Текст книги "Эннера (СИ)"
Автор книги: Merely Melpomene
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
Глава 21
Пока они блуждали по Замку, Мира пыталась решить, нравится ей здесь или нет. Безуспешно.
Многомерная громадина на Тмиоре оставила далеко не радужные воспоминания. С другой стороны, в доме Эйтана ей было уютно, несмотря на отсутствие элементарных удобств и комфорта, к которым привыкла с рождения. А здесь, в этом Замке… Чувства, ощущения раздваивались. Она то радовалась, то злилась. Одновременно хотелось смеяться от счастья и плакать от невыносимой тоски. Прижаться к Ллэру, обнять и оттолкнуть, убежать. Как будто внутри неё шла непонятная борьба. Мира улыбалась и почти сразу печально вздыхала. Спокойная безмятежность и уверенность, что эти каменные стены смогут их защитить, сменялись тревогой и безысходностью. Потом отпускали и снова возвращались.
Ллэр оказался прав. Комнаты на верхних этажах были обставлены со вкусом и комфортом. Ничего лишнего, просто и уютно. Стрельчатые окна, тяжёлые портьеры, удобная массивная деревянная мебель, зеркала, отделка из натурального дерева. Всё самое необходимое, включая просторные ванные. Как и на Тмиоре – имелись туалет и душевая кабинка. Единственное отличие – ванны из натурального камня. Гладкие, отшлифованные изнутри, и шершавые, с острыми краями – снаружи. Маленькие точки слюды поблёскивали, отражая мерцающий в темноте свет от свечей. Вот их, почему-то, здесь было гораздо больше, чем в коридорах.
Побывав в нескольких комнатах западного крыла, они с Ллэром перешли в восточное. Там все выглядело точно так же. Заглянув еще в несколько комнат, остались в последней. Молча разделись. Затем, обмениваясь односложными фразами, вымылись. После чего, не сговариваясь, перебрались в просторную ванну. Погружённые каждый в свои мысли, молчали.
Ллэр, подложив под голову свёрнутое валиком полотенце, нежился в тёплой воде с закрытыми глазами. Сосредоточенно размышлял. Мира развлекала себя тем, что перехватывала лучик лунного света, соединяла с водой, превращая в горящий эфир, с помощью которого рисовала вокруг себя незамысловатые узоры. Потом это надоело, как и молчание.
– О чём ты думаешь? – спросила Мира, придвигаясь вплотную.
Ллэр пошевелился, устраиваясь поудобнее, обнял ее.
– Прости, – мягко коснулся губами её виска. – Ни о чём и обо всём сразу.
– А конкретней? – она еще ближе прижалась к нему, закрыла глаза. Шутливо пригрозила: – Тебе лучше самому рассказать, иначе.
– Да, я знаю, знаю, а уж воображение что подсказывает, – он засмеялся. Потом серьёзно добавил: – Ты была права. На счёт Адана. Это не он.
– И что же заставило тебе передумать?
– Я пока не уверен, надеюсь, нам всё-таки прочитают обещанную лекцию, – он хмыкнул. – Но… Таль знала Самара. Это ставит кое-что на свои места и в то же время – меняет.
– Это всё, что ты… надумал? – она усмехнулась. Зачем вообще спросила, знала же, что делиться не станет. Мира села, высвобождаясь из его объятий. – Пошли, а то пропустим лекцию.
Она попыталась встать, но Ллэр тут же потянул её назад.
– Вернись, – заставил снова сесть, лицом к нему. – Это не всё, что я надумал. Но я постоянно делаю неверные выводы и больше не уверен ни в чём. С тем, что идиот – смирился давно, но вот с тем, что дурак… Смотри. Я исходил из того, что Таль – обычная, очень умная актарионка. Гений своего рода, с неограниченными ресурсами. Даже мысли не допускал. Никаких подозрений. Но они должны были бы появиться. Человек, который не афиширует своё происхождение, всё равно допускает промахи. Мелкие, которые, да, легко проморгать. Понимаешь? Они есть. Здесь же… Таль скрывала. Сознательно, тщательно. Заранее подготовлено.
