Текст книги "Эннера (СИ)"
Автор книги: Merely Melpomene
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
Глава 9
Бэар встретил дождливым вечером.
В квартире по-прежнему не было электричества. Может, даже к лучшему. Темнота не мешала. Магнитные поля электроприборов – вот что по-настоящему сводило с ума, а пока они молчат – жить можно.
Всё-таки хорошо, что Мира предпочла Тмиор. Вряд ли сейчас он смог бы обеспечить ей хотя бы подобие нормальной жизни. Для начала неплохо самому научиться существовать в Бэаре. Например, как-то выйти завтра на работу.
Если добраться до офиса без машины не проблема, то все остальное представлялось с трудом. Слушания, клиенты, присяжные… Он ведь теперь сам определит точнее любого навороченного детектора, кто врёт, а кто невиновен. И вне связи с результатом легко может заставить принять именно свою версию. Так что работать будет, как минимум, увлекательно. И, скорее всего, очень выгодно. Он ведь собирался стать хорошим… Нет, хорошим уже был. Собирался стать одним из лучших. С разбуженными Плешью умениями превратиться в самого лучшего – не проблема.
И всё же предстоящая новая жизнь пугала больше, чем радовала. Несмотря на обретенную силу, несмотря на все преимущества и выгоду, которые легко можно получить. Конечно, в своём обычном прошлом ему частенько хотелось сделать что-то, чтобы раз и… Одним щелчком пальцев. Захотеть и вот оно, перед тобой. Или ты перед ним. Да и чего скрывать… Желание влезть в головы остальных и прочитать их мысли, узнать о самом сокровенном посещало тоже довольно часто и казалось удобным решением для многих повседневных проблем.
Адан Свир никогда не был идеальным, никогда не пытался им быть. Жил, как умел. Стремился жить так, как хотел. Независимо, обеспеченно. По возможности долго и счастливо. В общем, так, как у большинства подразумевается под словом «хорошо».
И ведь почти получалось. Пусть и был не совсем обычным, со спящими генами чёрт его разберёт какой древней и могущественной расы, но в остальном – простой, заурядный. На «ты» с Бэаром. Говорят, в незнании счастье. И то желанное и неожиданно обретённое, ставшее вдруг доступным, никак не вписывалось в его мир. Вместо ожидаемой лёгкости бытия всё только усложнилось. И сильно. Даже последние слова Таль перед тем, как он исчез из Актариона, уже не казались пафосной угрозой, а вполне возможным сценарием его будущего.
Стоя у окна и глядя на бесконечный поток машин, Адан вдруг с удивлением осознал, что несколько часов не курил и даже не вспомнил о сигаретах. Да и ел он в последний раз… вчера днем. В офисе, точно. А пил… ещё раньше. И между тем не чувствовал ни голода, ни жажды. Это, ещё одно свидетельство новой жизни, тоже наводило на разные мысли. Но думать не хотелось. Ни о чём… Ни размышлять, ни анализировать. Хотя бы какое-то время. Хотя бы в этот вечер.
Адан знал только один способ, чтобы этого добиться.
Нащупав в темноте первую попавшуюся бутылку, он подошёл к дивану, потом вернулся обратно к бару за стаканом. На ощупь откупорил пробку, налил и выпил залпом. По вкусу – ром. Отлично, значит, вот что станет сегодняшним антидепресантом.
Темнота помогала не думать о времени. Выпитый алкоголь – обо всём остальном. Хотя получилось далеко не сразу, как будто пил не чистый ром, мягкий и жгучий, а хлебал из стакана обычную воду. Даже после половины бутылки эффект опьянения никак не ощущался. Потом, видимо, то ли сумел расслабиться, то ли алкоголь наконец-то проявил свои лучшие качества. И на мир стало смотреть проще.
Неожиданная гостья в его квартире ступала почти бесшумно, но Адан всё равно услышал. Или почувствовал, потому что, не глядя и не видя, знал, кто это.
Роми неторопливо опустилась на ковер у кресла напротив Адана.
– Поделишься? – протянула едва различимый в темноте стакан.
– С радостью. Не придётся пить одному, – рассмеялся Адан. Налил ей остатки рома, попытался вернуть пустую бутылку на стол, но, видимо, промахнулся, потому что та с грохотом упала на пол, чудом не разбившись. Отлично, значит, он уже пьян. – Ой, тут совсем чуть… Но бар там, – он указал в противоположный конец комнаты. – Весь в твоем распоряжении. Как и я. Надеюсь, ты не в халатике.
