Текст книги "Из Вайтрана с любовью (СИ)"

Автор книги: Marianna Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Иди сюда, – позвал он и направился к столику с ворохом бумаг, чернильницей и пером; жрец взял один ли листов бумаги, принялся быстро писать что-то и протянул мне. – Зелье купишь у Аркадии. Будешь разводить его в стакане воды и пить три раза в день после еды.

– Почему вы не постирали и не починили мою одежду? – я пытался быть жестким, но мой голос дрожал, я чувствовал себя капризным ребёнком.

Жрец в ответ ухмыльнулся.

– Мы не прислуга, эльф, чтобы твоими шмотками заниматься.

Я стыдливо отпустил голову. Этот человечишка обращается со мной, как с каким-то ущербным, хамит и ухмыляется, а я ничего поделать не могу! Боги, за что вы так наказываете меня?

– А если я не буду пить это зелье? – спросил я.

– Тогда ты ещё долго будешь ходить, как варёный, возможно даже, будешь каждый день сознание терять.

Пока что я свернул рецепт зелья – посмотрю, насколько мне будет плохо без него. Затем покинул храм Кинарет и побрёл к торговой площади – в надежде, что Хульда ещё не выбросила мои вещи и не поселила в дешёвую комнату ещё кого-нибудь. Перед статуей Талоса по-прежнему никого не было – хоть что-то хорошее за этот день. Неожиданный порыв ветра прошиб меня насквозь, я съёжился, пытался идти быстрее – но меня одолевала одышка, сердце начинало колотиться быстрее. Я старался не останавливаться, усилием воли отгонял слабость – но всё же не выдержал, остановился перед ступеньками, опёрся спиной о каменную опору арки и пытался отдышаться. Одежда пропитывалась потом, тело неприятно охлаждалось ветром, я съежился сильнее, затем посмотрел на ступени и дорожку к «Гарцующей кобыле». Надо идти. В таверне тепло и сухо. Там я смогу отдохнуть и подкрепиться. Я думаю, если жрецы сказали, что мой кишечник цел, и вливали зелья мне в рот, то и от еды ничего дурного не сделается. А женщин попрошу привести мою одежду в порядок.

Прохожие старательно делали вид, что не обращали на мои страдания, некоторые презрительно косились, кто-то бормотал мне вслед что-то неразборчивое. Несколько раз я случайно задел пару человек на рыночной площади, в ответ я виновато кивал, говорить что-либо не было сил. Я устало навалился на дверь таверны, заполз внутрь, едва дошёл до табуретки возле стойки. Хульда делала вид, что не замечала меня.

– Ты ещё не сдала мою комнату?

– Нет, – ответила женщина, не отрываясь от пересчитывания денег. – Она в своём распоряжении. Заплати только.

– Больше ты ничего не хочешь мне сказать?

Трактирщица недовольно подняла голову, будто делая мне одолжение.

– А что ты хочешь услышать, юстициар?

Последнее слово она произнесла с особенным презрением. Понятно. Сейчас будет винить всех меров во всех проблемах, скажет, что я – талморский живодёр, тварь, которую четвертовать надо и прочее, прочее, прочее. Морально я давно готовился услышать нечто подобное, но всё же это… очень неприятно и даже больно.

– Хульда, послушай, мне и так несладко пришлось. Я больше суток без сознания пролежал, неизвестно, сколько я потерял крови – из-за этого я неважно себя чувствую. Не хватало мне ещё от тебя выслушивать…

– Хочешь снять комнату – плати и располагайся, – ледяным тоном перебила Хульда. – Хочешь есть или пить – плати и говори, чего тебе принести. Пока ты платишь – мне плевать, кто ты.

Эти слова, на первый взгляд, абсолютно правильные и логичные, отчего-то задели меня. И что я сделал этой женщине, раз она стала со мной так нелюбезна? Когда я был для неё Дозорным Стендарра, она приветливо мне улыбалась, поддерживала, читала нравоучения, даже наливала бесплатно. Теперь же… Меня не должна задевать бабская вредность какой-то нордки-трактирщицы, но почему мне стало так больно от её поведения?

– Одежду хотя бы в порядок привести поможешь?

– У нас здесь не прачечная, уж извини.

