Текст книги "Эннера (СИ)"
Автор книги: Merely Melpomene
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)
– Идея вас прихлопнуть лично мне нравится больше. Не всех, конечно. Но так гораздо быстрее и надежней, чем возня с психоаналитиком, – улыбнулась Мира. – А начинать надо с таких, как Роми. Со Смотрителей, чтобы не смогли больше никого притащить с собой в Тмиор. Жаль, что они-то как раз умирать не захотят…
– Мало кто захочет. Ты знаешь, что им никто никогда не говорил «нет»?
– Догадываюсь, – кивнула она, сразу подумав об Адане. Интересно, согласился бы он, предложи ему Роми такое безумие, как вечность? Вполне возможно, что да.
Алэй усмехнулся.
– Ты никак не можешь решить, нужна ли вечность тебе?
– Не нужна, – уверенно ответила Мира. – Хотя мне её никто не предлагал, но если бы предложил, я бы всё равно отказалась. И не передумала бы потом, как ты. Но я не осуждаю, просто… – она только сейчас, неожиданно для себя, осознала, что безоговорочно встала на сторону Ллэра.
Что бы он ни сделал в прошлом, как бы ни поступил в будущем… Разум бесполезно надрывается, напоминая – ей следует держаться от Ллэра как можно дальше. Не искать заочных оправданий любым его поступкам. Не пытаться принять, как есть. Уйти, не лезть, исчезнуть, забыть. Она всё равно не слушает.
– Твоё право выбирать то, что ты считал лучшим для себя. Влюбившись в Роми, ты никого не предавал, даже Илару. Только жаль, что согласившись стать атради, ты всё усложнил. Так или иначе втянул ещё и его. Позволил Роми втянуть… Это исправить уже нельзя. Вы оба наказаны теперь вечностью, оба мучаетесь. А Роми… – зло бросила Мира. – Такие, как она… Смотрители… живут дальше, находят себе новые игрушки в Плеши, с упоением калечат какого-нибудь одарённого смертного, превращая в вечного.
Алэй ответил не сразу.
– Ты очень злишься на неё… Очень. Не нужно. Роми… Илара и я… мы были знакомы с детства. Почти не знали жизни друг без друга. Это не значит, что не представляли. Я уверен, что в последние месяцы она, коря себя и мучаясь угрызениями совести, желала избавиться от персонального ада под названием брак. Потому что я… – он покачал головой. – «Передумал» звучит так, будто я сидел и взвешивал все «за» и «против». Всё было проще. Всё произошло мгновенно и внезапно. Я вдруг захотел жить. Захотел дышать, захотел свободы, захотел её… Быть с ней, узнать… Роми… Не знаю, сможешь ли ты это понять. Я не мог бы поступить иначе. Не смог бы вернуться домой и позволить болезни по-настоящему закончить свое дело. Тогда бы я предал себя. И за всё это время… никогда, ни разу я не чувствовал себя игрушкой. Всякое бывало, но не это. И никогда не сожалел. Моё последнее желание и попытка всё прекратить было взвешенное, спокойное. Я устал и… Это казалось удачной мыслью. Смерть представлялась долгожданным отдыхом после многих лет бессонницы, – Алэй усмехнулся. – Может быть, я снова сходил с ума. Так ведь уже было. В прошлый раз Роми нашла единственного во всех мирах человека, который сумел удержать меня на краю. Считаешь, я эгоистичным образом втянул собственного сына в то, к чему сам оказался не так уж готов? Позволил сделать с ним то, чего ни в коем случае стоило допускать? Едва не разрушил его личность, лишил его возможности иметь нормальную, человеческую жизнь, семью, детей? Не потрудился узнать его, понять, прежде чем давать ему ненужную вечность?..
Он говорил так, будто сам неоднократно задавал себе все эти вопросы. Сам прошел через ответ «да», чтобы потом понять, что всё-таки правильным будет «нет».
– Я… ничего не считаю… про вас… – Мира замялась. Рассуждать о Ллэре было трудно. Особенно, о прошлом. Как могло бы быть, как было бы лучше… Он сам сказал – выбор был добровольный, и долгое время Ллэр наслаждался своей новой вечной жизнью. А она… Кто она в этой бесконечной смене похожих друг на друга дней атради? Песчинка, миг, пустота. Думать об этом – больно. Не говорить, не задумываться, не напоминать себе – проще. Тогда можно пытаться ухватиться за хрупкую иллюзию мимолётного настоящего. – Вечность противоестественна, – Мира вскинула голову: – Её не должно существовать.
