Текст книги "Уж замуж невтерпеж (СИ)"

Автор книги: Mihoshi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Глава 3

Если вы думаете, что после отъезда близнецов Феве количество вещей сильно уменьшилось, то вы жестоко ошибаетесь. Как выяснилось – вся поклажа, обретавшаяся на трех лошадях, принадлежит Сирин. Нет, не то чтобы я сильно удивилась, этого следовало ожидать. Но мне непонятно, как она могла отпустить близнецов, не заботясь о собственном благе? Я не говорю о ее желании остаться с Жармю. Тут как раз все в порядке – препятствий для исполнения задуманного почти нет, только Эфиан и нежелание самого Жармю привечать Сирин. Или возможность отделаться от Феве затмила все житейские проблемы? Вполне вероятно. Или Благочестивая надеялась припахать к благому делу перевозки своих вещей Жармю и Эфиана. Но в таком случае встает вопрос – а куда тогда Сирин едет? Брр, что-то я запуталась.

А Сирин вовсю пыталась командовать друзьями. Выходило не очень. То есть отдавала она приказы громко, внятно, но ни эльф, ни его друг следовать им не собирались. Зато внеплановое и бесплатное развлечение для всего трактира устроили.

– У нас проблемы? – вежливо интересуюсь, будто не догадываюсь в чем дело.

– У нас проблем нет, – Эфиан сделал ударение на «нас». – А вот у некоторых…

Ну, если даже у эльфа не хватает красноречия, чтобы высказать свои мысли, значит, пора вмешаться.

– Тогда что шумите?

Минуты две друзья только пыхтят, не желая срываться на ругательства. Наконец, Эфиан совладал с собой и относительно ровным тоном продолжил:

– Так вышло, что у госпожи-леди Сирин Благочестивой оказалось много вещей, которые раньше везли братья Феве. Но поскольку они покинули нас, то теперь некому везти ее багаж. Однако госпожа-леди Сирин Благочестивая (И не лень ему все перечислять?) не желает расставаться даже с малой толикой имущества, не понимая, на ее лошади все не уместиться.

– Неправда, я прекрасно понимаю, поэтому и предлагаю разместить часть вещей на ваших, – вмешалась в разговор Сирин.

Эльф брезгливо поджал губы, а Жармю вообще скривился, будто у него все зубы заболели разом. Ох, не понимает Сирин, с чем играет: они ведь и бросить могут. Как она тогда будет добираться до замка жениха? Потому что не быть ей с Жармю – слишком они разные, да и не у всякого мудрого человека хватит терпения на Сирин. Но я могу и ошибаться.

– Сирин, послушай, неужели тебе необходимо везти с собой столько вещей? – обращаюсь к Сирин.

– Конечно, там все – первой необходимости! – кивает Благочестивая.

Так, попробуем с другого края.

– Э… Сирин, давай поднимемся к нам в комнату, надо кое-что обсудить, доделать.

– Не получится: нашу комнату уже сдали, – беспечно отмахивается девушка.

Сколько ее вытерпели Жармю и Эфиан? Боюсь, меня на такой длительный период не хватит.

– Думаю, хозяин не обидится, если мы ненадолго займем другую комнату, – цежу сквозь зубы, прежде чем схватить Сирин за руку и утащить в ближайшее свободное помещение.

По чистой случайности им оказывается кладовая. Ну и что? Главное – не мешают.

– Ты что делаешь? – гневно вопрошаю, хотя и так знаю ответ.

– О чем ты, Эредет? – Сирин невинно хлопает глазами.

– Хочешь окончательно испортить отношения с Жармю? Сама подумай: какой рыцарь будет таскать даже за своей дамой сердца тряпки и прочее барахло? А ведь он пока еще клятв верности не приносил, да и взоры на тебя, как на даму сердца не обращал!

– Вовсе там и не тряпки, – обижено сопит Сирин, но видно, что она не подумала, когда приказала загрузить свои вещи на лошадей Эфиана и Жармю.

– Да даже если там королевские регалии, не стоит так настойчиво предлагать, хотя скорее требовать помощи от мужчин. Наоборот, надо показать, как ты вынослива, смиренна, сильна. И быть может, тогда они сами предложат разделить твою ношу.