– Ллэр, а какая теперь разница, что и почему Таль скрывала? Что это меняет? – Мира внимательно посмотрела на него. – Тмиора больше нет, ваше будущее неизвестно. Это сейчас главное. И Таль может вас спасти, я уверена. Не стала бы она помогать мне, приводить всех сюда, рассказывать про Самара просто так. Только её помощь не бескорыстная, и ты это понимаешь. Должен понимать, раз уж даже я это понимаю, – грустно улыбнулась. – И это тоже не важно, потому что я сделаю всё, что она захочет, если это спасёт тебя. Я не позволю вам умереть из-за меня.
Ллэр улыбнулся в ответ.
– Я знаю, – и прежде, чем она успела что-нибудь сказать, подался вперед, мягко поцеловал. Отстранился, тихо повторил: – Знаю. Даже если мы не заслуживаем, и даже если это поставит под удар тебя. Даже если я попрошу пообещать не делать, потому что ничто из этого не из-за тебя… Чем я заслужил?
– Я люблю тебя.
– И это я тоже знаю. И тоже не понимаю, почему… Я ведь не могу тебя защитить, даже больше – постоянно вовлекаю в опасности. Я ведь даже не знаю, как… – он замолчал, нежно провел пальцами по её щеке, снова поцеловал. – Ты права, значения не имеет, что и почему Таль скрывала. Но знать это необходимо. Потому что важна цена. Ты говоришь, что сделаешь всё, чтобы не позволить умереть тем, кто мне дорог, а я говорю, что мне дорога ты, и тебе лучше учитывать это, когда будешь, никого не слушая, лезть на баррикады. Понятно?
– Всего лишь дорога? – тихо спросила Мира.
– Нет, – он ответил, не задумываясь, пристально глядя в глаза. – Нет. Я… больше, – сглотнул, будто хотел сказать что-то ещё, но не смог.
– Тогда не проси меня ничего обещать. Я все равно не сдержу слова, – она отвернулась к окну. Шумно вздохнула. – А цену мы скоро узнаем. Наверное, не стоит надеяться на какую-нибудь ерунду, – посмотрела на Ллэра, ухмыльнулась. – Раз уж однажды она почти убила меня.
– Да. Вот об этом… – он как-то странно хмыкнул, качнул головой. – Я… не уверен, что это была она. Я помню, что видел в твоей памяти… Но не уверен.
– Она сама призналась Адану, что собиралась от меня избавиться. Посадила в напичканный взрывчаткой таксилёт, кокнула водителя. И меня бы прикончила, и если бы не ты, – Мира замолчала. Придвинулась ближе, поджав к груди колени, опустила подбородок на сложенные друг на дружку мокрые ладони. – Я прекрасно помню, как это было, всё, все ощущения… На поляне, когда ты появился, и потом, когда… – она осеклась. Ласково улыбнулась. – А знаешь, всё-таки хорошо, что Таль решила меня убить. Иначе я бы никогда тебя не встретила, никогда бы… – снова недоговорила. Смущённо отвела глаза, еле слышно добавила: – За это можно умереть.
– Можно, но не стоит, – он улыбнулся, крепко прижал к себе. – Жить будет правильнее, – коснулся губами её шеи, потом плеча. – И намного приятнее, – его руки нашли её, пальцы переплелись. – Всё ведь только начинается.
– Только начинается, – повторила Мира. Хотела бы она в это верить, но грусть и страх вернулись, стало не по себе. – Я не смогу без тебя… – прошептала, отвечая на его поцелуй.
– Ты не будешь без меня, – отозвался он, на миг отстраняясь, чтобы снова поцеловать, уже иначе. Жарче, требовательнее. – Не будешь…
Она хотела, чтобы это длилось вечно, ни на минуту не прекращаясь. Отдаваться, растворяясь в нём до последней клеточки, чувствовать на горящем теле его нежные, сильные руки, обжигающие кожу поцелуи, падать и взлетать, отпускать на миг и снова прижиматься. Любить его, быть любимой. Всегда.
