Текст книги "Уж замуж невтерпеж (СИ)"

Автор книги: Mihoshi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Всего несколько часов. Не слишком долго, чтобы быть уверенной в своих утверждениях.

– Я не говорю, этот эльф плохой или заносчивый, просто он – эльф, с раннего детства слышавший о величии своего народа, и если у него хватит ума быть терпимей к окружающим, то честь ему и хвала. Но все это ты узнаешь потом, если еще захочешь, да и случай представится, – немного грустно улыбнулась наатцхешта. – А мне пора.

Наатцхешта пошла прочь, взмахнув плащом, словно крыльями.

– Постой, наатцхешта! – Всевышний, я же о Фларимоне так и не спросила!

– Лета, просто Лета, – отозвалась девушка, остановившись, но не поворачиваясь.

– А как же Фларимон?

– Цветет и пахнет, в смысле здравствует.

– И где его искать?

– Веснушка, о чем мы все это время говорили? – в голосе наатцхешты послышалась обреченность. – Ну, скажу я тебе, где он сейчас, могу даже подсказать, где будет завтра и послезавтра, но толку? Я дам тебе только один совет: слушай, что говорят вокруг. Ты обязательно услышишь нужное.

– Ну, хоть в какой стороне? А?

– О-о… И за что я все это терплю? На север, следуй на север, – горестно выдохнула Лета и растворилась в воздухе.

На север… Звучит не слишком обнадеживающе, но лучшего пока не предвидится. И вообще, холодно. Пора к костру вернуться. А там плащи мои лежат. Тепленькие, большие, удобные… Главное, чтобы никто не проснулся и не заметил моего отсутствия, а то еще подумают всякое.

Костер не потух, но отнюдь не благодаря стараниям одного из близнецов Феве, оставшегося дежурить. По причине большой лени ветки для поддержания огня сложили совсем рядом с костром. Со временем костер прогорел, но языки пламени, не желая гаснуть, сумели добраться до оставленных веток, и занялись тихим огоньком. То-то Жармю весь скукожился под плащом. А нечего было отказываться от ночного дежурства, ссылаясь, что ужин готовил он.

А мои плащи так и лежат, как я их оставила. Повезло, хоть не рядом с костром, не то давно огнем занялись бы. Теперь поскорей завернуться и чуть-чуть поспать.

– Решила последовать народной мудрости: «Отойдем да поглядим: хорошо ли мы сидим»? – внезапно раздался тихий, но совсем не сонный голос эльфа.

Ой… Вот я и говорила, что все утверждения об эльфийском слухе правда. Это наатцхешта сомневается.

– А мы разве сидим? – шепотом отзываюсь.

– Ну, спим. Это ведь так – образное выражение, – пояснил Эфиан, внимательно глядя на меня.

– О-о… Нет, я прогуляться решила, – пытаюсь говорить ровным голосом, будто ничего и не случилось.

– Не замерзла на прогулке?

– Замерзла, – честно признаюсь, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Что интересного видела? – продолжил тихо интересоваться Эфиан.

– Звезды, – и тут почти честна, ведь они такие яркие, такие красивые.

Звезды низко висят, кажется, рукой достать можно, словно сами в ладони просятся. Ан нет, не коснуться и кончиками пальцев. Только и остается, смотреть на них. Что мы с наатцхештой и делали.

– А-а. Ну-ну, бывает, – выдохнул Эфиан и повернулся на другой бок.

Видимо будет спать. Интересно, он давно проснулся? Или только что? Стоп, довольно вопросов на сегодня, тем более ответы мне сейчас не узнать. Так почему бы и мне не последовать примеру остальных и не попытаться уснуть?

Ясная звездная ночь сменилась туманным утром, принесшим вполне понятную сырость, да грусть в придачу. Не замерзли мы только благодаря самоотверженности, но скорее себялюбию Жармю: ближе к рассвету, устав от холода кутаться в одеяло, он сменил Феве на посту и развел костер пожарче. Но настроение все равно было хмурое.

– После Хледвига дороги наши разойдутся. Мы едем в К енель, а вы… – начал разговор за кружкой травяного отвара Эфиан.

– В Страйн…

– В Шуюк… – выдали мы одновременно с Сирин.

