Текст книги "Уж замуж невтерпеж (СИ)"

Автор книги: Mihoshi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Пользуясь не то правами, не то положением, Эфиан нудно и упорно отчитывал Кими, мол, доколе наследница Повелителя будет вести себя неподобающим образом. Кимиэль всего лишь превратила огромные банты на туфлях одного настырного гостя – настырность была пропорциональна его габаритам, немалым, между прочим, – в жаб, и не по причине личной неприязни или баловства, просто он слишком уж приставать начал. Нотация по поводу, да и без оного, длилась не менее получаса. И хотя в речи эльфа встречались довольно интересные выражения и необычные обороты, раздражение овладело не только будущей Повелительницей, но даже Жармю: младший принц постепенно примеривался к тяжелому подсвечнику, так удачно расположившемуся вблизи от Эфиана.

Как и следовало ожидать, первой не выдержала сама Кими.

– Не будет ли любезный господин Эфиан сын Лэри ель из рода Мудрейших объяснить разницу между превращением бантов, даже не туфлей, в жаб и удлинением носа баронессы как-ее-там-не-помню? – приторно-вежливым тоном поинтересовалась эльфийка.

Эфиан замер на полуслове.

– Она… ко мне приставала, – наконец, пробурчал он, оправдываясь.

– Ах, она приставала к вам, – притворно сокрушалась Кимиэль. – Ох, бедняжечка, страстотерпец… А ложкой по лбу не пристать?! – мгновенно взвилась девушка.

И понеслось… Уж поверьте: интересных выражений и необычных оборотов в речи будущей повелительницы было не меньше. А уж чего стоили «зашпаклеванный сапог», «потолочный бухарь» и «шелудивый ярмарок» – не передать. Видимо, сии оригинальные словосочетания имели под собой реальную основу, причем именно в отношении Эфиана и его жизни. Но уточнять с одной стороны страшно (еще попадет от эльфа), с другой – перебить «нравоучение» невозможно (даже Эфиан только рот раскрывает, но и звука произнести не может).

– Ты на себя посмотри! – сумев таки вклиниться в монолог, возмутился нравоучением Эфиан, гневно тыча пальцем в Кимиэль. – Наследница престола, а носишься не пойми где, неизвестно с кем! Пора бы занять свое место!

– Нет, ну кто бы говорил?! – покачала головой эльфийка. – Сам ведь сколько времени от дяди бегаешь.

– Я не бегаю, а познаю мир, – обиженно буркнул эльф, насупившись, словно дитё малое.

Значит, правду Кимиэль говорит.

– Вот и я познаю мир, – не осталась в долгу Кими. – Хм, кстати… Я тут подумала…

– Что еще? – Эфиан принял трагическую позу, подняв глаза к небесам, но вышло так, будто он фрески на потолке разглядывает.

– Я займу трон, ты – место Мудрейшего, значит, мы будет на Совете каждый день видеться! – радости от этого вывода у Кимиэль было сверх меры.

Эфиан вздрогнул, ошарашено глянул на эльфийку, судорожно вздохнул и рухнул в обморок – Жармю едва успел подхватить друга.

– Наглядная иллюстрация народной мудрости, – обреченно выдохнул Фларимон.

– Это какой? – шепотом поинтересовалась я, справедливо опасаясь, что пока основной противник в отключке, Кими и за меня приняться может, так, в целях профилактики.

– Милые бранятся – только тешатся.

– А-а… У них всегда так?

– Сколько их знаю, – ответил Фларимон и, упреждая мой вопрос, добавил – По эльфийским меркам знаком я с ними совсем ничего, а по людским немало – семь лет.

Действительно, немало. И каждый раз они так? Хм, и не устали же.

– Ну их, пусть сами разбираются, – Фларимон повернулся ко мне и взял за руки. – Пойдем.

– Куда?

– Как куда? Танцевать! – улыбнулся он, и всё стало неважным.

Танцевать, так танцевать… Э-э… Стоп! Танцевать?.. Но… я… Поздно, мы уже в кругу танцующих. Да и улыбка на его губах… Утешает одно: играют полонез, а значит можно просто чинно вышагивать по кругу. А вот если бы половиль завели, да хоть тот же деревенский топотняк – сбилась бы с ритма, порвала платье, ну или ногу подвернула б точно. Почему? И вы еще спрашиваете? Да я ведь никогда с Фларимоном не танцевала!

