Текст книги "Эннера (СИ)"
Автор книги: Merely Melpomene
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)
Тени несли смерть. Тени пришли за ними.
***
Поцелуй, долгий и неожиданный несмотря на то, что ждала и желала его всем существом, напрочь лишил возможности соображать. Прижимаясь к телу Ллэра, Мира словно растворялась в нём. И горячая, обжигающая волна от прикосновений накрыла с головой.
Его губы тоже оказались неожиданными. И руки. Властные, сильные, подчиняющие и необыкновенно нежные. Казалось, если он перестанет целовать, отпустит, она задохнётся, не сможет самостоятельно дышать и умрёт. Сразу. Поэтому когда он это всё-таки сделал, Мира прижалась сильнее, отчаянно цепляясь за его плечи пальцами.
– Ещё… – прошептала она, умоляя. Требуя.
Повторять не пришлось. Ллэр лишь на миг отстранился. На миг и на каких-то несколько сантиметров, чтобы заглянуть Мире в глаза, и взгляд оказался непривычно серьёзным. А потом он снова вдохнул за неё, и второй поцелуй был совсем не таким, как первый. Если где-то в глубине души трепыхались сомнения, если где-то ещё пищал почти задушенный голос разума, теперь от них ничего не осталось.
Что-то где-то упало, с грохотом. Что-то даже звякнуло, возможно, разбилось. Что-то зашелестело, вероятно, многочисленные бумаги освобождали письменный стол. И он сам оказался намного ближе, чем секунду назад. Мира вдруг почувствовала лопатками прохладную, гладкую поверхность и как-то отрешённо отметила, что Ллэр уже, оказывается, успел стащить с неё футболку.
Она потянулась к его рубашке. Попыталась расстегнуть пуговицы. Это показалось слишком долго. Невозможно, мучительно долго, когда руки так сильно хотят прикоснуться к коже, почувствовать близость его тела. Мира приподнялась, яростно дёрнула в разные стороны, и мягкая ткань сдалась, обнажая грудь Ллэра. Рубашка отправилась туда же, куда раньше футболка. Куда-то. Прочь. В другую реальность.
– Хочу тебя… – слабым стоном сорвалось с губ.
Ллэр обхватил ладонями лицо Миры, запрокинул её голову так, чтобы иметь возможность несколько секунд смотреть на Миру сверху вниз. Всматриваться… Потом его правая рука скользнула к её волосам, левая, лаская – вниз, по шее, к груди. И Ллэр снова поцеловал, в этот раз отрывисто, снова уложил на стол. Холодные пальцы, от которых становилось невыносимо горячо, легкими касаниями отправились в неторопливое, сводящее с ума путешествие по её телу.
Голова кружилась, пульс бешено стучал в висках, а сердце то замирало, то с новой силой колотилось в груди. Кожа опять светилась ультрафиолетом, но задуматься о том, что происходит, у Миры не получалось. Телом, мыслями, всем существом хотелось одного – ещё. Ближе. Больше. Сильнее. И Ллэр, как будто чувствуя это, а может быть, желая того же, продолжал сводить с ума.
Казалось, Мира теряет сознание. Всего лишь на миг проваливается в сладкое небытие, чтобы сразу же вернуться, чтобы снова почувствовать жаркое, обжигающее дыхание Ллэра, его горячие губы, нежные, но настойчивые ласки. И громко застонать от лишавшего рассудка удовольствия – на слова просто не хватало сил.
Она не заметила, как осталась без одежды. Не поняла, когда Ллэр успел раздеться сам. И вдруг, когда до желанной близости оставались какие-то секунды, когда его тело накрыло её, когда пальцы Ллэра с силой сжали её плечи, неистовое возбуждение сменилось страхом, приятная истома – нестерпимой болью, словно ещё чуть-чуть, и кровь в венах закипит, а сердце, не выдержав, навсегда остановится.
Мира замерла, беспомощно сжалась, встречаясь с Ллэром взглядом. Он едва заметно, одними глазами, улыбнулся. Словно понял, что не просто страх остановил её. Словно хотел что-то сказать, но вместо этого его рука поднялась к лицу. Пальцы легли на висок Миры, на бровь. Горячая ладонь в миг стала ледяной. И вдруг дохнуло прохладой.
