Текст книги "Во что поверит сердце (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 29.

*** Артиан.

– Вставай, соня, вставай, обед уже проспал.

Я улыбнулся про себя. Проспал впервые в жизни! Это как же надо было поверить и насколько почувствовать себя в безопасности, чтобы не проснуться, когда Лин встал с постели? И глаза открывать не хочется. Пусть он меня еще поуговаривает, это так сладко. Впервые просто так, ничего не делая, понежиться.

– Угу... – я попытался поглубже залезть под одеяло.

– Ну, значит, зря я тебе печенье принес, придется уносить, – я чувствовал, что Лин сдерживается, чтобы не рассмеяться.

– А? Печенье? – я среагировал, как Лин и ожидал.

Когда, наконец, сонные глаза открылись, Лин уже вовсю смеялся. Я укоризненно посмотрел на него, но, не выдержав, сам рассмеялся. И потянулся, словно сытый кот, а увидев на своей левой руке черно-серебряный узор, замер, изучая, затем, поймав Лина за правую руку, принялся разглядывать и его узор.

– Интересно, – наконец, хмыкнув, произнес я.

– Что?

– Оказалось, что Дом, созданный на земле, не подчиняется Повелителю чиэрри, впрочем, как и Повелителю нираахов, да и человеческим владыкам тоже. Или это из-за знака смерти? Ну, все равно это значит, что мы можем творить что угодно, руководствуясь только своими желаниями. И никто нам не указ! Мы сами себе Повелители!

– Ну, ты и сказал. А мораль, а Боги?

– Ты мой Бог, – я обнял Лина, целуя, – ты моя мораль.

– Значит, я твой Повелитель? – Лин, смеясь, смотрел на меня.

– Ты моя жизнь!

Я уронил Лина на кровать, наклоняясь к нему для поцелуя, и вдруг замер от неожиданности. Золотая энергия единения, я почувствовал ее.

*** Валент.

Ну, вот зачем нужно было меня спаивать. С утра теперь сплошная головная боль и пить хочется так, что умру сейчас просто. Мне бы еще встать. Когтистые руки кольцом прижимают меня к чужой груди. Ну, почему, как только я расслаблюсь немного, эта зараза рогатая оказывается в моей постели? И теперь надо выползать по миллиметру, чтобы руки, рефлекторно сжимаясь, меня не удушили. Так мало выползти, еще и не разбудить его надо, а то опять будет допрос, куда пошел, да что делать. У, морда наглая.

Да еще я без рубашки, я вообще не представляю, что он с ними делает, засыпаю, вроде, как все, а просыпаюсь как младенец. Вот ведь! Все! Кажется, мне удалось выскользнуть и не разбудить. Теперь халат найти и на кухню.

В поисках халата я начал озираться, крутясь на месте, а взгляд мой невольно все возвращался и возвращался туда, где на кровати лежал мой мучитель, наказание мое господне, тот, кто будил в моей душе целые ураганы чувств. С тех пор как Рэн появился здесь, он не оставлял меня в покое. А хочу ли я покоя теперь? Этого ничем не замутненного состояния, когда нет ни боли, ни волнений, ни стыда. Состояния, когда ты не чувствуешь, что нужен хоть кому-то, когда никто не надоедает тебе, не добивается твоего внимания, когда нет ни любви, ни счастья. Хочу ли я этого? Нет. Точно не хочу.

Вчера, глядя на Лина с Артом, я понял, чего я хочу больше жизни. Я тоже хочу вот так доверчиво класть голову на чужое плечо, я тоже хочу, не задумываясь, отдаваться родным рукам, не ожидая, что меня оттолкнут. Супруги.

Только вот вряд ли кто захочет назвать меня супругом, если только для объединения капитала или слияния земель, но так не захочу я, следовательно, все это не для меня. Все это лишь мечты и ничего больше, а мне не надо даже и мечтать, не надо резать и резать по едва заживающей ране. Надо успокоиться, в конце концов.