– Нет, я не в халатике, – он услышал улыбку в её голосе. Темнота не мешала, но превращала атради в тень. Звякнул о стол стакан. Стукнулись друг о друга бутылки, и в обеих руках Роми что-то появилось. – Я рада, что мой приход тебе по душе, – она протянула одну из бутылок ему. – Или ты хотел коктейль?
– Без разницы, – Адан забрал предложенную выпивку. – Главное, чтобы в итоге помогало избавляться от привычки просчитывать возможные ситуации на десять ходов вперёд. Потому что, как выясняется, теперь вариантов слишком много. Я совсем запутался, – он усмехнулся, посмотрел на неё: – А ты по делу или так… просто?
– Я… – Роми сделала пробный глоток того, что выбрала в качестве отравы для себя. – Я не знаю, если честно. Смотря, что считать делом.
– Вкусно?
– Сейчас главное, не чтобы вкусно, а эффективно. Верно? Но вообще – да. Вкусно.
Адан отпил из горла, причмокнул, облизывая губы. Ему досталась ягодная настойка, ароматная и хмельная.
– Хороший выбор. Рука и, правда, легкая, не обманула, – он откинулся назад, упёрся спиной в диван. – Значит, тебе тоже хочется разучиться на время думать?
– Мне тоже хочется… Знаешь, – Роми усмехнулась. – У нас постоянно тишь да гладь. Можно не думать. Многие и не думают. А когда надо… тогда тяжело. Мозг, наверное, атрофируется. Вместе с чувствами.
– Ты не похожа на атрофированную, – он хмыкнул. – Я бы даже сказал, что с мозгами у тебя всё в полном порядке. И чувствами тоже, даже слишком! А вообще… – Адан заговорщицки понизил голос. – На твоём бы месте я не переживал. У них вряд ли серьёзно…
– У них?..
– Молодец, я почти поверил, – хихикнул Адан, делая ещё пару глотков.
– Ты думаешь, я… тут… – она отхлебнула из своей бутылки. – Нет. Я не потому… – кажется, Роми махнула рукой. – К чертям…
Он пошевелился, удобнее устраиваясь на полу. Взмахнул в воздухе бутылкой:
– Поддерживаю! К чертям!
– Дзынь, – Роми негромко рассмеялась. Снова звякнули бокалы, будто в глубине дома кто-то соединил их в тосте.
Некоторое время они пили молча. Потом она спросила:
– Ты живёшь один?
– Да. Родители умерли, когда я был совсем крохой. Братьев и сестер нет, а девушки… Они были приходящими, Таль тоже. Так проще, – он ухмыльнулся, вспомнив, как эта девица сбросила халатик в беседке в качестве наглядной иллюстрации сделанному предложению. Да уж, проще… С Таль ничего не просто, не было и не будет. Только сейчас он о ней думать не станет. Сейчас у него в гостях симпатичная и бессмертная Ромиль. – Слушай, а можно вопрос? Личный… И странный.
– Конечно, – просто согласилась она.
– Обещаешь не наброситься на меня? – пошутил Адан. Ответа не дожидаться не стал. Если набросится, предупреждать заранее не будет. И справиться с ней он сумеет. – Ты хотя бы приблизительно помнишь, сколько у тебя было любовников?
– Эээ… Неожиданно, – Роми опять засмеялась. – Нет, не помню. Это, по-твоему, плохо?
– Это нормально, раз уж судьба запихнула тебя в чертовски привлекательное тело на века вечные. И, кстати, характеризует тебя, как вполне нормальную. Не атрофированную ни разу. Потому что если бы к такому телу прилагался один Ллэр, я был бы как минимум разочарован… – он резко замолчал, рассмеялся. – Чёрт… Я опять анализирую. Знаешь способ, как с этим бороться?
Она встала, перебралась от кресла к дивану и села рядом с Аданом. Протянула бутылку, предлагая единственный сейчас способ перестать анализировать: пить дальше.
– Ллэр намного младше меня. Он знает своих родителей. У него было детство и юность. У меня – нет. Или я не помню… Это странно, знаешь ли. Но уже давно меня не тревожит.
