Текст книги "Практика по Магловедению (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Потом, после фестиваля, я заберу тебя в Биарриц, – прошептал хореограф голосом, отравленным желанием. – Ты поедешь со мной туда?

– Мне все равно, куда, – Гарри терял голову от коварного шарма мистера Снейпа. – Только с тобой.

– С тобой, – хрипло повторил хореограф. Он поймал губами нежные губы юноши и поцеловал их невыносимо медленно, даря поцелуем радость и тонкое мучение неудовлетворенности.

– Не мучай меня и себя, – простонал Гарри. – Мне этого мало, разве ты не знаешь?

– Ты сказал, что не был с мужчиной, – пробормотал хореограф. – Ты не знаешь, чего хочешь, дорогой мой.

– Тебя хочу, – пленительно улыбнулся Гарри. Мистер Снейп зачарованно посмотрел в его зеленые глаза – в них сияла надежда и незамутненная чистота юности.

– Я буду… ждать тебя внизу, – не узнавая свой голос, прохрипел хореограф. Его всегда бледное лицо пошло красными пятнами лихорадочного румянца.

– О-о, – только и мог выговорить Гарри. – Я мигом!

Он кинулся было к двери, потом вдруг резко развернулся, бросился к мистеру Снейпу и по-детски чмокнул его в щеку.

Улыбаясь уголком рта, мистер Снейп спустился по широкой мраморной лестнице, миновал вестибюль и вышел на улицу. Отыскав взглядом взятый на прокат БМВ – красавец Мазерати погиб безвозвратно, – мистер Снейп направился к машине. Углубившись в свои мысли и внутренне волнуясь о предстоящем вечере, он не успел понять, что произошло. Острая боль обожгла его висок, перед глазами вспыхнула зеленая молния, напоминающая огромную змею.

«Гарри», – метнулась последняя мысль в его затухающем сознании.

Он упал лицом вниз на красиво подстриженный газон школьного сквера и больше не шевелился.

*****

Глава 18. Палочка господина хореографа. Вынужденное признание Дамблдора

Гарри поспешно натянул рубашку на влажное тело и буквально впрыгнул в брюки. Он метнулся из раздевалки в зал: следовало закрыть крышку рояля и выключить свет.

На пюпитре он заметил палочку мистера Снейпа. Гарри не знал, отчего так, но эта палочка внушала ему мистический ужас. Юношу нельзя было удивить побоями: то немногое, что он смутно помнил из своего детства, включало в себя широкий спектр подручных средств для битья, – начиная от ремня дяди и его увесистых кулаков, и кончая мерзкой кухонной тряпкой тёти. Он знал, что на самом деле хореограф никому не сделал по-настоящему больно, но приятного в проклятой палке было мало, – в конце концов, все ученики студии были уже взрослыми людьми, хотя в присутствии мистера Снейпа почему-то робели и чувствовали себя глупыми школьниками.

С внутренним трепетом Гарри взял в руки опасную палочку. Поначалу он принял ее за указку, теперь же, разглядывая ее вблизи, подумал, что это просто чудаковатая прихоть искусного столяра: черная деревянная рукоять была покрыта тонкой витиеватой резьбой, а отшлифованный до блеска стержень был слишком короток для указки.

Гарри сжал в ладони рукоять. Внезапно поток странного покалывающего тепла пронзил его руку до самого плеча. Юноша с досадой подумал, что некстати потянул мышцы на занятии. Щелкнув выключателем и притворив за собой дверь, Гарри поспешил вниз по ступеням.

Сжимая в руке палочку мистера Снейпа, он вылетел на порог школы и огляделся, отыскивая взглядом учителя.

На улице вечерело. В сквере зажглись круглые фонари, напоминающие большие соцветия ландышей. Их мягкий желтоватый свет рисовал размытые круги на аллеях, аккуратно подстриженной траве газонов, скользил рассеянными лучами по стыдливым мраморным скульптурам, прячущимся среди темной листвы. За колоннами, поддерживающими портик, мелькнула какая-то тень. Гарри обернулся, но никого не увидел.

Он решил, что мистер Снейп ждет его в машине. Юноша ускорил шаг и чуть не упал, споткнувшись о что-то мягкое.

На посеребренной светом фонарей траве, лицом вниз лежал Северус Снейп, – в совершенно неестественной позе, подвернув под себя руку.

Гарри задохнулся от ужаса.

– Северус, – прохрипел он.