Нет, жар в теле никуда не делся, и желание вспыхнуло с новой силой, но страх ушёл и забрал с собой зарождающуюся боль, что вот-вот в буквальном смысле готова была взорвать вены. Странные, пугающие эмоции исчезли. Мира расслабилась, позволяя незнакомому чувству захватить и унести с собой в неизвестность. Шепнула, разрешая Ллэру продолжить:
– Ещё.
Теперь она растворялась в нём. И оказалось, что подчиняться совсем не страшно. Оказалось, что всё, что было до, всего лишь слабая прелюдия. Малая толика наслаждения, что способно чувствовать её обезумевшее от страсти тело в умелых руках. Оказалось, что потом, когда всё закончилось, так приятно лежать вместе, обнявшись. Не говоря ни слова, но ощущая Ллэра, его силу и слабость каждой клеточкой, как будто часть него осталась в ней навсегда.
Наконец Ллэр сел. Потом, передумав, снова лёг. На бок, подперев голову рукой, свободной – убрал с лица Миры растрепавшиеся волосы. Усмехнулся.
– Ты всё-таки та ещё штучка.
Мира только сейчас поняла, что они лежат уже не на столе, а на кровати в эркере. Но не удивилась. После всего… Это уже казалось незначительной мелочью или чем-то само собой разумеющимся. Она улыбнулась, глядя в блестящие довольные серые глаза.
– Спасибо.
Он негромко рассмеялся, откинулся на спину.
Мира села, огляделась. Идти в душ не хотелось. И вообще отдаляться от Ллэра больше, чем на сантиметр. Но она всё-таки заставила себя встать.
– Ты случайно не помнишь, куда подевалась моя одежда? Потому что я не помню.
Он приподнялся на локтях.
– Вопрос с подвохом, да?
– Нет, – Мира оглядела его, выразительно вскинула брови и снова улыбнулась. – Я даже не буду пытаться сделать вид, что мне не понравилось, или что я не умираю от желания продолжить… это с тобой… где-нибудь в душе… Но мне всё же стоит одеться. И тебе, кстати, тоже. Потому что твои гости обычно являются сразу сюда, без стука. А я не хочу…
Он вдруг исчез. Почти мгновенно, но в этот раз Мире почему-то показалось, что она заметила, как это происходит. Будто смотрела двумя парами глаз. Одни видели, как Ллэр в мгновение ока пропал, другие уловили, как он словно бы растаял в воздухе, постепенно. Чтобы через пару мгновений появиться у неё за спиной, шепнуть, набрасывая ей на плечи тонкий халат:
– Убедила.
Едва коснуться губами её шеи, и тут же снова пропасть, раньше, чем она успела обернуться.
– Нет уж, всё, что угодно, только не халатик, – хмыкнула она.
Собственная одежда нашлась на полу среди бумаг и остального барахла. Впрочем, классический бардак, царивший в комнате, это ни капли не нарушало. Разве что девственно чистый стол выглядел как-то совсем уж нелепо. А ещё напоминал о том, что при одной только мысли снова будоражило кровь. И почему говорят, что после секса ничего не хочется? Ну, или только есть и спать? Её, наоборот, переполняла энергия, а бесконтрольное желание всего лишь немного ослабло.
Мира закусила губу, отвернулась. Слишком уж велико искушение дождаться Ллэра и повторить. Она торопливо оделась, бросила халат на спинку стула. Затем попыталась вернуть упавшие предметы обратно на стол. Сначала аккуратно складывая и пытаясь сохранить хотя бы подобие порядка, но это быстро надоело. И груда бумаг хаотично перекочевала обратно с пола на столешницу.
За спиной послышался шорох. И Мире снова показалось, что почувствовала присутствие Ллэра раньше, чем узнала его голос.
– Следы заметаешь?
Она обернулась. Ллэр стоял у самой двери в спальню. Он тоже успел одеться. Снова это были чёрные джинсы и тёмно-серая футболка, как те, в которых он явился к ней вчера.
Неужели это было только вчера?! Не верилось.
– Да, – на полном серьёзе ответила Мира. – Не хочу, чтобы кто-то узнал… догадался о том, что было…
– Для этого потребуется нечто большее, чем просто сложить бумажки на стол.
– И что же?
