Текст книги "Практика по Магловедению (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Дело не в этом, – пробормотал Снейп. – Слюна щитохвоста не обладает… – он вдруг замолчал и нахмурился.

– Чем не обладает? – Гарри вдруг убрал руку, чувствуя, что что-то не так.

– Гарри, – Снейп вдруг быстро обнял его, поцеловал в губы и отстранился. – Иди к себе.

– Я тебя раздражаю? – с обидой сказал юноша.

– Нет, нет, – Снейп поморщился и машинально сжал левую руку, хотя это не помогало унять отвратительного жжения.

– Лорд? – с ужасом догадался Гарри и вскочил. – Я пойду с тобой!

– Ты рехнулся, Поттер! – взорвался вдруг Снейп. – Немедленно иди к себе!

Гарри сердито сверкнул глазами.

– Я подожду тебя здесь, – упрямо сказал он.

Как только дверь за профессором закрылась, Гарри накинул мантию-невидимку и бросился вслед за ним к антиаппарационному барьеру.

*****

Темный Лорд был мрачен, как налитая свинцом грозовая туча.

– Присаживайся, Северус-с, – прошипел он опасным голосом. Лорд откинулся на спинку высокого стула, напоминающего трон, и опустил руку вниз, ласково поглаживая блестящую чешую Нагини, обвившейся вокруг трона.

Снейп сел на свое место за столом, опустив взгляд. Он держался очень прямо, и его бледные руки, сцепленные в замок, казались совершенно спокойными, а лицо – привычно бесстрастным.

– Северус, сегодня ты удостоился великой чести, – голос Лорда был холоден и резок. – Я вынужден был собрать всех ради тебя одного. Ты не догадываешься, о чем пойдет речь?

– Нет, мой Лорд, – негромко ответил Снейп. – Я не настолько проницателен.

– Зато проницателен я, – с ударением на последнем слове сказал Риддл. – Мне показалось странной твоя роль в магломире. Оба раза ты работал против меня. Вам не кажется это подозрительным, господа? – он обвел собравшихся за столом Упивающихся внимательным взглядом прищуренных красных глаз.

Все, кроме Люциуса Малфоя, закивали головами.

– Хронотрон дал мне возможность проверить твою лояльность, Северус-с, – просипел Лорд. – Оба раза ты был на стороне Старика.

– Позвольте сказать, мой Лорд, – Снейп поднял на Риддла взгляд черных пустых глаз, в которых невозможно было что-либо прочитать. – Всё очень просто. В магломире я действовал по той же схеме, что и здесь, мой Лорд. Мое сотрудничество с Дамблдором было так же фиктивно, как и сейчас.

– Ты не можешь этого доказать, – мрачно сказал Лорд. – Ты позволил «Хогвартсу» не только выжить, а еще и одержать победу. Нет, Северус, ты не достоин звания моего верного слуги. Правда, Нагини? – он посмотрел в глаза змеи: в полумраке гостиной ее зрачки были большими и круглыми, как у кота. Нагини несколько раз высунула дрожащий раздвоенный язык, словно предчувствуя, что ее ждет угощение.

– Ну что ж, поскольку у нас демократия… Кто за то, чтобы Северус Снейп понес заслуженное наказание за предательство наших интересов? – она встал со своего кресла и вышел на середину гостиной, сжимая в руке палочку. Нагини лениво поползла за ним.

Оглядываясь друг на друга, сидящие за столом начали медленно поднимать руки.

– А ты, Люциус? Решил воздержаться? – Лорд насмешливо посмотрел на Малфоя, не спешившего голосовать.

Люциус бросил быстрый взгляд на Снейпа. Тот на секунду прикрыл веки, словно в знак молчаливого согласия, и, борясь с неожиданно подступившей тошнотой, Малфой-старший поднял вверх вздрагивающую тонкую ладонь.

– Двенадцать – «за», «против» – ноль, «воздержавшихся» – ноль, – удовлетворенно сообщил Лорд. – Ну что, Нагини, приступим?

*****

Без особого труда разрушив заградительные чары, Гарри спрыгнул с перевитого плющом забора, окружающего Малфой-мэнор, и со всех ног бросился через сад к замку. Добежав до ухоженной лужайки с шедеврами топиарного искусства, Гарри остановился, удивленный: на деревянных качелях, висящих на длинных цепях, сидел Драко в обнимку с поэтом.

Драко что-то говорил Гилдерою, и тот молча улыбался в ответ.