Всевышний, какой бред я несу?! Если все загрузить на одну лошадь, она ж этого не выдержит! Ей-ей! И пусть я не большой знаток в лошадях, но понимаю – всему есть предел. А ведь лошадке еще ехать как-то надо. Но с такой поклажей она с места не сдвинется.

– Ты, правда, так думаешь? – совсем неблагородно хлюпая носом, поинтересовалась Сирин.

Вместо ответа киваю, потому как боюсь сболтнуть лишнего.

– Ну… я… тогда, наверное, пересмотрю багаж, – неуверенность звучит в голосе Благочестивой.

– Пересмотри, конечно. А я тебе помогу.

Иначе она не только оставит все, но еще и целый день провозится. Времени же у нас нет. Откуда знаю? В том-то и беда, что не знаю. Просто чувствую. А интуиции хоть изредка стоит доверять.

– Зачем тебе десять гененов? – изумленно разглядываю разноцветные колпаки. – Ты и один одела только раз. Оставь один, остальные выкинь, – вношу предложение.

– Ты что? Каждый генен под цвет платья. Надеть разноцветные – проявить верх неприличия и безвкусия! – Сирин возмущается искренне и глубоко, отбирая при этом у меня свои колпачки.

– А я заметила, что Жармю генены не нравятся, – как бы невзначай замечаю, не пытаясь отобрать колпаки.

– Да-а?.. – растерялась Сирин. – Ну… Наверное, я могу часть из них пожертвовать хозяйке трактира…

Вот они ей нужны!

– Можно даже все, – благодушно киваю, дабы не сбить подходящий настрой.

– Все?.. Но…

– Жармю они не нравятся…

Генены окончательно покидают дорожные сумки.

– Что же я надену к платьям? – Сирин недоуменно оглядывает наряды.

– К платьям?.. А ты заметила, что в брюках фигуру девушки легче рассмотреть? Да и так она больше похожа на верную подругу, помощницу, которой можно доверить жизнь, – многозначительно рассуждаю. – И разве, когда ты была в платье, Жармю был любезен с тобой?

– Что ты предлагаешь? – обреченно выдохнула девушка.

– Возьми одно, остальные продай!

Нет, мне не нужны деньги, но Сирин они могут пригодиться. Так зачем упускать столь удачную возможность?

– Продать? Разве благородной даме позволительно торговать?

– Благородной даме позволительно быть мудрой, рачительной, экономной. И продажа в данном случае – есть рачительный поступок, – несу полную чушь, но убедить как-то получается. – Не хочешь продавать, раздай бедным – вот поступок истинно благородной дамы.

Сирин хмурится, что-то подсчитывая. Скорей бы она на что-то решалась, а то так ребята забудут о своем обещании, данном, между прочим, только мне, и покинут не только гостиницу, но и Кенель. Наконец, Благочестивая приняла какое-то решение, сгребла почти все свои наряды – два платья, пять рубах и трое штанов только и остались – и твердой поступью направилась куда-то вглубь трактира. Пойти с ней? Нет, пусть лучше сама идет, чтоб не было потом разговоров на тему «Это ты посоветовала».

Чеслава говорила – караван направляется в Кхет'феле. Ее сетование по поводу изучения географии относится и ко мне. Иначе сейчас не сомневалась бы, где находится город-крепость. Вроде как на севере. Хм, быть может и случайность, но родители тоже ехали на север, возможно в Кхет'феле. Вот было бы здорово передать им привет через госпожу Феве. Угу, чтобы напугать их? Так себе и представляю картину, достойную пера летописца: Чеслава носится по всему городу и у каждого встречного интересуется: «А вы не знаете – лорд и леди Онтэсские здесь?», а когда находит, то радостно вручает мою записку (на большее не хватило бы времени, да и бумаги под рукой нет) родителям, которые искренне недоумевают, что я делала в Кенеле, когда направлялась во Вью-Зелейн. Нет, такого счастья мне не надо. И так родители переживают, зачем еще добавлять.

Что? Не верите в переживания и волнения? Почему? Ах, слишком легко отпустили в дорогу… Но тут все очень просто: есть у папа одна коротенькая фраза, после которой смолкают все споры и уговоры, оставляя послевкусие шума, обиды и неизбежности, – «Путь избран». Простые слова, понятные всем и каждому, а вот такую силу имеют. Ведь они означают, что решение не изменить. А раз решение принято, путь избран, то никто не может с него свернуть или вернуться назад. Потому меня и отпустили, ведь я свой путь выбрала. И не стоит сомневаться в чувствах моих родителей. Уверена, маман едва ли не каждый вечер изводит папа уговорами последовать за мной, ну или хотя бы подключиться к поискам Фларимона.