– Время. Которого у нас, скорее всего, не будет, – Ллэр помолчал. – В тебе энергия солнца Тмиора. И моя энергия атради. Она была и раньше, после того, как я привёл тебя в чувство у Адана. Но сейчас она другая. Или её больше. Будь ты такой же, как мы – всё было бы иначе. Или даже просто человеком… Я бы смог что-то, – он неопределённо покачал головой. – Но ты особая. И… это будет заметно.
– Боже, как всё сложно… – вздохнула Мира. – Ладно, фиг с ним, – она махнула рукой. – Я просто не… Не важно. Что теперь?
– Теперь?
– Да, – кивнула Мира. – Я не о нас… Я вообще… Ты же не просто так меня спасал. Может, расскажешь, зачем?
– Не веришь, что мне может не нравиться, когда так или иначе связанные со мной люди погибают?
– Почему не верю? Верю. Теперь верю, но… – она чуть склонила голову набок. Покосилась на стол, потом снова посмотрела Ллэру в глаза. Улыбнулась: – Не понимаю, как мы связаны. Мы же только вчера встретились.
– Встретились вчера… – он прошёлся по комнате, аккуратно обминая груды бумаг. Остановился у эркера, уставился в окно. – Ты и я… мы… В мои планы не входило сколько-нибудь близкое знакомство с тобой. Но ей пришло в голову тебя убить. Ей – это Таль. Ты же подслушивала. Слышала. Я действительно ничего не понимаю во всей этой биохимической чертовщине, но если бы ей удалось то, что она задумала, я бы нашёл человека, способного расшифровать её учёные каракули и формулы. И попытался бы сделать то, что нужно мне.
– Тогда возвращаемся к моему вопросу. Что теперь? – Мира подошла к Ллэру. – Теперь, когда у Таль не получилось, а я… вот какая есть, здесь. У тебя.
– Теперь… Теперь всё по-прежнему. Даже лучше. Ты – не Способная актарионка. Не атради. Если Адан прав, и ты стала доа… хотя бы наполовину… Тогда, возможно, Таль всё-таки дала мне то, что я почти отчаялся найти. Узнаю, как она этого добилась. Шаг за шагом. Каждый этап эксперимента. И найду, как это использовать, – он обернулся, встретился с Мирой взглядом. – А еще сделаю всё, чтобы не дать тебе умереть.
– Зачем? Когда-нибудь я всё равно умру, – Мира ласково коснулась ладонью его щеки. – Нельзя жить вечно.
Он накрыл её ладонь своей.
– Нельзя.
Несколько секунд она молча вглядывалась в его лицо, стараясь уловить в пристальном взгляде, в серых, как пепел, глазах что-то, что поможет понять, как ей быть дальше. Что чувствовать, как относиться к нему, как вести себя с ним. Уйти или остаться? Сделать вид, что между ними ничего не было? Попытаться забыть?
Разум кричал, что они совсем чужие. Разные. Из разных миров. Несовместимые. А то, что произошло только что на столе – всего лишь банальная физиология. Не больше. И ничего в их отношениях не меняет. У него своя жизнь, планы, цели. Роми наконец. А она, Мира, всего лишь случайность. Пешка. Морская свинка. Способ получить то, что искал.
Сердце настаивало, что теперь Ллэр не может быть чужим. И забыть у неё не получится. Ни его, ни то, что случилось, ни как. И бесполезно делать вид, что ей всё равно, потому что ей нет. Именно так, большими заглавными буквами в мыслях, которые Ллэр с лёгкостью прочитает.
– Я не хочу тебе мешать… Тем более навязываться… Умираю или нет, но не хочу, чтобы ты меня жалел. Не хочу, чтобы возился со мной из жалости. Я лучше сразу умру, – тихо сказала она, отступая назад.
– Что? – Ллэр нахмурился. – Мешать? Навязываться? Каким образом?.. Что ты… Я за годы разучился понимать людей… Что ещё за глупость пришла тебе в голову?
– Не глупость. Ты сам сказал, что даже не планировал со мной знакомиться. Но так вышло, и теперь я торчу здесь со всеми своими непонятными метаморфозами. Ты… – она осеклась, вспоминая их вчерашний разговор. – Ты сказал, что если я захочу умереть, мне придётся тебя попросить. Почему?
