Текст книги "Мне не жаль...(СИ)"

Автор книги: Luchien.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Конечно же, я знаю, что цесаревич у себя, – резко говорил он. Натали едва ли не кубарем свалилась с колен цесаревича и опрометью бросилась в гардеробную. Александр едва успел подняться, запахивая халат и затягивая узел пояса, и в следующее мгновение на пороге возник Николай Павлович.

– Александр, что за Цербера ты посадил у порога!.. – начал было он, но тут же осёкся, вглядываясь в пунцовое лицо наследника, отмечая его растрёпанный вид и то, как нервно он пытается привести в порядок одежду. Взгляд императора переместился на пол, и Александр, не сводя с него глаз, одним движением задвинул туфли Натали под кровать. Николай Павлович с интересом приподнял бровь и оглядел спальню, но кроме упомянутых туфель не нашёл ничего занимательного: на постели ни одной складочки, бутылка вина, стоящая на столе, всё ещё полна, и оба бокала рядом с ней – пусты. Понимающая улыбка растянула тонкие губы, и император, склонив голову набок и заложив руки за спину, прошёлся по спальне.

– Я, видимо, помешал, – начал он, растягивая слова и обходя сына по кругу. – Прошу простить, ежели это так.

– У вас ко мне какое-то важное дело? – спокойно спросил Александр, успев перевести дух и взять себя в руки.

– Полагаю, что моё дело подождёт, ведь я отвлекаю тебя от забот гораздо более важных. – Николай Павлович весело сверкнул глазами. Потом кивнул на двери, ведущие в гардеробную и ванную и вполголоса уточнил: – Я полагаю, эту заботу зовут Натали?

Александр молчал, понимая, что отпираться бесполезно. Но император не стал наседать, напротив, усмехнулся:

– Что ж, не буду вам мешать. И прошу меня извинить, впредь, видимо, придётся записываться на приём к собственному сыну…

– Отец! – воскликнул, краснея, Александр.

– Ну что ты! – добродушно качнул головой Николай Павлович. – Я сам виноват – нельзя забывать, что каждый в этом дворце имеет право на личную жизнь. – И добавил громко: – Желаю тебе приятных сновидений!

И, посмеиваясь в усы, император удалился. Когда Натали вышла из гардеробной, на её лице не было ни кровинки. Александр продолжал стоять, вперив взгляд в дверь, гневно кусая губы. А Натали вдруг фыркнула, представляя всю абсурдность сложившейся ситуации. Цесаревич обернулся к ней, слегка нахмурившись, а Натали, не в силах более сдерживаться, звонко расхохоталась.

– Подумать только! – с трудом выдавила она сквозь смех. – Мы столько раз пытались уверить его величество в своей связи, а теперь, когда она стала правдой, смущаемся от того, что он застал нас вместе.

Губы Александра дрогнули в улыбке, и в следующее мгновение он смеялся вместе с ней.

Комментарий к Глава седьмая

[1] Рождественский пост, второй по длительности после Великого, длится с 28 ноября по 6 января.

[2] terra incognita (лат.) – неизвестная земля

[3] реамье – изящный диванчик с изогнутой спинкой. Пример можно посмотреть на картинке: https://i.pinimg.com/736x/26/c4/44/26c444487758a423f4e4354c1567b3d8.jpg

[4] После пожара 1837 г. в Зимнем во дворце была проложена единая система водоснабжения, а в подвале вновь установлена паровая машина, которая по специально проложенной трубе под покрытием набережной закачивала невскую воду в три свинцовых резервуара, находившихся на чердаке Зимнего дворца. Из этих резервуаров вода самотеком по свинцовым трубам поступала в туалетные комнаты и на кухню.

========== Глава восьмая ==========

Полено в камине громко треснуло, вырывая из расслабленной задумчивости. Натали сонно моргнула и подняла голову, и Александр прошептал:

– Спи, – обнимая со спины и прижимая к себе.

– Который час? – спросила она, уютно устраиваясь в кольце его рук.

– До утра ещё долго. – Он поцеловал её в плечо, зарылся носом в пушистые волосы, шумно вздыхая. – Не хочу тебя отпускать от себя. Никогда.