Я вернулся в свою комнату, доел остатки купленных припасов. Сил больше не было, я лёг на кровать, молча смотрел в потолок. Разум не желал работать – но это и к лучшему. Меньше мыслей обо всём этом позоре – мне же лучше. Взгляд упал на пятно крови на боку, на грязные штаны и подол накидки. Нет, не могу я в таком виде ходить. Ладно, куплю себе это зелье, достану хоть какую-нибудь одежду на смену и кусок мыла, съезжу на речку и постираю свои вещи. А лучше – купить зелье, достать новую одежду, собрать вещи и сбежать в Фолкрит, чтобы написать оттуда правдивый отчёт для Эленвен. Расскажу ей всё, в том числе и о своём разговоре с Балгруфом. Только вот…

Подскочил с кровати, задрал матрац в месте, где я спрятал обломки меча. Ничего нет! Кто-то уже вытащил их – и подсунул ржавый топор с обломанной рукоятью! Проклятье. Надо было лучше прятать. Сполз на колени, крепко сжал простынь в кулаке. Руки дрожали, к горлу подступал комок, с которым я едва мог бороться. Бездарь. Идиот. Ругаю Анкано за некомпетентность, а сам ничуть не лучше. Мне не место среди оперативников, бумажная рутинная работа – всё, на что я годен. Пойду пока, куплю зелье, достану новую одежду и на речку съезжу, чтобы хоть грязным не ходить. А потом… меня дикие звери сожрут – пусть. Упаду с лошади и шею себе сломаю – плевать. Такому бездарю, как я, не место ни в Талморе, ни даже на белом свете.

За зелье пришлось отдать полсотни монет – радовало, что Аркадия продала мне его с обычной для имперцев маской вежливости. В лавке Белетора удалось найти лишь простые штаны из грубой шерсти и простую рубаху из некрашенного льна – но более приличных вещей, подходивших бы мне по размеру, в продаже просто не было. В таверне я переоделся, выпил зелье, принялся заворачивать испорченные вещи в плащ – перекину получившийся свёрток через спину лошади и буду придерживать, чтобы не упал.

Раздался стук в дверь. Наверное, человек от Балгруфа. Оглушу его (или вообще убью, как получится), заберу вещи и уйду. Еды куплю на базаре – дешевле будет; затем как ни в чём не бывало направлюсь в конюшни. И уже оттуда поскачу в Фолкрит.

– Кто там?

– С тобой человек от ярла поговорить хочет, – спокойно ответила Садия.

Открыл. На пороге стояло трое мужчин в гражданской одежде, у всех троих кинжалы на поясе – ничего необычного на первый взгляд, многие норды считают чуть ли неприличным безоружными на улице появляться. На шее все трое не носили никаких украшений или оберегов, но на пальцах красовалось по простому кольцу, на которых я уловил слабую магическую ауру. Кольца явно не обручальные – значит, вероятно, они готовятся к неприятным сюрпризам с моей стороны.

– Проходите, – обречённо пригласил я.

Редгардка вернулась к своим делам. Один из нордов тут же прошёл в комнату и сел за стол: двое, что были покрепче, расположились у двери.

– И куда ты собирался?

– На речку, – соврал я. – Ваша… коллега, знаете ли, испортила мне одежду.

– Сожалею, – настолько фальшивого тона я не слышал ни разу в жизни. – А пока что приступим. Для начала ты выпьешь это.

Норд поставил на стол флакон с зельем.

– Что это?

– Меры предосторожности. Пей, не то нам придётся испортить тебе новую рубашку.

Эти типы в курсе, что мне пришлось купить эту рубаху недавно. Следили за мной, а я даже не заметил, даже не почувствовал! И я ещё надеюсь убежать от них? Даже если я буду магией пользоваться, они схватят меня и отделают как следует! Или вовсе убьют. Соглашусь и выпью. Надеюсь, что это лишь зелье безмолвия.

Я откупорил пузырёк и залпом осушил его. Не самое приятное на вкус, ещё и мелкая пыльца на зубах остаётся. Прах вампира и рис: первое наверняка Фаренгар в избытке получает после нападения вампиров на Вайтран, а второе, вероятно, можно найти на ярловой кухне.

– Я так понимаю, ты уже заметил топор у себя под матрацем?

Согласно кивнул.