– Я имел в виду немного не это, – он ухмыльнулся. – Если ты захочешь умереть, то сможешь меня попросить, и я удавлю тебя собственноручно. Потом. Когда всё закончится. Если не будет поздно, и ты не лишишься такой привилегии, как смерть.
– С каких пор смерть… – Мира замолчала. И только сейчас осознала, что имел в виду Адан, когда говорил о вечности. Вспомнила, как Ллэр сказал, что давно лишил себя возможности умереть. И догадалась, что он ищет. – Атради бессмертны. Но как же тогда Роми? Она же чуть не погибла, если бы не ты…
– Атради уязвимы. Теоретически мы можем покончить собой. Но я не слышал ни об одном успешном случае самоубийства. Да и о не успешном слышал только об одном. Теоретически – нас могут убить. Как Адан чуть не убил Роми, – к удивлению Миры его улыбка вдруг изменилась, словно он в душе немного радовался тому, что Роми столкнулась с чем-то, чего не ожидала. Пусть даже это чуть её не убило. Пусть он ни за что не дал бы ей погибнуть. – Но шанс на успех ещё меньше, чем у самоубийства. Роми не знает, сколько ей лет. Она не помнит, когда была ребенком и была ли, не знает о временах, когда не существовало её самой. И её не тяготит то, что никогда не наступит день – и её не станет.
– А ты? Тебя тяготит?
– Я… Не тяготит. Это неверное слово. Сводит с ума – ближе, – он стал непривычно серьёзным. Даже из глаз ушло веселье. – Всё равно не то. Душит… Представь – всё можно осуществить, всё пережить, испытать. Любое чувство, любое стремление и даже полное их отсутствие. Я могу веками пить и куролесить, могу до бесконечности заниматься самообразованием, играть в игры с мирами и народами, впасть в депрессию и потратить тысячу лет на жалость к самому себе, десять тысяч лет! Потом я устану и от этого. Всё теряет смысл. Вечность – противоестественна. Мы не готовы к ней. Как минимум, такие, как я. Те, кто помнит своё детство, семью… Те, кто когда-то страдал, что жизнь коротка и рано или поздно придётся умереть, а потом получил то, на что и не смел надеяться. Время. Безграничное. Но наше сознание должно измениться прежде, чем мы примем этот то ли дар, то ли проклятие. Мы – слишком люди.
– Значит, атради можно стать? Обрести бессмертие? Как?
Ллэр ответил не сразу. Сначала отвернулся. Потом отошёл, нарочно зацепив на ходу ногой стопку бумаг. Мира только теперь обратила внимание, что хоть он и оделся, но остался босиком.
– Атради стать можно. Не каждому, конечно. Ты вот не смогла бы, если бы не Таль. Это как… Ну представь, что ты – цветок. Будущий цветок, точнее. Сейчас тебя нет и в помине, или ты сидишь где-то глубоко, под землей, в луковице. Придёт время, и что-то внутри подтолкнет, разбудит, рано или поздно ты появишься. Сначала стебель, потом – больше, и в какой-то момент стоит выбор – распускаться или зачахнуть. Так и этот дар. Сидит в тебе и ждёт своего часа. Потом начинает расти, потом его можно раскрыть или лишиться навсегда… И на всё это уходит много времени. Достаточно, чтобы передумать, – Ллэр хмыкнул. – Как, однако, я зарассуждал… – Он поднял с пола что-то прямоугольное и на вид пластиковое, сдул с предмета несуществующую пыль, протёр тыльной стороной ладони. Положил на один край стола, сам – расчистил себе противоположный, уселся. – Хотел бы я, чтобы с тобой об этом говорил не я. Алэй бы рассказал лучше. Я ведь был вторым, и я не умею так, как он… И она пришла ко мне задолго до того, как я попал в Плешь. В обход всех правил, – Ллэр сцепил пальцы в замок, уставился на свои руки. – Не совсем понимаю, что ты хочешь услышать. Рецепт? Весь путь? Почему не послал её к такой-то матери, когда явилась? А кто пошлёт, когда предлагают такое? У неё было, чем меня купить. Никто не давил на меня, не заставлял принять решение тут же. Но я принял. Сразу. И потом не сомневался. Долго ещё не сомневался… Это было… интересно. Захватывающе, сбылась мечта идиота…
– Она – это Роми?