– Ты говоришь прямо, как он, – Алэй хмыкнул.
– Это плохо?
– Нет, ни в коем случае. Почему это должно быть плохо?
– Потому что ты его не… – Мира замолчала. Почему-то обычное «не любишь» показалось неуместным. А нужное, правильное слово никак не находилось. – Вы не похожи на отца и сына. В моем представлении. Это не плохо, – поспешно добавила она. Улыбнулась, подтягивая согнутые в коленях ноги к груди. – Наверное, у вас, атради, не может быть по-другому. Нельзя вечно любить. Даже собственного сына.
– Можно, – он сцепил руки в замок, закинул за голову, уставился в потолок. Помолчал, словно сомневаясь в своих словах или подбирая подходящие. – Можно… Несмотря ни на что. Только всё иначе. Вечность видоизменяет некоторые понятия. Грани стираются. Биологическая разница несущественна. Я не делал ничего из того, что положено отцу. Я никогда им не был. Зато мы натворили достаточно, чтобы угробить хорошее отношение друг к другу, и это уже вряд ли интересно тебе. Но всё-таки… твое первое недосказанное «не» – ошибочно.
– Пусть… Вы всё равно не похожи на семью. Вообще на людей. Наверное, все ваши чувства, отношения, восприятие давно атрофировались. Вы не способны любить. А те, кто умел, давно разучился. Вы… Вы… – Мира почувствовала прилив неожиданной ярости. Беспричинной, потому что Алэй ничего плохого ей не сделал. И уж точно не виноват в том, что существуют атради. Что Ллэр её спас, что стал ближе, чем должен, но оказался вечным, недоступным. Что она для него была и будет только морской свинкой. – Вы, как заевший диск – снова, снова, снова… Движетесь не вперед, а по кругу. Бессмысленно. Но это не самое страшное. Вы ведь и других втягиваете в это. Таких, как мы! Используете, а потом бросаете умирать и забываете. Продолжаете дальше, находите новых, всё снова повторяется. И будет повторяться всегда! Как этот ваш Маррен! Вы не осознаёте, как это ужасно! Вы… Вас… – Мира вдруг поняла, что злится на себя. Только на себя, потому что не готова смириться, потому что лезет туда, куда не стоит соваться. Зачем-то ищет оправдания, хотя знает, что никогда не согласится стать ничего не значащим мигом. – Знаешь, вас всех нужно запереть в Тмиоре, как в клетке и… – Мира осеклась. Успела заменить едва не сорвавшееся с губ «уничтожить» на другое, – не выпускать отсюда никогда.
– Ты права, – тихо сказал Алэй. – Почти во всём – права. Мы, как заевший диск. Мы не похожи на семью. У нас нет и не может быть цели. Мы не способны идти вперед, потому что впереди нет ничего, что не встречалось бы раньше. Мы связываем своё существование с другими, чья жизнь – песчинка. Уходим, оставляя их умирать. Или остаёмся до конца, чтобы уйти после. Но сути это не меняет. Мы – уходим. Их будут сотни, может быть, тысячи, больше… Просто знакомых, близких друзей, временных союзников, случайных встречных… Всех не запомнишь. Даже не так – почти всех рано или поздно забудешь. Нас надо запереть в герметической комнате и выкачать оттуда воздух… Впрочем, думаю, наши тела найдут выход. Адаптируются. Даже в самой безнадежной ситуации. Я пробовал… Я понимаю, – он вдруг резко замолчал. Пристально посмотрел Мире в глаза. – Всё. До конца. Понимаю. Это очень глубокий и очень чёрный колодец. Но на дне ждет не смерть, а осознание другого – если бы всё случилось снова, даже зная финал – я всё равно поступил бы так же. И Ллэр тоже.
Да, Ллэр тоже. Мира не сомневалась.
Но выход есть. Их всех необходимо уничтожить – она сумела сказать это, пусть и не произнесла вслух. Только мысленно. Себе. Этого оказалось достаточно, чтобы понять – она не просто готова, она хочет это сделать. Может. Чтобы научить всех атради ценить каждый миг, каждую долю секунды. Чтобы заставить поверить – конец существует. И что бы ни говорил Алэй, он заслуживает смерти. Настоящей. И Ллэр тоже.