Оглянувшись по сторонам, Гарри снял мантию-невидимку.

– Драко, – окликнул он.

– А ты что тут делаешь? – Драко спрыгнул с качелей, но продолжил их раскачивать, словно не желая лишать поэта удовольствия.

– Здравствуйте, – робко сказал Гарри, с удивлением разглядывая Локхарта. Тот не ответил, но продолжал улыбаться своим мыслям.

– Драко, мне нужно с тобой поговорить, – взволнованно сказал Гарри. – Только скажи мне сначала, где Северус, умоляю!

– На собрании, где еще. В гостиной, – Драко наклонился к поэту и заботливым материнским жестом поправил воротник его рубашки. – Хочешь составить компанию? – с насмешкой спросил он.

– Нет, не то чтобы очень. Просто я… хотел проверить… Ну…

– Обычное собрание, – буркнул Драко. – Лучше проваливай, Поттер, пока не схлопотал по шее.

– Если ты не против, я подожду его в саду, – сказал Гарри. – И еще, я тебе хотел кое-что сказать… – он замялся, глядя на Локхарта. – Ну, насчет зелья для восстановления памяти.

– Северус согласился? Я сам хотел с ним поговорить после собрания, – Драко отпустил качели и схватил Гарри за руку: – Что он сказал?

– Он не может сделать это зелье, – вздохнул Гарри. – Кто-то украл чертового петуха из шварцвальдского заповедника. Если петух не найдется…

– Мерлин, – пробормотал Драко. Он закрыл лицо ладонью, будто у него заболела голова. – Это была моя единственная надежда, – прошептал он.

– Драко, может быть, петух всплывет на черном рынке, так Северус сказал, – Гарри сжал его руку, не зная, как утешить. – Северус пообещал, что выкупит проклятого петуха, если об этом зайдет речь. Нужно подождать, набраться терпения и… – он вдруг замолчал и с недоумением посмотрел за плечо Драко. – Слушай, а где Локхарт?

Драко резко развернулся и обомлел: качели были пусты. Гилдерой Локхарт исчез.

*****

– Прежде чем мы начнем, дорогой мой Северус, я надеюсь услышать от тебя признание. Слова раскаяния, признание собственных ошибок и упущений, сокрушенное биение кулаком в грудь, – Темный Лорд подошел к креслу Северуса Снейпа, ловко вращая в пальцах свою палочку. – Ну же, где твое хваленое красноречие, Северус? Может быть, пара-тройка круцио сделают тебя более общительным? – блеснул красными глазами Риддл в предвкушении расправы.

Внезапно дверь гостиной распахнулась, и на пороге появилась странная фигура – встрепанный светловолосый мужчина в магловских джинсах и голубой рубашке замер на пороге, улыбаясь и глядя на Упивающихся добрыми глазами цвета незабудок.

Люциус Малфой вздрогнул и закрыл лицо ладонью, словно не желая видеть происходящее.

– У нас гости? – поднял бровь Лорд. – Люциус, надо предупреждать, что по твоему дому бродят все, кому не лень.

– Это друг Драко, мой Лорд, – торопливо сказал Малфой. – Не обращайте внимания, он пси… он ничего не соображает, Драко привез его из Мунго.

– Он что, немой? – спросил Риддл, разглядывая улыбающегося Локхарта.

– Доброе утро, – сказал вдруг поэт.

– Ну вот, а ты сказал, не соображает, – хмыкнул Лорд. – Правда, восемь вечера трудно назвать утром. А кто я такой, тебе известно? – угрожающе прошипел Лорд, уткнув свою палочку в грудь поэта. Гилдерой вдруг уставился в красные глаза Риддла, словно пытаясь что-то разглядеть в их опасной глубине.

– Демон бледный и печальный

Стонет в сумраке ночном,

Лик его многострадальный

Словно тающий фантом,

И глаза, как будто раны

От холодного кинжала,

И глядят бездумно, странно

Позабыв любовь и жалость,

Позабыв, как солнце светит,

Над цветком пчела кружится,

Позабыв, как шепчет ветер,

Овевая крылья птицы.

Демон белый, демон странный,

Повелитель силы грозной,

Одинокий бедный странник…

Помнишь, демон, запах розы?

Помнишь, как в ладонях нежно

Ты сжимал любимой руки?

Улыбался безмятежно

И не ведал, что разлуку

Смерть насмешливо готовит,

И корабль пиратский черный

К берегам любовным гонит

Ветер смерти, ветер чертов.