– Роми… Ромиль Эннаваро. Рэм, – он усмехнулся. – Упрямая рыжая дрянь с благими намерениями. Она хотела вытащить Алэя из депрессии и знала, кто может это сделать. Она торопилась… Я бы и сам, наверное, раскрылся в скором времени. По крайней мере по её первоначальным словам мой потенциал зашкаливал так, что удивительно, как я так долго уворачивался от дыр в Плешь. Как так я дожил до двадцати девяти лет и ни разу ни в чём себя не проявил. Разве что в разгильдяйстве и пофигизме! Возможно, мир атради просто не хотел принимать ещё одного майоти, – он с кривой улыбкой осекся. – Впрочем, ты спрашивала – как. Она пришла. Рассказала. Показала. Я поверил. В чудесный, многомерный мир, в свою уникальность, в возможности, в ответы, которых мне никогда не найти на Нэште, даже если мой народ выйдет в космос. В то, что вещи не всегда то, чем мы их видим. Много во что. Мне кажется, сначала она хотела устроить из этого всего шоу. Знаешь, такое, с торжественной частью в стиле скажи «да», и твоя жизнь изменится. Но не устроила. А потом были самые долгие три года моей жизни. Роми мне соврала, не во всём, конечно, но во многом. Она соврала и Алэю. Не сказала ему ничего вообще… Может, при всех её разговорах о моей силе – она боялась, что это не сработает. Что Плешь меня так и не пропустит. Что мой великий потенциал не больше, чем потенциал местечкового колдуна. Огромен для Нэшты, ничтожен для атради. Они ведь считают, что подтолкнуть – невозможно. Что Плешь либо пустит, либо нет, вне зависимости от желаний Смотрителей. Как бы там ни было, – он посмотрел на Миру. – Через год Плешь все так же оставалась для меня недоступной. И тогда Роми нацепила на меня наручник Тайко, чтобы я мог находиться здесь как можно дольше. Следующие два года солнце Тмиора выжигало мою кровь. Меняло меня. Понемногу. Это больно. Очень больно. Но это был мой выбор. Каждый день – маленькая смерть. Я не мог представить, как это будет, но не отступил.
– И после этого ты, как сумасшедший, бросаешься её спасать? Носишься с ней, как… как… – Мира запнулась. Не стала озвучивать крутившееся на языке сравнение, потому что побоялась обидеть.
Каким-то удивительным образом за прошедшие сутки Ллэр стал очень важным в её новой жизни, пусть даже она оборвётся завтра. И вряд ли причина крылась в сексе. Близость разве что избавила от сексуального напряжения, свела на ноль желание дерзить и нарываться, но возникло оно гораздо раньше – сразу же, как увидела Ллэра на лужайке в Миере. Совсем не такое, как к другим Способным. И теперь, несмотря на превосходство в способностях, силу, знания, опыт, несмотря на то, что он – почти неуязвимый, бессмертный атради, а она – всего лишь результат генных извращений, обречённый на смерть, именно Ллэр из них двоих вызывал жалость и сострадание. Её хотя бы просто использовали, ничего не предлагая и не обещая. И если бы не вмешательство Ллэра, она бы никогда об этом не узнала. Разлетелась бы в клочья в оранжевом небе Актариона, и конец истории. А Ллэр вынужден бесконечно расплачиваться за сделанный выбор. Собственный, добровольный выбор.
Захотелось подойти, обнять, сказать, что понимает его, сочувствует и готова помочь. Мира сделала шаг, но остановилась, отвернулась, уставилась в окно. Ллэру не нужна её жалость. И нежность вряд ли нужна, и сочувствие ни к чему. И вообще он, как всегда, уверен, что она ничего не знает и не понимает. На этот раз, скорее всего, прав.
– Ллэр, обещай мне, что если когда-нибудь… – попросила Мира, не оборачиваясь. – Если ты ещё будешь… где-то поблизости, и я попрошу тебя сделать меня бессмертной… Обещай, что откажешься. Даже если я буду умирать и умолять, обещай, что не сделаешь этого. И никому не позволишь превратить меня в неуязвимую…
Он не успел ответить, или Мира не расслышала, потому что неожиданно пошатнулась, потеряв равновесие. Уцепилась за раму, почувствовала, что задыхается. По-настоящему. И следом то же необъяснимое притяжение, как накануне в ванной, вынудило переместиться в пространстве. Из солнечной комнаты куда-то в полумрак, где на фиолетовом небе светила огромная сиреневая луна, а под ногами вместо привычного пола – холодный шершавый камень.
