Текст книги "Из Вайтрана с любовью (СИ)"

Автор книги: Marianna Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Слова Предвестницы вызвали у ярла усмешку.

– Скажи мне, Лидия, как бы ты поступила, если, например, Вилкас пожелал занять твоё место до твоей смерти?

– Зачем вы спрашиваете?

– Все знают, что вы с Вилкасом ладите не лучшим образом, и что именно его прочили в Предвестники. Так что бы ты сделала?

– Если бы я точно знала, что он хочет занять моё место до моей смерти, я бы вызвала его на поединок. Если бы он сумел меня одолеть, то уступила бы ему своё место.

– Он вряд ли бы одолел тебя – с тех пор, как он очистился от волчьей крови, он стал слабее, чем ты, и даже если тебя опустить по пояс в яму или завязать одну руку за спиной, ты всё равно одолеешь. Так же и я – как ты представляешь поединок между мной и Вигнаром? Вигнар уже стар, он давно не держал в руках меч, я же, как ты знаешь, позволяю Айрилет погонять себя. А теперь представь, что было бы, арестуй я Вигнара?

Я едва сдержал презрительный смешок. Что дальше было бы? Вигнара осудили и казнили бы, как предателя, всё было бы в рамках закона, и никто Балгруфу бы слова не сказал!

– Всё было бы так, как велят имперские законы, – мрачно произнесла Лидия.

– А что ещё было бы?

Ответить Предвестница затруднялась – как, впрочем, и я. В Доминионе у семьи предателя был бы выбор – отречься от такого родственника, либо же погибнуть вместе с ним. В Империи и конкретно в Скайриме такой практики, насколько я знаю, нет.

– Я скажу тебе, что было бы: на Серых Грив лёг бы несмываемый позор. Йорлунд бы, возможно, как-нибудь пережил за счёт того, что работает у вас, но Фрейлии и Бриллу бы просто не дали спокойно жить, а бедная Ольфина ещё и никогда не смогла бы более или менее прилично выйти замуж. Возможно, им бы пришлось в итоге покинуть Вайтран, тогда вы бы лишились лучшего кузнеца во всём Скайриме. И посмотри, что происходит сейчас: для всех Вигнар остался героем Войны и старейшим Соратником, на нашей с Альдегунд свадьбе Йорлунд и Олфрид пожмут друг другу руки, а дети Ольфины и Йона станут наследниками двух таких родов. Я уже говорил это, Лидия, и повторю ещё раз: от смерти Вигнара мы все остались в выигрыше. Ты же не будешь мешать счастью двух влюблённых и радости человека, который перековал для тебя Вутрад?

Под конец этого разговора Лидия, кажется, не находила себе места: она покорно опустила голову, скрывала лицо волосами, сгорбилась, крепко сжимала рукоять меча от накатывающей злобы.

– Нет, мой ярл, – с дрожью в голосе ответила она. – Вы правы: пусть всё остаётся, как есть. Простите, что отвлекла вас.

– Ты хорошая Предвестница, – зачем-то похвалил её Балгруф. – И добрый друг. На месте твоего нового брата по оружию я бы очень дорожил тобой.

– Его зовут Эстормо. И он дорожит мной, не сомневайтесь.

Лидия уже собиралась уйти, но ярл окликнул её:

– Позови его ко мне, кстати. Хочу поговорить и с ним.

В горле у меня пересохло: зачем я мог понадобиться Балгруфу? Хочет пригрозить мне чем-то? Пусть только попробует: я – не Лидия и не Блёнвенн, я ничем ему не обязан и ничто меня с ним не связывает.

Мы с Предвестницей вернулись в широкий зал, а затем спустились в Ветреный район и расположились на одной из лавочек под Златоцветом. Нордка выглядела разбитой и злобной.

– До сих пор не верю, в то, что произошло, – призналась она. – Эстормо, я ведь понимаю, что Балгруф прежде всего политик, а политика – дело грязное, и на его месте любой политик поступал бы так же, если не хуже. Но почему мне так больно?

Вместо ответа я позволил себе по-дружески обнять Лидию.

– Не надо на людях, – нордка высвободилась.

– Тогда пошли в Йоррваскр, – предложил я.

– Тебя Балгруф ждёт, не забыл? А мне лучше немного побыть одной, прости.