Все прошло, любовь и грезы,

В сердце лёд, где было пламя.

Помнишь, демон, запах розы?

Нет, не помнит розу камень.

Темный Лорд давно опустил свою палочку и смотрел на поэта дикими помертвевшими глазами. Внезапно он вскочил и схватил Гилдероя за воротник.

– Откуда… Откуда ты знаешь, – прохрипел он, судорожно кривя побелевшие губы.

– Мой Лорд, он сумасшедший, он не знает сам, что говорит, – Люциус впился ногтями в край столешницы.

– Мне так не показалось, – опасным голосом произнес Риддл, мягкими тигриными шагами обходя вокруг Локхарта. Тот продолжал безмятежно улыбаться, спокойно глядя в красные глаза Лорда. – Я даже не знаю, что с тобой делать, – задумчиво сказал Риддл, с любопытством разглядывая безумного поэта.

– Круцио! Тройное! – вдруг выкрикнул с места Петтигрю.

– Да пожалуйста, Хвост, без проблем, – ухмыльнулся Лорд, и, взмахнув палочкой в сторону Петтигрю, выкрикнул:

– Круцио!

Петтигрю повалился на пол и заскреб ногтями по паркету. Из-за приоткрытой двери донесся топот бегущих ног, и в гостиную, запыхавшись, влетел Драко Малфой.

– Вот ты где, Гилли! – обрадовался он.

– Тебя не учили здороваться, парень? – рассердился Лорд. – Одни хамы кругом.

– Добрый вечер, мой Лорд, – Драко слегка поклонился, пытаясь плечом оттеснить Локхарта к двери.

– Где ты его откопал? – надвинулся на юношу Риддл.

– Не трогайте его, мой Лорд, я прошу вас, – умоляюще сказал Драко, закрывая спиной Гилдероя. – Он из Мунго, он мой друг и наш гость.

– Да кто его трогает, – буркнул Лорд. – Пусть себе живет. Единственный, кто сегодня со мной поздоровался, – сурово сказал он. – И даже стихи прочел.

Риддл вдруг развернулся к Упивающимся:

– Вон отсюда! Проваливайте. Все!

От удивления поначалу никто не сдвинулся с места.

– Оглохли? Проваливайте, пока живы, мантикора вас за…би!

Упивающиеся вскочили, как ужаленные, раздались быстрые щелчки аппарации, и через минуту гостиная опустела.

Темный Лорд опустился в кресло и вперил в поэта тяжелый взгляд. Его красные глаза потемнели и стали похожи на затухающие угли.

– Расскажи еще… про бледного демона, – хрипло сказал он.

*****

Глава 30. Судьба петуха. Упрямый профессор

От автора: осторожно, очередная чушь из жизни умудренных сединами :)

Аппарировав к воротам замка Нурменгард, Альбус Дамблдор широким шагом прошел через каменную арку с надписью «Ради общего блага» и устремился к главному входу. Дамблдор был не в духе, и, как никогда, напоминал Моисея, в праведном гневе сошедшего с горы Синай, – его мантия раздувалась от ветра, грозно топорщилась борода, острым взглядом сверкали глаза под нахмуренными седыми бровями.

– Где хозяин? – рявкнул он на домового эльфа, подрезающего розовый куст. От неожиданности эльф отрезал секатором кончик собственной бороды.

– В саду, господин Дамблдор. Хозяин Геллерт загорает, сэр, – доложил эльф, расстроено глядя на изувеченную бороду.

– Загорает? – рыкнул директор «Хогвартса». – Сейчас он у меня загорит, ох и загорит, – страшным голосом сказал Дамблдор. Заметив секатор в руках эльфа, он вдруг оживился:

– А ну дай сюда инструмент. Ты все равно не умеешь с ним обращаться, – он покосился на кривую бороду испуганного слуги.

– Как скажете, сэр, – эльф покорно отдал ему секатор и ретировался за розовый куст.

Грозно щелкая гигантскими ножницами, Дамблдор подошел к шезлонгу, разложенному на солнце возле мраморного фонтана. В шезлонге, блаженно вытянувшись и закинув руки за голову, грелся обнаженный Геллерт Гриндевальд. Он не услышал шаги Альбуса, и открыл глаза только оттого, что солнце заслонила тень. Глаза Геллерта расширились от страха.

– Что тебе отрезать сначала, предатель? – грозно щелкнул секатором Альбус.

Геллерт быстро подтянул ноги к животу и обхватил колени руками.