Другой, незнакомый мир. Не Тмиор и не Актарион. Ночь, похожая на день.
Дышать стало сложнее. Почти невозможно.
Мира беспомощно открыла рот, но не могла вздохнуть, как будто здесь совсем не было воздуха. И в ту же секунду увидела перед собой чёрные Тени, отдалённо похожие на людей, только выше и тоньше. Невесомые, бестелесные и вместе с тем плотные. Они угрожающе надвигались, закрывая обзор. Мешали понять, где она очутилась. Почему-то не покидала уверенность, что именно они не позволяют пошевелиться, сдвинуться с места, не дают дышать или закричать.
Расстояние между ними и Мирой стремительно сокращалось. Ледяной воздух застрял в груди, глаза слезились от удушья. И вдруг, когда она ослабела настолько, что не могла больше удержаться на ногах, неожиданно запульсировала в венах кровь. Тело вздрогнуло, напряглось. Кожа засветилась. Откуда-то появились силы не упасть, выпрямиться, жадно вдохнуть необходимый воздух. И даже оглянуться.
Оглянуться, чтобы снова испугаться. Теперь ещё больше. И замереть от увиденного.
Буквально в паре метров от Миры прямо на камне неподвижно лежала Роми. Глаза закрыты, руки безвольно раскиданы в стороны, кожа бледная, почти белая, на которой кружевным лоскутком чернело нижнее белье. Даже яркие рыжие волосы потускнели. Рядом с ней сидел смертельно бледный Адан. Ссутулившись, обмякнув. Лицо будто свела судорога, рот открыт, в глазах ужас, мольба, боль.
Ллэр тоже был там, совсем рядом, метнулся к Роми, но не смог переместиться. Неестественно завис в воздухе, рухнул на колени. Вскинул вперед руку и почти сразу схватился за горло, задыхаясь.
А Тени продолжали надвигаться, плотным кольцом обступая их со всех сторон.
Мира повернула голову. Чёрный, безликий силуэт находился уже в каких-то считанных сантиметрах от неё. От него словно веяло холодной, безразличной ко всему живому пустотой. И показалось, что внутри эта пустота бесконечна. Как дыра без дна. Ничто, которое забирает с собой всё живое, всю энергию, все силы. Отбирает жизнь навсегда.
Мира зажмурилась. Мысленно приготовилась умереть. Даже успела представить, каково это – перешагнуть роковую черту. Не быть, не существовать, не чувствовать. Никогда.
Время остановилось. Ледяной холод прошел сквозь и отпустил.
Мира открыла глаза и будто со стороны, отрешённо и безразлично осознала, что Тени исчезли. Впереди только фиолетовое небо и огромный светящийся диск. И если протянуть руку, к нему можно прикоснуться, словно он находится совсем-совсем рядом. Манит, ласкает нежным призрачным, сиреневым сиянием – точно таким же, как сейчас её кожа.
Мира расставила руки в стороны, с шумом втянула горьковатый воздух. Выдохнула. Задержалась взглядом на луне ещё на секунду. И резко обернулась.
Тени никуда не исчезли. Они просто прошли сквозь неё и не тронули. А может, не смогли. Или не стали, сосредоточившись на остальных: Ллэре и Адане. Тех, кто им, наверное, был нужен. Тех, без кого она больше не представляла своей жизни. Тех, ради кого готова умереть. Или убить, не раздумывая.
И тогда Мира почувствовала ярость. Нарастающую, неуправляемую, превращающуюся в жгучую ненависть. И что-то изменилось. Тени остановились. Плотное кольцо больше не двигалось. Чёрные, уродливые силуэты замерли в воздухе. А потом один за другими начали исчезать, растворяясь в Мире. И с каждым новым становилось проще вобрать в себя следующий, как будто Тени сами давали ей необходимую силу расправиться с остальными. Обречённо, не шелохнувшись, ожидали своей очереди, пока не осталось ни одного.
Мира выдохнула, уверенно шагнула вперед.
Адан пошевелился. Громко закашлялся, медленно сел. Кожа заискрилась, глаза сверкнули зелеными огоньками. Ллэр, всё ещё на коленях, жадно хватал ртом воздух, словно не мог надышаться.