Предвестница изо всех сил делала вид, что с ней всё хорошо, она спокойно, с высоко поднятой головой, направилась в Йоррваскр – единственное, что выдавало её чувства, была крепко сжимавшая рукоять меча ладонь. А я снова направился в Драконий Предел – может, мне удастся хоть немного испугать Балгруфа.

Ярл всё так же ждал меня в своём кабинете. Его настроение, кажется, можно было назвать волне благодушным, не испортившимся после разговора с Лидией.

– Вы хотели меня видеть? – я надеялся, что мой голос звучал достаточно жёстко и достаточно высокомерно.

– Да, юстициар. Проходите, присаживайтесь.

Я присел напротив.

– Вы решили расследовать смерть Вигнара, – напомнил Балгруф. – Необычный шаг – если не знать всей истории нашего знакомства.

Я презрительно хмыкнул, желая показать, что я совсем не боюсь этого норда.

– Вы позвали меня для того, чтобы обсудить итоги моего… расследования? Боюсь, они вам не понравятся. Как и не понравятся вам их последствия. Вы приказали убить Вигнара Серую Гриву. Ваша невеста – возможно, по вашему приказу – приказала напасть на нас с Предвестницей ночью. Ваша невеста, кроме того, состоит в Тёмном Братстве и имеет связи в Крысиной норе. В посольстве узнают об этом, а затем я сделаю всё, чтобы об этом узнал и весь Вайтран.

С каждым моим словом по лицу ярла всё шире расползалась улыбка, словно он не воспринимал мои слова всерьёз.

– Не думаю, что в посольстве что-то узнают, – норд протянул мне бумагу, в которой я узнал мою собственную докладную для Эленвен. Как? Как он заполучил её, если я велел курьеру немедленно собираться и уезжать в Солитьюд? – Вы, я смотрю, удивлены, что снова видите её в своих руках.

– Значит, вы приказали… убить курьера? – не знаю, откуда во мне возникло столько изумления и злобы; я ведь даже не знаю, как звали того парня, кому я отдал конверт. – Невинного мальчишку, который просто на хлеб хочет заработать?

– Никогда бы не подумал, что талморцу есть дело до жизни какого-то курьера, – теперь высокомерие, которое я пытался изобразить, насковозь пропитало поведение Балгруфа, только в его исполнении оно… пугало? – Нет, зачем мне смерть собственного подданного, который, к тому же, просто хочет себе на хлеб заработать.

От этих слов мне отчего-то стало легче.

– Это мой город, – теперь голос ярла звучал жёстко, взгляд заставлял неприятным мурашкам пройтись по спине. – Здесь ничего не делается без моего ведома. Вам давно пора было усвоить этот урок, Эстормо.

– Вы запрыгнули высоко, ярл Балгруф, и хотите прыгнуть ещё выше, – я пытался сверлить норда взглядом, мне едва хватало силы воли, чтобы не моргнуть и не опустить глаза. – Но однажды вы промахнётесь и рухнете в пропасть. И в этой пропасти вас будут ждать все ваши враги, среди которых могут оказаться и те, кого вы считали друзьями. Они растерзают вас и позаботятся, чтобы в историю вы вошли как коварный подлец и жестокий тиран.

Мои слова, однако, не произвели на Балгруфа никакого впечатления.

– Прекрасная речь, Эстормо. Если однажды у меня возникнут трудности с публичными выступлениями – я позову вас на помощь.

Эта насмешка окончательно сорвала в моём разуме скрепы, державшие меня в роли юстициара, снова превратила в обычного альтмера, коим я был всё время, что жил в Вайтране.

– Скажите, зачем вы меня позвали? Вы ведь могли прекратить моё расследование в любой момент, как в прошлый раз. Почему вам было просто не убить меня?

– Ради вашего же блага, – взгляд и улыбка ярла сменились на снисходительные. – Ваша карьера пошла в гору благодаря мне, в какой-то степени. И ваша нынешняя жизнь – признайте это – стала интереснее благодаря мне.

Я с недоумением посмотрел на норда. Да, я согласен, что косвенно он причастен к моему карьерному росту, но на мою жизнь в остальном он вообще никак не повлиял, в последнее время я даже в Драконьем Пределе редко появлялся! Лучше уж от Соратников последние новости узнавать, чем от грубияна-легата.