– Не отпускай, – попросила Натали. Александр обнял её крепче, с какой-то отчаянной силой, и зажмурился. Вся его жизнь сейчас была сосредоточена в ней, и его сердце билось в одном ритме с её. Это пугало. Любовь с такой силой захватила, обрушилась, сметая все преграды, что Александр даже пугался её мощи. Он никогда так не любил, и теперь роман с Ольгой казался далёким и почти забытым. То была юношеская влюблённость, а чувство, владевшее сейчас его рассудком, оказалось цельным и зрелым, тем, что заставляет совершать безумства ради любимой женщины. Натали взяла в руку его ладонь, целуя пальцы. Прижала её к щеке, и он почувствовал её слёзы.

– Наташа, – выдохнул горько, разворачивая её к себе, осторожно убирая блестящую влагу с лица, – не плачь, прошу. Ты разбиваешь мне сердце.

– Прости, – вымученно улыбнулась она. – Я пытаюсь быть сдержанной, но не всегда получается.

– Ещё немного, и я заплачу вместе с тобой, – грустно пошутил он. – Представляешь, какое это будет зрелище?

– Боюсь даже представить! – На этот раз улыбка была искренней.

– Тогда давай договоримся, что плакать будем лишь наедине с собой! – Александр потянулся к ней, собирая поцелуями новые слёзы. – Иначе наши встречи превратятся в клуб кисейных барышень.

– Я так тебя люблю. – Она посмотрела серьёзно, прямо. – Иногда мне кажется, что сердце не выдержит и разорвётся от чувств.

– А я люблю тебя, моя Наташа. – Он мягко потёрся кончиком носа о её. – Ты наполняешь мою жизнь смыслом.

Он начал целовать её, нежно касаясь губ, пока Натали не вздохнула, притягивая его голову, углубляя поцелуй и соскальзывая ладонями на плечи.

– Ты больше не хочешь спать? – в глазах Александра, стремительно темнеющих, сверкнули искры.

– Нет, – прошептала она. – Не хочу терять и минуты рядом с тобой.

Его губы принялись чертить цепочку поцелуев на шее, а Натали, счастливо выдохнув, подняла глаза к пологу, над которым парил двуглавый орёл… До рассвета оставалось совсем немного времени, когда она, с помощью Александра, который, к слову, больше отвлекал, чем помогал, оделась и кое-как собрала волосы, закрепляя шпильками в пучок на затылке. У двери он ещё долго не хотел её отпускать, целуя снова и снова, шепча:

– Не выдержу снова ждать несколько месяцев… почему я не могу поселить тебя у себя…

– Саша, – мягко, с сожалением в глазах, Натали отстранилась, но отпустить его руки не могла. – Я буду ждать столько, сколько нужно.

– Я знаю, – он печально улыбнулся. – Моя Наташа – самое терпеливое существо на Земле.

– Я готова быть терпеливой, потому что любима и люблю. – Она провела кончиками пальцев по его лицу, по мягким бакенбардам, коснулась пухлых губ. – Мне правда пора.

Он сам открыл перед ней дверь, предварительно выглянув в коридор, чтобы убедиться, что тот пуст. Но в последний момент быстро втянул Натали обратно, приникая к губам в жестком, отчаянном поцелуе. И только после вновь открыл дверь, прошептав:

– Иди.

Натали казалось, что этот день тянется вечно. Едва успев привести себя в порядок и наскоро позавтракать, пришло время идти к принцессе, а там круговорот ежедневных забот закрутил, не давая присесть. Она отвечала на письма Марии под её диктовку, обсуждала наряд на последний перед постом дворцовый бал, а после обеда читала вслух, пока Мария и фрейлины вышивали изящные вензеля на её платочках. К вечеру Натали буквально валилась с ног, но это было даже хорошо, ведь в суете совершенно не осталось времени, чтобы думать о прошедшей ночи. А ведь даже крохотное упоминание о ней откуда-то из глубины подсознания отзывалось такой жгучей болью, что становилось трудно дышать. За весь день она ни разу не видела Александра – тот отправился инспектировать полк, который был вверен в его ответственность. И вернулся во дворец только к ночи, когда пришла пора ложиться спать.