Оба были живы. Значит, успела вовремя.
Мира улыбнулась и перевела взгляд на Роми. Она была жива, но уже на грани. Оставшейся жизненной энергии не хватит даже на то, чтобы перенести её на Тмиор под солнце. Да и переносить некому: Мира не умела, а Ллэр с Аданом ещё не пришли окончательно в себя. Роми обречена – никто из них не успеет помочь.
Мира вздохнула. На миг даже обрадовалась, что самонадеянная атради больше не будет путаться под ногами. А затем ощутила, как раздваивается сознание, будто внутри неё существовала уже не одна Мира, а сразу две. И вторая – незнакомая, видящая и чувствующая по-другому, – оказалась сильнее.
Подчиняясь непонятному порыву, ведомая каким-то древним, давным-давно позабытым инстинктом, Мира метнулась к Роми. Присела на корточки, коснулась пальцами холодного лба. Вытянула правую руку к луне, сосредоточилась – на раскрытой ладони заплясало фиолетовое пламя. Уже знакомый пульсирующий поток ринулся по венам. И маленький сгусток энергии загорелся сильнее.
Мира закрыла глаза, задерживая дыхание. Не двигалась, не думала. Только чувствовала, как горячее тепло от правой ладони проходит сквозь неё, достигает самых кончиков пальцев левой руки и передаётся Роми. До тех пор, пока не поняла – больше не требуется. Тогда она опустила правую руку, и дергающиеся языки пламени пропали. Посмотрела на Роми. Смертельная бледность исчезла. Кожа потемнела, и волосы снова стали огнёно-рыжими. Веки дрогнули. И ещё раз. Медленно открылись и снова захлопнулись. Роми резко выгнулась дугой, сипло хватая ртом воздух, кашляя и снова вдыхая.
Через несколько секунд рядом, на корточках, появился Ллэр. Приложил ладонь к щеке Роми. Убрал. Посмотрел на Миру.
– Сильно! – восхищённо кашлянул он. – Я так не умею. Научишь?
Кажется, ему досталось меньше всех, и выглядел он хоть и ненормально бледным в этом сиреневом свете, но если остались силы шутить…
– Ты как?
– Лучше всех!
– Жить будешь?
– Куда ж я денусь. И Роми твоими стараниями тоже…
Внутренняя Мира притихла, уступая место первой – обычной.
– За это ты мне особенно благодарен, да? – почувствовав укол ревности, ухмыльнулась она.
– За это тебе благодарен я, – хрипло произнёс Адан. – За себя тоже. Не понимаю только, как тебе удалось… Нет, хорошо, что удалось, конечно. Иначе… Что это вообще такое было?! Как вчера на поле, только там их вроде двое… – он не договорил, снова закашлялся.
– Ну… – Мира обернулась к нему. – Мне бы тоже хотелось знать, какую хрень ты заставил меня «проглотить», вытащив сюда с Тмиора. Я, конечно, понимаю, что вроде вашей подопытной крысы, но знаешь ли… Предупреждать надо.
– Я не тащил. Ты сама…
– Сама? Хочешь сказать, я теперь и перемещаться, как вы, могу? – Мира поднялась и выразительно посмотрела на Адана. – Тогда почему обратно не могу? Или для «обратно» надо нажимать на другую кнопку?
– Я не знаю. Правда, – развёл руками Адан.
– Где мы вообще?
– Мы, похоже, в Бэаре, – вместо него ответил Ллэр, не поднимаясь, а наоборот поудобнее устраиваясь на скале, рядом с Роми. Рыжая уже не кашляла, не выгибалась, просто глубоко и медленно дышала.
Мира ухмыльнулась. Ну прямо наглядная иллюстрация, почему не стоит доверять сердцу, а всегда слушаться разум. Если хотела доказательств, что ничего ровным счётом не изменилось, то вот – пожалуйста. Получила… Всё, действительно, осталось по-прежнему. Всё, кроме неё самой. И вторая Мира внутри, помалкивающая, но вполне ощутимая – яркое тому подтверждение.
– И что вы тут делали? – она равернулась к Адану.
– Дышали свежим воздухом, – он бросил на неё многозначительный взгляд. – Пока он не закончился.
Мира заметила две бутылки. Усмехнулась. Рыжая всё-таки добилась своего.
