Текст книги "Во что поверит сердце (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 38.

*** Артиан. Чиэррдар – столица чиэрри. Дворец Повелителя. Кабинет Нирэя.

– Добрый день, Повелитель.

Войдя в кабинет Повелителя, я склонил голову в приветствии так, как показывал Учитель.

– Добрый день, Лорд.

Нирэй чуть скосился на меня из-под опущенных ресниц, и я продолжил дальше.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что в поединке с Валентом вы не использовали магию. А кстати, – я ухмыльнулся, – могу я полюбопытствовать, почему?

– Человек сказал, что он супруг Рэна, и он отчаянно отстаивал это право, значит, дорожил им, я никогда не встану между влюбленными, я знаю, как это больно. Кстати, – Нирэй издевательски вернул мне мою же улыбку, – он живой? Доктор нужен?

– Живой. Доктора не надо.

Нирэй удовлетворенно кивнул головой.

– Меньше я не мог его изодрать, он бы все понял. Вот только, – Нирэй невесело ухмыльнулся, – под конец я чуть не заигрался сам.

– Бывает, – я пожал плечами. – Я знаю, зачем вы звали меня. Ритуал Хаоса. Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Я хочу, чтобы ты отгородил чиэрри от нираахов стеною времени и чтобы они больше нас не трогали и не видели.

– Дариэн умрет после такого...

– Я не хочу ничего слышать о нем! – закричал, срывая голос, Нирэй.

Крик судорогой боли прошелся по его телу. Он отвернулся к окну, но я видел, как подрагивают еще сгорбившиеся плечи, а руки побелели, вцепившись в занавес. Значит, и этот любит так же отчаянно и безнадежно. Но как? Если он закрыл душу... Не понимаю. Или это оттого, что он так долго был рядом с Рэном? Учитель говорил, что из-за меня он все время невольно открывался.

– Хорошо, – согласился я, – тогда поговорим о нагайне.

– А она-то тут причем? – Нирэй в изумлении медленно повернулся ко мне.

– Она сама мне сказала, что на протяжении всех трехсот лет, что жила у вас, она не давала вам с Дариэном встретиться и специально разводила вас. Это была ее месть вам за плен, за подвал. Или вы думали, что заставили ее смириться?

– Но ошейник повиновения...

– Позволяет не нарушать прямых приказов. Если бы вы приказали ей рассказать все честно, ничего не утаивая...

– Дурак!

– Кто?

– Я сам... идиот, верю всем подряд, – проговорил себе под нос Нирэй, – никогда из меня путного правителя не выйдет, да я никогда и не хотел этого... Просто когда, стоя среди пустыря, на тебя с надеждой смотрит множество голодных чиэрри, только что покинувших тепло и уют жестоких, опостылевших домов, поневоле станешь командовать, чтобы хоть кто-то выжил. А я все верю и верю... как дурак...

– Дариэн до сих пор любит вас...

– И поэтому заводит себе любовников одного за другим? – с тихим отчаянием проговорил Нирэй.

– Да кто вам сказал такое? Я жил в его доме тринадцать лет и ни одного не видел!

– Может, он их прятал.

– Зачем ему это в собственном доме?

– Ну, не знаю, нагайна... хотя если она врала...

– Все четыреста лет он ищет способ помириться с вами. Он испробовал все и, наткнувшись на книгу с описанием ритуала Хаоса, ухватился за нее как за последнюю надежду. Правда, там не было вырванных страниц, и тогда он решил сам вырастить того, кого называют Проводник. Какая затрата сил и энергии, только чтобы посмотреть в ваши глаза и вы, не оттолкнув, выслушали бы его извинения. Только выслушали, именно этого он и хотел все это время, а когда понял, что не сможет этого добиться, он сказал, что не хочет больше жить.

– Не хочет, значит, – Нирэй грустно улыбнулся. – Так что же он живет до сих пор?

– Я просил его подождать окончания ритуала, может быть, из него выйдет толк...

– Какой толк? – Нирэй развернулся всем телом. – Ты что, хочешь заставить меня силой прийти к нему?