Им давно пора было возвращаться. Наверное, все уже собрались на террасе и ждут только их. Но Мира тянула. Откуда-то знала – без них не начнут, дождутся. Поэтому, выбравшись из ванной, ещё долго вертелась перед зеркалом, придирчиво выбирала одежду в огромном шкафу, как будто именно сегодня так принципиально, как будет выглядеть. Зачем-то перемеряла с дюжину нарядов, хотя спокойно могла влезть в обычные джинсы и футболку еще полчаса назад. В конце концов, остановилась на коротеньком зелёном платье без рукавов. Вытащила из нижнего ящика подходящие по цвету босоножки, нацепила на ноги. В который уже раз за последние несколько минут покрутилась перед зеркалом.
– Я готова. Пошли?
Ллэр всё это время терпеливо ждал в кресле, смотрел на неё с улыбкой, не торопил. Он-то справился с вопросом переодевания быстро: чёрные джинсы и белая рубашка для него тут тоже нашлись.
Теперь он встал, несколько секунд смотрел на Миру и вдруг перестал улыбаться, отвернулся к окну. Потёр рукой шею.
– Прежде, чем мы вернемся… Я должен тебе кое-что сказать.
Мира отступила назад, к шкафу. Прижалась спиной, нервно теребя подол платья от страха. Эхом в ушах прозвучали его же слова, что всё только начинается. Да, конечно… Начинается.
– Ну, раз должен… – она замолчала, не узнавая собственный голос.
– Это касается Таль. Она собиралась, вероятно, рано или поздно тебе рассказать…
Он говорил медленно, словно подбирал слова. Тянул. И по-прежнему не смотрел на неё. Но страх отступил, из груди вырвался вздох облегчения.
– Эль, пожалуйста… – попросила Мира, оказавшись рядом. Обняла за пояс, прижалась к его спине. Всё, что касалось Таль, она переживет, справится, сможет. Главное, чтобы Ллэр был рядом, с ней, живой, и тогда ничего не страшно. – Я хочу услышать от тебя.
Он накрыл её руки своими, сжал ладони.
– Ну в общем… Похоже, она – твоя мать, – обернулся, не высвобождаясь.
– Что?.. – Смахивало на шутку, но Ллэр не шутил. – Это она тебе сама сказала?
– Она сказала Адану, и я не думаю, что это очередная ложь. Не расспрашивай меня, я не знаю подробностей. Сам услышал только на пляже.
– Не буду, – Мира улыбнулась. Конечно, это очередная ложь Таль, чтобы добиться Адана. Но переубеждать не стала. Чмокнула в щеку, сжимая его пальцы. – Пойдём.
Бродить по замку не хотелось. Зачем, если можно сразу оказаться там, где необходимо?
На террасе кроме Алэя и Роми никого не было, Адан и Таль ещё не вернулись. Роми уже пришла в себя, но явно недавно и еще не полностью. Сидела, растрёпанная, притихшая в углу дивана, подобрав колени к груди и натянув на них платье. Алэй – рядом с ней.
– Как? – спросил Ллэр, вероятно, имея в виду, как её состояние.
– Привычно, – тихо отозвалась Роми. – Будто по мне проехались бульдозером. Несколько раз. Туда-обратно, – посмотрела на Миру. – Спасибо…
Ллэр хмыкнул, устроился в широком кресле, что стояло дальше всего от дивана, потянул Миру за собой. Им вполне хватило бы там места вдвоём, но она предпочла опуститься ему на колени. Обняла рукой за шею, прижимаясь. Шепнула:
– Не позволяй мне наделать глупостей.