– Наверное, это тоже нормально. Всё странное рано или поздно становится нормальным. Как мы с тобой, мы ведь тоже странные, – перехватив ее удивлённый взгляд, Адан улыбнулся. – Помнишь, вчера, почти в это же время, ты предлагала мне коктейли в Плеши, а я отказывался и хотел уйти? А сейчас ты пришла ко мне домой, я уже не отказываюсь, потому что мы решили вместе напиться. А если вспомнить, что пару раз за последние сутки мы чуть друг друга не убили, то… это ведь странно, что мы сидим тут вдвоём в кромешной тьме и пьём? – он подмигнул. – Но это нормально. Даже отлично.
– Чертовски замечательно! – она хмыкнула. – Плешь… Это было только вчера… Примерно сутки по времени большинства миров. Мне нравится такой ритм. Нравится смена декораций, даже угроза… Нет, угроза, конечно, не так нравится, но после всех лет очень тяжело поверить в её реальность… – она помолчала. Потом пробормотала: – Я могла погибнуть. Надо же… Какое… странное чувство.
Кажется, до нее дошло только сейчас.
Алкоголь приятно обволакивал вены, расслаблял. Адан сделал ещё один глоток. Хотя почему-то не покидало ощущение, что он по-прежнему трезвый. Будто стоит сделать над собой усилие, и сразу спадёт хмельная пелена. Но выходить не спешил, поэтому отпил ещё. Рассуждать и анализировать уже не хотелось, зато потянуло пофилософствовать:
– В вечности есть что-то парадоксальное. Она и манит, и отталкивает. Должно быть очень печально наблюдать, как вокруг всё дорогое и привычное умирает, рождается и снова умирает. А ты остаёшься… Раз за разом. Скука. Наверное, время от времени требуется нервная встряска. Не такая, конечно, как на поле… – Адан сделал несколько глотков, посмотрел на Роми. – Слушай, но раз ты вчера чуть не погибла, значит, не очень-то вечная. В смысле, это твой выбор – жить. Или умереть.
– Я по-другому воспринимаю «жить». Мы просто есть. У нас нет целей, нет смысла продолжать. Его необязательно искать. Точнее, цели это появляются, достигаются, забываются… Или не появляются вообще… Большинство из нас даже не заметят разницу. Потому что для нас всё это вопрос мгновений. Можно веселиться, пьянствовать до потери пульса изо дня в день, притворяться, играть в богов и королей, менять себя, устраивать революции, разрушать, созидать, изобретать, воровать, летать к звездам и охотиться на доисторических животных. Что угодно, но в конечном счёте это один миг длиною в века. И он бесконечен. Понимаешь?
Адан мотнул головой. Представить такое не получалось.
– То, что произошло вчера ночью, как ты опустошил меня. Почти убил… Я никогда о подобном не слышала. И я не в обиде на тебя. О, ни капельки не в обиде! – Роми улыбнулась. – Понять, что ты уязвим. Это… Да, я могу прекратить своё существование. Но это потребует небывалого мужества и терпения. И ещё большей уверенности в своём решении. Потому что для этого нам надо полностью себя истощить энергетически, пробыть в Песочнице так долго, что просто умрём от голода. Или покончим с собой. А наше мировосприятие… оно просто не допустит такого. Ллэр говорит, мы скучные, скучающие и равнодушные, но мы всё равно не думаем о том, как все это прекратить. Когда столько живёшь, само понятие времени теряет какой-либо смысл. Нет такого «столько живёшь», нет начала и конца, нет ничего, то есть действительно ничего. И в то же время – есть всё. Бесконечная череда из сегодня. У нас существуют легенды, что когда-то было по-другому. И сам факт их наличия, сам факт размышлений на этот счет, вопросов, поисков, философствований подтверждает, что когда-то было что-то. Иначе бы мы просто отрицали всё это, мы бы были меньше людьми. Ведь из ничего не может зародиться такое. Согласен?
– Не знаю, – он пожал плечами. – Может быть, ваши вопросы возникают только потому, что вы невольно сравниваете себя с людьми? Или потому что часть вас когда-то ими была. Например, я… Я ведь тоже не человек, как оказалось. Но я родился, вырос, живу в Бэаре. Я привык к этой жизни, не хочу её менять. Хочу оставаться человеком, чья бы кровь ни текла в моих жилах. И знаешь, та теория Ллэра, что когда-то доа провели мегаэксперимент, чтобы получить бессмертие… Мне странно думать, что кто-то сознательно хотел такого. Тем более мои древние предки. Какой-нибудь мой пра-пра-пра-доа родственник, – он рассмеялся.