– Ваше руководство предупредило меня, что хочет отправить наблюдателя в мой город, велело подготовиться к этому – подготовить вам комнату, обеспечить едой и оказывать содействие. Знаете, какое условие я поставил им – вернее, кого пожелал видеть в своём городе? Вас. За ужином – признаюсь – я приказал Альдегунд немного… изменить ваше сознание, чтобы вам было проще заключить со мной этот небольшой договор.

– Это был лунный сахар? – наугад спросил я.

– Нет. Семена какого-то сиродильского растения, уж простите, мои познания о растительности других провинций слишком скромны. Понимаю, вы наверняка… испугались побочных эффектов, но разве не всё это побудило вас пойти к Лидии? И кем вы стали сейчас, Эстормо? Вы – Соратник, вас уважают, но при этом совсем не боятся другие горожане, у вас есть все шансы заработать себе славу, о какой и не мечтали, вы получили заработок больше того, что отправляет вам Эленвен.

– Талмор учит, что лишняя роскошь нам не нужна, и нашего жалования нам хватает на всё необходимое, – стыдливо ответил я.

Балгруф снова рассмеялся.

– При этом ваша Эленвен устраивает богатые светские приёмы, шьёт себе наряды не хуже королевских и заказывает украшения у лучших ювелиров, – парировал он. – Не думаю, что это называется «довольствоваться малым». А вы сами? Ради чего вы пришли в Талмор?

Я молчал – не хочу рассказывать этому человеку ни о причине, которая заставила меня вступить в Талмор, ни о своём простом происхождении.

– Каждый чистокровный альтмер, родившийся на Саммерсетском архипелаге, имеет право на вступление в эту партию, – монотонно ответил я, глядя в пол. – Я родился в Скайвотче, мои родители были чистокровными альтмерами, и я лишь воспользовался правом, данным мне при рождении.

– Хорошо. Не хотите мне говорить, как есть – не буду настаивать. Скажу вам лишь очевидное: там, где власть – там деньги. Судя по тому, что мне докладывали о вас мои люди, и что я вижу сейчас, вы из простой семьи, и надеялись подняться с помощью Талмора в обществе. Смею предположить, вы стеснялись этого, боялись, что ничего больше, чем бумажная работа или беготня по поручениям вам не светит. И где вы сейчас, Эстормо? Рассчитывали ли вы на такое, когда отправлялись в Скайрим? Признайте – нынешнее положение дел вам всё же нравится.

Ступор, охвативший меня, помешал мне ответить. Этот человек прочёл меня, словно открытую книгу, догадался обо всём, что я не хотел говорить.

– Что же, предлагаю вам забыть об этом… недоразумении, – Балгруф разорвал мою докладную на несколько частей. – Вы получили хороший опыт, я узнал о вас много интересного, все в выигрыше. Продолжайте службу в моём городе с таким же настроем, и мы с вами поладим.

– Приятно слышать это от вас, ярл Балгруф, – равнодушно произнёс я. – Разрешите идти?

– Не смею задерживать.

Когда я пересёк порог Драконьего Предела, я, должно быть, напоминал выжатый лимон. Странно, ведь Балгруф не оскорблял меня и даже особенно не ругал – но чувствовал я себя хуже, чем после отчёта у Эленвен.

Я направился в Йоррваскр – хотелось выпить и посидеть некоторое время в тишине. Лидия была в своём кабинете и пила вино в компании Эйлы. Я молча пересёк порог, взял со столика ещё один кубок и попросил налить и мне.

– А тебе он что сказал? – обречённо спросила Охотница, наполняя мой кубок.

– Самое смешное, что ничего особенного, – вздохнул я. – Догадался, что я – простолюдин, порвал мою докладную для Эленвен, признался, что держит Альдегунд в качестве ручной убийцы, сказал, что запомнил меня ещё с того раза и сам пожелал, чтобы я приехал в Вайтран снова. И пожелал приятной службы. Но чувствую себя я почему-то так, будто он всю кровь из меня выпил.

Против правил приличия я осушил до дна и попросил налить мне ещё. В ответ Эйла отобрала у нас с Лидией кубки, убрала откупоренную бутылку и поставила кубки на место.