Мира резко вскинула руки, направила заструившийся из раскрытых ладоней фиолетовый свет прямо на Алэя. Зажмурилась, не желая видеть и запоминать последний взгляд, когда он всё поймет.
И в этот момент притихшая внутри «вторая» вдруг проснулась, напомнила о себе раздирающим вены противоречием. Она явно не разделяла намерений убивать. Мира оцепенела, каждой клеточкой ощутив знакомое, покалывающее в крови сопротивление. Казалось, целую вечность пыталась подчинить вторую себе, пока не сдалась – незнакомка внутри опять оказалась сильнее, опять знала, как. Только не учила, а делала вместо неё.
Мира открыла глаза. Плотная занавеска жалко повисла на кончике, в распахнутое настежь окно проник солнечный свет. Лизнул горячим языком ладони, отразился, окутывая Алэя в оранжевый, блестящий кокон. Неподвижное тело медленно приподнялось над кроватью и так и застыло без движения.
Она вдохнула, задерживая дыхание. Подчинилась, полностью отдаваясь во власть «второй». Поняла, что должна делать и когда остановиться. В полной тишине опустила руки, посмотрела на Алэя – он уже не парил в воздухе, а неподвижно стоял напротив. Тело больше не светилось, огненные искрящиеся лучи исчезли.
– Как?.. – Голос принадлежал не ему и прозвучал подобно взрыву. – Что?..
Мира оглянулась. Наверное, Роми явилась, когда её разделившееся сознание было обеими своими ипостасями не здесь. И наконец-то рыжая бестия смогла удивиться. Даже не сразу нашла способ это выразить: в округлившихся глазах плескалось изумление пополам с чем-то ещё, непонятным. Снова страхом?
Что-то с грохотом возвестило о своём падении, и Мира снова повернулась к Алэю. Он покачнулся. Вцепился рукой в спинку коляски, но на ногах устоял. Роми в миг оказалась рядом, подставила ему своё плечо.
– Ты… Алэ… Как… Что она?..
– Всё в порядке.
– Черта с два! – Роми не слушала. Выглядела встревоженной, испуганной. Тараторила невнятно и растеряно. То бросала взгляд на Миру, то снова ловила взглядом глаза Алэя. Роми была сама на себя не похожа. – Чёрта с два… Сядешь?..
– Рэм! – Алэй чуть повысил голос, но не помогло.
– …нет? Что с тобой?! – теперь Роми глядела вновь на неё.
Мира с удивлением обнаружила, что стоит рядом с кроватью. Не смогла удержаться на ослабевших ногах и почти рухнула на пол, нелепо цепляясь за покрывало.
– Успокойся, с ним всё будет в порядке… – выдохнула она.
– Я спокойна. Я…
– Ага, – просто сказал Алэй, и Роми замолчала. – Нет, все-таки сесть – хорошая мысль, помоги, – уже сидя на краю кровати, он несколько раз осторожно распрямил и снова согнул ноги в коленях. – Отвык, больно… Только не надо и это лечить, – улыбаясь, посмотрел на Миру. – Похоже, ты тоже не очень-то веришь в смерть, как выход…
– Верю, но… сложно…
Алэй покачал головой.
– Когда веры достаточно – нет. Умереть на самом деле легко.
– И эгоистичнее, – буркнула Роми.
– Возможно, только… убить… сложнее, чем умереть… оказалось, – с трудом, очень тихо, почти шёпотом, проговорила Мира. Закашлялась.
– Кто кого собрался убить? – Роми смотрела на неё сверху вниз.
– Я… его… – еле слышно призналась она. Кашель усилился – грудь будто сжали в тиски и проткнули раскалённым железом. Вдох казался невозможным, но Мира всё-таки сделала над собой усилие. Вздохнула, сипло хватая ртом воздух. Опять закашлялась – на этот раз сильнее. Отняла от губ ладонь и ужаснулась – перед слезящимися глазами заплясали алые пятна крови.
Ей показалось, что вновь повисла невероятная, тяжёлая тишина. Потом Алэй медленно, словно через силу, спросил:
– Ты что натворила?..