Не успела я посетовать, на долгое отсутствие Сирин (если честно, я только подумала об этом, но в жизнь еще не воплотила), как Благочестивая, вся такая сияющая, вернулась. С пустыми руками. Вроде бы.

– А… – слов я не нашла, поэтому попыталась жестами все объяснить.

– Что? – Сирин непонимающе нахмурила брови.

– Ну… э… вещи! – еле-еле удалось выдавить.

– О, я отдала их хозяйке – госпоже Сейре, дабы она распорядилась ими по уму: цену и покупателей сама определит. Деньги разделим по справедливости: мне семь частей, ей три. Причем, пять частей мне отдали задатком, – довольная пояснила Сирин.

Пять частей? Семь… Три… Запуталась я, честно. Если правильно поняла, то Сирин отдала «лишние» вещи жене трактирщика с условием последующей продажи. В долях сошлись на том, что большая часть достанется Благочестивой (вполне справедливо, ведь это ее вещи), причем девушка получила половину всех предполагаемых денег задатком. Так, кажется, разобралась. А вот Благочестивая продешевила: ведь гарантий вернуться в Кенель и получить причитающиеся две части нет. Ладно, если Сирин так поступила, нам же лучше: вопрос дополнительного груза хоть как-то решился.

Жармю и Эфиан, поджидавшие нас в конюшне, проявили редкостную выдержку, не сказав ни слова о времени, проведенном нами в трактире. Только Жармю многозначительно покосился на городские часы, когда мы выезжали из города (и зачем было ехать через главную площадь?). Ну и пусть, попробовали бы они сами уговорить Сирин отказаться от части вещей. Собственно, они и попробовали, только безрезультатно.

На выезде нас ожидал еще один королевский дознаватель, тоже второго ранга. Да, разбойники – это даже не проблема, а уже беда. Мужчина средних лет с жиденькой бородкой, но кустистыми бровями, внимательно оглядел нашу компанию (было б больше, могли и заподозрить в чем нехорошем – все-таки в отъезде близнецов есть положительные моменты, а уж какая экономия на продуктах!). Но моя серость была при мне, как и коса у Жармю, надменность у Эфиана и высокомерие у Сирин. Поэтому нас пропустили без лишних проволочек, только проверив для уверенности чересседельные сумки. Буслатов ридикюль остался незамеченным, естественно моими стараниями, а в небольшой сумке обнаружилась посуда, старый плащ, да немного вяленого мяса – запасы на всякий случай. Вещи Сирин не вызвали особого удивления, только один из стражников поделился с товарищами, мол, его жена тож так вышивать горазда. Сумки эльфа досматривать сильно не стали, только одним глазом заглянули: надменность и превосходство сквозили в каждом жесте, взгляде, вздохе Эфиана, и без мага стражникам было страшновато связываться с ним. Дознаватель в ход досмотра не вмешивался, однако был весь внимание. Особых взглядов удостоился Жармю, хотя возможно не сам он, а его меч. Но поскольку меч был чист, как только что от оружейника, сам Жармю был невероятно спокоен, а также имел при себе королевскую грамоту настоящего вольного, да в сумке возил крупу, вяленое мясо и мешочек соли, то претензий никаких не было.

Покинув пределы Кенеля, мы вывернули на дорогу… А вот не знаю куда: в карту посмотреть не удосужилась, а ни Эфиан, ни Жармю ничего не говорили. Случайный самодельный щит, гласивший, что лучшее вино можно найти только у Гвальи-винодела, проживающего через четверть лиги от Кенеля в селе Вишнявое, подсказал – это Фэйривский тракт (если я сейчас не смотрю в карту, не значит, что не сделала этого вчера). И куда он нас приведет? К сожалению, скорее всего только моему, получить ответ на вопрос не получится – уж слишком нахмуренные лица у ведущих, просто так не подступишься.