– Пойдёмте-ка на воздух, – приказала она. – Эстормо, тебе, кстати, броню уже сделали. Так что зайдём к Йорлунду, заберём всё, покажем тебе, как её надевать, а затем хотя бы на лошадях покатаемся.

========== 40 ==========

Тридцать первый день месяца Последнего Зерна выдался тёплым и солнечным – погода, впрочем, не менялась всю эту неделю. Хороший день для свадьбы ярла Вайтрана и убийцы из Тёмного братства. Я недовольно вздохнул – к сожалению, мне придётся подарить подарок от лица посольства Альдмерского Доминиона, затем посетить церемонию их венчания и немного поприсутствовать на пиру. Кругу Соратников тоже придётся там присутствовать, и радовался этому только Фаркас… и то из-за предвкушения свадебного пира. Лидия велела мне оставить новую броню и меч в Йоррваскре, сказала, что на второй день свадебного торжества Соратники проведут большой турнир, и посоветовала мне участвовать хотя бы в бугурте.

Впервые за всё время мне пришлось надеть форму; когда я вытащил её из сундука, где она покоилась на самом его дне, меня посетили странные чувства. Рубаха из лилового шёлка и тёмно-серый, почти чёрный камзол с золотой оторочкой казались мне какими-то… чужими?

– Эстормо, ты собираешься выходить? – голос Лидии звучал совсем рядом, я даже повернул голову назад. Она стояла на самом пороге моей комнаты, уже одетая и готовая к выходу. Никогда не видел её в нарядном платье, накрашенной и с красивой причёской; Предвестница мне с самой первой встречи казалась привлекательной, но сейчас я едва оторвал восхищённый взгляд от нордки.

– Конечно, – ответил я. – Сейчас.

Я решил отстегнуть капюшон со стоячим воротником, оделся и посмотрел на своё отражение в зеркале. Наверное, я просто отвык от формы, потому едва узнал себя в ней. Только почему мне не нравится, как я в ней выгляжу? Эленвен я одинаково хорошо могу представить как в дорогом платье, так и в форме, Анкано не смотрелся в моём воображении ни в чём ином, а вот себя я перестал видеть в ней. Что же, прежде всего на этой свадьбе я – официальный представитель Альдмерского Доминиона, значит, придётся потерпеть.

– Идём, – позвал я, спустившись, наконец, вниз.

Присланный из посольства подарок я тоже оставил в Йоррваскре – не хотелось тащить его через весь город, и потому сначала пришлось идти туда. Близнецы, на моё собственное удивление, вместо парадных доспехов надели приличные наряды, и Эйлу мне наконец довелось увидеть в нарядном платье.

– Наконец-то, – вздохнул Вилкас, – заждались вас двоих!

– Да! – поддержал Фаркас. – Уже Сыны Битвы свои подарки подарили!

– А можно я с вами?

Мы все обернулись на детский голос.

– Потом в храм с нами пойдёшь, – пообещала Эйла.

Люсия недовольно замычала.

– Надень пока платьице, которое вы с Рией вчера у швеи забрали, и заплети красиво волосы, – приказала Лидия.

Подарок от Соратников пришлось нести близнецам, женщины шли налегке, а я тащил тяжеленные книги, избавленные от дешёвой ткани, в которую они были завёрнуты при перевозке из Хаафингара. Когда мы явились во двор Драконьего Предела, где и началось торжество, очередь вручать подарки подошла к Коллегии Винтерхолда. Конечно же, Блёнвенн не явилась на эту свадьбу – слишком велика была её обида на Балгруфа, да и небезопасно это было для неё. Подарок от Винтерхолда вручал пожилой норд-волшебник в компании нескольких учеников. Молодые маги положили на широкий стол, за которым сидели новобрачные, две книги – одну потолще, другую совсем тонкую.

– Ярл Балгруф, миледи, позвольте поздравить вас от лица всего Винтерхолда, – бойко произнёс старик. – Сейчас, когда появился шанс положить конец этой ужасной войне, настало время вспомнить о мудрости и знаниях.

Прислуга тут же занесла книги внутрь дворца. Следом настала очередь Соратников. Братья положили на стол два коротких меча, выкованных в Небесной Кузне. Речь произносила, конечно же, Лидия:

– Мой ярл, миледи, лучший подарок для истинных нордов – меч, что выкован в Небесной Кузне руками лучшего мастера. Пусть эти мечи разят ваших врагов, врагов ваших детей и врагов их детей.