Юноша повернул мужчину лицом к себе и трясущимися руками ощупал тело, но никаких повреждений не обнаружил.

– Помогите, кто-нибудь! – дико выкрикнул Гарри.

Парк ответил легким шорохом ветра в деревьях.

– Северус, – всхлипнул Гарри, – что, что с тобой?

Он понял, что хореограф жив, – грудь мужчины слабо вздымалась. Возможно, это был глубокий обморок.

Гарри метнулся обратно в здание: где-то по школе бродил охранник Филч, дежурящий всю ночь. Охранника он обнаружил быстро: негодяй спал, откинувшись на стуле, выставив на обозрение тощую утиную шею с острым кадыком. На полу сиротливо примостилась пустая бутылка виски.

Гарри сорвал с рычагов телефонную трубку и, заикаясь от волнения, вызвал скорую.

Через секунду он вновь был у тела. В порыве отчаяния он сел на траву, приподнял мистера Снейпа за плечи и положил его голову на свою грудь, судорожно прижимая к себе отяжелевшее тело учителя.

– Северус, очнись, пожалуйста, – молитвенно шептал он, обнимая мужчину и раскачиваясь из стороны в сторону в каком-то горестном трансе.

Время шло, скорой не было.

Гарри нашел на траве палочку хореографа, которую выронил, увидев распростертое тело. Он схватил ее и до боли в ладони сжал черную рукоять.

– Очнись, бога ради, – в отчаянии простонал он.

Что произошло далее, Гарри не понял. Ему показалось, что из палочки вырвался поток голубого газа. По руке юноши прошел разряд, похожий на удар током. Гарри ахнул от неожиданности и выронил палочку.

– Гарри, какого черта? – услышал он. – Решил меня задушить?

Гарри остолбенел. Только что полумертвый мистер Снейп буквально подскочил на месте.

– Слава богу, – выдохнул потрясенный Гарри. – Как ты меня напугал!

Мистер Снейп посмотрел на юношу с явным недоумением:

– А что, собственно, произошло?

Гарри открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент раздались тревожные позывные скорой помощи, и в ворота сквера въехал белый микроавтобус.

*****

– Со мной все в порядке, – возмущался хореограф. – Молодой человек – паникер, каких мало. Я никуда не поеду, – рассердился он в ответ на уговоры медиков.

Забрав в вытрезвитель охранника Филча, скорая уехала.

– Ты потерял сознание, это было так ужасно, – дрожащим голосом сказал Гарри. – Ты уверен, что сможешь вести машину?

– Уверен, – буркнул мистер Снейп.

Почти всю дорогу до коттеджа, где жили преподаватели, оба молчали. Притормозив у обочины, хореограф выключил зажигание и вдруг оперся на спинку кресла, запрокинув голову, как смертельно усталый человек.

– Северус, тебе плохо, – Гарри схватил его за руку. Пальцы были холодны как лед.

– Я не знаю, что со мной, – пробормотал мистер Снейп.

– Я помогу тебе подняться в комнату, – Гарри выскочил из машины, намереваясь предложить хореографу дружеское плечо.

– Я дойду, – сварливо сказал мистер Снейп. Он выбрался из машины и медленно, с усилием, поднялся на веранду. Гарри шел сзади, молясь всем святым, чтобы Северус не упал в обморок снова.

Комната мистера Снейпа была небольшой, но уютной. Она могла бы быть и попросторнее, но почти всю площадь съели стеллажи книг.

Хореограф устало опустился на диван.

– Гарри, я обещал тебе незабываемый вечер, – иронично сказал он. – Судя по всему, у меня получилось.

– Не то слово, – передернулся Гарри. Картинка с неподвижно лежащим в траве телом все еще стояла у него перед глазами.

– Ты бледный как стенка. Полежи, – попросил он. – Давай я тебе чай сварю, – предложил юноша, осторожно поглаживая тонкую руку с проступившим рисунком вен.

– К черту чай, – пробормотал хореограф. – Там где-то было вино, – вяло махнул рукой он.

Гарри открыл дверцу серванта и наполнил найденную рюмку красной тягучей жидкостью.

– Северус, – вспомнил он. – Твоя палочка… она бьется током, знаешь?

– И тебя ударило? – поднял бровь мистер Снейп. – Странно. Я вчера взбодрил ею мистера Уизли, и получил хороший разряд.

Гарри заворожено смотрел на его губы, касающиеся тонкого стекла бокала.