А дорога прямо-таки изобиловала стражниками. Поначалу городские, потом замелькали наемники. И судя по разговорам наемников, дальше службу несли королевские войска. Эфиан с Жармю замедлили шаг лошадей до состояния «ползу улиткой» и зашушукались. Недолго они совещались, но итог не очень обрадовал. Хотя и тут я только от своего лица могу заявить: Сирин, после сплавливания близнецов, рада самому факту нахождения рядом с объектом своих матримониальных планов. А уж одобрительная полуулыбка Жармю по поводу избавления от лишней поклажи вдохновляет на большие подвиги. Почему-то эльфа Сирин в расчет не берет, хотя и так понятно: Эфиан – близкий друг.

– По тракту не поедем, – озвучил решение Эфиан. – Есть более короткий путь через вон тот лес. Выведет практически прямо к Роксену, а там и… Там уж сориентируемся по обстоятельствам.

Короткий путь через лес? Больше похоже на сказку. А еще это «практически прямо», будто эльф сомневается в своих словах. Впрочем, и так может быть.

– А лошади по лесной дороге пройдут? – интересуюсь на всякий случай, пока окончательно не свернули с тракта.

– Пройдут, там нахоженная тропинка.

Тропинка? Нахоженная? Да даже я – неспециалист в верховой езде – понимаю, что там, где пройдет пеший, всадник не всегда проедет. Но высказать свои сомнения я не успела: Жармю первым направил лошадь на узкую дорожку, ведущую к темнеющему вдалеке лесу, за ним Сирин, и естественно Эфиан. Ну, не оставаться же мне одной? Тем более сама напросилась в компанию.

Чем ближе к лесу, тем больше у меня уверенности – не короткая дорога увела нас с тракта. Есть предположение одно: все дело в королевских стражниках. Ну, не зря Жармю маскировался на въезде в Кенель! А Эфиан вдобавок морок наводил. Скрываются? Да! Знать бы еще от кого и почему… Вот только не мне упрекать их: много ли сама правды говорю?

Нет, если честно, то не так уж я врала, скорее недоговаривала. А это огромная разница, как любил приговаривать папа. Правда, маман в этих случаях так радостно улыбалась, что папа сразу чувствовал себя не очень хорошо и допытывался у маман все ли ему известно. Однако маман продолжала улыбаться, ничего не говоря.

Золотой покров леса сомкнулся над нашими головами. Удивительное дело: листья, примерившие желтые, красные, багряные наряды, должны были лишь добавлять света, а в лесу будто ночь наступает. И на душе так тоскливо стало, что хоть бездомным псом на луну вой. Или того хуже – волком. Интересно, в этом лесу волки водятся? А медведи? Да и рыси опасаться стоит.

– Эфиан. Эфиа-ан! – пытаюсь тихо окликнуть эльфа, занявшего место ведущего.

Услышал – видно как слега голову склонил к левому плечу, но отвечать не желает.

– А я вот как закричу от горя, что никто не обращает внимания… – ненавязчиво предупреждаю.

Эльф аж дернулся от таких слов.

– Чего? – практически в стиле Жармю или деревенского старосты, оторванного от любимого бочонка вина, отозвался эльф.

– Ты местность хорошо знаешь?

– Какое это имеет значение? – Эфиан недовольно хмурится, мол, зачем по пустякам отвлекаешь, но соизволяет повернуться ко мне.

– Просто очень хотелось бы знать, как тут обстоят дела с хищниками. Не хочется что-то разнообразить собой их привычное меню, – наивно улыбаюсь, но ехидство все же проскальзывает.

– Не отходи далеко, не выбивайся из ряда, и не пойдешь на прокорм местным хищникам, – Жармю как всегда любезен, решив встрять в нашу милую беседу.

– А ночью? Только не надо рассказывать мне сказки о защитных кругах и прочем – на диких зверей огонь не всегда действует.

– Ночевать здесь не будем, – отмахивается эльф, явно не желая устраивать ночное дежурство.

– Ты искренне веришь, что нам удастся проехать через лес за день? – мое недоумение было абсолютно правдивым, настоящим.

– Должны, – беспечно пожал плечами эльф.

Должны? Хорошенькое объяснение. Оно не понравилось даже Жармю, пробурчавшему нелестные эпитеты в адрес эльфа. Но как истинный рыцарь, парень был честен даже с самим собой, потому как следующие эпитеты относились к неразумным личностям мужеского полу, пропускающим эльфов-всезнаек вперед.