И все же я смотрел на Рэна и не мог отвести глаз. Мне всегда казалось, что он старше меня, сильнее, опытнее, злее наконец-то, но сейчас, когда он спал, Рэн выглядел таким беззащитным, таким доверившимся мне. Я воевал с ним, дрался, оскорблял, а он спокойно спит в моей кровати. Почему? А если мне придет в голову прирезать его? Нет, бред, конечно, но он-то об этом не знает...

А я все смотрел и смотрел на Рэна. Почему я раньше не замечал, какой он красивый? Или только сейчас, когда во сне разгладилась скорбная морщинка между бровями, когда нет горьких складок у губ, сейчас он выглядел моложе и доступнее для меня, сейчас его хотелось приласкать...

О чем это я? Совсем с ума сошел? Ласкаться захотелось? Придурок! Топай давай отсюда, а то еще какая-нибудь глупость в голову полезет!

Найдя наконец-то халат, я благополучно выскользнул за дверь и только тут вспомнил, что мы теперь в поместье, а где тут кухня...

Пошел по коридору направо, ибо все равно уже. И вдруг услышал тоненький тихий скулеж. Щенок, что ли? В дом зашел и заблудился? Я открыл дверь. Посередине комнаты в большущей корзине спал давешний найденыш. Вернее, не спал, а метался во сне, мокрые волосы прилипли к головенке, слезы непрерывно стекали по щекам из закрытых глаз, а сам он стонал и все твердил: «Не надо, я буду послушным мальчиком, не надо!»

Не знаю, мне на миг показалось, что сердце сильно сжали и оно остановилось, и за секунду стало нечем дышать.

– Проснись! Маленький мой! Не плачь! – я подхватил малыша на руки, укутал его в одеяло и, гладя по спинке, принялся шептать. – Все хорошо, малыш! Уже все хорошо, я больше никому не дам тебя обидеть, никогда! Теперь ты в безопасности!

Маленькая белобрысая головка лежала на моем плече, уткнувшись носом в шею, а мне даже в голову не пришло, что малыш может спросонья меня за нее же и укусить. Но, наверное, все-таки таким беспечным, как я, везет, малыш проснулся и кусаться явно не собирался. Он приподнялся, ладошкой развернул мою голову к себе и, заглянув мне в глаза, вдруг серьезно спросил:

– Ты теперь мой папа?

В душе вдруг что-то дзынькнуло, словно охраняющая меня ледяная оболочка, в которую я заключил сам себя, дала трещину.

– Да, – смог прохрипеть я, глядя в детские глазенки.

Сзади нас вдруг обняли сильные руки, даря поддержку враз ослабшим ногам, и рогатая голова прижалась с другой стороны к моей щеке.

– Доброе утро, мои хорошие, – тихий мурлыкающий голос подействовал на меня словно магнит, и я прижался щекой к щеке Рэна, закрывая глаза.

А нас всех троих медленно, но неуклонно начал окутывать золотой свет. Под ним плавились остатки моей ледяной скорлупы, и растаявшие осколки выливались слезами облегчения.

– Валент! – спереди меня вдруг обнял Линарэс. – Ты что, брат? Ведь все же хорошо!

Он рукой вытирал не перестающие течь слезы. Но вот и еще одни руки обняли меня. Арт.

Золотой кокон сразу стал набирать силу, он переливался и словно сплавлял нас воедино. Все чувства, все желания. Я так давно мечтал о семье, о большой семье, и думал, что с моими предпочтениями у меня ее никогда не будет. Но понял я только сейчас, когда все души так обнажены, что просто больно, понял, что семья у меня уже есть. Вот она, обнимает меня всеми своими руками.

– Теперь вы все мои папы?

– Да! – одно слово на четыре голоса.

***Артиан.

– Ребята... – я вдруг стал каким-то неуверенным, – спросить хочу... – и обвел всех взглядом, – что ты, Валент, знаешь о разделении демонов на Дома?

– Не очень много, – проговорил Валент, – Лорд дома – это что-то вроде нашего графа, ну, и у него там вассалы и все такое...