– Альбус, умоляю, не начинай! У меня склероз, я забыл стоп-слово!

– Вот и хорошо, что забыл, – прорычал Альбус, похлопывая секатором по ладони. – Какого дементора ты решил наложить лапу на мои деньги!

– Ты бы все равно не смог их забрать! Аберфорт собирался отправить твое признание в полицейский участок, как только мы сойдем на берег! Я всё слышал… ну, случайно услышал, – Геллерт говорил торопливо, нервно поглаживая костлявыми пальцами острые колени. – Когда вы вышли, я залез в его каюту и открыл шкафчик…

– Шкафчик, конечно, был нараспашку, – ядовито сказал Дамблдор.

– Нет, ну ты знаешь, я всегда умел, – слегка покраснел Гриндевальд. – Так вот, там в шкафчике было твое признание и номер счета, – сказал Геллерт.

– А еще там было два Отражателя! – сквозь зубы сказал Дамблдор. – Два, Геллерт! Что ты на это скажешь? Тебе не пришло в голову дать мне один из них?

Гриндевальд побледнел.

– Я не мог взять оба, я побоялся. Думаю, надо бы сделать так, чтобы Аберфорт не сразу заметил. Я подменил твое признание листком из корабельного журнала, а вместо Отражателя подсунул компьютерный диск, ну и карточку поменял, как раз у меня была дисконтная из секс-шопа, – помнишь, мы с тобой тогда славно скупились…

– Не рассчитывай меня разжалобить, – чуть менее сурово сказал Дамблдор. – Хорошо, я понимаю, не украсть ты не мог, но сказать мне можно было, или нет?

– Ты что, забыл, как он к тебе прицепился клещом? За руку держал, чтобы ты не сбежал? Не мог же я при нем сказать!

Гриндевальд вскочил, забыв о своей наготе, и, бросившись к Альбусу, умоляюще схватил его за руки.

– Ну сам подумай, разве я ушел бы от тебя с деньгами? Хоть с деньгами, хоть без, разве я кому-то нужен, кроме тебя, Альбус? – жалобно спросил он.

Дамблдор шумно вздохнул.

– Чем ты думал, я же тебе сказал, нельзя было трогать эти деньги! Надо было перевоплотиться в работника банка, в агента финансовых спецслужб, на худой конец. Какого черта было надевать личину Сириуса? Учиться тебе ещё и учиться, Геллерт, – проворчал Дамблдор.

– Ты меня простишь? – Геллерт прижался голым животом к бороде Альбуса. Тот сердито ткнул его секатором в бок:

– Придется тебя наказать, – сказал он. – А стоп-слово и вправду забыл?

– Забыл, – сокрушенно сказал Гриндевальд.

Дамблдор покачал головой.

– Однажды это плохо кончится, мой мальчик. Я могу и увлечься, сам знаешь. Ну ладно, где Фоукс? Я пришел за ним, а не играть с тобой в игры.

Геллерт, будто ожидая этого вопроса, побледнел и повалился в шезлонг, вцепившись трясущимися пальцами в подлокотники.

– Альбус… Вот сейчас ты меня и вправду убьешь, – прошептал он и закрыл глаза, словно приговоренный к смерти.

– Что такое? – встревожился Дамблдор.

– Фоукс… Его больше нет, – выговорил Гриндевальд и зажмурился еще крепче.

– Что за чушь? Фоукс не мог погибнуть или улететь!

– Он… он прогорел окончательно, – горько вздохнул Геллерт. – Знаешь, когда у Фоукса началась трансформация, мой домовой, Гробби, увидел кучку пепла, смахнул ее на совочек – и в камин. Сам знаешь, у меня в замке – все ради общего блага, ничего не пропадает, даже крошка лишняя. Я ведь человек бедный. Гробби собирает золу для удобрений… Три дня камин топили. Вот и прогорел твой феникс начисто…

Дамблдор неожиданно опустился на траву. Его плечи затряслись, а из глаза вдруг выкатилась скупая слеза и затерялась в бороде.

– Альбу-ус, – заныл Геллерт, – ну не на-адо, я сейчас сам расплачусь! Я тебе купил другую птицу, вместо Фоукса.

– Хвост мантикоры тебе в зад! Никто не заменит мне Фоукса! – глухо простонал Дамблдор, вытирая глаза.

– Чтоб ты так плакал, когда я умру, – обиделся Гриндевальд.

– Да ты меня переживешь, подлец, – всхлипнул Альбус.