– Прекрасно. Теперь скажи, где ты хранишь свои записи.

– В дорожной сумке от этой робы. Там лежит полевой блокнот в кожаном переплёте.

Мужчина махнул своим товарищам рукой. Один из них подошёл к прикроватной тумбочке, на которой и лежала котомка. Я слышал за собой возню, хотел обернуться – но мне велели сидеть ровно, держа руки на столе. Затем мне поднесли мой полевой блокнот, на моих глазах вырвали из него ещё один лист, забрали уголёк. Я услышал характерный скрежет, краем глаза заметил, что один из типов принялся обводить клеймо на топоре, второй же не спускал с меня глаз.

– Дайте ему чернильницу и лист бумаги.

Один из мужчин отвлёкся от топора и принялся наблюдать за мной, его товарищ подошёл ко мне, выставил передо мной чернильницу с пером и положил чистый лист бумаги.

– Пиши начало, как там у вас положено.

– «Первому Эмиссару Альдмерского Доминиона в королевстве Скайрим леди Эленвен», – продиктовал я. Мой собеседник кивнул. Я принялся старательно выводить пером буквы. Может, стоит намеренно наделать ошибок, дождаться, пока эти трое пойдут за бумагой и сбежать? Стоит попробовать. В крайнем случае, с двумя мне будет проще управиться даже под зельем безмолвия. Выплесну одному из них чернила в лицо, ударю стулом второго, пока первый будет приходить в себя. Затем ударю его, заберу вещи и уйду. Главное – быстро добраться до конюшен.

Опустил кончик пера в чернильницу, намеренно плохо вытер и быстро перенёс на бумагу. Капля чернил расползалась по самому самому центру листа.

– Кажется, я испортил бумагу. У вас ещё листа не найдётся?

– Будет черновиком, – спокойно ответил мой собеседник.

За спиной я скрип дверных петель, один из нордов выглянул за порок и пробурчал что-то ещё одному своему товарищу. Значит, их четверо. Трое меня сторожат, один – посыльный. Сбежать не получится, с троими я не управлюсь.

– Сочиняй дальше, потом покажешь.

Я принялся выводить на испорченном листе: «Докладываю, что на месте святилища Талоса в районе пещеры Мерцающий Туман (владение Вайтран) мною был обнаружен сломанный топор. Исследование клейма показало, что данное оружие предположительно было выковано в Истмарке одним из местных кузнецов. План святилища с указанием места расположения находки, а также отпечаток клейма прилагаю. Таким образом считаю, что к гибели агента Лоркалина и вверенных ему солдат причастен небольшой (численностью не более десяти человек) отряд Братьев Бури. Дальнейшее расследование обстоятельств считаю нецелесообразным в связи со сложной оперативной обстановкой во владении».

– У нас тебе «сложная оперативная обстановка»? – едко спросил норд. – Слышали, парни, у нас «сложная оперативная обстановка»!

Норды загоготали, от злобы я чуть не переломил писчее перо.

– Зачеркни это и не позорься. Оставь просто «Проведение дальнейшего расследования считаю нецелесообразным». А причину лучше «отсутствие достаточного количества улик» поставь. И допиши ещё про того, второго.

Зачеркнул последнее предложение и продолжил: «Прояснение обстоятельств гибели агента Саниона также не представляется возможным ни путём исследования останков погибшего, ни путём осмотра места его предполагаемого убийства. Проведение дальнейшего расследования гибели обоих агентов считаю нецелесообразным в связи с отсутствием достаточного количества улик».

– Молодец, оставляй. Теперь можешь про Хеймскра написать – что он не более, чем городской сумасшедший, которого стража регулярно гоняет.

С новой строки продолжил: «Кроме того, считаю своим долгом донести до вашего сведения, что в городе Вайтран в районе, именуемом „Ветреным“, мною был замечен нищенствующий проповедник по имени Хеймскр, норд, в возрасте не более сорока пяти лет. Данный человек проповедует сильно искажённое учение о Талосе, говорит не соответствующие официальным церковным догматам вещи, а также сеет среди населения панику через обещание скорого конца света, за что регулярно прогоняется городской стражей со своего места и препровождается ими в городскую тюрьму. В связи с действиями городской стражи, а также несоответствием официальному учению Имперского Культа и здравому смыслу считаю вышеуказанного Хеймскра не представляющим опасности с точки зрения соблюдения условий Конкордата Белого Золота».