– Это вирус… Так… – она сглотнула. – Так уже было… Там… Дома…
Так было – Мира помнила. Слабость, неожиданные головокружения, холодный пот крупными каплями на лбу. Потом кашель. И кровь…
В первый раз она испугалась. Потом сумела убедить себя, что всё ерунда. Обычная простуда, пройдёт… И, действительно, прошло – не надолго. Кашель и слабость вернулись. В итоге она оказалась в больнице, где очнувшись в белоснежной палате, увидела над собой синие счастливые глаза и довольную улыбку.
– Всё будет хорошо, – пообещала тогда Таль.
Мира прикусила губу. «Всё будет хорошо» оказалось ложью. Адан прав – она смертельно больна. Она умрёт. Умирает. Сейчас и здесь. На глазах у опешивших вечных, которые продолжат жить и совсем скоро забудут о ней навсегда. Может быть, расскажут Ллэру. А он вряд ли расстроится. И тоже обязательно забудет. Или нет, но его жалость – слишком мало. И слишком унизительно.
Мира попыталась встать – на удивление получилось. Цепляясь за кровать, удалось удержаться на ногах, медленно выпрямиться, посмотреть Роми в лицо.
– Мне лучше уйти… – прошептала Мира.
***
За гигантским, почти во всю стену – от пола до потолка, окном царило самое настоящее буйство красок. Рыжее небо, розовые кроны огромных деревьев, бурые низкие тучи – безумная, потрясающе разнообразная палитра заката в Актарионе. Со своего места Адан мог видеть даже уползающее за горизонт голубое солнце. Яркое, блестящее, оно совершенно не слепило глаза. Почему-то казалось холодным, хотя скудных познаний в физике хватало, чтобы понимать: температура на поверхности превышает в несколько тысяч раз раскаленное светило Бэара.
В Миере начинался вечер, дома совсем скоро наступит утро. И следовало возвращаться в свою квартиру, чтобы хотя принять душ и переодеться, а затем отправляться в офис и пробовать наконец соединить в одно целое нового себя и привычный уклад. Но Адан не спешил. Никогда не отличавшийся терпением, сейчас выжидал.
Бросаться в Бэар, так и не поняв, в кого превратился сам, кем теперь считать Миру, а самое главное – кто и почему настойчиво желает прервать их бренное существование, не собирался. А ещё боялся. Сильно. И даже не пытался это скрыть. На смену беспечности пришла осторожность. Страх, словно крошечный осколок, незаметно проник внутрь и острой ноющей болью отдавался в сердце, не позволяя окунуться в манящий омут новых возможностей. Напоминал, что теперь, как никогда, нужно опасаться собственных желаний, постоянно прислушиваться к себе, контролировать каждый шаг, каждое движение, каждую мысль.
Адан вдруг чётко осознал – невероятные события последних двух суток навсегда изменили привычную жизнь и его самого, пусть он, как выяснилось, никогда не был обычным человеком. И если бы не Таль, ничего бы не случилось. Не было бы ни Миры, ни Плеши, ни Роми, ни аварии, ни скалы, ни настоящей луны доа, ни Тмиора. Всем этим он обязан именно ей. Плохим, хорошим – уже и не отличишь. Всё смешалось, закрутилось… Гнев, восхищение, влечение, недоверие и даже страх стали одним целым. А Таль не уставала удивлять. От её сумасшедшей одержимости не осталось и следа, перед ним предстала совсем другая женщина – серьезная, целеустремленная. Ни намёка на навязчивую пустышку, от который не знал, куда деваться в Бэаре.
Ллэр, сидевший напротив, внимательно изучал принесённые Таль бумаги. Адан покосился на приготовленную для него стопку, нахмурился. Первичный сравнительный анализ крови мало в чём помог разобраться и почти ничего не объяснил. По крайней мере, ему. Всё, что вынес из лекции бывшей подружки – теперь, побывав в Плеши и вообрав в себя энергию лун Тмиора и Бэара, он завершил необходимые метаморфозы и стал полноценным представителем древней расы – доа. Не такой, как атради – не вечный, вполне уязвимый, хотя с особой кровью суждено прожить гораздо дольше, чем если бы остался с так и нераскрытым потенциалом. В остальном похож на обычного человека. «Необычность» придется регулярно подпитывать ультрафиолетовыми лучами луны Бэара или Тмиора, а также «заправляться» энергией от других светил.