– Нет. Честно говоря, Дариэн сам отказался от мысли что-либо заставить вас сделать силой. Он сказал, что раз его любимому так лучше, то пусть все будет так, как есть. Только глаза у него при этом были такие, словно он прямо сейчас и умрет.

– Он сам во всем виноват!

– Да. Дариэн прямо так и сказал, что раз он виноват, то после ритуала, когда последняя надежда исчезнет, он шагнет за Грань.

– Что?

– Так что вам недолго осталось мучиться, в крайнем случае, неделю...

– Нет! – Нирэй опять отвернулся, – я не хочу его смерти, – голос прозвучал хрипло и глухо, – но и возвращаться я не хочу, рано или поздно он опять примется топтаться по моей душе.

– Я думал, как все исправить. Я приму участие в ритуале Хаоса и сделаю души нираахов такими же способными открываться, как и у чиэрри. Если я уравняю нираахов с чиэрри, то тогда у вас будут равные шансы точно так же потоптаться по его душе, как и у Дариэна, но и у того будет возможность закрыть от вас душу, как сделали это вы. Все будут абсолютно равны в желаниях и возможностях...

– Ты сможешь это сделать? – Нирэй резко обернулся.

– Смогу, – сказал я, – если не сдохну в процессе.

– Чем я могу помочь тебе?

– Так вы согласны?

– Это не означает, что я смогу простить его в ближайшие десять лет. Но ты ему все-таки намекни, что не надо после ритуала уходить за Грань, – и хоть Нирэй, поджав губы, снова отвернулся, но я видел, как потеплели его глаза, – у меня есть одна страница из этой книги, может быть она тебе понадобится.

Он, подойдя к столу, выдвинул ящик. Покопавшись там, нашел тоненький листок и протянул мне. Я взял его.

– Спасибо, я посмотрю. Еще я хотел попросить у вас одну книгу, называется «О сути магии».

Нирэй, не поворачиваясь, только покосился в мою сторону.

– Там нет ничего об этом ритуале...

– Мне не о ритуале, там должно быть средство продлить жизнь людям.

– Ааа, – рассмеявшись, протянул Нирэй, – понятно. Ну, что же, сейчас тебе, наверное, будет жутко некогда, так что заходи после ритуала, поговорим...

– Я с места не сдвинусь, пока не получу ее. Честно говоря, мне ваш ритуал вообще не нужен, будет он или нет, мне все равно. А если на весах жизнь моего человека, то мне даже все равно, помиритесь вы с Дариэном или нет. Мне глубоко наплевать и на это.

– Вот как ты заговорил?

– Да. Я не собираюсь рисковать жизнью за спасибо. Или мы договариваемся, или я ухожу. Я должен быть уверен, что даже если я и погибну, мой человек останется жить, и жить он будет долго и счастливо.

– Но не с тобой, – ухмыльнулся Нирэй.

– Я хочу счастья для того, которого люблю, и если после моей смерти ему для этого понадобится утешиться в чужих объятиях и там найти покой, я только буду рад за него.

Нирэй долго и молча смотрел в мои глаза.

– А ведь ты не врешь... бывает и такая любовь...

Он развернулся и ушел куда-то, я не знал, ждать его или нет, и уже собрался уйти, как он вошел, неся в руках книгу.

– О ритуале, я думаю, мы уже договорились. Я отдаю тебе книгу сейчас, подари своему человеку долгую жизнь перед ритуалом, чтобы быть спокойным и уверенным.

– Спасибо. Мы нашли страницу с указанием расположения храма Хаоса, и я думаю, нам нужны будут чиэрри, чтобы откопать его центральный зал. Еще нам понадобятся два шатра для нас, продовольствие и снаряжение, чтобы прожить на Пустоши около недели и вернуться назад.

– Хорошо, завтра у вас все это будет, и пока мы все подготовим, можете сегодня отдыхать.

Глава 39.

***Сайрэн.

Ненавижу я этот дворец, у меня на него рвотный рефлекс выработался, и если бы не Арт, я никогда бы не сунулся в это змеиное гнездо. Скорее бы мы отсюда уехали. Придворные меня просто бесят, хочется бросаться и рвать их когтями. А за такое поведение точно по головке не погладят. Ненавижу здесь все!