– Разве мы бы сравнивали себя с людьми, если бы у нас изначально не было чего-то общего? Мы ничего не знаем о том, кто мы и откуда. Но не могли же мы вот так вот просто всегда быть? Ничего не уметь толком, все эти психокинетические фокусы – всего лишь фокусы… В нас заложен этот вопрос. Только нам стало всё равно. Многим всегда и будет. Но есть такие, как Ллэр. Ему очень быстро надоело просто быть и быть всегда. А теперь он уж точно не успокоится, раз уж нашёл Таль. Никто нигде никогда не встречал людей, которые раскрыли бы секрет, как сделать из простого человека – атради или доа. Или просто одаренного чем-то необычным.
– А что он ищет? Ответы на вопросы? Лекарство от вечности?
– Всё сразу! Говорит, что бессмертие – противоестественно, что нас таких, какие мы получились, не должно было быть. И раз это эксперимент, то его можно обратить.
– А ты ему помогаешь, потому что когда-то превратила в такого? Или, наоборот, пытаешься остановить?
– Я… – Роми сделала несколько глотков, словно это могло помочь найти ответ. Кажется, она сама не уверена, зачем вмешалась. – Мешать точно не собираюсь. Ну, найдёт он своё лекарство… Он же не станет всех атради насильно им пичкать. Я даже не уверена, что найдя, он на себе его опробует. Потому что ему важен сам факт возможности выбора. Но… за мной долг другому человеку, который уже выбрал. Я дважды пыталась исправить его жизнь, и в итоге… ничего хорошего из этого не вышло.
– Расскажешь? Если хочешь, конечно. Мне кажется, я мог бы помочь. По крайней мере, если сейчас кто-то и может что-то выбить из Таль, это я.
– Ты мог бы помочь, наверное… Но я так мало понимаю, что именно нужно выбить из Таль, что без Ллэра и его правильных вопросов всё будет без толку. Не я копала годами, не я пыталась понять, как это работает, – Роми помолчала. – Знаешь, я всегда надеялась, что у него это пройдёт. А Алэй… Он бы умер, не дожив до тридцати, если бы не оказался особым. Как Мира… Ну, не совсем как Мира, потому что он все же атради, но у них, оказывается, много общего. Ему и было почти тридцать, когда он оказался в Плеши. Для него она, конечно, предстала не баром. Тёмный, мрачный огромный зал, как в древнем замке, с высокими потолками, тяжелыми люстрами, с которых свисала жуткого вида паутина… Рваными гобеленами, – она усмехнулась, – и одним единственным окном, в потолке. Прямо над покрытым пылью троном… Он решил, что умер, и это – загробное царство. А я – Встречающий. Некий ангел смерти. И знаешь… он не боялся. Не сожалел… даже обрадовался, что за гранью – не пустота.
Она говорила, а воображение Адана, сдобренное хорошей порцией алкоголя, живо рисовало картины того, о чём слышал. Правда, настоящих замков до Тмиора ему видеть не приходилось, зато теперь легко представлялось место, в котором оказался этот самый Алэй. И судя по голосу Роми, он один из «тех», кого вечная рыжая прекрасно помнила в своем прошлом.
– А как ты узнаёшь, что кто-то оказался в Плеши? – спросил Адан.
– Мы… это… – она вдруг рассмеялась. – Чёрт, на пьяную голову прозвучит совершенно по-идиотски. Мы по очереди присматриваем за ней. Три полных дня я, три – кто-то ещё… Из Старших атради. То есть из тех, кто был всегда, а не как Ллэр. Есть приспособления… камни, они как бы улавливают колебания и сообщают, что кто-то оказался в Плеши. Я свои переделала в серёжки.
– Непрактично! Что будет, если потеряешь? Представляешь, – он захохотал, – по твоей вине кто-нибудь останется бродить и будет три дня искать несуществующую дверь, как я!
– Следующая смена найдёт, или не следующая… Но какая-нибудь всё-таки найдет, наверное, – она хихикнула, отхлебнула из бутылки. – Знаешь, а это на самом деле не смешно!