– Так вы…
– Нет, – Адан дотянулся до рубашки, потом, видимо, передумал, и не стал одеваться. Кивнул на светящийся на небе диск. – Мы говорили о тебе, и я хотел показать Роми нашу луну.
– Ну конечно… Обо мне. По вам заметно, о чём вы говорили, – хмыкнула Мира.
– Одно из преимуществ псевдоэнергетического существования – возможность в любой момент избавиться от опьянения или наоборот – усугубить… Главное, чтобы нужный элемент был в крови, – задумчиво проговорил Ллэр, ни к кому конкретно не обращаясь. – С другой стороны, оправдание «я был пьян» не прокатит, – он внимательно посмотрел на Адана. – Точно так же, как на поле, говоришь?
– Решили устроить мне перекрёстный допрос? – Адан нахмурился. – Оправдываться не собираюсь. В том, что случилось, понимаю меньше, чем вы. Чем ты, уж точно, – он обращался к Ллэру. – Да, я привёл Роми сюда. Что это и откуда взялось, без понятия. Не заметил. Было не до этого, уж простите… А когда Тени появились, стало уже слишком поздно. На поле я не задыхался. Это я точно помню. Я и не понял ничего тогда. Сейчас было иначе. Роми первой почувствовала… Ещё в воде.
– В воде? – удивилась Мира.
– Да, в воде. Я смог вытащить нас наверх и всё. Тоже начал задыхаться. Потом появилась ты и спасла нам всем жизнь. Но я не притягивал тебя сюда. Я даже не представлял, что ты можешь… такое…
– Да ерунда, делов-то… С моими новыми умениями – раз плюнуть! – театрально махнула рукой Мира. – Каждый раз, когда вам захочется экстрима, я с радостью. Люблю новое и неизведанное. Главное, чтобы смертельно опасно. Без этого никак.
– Может, доа и атради вместе вызывают такой эффект? – Адан посмотрел на Ллэра.
– Что ты вкладываешь в понятие «вместе»?
– То самое «вместе», Ллэр, как мы с тобой, – не сдержалась Мира. Кажется, терпение у «второго я» закончилось, и оно решило вмешаться, наплевав на её желания. Она перехватила удивлённый взгляд Адана, смущённо улыбнулась. – Никаких Теней не появилось. Никто не умер. Так что или я не доа, или всё дело в Бэаре. В том, как эта луна влияет на нас с тобой, – она снова вытянула руку, и на ладошке образовался искрящийся фиолетовый шарик. – Может, если бы это случилось здесь, Тени тоже пришли бы. Хотя это не объясняет ваше вчерашнее поле. Почему там ты смог от них избавиться.
Ллэр смерил её коротким, но неожиданно тяжёлым взглядом. Потом поднял глаза на луну, на Адана и снова – на миг – на Миру. Отвернулся.
– На поле на них были наручники Тайко, замыкающие биополя в единую цепь, – проговорил он. – Я не так уж много успел увидеть, прежде чем меня скосило. Луна на тебя влияла. На вас обоих, значит. Но не на меня и не на Роми. Что ж, если ты теперь искусственно созданная, но все равно доа – это логично. Это ваш мир. Если нет… Кем бы ни были эти твари – и твари ли они – настроены они серьёзно. И на всех, кроме Миры, у них нашлась управа. Может, они, конечно, смотрели в упор и не видели, – Ллэр помолчал. – Если у них были глаза. Не то, чтобы задыхаясь, меня заботили такие детали… – и снова секундная пауза. – Я не встречал ничего подобного раньше. Не слышал, нигде не читал… – он запнулся, словно засомневался в последнем, и тут же качнул головой, отметая сомнения. – Я был тут. В Бэаре, в смысле. Неоднократно. И внутри Сферы и за. Никому не было дела. Никто не пытался исполнить мою давнишнюю мечту.
– В общем, сегодня все отделались лёгким испугом, – подвела итог Мира. Подкинула светящийся шарик в воздухе и направила в Адана. Тот вздрогнул, успел поймать, и огонёк потух в его кулаке.
Роми вдруг чуть слышно застонала, сжала пальцы, словно пыталась набрать в ладонь земли, только лежала она на голой, лысой скале и лишь скребнула ногтями по камню. Моргнула. Наконец раскрыла глаза.