– Странная палочка, – сказал Гарри. – Откуда она у тебя?

– Не помню, – нахмурился хореограф. – Мне кажется, она у меня очень давно.

Он вдруг посмотрел на Гарри долгим задумчивым взглядом.

– Я обещал тебе… – начал он.

– Северус, нет, – прошептал Гарри, обвивая руками его шею, – тебе нужно отдохнуть. Умоляю, – он осторожно поцеловал упрямый подбородок. – Можно, я просто посижу с тобой?

– Тебе не противна моя слабость? – удивленно спросил тот.

Гарри распахнул глаза.

– Противна? – недоуменно переспросил он. – Что ты такое говоришь?

– Гарри, – прошептал мистер Снейп. Он взял руку юноши и положил к себе на грудь. – Ты… замечательный, – очень тихо сказал он, закрывая глаза. Не глядя, он опустил на пол бокал. Его рука бессильно свесилась с дивана. – Я никогда никого не любил, – пробормотал мистер Снейп и замолчал.

Гарри вгляделся в бледное лицо: Северус спал. Юноша встал и осторожно укрыл его пледом. Какое-то время он тихо сидел рядом на полу, касаясь лбом руки спящего. Гарри душили странные чувства, которым не было названия. Все смешалось – страх от пережитого, тревога, облегчающая радость и волнение. Нежность к спящему мужчине комком подкатила к горлу.

– Я буду любить за двоих, – прошептал он. – Пока и ты меня полюбишь, Северус. Когда-нибудь.

Гарри тихонько встал, перебрался в большое кресло у окна и лег, свернувшись калачиком, как большой сторожевой пес, чутко охраняющий сон хозяина.

*****

Теплоход «Симфония» мягко шел по фарватеру Темзы. Капитан Аберфорт дал команду глушить двигатель, и судно продвигалось по инерции, не спеша приближаясь к Вестминстерскому причалу.

– Приготовиться к швартовке. Швартоваться правым бортом, – отдал команду Аберфорт. Маневрируя машиной и выкрикивая указания рулевому, он привел теплоход в положение, параллельное причалу. Рулевой дал задний ход, погашая инерцию.

– Якоря к отдаче, – передал Аберфорт в другой микрофон.

Наконец, сияющий огнями теплоход застыл в мутных водах Темзы, отражающих привычные силуэты Дома Парламента.

Капитан сошел на палубу. На пристани толпились люди, ожидая, когда перекинут трап. Аберфорт обвел взглядом толпу и удовлетворенно хмыкнул: он их ждал.

– Аби, брат! – радостно выкрикнул пожилой человек в рваных джинсах и первым бросился по мосткам, нелепо размахивая руками. Он буквально налетел на капитана, едва не сбив его с ног.

– Альбус, – Аберфорт похлопал брата по плечу, пряча в усах улыбку.

– Слава богу, мне не приснилось, что ты тут, – пробормотал Дамблдор. – Знаешь, со мной что-то случилось. Стал забывать простые вещи, – вздохнул он.

– Геллерта ты не забыл, как я посмотрю, – хмыкнул Аберфорт, разглядывая переминающегося с ноги на ногу Гриндевальда. – Зови его сюда.

– Ты не будешь против, Аби? – заискивающе спросил Альбус.

– Вы всегда мои желанные гости, – сказал капитан. – Я провожу вас в каюту, – он критически осмотрел рваные джинсы потрепанного хиппи и грязную бейсболку с надписью «Heaven»: – Ты выглядишь неважно, брат.

– Да ну его, – беззаботно сказал Дамблдор. – Слушай, с нами друзья. Не переживай, у всех есть билеты, – он махнул рукой на группу угрюмых хогсмидских туристов, потрепанных гей-клубом.

– Даже у тебя с Геллертом? – насмешливо спросил капитан.

– Мы не успели купить, – пробурчал Дамблдор-старший.

– Ладно, Мерл… бог с ним, – сказал Аберфорт. – Идемте, через сорок минут отплытие.

Хогсмидские туристы не заставили себя долго упрашивать: они поднялись на борт и мгновенно рассыпались по палубе, с интересом рассматривая оснастку и такелаж.

– Я так рад видеть тебя, Аби, – довольным голосом сказал Дамблдор. – Сто лет не виделись.

Аберфорт посмотрел в голубые глаза брата и улыбнулся немного грустно.

*****

Через час теплоход уже шел вверх по Темзе. Туристы на палубе комфортно расположились в шезлонгах, лениво глядя на проплывающие за бортом огни вечернего Лондона.