– Ты не видел, какого я тебе петуха дивного купил, – Геллерт вытянул дрожащую руку и погладил седую голову Дамблдора. – Красивей, чем твой Фоукс.

– На кой черт мне твой петух! Или это какой-нибудь вульгарный намек, Геллерт?

– Какой еще намек, Альбус. Я от чистого сердца. Петух уникальный – золотые перья, хвост радугой. Имя, правда, дурное у него – Галактус. Но, может, можно будет и к другому приучить.

– Галактус? – ошеломленно спросил Дамблдор. – Не может быть! Единственный в мире, украденный из шварцвальдского заповедника? И где ты его взял? Неужто это тоже твоих рук дело?

– Да нет, ты слишком лестного мнения о моих способностях, – вздохнул Геллерт. – Я его в Хогсмиде купил, у паренька одного, Билла. Говорит, баба одна в Германии держала петуха у себя в спальне. Он кукарекал всю ночь, мешал им в шахматы играть. Ну, она под утро уснула, а Билл этот петуха и увел. Хотел сначала шею свернуть и на холодец, а потом передумал – красивый, золотой, вот и продал его мне за пять галеонов.

– Мерлин всемогущий! Да ты знаешь, какое вознаграждение ждет того, кто найдет Галактуса? – Альбус прикусил язык, но было поздно.

– И какое? – блеснул глазками Геллерт.

– Хвост мантикоры тебе… – Альбус осекся: Геллерт отчего-то не любил это выражение. – Неважно. Петух – мой. Или верни мне Фоукса.

– Хорошо-хорошо, – торопливо сказал Гриндевальд. – Конечно, петух твой. Я так виноват перед тобой, Альбус. Я наказан? – с надеждой спросил Геллерт.

– Наказан, – милостиво согласился Альбус, поигрывая секатором.

*****

Гарри не находил себе места. Он пытался читать, честно попробовал позаниматься, но мысли разбегались, перескакивали с одного на другое, беспорядочно кружились, как мотыльки над цветами. И уж если сравнивать с мотыльками, думал Гарри, то мысли вертелись вокруг только одного цветка, по имени Северус Снейп. Гарри даже представил себе большую бледную лилию, и услужливое воображение подкинуло ему картинку: в белую лилию залетает маленький эльф и уютно устраивается внутри, обняв пестик. Мысли о пестике завели его еще дальше, – в дебри, от ботаники далекие, и сейчас в его голове завертелись две фразы, услышанные им. Обе не давали Гарри покоя, потому что казались ему взаимоисключающими. «Северус, если влюбляется, становится робкий, как ягненок», – слова Драко, и «Я никогда никого не любил», – фраза самого Северуса, – наводили Гарри на мысль, что где-то кроется ложь.

Гарри захлопнул учебник по Трансфигурации и подошел к профессору, которому вот уже час он честно пытался не мешать. То ли ковер заглушил шаги, то ли потому, что юноша был босиком, а может, профессор просто задумался, – Снейп не услышал его приближения, и Гарри с удивлением обнаружил, что тот не пишет, а сидит в кресле, уронив руки на подлокотники и прикрыв глаза.

– Северус, – Гарри обнял его за плечи и коснулся губами виска. – Я думал, ты работаешь.

– С тобой поработаешь, – пробормотал Снейп, не открывая глаз.

– Ну я же тихо сидел! Целых пятьдесят минут.

– Надо же, какая выдержка, – шевельнул бровью Северус. – А то, что ты вздыхал, сопел, чесался, шуршал и пару раз обложил матом автора учебника по Трансфигурации – это не в счет.

– Я думал, ты работаешь, а ты прислушивался! – возмутился Гарри.

– Я думал, ты занимаешься, а ты сверлил взглядом дырку мне в затылке, – насмешливо ответил Снейп.

– Северус, – Гарри уткнулся носом ему в ухо, прикусил зубами мочку и прошептал: – Ты сказал там, в Лондоне… что никогда никого не любил. Это правда?

Северус молчал. Гарри обошел кресло и осторожно сел к профессору на колени, просто чтобы видеть сейчас его глаза.

– Гарри, зачем тебе мое прошлое? Поверь, если бы я мог его забыть, я бы с удовольствием это сделал.

– Ты не ответил на мой вопрос, – Гарри провел кончиками пальцев по бледной скуле Снейпа, убирая прядь волос.

– Лили, – Северус слегка повернул голову и коснулся губами пальцев Гарри.