Адан снова огляделся, недовольно поморщился.
Небольшая комната, где их с Ллэром оставили дожидаться новых данных, не понравилась с первого взгляда. Здесь, как и везде в Институте Крови, использовался какой-то особый вид солярной энергии, от соприкосновения с которой вены не зудели так, как в доме у Таль и в собственной квартире. Только это не меняло общего впечатления – слишком много пластика и стекла вокруг, чересчур вычурно, броско. После огромного зала – ещё и тесно.
Прямо над ними нависал невысокий потолок ярко-красного цвета. На длинных чёрных шнурах болтались грязно-белые шары. Видимо, лампы, хотя совершенно не похожие на обычные светодиоды. Прямо на молочные стены чья-то неуемная фантазия в виде украшения налепила рельефные спирали в той же цветовой гамме: пронзительно белые и невыносимо красные.
Под ногами – такой же ярко-красный пол. Гладкий, блестящий, почти зеркальный, вдобавок разрисованный белыми тонкими кольцами, глядя на которые начинала кружиться голова. В самом центре, на маленьком, не больше полутора метров в диаметре, островке ютились круглый столик из чёрного стекла и три несуразных кресла в тон свисающим шарам.
Таль подозрительно долго не возвращалась. От этого ещё сильнее охватывало беспокойство. Никак не покидало ощущение, что за ними внимательно наблюдают несколько десятков глаз. Адан усмехнулся. Ну ещё бы. Такой лакомый кусочек для генных извращенцев Актариона – доа и атради, целые и невредимые. Пока.
– Думаешь, стоит доверять Таль? – громко спросил Адан. Пусть знают, что сомневается и задумывается, а не слепо бредет в расставленные сети. Пусть в конечном итоге это ничего и не меняет.
Ллэр оторвал взгляд от бумаг.
– Думаю, если бы она не была нам нужна… – он прищурился. – Ты бы не захотел узнать, что я думаю, – ухмыльнулся. – Шучу. Не смешно. Таль – гений, без преувеличения. Гениям не стоит доверять, они эгоисты до мозга костей.
– Согласен, – Адан усмехнулся. – Так и вижу, как этот гений с группой единомышленников мешает сейчас нашу кровушку, а потом бестелесные ребятки со скалы покажутся нам всем детской забавой.
– Призовёт кару Вселенной на наши головы? – Ллэр хмыкнул. – Будем надеяться, что Таль не настолько гений…
Адан молча кивнул, отвернулся к окну.
Просто надеяться слишком мало, но вступать в дисскусию о возможных вариантах развития событий при невидимых свидетелях не хотелось. И так понятно – Таль будет помогать ровно столько, сколько ей необходимо для собственных исследований. Пока она заинтересована в крови доа, можно пытаться манипулировать её действиями, хотя никаких гарантий всё равно никто не даст. Даже на Ллэра и Роми рассчитывать не приходится. Каждый сам за себя.
Но оставалась Мира – на первый взгляд единственное связующее звено между ними. И очень непредсказуемое для всех, как оказалось. Если, конечно, Таль не врёт, утверждая, что понятия не имеет, во что могла превратиться Мира.
Прежнее беспокойство за девчонку снова напомнило о себе. Может, для других она и правда всего лишь ценный генетический материал, но для него почти родная теперь. Как сестра, которой никогда не было. Всё-таки зря отпустил её с Роми… Кто знает, что творится сейчас на Тмиоре. Ни за одну из них Адан ручаться бы не стал, и неизвестно, какие метаморфозы с обеими могли произойти за то время, пока они с Ллэром торчат в Миере.
– Я, наверное, смотаюсь к вам… в Замок. Найду Миру. Хочу убедиться, что всё в порядке. От меня пока здесь всё равно толку мало. Потом верну… – он не договорил. Сильный спазм неожиданно сдавил горло.
– Адан? – Ллэр тут же бросил листы на стол. Будто сам что-то почувствовал. Показалось, что он не просто внимательно всматривается, а пытается проникнуть дальше. Сканирует? – Что происходит?