Но стоило Натали оказаться в своей комнате, наедине со своими мыслями, как она вдруг обмякла, опускаясь в кресло и обхватывая себя руками. Стержень, удерживающий её спину ровной весь день, сломался, и отчаяние погрузило в свою пучину, закипая горькими слезами на глазах. Она чувствовала себя гадкой, мерзкой предательницей, той, чья нога не достойна переступать порог принцессы. Она смотрела ей в глаза и улыбалась, когда сердце заходилось от тоски по её мужу, а тело осих пор хранило тепло его рук. Стоило удалиться из дворца, бросить всё это, пока не стало слишком поздно. Но Натали буквально чувствовала физическую боль при этой мысли. А ещё – звенящую пустоту, которая разъедала душу. Ведь поделиться своей любовью, своей тайной и своим счастьем Натали было совершенно не с кем. У неё не было подруг при дворе, кроме, как ни парадоксально, принцессы Марии. Коротко вздохнув, Натали смахнула слёзы, – кажется, за всю свою жизнь она не плакала столько, сколько за последние полгода! Надо быть сильной, если она и прежде хочет оставаться при дворце, любить Александра и отвечать на его любовь. Принимать свою судьбу с гордо поднятой головой, раз сама сделала такой выбор. Полночи Натали думала о том, как жить дальше, как не растерять остатки собственного достоинства и уважения к самой себе.

Утро застало княжну Репнину собранной и бледной. Светло-зелёное платье из мягкой шерсти с отделкой из кружева цвета слоновой кости по лифу гармонировало с цветом её глаз, локоны мягкими волнами опускались на шею, а в ушах поблёскивали маленькими каплями изумруды. Натали была готова приступать к своим обязанностям и надеялась сохранить шаткое спокойствие, которое далось путём долгих ночных размышлений.

После обеда принцесса прилегла вздремнуть, а Натали отправилась к себе, чтобы написать письмо Мишелю и справиться о здоровье Лизы. Она почти дошла до коридора, когда услышала впереди голоса.

– Я не знаю, Софи, но мне кажется, что это может быть правдой. Он один раз посмотрел на меня с интересом, точно-точно!

– С таким же интересом он смотрит на кушетку в комнате принцессы.

Натали поняла, что за углом стоят новые фрейлины, но предмет их обсуждения всё ещё оставался загадкой, и она невольно остановилась, прислушавшись.

– Александр Николаевич не любит принцессу, уж поверь мне! Ах, если бы он только обратил на меня внимание, я была бы счастливейшей девушкой во дворце!

Дрожь негодования, неожиданная и резкая, заставила Натали шагнуть вперёд, грозно глядя на присевших перед ней фрейлин.

– Как вам не стыдно обсуждать подобное! – резко спросила она. – Принцесса – ваша будущая государыня, а цесаревич – император. Как вы можете допускать подобные мысли? А если ваш разговор дойдёт до ушей принцессы?

– Простите, Натали, – в притворной скромности потупились фрейлины. Но тут Екатерина подняла дерзкий взгляд и прямо посмотрела на Натали: – А я слышала слухи о вашем романе с цесаревичем, это тоже неправда?

Вся краска отлила от лица, и Натали лишь с огромным усилием воли заставила себя спокойно выдержать этот взгляд.

– Это было больше года назад и, конечно же, неправда! – поспешно заговорила Софи, неверно истолковав бледность княжны.

– Это лишь грязные слухи, не более, – сухо ответила Натали, совладав со своим голосом. – И я не собираюсь отчитываться в этом перед вами, скажу лишь, что принцесса Мария прекрасно осведомлена о тех домыслах. А вам должно быть стыдно за то, что вы обсуждаете досужие сплетни вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями.

Что-то во взглядах фрейлин заставило Натали резко обернуться и тут же склониться в реверансе: прямо за её спиной стояли император с императрицей. И если в лёгкой улыбке Александры Фёдоровны читалось одобрение, то Николай Павлович смотрел со слишком понимающей усмешкой в глазах.