Круг за кругом, словно так было всегда. Может, все же стоит сказать Хемелинке «спасибо»? Нет, не стоит – до сих пор на моего супруга заглядывается. А ведь он даже не смотрит на нее. Но… Кто знает, как поступила бы я на ее месте.

Круг за кругом, словно так будет всегда. Будто в самом сердце мира, где нет печалей и забот. Где можно просто жить счастливо. Как в сказках, самых добрых, самых светлых, самых волшебных. Только сказки заканчиваются, последний лист перевернут, и книга закрывает свои тайны. Ведь в сказках всё – тайна, которую лишь читающий сказку и знает, а герой… Герой с тревогой и надеждой загадывает, что будет завтра, желая, чтобы миг счастья длился вечно.

Круг за кругом, словно ничего больше и нет. Полонез, ройлай, половиль, хоровод – все смешалось, став совершенно неважным. Как неважными оказались страхи, опасения. Они вернутся, но потом, когда-нибудь. А сейчас есть только танец, только фиалковый взгляд и только замершее в ожидании сердце. Нет, разум знает, что все иллюзия, мираж, что возможно даже завтра придется отправиться в путь, но сердцу хочется напоследок отдаться во власть мечты, иллюзии, миража.

Круг за кругом, словно так и должно быть…

Чем дольше мы пребываем в замке, тем сложнее будет пробираться в Старый Лес. Леший лешием, но зиму никто не отменял. А по моим подсчетам (да, не сильна я в ориентировании, но опыт кое-какой имеется) к самым снегопадам туда и попадем. Если, конечно, не найдется еще одного оригинала, умеющего перебрасывать людей в мгновение ока из одного места в другое. Да и не нравится мне такой способ передвижения. Уж лучше на лошади, или на своих двоих, в крайнем случае.

Зорьке покидать обжитое стойло явно не жаждется – тут и кормят вкусно, и тепло, и сухо, и скакать никуда не надо. Но некая солидарность, а может просто сочувствие ко мне имеются, иначе седлать себя она бы не позволила. Не так уж много у меня вещей, чтобы багаж был тяжелым, что явно радует мою лошадку: Зорька с ехидством поглядывала на навьюченных лошадей Сирин и ее жениха – и это при том, что барона сопровождает свита, которая и заботится о вещах господина. Конечно, у меня есть буслатов ридикюль, а у Фларимона даже буслатова торба, но… Похоже, Благочестивая не только восполнила свой запас платьев и гененов, но и увеличила его раза в три-четыре.

– Эредет?

У-у… Вспомни и появится. Нет, на сей раз я не о Сирин – это Фларимон в конюшню пожаловал. И что он так медленно собирается? Ему не нужна отмена обряда? Почему только я должна об этом беспокоиться?!

– Я здесь, – откликаюсь, хотя и не очень хочется.

– Ты… уже собралась? – неуверенно интересуется Фларимон, подходя поближе.

– Как видишь, – пожимаю плечами, ведь это истинная правда.

– А… вот… Лойрита подковать заново придется, что-то подковы все, будто сговорившись – но так ведь не бывает, – разом разболтались. Зорьку подковать не надо? – неожиданно выдает супруг, все время пряча взгляд.

Стоп. Разве Лойрита вчера не подковали?

Кстати, о Лойрите. Сей грозный зверь, вновь увидев меня, решил проявить характер, то есть напугать. Но поскольку опыт общения с лошадками у меня уже имелся, все его старания пропали даром. А получив нагоняй от любимого хозяина, Лойрит старался быть как можно незаметнее в моем присутствии. Угу, незаметнее. Этому потомку гордых лошадей из листигских восточных земель и горных демонов такое даже не светит, если только Эфиан с маскировкой не поможет. Помнится, я когда-то задавалась вопросом: как Лойриту удалось проскакать столь длинный путь от Старого Леса до замка Хафелы практически без отдыха? Ответ прост: все дело в предках, а именно горных демонах, отличающихся выносливостью, силой и, естественно, магией. Ответ-то я получила, только что мне с ним делать?