Ярл поблагодарил за подарок. Мечи уложили на бархатные подушки и тоже унесли во дворец. Теперь моя очередь. Я глубоко вздохнул.

– Ярл Балгруф, леди Альдегунд, – я положил книги на стол, – наши народы, к сожалению, всегда враждовали, но сегодня мы желаем дружбы. И нет лучшего проявления дружбы, чем желание поделиться чем-то прекрасным, – произнося это, я чувствовал себя полным идиотом; внутри меня всё съежилось, голос чуть не дрожал, слова вылетали из головы. – Прошу, отрешитесь однажды от суеты и опасностей и насладитесь стихами лучших поэтов Алинора.

– Благодарю, юстициар Эстормо, – вежливо ответил ярл. – Вы правы: нет лучшего проявления дружбы, чем желание поделиться чем-то прекрасным. Надеюсь, наши народы однажды действительно смогут забыть все былые разногласия и жить в мире.

Балгруф сверлил меня настолько едким взглядом, что мне начинало казаться, будто меня сейчас изрубят на маленькие кусочки, сожгут над самым жарким пламенем, а пелел развеят по округе; когда я вернулся к другим гостям и сел на лавочку, по спине пробежались мурашки, а на лбу выступили капли пота.

– Я не выглядел идиотом? – боязливо спросил я у Соратников.

– Нет, что ты, – Фаркас дружески похлопал меня по плечу. – Нормально всё.

Из-за своего стола вышел лысый норд с неприятным бандитским лицом; его люди несли на бархатных подушках что-то длинное, похоже, тоже меч и кинжал.

– Серебряная Кровь? – недовольно спросил Вилкас. – А они тут что забыли?

– Балгруф, кажется, хотел обсудить с ними какие-то проблемы с Изгоями, – ответила Лидия. – А они решили ещё и на свадьбу задержаться.

Лысый тем временем произносил свою речь:

– Ярл Балгруф, как уже отметила доблестная Предвестница, нет лучшего подарка для истинного норда, чем меч. Однако она, очевидно, не знает, что есть нечто лучшее стали из Небесной кузни: это оружие, созданное мудростью древних. Двемеры хоть и эльфийский народ, но они были прекрасными мастерами, чьё оружие и броня до сих пор может послужить новым владельцам верой и правдой, – два человека положили подарки на стол.– Пусть это древнее оружие теперь послужит вам и всем вашим потомкам.

Фаркас позволил себе презрительно усмехнуться:

– Вот не думал, что он вообще два слова связать сумеет, а тут целую речь выдал, да ещё и заворачивал как!

– Небось с Ингваром репетировал, – фыркнула Охотница. – Он у них, говорят, аж в Солитьюде когда-то учился!

Пока свои подарки от имени Легиона и других союзных владений вручали все остальные гости, мы направились в храм Кинарет, куда пришлось временно поставить алтарь Мары. Люсия уже подбежала к нам, сначала прицепилась за руку Эйле, затем пыталась примоститься с краю скамьи. Видя её мучения, Фаркас подхватил её и усадил себе на колени.

– Мара ведь – всего лишь служанка Кин, а сегодня её алтарь на самое видное место поставили, – грустно вздохнул Вилкас.

Я с недоумением посмотрел на него.

– Кин?

– Кинарет. Кин – её настоящее имя. Охотница, вдова Шора, воительница… Мы стали забывать наших настоящих богов, помним только их имперские имена, знаем только то, что пишут в имперских книжках. Ульфрик и его сподручные тоже забыли, но строили всех из себя истинных нордов, борцов за независимость. Знаешь, Эстормо, ваше рвение запретить всем поклоняться Талосу могло бы нам, нордам, на пользу в одном пойти: вспомнили бы богов наших предков.

Помнится, об этом же мы как-то и с Фаренгаром разговаривали, но лишь в шутку; Вилкас же теперь рассуждает об этом всерьёз. Только вот древние обычаи жестоки, наверняка жестоки и боги. Эти боги вряд ли бы обрадовались, что эти четыре норда, рядом с которыми я сижу, дружны с мером.

– Раз Кинарет была охотницей, почему Эйла выбрала Хирсина? – с недоумением спросил я.