Капитан Аберфорт пригласил брата в каюту. Пожилой хиппи с любопытством осмотрелся: в сравнении с шикарными интерьерами пассажирских кают, вестибюлей, салона и зала-ресторана, обитель капитана была довольно скромной. Стены были обшиты шпоном из ольхи, нигде не было видно ни зеркал, ни ковровых дорожек, ни бронзовых канделябров. К полу был прикручен небольшой диван, стол и наполненный книгами шкаф. Одну стену занимало несколько мониторов, на экранах которых отражались данные навигационных приборов и сигналы с подводных камер. В углу примостился маленький холодильник.

– Будешь лимонад? – Аберфорт достал из холодильника две небольшие жестянки.

– Можно, – Альбус расположился на диване и скучающим взглядом окинул мониторы.

– Рассказывай, что стряслось, – капитан щелчком открыл банку и протянул брату.

– Да нечего рассказывать, – с досадой ответил тот. – Боюсь, что у меня начался склероз. Я не помню элементарных вещей. До сих пор удивляюсь, как я тебя нашел, Аби.

– Совсем ничего не помнишь? – спокойно сказал Аберфорт.

– Представь себе! Ко мне подходят какие-то люди и требуют вернуться в школу, директором которой я якобы являюсь. Как тебе это, а?

– Но это правда, – пожал плечами капитан. – Ты и есть директор школы.

– Святые небеса! – с отчаянием воскликнул Дамблдор. – И ты туда же! Я ни черта не помню. Что я делал еще неделю назад – ума не приложу. Вот, например, что это такое? – он сунул дрожащие пальцы в свою всклокоченную бороду и выудил маленький кусочек пластика. – Сам знаешь, я любитель в бороде что-то прятать. Вот, спрятал, и не знаю, что это. И такие же цифры здесь, – Альбус поднял ногу, и на подошве грязного мокасина капитан заметил процарапанный ряд цифр.

– Не разноси грязь по каюте, – нахмурился Аберфорт. Он открыл встроенный в стену шкаф и извлек оттуда пару кожаных туфель: – Эти будут получше, – сказал он. Альбус с довольным кряхтением скинул мокасины и переобулся в новую пару.

Аберфорт взял загадочную пластиковую карточку и хмуро всмотрелся в длинный ряд цифр.

– Не иначе как телефон какого-нибудь красавчика, – с насмешкой сказал он, швырнул в шкаф мокасины и карточку и закрыл шкаф на ключ.

– Навряд ли. Я все время с Геллертом. Как страшно ничего не помнить, – вздохнул Дамблдор.

– Я могу помочь тебе вспомнить, Альбус, – капитан отхлебнул лимонад и уставился на брата немигающим взглядом. – Я могу тебе помочь, – с нажимом сказал он.

– Ты не врач. Разве это возможно? – недоверчиво протянул Альбус.

– Возможно, – коротко ответил Аберфорт. – Если ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу.

– Ты всегда был слишком умным, – мрачно сказал Дамблдор-старший. – А если я не стану делать то, о чем ты просишь?

– У тебя нет выхода, Альбус, – с тяжелым вздохом сказал Аберфорт. – Если ты меня не послушаешь, – сядешь в тюрьму. И если сядешь, то выйдешь уже не здесь, – тише прибавил он.

– В тюрьму? – поразился Альбус. – Что я такого сделал? Я ничего не помню.

– Могу напомнить, – спокойно сказал капитан. Он выдвинул ящик стола и извлек оттуда старый выпуск «Файнэншел Таймс»: – Читай. Это твоя работа, Альбус.

Дамблдор пробежал глазами текст. Вдруг он судорожно смял газету и захрипел. Вскочив, он перевернув на диван жестянку лимонада и бросился на брата. Капитан с неожиданным проворством отскочил в сторону.

– Отдай мне карточку, сволочь, – прорычал Альбус, пытаясь дотянуться до брата через привинченный к палубе стол.

– Ты выжил из ума, – спокойно сказал капитан. Из чехла подзорной трубы он извлек тонкую деревянную палочку и крепко сжал в руке. – Тебя разыскивает Интерпол, ФБР и все спецслужбы мира вместе взятые. Выбирай, или ты напишешь то, что я скажу, или на пристани тебя будет ждать группа вооруженных полицейских. Ты окончательно обезумел, Альбус. Если хочешь знать, это я отшиб тебе память. В моей власти вернуть тебе твои воспоминания. Жаль только, что стыд я тебе вернуть не могу, – его у тебя никогда не было.