– Эредет, разве ты не хочешь подождать, пока погода установится? – предложения Фларимона всё неожиданней и непонятней: какой еще погоды ждать, когда на дворе солнышко пригревает!

И кстати, о хотении.

– Фларимон, только ответь честно: к чему всё это? Ты словно оттягиваешь наше путешествие. Тебе как будто бы не хочется жениться на принцессе! – спрашиваю не из любопытства, хотя и делаю невероятные предположения.

– Не хочется, – неожиданно спокойным, даже печальным голосом отвечает принц.

Вот уж не ожидала такого ответа.

– Но… Почему?

Фларимон горько усмехнулся, подошел к Лойриту, погладил густую гриву коня и…

– Отец, с какого это перепугу Че лес не может ночевать в моей кровати? – влетевшая в просторный кабинет встрепанная девушка начала возмущаться с порога. – Что ему теперь, каждый раз из окна выпрыгивать, как и Хи льдигу, дабы слуги не смущались?

– Кхе-кхе, Саше й, э… у нас гости, – король попытался вежливо намекнуть на неуместность гневных речей дочери.

– Кто еще? Опять какие-то попрошайки? – принцесса пренебрежительно окинула взглядом двух молодых людей, поднявшихся при ее появлении с кресел.

– Принцесса Саше йя, – вежливо поклонились гости, отдавая дань этикету.

– Э-э… доченька, тут… – замялся король, поскольку увидел до боли знакомое упрямое выражение на лице принцессы.

– Так вот, мне плевать, что думают слуги. Если столь чувствительны, пусть катятся к демону в пасть, других наймем. А Челес будет спать там, где я хочу. Пока не надоест, естественно, – не обращая внимания на гостей и отца, продолжила принцесса.

Молодые люди буквально пребывали в шоке. Столь похожие и одновременно разные, сейчас они абсолютно одинаково недоумевали: и это наследница престола, благовоспитанная дочь короля? Да, о вздорном характере принцессы ходили не то что слухи, а легенды, но подобного бесстыдства и предположить невозможно.

– Кто это? – в голосе принцессы раздражение не просто слышалось, оно прямо-таки било горным потоком.

– Принцы из рода Лорийнти йцев, – махнув рукой на поведение дочери, сообщил король.

– Женихи что ли? – пренебрежительно фыркнула Сашейя. – И который из них?

– Но… – запнулся король. – А ты… выбор там…чувства…

– Да какая разница?! – отмахнулась принцесса. – Любой подойдет, хоть длинный, хоть кучерявый.

«Длинный» и «кучерявый» просто онемели, глядя на развернувшуюся на их глазах сцену.

– Плевать какой, разве что без особого занудства, – вынесла вердикт принцесса и столь же стремительно, как и вошла, покинула кабинет.

Король смущенно замер, не решаясь посмотреть на молодых людей…

– Ты же сам слышал! Да как она смеет?! – от избытка чувств молодой человек, один из принцев, не мог устоять на месте и расхаживал по коридору: туда-сюда, туда-сюда, словно живой маятник.

– Браки по любви среди высшей знати весьма редки, – пожал плечами второй, глядя куда-то вдаль, в расплывающийся за окном туман.

– Не пытайся ее оправдать, кузен! – принц даже остановился от возмущения. – Твоя склонность к всепрощению и вере в хороших людей широко известна, но даже ты не можешь отрицать бесстыдного поведения принцессы.

– Я и не пытаюсь, – голос второго принца был ровным и спокойным, чего нельзя было сказать о его чувствах. – Всего лишь констатирую факт.

– Вот и не верь после этого слухам, – заметил первый принц. – Фларимон, но неужели ты собираешься молча смотреть на то, как тебя «выбирают»? Неужели стерпишь подобное?

– Кузен, не горячись, из семейных хроник тебе известно, что не один брак в нашем роду был заключен по сговору родителей. Тем более, здесь не бездумная прихоть выжившего из ума старика, а многовековая традиция, – Фларимон говорил все так же ровно и спокойно, старательно пряча эмоции.

– По традиции принцессы восходили на брачное ложе непорочными, – не унимался молодой человек.