– Я не всезнайка, а Мудрейший. Если еще захочу им быть, – откликнулся Эфиан, лишний раз подтверждая байки об остром эльфийском слухе.

Мудрейший? Хм, всего однажды я случайно слышала, как папа рассказывал Сарга о государственном устройстве у эльфов. Тогда он тоже упоминал о каких-то «мудрейших» – то ли советниках Повелителя, то ли помощников. Но насколько я помню, Мудрейшие всегда спокойные, величавые эльфы в возрасте. А на спокойного и величавого Эфиан не похож. Скорее терпеливый и насмешливый. С другой стороны, истинный возраст эльфа мне неизвестен. Но не будет же эльф такого ранга обормотом носиться по чужому королевству? Вот и я не знаю.

Внезапно лошадь Сирин сбилась с шага, практически захромав.

– Что случилось? – Жармю тут же оказался около пострадавшей.

Лошади, естественно. А вы что подумали? А я не заметила, когда он выскользнуть из седла успел. Сирин же… Сирин ничего не думала, она просто блаженствовала, не замечая истинного направления заботы – Жармю на девушку и не взглянул, полностью сосредоточив внимание на животном.

– Надо сделать остановку, похоже, подкова расшаталась, и под нее попал камень, – со знанием дела заявил Жармю.

Эфиан пожал плечами, мол, надо так надо, спустился на землю и в поводу повел коня к едва заметной тропинке. Волей-неволей, пришлось топать за ним. Благо, Зорька у меня терпеливая и спокойная – даже хвостом не тряхнула, когда по тропинке, сквозь заросли рябины продирались. Чувствую, и дальше так придется через лес идти: та самая наезженная тропинка, на которую уповал эльф и по коей мы, собственно, в лес и въехали, заканчивалась шагах в десяти от того места, где свернули.

Тропинка вывела к полянке, спрятанной елями от посторонних глаз. Запах хвои напомнил Старый Лес. И не только. И ладно бы только напомнил, ведь и чуства волной всколыхнулись, причем сплошь грустные и печальные. Всерьез опасаясь, что слезы сплошным потоком сорвутся прямо сейчас.

– Пойду, ягоды соберу, – Сирин тут же устремилась к рябиновым зарослям.

– А я воду поищу, – я только и успела бросить вскользь, скрываясь за елями.

Хотя зачем искать, если целое наводнение ожидается. Разве что соленое.

Далеко уходить не стала, притаившись под шатром еловых лап вблизи поляны. Ну, всхлипывать не буду, значит, не услышат. А слезы… Пусть текут.

На мое счастье у корней нашептывал лесные сказки маленький ручеек. Даже не ручеек, а ключ. Вот я и нашла воду. Жаль, котелок с собой не захватила. Но остановка же временная, разберутся с подковой, и дальше отправимся.

А у воды соленый привкус оказался. Или это слезы? Нет, не слезы. Золото. Слишком я расслабилась, ударилась в воспоминания, вот и контроль растеряла.

«Не обижай!» – то ли плач, то ли мольба.

Ой… Золото заговорило. Нет, оно и раньше говорило, но только после моего обращения. А тут само…

– Не обижу, что ты… Я ведь… – даже не знаю, что сказать.

«Ты – пиктоли. Он тоже. И он обижает…» – со страхом поведало золото.

Что?! У самых корней, на дне впадинки, где плещет ключ, виднелся… Золотой самородок. Осторожно, бережно достаю золото из воды.

– Не бойся, я не обижу, даю слово, – говорю твердо, всеми силами желая, чтобы золото поверило мне.

«Да. Ты сдержишь слово…» – облегчение слышится в голосе самородка.

Всевышний, что же случилось?

– Скажи, прошу тебя, а пиктоли… Тот… что обижает… Кто он?

«Чудовище. Страх…» – улиткой прячется золото.

– Постой, объясни. Пожалуйста.

Самородок молчит. Долго. Но все же начинает говорить.

«Он слышит нас – золото. Слышит. И причиняет боль. Мы боимся его. Никогда пиктоли так не поступали с золотом просто так, без всякой причины и нужды. А он поступает. Но что взять с разбойника? Ведь он – в разбойничьей шайке. Он… чудовище…» – и вновь самородок умолкает.