Жармю только презрительно хмыкнул, как бы говоря: вот она – женская логика, точнее полное отсутствие ума. Эльф тоже придирчиво посмотрел на нас, но столь открыто выражать эмоции не спешил.

– Что ж… Спасибо за доставку плаща… – начал прощальную речь эльф, прям как на изрядно затянувшемся застолье.

– Не стоит благодарности, – тут же расцвела Сирин, не дав сказать слова прощания. – Мы всегда рады помочь ближнему. И принести что, и подать, и проводить в Кенель. Ведь долг так велит: помоги страждущему, напои жаждущего, обогрей замерзающего!

По мере того, как слова горохом сыпались с уст Благочестивой, лица у Эфиана и Жармю вытягивались. Еще бы, такой подарок обрести. Я бы на их месте терпеливо снесла наше присутствие до Кенеля, а там смылась при первой же возможности любыми путями. Даже если эту возможность надо было бы устроить. По здравому размышлению они тоже так поступили, то есть молча стали седлать лошадей, благородно оставив нам уборку стоянки, не пытаясь попрощаться.

Первая лига пути прошла спокойно, я бы даже сказала лениво: то ли не все выспались, то ли торопиться не хотелось. Как оказалось, такой расклад не всех радовал. Жармю уже несколько раз бросал выразительные взгляды на нас, то и дело сдерживая коня. Эфиан пошел дальше: еще через лигу он стал вежливо намекать, мол, не поторопиться ли нам. Окружающие были не против, практически. Разве что Сирин не хотелось так быстро потерять возможность произвести на Жармю впечатление, да Зорька была решительно не согласна двигаться быстрей.

– Эредет, покорнейше прошу меня извинить, – начал издалека Эфиан, но быстро стушевался под моим выразительным взглядом (очень надеюсь, что выразительным, а не безумным!). – А может ли твоя кобыла ехать быстрее?

– Сомневаюсь, – честно ответила я. – Она не любит спешки, суматохи. Да и излишней чувствительностью не страдает.

– Но мы же не можем вечно плестись! – встрял в разговор с гневной репликой Жармю.

– Не можем, – покорно согласилась я. – Только мне неизвестны средства, которые могут заставить Зорьку прытко скакать.

– Ну, этому мы поспособствуем, – неожиданно заулыбался эльф. – Как там говорится? Помогать ближнему? Вот мы и поможем…

С этой загадочной фразой он приблизился ко мне так, что лошади стали недовольно фыркать друг на друга, намекая на нежелательность соседства. Эльф ободряюще улыбнулся и зачем-то склонился позади меня.

Миг, непонятно почему, растянувшийся на минуты… И Зорька обиженно взвивается вверх, молотя передними копытами. Небо как-то сразу метнулось к ногам и я… Ой, куда это я? Я… падаю…

Солнце почему-то пряталось в розоватой дымке, но было при этом ярким, как и всегда. Странно все как-то. Вроде бы я, и не я. Вроде бы больно и… больно. Только боль прячется где-то там, далеко, но упорно стремится быть поближе.

– Ты как? – испуганное лицо Эфиана закрывает солнце.

Теперь я знаю, почему у эльфов такие уши: от великого волнения Эфиан дергал себя за кончики ушей. Наверное, предки эльфов тоже так дергали уши, вот они и вытянулись. А так как дергать вверх не совсем удобно, то и вытянулись они не сильно-то. Ой-ей, что за глупости у меня в голове? Кстати о голове: затылок немилосердно трещит, будто кто сковородой огрел. Или котелком. Или о землю ударилась… Ну, да… я же упала. Не без помощи Эфиана. То-то он так переживает.

Надо бы повернуть голову, а то там шишка растет. Больно все-таки. Я сейчас… Ох…

Больно. Причем везде. С чего бы так? Кажется, припоминаю: моим спутникам не нравился темп езды, Эфиан решил поспособствовать Зорьке, неизвестно чем напугав ее, та сделала эффектную «свечку» (только однажды видела в исполнении папа подобное, но сама и думать не думала, что доведется повторить), а я слетела на землю. И испугаться даже не успела. Только удивиться, что небо под ногами, а пыль кружится у самого носа.

Ох, шевелиться пока не стоит – болит спина, руки и голова. Если б успела смениться, такой боли не было. Но кто ж знал? Думаю, плащи – благо, я их оба надела – смягчили падение. Надеюсь, царапины и синяки – самая страшная рана, приобретенная при падении.