Дамблдор тяжело опустился на диван.

– Это бред, – пробормотал он. – Ты хочешь отобрать мои деньги. Что за чепуха – «отшиб память»? Ничего я писать не собираюсь, – зло буркнул он.

– У меня нет времени с тобой пререкаться, – холодно сказал Аберфорт.

Он вытащил из ящика стола бумагу и ручку и положил перед братом: – Пиши, что говорю, или я вызываю полицию, – сказал он, снимая со стены радиотелефон.

– Не звони, – нервно дернулся Альбус. – Хорошо, я напишу.

– Так-то лучше, – Аберфорт покрутил в руках палочку. – Пиши: “Я, Альбус Персиваль…” – он вдруг нахмурился: – Постой, на чье имя ты открывал счет в банке?

– А я помню? – злорадно сказал Дамблдор.

– Я тебе помогу, – насмешливо ответил капитан. Он вдруг взмахнул своей тонкой деревянной палочкой и прошептал какое-то заклинание.

– Сириус Блэк, – выплюнул Альбус. Он ошеломленно посмотрел на брата: – Как ты это сделал, сволочь?

– Я психолог, – иронично сказал Аберфорт. – Ну и лимонад у тебя не простой, витаминизированный.

Дамблдор со страхом покосился на жестянку – она была пуста.

– Продолжим, – сурово сказал капитан. Не сводя глаз с брата, он открыл шкаф и вынул карточку с номером. Его рука так же крепко сжимала палочку: – Пиши: “Я, Сириус Блэк, признаю себя виновным в незаконном присвоении не принадлежащих мне денежных средств, которые были переведены мною со счетов следующих лиц: Карлоса Слима Хэлу, Билла Гейтса, Уоррена Баффета, Бернара Арно, Армансио Ортега…”

Альбус Дамблдор внезапно отшвырнул ручку и бросился на брата.

Через минуту он непостижимым образом оказался лежащим на полу, чувствуя себя связанным без всяких веревок.

– Ты победил, – прохрипел он.

– Ты мне надоел, брат. Даю тебе последний шанс, – с яростью сказал Аберфорт. – Итак, продолжим.

Освобожденный от невидимых пут Дамблдор вновь уселся за стол. Его плечи ссутулились, лицо приобрело землистый оттенок. Казалось, в одночасье он постарел лет на десять. Альбус понуро опустил голову и продолжил вынужденную исповедь.

*****

Глава 19. Накануне фестиваля

Гарри быстро переоделся и прошел в зал. Он нарочно явился пораньше: перед ним стояла совершенно невыполнимая, на его взгляд, задача, – провести репетицию вместо мистера Снейпа. Гарри не помнил, когда еще так нервничал. Но другого выхода не было – из Северуса удалось клещами вытащить признание, что ему и в самом деле плохо, и он подозревает у себя сотрясение мозга. Гарри клялся и божился, что приложит все усилия к тому, чтобы вместе с группой организованно повторить оба номера, которые они собирались представить на фестивале. Но сейчас, поджидая остальных учеников, он волновался не на шутку. За его спиной послышался скрип двери: кто-то вошел в зал.

– А, это ты, – сказал Рон. – Привет. Снейпа еще нет?

– Нет, – ответил Гарри. – И не будет.

У Рона вытянулось лицо. Гарри показалось, будто с него слиняли все веснушки.

– А что случилось? – внезапно осипшим голосом спросил Уизли.

– Заболел, – мрачно сказал Гарри.

– Но он… А он… э-э… сильно заболел? – взволнованно спросил рыжий.

– Не говори никому, – негромко сказал Гарри. – У него сотрясение мозга.

– Ничего себе, – сдавленным шепотом сказал Рон. – Это тогда… вчера вечером… я видел.

– Ты видел? – открыл рот Гарри. – Что ты видел?

– Я видел, как он упал, – тихо сказал Рон.

Гарри взвился как ужаленный.

– Так это ты там был? И ничего не сделал, и не подошел, и не вызвал ско…

– Вызвал, – хмуро сказал Рон. – Потом. Мне сказали, что уже приняли вызов с Чедвик–стрит.

– Ты даже не подошел! – с ненавистью в голосе сказал Гарри. – Я чуть не рехнулся, а в школе только пьяный Филч!