– Всё, оставляй так. Проси теперь разрешения свалить из города, если нужно.

Я злобно вздохнул. Будто бы эти люди прочли все мои мысли и воспоминания, пока я без сознания лежал! Снова продолжил с красной строки: «Своё задание в Вайтране считаю завершённым. Прошу у вас разрешения покинуть город и вернуться в посольство. Подотчётный юстициар Первого Эмиссара, Эстормо».

– Переписывай на чистовую. Только на сей раз уж постарайся не испортить бумагу, хорошо? Давай, быстрее закончишь – быстрее мы оставим тебя в покое.

Передо мной положили чистый лист, и я принялся переписывать этот лживый отчёт на чистовую. Ненавижу этот город, ненавижу здешнего ярла и его сподручных… Ненавижу себя.

– Готово, – пробурчал я, поставил дату и свою роспись.

– Молодец. Теперь иди к курьерам, отправляй, куда надо и жди. Как получишь ответ – вали на все четыре стороны.

Я сложил письмо конвертом, написал обратный адрес, забросил свёрток с грязной одеждой на плечо, взял купленный у Белетора кусок мыла и вышел из комнаты. Мужчины направились за мной, посмотрели, как я закрываю дверь на ключ и выхожу на улицу. На первый взгляд они отстали от меня, некоторое время я даже не чувствовал слежки за собой. То необычное предчувствие появилось, лишь когда я вышел за городские ворота и уже отдал курьерам письмо. Норд возле конюшен, делает вид, что бесцельно подпирает своей спиной столб. Или другой норд, который делает вид, что решил срочно расчесать какой-то лошади гриву. Возможно, они оба. Впрочем, пусть что хотят, то и делают. Пусть наблюдают, как чистокровный алинорский альтмер свои грязные вещи стирает, и ухмыляются. Пусть потешаются.

Я направился вдоль ручья, вытекающего из стен города, дошёл до самого моста, где вода, как мне показалось, уже должна быть более или менее чистой, спустился к воде и разложил вещи на камнях. Взял рубаху и опустил её в воду. Сначала мне показалось, что я опустил руки в кипяток, затем пальцы начали неметь от холода, я поспешил вытащить их из воды. Пятно, казалось, немного посветлело, я принялся как следует тереть его мылом, но засохшая кровь лишь желтела. Кажется, бесполезно. Роба мага вместе с нижней рубахой испорчены. Руки уже устали, тело всё намокло от пота и неприятно охлаждалось холодным ветром. Я сел отдохнуть прямо на землю, спиной опираясь о каменный мост. Надо ещё хоть как-нибудь штаны и плащ отстирать от грязи. Хоть с этим, надеюсь, проблем не возникнет.

Я взял в руки мыло, как следует смочил его – но заледенелые руки потеряли остатки ловкости и подвижности и выпустили скользкий брусок. Я пытался поймать его, но потерял равновесие и сам рухнул в воду, а мыло благополучно поплыло по течению. Идиот криворукий. Даже с такой элементарной задачей, как собственные вещи от грязи отстирать, справиться не могу. Со всех сил несколько раз ударил кулаком по воде и выполз на сушу. Вернусь в таверну, дочитаю книгу. Роба-то всё равно испорчена, а плащ только испачкается ещё больше. Плевать на всё, задание я выполнил – выяснил, что Лоркалин и Санион мертвы, даже отвёз из тела в Фолкрит, где их похоронят, узнал, что Балгруф причастен к их гибели – хоть и написал, что нет. Что мне ещё делать в Вайтране? Нечего мне делать. Захочет Эленвен наказать меня – пусть. Я этого заслуживаю.