Интересно, где я? Сомневаюсь, что доехали до Хледвига – путь не далекий, но и не близкий. Но ведь я не знаю, сколько так пролежала. Кстати говоря, лежу не на земле и уж тем более не на лошади, а на вполне обычной кровати: лоскутное одеяло пахнет хвоей, а подушка не слишком рьяно прячет утиный пух.

Какой-то звук слышится в отдалении. Разговор чей-то…

– А вот в дождень да хмарий больше всего работы было. Всякую рыбу ловили: и спрату, и сколе, и маккерель, даже хуммеров усатых! Теперь, поди, и сети все сгнили. А какой был рингнот у меня. А снюревод! Да и в кошельке, коим хуммеров ловил, нити были лучшее на всем побережье!

Хм, голос старческий, мужской. Кому это он так распинается?

– Так чего ж уехали? – как бы невзначай интересуется… Эфиан.

Еще бы, Жармю наверняка рядом стоит и недовольно хмурится. Ему это неинтересно. Эльфу тоже как-то все равно, но пытается разговор поддержать.

– Да хозяйка моя море невзлюбила. Пятерых деток за одно только лето унесло, – горестно выдохнул старик – от былой радости и следа не осталось. – Вот и заладила: давай к родственникам в Финг ольд переедем. Корни, как никак! Ну и переехали. А тут разве такое поймаешь? И не водится, однако.

– На брима и карпа ходить можно, да и пике в реках большие водятся.

– Ну… э… – почему-то замялся старик. – О, вот и хозяйка моя идет. Значит, лекарь дома был. Сейчас настойку принесет, дадим девке вашей, вмиг на ноги встанет!

Ой, не надо. Что-то мне уже не нравится эта настойка. Может, я так на ноги встану?

– Вот я и пришла, – в комнате добавился женский голос – та самая хозяйка, надо полагать. – А что это такие невеселые, пригорюнились… Уж не рассказывал ли ты, хрыч старый, опять про рыбалку свою морскую?

– Э-э… что ты, доэ-раббит, как же ж можно?! Да и зачем молодым стариковские воспоминания?

Молодым? Это он об Эфиане? Ну, я бы не стала так говорить.

– Дуэ-раббит, не ври мне. По глазам вижу: опять на судьбу плакался!

– Я плакался? Что ты, доэ-раббит, чего мне плакаться? Мой дом – полная чаша, только вчера правнуков в город проводили, да и ты со мной! – абсолютно честным тоном стал заверять жену старик.

– Ой, дуэ-раббит, засмущал ты меня, словно девку глупую, – хихикнула старуха.

Эх, сколько лет вместе, а все любят друг друга. Мне бы тоже так хотелось… И верить тоже хочется. Да еще венок дубовый не рассыпается, значит, Фларимон хранит верность.

От мыслей о несбыточном отвлекла боль: попыталась чуть повернуться, а то подушка сбилась под головой, лежать неудобно, но в тот же миг, будто кто ударил или вновь с лошади упала. Ох, даже стон сорвался. Зря я это сделала, теперь все сразу поймут – пришла в себя. Так и есть: послышались торопливые шаги и…

– Эредет? Как ты? – сочувствующий голос эльфа.

Убить его мало. Знаю, это все злость да обида, но они пока главенствуют в голове.

– Девонька, болит что? – искренняя забота слышится в словах доэ-раббит.

– Настойку выпьет и в миг на ноги встанет! – бодренько комментирует дуэ-раббит.

Жармю молчит, как всегда.

А отвечать совсем не хочется. Может, удастся притвориться уснувшей? Поздно: глаза широко распахнулись, едва поднесли кружку с настойкой от местного лекаря. А это точно лекарство?

Женщина, седая как лунь, но с ясными карими глазами, помогла приподняться, чтобы испить настойки. В нос ударил знакомый аромат чурбань-травы, но кружку отодвинуть не успела – в рот уже влилась щедрая порция непонятного зелья. Не буду я это пить!

– Нет… – буквально прохрипела, закашлявшись от настойки.

Неловкий взмах неокрепшей руки и кружка покатилась по полу, расплескав остатки лекарства, – хозяева вместе с Эфианом враз запричитали. Вот сами бы и пили, если оно такое целебное. Эх, надо было раньше это сделать. Но что жалеть, не вернуть ведь ничего.