Ллэр не успел ничего ответить – послышался шум приближающихся шагов, и через мгновение на террасу из комнаты вышли Адан и Таль. Оба в голубых облегающих фигуру джинсах и одинаковых светлых футболках, словно парочка туристов, собиравшаяся прокатиться по заливу около Миера, но отбившаяся от основной группы. Таль, непривычно простая, без высокомерной ухмылки и заносчивого взгляда, отпустила ладонь Адана, остановилась на середине террасы, довольно улыбаясь. Кажется, её маленькая ложь удалась на славу.
– Давно ждёте?
– Нет, – Ллэр сжал вторую Мирину руку, будто говоря: не позволю. Многозначительно улыбнулся: – Только-только вернулись.
– Вот видишь? А ты спешил, – Таль обернулась к Адану. Тот молча пожал плечами, неторопливо опустился в свободное кресло. На секунду встретился взглядом с Мирой и почему-то сразу отвёл глаза. – Оклемалась?
Мира взглянула на Таль, уверенная, что вопрос адресован ей, но «мамаша» обращалась к Роми.
– В процессе, – та пристально посмотрела на Таль. Мира почти услышала невысказанное «как будто тебе есть до этого дело». Вряд ли это были мысли Роми, но выражение лица и без того говорило само за себя. Но по крайней мере она не ляпнула этого вслух, уже прогресс.
Наверное, Таль «услышала» то же, потому что довольно холодно бросила:
– Представь себе есть. Сове…
– Ли, ты обещала, – перебил Адан. Спокойно, без злости, без раздражения. И, как ни странно, подействовало. Таль снова расслабилась, на лице заиграла добродушная улыбка, и Мира готова была поклясться – вполне искренняя.
– Обещала, – согласно кивнула Таль. Задумчиво прошлась по террасе до каменной ограды, вернулась обратно. Молча уселась в кресло напротив. Затем поочередно оглядела их всех, на миг задержалась взглядом на Мире, снова посмотрела на Ллэра. – У тебя наверняка больше всех вопросов, и я обещаю ответить на все. Только имей в виду, что на какие-то не смогу дать четкого ответа, потому что даже я, – опять улыбнулась, уже иначе, со свойственным ей высокомерием, – не знаю всего. Но с удовольствием поделюсь собственными предположениями или догадками.
– Давай ближе к делу, Ли, – опять вмешался Адан. – У нас мало времени.
– Ладно, – Таль со вздохом откинулась назад. – Тогда начну с самого главного, – обернулась к Роми и Алэю. – Главного для вас, атради. Вы уже задумывались о том, что вас ожидает дальше, не так ли?
– Дней пять агонии, я так понимаю? – вместо Роми заговорил Алэй. – Сначала медленной и безболезненной, а ближе к финалу – невероятно богатой на яркие, неповторимые ощущения.
– Думаю, даже меньше. Для неё – Таль кивком указала на Роми, – ещё меньше, потому что собственной энергии лишилась основательно, а излучение Бэара только ускорит преобразования. Насколько болезненными они будут – не знаю. Но приятного мало. В конечном итоге такие, как Ромиль, – она перевела взгляд на Ллэра, – станут снова доани. Вечными, но без каких-либо способностей. Такие, как вы, погибните.
Мира почувствовала, как страх ледяным обручем обхватывает грудь, не позволяя дышать. Пять дней, а потом… Нет, только не это…
– Это неправда! – хотела вскочить, но Ллэр удержал. – Ты специально запугиваешь, чтобы повысить себе цену! Ты ведь знаешь, как помочь. И поможешь! Я не позволю им умереть…
– Не позволишь? – перебила Таль. Посмотрела в глаза пристальным, глубоким взглядом. В нём не было ненависти или злости, скорее, печаль. – Ты уже позволила, когда погубила Тмиор и обрекла всех атради на мучительную смерть.
– Это не так. Я… – Мира осеклась. От охватившего ужаса проглотила слова, что собиралась сказать.