– Ну, похоже примерно. Только вассалы называются кинары. Вы знаете, что мы с Лином создали свой Дом, там пока только мы вдвоем, и так уж получилось, что Дом наш не подчинен никому, и я спрашиваю тебя, Рэн, хочешь ли ты из бездомного чиэрри стать полноправным членом нашего Дома? Я обязуюсь защищать и заботиться о тебе. Я предлагаю тебе вступить в наш Дом без привязи подчинения, только клятва верности кинара, рабы мне не нужны. И тебя, Валент, приглашаю, хочешь ли ты, оставаясь людским графом, стать еще и кинаром демонского Дома, соправителем которого является твой брат и мой Лорд? Обещаю заботиться и защищать тебя, и тоже возьму с тебя только клятву верности кинара, – я поднял глаза на Лина и вдруг почувствовал себя таким неуверенным, я остро ощутил, как это страшно, ждать и бояться быть отвергнутым.

– Я с радостью принимаю твое предложение, мой Лорд, для меня это честь, – проговорил Рэн, опускаясь на одно колено, – такое щедрое предложение не слышал еще ни один чиэрри.

– И я согласен, – Валент, глядя на Рэна, кивнул головой, но на колено вставать не спешил.

– Лин, подойди ко мне, – я протянул левую руку и, взяв его за правую, вытянул их перед Рэном.

– Тебе надо только сказать нам, что ты присоединяешься к нашему Дому, положа свою левую руку поверх наших, и все.

– Я присоединяюсь к вашему Дому, – а затем посмотрев мне в глаза, добавил, – обязуюсь служить этому Дому не из страха, и слово «верность» для меня не пустой звук, обязуюсь, не щадя жизни, защищать своих Лордов, обязуюсь заботиться и оберегать нынешних и будущих членов этого Дома. Отныне и навсегда я с вами.

У меня от этих слов перехватило дыхание, он мог сказать только одно слово «присоединяюсь» и все, клятвы я не просил и она, данная от чистого сердца, стала для меня подарком.

– Мы принимаем тебя в наш Дом, – с улыбкой сказал Лин, видя, что я не могу вымолвить ни слова.

И тут же над рукой Рэна показались серебряные и черные искры, чертя на ней рисунок язычка пламени, рассеченного посередине черной тенью. Рэн довольно хмыкнул и встал, привязь подчинения в ауре растаяла, словно и не было. А мы с Лином протянули руки Валенту, он положил свою руку сверху и посмотрел на Лина.

– Я знаю, что был для тебя не лучшим братом, можно даже сказать, наоборот... Я сам всем всегда навязывался, потому что никто, никогда и никуда меня не звал. А вы позвали... И я... – голос его сорвался, – я присоединяюсь к вашему Дому. И я сделаю все, чтобы вы гордились мной, – он поднял глаза на Лина, – и это не пустые слова, я действительно сделаю. И я с радостью присоединяюсь к вам.

– Мы принимаем тебя в наш Дом, – теперь уже я совладал с собой.

Валент тоже обзавелся знаком Дома на левой руке.

Я развернулся к Ташеру.

– Так, а с тобой, птичка, что делать? – и подойдя, забрал у Валента завернутого в одеяло малыша, – для кинара ты больно тощий, – и я увидел, как глаза мальчика сразу погасли, став отрешенно замкнутыми, – придется тебя усыновить!

Мальчишка в изумлении вскинул голову, маленький ротик приоткрылся, глаза распахнулись на пол-лица, и весь он сейчас напоминал выглянувшего из дупла совенка.

– Меня? – почти неслышно прошептал он.

– Тебя, солнышко, – подошедший Лин поцеловал паренька в макушку.

Я взял его за левую руку и сказал.

– Я, Лорд Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

Лин положил свою руку на руки Ташера и мою и повторил за мной.

– Я, Лорд Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

На этот раз кружение искорок было намного дольше и Ташер обзавелся не только знаком пламени на тыльной стороне ладони, но и браслетом на запястье, правда, браслет был тоньше, чем у Лордов, но он был.

Ташер зачарованно смотрел на искорки.