И снова засмеялась.
Адан с улыбкой смотрел на неё. Не верилось, что перед ним та же девушка, которая с перекошенным от злости лицом яростно металась по песку несколько часов назад. И эта, сидящая сейчас рядом, нравилась определённо больше. Её уже не хотелось швырнуть на скалы и, схватив за горло, подчинять силой.
– Между прочим, у меня закончилось, – он помахал в воздухе пустой бутылкой, подмигнул. – Удиви меня.
Роми забрала её у него, отставила в сторону, и свою тоже. Потом прищурилась и удивила: потянулась вперед, мягко поцеловала и тут же отстранилась.
– С тобой легко… – села на своё место, как ни в чём ни бывало протянула ему новую бутылку. – Надеюсь, запасы у тебя хорошие. А то такими темпами скоро придется таскать из какого-нибудь магазина.
– Можем вернуться в мою Плешь, с баром, – расхохотался Адан. Такая Ромиль нравилась ему ещё больше.
– Потом. Возможно. Если здесь совсем туго будет, – Роми тряхнула головой. Кажется, хмель изрядно добрался и до неё. – Я не люблю Плешь. Вы делаете из неё картинку, мы же видели её такой, какая она есть на самом деле. Вязкий туман. Ни верха, ни низа, ни неба, ни земли. Не тепло, но и не холодно. Такое… полное отсутствие…
– Не жалуйся! Туман не туман, но твоя смена раз в… год? Сколько вас там… – Адан попытался вспомнить количество атради, вычесть из него тех, кто мог быть превращен в вечных, но упёрся в летоисчисление Тмиора. Вряд ли там, как в Бэаре, дни складывались в недели, месяцы, года. – Не важно, – он снова засмеялся. – Вот походила бы, как я, каждый день на работу. Уж лучше в туман!
– На работу я тоже ходила, когда… – она нахмурилась. – Когда-то. И это не сравнить, согласна. Потому как ходила просто так… играла в другую жизнь, но это ещё скучнее.
– Ты… на работу?! И кем же? – Адан сделал глоток из новой бутылки. Содержимое оказалось шипучим вином, принесённым когда-то Таль на очередное свидание. Символично. И странно. Ведь вроде бы недавно всё было, но что помешало тогда опустошить бутылку – уже не помнит. Зато сейчас с радостью готов с ней разделаться. Чего добру зря пропадать.
– Да кем только не… В магазине помню, в конторе какой-то… Стол, стул, телефон… Пробовала, короче, на вкус… развлекалась. Там мир такой был, до Бэара с Актарионом – ещё развиваться и развиваться. Несколько лет пожила. Потом на меня коситься стали. Самостоятельная девушка, мужика нет, семьи нет… Тогда я вышла замуж, – её бутылки пустели не так быстро, но всё-таки она догоняла Адана. – Но из этого тоже ничего не вышло.
– Неужели за местного? – хихикнул Адан. – Надеюсь, он хотя бы не узнал, какая ты древняя старушка?
– Я – псих, но не настолько, – она снова приложилась к бутылке. – Конечно, он ничего не знал. И способностей у него не было. В том мире вообще, кажется, с этим делом туго. Но что мы все про меня да про меня! Твоя очередь!
– Спрашивай.
Она прищурилась, несколько секунд помолчала, спросила серьёзно:
– Почему так проще? Одному, когда приходящие… Твоя жизнь не должна была растянуться на века, когда успеешь попробовать всё…
– Я… – Адан замолчал. Собрался расписать все прелести свободных и независимых будней карьериста и бабника, может быть, даже рассказать про Бэар, в котором уже давно никто повально не женился и не выходил замуж, а поэтому выбранный им путь мало чем отличался от образа жизни остальных бэарцев, но передумал. – Я не хочу пробовать всё, – ответил он. – Мне вполне хватает того, что предлагает судьба. И знаешь, – Адан многозначительно ухмыльнулся, встречаясь взглядом с Роми, – мне грех жаловаться.
Наверное, целую минуту Роми пристально смотрела на него, улыбаясь одними глазами. Потом она повозилась, устраиваясь поудобнее, уставилась на окно.