Ветер неприятно охлаждал меня, тело задрожало, я ёжился от холода, старался идти быстрее – но выбивался из сил, задыхался. Приходилось останавливаться, чтобы передохнуть, но чем дольше я стоял, тем сильнее ветер хлестал по мокрой коже. Пришлось терпеть усталость, ненависть к себе и своей слабости, но всё же идти. Я старался выбросить все мысли из головы – но они всё равно пролезали, одна за другой, я прогонял их – но на место одной приходило, казалось, сразу несколько, я даже не мог проследить их ход. Люди кричали мне вслед какие-то гадости – наверное, из-за того, что я случайно натыкался на кого-нибудь, но я ничего не отвечал, пока не добрёл, наконец, до «Гарцующей кобылы». Собрал оставшиеся вещи – в том числе топор, нужно же Эленвен предъявить эту «улику». Снова выпил зелье (после него хоть немного легче становится), надел плащ и капюшон, взял с тумбочки книгу и вышел в общий зал. Хульда всё так же делала вид, что чем-то занята.

– Хульда, передай книгу Фаренгару, – попросил я.

– Сам зайди и отдай, – фыркнула трактирщица.

– Не могу, я уезжаю. А в Драконьем Пределе показываться не хочу. Пожалуйста, передай хоть через кого-нибудь.

Я оставил книгу на барной стойке и побрёл прочь. Надо же, даже «до свидания» мне не сказал никто, будто бы я сделал им что-то плохое. Я ведь должен быть готовым к такому отношению к себе, да и почему меня вообще взбрыки каких-то нордских баб волнуют? Почему мне так обидно?

Кое-как собравшись с мыслями, я вышел на улицу, побрёл через базарную площадь к городским воротам. Не помню, как я добрался до конюшен, как седлал лошадь, как отправился в путь и как вообще доехал до Фолкрита. Всю дорогу меня терзали неприятности, свалившиеся на меня за последние сутки с небольшим, а когда странное помутнение сознание прошло, я уже стоял перед домом Рунила и стучал в дверь. Руки дрожали всё сильнее, сознание снова странно помутнело, а к горлу подступал странный комок.

– Эстормо? – испуганный старческий голос сорвал последние скрепы в моём сознании. – На тебе лица нет. И выглядишь жутко.

– Каст дома? – это было последнее, что я мог более-менее спокойно спросить.

– Нет.

Я рухнул на колени, сжался в комок и зарыдал.

========== 16 ==========

Рунил поднял меня на ноги, проводил внутрь дома и усадил на лавку, а я всё рыдал. Старик обнял меня, не пытался ничего говорить – ждал, пока я выплачусь, но слёзы у меня будто не желали заканчиваться.

Я должен быть сильным.

Я должен немедленно успокоиться.

Нет, не могу. Я слишком слаб.

– Всё хорошо, мой мальчик, – успокаивал Рунил. – Всё хорошо.

– Ни хрена… не хорошо, – сквозь всхлипы ответил я.

– Поплачь. Как будешь готов – расскажешь мне всё, что считаешь нужным.

Старик продолжал ласково гладить меня по спине.

– Я – идиот, – всхлипнул я. – Неполноценный…

– Не надо так говорить, – потребовал жрец. – Твои родители – чистокровные альтмеры. Тебе позволили вырасти и жить на Алиноре. Тебя приняли в Талмор.

Наконец я смог высвободиться и вытереть слёзы, но моё дыхание всё ещё не было ровным, лицо будто бы горело, а голос дрожал.

– Лучше бы меня убили во младенчестве, – настаивал я.

– Не смей так говорить, глупый мальчишка! – рявкнул Рунил. – Ты до сих пор жив, а значит, умнее многих своих коллег!

Да. В этом он прав. Милостью Ауриэля я до сих пор жив.

– Возьми, выпей, – жрец налил в стакан воды и протянул мне, я жадно осушил его. – А теперь расскажи, почему ты вдруг пришел к такому выводу.

– Балгруф вычислил меня и подослал ко мне свою шпионку, нордскую девку. Я, идиот, запал на неё. Стал её лёгкой добычей, – я выпил ещё воды. – Она заманила меня в ловушку и ранила в живот – так, чтобы я не умер. Специально, чтобы её хозяин смог поговорить со мной, заставить меня написать в отчёте так, как ему удобно.

– Конечно же, выбора у тебя не было.

– Да. Меня отравили чем-то, что парализовало меня, я был без сознания около суток, – неприятные воспоминания снова окатили меня, голос снова задрожал, к горлу подступал тяжёлый комок. – Утром мне сказали, что я… что моё тело…

Старик положил руку мне на плечо, затем снова прижал к себе, поняв, что произошло.

– Тебе могли наврать, – успокоил он. – Балгруф мог приказать своим людям сделать всё, чтобы унизить тебя.