– Я... я... – Когда все закончилось, он вдруг разревелся, уткнувшись мне в шею, судорожно обхватывая ее ручками.

И столько облегчения было в этих слезах, столько надежды, что комок стоял в горле не только у меня. Лин и Валент попеременно тихонько гладили мальчишечку по спинке, успокаивая, а рядом, молча сопереживая, стоял Рэн, малыш постепенно затихал и вскоре только хлюпал носом.

– А мы? – вдруг подал голос Валент, – мы тоже хотим его усыновить, – он обернулся к Рэну и тот утвердительно кивнул головой.

– Я, Рэн – кинар Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

– Я, Валент – кинар Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

Рука Ташера легла поверх их соединенных рук и искры опять начали свой хоровод, теперь язычок пламени на руке Ташера украсился новыми линиями, показывающими, что у маленького принца Дома четыре отца.

– Ну, ладно, птичка, теперь надо тебя действительно во что-нибудь одеть. Ну, что, пойдем, посмотрим, чем нас порадует деревня?

Довольные и радостные, накупив огромную кучу даже не нужных вещей, мы возвращались домой. Ташер, уже приодетый и довольный, нес в руках свой главный трофей, купленного Валентом большого тряпичного зайца с глазами пуговицами.

Когда за деревьями стал виден дом, Лин вдруг остановился.

– Арт, в доме кто-то чужой, – сказал он, кивая на дым из трубы, – слуги никогда не стали бы разводить камин в главном зале.

– Я вижу, – губы сжались в узкую линию, и я пошел к дому.

Рэн бегом догнал меня.

– Нет, останься здесь, присмотри за ними, – властный голос и взмах рукой возымели действие, и я ушел один.

Глава 30.

*** Поместье Линарэса на границе людских земель.

Арт открыл дверь в главный зал, и уже на пороге крик гнева перешел в рык. Трансформация была почти мгновенна. То, что он увидел, помутило рассудок бешенством.

Учитель! Сидящий в кресле у камина! В темноте комнаты, на фоне горящего очага его профиль вырисовывался четко и ясно. Четыре шага, расстояние до кресла, он преодолел за мгновение, рука уже тянулась вырвать пришельца из кресла, ее остановило только предостерегающее шипение, и внимание вмиг было переброшено совсем на другое. Из пространства между креслом и очагом приподнималась нагайна. Арт никогда не видел нагов и, встретившись с ней глазами, на мгновение забыл обо всем. Прекрасное в своем совершенстве женское лицо, и только узкий зрачок в глазах выдавал змеиную сущность, длинная тонкая шея, золотистые плечи, полные груди, едва прикрытые золотом украшений, шелк изумительных волос. Отсверки огня в очаге расцвечивали в красно-алые тона золотую чешую хвоста и она казалась живой, переливающейся драгоценностью. Он так бы и застыл под гипнозом ее глаз, но мысль о том, что между его Лордом с кинарами и его врагами стоит только он, быстро отрезвила его. Вместо одного врага стало двое.

Изданное Артом злое шипение было ничуть не хуже, и нагайна смешалась, она застыла золотистым изваянием и совсем прекратила двигаться. То мгновение, что она удерживала взгляд Арта, совсем вымотало ее, но она сбила порыв его агрессии.

Арт повернул голову, взглянув Учителю в глаза.

Учитель в удивлении засмотрелся на Арта. Обычно холодность отгораживала его просто щитом, не пуская в душу, но сейчас в этих глазах кипели бешеные языки пламени, необузданная красота, как лесной пожар под ураганным ветром, они словно рвались высвободиться и наказать разбудившего их.

– Учитель! Как ты посмел прийти на чужую территорию! – рычание вибрировало в груди, голос уже мало напоминал человеческий. – Я не давал тебе разрешения! Не звал! Уходи! – Рваные фразы хлестали словно бичом.

– Я хотел...

– Встань, когда обращаешься к Лорду! – Арт подавил в себе бешенство и теперь в его глазах светился невозможно холодный, черный огонь.