Мне просто повезло, что у Арта все так с Домом сложилось, иначе я застрял бы здесь на всю оставшуюся жизнь. Познав свободу и тепло, я не смог бы больше здесь жить. Задохнулся бы и кончил как Нега, с изорванной в клочья душой.

А мое спасение вот, лежит, спит, умаялся, бедняга. Совсем измотался, даже не обедал. В ванне я уж сам его потом мыл, пока Арт объяснялся с народом, отчего вода на три этажа вниз течет.

Пойти, что ли, на кухню, чего-нибудь вкусненького ему принести, чтобы, когда проснулся, то сразу и поел бы. Подойдя к двери, аж вздрогнул, забыл, что Арт оставил там для охраны две Тени, вот так, забывшись, и заикаться начнешь… Жутко как-то. И это я еще знаю, что они мне ничего не сделают.

На кухне смог только сладкое взять, остальное уже все убрали, досталось мне пирожных штук десять, печенья всякого и пять вазочек мороженного прямо со льда, захватил еще целый кувшин компота из свежих ягод, вазочку с вареньем каким-то красным, может, пригодится.

Вернулся из кухни злой, как не знаю кто. Пока назад шел, меня, наверное, раз сто остановили, все с вопросами лезли, убил бы, да руки подносом заняты.

Дошел, поставил поднос на столик рядом с кроватью, и пока Валент спал, отложил в тарелку печенья и пирожных, подхватил три вазочки с мороженым и пошел к ребятам. А там только Ташер спит. Маленький такой, в белой шелковой пижамке, обнял двумя руками тряпичного зайца и сопит довольный. Я его одеялом прикрыл, еду на столике рядом оставил, только на мороженое охлаждающее заклинание кинул, и пошел к себе.

Валент спит, все спят, и что делать? Может, тоже спать лечь? Подумал, в принципе не такая уж и плохая идея, отдохнуть не помешает. Разделся, откинул одеяло, чтобы лечь, и застыл. Валент спал на животе, голенький весь, наконец-то он смирился и прекратил надевать в кровати эти жуткие платья. Он такой красивый сейчас, весь крепенький, поджарый, рука так и потянулась дотронуться. Теплый, бархатный, мой. Я скользнул рядом на постель. Рука ласково прошлась по плечам, по дорожке позвоночника съехала во впадинку поясницы и поднялась на вершину ягодиц, огладила и остановилась снизу. Половинка легла в ладонь так удобно, словно человека сделали под меня. Я прикрыл глаза, медленно сжимая и разжимая пальцы, наслаждаясь теплом, заполнившим ладонь, упругой мягкостью кожи и потоком энергии, дарующим пьянящую ласку.

– Ты мне вообще поспать когда-нибудь дашь? – раздалось задушенное подушкой шипение.

– А, бурчалка проснулась, – рассмеялся я, утыкаясь носом между крыльями лопаток, – но ты спи, спи, я тебе не мешаю, я просто легонечко погладить…

Почему-то Валент не поверил, хмыкнул и попытался выползти из-под моих рук.

– Прекрати! – проворчал Валент. – Я из-за тебя скоро ноги вместе свести не смогу!

– А оно тебе надо? – сделав серьезную морду, спросил я, устраиваясь поудобнее на его спине.

– Ну, знаешь… – возмущенный Валент скинул меня с себя и, выскользнув из кровати, направился одеваться.

– А я тебе поесть принес…

Валент на секунду замер и, чуть повернувшись, скосил на меня глаза. Я бесстыдно раскинулся на кровати, выставляя всего себя напоказ.

– Печенье, – соблазнял я, – пирожное, мороженое и я…

Валент запнулся и окончательно остановился, не дойдя до стула со своими вещами. Медленно повернул голову, разглядывая меня сквозь занавес волос. Я разлегся, принимая наиболее соблазнительную позу, и невинно похлопал ресницами.

– Вот что ты сейчас делаешь? – спросил, разворачиваясь, нахмуренный Валент.

– Соблазняю, – честно признался я.

– А если я не поддамся?

Я самодовольно хмыкнул, но чувствую, что зря, это только завело Валента. Колючка моя и так упрямая, а уж если на принцип…

Громко фыркнув, он все же дошел до стула и принялся надевать брюки.

