-матерью не входило в число её умений.
Но Георгина Хавильяр внимательно смотрела на ведьму, как и Шаол с Ирианой. Пришлось, скрипнув зубами, присесть в жутком реверансе. Но Дорин, неловко рассмеявшись, тут же подхватил её. Сквозь улыбку он тихо поправил:
– Твой титул выше, ты не кланяешься.
Зато Георгина тут же оживилась, успев заметить этот жест.
– Манона, я так рада видеть вас рядом со своим сыном. Вы должно быть тоже целительница? – она благожелательно посмотрела на красавицу Ириану. Вот кто точно умел себя правильно поставить – и в переполненном лазарете, и в королевском дворце. Но и она, и Дорин с Шаолом молчали. В какой-то момент Маноне показалось, что они решил поиздеваться над ней. Яростно стараясь сохранить достоинство, Манона твёрдо произнесла:
– Нет, не целительница.
Глаза королевы-матери засветились. Она не так давно вернулась из загородной резиденции, где пряталась с младшим сыном всю войну, поэтому ещё не успела разобраться в новых правительницах и дворянках. Но по хищному блеску в её взгляде Манона поняла, что Георгина надеется, что рядом с его сыном стоит террасенская графиня или новая принцесса Доранеллы.
– Я королева ведьм из Западного края, – почти злорадно ответила Манона.
Мать Дорина, несмотря на все свои королевские манеры, не сдержавшись, ахнула. Ноги женщины подогнулись, Шаол едва успел придержать её за локоть. На лице Георгины Хавильяр отразился ужас.
***
Манона после первого торжественного приема в Адарлане побывала ещё на двух. Но все они проходили по одному и тому же сценарию. Дорин отправлял ей очередную партию кружев и шелков, в которых ведьма чувствовала себя ярмарочным медведем. Король приветствовал её и приглашал танцевать. Ведьма не знала ни одного человеческого танца и, каким бы прекрасным партнером ни был Дорин, смотрелась посмешищем. Знатные девицы, убедившись, что Манона не выпускает железные когти на балах, почти в открытую потешались над ней. Дорин советовал не обращать внимания. Он пытался отчитывать заносчивых дам, пока кружил их в танце, но их пылящие пудрой лица в эти моменты не выражали и тени мысли. Все существа женского пола теряли головы от близкого присутствия короля. Георгина Хавильяр держалась от ведьмы подальше. До Маноны дошли слухи, что она в тайне от всех наняла магов, которые пытались снять с короля чары, по её мнению, наложенные чудовищем с золотыми глазами.