– Гарри, умоляю, дай объяснить, – Рон схватил его за руку, но приятель с отвращением отдернулся. – Да выслушай ты меня, – умоляющим голосом сказал Рон.

– Говори, – сквозь зубы процедил Гарри.

– Снейп… он меня проклял, – хриплым шепотом сказал Рон. – Проклял, сглазил, не знаю, как назвать.

– Что за бредятина! – рассердился Гарри. – Ты совсем с катушек съехал, что ли?

– Ты так думаешь? – сощурил рыжие ресницы Рон. – Он позавчера огрел меня своей палкой и сказал какую-то гадость, как всегда. Что-то вроде «Чтоб вам ничего танцевать не мешало!» Я сначала не обратил внимания, а потом… вечером… Короче, пошел к Герми, ну ты понял. Как пришел, так и ушел. И не встало ни разу. И до сих пор, – сдавленным шепотом проговорил он.

– Да ладно тебе заливать. Со всеми бывает, – нахмурился Гарри. – При чем тут Снейп!

– Еще как при чем, – прошипел Рон. – А Лаванде Браун он сказал, что у нее длинный язык, и теперь у нее на языке какой-то фурункул вскочил. А Джинни…

– Да чушь это все, – перебил Гарри. – Совпадение просто. Ты уже хуже бабки старой, веришь во всякую блажь! Ты мне лучше скажи, почему он сознание потерял.

Рон заговорил, поминутно оглядываясь на дверь – из раздевалки уже доносились чьи-то голоса.

– Да я не знаю. Я забыл у Макгонагалл на музлитературе тетрадь, ну и заскочил забрать. Иду назад – смотрю, Снейп несется. Ну и знаешь, такое меня зло разобрало. Я на него карандаш навел и говорю…

– Как – навел? – не понял Гарри.

– Да ну в шутку, как еще. Он от меня в пяти метрах был. Я прицелился карандашом, вроде как пистолетом, и выстрелил, – Рон изобразил звук стрельбы. – А Снейп – р-раз – и упал, – Рон сделал страшные глаза.

– Ты меня за кого принимаешь? – Гарри поднял бровь и стал неуловимо похож на мистера Снейпа.

– Да ну тебя, – обиделся Рон. – Ты просил рассказать, вот я и рассказал.

– Всё, становись на свое место, – непререкаемым тоном сказал Гарри.

В зале начали собираться ученики. Отсутствие хореографа большого энтузиазма не вызвало, – все понимали, что до фестиваля осталось всего ничего.

– Мистера Снейпа сегодня не будет. Он просил меня заменить его, – сказал Гарри. Рассказ Рона отвлек его от собственных переживаний, и юноша почему-то перестал волноваться.

– Ясное дело, – с насмешкой сказал Симус Финниган. – Сначала Малфой заменял, теперь ты.

Гарри почувствовал, как кровь закипает у него в венах.

– Завидуешь, Симус? – сдерживая ярость, сказал он. – Давай, проведи занятие вместо меня, если ты такой умный. Кто еще хочет высказаться? – он обвел учеников таким холодным взглядом, что многие оробели: такого Гарри они видели в первый раз.

– Все нормально, Гарри, – сказал Невилл. – Давайте не будем сейчас выяснять отношения.

– Хоть один здравомыслящий нашелся, – фыркнул Гарри.

– Уже совсем как Снейп разговаривает, – прошептал кто-то.

Гарри сделал вид, что не расслышал. Стуча каблуками по паркету, в зал хореографии вошла миссис Макгонагалл.

– Всем добрый день, – она села за рояль и поставила на пюпитр ноты. – Как вы знаете, мистер Снейп заболел, и эту репетицию мы должны провести самостоятельно. Мистер Поттер его заменит, – поджала губы аккомпаниаторша.

– Миссис Макгонагалл, – сказал Гарри. – Прошу у вас одну минуту, я хотел бы что-то сказать перед тем, как мы начнем.

Все с любопытством уставились на Гарри.

– Вы знаете, – негромко сказал он, – на фестивале мистер Снейп будет стоять за кулисами. Он не сможет одернуть Лаванду, которая не закрывает рот даже во время фуэте. Он не сможет сделать замечание Рону, который смотрит только на Гермиону, вместо того, чтобы улыбаться публике. Не остановит Пэнси, которая то и дело поправляет колготки. Дальше не буду, – вы сами знаете. Короче говоря, мы там будем сами. Один на один со зрителями, которым мы приготовили подарок – наше выступление. Я знаю, мы все будем стараться, потому что мы хотим победить. Но я должен сказать одну вещь, которую вам не говорил мистер Снейп.