– Нет! Ну нельзя же так со мной! – не выдержал я.

– Можно.

– Зверь! – и я, обидевшись, отвернулся к стене. После того, как Валент сам пришел ко мне, я, наверное, расслабился, мне не хотелось больше воевать. А еще этот дворец, здесь я чувствовал себя очень уязвимым, здесь все слишком рвало душу, напоминая о несвободе и унижениях. Я психовал, никак не находя равновесия и не имея возможности успокоиться.

– Что, и настаивать не будешь?

– Не буду…

– Как это? – в голосе Валента послышалось изумление.

– Ты обидел меня до глубины души, я к тебе всем сердцем, а ты мне нанес тяжелейшую травму…

– В каком месте я нанес тебе травму?

Валент вдруг в один миг оказался надо мной, его рука неторопливо начала поглаживать мое бедро. Я замер, забыв дышать, это так странно, чувствовать, что ласкают тебя. Я знал, что это должно быть приятно, но никогда не испытывал этого на себе, я видел, как Валент выгибался под моими ласками, чувствовал, что ему это доставляет удовольствие, и старался быть нежным. А сам уже, наверное, настолько привык к боли, что и не мыслил ничего другого, и вот теперь рука Валента, нежно поглаживающая меня, стала откровением. От боли я знал, как защититься, а от ласки вдруг почувствовал себя беспомощным и в растерянности глянул на Валента.

Глаза Валента на миг стали вдруг удивленными, потом он как-то странно посмотрел на меня, а затем спрятал взгляд за ресницами.

Его рука медленно заскользила по моему бедру, возвращалась назад и опять скользила, постепенно сползая на ягодицы, и, наконец, накрыла основание хвоста…

Я все знал о ненависти, я мог написать о ней не одну книгу, но оказывается, я ничего не знал о нежности, я не знал, какие чувства она может рождать.

Я даже не знал, как она мне необходима, пока Валент не прошелся лаской по моему телу.

Повернувшись, я улегся на живот, откровенно подставляясь под руки Валента, они словно обжигали, рождая восторг. Впервые я отдавался чужим рукам и дрожал не от боли.

– Какая гладкая у тебя кожа, – шептал Валент, и мое сердце заходилось, почти переставая биться.

– Еще. Не останавливайся, – и я выгнулся под его руками, – еще, пожалуйста… – беспомощно просил я, лишь бы только он не остановился, не прекратил этот обжигающий танец рук.

Я никогда не думал, что буду так ненасытен, я никогда не думал, что добровольно позволю другому дотрагиваться до себя, когда касался не я – а касались меня, и, тем не менее, это так. Я упивался своими чувствами, я подставлялся под его ласку, даже больше, я словно зверь урчал от удовольствия.

Но большим откровением для меня стал взгляд Валента, который я нечаянно поймал. Он весь словно светился незамутненным счастьем, загадочная, сумасшедшая улыбка не сходила с губ.

– Поцелуй меня, Валент, – попросил я, переворачиваясь, и готов был умолять его, если бы он не послушал меня.

Именно сейчас я понял, как необходим стал он мне, я уже не мыслил своей жизни без этого ворчливого и, оказывается, такого нежного создания.

Валент явно был удивлен моей просьбой, но я не торопил, не дергал и он настороженно наклонился надо мной, заглядывая в глаза. Его губы неуверенно коснулись моих, я хотел подождать, хотел, чтобы меня целовал только он, хотел и не смог, сам потянулся к нему, и ненасытно, словно умирающий от жажды, приник к его губам. Но как только Валент застыл, остановился и я, мне не нужно было целовать его, мне нужен был наш, общий поцелуй, я хотел ответа, отклика, ласки. И Валент понял меня!

Мы целовались с ним так, как я не целовался никогда в жизни, без слов рассказывая другому, как он нужен, как дорог, как важен. А Валент, моя бурчалка, колючка моя, он был словно солнечный свет, столько тепла я за всю свою жизнь никогда не видел.

Я грелся в этом тепле, растворялся, впитывая его всей кожей...

– Больше не болит та травма, что я тебе нанес? – Валент резко убрал от меня руки и почти спрятал их за спиной.