– Ты поспи, дай отдых телу – быстрей ушибы заживут, – ровный голос Жармю стал полной неожиданностью в этом гомоне.

Удивленно воззрившись на него, я открыла рот, чтобы что-то сказать, но все слова вылетели из головы. Сразу безошибочно истолковав мой взгляд, Жармю только усмехнулся. Да не язвительно или высокомерно, а добродушно, будто посмеиваясь над самим собой.

– Спи, все пройдет, – прошептал он, поправляя сползшее одеяло.

От великого удивления послушно закрыла глаза и попыталась отвлечься от бестолковых причитаний и советов Эфиана да хозяев. Еще будет время выслушать их.

Просыпаться не особо хотелось, сказывались последствия падения. Вот так и начинаешь задумываться о предпочтительности путешествия во второй ипостаси пиктоли: даже если б не смогла предотвратить падение, ссадин и ушибов не было бы однозначно. Может, и впрямь смениться? Угу, и с Зорькой придется отдельно договариваться: это сейчас она терпит, оставаясь равнодушной к особенностям хозяйки (лишь бы вовремя и плотно кормила), но в ином облике лошадка-то меня не видела. Кстати, не мешало бы ее проведать, а то неудобно как-то получается, будто я ее наказываю за случившееся. Но виноват во всем только Эфиан! Нечего было руки распускать.

Мало мне падения, так теперь еще от чурбань-травы, что в настойке была, голова разболелась. Не поняла я: это лекарство было или лекарь по ошибке нечто иное дал? А может, местный врачеватель исцеляет всех одним способом: побольше алкогольсодержащего и все как рукой снимет? И такие бывают: сама как-то встречала, да папа рассказывал.

Нет, надо все же встать. Хотя бы попробовать. Я ведь до сих пор не знаю толком, что у меня пострадало и в какой степени. Осмотреться стоит. Осторожно сдвигаю лоскутное одеяло и также осторожно опускаю ноги на холодный дощатый пол. Еще чуть-чуть, я решусь и встану.

Не тут было!

– Ты что делаешь?! – возмущенный вопль эльфа нарушил хрупкое равновесие, и я вновь шлепнулась на постель.

Еще и голова сильней болеть стала!

– Эфиан…

– Встать хочешь? Не спеши. Но, впрочем, я и помочь могу.

– Нет! Хватит! Помог уже… Посодействовал.

Эльф виновато опустил голову, признавая справедливость упреков.

– Извини, я не думал… не хотел…

Вот уж не предполагала, что когда-нибудь Эфиану изменит красноречие. Пусть я его мало знаю – и за прошедшее время успела заметить, эльф всегда найдет что сказать.

– Что уж теперь сокрушаться, забыли и все тут, – тяжко вздыхаю, отпуская грех кающемуся.

Эфиан удивленно распахивает сине-карие глаза: не ждал столь быстрого прощения. И я не ждала, но выслушивать спотыкания в попытках извиниться и объяснить поступок мне совсем не хотелось – и так голова болит.

– Где мы? – я помню как дуэ-раббит говорил о Фингольде, но мало ли.

– Фингольд – деревенька на пути в Хледвиг, – тут же ответил эльф, подтвердив мои воспоминания. – Ты как… упала… Мы решили не везти тебя в город, надо было остановиться хотя бы в деревне, чтоб кровать нормальная была и ты смогла отлежаться, Фингольд ближайшим поселением оказался.

– Понятно.

– Постоялого двора не оказалось, но Крайм-рыболов гостеприимно предложил разделить с ним кров, а его жена тут же поспешила к местному лекарю за настойкой, – продолжил объяснения Эфиан.

Крайм-рыболов? Ну, по его словам о море и рыбалке подобно можно было предположить.

– Ты как? – осторожно поинтересовался эльф, видя, что я не спешу расспрашивать его.

– Не знаю, – честно созналась. – Болит. Но пока терпимо. Там… раны сильные?

– Как сказать… Осматривала Сирин первой, так плачу и крику было… Она не планирует пойти в профессиональные плакальщицы? Сам я насчитал пять синяков приличных, шишку небольшую на голове и все. Хорошо, что ты оба плаща надела.

– А лекарь не приходил? – мне почему-то стало жуть как интересно: осмотрел ли меня местный врачеватель, что изготовил дивную настойку с чурбань-травой.