– У него получилось, – вздохнул я. – Трактирщица, у которой я жил, после этого случая возненавидела меня, хотя я ничего ей не сделал. Впрочем, это мне помогло окончательно в собственной бездарности убедиться. Я даже свою одежду постирать не смог!

На губах жреца проскользнула добрая усмешка.

– Этому я тебя без проблем научу. У самого не с первого раза всё получалось. Пойдём, отведём твою лошадь в конюшни, разберём твои вещи и поужинаем.

Впервые за целый день я услышал по-настоящему хорошую идею, сказанную добрым голосом, и это ободрило меня. Мы вместе вышли за порог, вместе довели лошадь до конюшен; Рунил отдал работникам деньги и взял кое-какие мои вещи. Обратно я едва дошёл, чуть ли не опирался о старика. Когда мы вернулись, нас ждал Каст – чем-то недовольный, но, на моё счастье, трезвый.

– Опять этот ублюдок припёрся? – пробурчал он.

– Эстормо сейчас тяжело в жизни, будь милосерднее, – попросил жрец. На норда, однако, это не произвело ни малейшего впечатления, милосердным ко мне он быть не желал.

– Здесь гнилой эльфятиной воняет, – процедил Каст. – Можешь не ждать меня, старик, я к родне в Рорикстед завтра поеду.

От этого человека ничего иного я не ожидал – наоборот, обрадовался, что он собрал свои вещи и ушёл. Буду спать не на полу, как думал сначала, а в кровати.

– Не понимаю, как ты это быдло терпишь? – моему возмущению не было предела. Рунил, боевой офицер (пусть и отставной) армии Альдмерского Доминиона, чистокровный альтмер, наверняка состоявший в Талморе, даже не пытается поставить какого-то деревенского мужлана на место! Вот окрепну – и объясню этому норду, как надо себя со старшими вести!

– Больше никто не хочет помогать мне, – качнул плечами старик. – А я уже слишком стар, чтобы следить за кладбищем в одиночку. Ладно, давай ужинать. Как обычно, небогато…

– Не страшно, – перебил я.

Еда казалась мне совсем безвкусной, но отчего-то я съел всё. Затем выпил такой же безвкусный чай – и даже не смог понять, из чего он сварен.

– Тебе хоть дали какое-нибудь лекарство? – поинтересовался Рунил.

Лекарство… Я ведь оставил это зелье в Вайтране, в комнате. Даже ту записку от жреца не взял. Что же, буду в наказание терпеть слабость и постоянную усталость.

– Я… забыл его в Вайтране.

– Ничего, я поговорю с Зарией.

И снова этот старик проявляет ко мне неслыханную доброту, словно я чем-то дорог ему. Не верю, что всё это лишь из-за того, что я чем-то напомнил ему погибшего сына. Может, всё-таки пытается выслужиться передо мной, как перед талморским юстициаром?

– Просто не верится, что ты настолько добр ко мне, – невзначай заметил я. – На какое-то мгновение там, в Вайтране, мне казалось, что от меня все отвернулись, желают мне скорейшей смерти… Скажи, что ты хочешь от меня в благодарность?

Жрец позволил себе несколько смешков.

– Ты и правда глупый мальчишка. Или Талмор настолько испортил тебя, что ты перестал верить в добро.

Не лжёт. Моё выработавшееся за годы службы чутьё подсказывало мне, что Рунил не лжёт мне, что ему действительно ничего не нужно от меня.

– Я уже стар, Эстормо, – продолжил он. – Всё, чего я хочу – это умереть с мыслью, что мне не стыдно за прожитые годы. Или по крайней мере знать, что я искупил всё причинённое каким-либо разумным существам зло.

– Но ты вполне способен пережить здесь всех!

– Кто знает, мальчик, – старик грустно усмехнулся, осушил кружку с элем до дна. – Кто знает. Но если ты и правда хочешь мне помочь… Я не буду настаивать или нагружать тебя слишком тяжёлой работой – но, думаю, небольшая помощь с кладбищем поможет тебе быстрее восстановиться.