– Нет, – сказал я, улыбаясь.

– Тогда я пошел одеваться... – Валент как-то странно посмотрел на меня из-под ресниц.

– Что? – возмутился я. С меня вмиг слетела вся расслабленность и нега. – Ах, ты... – сказал я и, поймав Валента в объятия, перевернулся вместе с ним, подминая его под себя.

– Справился, да? – Валент издевательски усмехнулся.

– Нарываешься?

– Ну посмотрите на него, догадался!

Я вглядывался в глаза Валента и пытался увидеть в них тот свет незамутненного счастья, что только что был в них. Но сейчас там была только настороженность ожидания.

Не хочу так! Я что-то делаю неправильно… Что? Он был счастлив… пока был сверху.

Я снова перевернулся, укладывая его на себя.

– Скажи мне, Валент, чего ты хочешь?

– Ты все равно не дашь мне этого… – Валент отвернулся, избегая смотреть в мои глаза.

– Чего, Валент?

– Почувствовать себя мужчиной…

Валент все так же не смотрел на меня, и мне пришлось ладонью повернуть его голову к себе.

– Валент, для тебя я сделаю все, что угодно, и вытерплю любую боль, ты только скажи… Что я должен сделать?

Глаза Валента вдруг стали зло отстраненными, я уже знал этот взгляд, сейчас он готовился ругаться, вспоминал все обидные слова и расправлял колючки. Но я не понимал, за что... Я же хотел как лучше…

– Что ты должен сделать? – Валент злился и шипел на меня. – Быть снизу! Расставить для меня свои ноги и не командовать! – все больше себя накручивая, он почти орал. – Вот что ты должен сделать! Что, доволен? Узнал, о чем я мечтаю? Теперь можешь уходить! – Валент постепенно замолкал, а под конец и зажмурился, не желая смотреть на меня.

– Всего-то, – хмыкнул я, – Валент, для меня не проблема быть снизу, и если я смогу этим сделать тебя счастливым…

– Что? – Валент, не веря, смотрел на меня.

Я, улыбаясь, раздвигал ноги, позволяя телу Валента медленно соскальзывать вниз. Мне явно надо было сделать это раньше, такого выражения лица Валента я не забуду до конца своей долгой жизни.

– Глупый, мог бы сказать и раньше. Я сделаю все, что ты хочешь, Валент, все… только не злись и не уходи от меня, не бросай меня, Валент.

– Я? – голос Валента сорвался на хрип. – Чтобы только я не бросал тебя?

– Да, Валент. Без тебя я совсем один.

– Ты?

Валент протянул руку и, едва касаясь, провел кончиками пальцев по моей скуле.

– Но ведь ты такой уверенный, такой красивый… ты не можешь быть одиноким.

– Ты не веришь мне, Валент, совсем. Я говорю, а ты не слышишь, я зову, а ты молчишь. Я не знаю, как вы, люди, называете то чувство, когда только один человек на всем свете и существует для тебя. Я отдал тебе всего себя на вечное владение, я сделал тебя своим супругом, я открыл для тебя душу. Как еще я могу сказать тебе, Валент, что для меня существуешь только ты один. И если кроме души тебе нужно мое тело – бери…

– Ты… Когда для людей существует только один человек во всем свете, это называется любовью. И я люблю тебя, Рэн, я услышал тебя.

Валент уткнулся мне носом в грудь, и я почувствовал его горячие слезы на своей коже. Подняв ладонями его лицо, я начал сцеловывать соленые капли.

– Оттаял, колючка моя, оттаял… – я улыбался, как дурак, прижимая к себе Валента. Я готов был ради него свернуть горы, а оказывается, надо было просто… хотя это не просто, смирить собственную гордость. Это не просто, усмирить безумный страх и снова повернуться к другому спиной, каждое мгновение ожидая боль и ненависть. Воспоминания... Стоит пустить кого-то за спину и тело бьется в истерике... Это не просто...

Но это Валент, и я верю, что все будет по-другому.

Глава 40.

*** Артиан.

Договорившись с Повелителем, я пошел в покои, где мы остановились, и в коридоре наткнулся на Лина, за спиной которого маячила Тень.

– Что ты тут делаешь?