– Нет, – покачал головой Эфиан и смущенно добавил – Он второй день с местным пастырем пьет мировую, а староста третьим у них. Но на жизни деревеньки это ничуть не сказалось, видимо не в первый раз такая пьянка.

Вполне возможно, спорить не буду.

– Кстати, что-то Сирин не видно, – только сейчас до меня дошло, что Благочестивой у моей постели на боевом посту не наблюдается.

Эфиан презрительно фыркнул:

– Она пошла вместе с доэ-раббит Шамьяной – хозяйкой дома – к лекарю. Случайно выяснилось, что неподалеку, а точнее по соседству с лекарем гадалка живет, вот она к ней и направилась. Благо, близнецов с собой забрала. Зачем они ей, ума не приложу, но так хоть при деле.

О, гадалка! Тогда все ясно. Ждать ее «обратно» только к утру можно. Если не позже.

– Ты отдыхай, поспи. За дорогу не беспокойся, мы проводим тебя, куда скажешь.

А это уже похоже на искупление вины, ведь знаю, что направлялись куда-то, но планы изменили, дабы меня сопровождать.

– Может, еды принести? Или пить хочешь? – вовсю проявлял заботу эльф.

Мне же, как на зло, ничего не хотелось.

– Нет, не надо, – зевая, отвечаю: если промолчу, еще обидится.

– Тогда поспи… Я буду рядом, просто так, на всякий случай.

Тяжел груз вины, вон как теперь беспокоится. Раньше бы такое рвение. Да что жалеть? Пустое. Быть может, это тоже узор Судьбы, мной самой вышитый?..

А глаза так и слипаются, будто и не спала до этого. Сквозь ресницы видятся красноватые солнечные блики в окошке – значит, солнце садится. Что ж, у меня вся ночь впереди…

Журчание ручейка не приносит обычного покоя. Сегодня он грустит. Грустит вместе со мной. О чем? Обо всем сразу и ни о чем конкретно. И принесла ж нелегкая эту благородную даму именно сегодня! Вся такая манерная, холеная, возвышенная. Ну, прям, наглядный образец для пособия по спасению рыцарями дам в опасности. Ей-ей! Тонкий стан, но со значительными округлостями где положено. Каскад золотых волос. Огромные голубые глаза и розовые губы бантиком…

И рядом с ней я кажусь не то, что серой мышкой, а настоящей дурнушкой. Вот и сбежала сюда, к ручью в надежде отвлечься. Да только отражение в ледяной воде не дает забыть.

– Эредет, что случилось?

Ты… Ну зачем ты сюда пришел? Еще и спрашиваешь такое!

– Это из-за наших гостей? – осторожно спрашиваешь, внимательно вглядываясь в лицо.

Почти угадал, только не из-за всех гостей, все дело в одной гостье.

– Они обидели тебя? – в твоем голосе слышится гнев, а может даже ярость.

Все верно, ты никому не позволишь больше обидеть меня. Это радует, но… Никто ведь меня не обижал, просто так сложилось.

– Эредет, не молчи, – в твоих глазах светится мольба, на которую мне так хочется ответить.

Но стоит ли? К чему загружать тебя моими глупостями?

– Эредет? – ты берешь мои холодные ладони в свои руки.

– Ничего… Просто глупые страхи, – бормочу под нос, пряча от тебя взгляд.

– Эредет? Опять? – в голосе звучит возмущение.

Ну и опять. И снова. А что делать, когда такой пример под носом?!

– Как бы мне хотелось, чтобы ты увидела себя моими глазами…

Было бы на что смотреть! Но ты… так не считаешь: ладонями обхватываешь мое лицо, пальцы разглаживают складку меж бровей:

– Не хмурься… Если бы ты только могла увидеть себя такой, какой вижу я! Глаза цвета весеннего дождя. Волосы пушистые как ковыль. Улыбка словно первый цветок после долгой зимы. Легкая поступь, а быть может и немного полет.

– А фигура у нее лучше! – смущенно бурчу, чтобы хоть как-то заглушить твои слова.

– Кому что нравится, – философски улыбаешься ты. – Не веришь мне, вспомни тогда кузена Аласдейра и его жену. Тали далека от идеала эльфийской красоты, что нынче в моде. Но разве это мешает их любви? Их жизни? Так почему чье-то мнение, какие-то предрассудки должны мешать нам? Тем более, придуманные тобой самой.