– А Люциус… И Драко, – прошептал Гарри. «А сколько тех, кого я не знаю», – подумал он.

– Ты спросил о любви, а не о сексе, – Северус наклонился к юноше и поцеловал маленькую ямочку между его ключицами.

– Если есть любовь, так секс уже и не нужен? – прищурился Гарри. – Я так сильно похож на маму? Глаза и все такое, – с сарказмом сказал он.

– Прекрати, – поморщился Снейп. – Я давно не сравниваю тебя с твоими родителями, Гарри. А что касается секса, господин провокатор… ты напрашиваешься на хорошую порку, Поттер!

Гарри вспыхнул от возмущения. Он уже открыл рот сказать в ответ все, что он думает о порке как о разновидности сексуального извращения, но тут только увидел, как ползут кверху уголки профессорских губ.

– Я дважды обещал тебе кое-что, – бархатно промурлыкал Снейп.

Гарри задрожал.

– Покатать тебя на теплоходе, – невозмутимо сказал Северус.

*****

Глава 31. Перемены в Малфой-мэноре. Петушиные прелести

– Гилли, глупый, ну что мне с тобой делать, – Драко усадил поэта на постель и начал расстегивать его рубашку. – Лорд мог тебя убить. Я чуть с ума не сошел, – Драко снял рубашку и поцеловал мужчину в плечо.

За несколько дней в Малфой-мэноре Гилдерой преобразился. Исчезла болезненная больничная бледность, вымытые расчесанные волосы спадали на лоб сияющей волной, тело покрыл легкий золотистый загар. Если бы не отсутствующее выражение его лица, поэт внешне почти не отличался от того, которого Драко знал в Лондоне.

– Интересно, что такое Лорд с тобой сделал, – задумчиво сказал Драко. Риддл выгнал из гостиной всех, но Драко простоял под дверью, глядя в щель и дрожа от ужаса, – ему казалось, стоит поэту сказать какую-нибудь глупость, и непредсказуемый темный маг обрушит на Локхарта еще дюжину проклятий.

Вместо этого Драко увидел нечто совершенно неожиданное. Поэт что-то говорил Лорду, и вдруг замолчал. И тогда, протянув руку к Гилдерою, Темный Лорд сделал пальцами быстрое движение, словно снимая невидимую паутину. Он сжал пальцы в кулак, а когда раскрыл ладонь, на ней зашевелился огромный отвратительный скарабей. Жук спрыгнул с его ладони и побежал по столу, за которым всегда располагались Упивающиеся, а сейчас сидели только Лорд и поэт. Лорд махнул палочкой, скарабей вспыхнул и исчез. «Уходи», – тихо сказал поэту Риддл. Драко с удивлением увидел, что Гилдерой его понял – вышел из гостиной и побрел куда-то, не замечая Драко, глядя прямо перед собой и улыбаясь своим мыслям.

– Бедный мой, – прошептал Драко. Он стащил с Гилдероя летние брюки и не без труда уложил на кровать: тот был намного выше и тяжелей юноши. Отец выделил поэту спальню для гостей, и Драко не высыпался ночами, постоянно вскакивая и бегая проверить, все ли в порядке. От переживаний и бессонницы Драко побледнел как привидение, под глазами лежали черные круги, и казалось, чем лучше выглядит поэт, тем хуже – его любящая нянька. Драко забросил друзей, квиддич и даже учебу, но Люциус и Нарцисса терпеливо молчали: юноша стал таким нервным, что взрывался по любому поводу, швырял тарелки и громил мебель заклинаниями.

Драко лег рядом с Гилдероем, опершись локтем на подушку. Он задумчиво провел пальцами сквозь густую волну золотистых кудрей поэта и мягко поцеловал в губы. Внезапно глаза юноши широко распахнулись от удивления – он почувствовал, что губы Гилдероя приоткрылись ему навстречу. Драко обнял его за шею и вновь прижался губами к губам мужчины. Он не ошибся – поэт ему отвечал! Горячие слезы комком подступили к горлу юноши. Все это время Гилдерой был не чувствительней, чем мраморные статуи в саду Малфой-мэнора.