– Тогда… – бутылка в руке Роми изменилась: пустая отправилась под стол, из новой, полной с хлопком вылетела пробка, но вино брызгать во все стороны не спешило. – Тогда расскажи мне о Таль, – Роми бросила быстрый взгляд на Адана. – Но не о том, что она сделала с Мирой.
– Неужели о том, что она делала со мной? – захохотал он.
– Некоторые подробности можно опустить, – она тоже рассмеялась.
– Ладно, – Адан задумался, пытаясь сообразить, что можно говорить одной девушке, рассказывая о другой, а какие подробности упоминать не стоит. Задача не из лёгких, потому что ни Роми ни Таль никак не вписывались в определение заурядных. Потом он махнул рукой, всё равно в его состоянии думать стало уже слишком сложно. – Таль… чертовски умна, красива, сексуальна и упряма. В начале нашего знакомства она восхищала меня. Я не влюбился, нет… Но сильно увлёкся, потерял голову, – Адан сделал глоток вина, улыбнулся. – С ней было легко, приятно и удобно, если ты понимаешь, о чём я… Ну ещё бы не было, – хмыкнул Адан, покрутил в руках бутылку. – Легко угодить, когда заранее чувствуешь все желания. Только я теперь это знаю, а тогда это поражало… – он многозначительно замолчал.
– Она копалась в твоей голове?
– Могу поклясться, Таль оттуда не вылезала, – Адан взглянул на Роми. – И это первое, что она попробовала сделать сегодня, когда мы встретились. Сразу же. Впрочем, я тоже, но потом… Никак не могу привыкнуть к тому, что теперь умею.
– Получилось?
– У неё, кажется, нет, у меня… Наверное, могло бы получиться, но я не стал давить. Таль права, я не знаю своей силы. И меры… – он вздохнул, некоторое время молчал, глядя на горлышко бутылки, потом снова улыбнулся: – Она это поняла, поэтому отвечала охотно и довольно подробно. Раскаянием там, конечно, не пахнет. Но вообще, знаешь… Я думал, испугается, когда меня увидит. Когда поймёт, что натворила, а Таль обрадовалась, представляешь? Может, и не врёт. Может, правда, любит.
– Хочешь сказать, она объяснила всё тем, что любит тебя?
Адан рассмеялся, покачал головой.
– Таль? Нет, ты что! Она никогда, ни разу за наше знакомство не говорила, что меня любит. Даже в шутку, – он отпил ещё вина. Помолчал. – Даже, если любит, не скажет. Есть в ней такое… превосходство. Или презрение… Нет, не презрение. Высокомерие! Хотя нет, не высокомерие… Наверное, правильней сказать гордость, самолюбие. Не знаю. Только оно не задевает, а… возбуждает, – он чуть склонил голову набок, разглядывая Роми. – В этом вы с ней похожи.
Роми удивленно вскинула брови.
– Ты сравнивал меня с Таль?..
– Вот-вот… Об этом я и говорю, – он покачал головой, усмехаясь. Добродушно передразнил, подражая её голосу: – Ты сравнивал меня с Таль!
Несколько секунд Роми смотрела на него, хмурилась – алкоголь определённо мешал каким-то мыслительным процессам в её голове. Потом пожала плечами, видимо, в ответ на свои какие-то выводы, хмыкнула.
– Не делай так, пожалуйста. Хотя бы сейчас.
– Прости. Не буду.
– Спасибо. Это звучит как-то… – кажется, её передернуло. – Может, сейчас вино, конечно, виновато. Но когда Мира в первый раз заговорила так… не то, чтобы я испугалась, но с вами, доа, ни фига не понятно, и это… очень непривычно.
– Про непривычно в точку.
Она засмеялась.
– А у тебя хорошо тут пьётся, ты знаешь? Душевно так.
– Ну хоть что-то… – вздохнул он, делая ещё один глоток. Как бы пьян не был, стоило Роми упомянуть Миру, как хмельная эйфория померкла. И снова появилась уверенность, что это, как игра. На самом деле он совсем не пьян, просто удаётся удачно притворяться, обманывая даже себя.
– Я сказала что-то не то?
– Да нет… Просто напомнила о том, что я пытался забыть хотя бы на время. И, наверное, зря пытался, – Адан усмехнулся, встречаясь взглядом с Роми. – Просто… Доа и всё остальное. Если тебе непривычно и непонятно, ты представь, каково мне… нам. Мире наверняка и страшно вдобавок. И всё это так… не просто… – он тряхнул головой. Помолчал, потом залпом допил остатки вина и поднялся. Протянул руку: – Хочешь пойти со мной?