Ты, наверное, прав. Во всяком случае, мне хочется в это верить…

И ручей повеселел, напевает задорную песенку, от которой на сердце легко и светло. А может это потому, что ты рядом? И все мои страхи кажутся всего лишь глупостями…

Это только в сказках просыпается принцесса какая-нибудь, как цветок распускается: неторопливо, царственно, спокойно. У меня так не получается: с постели едва не свалилась, сердце в горле бьется, во рту сухость страшная. А уж если вспомнить, что снилось… Нет, это все чурбань-трава виновата, а еще точнее – лекарь, добавивший ее в лекарственную настойку. И где он лекарскому искусству обучался? Явно диплом зазря выдали.

– О, Эредет! Ты пробудилась! Благая весть! – радостно заверещал над ухом кто-то.

И я даже знаю кто. А Сирин не могла поселиться у гадалки? Так сказать без отрыва от дела.

– Сирин, пожалуйста, не так громко. Вдруг еще кто спит?

– А все проснулись уже! – столь же радостно, как и в начале, оповестила меня Сирин. – На рассвете кто-то приехал в деревню, так местные жители пошли на большую площадь посмотреть, кого принесло.

Даже так? Интересно, а старосту смогли от бутылки оторвать или так с лекарем и пастырем и пьет?

– А где Феве?

– Лошадьми занимаются, я им приказала, чтоб к обеду были готовы.

К обеду? Мое состояние не в счет? Или надеется, я быстро поправлюсь? Но по большому счету мое здоровье не должно ее беспокоить, ведь не вместе в дорогу выехали, просто было по пути. Ну и я не буду переживать, тем более Эфиан и Жармю обещали проводить. Знать бы еще самой, куда мне ехать.

– Эфиан и Жармю еще до рассвета на рыбалку пошли, – недовольно фыркнула Благочестивая, всем своим видом показывая, сколь недостойно сие занятие настоящих рыцарей.

Так никто и не говорил, что Эфиан – рыцарь. Он – эльф, живет по своим законам, а главное принципам. Жармю тоже не заявлял своего титула. Да, по всему видно, что рыцарь, но пока доказательств тому не будет, уверенности полной нет.

– Сирин, ты не могла бы подать мне кружку воды? – надо срочно отвлечь Благочестивую, иначе примется обсуждать недостойный поступок спутников, а там и до их родословных недалече.

– Конечно, сейчас-сейчас, – мигом засуетилась Сирин.

Зря я на нее ворчу, пусть и про себя: она ведь добрая, просто иногда утомительно-нудная со своим церемониалом и понятиями достойности и недостойности.

– Вот, испей. Холодная, колодезная. Доэ-раббит Шамьяна сама принесла со двора.

Терпеливо, словно малому ребенку, Сирин подала мне кружку и помогла напиться. Нет, все-таки зря я на нее сержусь.

– Ну, как? – в глазах Сирин отражалось искреннее беспокойство за мою персону, возможно вызванное вчерашним отсутствием.

– Намного лучше, – улыбаюсь в ответ.

Я ведь и не лгу почти: боль терпимая – вторая ипостась пиктоли все равно поспособствовала, голова болит слегка, а в остальном – все хорошо. О растревоженном сновидением сердце молчу, за него и не спрашивают.

– Наверное, стоит прогуляться. К тому же надо Зорьку проведать.

– Ну… если ты так уверена в своих силах… – неохотно протянула Благочестивая, с сомнением оглядывая меня.

Кажется, мне хотели поведать предсказания местной гадалки, а я все планы спутала. Ничего, еще будет время рассказать, уж в этом я не сомневаюсь.

Дом дуэ-раббита Крайма располагался не в центре Фингольда, а ближе к окраине, поэтому первое время шли в тишине и спокойствии. Даже собаки провожали нас равнодушными взглядами. Как я узнала, Зорьку и остальных лошадей отвели в загон близ большой площади: летом и в начале осени там ярмарку устраивают, места много, да и навесы есть. Лучше бы в конюшню, но в домах у людей больших помещений, чтобы всех разом разместить, нет. Зато лошадки получили двойную, если не тройную порцию корма. Вот праздник, наверное, случился.