– Я ждал тебя. Ты уходишь и уходишь, а я… я боюсь за тебя.

Обняв покрепче своего Лорда, я потерся носом о его шею.

– Пойдем, я расскажу, как скучал без тебя.

Лин улыбнулся, как же я люблю свет его улыбки, но теперь надо выпустить его из объятий и дойти до своих комнат.

– Подожди, – сказал Лин, когда мы уже пришли, – я посмотрю, как там Ташер.

Лин исчез и через минуту вернулся, неся в руках две вазочки.

– Ташер спит, а Рэн принес нам вот что, – и Лин приподнял руку, показывая мне, что в ней.

– Что это?

– Мороженное вкусное, сладкое, тебе понравится...

– Замечательно, – сказал я, раздеваясь под внимательным взглядом Лина, – но пока я вижу то, что мне понравится больше сладкого...

Лин так и стоял, не шевелясь и не отводя от меня глаз. Я разделся до конца и, с улыбкой глядя на него, помахал хвостом. Лин словно кот заворожено поворачивал голову туда-сюда и очнулся, только, когда я шагнул ему навстречу.

– Давай подержу, – хрипло произнес я ему на ушко.

– Что? – шепотом спросил он, придвигаясь животом ко мне поближе.

– Мммороженое, – простонал я ему в макушку, прижимаясь уже вставшим членом к его животу.

– Подержи, – подняв голову, выдохнул он мне прямо в губы, с силой прижимаясь ко мне пахом.

Мои руки заскользили по его спине.

– Сейчас, только расстегну тебя, – мелкие пуговицы выскальзывали из рук, я вновь и вновь пытался их расстегнуть.

– Порви, – простонал рыжик, и я с радостью рванул, высвобождая такое желанное тело. – Мой! Рыжик! Мой! – я захлебывался счастьем обладания, а Лин стоял, беспомощно расставив в стороны руки.

Я в предвкушении оглаживал его спину, постепенно спускаясь вниз.

– Сейчас, радость моя, сейчас я вызволю тебя, – бормотал я, спуская брюки вниз по стройным бедрам, – перешагни.

Лин, нога об ногу снял сапожки и вышагнул из брюк, оставаясь теперь в одной лишь рубашке, распахнутой на груди. Я запустил руки под рубашку и, придерживая его за спину, стал пятиться к кровати, увлекая рыжика за собой, а когда я сел, Лин, недолго думая, устроился верхом на мне.

Я целовал своего мальчика, беспомощно раскинувшего занятые руки, тихо урча, вылизывал его шею, покусывал плечи…

– Так не честно! Я тоже хочу!

– Чего ты хочешь? Скажи мне, – я смотрел на него голодными глазами, – скажи.

– Хочу тоже целовать тебя всего-всего и там, – Лин опустил голову, глядя между нашими телами, – хочу трогать тебя руками, везде. Хочу смотреть на тебя, хочу погладить… твой хвост…

Я застонал от нахлынувшей вдруг жаркой волны и выгнулся, еще теснее притискиваясь к Лину.

– Рыжик, поставь мороженое, ради Тьмы!

Лин рассмеялся, спрыгнул с меня и, поставив мороженное на столик рядом с кроватью, вернулся назад, но садиться не стал, теперь он втискивался мне между колен, раздвигая ноги, и когда я пустил его, присел, лаская внутреннюю сторону бедер своими руками. От возбуждения меня уже слегка трясло, дыхание все убыстрялось, вырываясь всхлипами, и это только оттого, что мой любимый смотрел на меня. Но как смотрел! Столько страсти и вожделения было в этом взгляде, столько наслаждения он обещал, что сдержать урчания не было ни малейшей возможности.

– Дааавааай, – почти провыл я.

И руки Лина наконец-то дотронулись до моего жаждущего ласки члена. Нежно и медленно он сводил меня с ума, а затем наклонился, и рыжие волосы накрыли пах, шелком пройдясь по животу и бедрам. Язык скользнул по стволу, оставляя холодную дорожку.

Лин поднял голову и вопросительно посмотрел на меня, это было впервые, раньше он никогда такого не делал, я прикрыл глаза, чуть заметно кивнув. Осмелев, Лин лизнул еще, мышцы у меня на ногах невольно напряглись. Лин, почувствовав это, опять вопросительно глянул, но увидев, что его не останавливают, уже не стал отвлекаться.