– Спокойно… – шепнул Ллэр, крепче прижал её к себе. Сказал, обращаясь к Таль. – Хорошо, вступление получилось эффектное, ты нас напугала. Теперь можно переходить к последовательному рассказу, – улыбнулся. – И поскольку меня интересует абсолютно всё, предлагаю тебе самой выбрать, с чего начать.
Таль несколько секунд молчала, глядя на Луну. Потом заговорила, обернувшись к ним:
– Этот замок построил Самар. Он, конечно, не посвящал меня во все свои планы, бывшие и будущие, – она усмехнулась. – И в то время они, честно говоря, меня совершенно не интересовали. Но вроде бы согласно первоначальной задумке Самар собирался перебраться именно сюда со всеми выжившими на Фахтэ после вторичного превращения, уже в атради. Потом что-то заставило его отказаться. Полагаю, что все дело в ваших хороших знакомых – Тенях. Мне привычнее называть их Гончие. Самар, видимо, так и не нашёл способ, как защитить от них тех, кого вы называете Смотрителями. Первых атради, в которых, к сожалению, осталось достаточно от доани, чтобы легко пасть жертвой Гончих. И потому безопасней оказалось скопировать родную Эннеру, создав её подобие – искусственный мир Тмиор на Фахтэ. Это обеспечило защиту вашей новой расе, позволило воскресить забытые способности, обрести новые, найти нужную энергию для бесконечной регенерации организма. Как? – Таль пожала плечами. – Не знаю. Многомерные Вселенные меня никогда не интересовали. Наверное, все дело в фильтре-катализаторе. Жаль, что секретом Плеши Самар так и не пожелал поделиться со мной. Но, – она обвела всех внимательным взглядом и снова посмотрела на Ллэра, – вернемся к Гончим. Это энергетические убийцы, настроенные на определённый вид силовой материи. Не совершенные, потому что способны убить всех, кто даже случайно связан биополями с потенциальной жертвой. То, что произошло с вами на скале, лучшее подтверждение. Шли за ней, – Таль кивком указала на Роми, – перескочили на Адана, потом на Миру и тебя. И не будь Мира… – не договорила, нахмурилась. – Об этом чуть позже. Так вот… Ошибочно считается, что Гончих создал Актарион, чтобы охранять запертых под Сферой доа. На тот случай, если кто-то из них выберется наружу. На самом деле это не так. Любой доа из тех, что существовали тогда, смог бы мгновенно расправиться с ними. Гончих создали совсем с другой целью – выслеживать доани, если кому-то из них каким-то образом удастся вернуться домой. Тлай опасались, что приобретенная вечность станет существенным преимуществом, даст необходимое время, чтобы найти способ выжить. Как оказалось, справедливо опасались, – Таль хмыкнула. – Поэтому предлагали сразу уничтожить всех доани, но гуманное Содружество не поддержало их идею. Сошлись на ссылке.
– Ничего себе гуманное, – нарушил молчание Адан. – Запереть под Сферой, лишить энергии, других отправить на верную смерть в умирающий мир.
– Доа нарушили закон, – Таль повернулась к нему. – Своими действиями подвергли опасности миллионы жизней в других мирах, вызвали необратимые катаклизмы во Вселенных. У Содружества имелись веские причины так поступить.
– Неудивительно, что ты их оправдываешь, – раздражённо буркнула Мира. Её в отличие от Ллэра подробности истории, особенно далёкого прошлого, не интересовали. Волновало сейчас только одно – как спасти атради. В том, что «рецепт» существует, не сомневалась. Это вселяло уверенность, но хотелось услышать, что делать, как, что придётся отдать взамен. А Таль словно специально тянула время.
– Я никого не оправдываю, – покачала головой она. – И никого не осуждаю. Но могу посмотреть на случившиеся с разных точек зрения и понять, чем руководствовались все, кто так или иначе оказался замешанным в эту историю. И тогда и теперь.
– Ещё бы… – усмехнулась Мира. – Цель у тебя всегда оправдывает средства.