– Гилли, хороший мой… – Драко покрыл поцелуями его лицо и опять приник к губам. Не веря своему счастью, он ласкал и гладил тело, вдруг ставшее отзывчивым к его прикосновениям. Одним рывком Драко сорвал с себя белый махровый халат. Юноша лег сверху, прижавшись всем телом к телу любимого. Сомнений не было – хотя душа Гилдероя витала в эмпиреях, тело его было здесь, принадлежало Драко и с каждым мгновением наполнялось желанием близости. Давясь подступившими к горлу рыданиями, до конца не веря в происходящее, Драко дрожащими пальцами снял немногую оставшуюся на них обоих одежду. От прикосновения к обнаженной теплой коже, от запаха тела, ставшего родным и бесконечно драгоценным, от избытка нахлынувших чувств Драко начало трясти, и дрожа от нежности, восторга и возбуждения, он целовал и целовал блаженно прикрытые веки поэта, улыбающиеся губы, безволосую грудь с бусинками сосков, выгибающиеся ему навстречу бедра, светлую дорожку золотистых волос в паху. Драко опустился на него сверху, краем сознания ощущая опекающую его тело боль, но не было на свете такой боли, которая бы остановила его сейчас. Из полуоткрытых губ Гилдероя вырвался стон. Его руки легли на грудь Драко, касаясь его кожи так внимательно, будто изучая заново, а в незабудковых глазах вспыхнуло детское любопытство и восторг.

– Гилли, это я, ну вспомни, ты не мог… не мог забыть совсем… – шептал Драко, теряя голову от знакомых и незнакомых ощущений и интуитивно ускоряя темп. Глаза поэта вдруг изумленно распахнулись, он жадно обхватил ладонями ягодицы юноши и выгнулся всем телом, крепко прижав к себе узкие бедра Драко, сливаясь с ним в последнем отчаянном рывке к пропасти блаженства и наслаждения. И вдруг, увлекаемый вслед за Гилдероем в эту пропасть, юноша услышал то, что уже не надеялся услышать никогда.

– Драко, – сказал Гилдерой.

Его руки, обнимающие юношу, вдруг бессильно упали на постель, глаза закрылись, и по лицу и плечам разлилась странная бледность. Он потерял сознание.

*****

Аберфорт Дамблдор со стуком поставил перед братом чашку дымящегося сладкого чая. Альбус охладил заклинанием любимый напиток и с шумом отхлебнул глоток.

– Угадай, зачем я тебя позвал, – сказал Аберфорт.

– Отточить искусство игры на моей хрупкой нервной системе, – буркнул Альбус.

– Не угадал, – сказал Аберфорт. – Попробуй еще раз.

– Маглы. Мои сбережения. Отношения с Геллертом. Компромиссы с Риддлом. Хронотрон. Беспредел в школе.

– Нет, нет и нет.

– Значит, просто давно не ломал мне нос, – проворчал Альбус.

– У меня день рождения послезавтра, Альбус.

– Мантикора тебя за ногу, ну ты и напугал, Аби! – расплылся в улыбке Альбус. – А я и забыл.

– Дата не круглая, но я хочу его отпраздновать в Большом зале. У нас будет гость.

– Какой еще к дементорам гость? И чем тебя не устраивает «Кабанья голова»?

– Не думаю, что Гэндальфу понравится «Кабанья голова», – спокойно сказал Аберфорт.

– Гэн… – от неожиданности Альбус подавился чаем и закашлялся. – Зачем ты его позвал, Аби? – с ужасом спросил он, обретя, наконец, дар речи.

– Он сам обо мне вспомнил. Я бы хотел, чтобы и все остальные увидели великого мага, Альбус.

– А о моем авторитете ты подумал? Я годами олицетворял силу, достоинство и мощь света! – свирепо сказал Дамблдор-старший. – А теперь является сам Гэндальф, и я…

– Ты дискредитировал себя в глазах собственных друзей и учеников. Откровенно говоря, даже я удивлен. Вы с Геллертом всегда стремились к власти, но на сей раз вы соблазнились деньгами и даже опустились до банального воровства, Альбус. И ты еще толковал о высоких материях своим ученикам! Ты помнишь свою прочувствованную речь после окончания первой практики по Магловедению? Вспомни, как после твоей речи Гермиона Грейнджер, замученная совестью, выкрала у Снейпа какую-то отраву и едва не отправилась на тот свет, и если бы не Помфри… Вспомни, как Рон Уизли напился как гном в забое и лег на рельсы под Хогвартс-экспресс, и если б я не случился рядом… А ты все это замял, стер, кому надо, память, и послал отчет Амбридж об успешно проведенной практике! Не тебе судить своих учеников, Альбус! Ты не просто выжил из ума, а окончательно выпал из рамок человеческой морали!

– А сказал, о дне рождения поговорим, – угрюмо пробурчал Альбус.