Чем ближе мы подходили к площади, тем больше был слышен какой-то гомон. Напомнил он мне шум моря, строптивый бег волн, шумный Давро и его обитателей да гостей. А также несбывшиеся надежды… Ладно, не буду о грустном думать, тем более сама во всем виновата.

Мы, наконец, вышли к площади и с изумлением обнаружили здесь все местное население (это я так предполагаю).

– Кто же это такой важный приехал, что вся деревня собралась?

– Не знаю, но гадалка сказала, кто-то очень важный! – доверительно прошептала Сирин на ухо.

К чему такая таинственность? С другой стороны, туманно изъясняться и устраивать тайну там, где ее нет, в духе Сирин.

Любопытство пересилило боль, да Благочестивая за руку потянула, и мы стали проталкиваться ближе к центру, где явно что-то происходило. Сказать по этому поводу крепкое словцо многие могли, но один вид Сирин отбивал всю охоту говорить. Только поэтому мы почти беспрепятственно пробрались в первые ряды.

А ничего особо удивительного или сверхъестественного и не было. У главного колодца с наглухо забитой крышкой, слегка пошатываясь, стоял местный староста, прикрывая ладонью рот – видимо, надеялся так скрыть дивные ароматы, остающиеся после трехдневной пьянки. Стоял он не один, и собеседник его был той самой причиной всеобщего оживления. Высокий, жилистый, скорее даже сухой, кожа с не сходящим загаром, волосы не то серые, не то седые. Цепкий и слегка высокомерный взгляд карих глаз из-под кустистых бровей – взгляд воина, стражника. А еще шрам, не из тех, которые добавляют загадочности и даже красоты. Нет, шрам был пугающим, уродливым, именно таким, что не дает отвести взгляд, даже отвернувшись, вновь и вновь оглядываешься на него. А мужчина с гордостью нес его по жизни. Впрочем, как и грязно-коричневый форменный наряд с королевским гербом, пронзенным белой стрелой. Вот только от дорожной пыли стрела стала серой.

– Королевский дознаватель! – не то испуганно, не то восхищенно выдохнула Сирин.

Ну, дознаватель, ну, королевский. И что? Тем более всего лишь третьей ступени. Вот если бы первой, а так… По рассказам папа орден дознавателей состоит из пяти ступеней: от дознавателя четвертой ступени до высшего дознавателя отделяют не годы, а судьбы – не каждому дано подняться на самый верх. И это вполне обыденно, вполне понятно. Дознавателей третьей ступени присылают тогда, когда жалобами и доносами уже достали, но не достаточно заинтересовали или убедили в важности проблемы. Интересно, что же привело дознавателя сюда, в Фингольд?

– Я же говорила, что важный человек в деревню приедет! – с гордостью донеслось откуда-то справа.

– Почтенная Ина ида! – тут же признала говорившую Сирин.

Хм, они знакомы? Наверняка, это та самая гадалка, у которой Сирин провела вчера немало времени. Да и кто еще может предсказывать, не опасаясь наказания за свои слова?

Расспросить гадалку о причине приезда дознавателя не успела: из-за скособоченного сарая (и как это такая развалюха на главной площади деревни стоит?) показались Жармю и Эфиан, которые, не сделав и пары шагов, юркнули обратно за сарай. Нет, они не ушли, только стали так, чтобы видеть все происходящее на площади, но самим остаться незамеченными. Мы с Сирин не в счет. Или это уже привычка – находить своих спутников всегда и везде?

– А правду говорят, что есть такая примета: если на свадьбе дружок нап… уп… ну, выпьет больше жениха, то у супругов первой девочка родится? – неожиданно поинтересовалась Сирин, внимательно глядя в сторону Жармю и Эфиана.

Ой… Неужто она решила, Жармю – ее суженый? А как же тот рыцарь, с которым она помолвлена? Похоже, теперь она ищет свое счастье в ином направлении.