– Не знаю… – Адан силой заставил себя сосредоточиться на ощущениях. Ничего похожего на то, что было на скале. Не задыхается, но будто в горло натолкали ваты – она мешала вздохнуть, противно свербила внутри, сползала шершавым комком дальше вниз. – Ды… дышать тяже… ло… – он попробовал откашляться. Не помогло – вата никуда не исчезла. Но зато ощутил осторожное покалывание в висках. Заметил, что Ллэр закрыл глаза и чуть приподнял ладони одна к другой, словно обхватил невидимый шар. Или голову.
– Доа… – Ллэр опустил руки на стол. Посмотрел на Адана. – Твоя энергия отталкивает мою… Слишком разные. С Мирой было… – он замолчал, нахмурился. – Иначе.
– Не надо со мной, как с Мирой… Это чревато… – отшутился он. – Черт… – опять закашлялся.
– Остроумно, – хмыкнул Ллэр. – У меня есть предположение.
– Почему не могу дышать? – Адан вопросительно взглянул на него. Машинально отметил, что уже не в состоянии разглядеть его лицо. – И какое же?
– Наши девочки там сейчас вцепились в волосы друг другу.
– Это не самое страшное из того, что рисует моё воображение. Хотя надо было всё-таки прихватить их с собо… – закончить фразу не получилось из-за очередного приступа кашля. Гораздо более ощутимого. – У… ме…ня навер… ное… эта… как её… Ал…лер…аллергия на Таль… Или дрянь уже ус… успела что-то сделать, – хрипло произнес Адан, почувствовав кровь во рту. Испуганно лизнул тыльную сторону ладони, проверяя. Ещё раз, ещё. Сглотнул. Соленоватый привкус только усилился, но крови не было.
– Галлюцинации? – спросил Ллэр.
– Нет, решил помыться… – буркнул он.
– Я серьёзно. У тебя галлюцинации?
Адан не ответил, сполз на пол, согнулся пополам, обхватив живот. Желудок свело судорогой. Следом замутило. Подумалось, что ничего не ел уже чёрт знает сколько. Может, причина внезапного недомогания в этом? Потом горло сдавил ещё один удушающий спазм, белые кольца заплясали причудливыми зигзагами. Пришлось зажмуриться. Ваты теперь набили уже и в уши, и сквозь неё с трудом пробился голос Ллэра.
– Адан, послушай… Адан… – звук переместился: Ллэр оказался рядом. – Это не твоё. Это Мира. С ней что-то происходит! Но я её не чувствую. Не понимаю, где она сейчас находится. Попробуй ты!
– Не получается… Не могу сосредот… – Адан осёкся. С трудом открыл глаза, перехватил встревоженный взгляд.
– Ты даже звучишь, как она…
– Слышу… Что мне делать? Как от этого избавиться?
– Постарайся отделить её ощущения от своих.
– Каким образом?
– Теоретически… – начал Ллэр, но Адан не расслышал.
Окружающий мир в одно мгновение замолчал. Или он сам внезапно оглох. Не мигая, смотрел в серые глаза, видел, как шевелятся губы, но не слышал ни звука. Понимал, что происходит, где находится, что следует делать, но не мог пошевелиться, как будто кто-то подчинил себе его тело. Потом по венам пустили электрический заряд, слабость отступила. Ей на смену пришло раздражение. Следом – злость. Мгновенно из маленькой кусачей точки в груди превратилась в раскалённый огненный шар и продолжала расти. Ещё секунда, и небывалую ярость уже невозможно было удержать в себе.
Адан резко вскинул голову, плохо соображая, что делает. Выпрямился, прогнулся назад, одновременно выставив перед собой руки. По обнажённым предплечьям вниз к запястьям побежали искрящиеся сиреневые молнии, кончики пальцев окрасились в лиловый цвет, ладони зажгло. А дальше от них отделился сверкающий сгусток энергии.
Затем всё вокруг исчезло, умерло. Моментально. И к абсолютной тишине добавилась темнота.
– Чертовы доа… – пробился в сознание едкий голос Ллэра.
Адан так и не понял, сколько прошло времени, когда звуки и запахи неожиданно вернулись. Несколько секунд? Минут? Часов? С трудом разлепил веки, но Ллэра увидел не сразу.
– Мне шибануть в ответ, или тебя попустило? – Он стоял у противоположной стены, выглядел потрёпанно. Вокруг сжатых в кулаки пальцев вились ярко-красные огненные язычки, а стеклянные спирали за его спиной покрылись трещинами, как будто в них врезалось что-то большое и тяжёлое.