– Однако странность: непорочность невесты обязательна по устоям общества, тогда как жениху прощается любой блуд.

– Это не имеет отношения к происходящему! – возмутился кузен. – Впрочем, если ты желаешь править, и тебя не смущает распущенность невесты, мне это только на руку: выбирать никого не надо, и я со спокойной совестью могу вернуться домой.

– Стать королем и войти в историю, как супруг, выбранный гулящей принцессой подбрасыванием монетки? – криво усмехнулся Фларимон. – И ты думаешь, я согласен на такое?

Кузены переглянулись, и в их глазах взметнулось одинаковое фиолетовое пламя гнева.

Столь похожие и различные одновременно. Один по воле рока стал главой древнейшей ветви рода, с отрочества принявший ответственность за сотни жизней, привыкший к рассудительности, спокойствию и обязательствам. Другой волею судьбы был младшим в семье, любимым дитятком, которому могло все достаться лишь по одному желанию, по прихоти все было бы преподнесено на блюде, но сумевший взрастить в себе ответственность и самостоятельность. Один рос в окружении слуг и учителей, другой – в ласке и любви родителей. Но оба были отмечены предназначением – фиалковые глаза не дар, а испытание. Испытание длиною в жизнь. Жизнь, которая может быть потрачена зря, последуй любой из них давней традиции.

– У тебя есть план, кузен? – понимающе улыбнулся младший принц.

– У меня есть план, кузен, – лукаво усмехнулся старший принц.

И не успели зажечься первые свечи в королевских покоях, как по всей столице разгорались споры: кто достоин руки наследной принцессы? Старший по возрасту или старший по роду? Один превосходит по годам, но другой вполне может оказаться ему дядей. Кто достойнее?

И уже никому не было дела на рассвете, когда два молодых человека покинули столицу, разъехавшись в разные стороны, но пообещав помогать друг другу.

Выбирать оказалось не из кого…

– Все так и было, – устало выдохнул Фларимон. – Можешь спросить у Жармю, он подтвердит мои слова. И не потому, что кузены, а потому… Собственно, одному бы мне весь этот обман не разыграть.

Вот и еще на один вопрос получила ответ. А толку? Как не было, так и нет. Что мне с того ответа? Как теперь быть? Ведь то, что Фларимон не жаждет жениться на принцессе, не означает его желания оставаться моим супругом. Разве нет? В том-то и дело, что да. Задерживаясь в королевских покоях, как по всей столицы разгорались споррыому желанию, по прихоти все было быкняжеском замке, я только растягиваю собственную боль. Что мне определенно не нужно и даром, а уж за такую цену и подавно.

– Зачем спрашивать, я и так тебе верю. И именно поэтому нам стоит поспешить в Старый Лес: ваш обман вполне может повернуться против вас самих, и если выберут тебя, то… Кто помешает королю признать наше венчание фальшивкой? Мне до сплетен и разговоров дела нет, но моим и твоим родным от этого будет только хуже, – говорю спокойно, рассудительно, а в ответ получаю только тяжкий вздох.

– Послушай, Эредет, я… – в который раз начинает речь Фларимон, чтобы в который раз быть прерванным.

Кто теперь? Эфиан и Жармю собственными персонами…

Слегка морозное утро бодрило лучше всякого травяного настоя из запасов князя Жданича. Зорька недовольно всхрапывала за столь ранний подъем, не считая достаточным утешением отборный овес на завтрак. Лойрит в принципе был с ней солидарен, но явно опасался перечить хозяину. Хотя, на мой взгляд, его хозяин особо и не спешил никуда.

– Далеко отправитесь? – Эфиан дружелюбно поинтересовался, легко удерживая приплясывающего на месте скакуна.

Мы стояли на перекрестье трактов, в паре лиг от княжеского замка. Эльф и младший принц решили покинуть гостеприимный кров с нами, причем кто больше горел желанием сказать трудно: то ли эльф, беспокоящийся о будущей повелительнице, покинувшей замок неделей раньше, то ли принц, уставший от навязчивого внимания княженки, наконец-таки понявшей, что от Фларимона ничего не добьешься. Задержись Кимиэль, и княженка вела бы себя приличней, но она отправилась дальше в путь, все же взяв в свою свиту слезно об этом молившего Южея. А Сирин не было никакого дела до окружающих: как я уже говорила ранее, все свое время и внимание Благочестивая посвящала жениху, с которым на днях должна был отправиться в его земли.