– Почти всегда, – улыбнулась Таль. – И не только у меня. У тебя, например, тоже. И у них, – она кивнула на Алэя и Роми. – И даже у него, – посмотрела на Адана. – У всех.
– Ли, ты должна ей признаться. И объяснить всем, зачем, – с нажимом произнёс он.
– Должна. Ты прав. Теперь должна, – отозвалась Таль. Задумчиво покусала нижнюю губу, встретилась глазами с Мирой: – Я не собиралась… Тем более вот так, при всех… Не видела причин, хотя, может быть, стоило сделать это гораздо раньше.
– Сделать что? – уточнила Мира.
– Рассказать тебе, кто ты есть…
– В смысле, что ты из меня сотворила?
– И это тоже. Но я имела в виду правду о твоём происхождении, – Таль помолчала. С какой-то совсем уж непривычной грустной усмешкой добавила: – Дело в том, что ты – моя дочь.
Тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений – Таль говорила правду. Мира понимала это, чувствовала каждой клеточкой её искренность и прямоту, но упрямо отказывалась верить. Если бы не руки Ллэра, продолжавшие заботливо удерживать, вскочила бы, убежала, исчезла, лишь бы не слушать… Суметь сделать вид, что показалось, убедить себя, что ложь, постараться забыть. Если такое возможно… Сейчас – вряд ли. Перед глазами замелькали картинки прошлого – детство, интернат, школа, больница…
А Таль продолжала рассказывать. Сначала слова казались просто неразборчивым, действующим на нервы гулом, затем постепенно удалось сосредоточиться, звуки обрели смысл, выстроились в связные предложения:
– Мой отец… Вернее, тот, кого я им считала, незадолго до своей смерти настоял, чтобы я проводила каникулы в специальном лагере для одарённых детей из разных Вселенных. Он был помешан на истории, мечтал возродить былое могущество Содружества. В частности – Актариона. Никак не мог смириться, что Способные вырождаются, что рано или поздно актарионцев постигнет участь тлай и остальных… Лагерь – одна из его задумок. Отец надеялся, что таким образом завязанные в детстве и юности знакомства помогут укрепить связи между развитыми мирами в дальнейшем, создадут условия, когда проблемы каждой в отдельности расы смогут стать общей для всех, объединят. Верил, что только так возможно спастись от вымирания.
Таль опять замолчала, опять тянула время. Остальные тоже не проронили ни слова. Терпеливо дожидались, когда она снова заговорит. Мира ждать не собиралась.
– Я не буду спрашивать, почему ты отказалась от меня, почему бросила, почему скрывала и врала! – Голос дрогнул, но удалось сдержать слёзы. – Это уже не важно… Но если ты – моя мать, то какого чёрта усадила меня в тот таксилёт? Почему хотела убить?
Таль не отвернулась, выдержала её взгляд. Ответила, глядя прямо в глаза:
– Это важно. Ты имеешь право знать. И я не хотела тебя убивать.
– Неужели?! Думала, я просто прокачусь с ветерком, да?
– Мне только-только исполнилось пятнадцать, когда я познакомилась с твоим отцом. А когда поняла, что беременна, осталась совсем одна. Родители умерли, и в тот момент я просто не была готова становиться матерью, брать на себя ответственность за чью-то жизнь, – Таль передёрнула плечами. Вздохнула, скрещивая пальцы в замок на коленях. – Я не жду, что ты меня поймёшь. Тогда я сделала то, что считала нужным и лучшим для себя. Но вышло так, что ты не захотела умереть. Втащила меня в Плешь и очень удивила Самара, потому что из Актариона никто, ни до этого в течение многих тысячилетий, ни потом вплоть до вашего с Аданом путешествия в бар, туда не попадал. Естественно, такой сбой в фильтре его мира очень заинтересовал Самара. Я бы даже сказала – напугал. И он, конечно же, в первую очередь попытался выяснить, каким образом это стало возможным. Тогда ни ему, ни тем более мне в голову не пришло, что причиной была ты, – Таль улыбнулась. – Зато удалось выяснить, кто мой биологический отец.