Учитель на секунду задумался, нагайна убрала свой хвост с его ног, при этом тихонько толкнув. И он вспомнил ее слова: «Если ты действительно хочешь помочь ему, то засунь свою гордость... подальше...» Учитель встал, но Арт все равно умудрялся сверху вниз смотреть на него.

– Я думаю, не надо напоминать тебе, как незваный чиэрри должен приветствовать Лорда Дома на его территории, – голос Арта вибрировал от невыносимого напряжения, сжавшего горло.

Слова давались нелегко. Тело, привыкшее подчиняться Учителю, сопротивлялось разуму, и он сейчас подчинял не только Учителя, он ломал и подчинял самого себя. Он чувствовал Лина за своей спиной, его поддержку и уверенность в нем, и это словно наполняло его жизнью. Он не мог подвести тех, кто доверился ему, кому он обещал защиту, и Арт собрал всю свою волю, всю силу, всю злость и раз уж назвался Лордом, сейчас было самое время действительно стать им. Но таким Лордом, каким он сам себе это представлял, вольным, гордым, независимым. Он буквально выжигал из себя раба, десятилетиями жившего в его душе, и душа в муках разворачивала еще окровавленные, но уже свободные крылья, и эта мука выливалась даже не в злость, а в тихую, холодную ярость.

Ранс больше не мог смотреть в глаза своего ученика, этот холодный огонь буквально пожирал его волю, хотелось плашмя упасть у ног Арта, но только гордость его еще помнила времена господства, и он упал, но на одно колено. Арт рыкнул. Учитель, убрав волосы на одну сторону, наклонил голову и подставил Лорду открытую беззащитную шею. Арт мгновение разглядывал шею Учителя, всерьез раздумывая, вцепиться ли в нее. Нагайна тихонько зашипела и тут же, натолкнувшись на взгляд Арта, отпрянула. Арт опять уставился на Учителя. До безумия хотелось его выгнать и больше не вспоминать о нем, но во дворе за его спиной были его люди, и выпускать туда Учителя было все равно, что спустить с цепи бешеного пса.

– Возьми кресло и поставь его в угол у противоположной стены, – ни одна эмоция не проскальзывала в этом до невозможности холодном голосе.

Учитель аккуратно, без резких движений поднялся, он не поднимал голову, чтобы не встретить взглядом холодный огонь чужих глаз и не спровоцировать нападение. Он слишком хорошо выучил своего щенка, взгляд в глаза им воспринимался как вызов. И только руки мелко тряслись от невозможности схватиться за оружие и перестать себя так погано чувствовать. Медленно, осторожно он передвинул кресло и застыл.

– Сядь! – Арт, наблюдая, как Учитель пристроился на край, рявкнул. – Глубже! – и удовлетворенно чуть кивнул головой, когда тот осел, провалившись в гостеприимную мягкость кресла, теперь резко, за один рывок, ему оттуда не выбраться.

Арт внимательно посмотрел на нагайну, ему не хотелось ловить гипноз змеиных глаз, но пялиться на ее открытую грудь было еще глупее и он гордо вскинул голову.

– Переползай к нему, – взмахом руки указал на Учителя. – Зачем ты здесь?

– У Учителя есть весьма заманчивое предложение, которое заинтересует тебя... – осторожно начала нагайна, устраиваясь у кресла.

– Учителю нечем меня заинтересовать, – обрезал фразу нагайны Арт.

– Как скажешь, – нагайна пожала плечами, – только сравни сначала свою продолжительность жизни с его, – нагайна кивнула на Лина, стоявшего в дверях. – Сколько у вас осталось времени? Что ты будешь делать, когда он начнет стареть? – нагайна с вызовом посмотрела в глаза Лорда.

Сердце Арта дрогнуло, пропуская удар, спазм сдавил горло, не давая дышать, а потом со вздохом, который наконец-то смог сделать, он будто вдохнул весь ужас вдруг осознанных слов. Больно. Ну, Тьма, как же больно. Он был готов защитить его от всего света, а сейчас вдруг оказалось, что главный, не осознанный враг абсолютно не доступен, если только...