Гарри на секунду замолчал. В лицах учеников он с удивлением прочел нечто, похожее на уважение.

– Знаете, за что я люблю танцы? – сказал он. – Не за то, что это полезно для здоровья, или потому что улучшает фигуру. Не за то, что я получаю удовольствие от выматывающих разминок. И даже не за то, что мне нравится мистер Снейп, – спокойно сказал он и посмотрел в глаза Финнигану.

– Я люблю танцы за то, что я чувствую себя частью чего-то хорошего, за то, что я не один, за то, что рядом со мной друзья, и мы делаем это хорошее все вместе. Я люблю танцы за то единство, которое нельзя почувствовать, если просто учишься с кем-то в школе, или едешь в одном автобусе. Мы вместе учимся дарить людям радость. Мы все разные, но здесь мы как одно существо, одно тело. Мистер Снейп – голова, а мы – руки и ноги. Если ноги не слушаются головы, черт его знает, что будет. Далеко не уйдешь. Так что я хочу, чтобы все помнили, что мы – одно. Нет ни Гарри, ни Рона, ни Гермионы, ни Невилла, нас нет по отдельности. Мы все вместе. И если мы это почувствуем, то обязательно победим, – сказал Гарри, глядя на изумленные лица танцоров. – Пожалуйста, руки в подготовительную позицию, ноги по первой, – сказал он.

Миссис Макгонагалл моргнула, встрепенулась и с силой ударила по клавишам.

*****

– Драко, ты божественный, – прошептал Гилдерой, целуя тонкие пальцы юноши. – Я буду молиться всем богам, чтобы всё прошло хорошо. Эти ужасные трюки доводят меня до сердечного приступа, – простонал он.

– Да разве это трюки, – фыркнул Драко. – К сожалению, на фестивале жесткий регламент: сальто с фуса, винт, твист, – самые интересные вещи запрещены.

– Слава богу, что запрещены, – сказал поэт. – Я бы их все запретил. Все до одного, – он притянул к себе Драко и посадил на колени. – Бога ради, будь осторожен, милый мой.

– Да не переживай ты, – Драко зарылся пальцами в кудрявые золотистые волосы Гилдероя. – Не забудь про Петтигрю.

– Все будет в ажуре, – заверил его поэт. – У меня есть план номер один, два и три. Есть и четвертый экстренный.

– Ну и славно, – Драко поцеловал его возле уха и прошептал: – Я буду танцевать для тебя. Для одного тебя, Гилли.

*****

Гарри мягко коснулся запястья мистера Снейпа. Тот лежал на диване, безуспешно пытаясь читать: после падения в сквере голова болела, а в глаза словно кто-то втёр фунт песка.

– Тебе лучше? – спросил Гарри.

– Вы меня уже похоронили? – хмуро отозвался хореограф. – Ничего, завтра я до вас доберусь.

– Все прошло хорошо, – сказал Гарри, слегка обиженный, что Северус ни о чем его не спрашивает.

– Неужели? – шевельнул бровью хореограф. – И даже Уизли не чесал между ногами, и Паркинсон не подтягивала колготки на коленях? И Грейнджер не рубила ногами дрова?

Гарри вздохнул.

– Северус, я хотел тебе сказать одну вещь. Ты можешь меня выслушать? – спросил юноша, глядя в его загадочные глаза цвета черного янтаря.

– Я тебя слушаю, – мягко сказал мистер Снейп. Гарри вдруг подумал, что Северус всегда смотрит в глаза собеседнику – так внимательно, будто ничего другого в момент разговора не существует. Гарри нравилось это всепоглощающее внимание: мистер Снейп не отводил взгляд, не смотрел по сторонам, не разглядывал, к примеру, свои ногти, как это делали многие, кого он знал. И сейчас он смотрел Гарри в глаза, пытаясь прочитать все, что скрыто в их зеленой глубине.

– Северус, ты можешь не говорить им… – Гарри замялся, – разные неприятные вещи? Ну хотя бы завтра перед фестивалем. Знаешь, от твоих слов только хуже делается. Пожалуйста, похвали их, – попросил Гарри. – Они не загордятся, поверь. Это такой стимул, когда человека хвалят.