– Да, о дне рождения, – вздохнул Аберфорт, задумчиво помешивая ложечкой свой чай. Из-под скатерти вдруг высунулась глумливая козья морда, и патронус Аберфорта уставился на Альбуса желтыми насмешливыми глазами.

– Убери свою скотину, Аби, он жует мою бороду, – рассердился Дамблдор-старший.

– Не могу. Он выполняет мои подсознательные желания, Альбус. – Наверное, в глубине души я бы сейчас повыдергивал твою бороду и выставил тебя за дверь.

– Неплохо устроился. Все плохое в самом себе можно свалить на козла. А самому остаться чистеньким. Во всем виноват козел!

– Понимай как знаешь, – усмехнулся Аберфорт. – Ладно, вернемся к моему дню рождения. Я бы хотел попросить тебя сделать мне подарок. Надеюсь, тебя не обременит моя просьба.

– Как знать? – встревожился Альбус. Он пнул под столом козла, но тот упорно подбирался к красиво расчесанной директорской бороде.

– Верни петуха в Шварцвальд, – сказал Аберфорт. – Что ты так на меня смотришь? У тебя были другие планы? Верни Галактуса в заповедник, но перед этим отнеси его профессору Снейпу, ему нужно петушиное молоко.

Альбус Дамблдор вытаращил глаза.

– Откуда… – начал он.

– Мое всевидящее подсознание, – ухмыльнулся Аберфорт, любовно поглаживая светящуюся шерсть козла. – Жаль, что его не было со мной в магломире. Как и твоего феникса, – добавил он.

– Нет больше моего феникса, – мрачно сказал Дамблдор.

– Фениксы не горят, Альбус. В добрых руках – не горят. Сделай то, о чем я прошу.

Альбус вздохнул.

– Ну, послезаватра… – начал он.

– Сейчас, – сверкнул глазами Аберфорт. – Ты сделаешь это сейчас.

*****

– Альбус, вы не брезгливы? – поинтересовался профессор Снейп.

– Не особенно, Северус. Смотря что делать.

– Подоить петуха, например.

– Севе… профессор Снейп, а можно, я попробую? – оживился Гарри, рассматривая странное существо. Огромный золотой петух с радужным хвостом гордо выпячивал вперед пышную женскую грудь, покрытую бронзовым загаром.

Снейп одарил Гарри таким взглядом, что юноша сразу отдернул руку, пытавшуюся украдкой потрогать золотой сосок.

– Кого угодно подою, – сказал Дамблдор. – Даже козла могу, с удовольствием, – сквозь зубы произнес он, мысленно скручивая шею патронусу Аберфорта.

Он подошел к петуху и не без удовольствия положил ладони на петушиную грудь.

– Давно не доили, – удовлетворенно сказал он, ритмично сжимая пышные полушария и глядя, как брызжут золотистые струйки молока в подставленную Снейпом пиалу.

– Достаточно, – сказал профессор. – А то моей зарплаты не хватит с вами рассчитаться, Альбус.

Дамблдор хитро улыбнулся.

–Я многого не прошу, Северус. Вернешь Риддлу за меня двести фунтов, и мы с тобой в расчете.

Брови Снейпа взлетели вверх, но он молча кивнул. Отмерив пять миллилитров драгоценного молока в пробирку с готовым зельем, он закупорил ее пробкой и спрятал в карман мантии.

– Северус, можно с тобой? – прошептал Гарри, оглядываясь на Дамблдора.

– Профессор Снейп, – прошипел тот. – Нет, нельзя.

– Двести фунтов не забудь, – крикнул ему вдогонку Дамблдор.

Гарри тяжело вздохнул.

– Профессор Дамблдор, а можно петуха погладить? – лукаво спросил он, как только за Снейпом закрылась дверь.

– Гладь, мой мальчик. Отличный петух. Грудь, как у госпожи Долорес, – хихикнул Альбус.

*****

Глава 32. Награда за смелость

Автор *нервно постукивая пальцами* Надеюсь, это не NC-17?

Северус Снейп, нарушая все правила этикета, аппарировал прямо к парадному входу Малфой-мэнора. На пороге, скрестив руки на груди, с видом горного орла, обозревающего окрестности, стоял Люциус Малфой.

– Ты бы еще в спальню вломился, – флегматично заметил он.

– Я принес зелье для Локхарта, – буркнул Снейп. – Позволь мне пройти.

Люциус загородил спиной дверь.