Конечно, я помогу ему поддерживать на кладбище порядок. Хоть так отплачу ему за то, что он не отворачивается от меня, что дал мне кров и пищу. А если Эленвен намекнёт, что я совсем уж бездарен и мне лучше оставить службу, я вернусь сюда, в Фолкрит. Вот местным потеха будет: два чистокровных алинорских альтмера, бывшие члены Талмора, боевой маг и юстициар, возятся со скайримскими покойниками, ухаживая за местами их погребения! Может быть, после смерти Рунила я займу его место, затем вытащу с того света какого-нибудь ещё бездарного талморца… Так и традиция сложится, что за фолкритским кладбищем будут отставные талморцы следить.

– Конечно. Я буду помогать тебе.

После ужина Рунил принялся рассматривать мою испорченную одежду, велел мне принести ему горстку соли и воды, и обмазал крепким соляным раствором пятна крови, сказав, что завтра всё должно сойти. Остальное он просто велел замочить в тёплой мыльной воде.

– А откуда у тебя этот топор? – спросил он.

– Люди Балгруфа подсунули – вместо меча, который я нашёл на месте убийства Лоркалина. Велели мне таким образом подставить Братьев Бури.

– Значит, твоих коллег убили люди Балгруфа? И потому ему было важно разоблачить тебя и запугать?

Я кивнул.

– Даже не верится, что слышу это, – вздохнул жрец. – Про Балгруфа все только и говорят, насколько он мудр и благороден. Неудивительно, впрочем, что он не настолько благороден, каким пытается быть в глазах народа.

С недоумением посмотрел на старика.

– По-настоящему благородный человек у власти долго не задержится, ты ведь сам это понимаешь.

Да, конечно. Все более или менее крупные игроки на политической арене должны быть теми ещё хитрецами и подлецами. Если они не успеют первыми ударить – то сами получат кинжал в спину.

– Ладно, бери плащ и оттирай грязь, – приказал Рунил.

Я закатал рукава, склонился над тазом, где в мыльном растворе лежали мои вещи, наугад выудил что-то – штаны, кажется.

– Теперь ищи, где грязь, и оттирай.

– Намылить надо? – спрашивая это, я чувствовал себя идиотом.

– Нет, – на удивление, в голосе старика не слышалось ни единой ехидной нотки. – Бери двумя руками вокруг грязного места и начинай тереть.

Никогда я не чувствовал себя глупее, чем сейчас. Хорошо, что мы за дом зашли, и никто из местных нас не видит! Не то, наверное, сейчас со смеху бы попадали. Я тёр грязь, но не видел особой разницы, лишь вода становилась всё грязнее.

– Отложи штаны, ототри с плаща грязь и поменяй воду.

Я послушался Рунила, достирал плащ и вылил воду на землю. Старик тем временем налил в таз холодной воды и велел опускать туда вещи. Обречённо вздохнул: опять в ледяной воде плескаться.

– Просто прополощи как следует, вот так, – жрец подал мне пример, я принялся повторять за ним; Рунил тем временем взял мой плащ, я пытался возразить – всё-таки это мои вещи, но переубедить старика мне всё же не удалось.

Вдвоём мы закончили быстрее, даже отстирали рубахи и накидку. Рунил приказал мне занести вещи в дом и развесить их в подвале – и пока покойников там не было, я не возражал. Завтра всё равно вынесу их на улицу, на солнце быстрее высохнут.

– Видишь, ты справился, – ободрил старик. – Завтра с утра починим твою робу.

Усталость уже брала своё – и всё, что я мог сделать, это кивнуть головой. Завтра так завтра, оно и к лучшему.

– Не возражаешь, если я пойду спать? – спросил я.

– Конечно. Тебе нужно отдохнуть.

Спать я ложился, лишь сняв ботинки и рубаху – на большее просто не было сил. Едва щека коснулась подушки, как разум отказал мне, и я провалился в сон.

========== 17 ==========

Не знаю, как долго я проспал, но когда я открыл глаза, солнце уже давно светило в окна. Я накрылся одеялом, снова попытался заснуть – но настойчивое пение птиц мешало мне.

Нехотя поднялся с кровати и огляделся. Рунила в доме не было, на столе лежала записка от него – с предложением позавтракать кашей с чаем и надеть поверх рубахи рыжую монашескую рясу вместо плаща. Спустился в подвал, ощупал свои вещи – ещё немного им всё-таки надо посушиться на воздухе. Если погода будет хорошей – к обеду высохнет. Заберу их пока наверх, а после завтрака найду старика и спрошу, где можно развесить вещи.