– Да за что их хвалить! – возмутился мистер Снейп. – За то, что Финниган вечно не помнит, за кем он стоит, а сестры Патил делают мне одолжение, отрывая свои вальяжные зады от стенки? За то, что Грейнджер природа обделила пластикой? Или за то, что Уизли делает фуэте и падает, запутавшись ногами об собственный член?

– Ты довел Рона до невроза! – выкрикнул Гарри. – Благодаря тебе он считает себя импотентом!

– Что за ерунда, – фыркнул мистер Снейп. – Три дня назад я его вытащил за шкирку из костюмерной! Да на его импотенцию можно было дюжину вешалок повесить, и не прогнулся бы, – сердито сказал хореограф.

Гарри не выдержал. Представив себе Рона с развешанными костюмами на причинном месте, он засмеялся и уткнулся в грудь Северусу, вздрагивая от смеха. Хореограф нежно погладил его по спине.

– Я тебя понял, – вдруг сказал он. – Хорошо, я не буду ёрничать. Но только завтра.

– О, Северус, – Гарри порывисто обнял учителя. – Ты самый лучший!

– Не обольщайся, – пробормотал мистер Снейп. – Я потребую возмещения, – он посмотрел на полуоткрытые губы Гарри.

– Я компенсирую все твои потери, – прошептал Гарри, наклоняясь и целуя уголок иронично изогнутых губ.

*****

Глава 20. Тем временем в гримёрных. Новая тревога капитана Аберфорта

В гримерке театра «Доминион» было не продохнуть. Комната была рассчитана не более чем на дюжину артистов, но никак не на группу из тридцати человек. Каждый свободный гвоздь и крюк были заняты костюмами: красные юбки девушек и черные бриджи юношей для «Тарантеллы», элегантные белые брюки, шляпы, синие фраки и жилеты для «Милой Чарити» завесили все стены и даже окна гримерки. Мисс Трелони, вызвавшаяся помочь, суетливо металась от одного танцора к другому, нанося сценический грим невесть почему дрожащими руками.

– Один глаз больше другого, – сердито сказала Пэнси Паркинсон, разглядывая в зеркале художества мисс Трелони.

Гример только замычала – ее рот был занят шпильками и булавками, торчащими между плотно сжатыми губами, как иголки дикобраза. Наклонившись над другим глазом красавицы, она подслеповато прищурилась и сделала еще несколько штрихов тушью.

– Теперь этот глаз больше! – возмутилась Пэнси.

– М-м? – мисс Трелони склонила голову на бок, рассматривая плоды своих трудов. – Угу, – согласилась она и уверенно мазнула кисточкой по веку девушки. Глаз значительно увеличился в размерах.

– Да вы издеваетесь! – заверещала Пэнси, вырвала у той тушь и принялась расчищать локтями дорогу к трельяжу.

Мисс Трелони обиженно поджала губы и, выплюнув изо рта булавки, вытянула из объемистой косметички небольшую плоскую бутылочку и приложилась к горлышку.

Гарри удивленно смотрел на себя в зеркало. Он бы никогда не подумал, что грим сделает его неузнаваемым: обведенные тушью глаза на покрытом светлой пудрой лице казались огромными и чужими. Разве что собственные губы ему понравились, – мисс Трелони сделала их немного темнее, чтобы придать лицу выразительность.

Гарри быстро облачился в черные бриджи, белую рубашку и жилет. Обмотав вокруг пояса алую атласную ленту, он остался собой доволен: из зеркала на него глядел молодой стройный итальянец, которому, судя по выражению лица, не страшен был даже бой с быком.

Дверь гримерки распахнулась, и в комнату ворвался мистер Снейп.

– Двадцать минут до звонка! «Тарантелла» – седьмым номером, а «Милая Чарити»… – он вдруг осекся и уставился на Гарри с совершенно непонятным выражением лица. – Э-э… «Милая Чарити» – тридцать пятым.

– Да мы тут скиснем к тридцать пятому номеру, – проворчал Рон.

– Не я пишу программу конкурса, мистер Уизли, – сказал хореограф, неотрывно глядя на Гарри. – Благодарите бога, в конкурсе более сотни номеров.

Гарри с тревогой всмотрелся в измученное лицо мистера Снейпа. Под его глазами лежали синеватые тени, и безжалостное неоновое освещение гримерки подчеркивало резкость морщин и болезненный цвет и без того бледного лица. Гарри в который раз пожалел о том, что уступил тогда Северусу, наотрез отказавшемуся ехать в больницу.