Он увлекся, словно ребенок новой игрушкой, пробовал гладить руками, ласкать языком, сжимал губами, пуская меня в горячую податливость своего рта. Сейчас я был для него игрушкой, он словно молодой зверь, вышедший на первую в жизни охоту, хотел попробовать все подряд.

Я же мог только стонать и выгибаться под его ласками, а потом я подхватил своего звереныша на руки и уронил на кровать, быстро, яростно, и только рыжие волосы полыхнули поверженным флагом.

Он смотрел на меня и пьяно улыбался, выгибаясь, терся об меня и в нетерпении вертел попой, раздвигая ноги, позволяя мне устроиться там, стискивая меня бедрами, и, наконец, дорвавшись, гладил мой хвост.

– Не вырвешься, – он победно рассмеялся.

– Не спрячешься, – и я увлек его за собой в чувственный мир наслаждений.

– Пить хочу, – протянул много позже уже отдышавшийся Лин.

– Воды нет, мороженное будешь?

– Давай.

Я перегнулся через Лина и не удержался от поцелуя.

– Папы, я есть хочу! – голосок Ташера заставил вздрогнуть от неожиданности, хорошо хоть одеялом мы успели прикрыться.

Я оглянулся, Ташер стоял босой, в белой пижамке, прижимая к груди тряпичного зайца.

– Э… детка. А может, папа Валент тебя покормит? – отрываться от Лина мне совершенно не хотелось.

Малыш задумался, словно решая в уме сложную задачу.

– Нет, – выдал он, наконец, – папа Валент, наверное, не сможет выбраться, он и папа Рэн зачем-то закапывают друг друга в подушки.

Лин, хрюкнув, уткнулся мне в плечо. Вставать безумно не хотелось. Сладкая нега еще бродила в теле.

– Нда, похоже, в этой компании я оказался крайним, иди, детка, оденься, сейчас мы с тобой пойдем на кухню, поищем что-нибудь.

Ташер, развернувшись, побежал одеваться.

– А ты пока отдыхай, – сказал я смеющемуся Лину, – приду и тоже тебя в подушки закопаю… – рыкнул я грозно.

– Обещаешь? – томно выгибаясь, промурлыкал рыжик.

– Паршивец, – улыбаясь и чмокнув его в нос, я поднялся на ноги, – что я с тобой сделал, а ведь еще недавно так мило краснел от одного поцелуя.

– Ха, – рассмеялся Лин, – а теперь мечтаю, чтобы мы жили в теплых странах и никогда не одевались.

– Ты бы тогда всю жизнь лежа провел, – хохотнул я, натягивая брюки, – а уходя, я бы тебя в простыню заворачивал, чтобы никто не видел.

– Собственник, – умиляясь, проговорил Лин.

Уже одевшись, я подошел к нему.

– Да, – я поцеловал своего человека в горячие губы, – я вернусь, заодно и попить тебе принесу, а ты пока мороженого поешь, – я придвинул столик поближе к кровати.

Рука Лина обняла меня за ногу. Рыжик мой ласковый!

Мы опять целовались, когда вбежал Ташер.

– Я готов! – бодро выкрикнул он.

– Пойдем, котенок, посмотрим, как мы сможем нанести наибольший урон дворцовой кухне.

И мы пошли, по запаху определяя направление на кухню. А мне по пути пришлось отвечать на множество вопросов, из малыша они сыпались, словно горох из рваного мешка. Хорошо еще, что мне довелось много времени провести с Учителем в библиотеке, и теперь я мог ответить если и не на все, то на многие.

Кухня встретила нас приготовлениями ужина. Я задумался, стоит заказать ужин наверх на пятерых или не терзать ребенка и покормить его сразу тут. Решил все-таки покормить тут, а ужин заказать на четверых.

Пока малыш ел, я все разглядывал его. Быстро все же оборотни приходят в норму, вон уже и щечки округлились, зарумянились. Красивый из него парень получится, когда он вырастет. Все девчонки будут за ним бегать, ну, или как там у него получится…