Завтракал я так же без удовольствия, еда снова казалась мне безвкусной. Хоть как-то я мог ощутить лишь вкус чая – кажется, с лиловым горноцветом? Когда я уже собирался подобрать свои вещи, скрипнула дверь.

– Не думал, что ты так рано проснёшься, – заметил Рунил.

– Разоспался, прости.

– Ничего. Тебе сейчас полезно. Позавтракал уже, всё?

Я кивнул. Жрец выставил на стол какую-то склянку, вылил её тёмно-коричневое содержимое в стакан, развёл водой и протянул мне.

– Выпей. Это зелье поможет тебе скорее восстановиться.

Мне снова стало неловко.

– Пей – и пойдём во двор. Развесим твои вещи и посмотрим, что мы сегодня сделаем на кладбище.

Залпом осушил зелье – противное на вкус, кажется, такое же, как я купил у Аркадии.

– Ну-ка, дай на твою рану посмотрю, – попросил старик. – Ложись ближе к свету.

Пришлось лечь на свою кровать ближе к окну и задрать рубаху. Рунил, стараясь не загораживать собой свет, принялся внимательно изучать шрам.

– Ты знал, что тебя ранили зачарованным клинком?

Завертел головой. Надо же. Кинжал был не только отравленным, но ещё и зачарованным! Интересно, на что?

– Тип чар определить сможешь – желательно, не отрезая от меня ничего?

– Судя по тому, как тебе было плохо и как рана заживает, это был отъем жизненной энергии.

Хорошо Балгруф, однако, своих ручных убийц снабжает – яды, зачарованные арбалеты, зачарованные кинжалы… Этот человек явно не экономит на собственной безопасности!

– Значит, шрам не свести даже с помощью скульптора лиц? – боязливо спросил я, опуская подол рубахи и поднимаясь.

– Не знаю. Балгруф явно не хотел, чтобы ты умер в ближайшее время – и потому либо целители из кожи вон лезли, либо зачарование было слабым само по себе.

Обе версии имели право на существование – хотя и очнулся я в своей комнате один. С другой стороны, жрецы почти сразу заметили, что я очнулся, до этого Альдегунд просила кого-то проследить, чтобы я не умер до разговора с Балгруфом, потому и била в живот. А если бы я не согласился с предложением ярла, мне бы просто не дали выжить.

– Может быть, скульптор лиц и поможет, – продолжил старик. – Но возьмёт наверняка недёшево.

О скульпторе лиц мне в любом случае следует думать лишь после возвращения на Алинор: к босмерке, сидящей в рифтенской канализации я ни за что не пойду, слухи о ней нелестные ходят.

– С другой стороны, шрамы украшают мужчину.

Я презрительно фыркнул. Может быть, каких-нибудь варваров и дикарей они и впрямь украшают, но нечего алинорским альтмерам держать на теле память о своих ошибках. Тем более таких позорных.

– Эстормо, прекрати уже, – потребовал Рунил. – Это ведь твоё первое серьёзное задание, которое ты выполнил! Ты нашёл своих коллег и знаешь, отчего они погибли! На твоём месте я бы ещё подумал, что можно исправить. На свежем воздухе как раз думается лучше.

– Да, конечно, – вздохнул я. – Пошли работать.

Вещи мы вывесили на заднем дворе, а затем, вытащив пару мотыг и грабли, направились на кладбище. Трава уже засохла, её нужно будет сгрести в кучи вместе с другим мусором и прикопать где-нибудь, чтобы затем разбрасывать получившийся перегной по земле. Каст уже начал делать всё это, и теперь мне придётся продолжать за ним его работу.

Я сгребал траву и думал над тем, что мне делать. Возможно, мне стоило сделать на листах с отчётом одну из стандартных пометок, которая бы показала Эленвен, что текст написан под диктовку, а иной его вариант означал угрозу моей жизни? Но не заметили ли бы этого те норды, что контролировали меня, не сравнили бы буквы и не велели переписывать всё заново, заподозрив неладное? Они наверняка видели не одного талморца, возможно, перехватывали не одну нашу шифровку. Где же, где я допустил ошибку?