Роми вложила свою ладонь в его, встала:
– Это берём? – почему-то шёпотом спросила, чуть встряхнув бутылкой.
– Берём, – улыбнулся Адан. – И это тоже. На всякий случай, – в правой руке появилась ещё одна бутылка, судя по форме и цвету – водка. Левой он притянул Роми к себе, осторожно обнял и меньше чем через секунду отпустил уже на скале. Той самой, где непонятно каким образом оказался сутки тому назад. Той самой, куда утром перенес Роми с пляжа. Той самой, где неожиданно захотелось оказаться именно сейчас. Может быть, чтобы еще раз увидеть, пережить и поверить. – Познакомься, это, – Адан кивнул на огромный сиреневый диск на небе, – Луна доа. Одна, зато какая! – восхищённо добавил он, чувствуя, как в жилах быстрее потекла кровь. Или это ему просто почудилось, что немудрено после выпитого алкоголя в таком-то количестве. Ещё вчера от одной бутылки рома его развезло бы, надолго лишив способности соображать и просто двигаться. Сегодня…
Сегодня плоскую вершину скалы заливал мягкий фиолетовый свет. Яркая, сверкающая не слабее солнца, гигантская луна уже не просто казалась особенной. Она действительно была такой. Особенной. Манящей, нереальной. Или он теперь иначе смотрел, иначе чувствовал. Словно до неё можно достать рукой, будто небо, всегда выглядевшее тяжелым, тёмным, низким, сегодня – лишь далёкий купол из искрящихся звезд.
Его кожа словно отражала лунное сияние, светилась, переливаясь серебряным и фиолетовым. Роми же наоборот – будто поглощала весь свет, кожа оставалась матовой и была сейчас темнее, чем раньше. Даже волосы из рыжих стали тёмно-вишневыми и словно длиннее.
Оказалось, на ней чёрное короткое платье. Оказалось – она босиком.
Роми шумно вдохнула. Выдохнула. Поставила свою бутылку на скалу. Раскинула руки в сторону, покружилась, как ребёнок, на месте. Смеясь.
– Луна доа… Ещё волшебнее вашего солнца.
– Что я тебе говорил?! – радостно воскликнул Адан. – Вчера, когда пришёл в себя здесь, это было невероятно! Но я слишком плохо соображал, ничего не понял. А сейчас это… это… по-другому… – он ошеломлённо замолчал, поставил бутылку на камень и тоже раскинул руки в стороны. Зажмурился.
Не хватало слов, чтобы даже приблизительно передать охвативший восторг. Так бывало только в детстве, очень давно. А сейчас забытое чувство вернулось, или это он вернулся туда, в своё прошлое, или ещё дальше… В прошлое предков, напоминание о которых бежало, искрясь и наполняя силой, по его венам.
Перерождение, чтобы снова быть настоящим и свободным.
А ещё понимание – вся его прежняя жизнь была однообразна и бессмысленна. Сколько бы он ни старался что-то в ней изменить, к чему бы ни стремился, какие бы цели ни придумывал и ни достигал, суть не менялась. Каждый прожитый день не приносил ничего, кроме суеты.
Фальшивое счастье, обманчивые надежды, иллюзия существования. Он двигался по инерции вперёд. Искал, находил, терял и снова искал смысл бытия. Потом почти поверил, что просто жить, день за днём – это и есть главное предназначение. И даже по-своему стал счастливым, хотя иногда накатывала непонятная грусть, и казалось, будто все вокруг – пустота, самообман.
Адан открыл глаза, шумно вдохнул. Горьковатый, необыкновенно свежий воздух, шелест моря снизу, потрясающе красивая Роми в свете Луны – всё вместе наполняло непередаваемой лёгкостью. Словно нет ничего, чего бы захотел и не смог получить. Словно всё, что было до этого, вся его жизнь, мечты, проблемы – уже не важны. Миг, песчинка времени, а впереди – пьянящая свобода.
Роми что-то выкрикнула. Небу и звездам, Вселенной или никому. Самой себе. Он не разобрал, что. А может, у возгласа не было никакого смысла. Просто эмоции зашкаливали, и хотелось кричать, и смеяться, и кружиться, и сделать ещё какую-нибудь глупость.