– Это не объясняет, почему… – Мира совсем не разделяла её радости.
– Объяснит и не только, почему я усадила тебя в таксилёт. Просто не перебивай. Выслушай, – Таль скользнула взглядом по их лицам, уставилась перед собой, на губах заиграла еле заметная улыбка. – Самар поверил, что гены доа – причина моего появления в Плеши. Расслабился. Не знаю, как ему удалось справиться с моей истерикой, но он уговорил остаться в Тмиоре до родов. Плешь не сделала из меня доа. Я так и осталась актарионкой-полукровкой. Разве что способности стали сильнее, что-то видоизменилось, усовершенствовалось. И не потребовалось никаких ухищрений Тайко, чтобы оставаться в Тмиоре. Солнце оказалось совершенно безвредным для меня. Зато в моём лице Самар нашёл благодарного слушателя, которого ему так не хватало. Ты спрашивала, знаю ли я всех атради, чтобы судить, – Таль склонила голову набок, чуть насмешливо, с привычным высокомерием посмотрела на Роми. – Так вот знаю. Не всех. Но многих. Достаточно, чтобы навсегда отказаться от идеи стать одной из… И что гораздо важнее – знаю о вас то, чего даже вы не знаете. Или не помните. Ни с кем из атради Самар не мог быть настолько откровенным, у него не осталось друзей. Вы всегда считались всего лишь его детищем, непрекращающимся экспериментом длиною в вечность. Каждый новый атради – личное достижение, ещё один маленький опыт в общую копилку успеха. Со мной он был другим. Может, потому что влюбился, может, видел какой-то особый потенциал для себя.
– Скорее, второе, – усмехнулась Роми. – Самар и влюбился? Не представляю. И вообще, мне иногда казалось, что ему не нравятся женщины.
– Я ему нравилась. Как женщина или нет – уже не важно. Мне он доверял, показывал, учил. Даже привёл сюда, в этот Замок. Много рассказывал. Про доа, про Эннеру, про первый эксперимент, про то, что случилось потом. Думаю, он верил, что после рождения Миры я приму его предложение, соглашусь стать вечной. Не просто атради, а помощницей, подругой, любовницей.
– И как? Удалось? – хмыкнул Адан.
Таль обернулась к нему, снисходительно улыбнулась. Продолжила, не отвечая на вопрос:
– Когда Мира родилась, я решила вернуться в Актарион. Самар не настаивал, не уговаривал. Более того, помог устроиться, – она посмотрела на Миру, – помог нам обеим начать новую жизнь. Не стирал память, не угрожал, наоборот, часто навещал, поддерживал. Видимо, он до последнего момента надеялся, что рано или поздно я передумаю, приму его предложение.
– Так это ты – Голос? Ты его убила? – исподлобья глядя на Таль, спросила Мира.
– Его убила ты. Твоя вторая сущность. Самар оказался прав.
– Что? – опять перехватило дыхание. Опять откуда-то появилась уверенность, что Таль не обманывает. Опять теплые руки Ллэра ласково прижали к себе. Он что-то прошептал, но Мира не расслышала. Смотрела в упор в синие глаза Таль и молча требовала объяснений.
– Твой смертельный вирус – правда. Всё, что я вам о нём рассказала, – Таль повернулась к Адану, – не выдумка. Поврежденные шапероны, нарушенный синтез белков, возрастающий при стрессе или сильных эмоциях. В результате – мучительная смерть в молодости. Этим тебя, – Таль развернулась обратно к Мире, – наградил твой отец. Онкогены – бич тех, кто когда-то принадлежал к могущественной расе Тлай. Ты была обречена с рождения. А я не смогла смириться, представляешь? – она как-то неестественно улыбнулась, совсем невесело. Замолчала, поджав губы и уставившись на Луну.