– Что ты предлагаешь?– он и сам едва разобрал в хриплом голосе эти слова.

– Я? Ничего. Поговори с Учителем, предлагает он, – нагайна всеми силами пыталась изобразить милую улыбку, получалась то ли ухмылка, то ли оскал.

– Я, так понимаю, за это должен буду для вас что-то сделать, – презрение явно читалось на его лице, на брезгливо подрагивающих губах, в сузившихся глазах.

– Как всегда, – нагайна пожала плечами.

– Ладно, – проговорил он и уже громче, не оборачиваясь, позвал. – Рэн!

– Я здесь, – Рэн осторожно приблизился к своему Лорду.

– Забери с собой Лина и выйди.

– Хорошо, – Рэн, подойдя к Лину, тронул его за руку, – идем.

– Не могу! Я не могу оставить его одного, – голос его был полон муки, он ощущал как свои все эмоции, что владели Артом, тот уже давно не закрывался от него.

Он не мог ему помочь сейчас, все, что он мог, это делиться с ним своей любовью, своей силой и уверенностью в нем.

– Лин! – Арт не обернулся, но голос его изменился, став теплым, он почти ласкал его, – ты уже помог мне, иди. Ты Лорд, во дворе твои люди, теперь ты должен помочь им. Устрой их, распорядись всем и жди меня. Иди!

Лин вышел на террасу. Чувства в душе, в голове, в сердце были перемешаны словно в водовороте. Учитель. В ушах до сих пор стоял полный боли и ненависти крик Арта. Так вот кого занесло к ним. Арт скупо рассказывал о своей жизни, но даже то, что он рассказывал, не радовало.

До безумия хотелось остаться рядом с ним, но Арт сказал позаботиться, и он ушел. Когда он согласился стать Лордом его Дома, он представлял себе это как-то иначе, тогда речь не шла о кинарах. Лин думал только о том, чтобы привязать Арта к себе и остаться рядом с ним навсегда, но все меняется и теперь уже поздно опускать руки. Он не знает, что значит быть Лордом, он не привык отвечать за жизни других людей, доверившихся ему, не привык заботиться о них, ну, что же, сейчас самое время научиться, и тогда все будет хорошо. Значит, теперь ему надо распорядиться насчет еды, успокоить перепуганных слуг и проследить, чтобы все были более-менее довольны. Лин вздохнул и пошел учиться быть Лордом.

– Ну, что же, теперь мы можем поговорить о том, что я для вас должен буду сделать и что вы мне можете предложить, – теперь Арт смотрел на Учителя, почти готовый с ним разговаривать.

Учитель поднял голову, он не ожидал, что после всех криков и демонстрации силы Арт все-таки заговорит с ним. Он видел, как сильно изменился Арт, даже чисто внешне.

Гордо поднятая голова, разворот плеч, он больше не напоминал загнанное в угол животное, и огрызался, теперь уже защищая не себя, а тех, кто стоял за ним. Сколько он не ломал Арта, но врожденная гордость и независимость брали свое. Он воистину был рожден, чтобы стать Лордом, и он стал им. Именно теперь остро чувствовалось, что он воспитывался Повелителем. А этот холодный, черный огонь в глазах, откуда вообще огонь, ведь огненную магию Арт не изучал, да и нет там такого эффекта. Такого эффекта нет вообще ни у какой магии, значит, это что-то другое. Учитель не узнавал Арта, это был совершенно другой чиэрри, и как теперь разговаривать с этим незнакомцем, Ранс не знал. Пока он собирался с мыслями, заговорила нагайна.