На самом-то деле, где счастье свое найдешь, не знаешь. И гадалка порой не скажет, что ждет тебя оно за углом. Маман рассказывала о троюродной тетушке, которая как-то зимой, пожалев совсем молоденькую помощницу кухарки, сама пошла на рынок, решив сократить путь через зады дворов, и за какой-то кучей мусора случайно обнаружила вдрызг пьяного, но подозрительно хорошо одетого мужичка. Сердобольная тетушка и тут посочувствовала и умудрилась дотащить его до дома. Так она со своим будущим мужем и познакомилась. Оказалось, он недавно прибыл в город и решил отметить свой приезд с друзьями. А те оказались на поверку лжецами, поскольку бросили его, едва тот расплатился с трактирщиком за все выпитое и съеденное. Как и куда он шел – не помнил совершенно. По словам маман, тетушка и по сей день счастлива в замужестве.

– Всякие приметы бывают, – степенно кивнула Инаида. – Тут гадать отдельно надо.

Последние свои слова гадалка сопроводила весьма характерным жестом, у всех жителей Фелитии, да и не только, означающим одно – время платить. Что-то не верю я этой гадалке. Вон, наатцхешта и та заикалась о плате, лишь ответив на вопрос. Но Сирин говорить об этом бесполезно – вон, уже полезла в кошель. Того и гляди, украдут.

И что я на глупости отвлекаюсь? Мне ведь хотелось знать о причине приезда дознавателя. Но узнать не получается: староста боится лишнее слово вымолвить, а дознаватель говорить так тихо, что и собеседник его не всегда слышит. Куда уж мне. Могу и ошибаться, но что-то подсказывает – Жармю и Эфиан в курсе происходящего. Не зря они с таким сумрачным видом глядят на дознавателя. Да и прятались они не зря.

– Чего собрались? А ну, расходитесь! Ик… Живо! – еще не окрепший голос старосты прозвучал громом с ясного неба.

Собравшиеся на площади недовольно зашумели, но дознаватель зыркнул по рядам, и все тут же вспомнили о каких-то срочных, неотложных делах. И мне уходить? Видимо, да. К тому же эльф с другом тоже покинули пост. О Сирин я молчу, поскольку та еще раньше ушла с местной гадалкой. И чего людям так хочется обманываться?

– Магия не рядовая была задействована. Как минимум, пространственная! – голос Жармю был наполнен гневом и, кажется, беспокойством.

Ой-ей, случилось-то что?

– Тише, не надо выдумывать всякое, – попытался успокоить его эльф.

– Да как ты можешь так говорить? Выдумываю?! Сам ведь видел! – не унимался Жармю.

Хм, сильное подозрение имею, что говорит так Эфиан из-за меня. Не знаю какими закоулками они шли, но в доме дуэ-раббита оказались раньше меня. Потому и вели откровенный (а как иначе сказать, если возгласы Жармю были слышны с порога?) разговор. Однако подслушать не удалось: Эфиан услышал меня и все пытался уговорами успокоить, предупредить друга об этом. Что же привело Жармю в такую ярость, если не замечает весьма непрозрачных намеков?

– Эредет, не стой на пороге, тебе нельзя утомляться, – обреченным тоном произнес Эфиан, махнув рукой на всякую секретность.

Он сам сказал, я не напрашивалась.

А какое лицо у Жармю было, когда до него дошел смысл предыдущих слов друга! И не описать. Возможно, ради этого стоило и с лошади упасть. Нет, конечно, я преувеличиваю, но так приятно знать, что и ему ничто человеческое не чуждо.

– Так что случилось с рекой? – стараюсь быть вежливой и усиленно сдерживаю хихиканье.

Почему о реке спросила? Ну, это ведь просто: парни до зари ушли на рыбалку, вернулись без рыбы, мрачные, теперь вот за магию говорят. Где еще могло случиться нечто из ряда вон выходящее?

Эфиан с Жармю переглянулись, как застигнутые за шалостью сорванцы, тяжко вздохнули, и эльф стал объяснять (еще бы Жармю утруждал себя лишними словами! Да скорее вороны белыми станут!).

– Еще вчера насторожили разговоры дуэ-раббита: такой заядлый рыбак, а все поминает старые времена, хотя речка под боком – места здесь рыбные должны быть. В доме нет рыбы, даже сушеной. Удочки тоже не видно. А еще вода в большой цене: к колодцу на том конце Фингольда с вечера очередь выстраивается. Поэтому с утра и отправились на разведку. Река кошкой изгибается на севере, в пятидесяти шагах от последних дворов деревушки. И вот на этом-то изгибе и творится что-то странное: ровно до границы с деревней вода чистая, прозрачная, за деревней – тоже, но вдоль – черная, мутная, отравленная.