– Кин не обещает своим последователям столько сил, – предположил норд.

Посетители затихли в ожидании начала церемонии. Первым возле алтаря встал сам Балгруф, за ним – его брат, Харальд и Айрилет; по другую сторону расположились три незнакомые мне девушки. Заиграла торжественная музыка, и к алтарю в сопровождении толстяка-норда (как я слышал – дяди) направилась и сама Альдегунд. Ярл сделал несколько шагов ей навстречу. Дядя, передавая племянницу будушему мужу, крепко и учтиво пожал Балгруфу руку, а затем занял место на самой ближней скамье. Прибывший из Рифтена жрец-редгард чинно скрестил руки, повернулся к залу лицом и начал церемонию:

– Мара дала жизнь всему сущему и с тех пор присматривает за нами, как за детьми своими. Её любовь к нам научила нас любить друг друга. Её любовь показала нам, что жизнь, прожитая в одиночестве, и не жизнь вовсе. Мы собрались сегодня здесь, под любящим взором Мары, чтобы засвидетельствовать вечный союз двух душ. Пусть они будут неразлучны в этой жизни и в следующей, в богатстве и в бедности, в радости и в горе. Согласен ли ты, ярл Балгруф, по любви связать свою жизнь с этой женщиной – сейчас и навсегда?

– Да, – ответил ярл. – Сейчас и навсегда.

– Согласна ли ты, леди Альдегунд, по любви связать свою жизнь с этим мужчиной – сейчас и навсегда?

– Да, – ответила Альдегунд. – Сейчас и навсегда.

Жрец прочитал над обручальными кольцами молитву, затем поставил поднос с ними рядом с алтарём богини.

– Властью, данной мне Марой, богиней любви, объявляю вас супругами. Вручаю вам обоим эти кольца, благословлённые милостью Мары. Пусть они хранят вас в вашей совместной жизни.

Теперь уже муж и жена по очереди надели друг на друга золотые кольца. Я грустно посмотрел на алтарь. Мара, сможешь ли ты подарить им частичку своей любви? Сможешь ли научить их быть милосердными? Впрочем, о чём я вообще прошу – как можно научить быть милосердными убийцу и политика.

Свидетели поздравили новобрачных. Харальд крепко обнял сначала сестру, затем её нового мужа, Хронгар хлопнул брата по плечу, затем обнял его молодую жену; новобрачные, взявшись за руки, вышли из храма, остальные гости вскоре последовали за ними. Торжество перемещалось во дворец. Что же, самая скучная часть свадьбы уже позади, и можно хоть немного расслабиться. Сомневаюсь, что Альдегунд сможет отравить именно моё вино и еду; на скайримских пирах, в конце концов, принято самому выбирать всё, что стоит на столе. Буду веселиться хотя бы назло ей и её мужу, пусть не думают, что смогли запугать меня. Правда, я не умею танцевать – в детстве меня этому никто не учил, рядовому юстициару это не нужно, а светские приёмы я никогда в своей жизни прежде не посещал.

Новобрачные по традиции расположились на самом видном месте – там, где обычно ярл принимал посетителей, поставили стол и ещё несколько стульев. Балгруф, конечно же, сидел на своём троне, по левую руку от него расположилась его молодая жена, вокруг них уже расселись остальные члены семьи и ближайшее окружение. Я намеренно держался рядом с Кругом, даже сел за один стол с ними, почему-то оказавшийся возле самого выхода. Странно, что Соратников расположили так далеко – может, распорядители решили, что ближе к хозяевам должны сидеть высокие гости из других холдов? Музыканты заняли балкон, для танцев гостей и выступления артистов оставили большое пространство возле очага. По краям зала, помимо копейщиков, стояли ещё и щитники.

– Из самого Солитьюда музыкантов пригласили, – заметил Вилкас.

– Конечно, это ведь ярлова свадьба, – хмыкнула Эйла. – Что же, посмотрим, во что Балгруф оценивает все наши старания.

Охотница отломила свиную голень, сгребла горсть жареных овощей из общей тарелки и налила в кубок черноверескового мёда.

– Мальчики, много не пейте, – напомнила Предвестница.