– Я подожду пока с предложениями, я просто хочу рассказать, как все это началось, – нагайна опустила голову, стараясь не смотреть в глаза Арту, но решимость ее не покинула. – Триста лет назад меня еще подростком выкрали из собственного дома, потому что Повелителю Нирэю захотелось иметь ручного Оракула. Они специально выбирали подростка, пытались приручить, думали, что я смирюсь и забуду. Не смирилась и не забыла. И мстила им все эти триста лет, как могла. Итогом получилось: война с нираахами, изломанная душа Нирэя и все, что он творит сейчас, почти сжимая руку на горле вашего государства, твоя жизнь и жизнь твоих братьев, – нагайна с вызовом посмотрела Арту в глаза. – Но что самое интересное, как бы я не старалась перекорежить вашу жизнь, у меня ничего не получалось. Я не смогла изменить судьбу ни одного из вас, да, братья твои умерли, судьба их просто оборвалась, но не изменилась. Так же и с вами. Я собрала при дворе всех высокородных ублюдков и надеялась, что при таком окружении Рэн вырастет таким же. А он словно вода, которая принимает форму сосуда, куда ее помещают, но стоит появиться малейшей трещинке, и она вытекает сквозь пальцы, так и Рэн, он принимает правила игры, и играет в нее до тех пор, пока на него давят, потом просто молча уходит. Чисто физически, так, как тебя, его сломать не пытались, но от этого его жизнь не была намного легче твоей. Ты был просто одинок, потому что к тебе не подпускали никого, он сам, добровольно выбрал одиночество, не подпуская к себе тех, кто был рядом, а это совсем непросто, если каждый лезет к фавориту с изъявлениями своей преданности... А Нирэй, ту чашу яда, что я преподнесла ему, он испил до дна, ведь даже с закрытой душой он все равно любит и поэтому бесится, не переставая, а я раз за разом обрываю лепестки его надежд, ни разу не дав возможности встретиться с Дариэном.

– И что, – Арт перебил нагайну, – мне Повелителя теперь пожалеть? – и скептически выгнул бровь.

– Можешь и пожалеть, если захочешь, – нагайна нагло ухмылялась, – только ему это вряд ли понравится.

– Ладно. Что у тебя там дальше? – хмыкнул Арт. – Ведь ты же на этом не успокоилась?

– Нет, – оскалилась нагайна, – ессстессственно, нет. – Она сидела на полу и, накручивая длинный золотой локон на палец, пыталась строить глазки Арту, применив магию зова страсти.

– Песню сирены спеть? – Арт вопросительно поднял бровь, и невесело рассмеялся, – сейчас мы на равных, змейка, – он прищурил глаза, – а если спою, ты у меня...

– Арт, не надо, пожалуйста, – перебил его Учитель, – она просто нервничает...

– Ну, да, все мы нервничаем, при этом строим гадости и ждем, кто первый в них вляпается... – Арт скривил губы и посмотрел на нагайну, – кончай со своей магией и рассказывай, что было дальше, – глаза зло блеснули.

– Нирэй готовит ритуал, он думает, что этим он сможет воздвигнуть стену времени и отгородиться от нираахов, но ритуал Хаоса не использовали уже около шестисот лет не потому, что не могли собрать все, что для этого нужно, а потому, что он совершенно непредсказуем. Все зависит от того, кто его проводит. Ты идеально подходил для разрушения, поэтому я выбрала тебя, но ты ушел к людям и встретился со своим Лордом. Теперь все по-другому.

– Ритуал действительно может все?

– Да кто ж его знает, последний раз на месте города, где его проводили, осталась только пустыня, спросить было не у кого... – нагайна пожала плечами, картинно похлопав ресницами. – Правда, ходили слухи, что применяли они его без ключа, вот оно и вышло...

– Что за ключ?

– Понятия не имею.

– Ты, Оракул, и не имеешь? – недоверчиво хохотнул Арт.

– Да, так обычно бывает, когда Оракул готовится стать матерью. Видения могут навредить поэтому на время прекращаются сами.

– Матерью? – хрипло каркнул Учитель. – Все-таки добилась своего? – Он восхищенно уставился на нагайну, – зараааза... – протянул он, довольно улыбаясь.

– Счастливая семейная идиллия... Нашел девочку по себе... – фыркнул Арт.

– Зря смеешься, – уколола его нагайна, – счастье никому не мешает...

А Учитель не сводил с нагайны глаз, и полная самодовольства, счастливая улыбка не покидала его лица.