– Неблизко, – туманно ответил Фларимон.

Действительно, неблизко – Старый Лес далече от Алома находится. Но к чему скрывать?

– Что ж, легкой вам дороги, – эльф произнес традиционное фелитийское пожелание, которое было весьма кстати: кто знает, какая погода царит в Фелитии.

– И вам того же, – не остался в долгу Фларимон. – А вы в какие края? Уж не в столицу ли?

– Ни за что! – возопил Жармю. – Да я туда после того, что ты сделал, и не подумаю ехать. Эх, выкрутился, нашел выход: женился по собственному желанию, и теперь вроде как не причем.

– Ты тоже на выдумки горазд, – отмахнулся мой супруг. – Одна история с именем чего стоит.

С именем? А что не так в имени Жармю? Ну, не звучит как-то, для принца я имею в виду. Но не он же имя выбирал.

– Ничего и не выдумка, всего лишь игра букв, – стал оправдываться Жармю. – Всего лишь сбор первых букв полного имени.

Фларимон только усмехнулся, а меня разобрало любопытство.

– Значит, Жармю – это первые буквы твоего полного имени? Неслабо! – свистеть я не умею, но мои эмоции были и так видны.

Тяжким вздохом младший принц выразил свое согласие.

– Ну а как тебя зовут? Ну скажи! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – может, я и похожа на ребенка, выпрашивающего конфетку, но путешествовала с ним столько времени, а имени, получается, не знала!

Жармю явно колебался, но после толчка Эфиана замогильным голосом выдал:

– Жюстен Аврилийский Ранний Южный. Причем почти каждое имя что-то означает: Аврилийский – родовой титул, Ранний – я родился раньше срока, Южный – родители тогда осматривали южные владения, а там и…

Мда, повезло парню. Что-то шевельнулось в голове, я прикинула в уме для надежности и уже тогда гневно возопила:

– «М»! что значит буква «М»?!

Жармю, точнее принц Жюстен хранил гордое молчание, Фларимон усиленно разглядывал землю под ногами, а я ждала ответа.

– И что? Что означает «М»?! – наступала я на принца.

– Так… мелочи несерьезные… – буркнул тот, пытаясь укрыться за лошадкой и полагая, что этого объяснения достаточно.

Я так не считала и уже готова была собственноручно вытрясти из него признание.

– «М» – значит Медовый! – донеслось со стороны булькающего от смеха эльфа.

– Медовый? – ошарашено повторила я.

– Ну да! Медовый! – чуть не плача, закричал Жюстен. – Матушке тогда страсть как захотелось меда, причем в сотах и только-только с пасеки, вот они с батюшкой и поехали в южные владения…

Да… Везет некоторым… Я честно пыталась удержать смех, но против природы не пойдешь. Тем более эльф с супругом моим давно уже от смеха за бока схватились.

– Удачной дороги! – я с некоторым сожалением махала вслед друзьям.

Все-таки немалое время провели вместе, я привыкла к ним, приняла в сердце. А теперь вот наши дороги разошлись. Да, знала об этом с самого начала, но не думала – расставаться с друзьями оказывается больно.

– Не грусти, – Фларимон дотянулся до моей руки, коснувшись дубового венка, скрытого сейчас под перчаткой. – Все будет хорошо.

– Я знаю, просто… Не обращай внимания, это все… пройдет, просто пройдет, – смущенно шмыгаю носом.

Так, надо срочно перевести разговор на другую тему, не хватало только расплакаться перед Фларимоном.

– А вот интересно, для кого же тогда шьют подвенечное платье, если вы жениться на принцессе не собираетесь? Причем шить собирались даже два платья, – очень кстати вспомнился жемчуг из Давро.

Фларимон обижено сморщился при упоминании принцессы, но ответил:

– Старшая сестра нынешнего короля наконец-таки выходит замуж.

– Э… Не поняла… Одна? И столько жемчуга?