Первым выступал странствующий бард – помню, как он однажды пел в «Смеющейся крысе». Есть в этом норде что-то… особенное, и дело не только в мощном красивом голосе и хорошем мастерстве: на время его выступления ни один гость не посмел притронуться к еде или выпивке, ни один не решился бросить соседу хоть слово.

Затем выступали фокусники и жонглёры, гости постепенно начинали пьянеть. Словно угадав общий настрой, в центр зала вышел рыжий имперец в шутовском наряде. Кажется, это и есть этот самый Цицерон, о котором говорили Бабетта с Альдегунд. Моя рука потянулась к столовому ножу, Эйла положила руку мне на плечо, привлекая внимание и осторожно покачала головой, будто предупреждая. Да, она права: этот имперец лучше меня владеет кинжалом, потому мне лучше будет оглушить его магией, если что-то вдруг пойдёт не так.

Шут жонглировал шарами, но делал вид, что случайно роняет их; он плясал – но делал вид, что постоянно запинался и поскальзывался, громко ругал свою неуклюжесть, однажды даже «случайно» упал, но при этом ухитрился изящко кувыркнуться и ловким прыжком подскочить на ноги. Зрители хохотали над каждой его выходкой, мне приходилось лишь фальшиво улыбаться, чтобы не выдать себя.

– А теперь – стихи! – писклявым голосом объявил имперец; шут важно выровнялся, опустил руки по швам, напоминая маленького ребёнка, которого на потеху взрослым попросили что-нибудь рассказать. – Я маленьких котят люблю, крысиным ядом их кормлю!

Не понимаю, над чем все расхохотались – ужасно пошлая и глупая шутка. Альдегунд что-то шепнула мужу, тот подозвал одного из прислужников.

– А если птичка закричала – сверну ей шейку, чтоб молчала!

Шут всё так же рассказывал свои глупые стишки, я больше не мог фальшиво улыбаться, скорчил кислую мину… Надеюсь, шут не заметил этого, не хочу стать объектом его дурацких насмешек. Когда шуту бросили увесистый кошель, он наконец прекратил читать эту гадость и взамен принялся напевать:

Здешнему владетелю,

Бедных благодетелю,

Воспоём с любовью

Наше славословье! *

Играя на дудочке и пританцовывая, шут наконец-то удалился, и я смог вздохнуть с облегчением.

– А он забавный, – усмехнулся Фаркас. – Несмотря на то, что убийца.

Гости, наконец, смогли вернуться к угощениям, на балконе снова заиграла музыка. Эйла вышла проводить Люсию в Йоррваскр, Лидию зачем-то вызвала поговорить Айрилет, и я остался наедине с близнецами.

– Первый раз тебя, кстати, в форме вижу, – заметил Вилкас.

– Первый раз ты вообще талморца в форме так близко видишь, – поправил его брат. – Я, впрочем, тоже.

– Я думал, вы моих коллег часто видите.

– Да как-то мы ваши шмотки не разглядывали, – Фаркас с забавной ухмылкой качнул плечами. Вилкас ехидно посмотрел на брата. – Ну, ладно, на броню вашу засматривались, бывало.

Музыканты немного передохнули и запели:

Да восславится Сангвин,

Что несет веселье!

Мы поем ему хвалу

Старым добрым элем!..

Фаркас разлил по кубкам черновересковый мед.

– Что бы кто ни говорил, а медовуху в Рифтене хорошую варят, – заметил он. – У Хоннинга хуже была.

– Лидия много пить не велела, – напомнил я.

– А мы много и не будем.

Чаша, что была пуста,

Полнится пусть брагой;

Сыт и пьян пусть будет всяк

Всей земле во благо!..

– Так что я спросить-то хотел: удобная эта ваша форма? – не унимался Фаркас; брат с укором посмотрел на него. – Мне просто интересно.

– Да вполне удобная, – ответил я. – Но не для скайримских холодов, конечно.

– У нас, в Вайтране, ещё тепло, – успокоил Вилкас. – У нас, в Фолкрите, да и в Рифте терпимо. В книгах пишут, что это горы защищают от ветра. Зимой, конечно, бывает очень холодно, если с Белого Берега дует, но в целом терпимо.

– Ну ничего, зимой тебя форму никто носить не заставит, – подбодрил Фаркас. – Хотя, знаешь, в ней ты выглядишь… внушительнее.