– Не знаю. Что я сделал?
– Как минимум – дал Таль повод изменить этот кошмарный интерьер… – Ллэр встряхнул руки, огненные язычки мигнули и исчезли. – А ещё попытался испепелить меня… Или не меня. Разошелся вдруг яркими, сиреневыми волнами во все стороны. Больно, кстати, – он потёр пальцами грудь. – Как конкретно ты это сделал, я затрудняюсь сказать… Но это не ты, повторюсь. Это Мира. И нам надо её поскорее найти.
Адан кивнул, медленно поднялся с колен. Замер, прислушиваясь к себе. От ярости вперемешку со злостью не осталось и следа. Он снова был собой.
– Не знаю, хорошо это или плохо, но Мира сейчас не с Роми, – Адан сосредоточился, заставляя две точки пространства соединиться в одну, и уверенно шагнул вперёд. – Иди за мной.
Кроваво-белая комната Миера сменилась поляной Тмиора. Первое, что бросилось в глаза, неестественно зелёный густой лес в красных лучах заходящего солнца, которое едва проглядывалось сквозь высокие кроны деревьев. В следующее мгновение краем глаза Адан уловил светло-коричневое пятно справа от себя. Оглянулся. С удивлением уставился на одноэтажное деревянное строение с соломенной крышей – никогда раньше не видел ничего подобного.
– Чёрт, – Ллэр, не медля, бросился к домику. Похоже, он прекрасно знал, где они оказались, и похоже, его что-то не на шутку встревожило. Почти мгновенно вскочил на крыльцо, с ноги вышиб дверь, вломился внутрь. – Мира! Самар!
Адан отставал не больше, чем на шаг, но когда вошёл в дом, Ллэр уже скрылся в глубине. Кто такой Самар, не было ни малейшего представления. Зато почти сразу стало ясно – Миру в этом домике им не найти. То ли опоздали, и девчонка успела переместиться в другое место, то ли он ошибся, и она вовсе здесь не появлялась. В последнее верилось с трудом – сильное присутствие Миры ещё ощущалось в пространстве.
Сразу за дверью обнаружилась чистая, светлая квадратная прихожая с узкой лестницей без перил, упирающейся верхним концом в деревянную же крышку люка и широкой скамьёй под окном. Её всю уставляли вазоны с одинаковыми тощими, чахлыми растениями. В противоположной от входа стене имелась ещё одна, уже не запертая, а чуть приоткрытая дверь. В районе замка дерево почернело, будто кто-то пытался выжечь его. Вряд ли Ллэр – запаха палёного не было.
Дальше ещё холл, квадратный. Три двери. Все открыты. Три небольшие, похожие, как отражения, комнаты хорошо просматривались с любой точки. Внутри все тоже из дерева. Деревянный, отполированный пол, деревянные, ничем не вскрытые стены, светлая мебель, грубая, сделанная явно руками. Тканые дорожки на полу, плетёные скатерти…
В комнате был выход в четвёртую, а на пороге неё стоял Ллэр и смотрел перед собой.
Адан поравнялся с ним и тоже застыл.
В глубине, на узкой кровати, закутавшись в белую простыню, лежал человек. Со спины невозможно предположить возраст даже приблизительно. Может, мальчик, а может, древний старик. Одно было совершенно ясно – перед ними труп. В бездыханном теле не проглядывалось ни грамма жизненной энергии.
– Какого чёрта здесь забыла Мира?
– Он мёртв, – произнес Ллэр, как будто это было ответом на вопрос.
– Вижу. Но как… Он же атради… И мы в Тмиоре. Такое возможно?
– Он – атради. Невозможно, – Ллэр по-прежнему смотрел в одну точку. – Не должно быть возможно.
– Может, Мира пыталась его спасти?
– А зачем ей его спасать? От кого? – Он потёр руками лицо, словно через силу шагнул вперёд. Остановился, обернулся. Адан видел, что Ллэр по-настоящему изумлён. – Это Самар. Мы… Вполне возможно, что он был самым древним. Атради так считают, но поскольку никто из них не знает времени без себя… Сам понимаешь, мнение на его счёт может быть ошибочным, – Ллэр снова посмотрел на неподвижное тело. – И теперь его нет. Высушили, если можно так сказать.