– Тебе удивительно везёт на контакты с редкими расами, – проговорил Ллэр. – Отец – доа, дочь от тлай, опекун – атради, да и тот не рядовой… – посмотрел на Миру. И вдруг улыбнулся. – Котёнок, твоя мать, конечно, та ещё штучка, но ты во всех смыслах настоящее чудо. Наполовину тлай, четверть доа и четверть актарионки. Не хватает в наборе только вильʼлари.
– Они – не гуманоиды, – встряла Роми. – Вильʼлари. Были. Потомки каких-то насекомых. Яйцекладущие и генетически несовместимые ни с кем, кроме самих себя. А вот тлай… – она покачала головой. – Самые сильные. Самые могущественные. Самые… самые! Говорили, для них не осталось неизлечимых болезней, кроме старости, которую они холили и лелеяли, как самое важное, что существует во Вселенной. И они… существуют?..
– Да, но единицы. Их мир давно погиб, те, кто выжил, перебрались в Актарион. Тлай слишком уязвимы. Теперь старость – непозволительная для них роскошь. Мало кто доживает до двадцати пяти, – по-прежнему глядя на небо, ответила Таль. Посмотрела на Ллэра. – Редкие расы – не везение. Судьба, – грустно улыбнулась, – и моя работа. Но несмотря на это когда Миру привезли без сознания, я далеко не сразу поняла, в чём дело. И подумать не могла, что её отец… Мы никогда не поддерживали отношения, вряд ли он жив. В общем, пары исследований и одного путешествия в память хватило, чтобы распознать вирус и его причины. Вот тогда всё окончательно прояснилось – и почему я беременной попала в Плешь, и как это случилось, и что дело вовсе не в генах доа, и что Мира умирает. Оставался только один способ её спасти. Теоретически – простой, практически… – она помолчала. – Никто и никогда такого не делал. Результаты могли удивить. И удивили.
– Что именно ты собиралась сделать со мной? – Мире всё-таки удалось сбросить с себя охватившее оцепенение. Даже улыбнуться – неестественной глупой улыбкой окаменевших губ.
– Окунуть тебя в Плешь, чтобы сделать сильнее. Когда-то раса Тлай могла лечить самих себя. Они умели заставлять собственный организм восстанавливаться, регенерировать клетки до полного выздоровления. Это и была моя главная цель. А если не получится, существовал план Б – если Плешь не сможет разбудить спящие в тебе гены, то видоизменить тебя саму – превратить в доа или, – Таль еле слышно вздохнула, посмотрела на неё, – в атради, если это останется единственным выходом. Но Самар отказался помочь. Заявил, что нельзя оживлять эти гены, что это обязательно спровоцирует необратимые катаклизмы в Тмиоре, с которыми он уже не сможет справиться, что в конечном счете это погубит его мир и всех атради. А он этого никогда не допустит, – она перевела взгляд на Ллэра, потом – на Адана и снова на Миру. – Я не поверила. Решила, что дело в его ненависти к тлай, даже если речь идет об очень далёких потомках, даже если – о моей дочери, которую он сам когда-то спас. И сделала по-своему. Обманула Самара. Предала… Перешла в Бэар, выбрала подходящего донора. Тебя, – Таль обернулась к Адану. – Придумала, как соединить биополя, как накачать Миру твоей кровью, как спровоцировать ваше попадание в Плешь. Это и был мой план, – вздохнула. – Сущая ерунда по сравнению с тем, что когда-то проделал Самар с доани.
– Могло ведь не сработать, правда? Я могла просто погибнуть… – Мира осеклась, нервно передёрнула плечами, шумно выдохнула: – Почему могла? Я почти погибла. И если бы не Ллэр…
– Могла. Но другого способа у меня не было. Ни спасти тебя, ни вернуть все потенциальные способности доа Адану, а это было необходимо. Вы оба должны были сначала попасть в Плешь, чтобы начались метаморфозы, а уже потом… Только всё сразу пошло не так. Из-за неё, – Таль кивнула на Роми.
– И чем же я так всё испортила? – спросила Роми.