А я чувствую его страх, его боль. Словно капля холодного пота стекает по лбу.

– Он давно здесь?

«Не помню. Кажется, будто боль была всегда» – ответ золота ничего не дал.

Что ж, надо запомнить и быть вдвойне осторожней в этом лесу. Только как предупредить остальных? Не пересказывать же наш с золотом разговор. Да и кто поверит? А еще мне почему-то кажется, разбойники из рассказа Чеславы и компаньоны пиктоли – одна и та же команда.

«Берегись! Он… приближается. И не один!» – золото буквально кричит от страха.

Так, это мне уже не нравится. Надо срочно возвращаться и… Прятаться!

На полянке все тихо и спокойно. Жармю видимо уже разобрался с подковой и теперь что-то искал в сумке. Эфиан спокойно стоял посреди поляны, занимаясь ничегонеделанием, замаскированным под разглядывание окружающего леса. Успела.

Пиктоли всегда чувствует пиктоли. Как, почему – не знаю. Просто так испокон веков было. А сейчас мне нужно спрятаться. Как и золоту. Точнее надобно сделать так, чтобы тот странный пиктоли, затесавшийся в разбойничью шайку, не услышал его. Да, он не может его призвать, но слышать-то слышит. Ладно, с золотом я разберусь. А кто спрячет меня?

Вообще-то кандидатура есть…

– Эфиан, – шепотом окликаю эльфа, не сомневаясь, что он услышит.

Как же не услышать, когда он на меня все это время смотрит. Тут и по губам понять можно.

– Да? – небрежным тоном отзывается он.

– У тебя как с магией? – иду напролом, ведь времени на хождения вокруг да около нет.

– Тебе зачем? – вопросом на вопрос отвечает эльф.

– Ты спрятать нас и наших лошадей сможешь? – не остаюсь в долгу.

– Все зависит от времени и места, – пожимает плечами Эфиан, не желая честно ответить на мой вопрос.

– Здесь и сейчас! – в голосе прорывается страх, потому что золото начинает беспокоиться, а это значит – пиктоли идет сюда.

– Эредет? – Эфиан ошарашено уставился на меня, будто я подлость какую сделала.

– У нас нет времени. Нужно срочно спрятаться, но не по укромным местам. Надо как-то закрыться, что ли. Я не знаю, но ты-то должен знать! Совсем скоро здесь появятся те самые разбойники, о которых Чеслава говорила. Мы не сможем им противостоять. Я, конечно, не уверена в наших силах. Но к чему понапрасну рисковать? Только действовать надо немедля. Срочно! – слова без остановки срываются с губ, а руки лихорадочно собирают вещи.

Хвала Всевышнему, мы изначально ненадолго остановились и не стали разводить костер.

– Это правда? – Эфиан не стал спрашивать, откуда мне стало известно о разбойниках, но в правдивости слов сомневался.

– Хотелось бы ошибиться, но не получается. Эфиан, поторопись, пожалуйста! – едва удерживаюсь от того, чтобы сорваться на крик.

Эльф вглядывается в мои глаза какой-то миг и кивает головой.

– Позови Сирин, я займусь остальным, – бросил Эфиан, направляясь к лошадям.

И где Сирин? Всевышний, а если… Нет, не допусти, не допусти, Всевышний, молю тебя!

– Эредет, может, мы все-таки разведем костер? – в ответ на мои мольбы из-за куста рябины вышла Благочестивая.

Благодарю тебя, Всевышний! Фух, я и забыла, что она ягоды пошла собирать.

– Сирин, у нас нет времени. Надо спрятаться, – ухватила я девушку за руку и потащила к эльфу.

На удивление Сирин не стала возмущаться, да и просто спрашивать, в чем дело. Думаю, она просто была в шоке от моей наглости: еще бы – простолюдинка и так обращается с дочерью барона. Но не сейчас же рассказывать о принадлежности к графам?!

Жармю был уже рядом с Эфианом и помогал ему справиться с лошадьми. Животные тоже чуяли опасность, фыркая и не желая спокойно стоять на месте. Эльф что-то быстро-быстро зашептал. Миг, и лошадей не стало.

– Быстрей, – Эфиан подхватил нас с Сирин под руки и кинулся куда-то под еловый шатер.

Жармю молча следовал за нами, то и дело оглядываясь по сторонам.