Да, я и сам заметил что форма подчёркивает достоинства фигуры и скрывает недостатки, придаёт мужчинам больше величественности.

В море доброго вина

Утонуть не грешно —

Станет честным человек

И мудрым бесконечно!..**

Мы осушили кубки, и я заел медовуху куском оленины.

– Не утонули ещё в море вина? – язвительно поинтересовалась Эйла; близнецы завертели головой.

– Люсия спать пошла? – спросил Вилкас.

– Нет, с Рией книжку почитать захотели.

Неожиданно для всех Балгруф постучал навершием кинжала по столешнице, привлекая к себе внимание. Лидия вернулась к нам.

– Этот чудесный день для меня и моей семьи, к сожалению, был омрачён смертью нашего достойного тана, героя Войны и старейшего Соратника. Аркей забрал у нас Вигнара, к сожалению, не передав его Шору. Но пусть эта смерть станет началом чего-то нового и прекрасного, как учит этот бог. Йорлунд, Олфрид, подойдите сюда!

Главы семейств вышли из-за своих столов и направились к помосту перед троном, где бы их увидели все гости.

– Пусть с этого дня и навек между вашими семьями забудутся былые раздоры и воцарится, наконец, мир.

– Я, Олфрид Сын Битвы, клянусь, что с этого дня прекращаю вражду с Серыми Гривами и обещаю через полгода посватать своего сына Йона к Ольфине Серой Гриве, – Олфрид протянул кузнецу руку.

– Я, Йорлунд Серая Грива, клянусь, что с этого дня прекращаю вражду с Сынами и Дочерьми Битвы и обещаю выдать свою дочь Ольфину за Йона Сына Битвы, – Йорлунд пожал Сыну Битвы руку под бурное ликование гостей.

Заиграла танцевальная музыка, гости выходили из-за столов, выстраивались в круг возле очага и танцевали.

– Эстормо, пойдём! Разомнёмся! – Лидия потянула меня за собой.

– Я… я не умею! – признался я. – Дайте хоть просто посмотреть немного!

– А мы что, танцоры? – подбодрил Фаркас. – Давай, пошли!

В танце, на первый взгляд, не было ничего сложного – нужно было только не запутаться, в какую сторону делать шаг и когда переставлять женщин на другую от себя сторону. Собственное неумение веселило меня, я постепенно начал втягиваться, эти скромные успехи веселили меня ещё больше. Особенно весело было по очереди топать, будто конь, а затем кружиться! Музыканты ещё намеренно ускоряли темп, мои ноги путались, я порой не успевал, не мог смеяться от того, что воздуха просто не хватало. Фаркас выглядел не лучше меня, но корчил при этом до того забавную рожу, что придворные дамы не могли сдержать смех.

Снова раздался стук о столешницу: настало время провожать молодых в спальню. Музыканты заиграли бойкую, но не слишком пристойную песню, Балгруф подхватил молодую жену на плечо и в сопровождении свидетелей потащил её в свои покои под одобрительный вой гостей. Наконец-то можно было присесть и немного передохнуть, я налил себе эля и залпом осушил кубок. Хорошо, что перед торжеством я съел кусок масла и проглотил прожаренный уголёк, а то уже начал бы пьянеть!

– Стемнело уже, – заметил Вилкас, бросив взгляд в окно. – И, смотрите, Ингвар исчез.

Лидия осторожно отломила кусок пирога, словно ожидая чего-то. Играла всё такая же весёлая музыка, спели забавную песню о шуточном споре вина с пивом. Лютня с флейтой под сопровождение колокольчиков заиграли грустную мелодию. На балконе зачем-то показались вооружённые и готовые к бою стражники.

Когда-то жил я в озере,

Когда-то был красавчиком,

Когда-то звался лебедем…***

Вилкас осушил наполненный элем кубок и торопливо закусил его фазаньей грудкой. Эйла в попыхах доедала кусок пирога. Фаркас поспешил подняться из-за стола и, ткнув брата в спину, направился к выходу.

– Эстормо, уходим, – приказала Лидия.

Мы покинули Драконий Предел, женщины едва не переходили на бег, на ходу снимали с себя лишние украшения. Я поднял голову, пытаясь понять, что происходит вдали. Возле ворот виднелись огни, будто большой отряд входит в город, доносились крики.