– Столько – это сколько? – на всякий случай решил уточнить принц.

– Ну… Кажется, речь тогда шла о двадцати мешках.

Фларимон тяжко вздохнул:

– Все неймется кое-кому!

– А подробней?

– Видишь ли, герцогиня Алл ита – дама немолодая, однако свято блюдет традиции королевского дома. Поэтому свадебное платье и украшают жемчугом.

– И в чем подвох?

– Ну… Думаю, тетушку Хафелу ты хорошо помнишь.

Такую забудешь!

– Так вот представь себе четырех таких, как она, да еще двоих, как княженка Хемелинка, можно прибавить, – пояснил Фларимон.

Ничего себе… В голове рисовался почему-то страшный образ учетверившейся Хафелы в белом венчальном платье, сплошь расшитом жемчугом. Ужасающе, однако.

Полдень давно миновал, и от утреннего морозца не осталось и следа. Как не осталось следа и от странного настроения Фларимона. Собственно, я так и думала, ожидала, но почему-то стало грустно. Да к чему обманывать себя? Сердце не хочет слышать слова разума и бьется в слепой и глупой надежде.

Фларимон едет впереди, так что ему не увидеть внезапных слез. И слава Всевышнему! Не хочу остаться в его памяти плаксой. Вздорной, пафосной, но определенно не плаксивой. Однако что-то Фларимон услышал, а потому обеспокоено оглянулся.

– Что-то случилось?

– Нет, нет, все в порядке, – стараясь не шмыгнуть носом, отвечаю радостным голосом.

– Правда? – продолжил допытываться Фларимон.

– Угум. Я вот все думаю, неплохо будет тебе почувствовать себя свободным от навязанной клятвы. Тебе претила обязанность женитьбы по традиции. Догадываюсь, как было противно подчиняться разбойникам, – говорю бодро, а у самой все слезы так и хотят скатиться по щекам. Как бы их утереть незаметно?

– А мне и так неплохо, – неожиданно выдал Фларимон, придерживая жеребца, чтобы ехать вровень со мной.

– К… а… Как это? – от возмущения у меня пропал голос, и о слезах мгновенно забыла.

– Ну, видишь ли, тут несколько причин, – принялся невозмутимо перечислять он. – И политическая – жениться на принцессе я не смогу, значит, и «историческим» королем не стану, и денежная – с женой, обладающей золотым даром, всегда будешь при деньгах, и телесная – и сыт, и в постели тепло…

– Да ты!.. Да я!.. – мне никак не удавалось оформить словами простенькую мысль: «Гад! Убью!»

– А самое главное, – Фларимон перевесился с седла (тоже мне – великий наездник!), почти вплотную приблизившись ко мне. – А главное – я люблю свою жену! – наконец-таки завершил достопамятное «я…» принц.

Коснулся поцелуем моих губ и тут же пришпорил коня.

– Стой! Сейчас же! – мой крик однозначно был услышан, но действия не возымел.

Придется опять догонять его, чтобы… ну… по обстоятельствам…

КОНЕЦ

P.S. Древняя легенда гласит, что жил когда-то на землях Листига ужасный демон. Много бед от него было людям и нелюдям. Но никто не мог сразить его, уничтожить. И однажды мудрец предсказал, что придет дева из далеких неведомых краев и сумеет одолеть демона. И тогда многомудрый король Джеридальд повелел гонцам объявить по всему королевству: на той, что сумеет одолеть демона, король всенепременно женится.

И однажды на землях Листига появилась дева, зовущаяся Иоландой. И сумела дева изничтожить демона, освободить королевство от проклятия. За подвиг сей, за благие деяния спустя многие лета нарекли ее Святой Иоландой. А тогда же, за победу великую и награда великая была: король Джеридальд сдержал слово данное и женился на деве-спасительнице. Но не один лишь долг повелел ему жениться, ибо не только мудрость, но и безмерная любовь к деве горела в фиалковых глазах короля.

Из обрывков древних легенд, случайно найденных и восстановленных эльфийским менестрелем Талаисом.

P.P.S. И вечно эти эльфы все переврут! Самому что ли рассказать историю Святых Иоланды и Джеридальда?

Размышления одного огои на досуге…