– Подожди… Послушай, – Адан остался стоять в проёме, прислонившись спиной к деревянному косяку. – След Миры теряется здесь. А дальше… Ллэр, я её больше не чувствую… Вообще… И это пугает меня сейчас гораздо больше, чем необъяснимая смерть этого вашего… самого древнего.
– Хочешь сказать… – Ллэр не договорил. Помолчал секунду, потом воскликнул: – Но ты же жив! Ты бы знал, если бы испытал ощущения подобные к… – Ллэр снова замолчал, потёр указательным пальцем переносицу. – Я чувствую, где Роми, идём. Ей придётся ответить.
И тут же исчез.
Расспросить Роми показалось превосходной идеей. Она должна была знать хоть что-то. Если, конечно, ещё в состоянии об этом рассказать. Что если…
Адан поморщился, отгоняя неприятную мысль. Не раздумывая больше, поспешно последовал за Ллэром и с удивлением обнаружил, что оба находятся на той же самой поляне возле домика, куда сам привёл их пару минут назад. Но уже не одни.
Ллэр грубо перехватил Роми у самой двери. Рывком отбросил в сторону, прижал к стенке. Рявкнул, не давая опомниться:
– Где Мира?!
– Эль?! – она удивилась. Попыталась его оттолкнуть. Конечно, не вышло.
– Где?!
– Где… Что ты здесь делаешь?! Вы… – Роми выглядела растерянной и какой-то… другой. Явно не сразу заметила Адана. Явно не соображала, где именно находится. – Отпусти! Чего ты орёшь? Откуда я знаю, где Мира?!
– Не знаешь?!
– Ллэр, постой. Не надо… так, – вмешался Адан. – Мы не знаем, что случилось. Мира могла… – он замолчал, не найдя подходящего слова.
Тот в его сторону даже не глянул, но хватку, похоже, ослабил, хоть и не настолько, чтобы Роми смогла высвободиться.
– Ну-у-у… – протянул он. – Я жду, Ромиль.
– Ты о ней так печёшься, что готов меня придушить… – буркнула Роми. – Как же всё…
– Рэм! – угрожающе оборвал Ллэр.
– Ладно, ладно. Имеешь право. Прости…те, – она хмыкнула, посмотрела на Адана. – Несколько минут назад Мира точно была в Замке. Потом… – Роми отвела взгляд. – Потом она начала задыхаться. Заявила, что ей не нужна жалость, и сбежала, – Роми отвернулась, секунду-другую помолчала, потом тихо добавила: – Она поставила на ноги Алэя.
– Что?.. – Ллэр изумлённо вскинул брови.
– Что слышал! – Роми встретилсь с ним взглядом. – Алэй теперь может ходить. А Мира кашляет кровью.
Ллэр медленно расжал пальцы, выпуская её.
– Кровью? – глухо переспросил Адан. Моментально вспомнил необъяснимый приступ в Миере. – Замечательно… Если я копировал все ощущения Миры, то дальше был взрыв… А теперь я её не чувствую… совсем… Значит… – он сжал кулаки.
– Нет, – сказал Ллэр. – Нет. Она не… Ничего не значит, не торопись… – он отвернулся. Постоял, глядя на лес вокруг домика. Спросил: – Почему ты сюда явилась?
– Куда – сюда?
– Мы у Самара, – о том, что самый древний из них мертв, он, видимо, решил пока не сообщать.
– Мира ушла. Я решила, что к тебе. Пошла следом.
– Следом?
– Не сразу, – признала Роми.
– Не сразу! – передразнил Ллэр. Повернулся к Адану: – Как Мира это делает? Как смогла поставить его на ноги?
– Алэя? Наверное, так же, как на скале, – он кивнул на Роми. – Таль же говорила, что женщины-доа умеют лечить. Не знаю, как… – Адан передёрнул плечами. – Какое это имеет значение?
– Значение… не знаю. Но мне кажется – имеет.
– Ты видел, что творилось со мной. Это не похоже на лечение! Это… Наверное, Мира умирала, а я не понял. Как последний кретин копировал всё и… не понял! Не смог отделить её ощущения от своих, не смог прийти на помощь, а теперь уже поздно! – Адан со злостью пнул ногой небольшой камень. Тот с шумом ударился об стену и отлетел назад на несколько метров.