За раскидистой молодой елочкой обнаружилась канава. Корни старой ели прятали большую ее часть, остальное – лапы соседки-молодки.

– Вниз, – коротко приказал эльф, подавая пример.

От страха мы практически скатились в канаву. Но никто не обратил на это внимания. Сесть в канаве не получалось, да мы и не пытались, улегшись на самое дно. Эфиан будто прикрыл всех собою и… дунул.

Всегда любила аромат ночи. То особенное сплетение дыхания беспечного ночного ветра, запаха влажной травы да сырой земли, сияния далеких звезд, которое нельзя передать словами, только почувствовать. Не верите? Попробуйте как-нибудь прогуляться часов в восемь-десять, когда вечер накроет дома и улицы, все стихнет вокруг и лишь стук каблуков отразится в тиши. Вот только я никогда не думала, что доведется узнать этот аромат днем. Но именно такое чувство породила магия Эфиана. Что и как он сделал – не мое дело. Главное – результат.

Так, себя спрятали, а что у нас с золотом? Притихло. Замерло в ожидании. Тише-тише. Бояться надо. Но если молчать, беда минует всех нас сегодня. Золото не отвечает мне, но я знаю его мысли. Редко когда пиктоли способны на такое: говорить без слов. Только в легендах упоминается. Но здесь и сейчас у меня получилось. А еще надо самой спрятаться. Да-да, я не оговорилась. Я ведь пиктоли! «Нет меня для не моих» – на полный текст меня не хватает, слишком волнуюсь. Стоп. Кого можно отнести к «моим»? Все тех же пиктоли. Так, уточним: «Я есть лишь для своих». А свои – это маман, папа, Сарга, Тель и Телли. И Фларимон.

– Что… – начала было Сирин, но ладонь Эфиана надежно остановила поток слов.

Правильно, сейчас лишний шум ни к чему. Даже дышать надо осторожно – через раз. Судя по Жармю, лежащему рядом, так и есть, в смысле я совсем не слышу его дыхания, хотя нос рыцаря упирается в мою макушку.

Будто кто подсказал, что сейчас все начнется. Сердце замерло на миг, а потом заметалось испуганным зайцем. Нельзя так, нельзя. Успокоиться надо бы, но не получается. Как и не вспоминается ничего хорошего.

Шаги. Топот ног. На нашей полянке. Вовремя мы спрятались. Ленивые разговоры и смех – неприятный, наглый, безнаказанный. Но что гораздо хуже – сопение-рычание и тяжелое дыхание. Пиктоли… Почему он с ними?

Они все ближе к нам. Что-то странное в этом пиктоли. Нечеловеческое. Вот только не надо думать обо мне хуже, чем я есть. Да, пиктоли – не человек полностью. Но обычно мы предпочитаем именно человеческий облик, о причинах я уже говорила как-то. А сейчас… он был именно в ипостаси пиктоли, той самой, похожей, по мнению магов, на дракона. И с какой это радости он в таком виде расхаживает?

Тяжелая поступь совсем рядом. И волна ужаса накрывает с головой. Потому что рядом – обезумевший пиктоли. Да, я не ошибаюсь. Не могу рассказать, объяснить, отчего так решила, но я права.

– Эй, чего-то наше чудище унюхало? – хриплым карканьем звучит голос кого-то из разбойников.

– Может, золото?

И дружный гогот в ответ.

– Ты бы его покормил, что ли, – вновь слышится первый голос.

– Зачем? – искреннее недоумение. – Авось сегодня еще какой обоз встретим, там и повеселимся. Заодно прокорм чудищу будет.

Прокорм? Всевышний, так это пиктоли убивал… Такие же мысли мелькнули в голове Сирин, если судить по вытаращенным глазам. Благо, эльф так и не убрал руки с ее рта.

И это еще не самое страшное. Что может быть страшнее? Приближающиеся шаги пиктоли. Только странно он идет. Будто на четвереньках…

Треск веток. Шорох опавших иголок. И тяжелое дыхание-рык. Пиктоли рядом…

Смотреть на себя в зеркале, с удивлением и недоверием изучая иную себя – одно дело. Видеть обезумевшего пиктоли – совсем другое. В первый миг показалось, он видит нас, по крайней мере, чует. Да, что-то беспокоило его, тревожило, но защита эльфа хранила нас. Глаза Сирин прочно решили поселиться на затылке, а рука Эфиана на губах девушки. Еще бы, такой ужас. Вы думаете, я спокойна? Ничего подобного. Просто мой страх ничего не даст, только эльфу усложнит задачу, отнимая лишние силы.