– Как думаешь, ваше море, или что оно там – оно какое? – спросила Роми.
Адан прищурился, улыбнулся. Мгновение, и он уже рядом с ней, ещё одно – руки крепко сжимают податливое и сильное тело атради. А потом мимолётное падение, чтобы зависнуть вместе над самой водой.
– Проверь, – предложил Адан, позволяя ей высвободить руку и протянуть к почти зеркальной глади. Вода не шелохнулась.
– Плавать умеешь?
– Надеюсь, – рассмеялся он. Хотел отпустить Роми и упасть в воду следом, но передумал. Вернул обоих обратно на скалу. – Раздевайся, – предложил Адан, расстегивая рубашку. – Или придется тебя раздеть, но тогда я уже ни за что не ручаюсь.
Роми неторопливо стянула платье через голову, осталась в чёрном, кружевном белье. Стала еще соблазнительней, желанней, чем в лёгком халатике на террасе замка.
– Ты же понимаешь, что это не просто… заставить себя не хотеть тебя, – он шагнул к ней. – И глупо. И невозможно… – Его ладони скользнули вниз по её рукам, с силой сжали пальцы. И почувствовали ответное пожатие.
Роми подалась вперёд, почти прикоснулась к его губам, шепнула:
– И совершенно необязательно…
– Я не хочу, чтобы ты меня забыла, – еле слышно пробормотал Адан, прижимая к себе. – Потому что я тебя уже вряд ли забуду. И это будет, как минимум, нечестно, – он сильнее обнял Роми, а затем прыгнул вместе с ней в воду, продолжая сжимать в объятиях.
Снова короткий миг, сумасшедшая свобода, как тогда, выпрыгнув с потерявшего управление кабриолета. Только вместо страха – счастье. Вместо покорной готовности умереть – нестерпимое желание жить. Вместо жидкой вонючей грязи – прохладная ласковая колыбель настоящего моря.
Какие-то секунды они продолжали опускаться вниз уже в воде. Ещё столько же понадобилось, чтобы вынырнуть и отдышаться. Адан снова привлёк Роми к себе, прошептал, целуя солёные губы:
– Я хочу тебя… Хочу запомнить… Позволишь?
– Поверь, я не забуду, – глядя ему в глаза, отозвалась она, вернула поцелуй. Требуя большего, обвила его шею руками.
Море Бэара готово было сыграть свою роль. Точно так же, как до мгновение назад воздух, сейчас вода держала их, не давая погрузиться глубже, чем нужно. Чем того хотелось. Он слышал, как стучит её сердце. Быстро, бешено, сбивчиво… Чувствовал, как кожа Роми раскаляется под его прикосновениями, понимал, что у неё кружится голова, потому что ей вдруг, неожиданно, начинает не хватать воздуха, как и ему.
А потом…
Роми чуть отстранилась. Голубые глаза казались сейчас бездонными, огромными. Невероятными. Она смотрела на него чуть изумлённо и в то же время… Не возбуждение и не желание не давало теперь спокойно вдохнуть. В её глазах вспыхнул страх. Вспыхнул и передался ему.
– Адан…
Вода вокруг стремительно становилась холоднее.
Он понял. Сразу. Но всё равно слишком поздно. Сил хватило только, чтобы успеть вернуться на скалу, бережно опустить задыхавшуюся Роми на камень. Подняться на ноги он уже не смог. Мысли путались. В горло мёртвой хваткой вцепились чьи-то невидимые холодные пальцы.
Тёплый ласкающий воздух стал ледяным. Шум моря стих. Вокруг застыла тишина. Абсолютная.
А потом появились они. Тени. Мрачные, безразличные, беспощадные, неизбежные.
Адан в ужасе смотрел на них и не мог пошевелиться. Виски сдавило, воздух кончился. Он осознал, что задыхается. Умирает. Чувствовал, что рядом умирает Роми.
А Тени продолжали приближаться со всех сторон. Они окружали, надвигались и так же, как вчера, на глазах обретали плотность. И Адан вдруг понял – то, что произошло на поле, было только началом. Обретённые способности, миг свободы, забытые ощущения – у всего есть цена. Тени вернулись, чтобы напомнить о ней, чтобы заставить заплатить.