А пугаться есть чему. Чешуя пиктоли была покрыта редкой шерстью, будто мох распластался по стволу дерева. Откуда шерсть? Да почем я знаю! Или у него в предках оборотни имеются, или – что более вероятно – безумие меняет пиктоли. Глаза совсем без зрачков и радужки – один сплошной клубящийся алый туман. Изуродованный нос жадно принюхивается. Желтые кривые клыки. Зловонное, с хрипом и сипом дыхание, долетающее до нас. Болотной тиной тянущаяся с черных чешуйчатых губ слюна. И пиктоли действительно стоит на четвереньках. Мне не видно его рук, но вряд ли они отличаются от лап ушкуря. [11]11
  Ушкурь – вид хищной нежити, размером с бурого медведя, челюсть непропорционально развита по отношению ко всей голове, средней длины мех сбит в колтуны, вся шерсть покрыта плесенной пылью, лапы покрыты чешуей, на концах «пальцев» загнутые когти, способные с одного раза разорвать незащищенную доспехами плоть.


[Закрыть]И от этого еще страшнее, ведь даже ушкурь не станет связываться с пиктоли.

Всевышний, спаси и сохрани! Спаси и сохрани. Мне надо думать о чем-то хорошем, иначе никакие эльфийские заклятия, никакая магия пиктоли не спрячет меня. Думать о хорошем. Но о чем? Обычно лекари в таких случаях советуют вспомнить сны. Только мне и со снами не везет: даже самые безобидные, на первый взгляд, на рассвете оставляют горечь и страх. Даже сон про фиалки в трактире, где я с маман и папа встретилась!

Фиалки… Фларимон… Ох, как же я раньше не догадалась, ведь тот сон был именно о нем, моем супруге! Те фиалки, что манили меня, и есть Фларимон. Ведь и по сей день не могу решиться: хочу быть с ним, но боюсь, да и невозможно это. А тогда еще хуже было: я все не решалась последовать за ним, хотя до боли хотелось. Жаль, остальные сны так легко не разгадаешь: то ли будущее примерещилось (слишком это невероятно, даже если смотреть на все романтическим взглядом Сирин), то ли желания тайные отразились (а разве я того желаю?).

– Слышь, позови чудище, – похоже, хриплый, каркающий голос принадлежит старшому.

Нет, не главарю – тот бы не стал просить, просто приказал, а этот сомневается в силе своих слов, а значит и полномочий.

– Сам его позови, – огрызается разбойник, но по шелесту опавших листьев под ногами ясно, что послушался.

А пиктоли до него и дела нет. Все принюхивается, почти вплотную приблизившись к нам. Сирин в страхе закатывает очи. Жармю руку в кулак сжал (мне его правую руку немного видно, левую нет, потому как он сзади вообще-то лежит). А с Эфиана пот градом течет. Но он держится, только зубы сцепил, да глаза зажмурил.

– Эй, ты, чудище придурошное, пошли уже. Чего там застрял? – недовольно проворчал разбойник, а в самой глубине слышится страх.

Верный страх: кто знает, чего ожидать от обезумевшего пиктоли? Вот и разбойники не знают. Даже я не могу предсказать его действий, я – пиктоли.

А безумцу и дела нет до разбойников. Он все принюхивается, не желая верить глазам, пытаясь хоть что-то рассмотреть – того и гляди, на нас в канаву свалится. Но и эльф не зря столько сил тратит: лоб покрылся испариной, зубы стиснуты до боли, ресницы трепещут крыльями бабочки, но он не сдается, не позволяет себе ослабить заклинание.

– Эй-эй! Чудище! Оглохло? – разбойник решился все же приблизиться и даже коснуться пиктоли.

Только палкой. И это было ошибкой: рыкнув, почти мгновенно развернувшись, пиктоли кинулся на разбойника. Тот даже и охнуть не успел. Это конечно глупо, и все от страха, но я рада, что мне не видны они. Но слышно же! Крики, ругань, хрипы, рык – все смешалось в единый клубок.