– Ваши величества. – Натали опустила глаза, и императорская чета, не сказав ни слова, проследовала дальше, а фрейлины, вновь присев, попрощались с ней и поспешили удалиться. И только тогда, оставшись одна в коридоре, Натали прислонилась к стене и прикрыла глаза, пытаясь справиться с дрожью в ногах. Её мутило от собственной двуличности, а во рту до сих пор горчило, ведь простые слова Дашковой, в которых, в общем-то не было ничего страшного, ведь слухами во дворце Земля полнится, и каждая фрейлина нет-нет да и начинает мечтать о любви. Нет, её смутила собственная реакция, эта ревность, которая буквально затопила обжигающей волной. При одной только мысли о том, что Александр действительно мог увлечься кем-то другим, в сердце разлилась острая боль. Натали тяжело вздохнула и прикусила губу.

– Вам нехорошо, княжна? – раздался обеспокоенный голос, и, распахнув глаза, она увидела перед собой графа Орлова.

– Нет, всё в порядке, – вымученно улыбнулась Натали. – Просто немного устала.

– Позвольте, я провожу вас до вашей комнаты, – не сдавался Орлов. – К тому же, я давно искал с вами встречи, чтобы попросить прощения за резкость, которую проявил намедни.

– Я не держу на вас зла, – тихо ответила Натали, кладя руку на предложенный сгиб локтя и медленно идя к своему коридору. – Возможно, мне стоит привыкнуть к тому, что последует за неминуемой оглаской.

– Вам ни к чему проходить через всё это. – Граф смотрел прямо перед собой, но что-то в его голосе заставило Натали пристально посмотреть на него.

– А разве у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда.

– Когда он не заставляет вырвать из груди сердце.

– Никакая любовь не стоит чести, – возразил Орлов, останавливаясь и твёрдо глядя на неё.

– Значит, вы просто никогда не любили, – грустно улыбнулась Натали. – Но, в любом случае, спасибо вам за поддержку. Её мне сейчас очень не хватает.

– Вы можете всегда на меня рассчитывать! – вырвалось у графа. Сейчас жалость к прекрасной княжне вновь завладела его душой. Её гордый неприступный облик внушал настоящее уважение, и про себя он прозвал её «стойкий солдатик», поэтому видеть её расстроенной, в смятении было слишком дико и непривычно. Словно идеальный образ вдруг давал трещину, показывая кровоточащее нутро.

– Спасибо, – искренне улыбнулась Натали и слабо пожала его руку.

– Да, когда вы не извиняетесь, а благодарите, слышать это гораздо приятнее, – улыбнулся в ответ Орлов. Они замолчали и продолжили путь, расставаясь у фрейлинского коридора. Дмитрий долго смотрел ей вслед, а после, словно опомнившись, резко развернулся и ушёл, прогоняя странные, несвойственные ему мысли о желании защитить её от всех бед, спрятав за свою спину.

Подготовка к последнему в этом году балу всколыхнула весь дворец. Ворох лент, рюшей и кружев покрыл, кажется, каждый сантиметр покоев принцессы Марии. Ей хотелось выглядеть на этом балу особенно хорошо, и множество эскизов заполнило столы, а модистки сбивались с ног, пытаясь угодить придирчивому вкусу. Мария и сама не смогла бы объяснить, с чем связано такое неуёмное желание сиять, но что-то подстёгивало изнутри, заставляло стать лучше, ярче. А ещё принцесса безумно хотела видеть свет в глазах мужа. Она полюбила его с первого взгляда, молодого, пылкого, красивого. Александр словно сошёл со страниц романов, которыми она зачитывалась долгими холодными ночами. И Петербург, ослепительный блеск императорского двора – совершенно другая жизнь, которая теперь началась и у неё. Или могла не начаться, если бы Александр не выбрал её.

Мария не была слепой или глупой. Немного наивной – да, но наивность имеет свойство быстро проходить при дворе. Сердце её тянулось к жениху со всей силой, но он любил Натали, и не замечать этого она не могла. Их притворство, игра в любовь перед императором выбили почву из-под ног, но хуже всего было то, что Мария замечала – для Александра это вовсе не игра. И если в отношении Натали она была уверенна, то полные тоски взгляды жениха резали по живому. В тот вечер, когда княжна собралась покинуть дворец навсегда, чтобы выйти замуж, Мария ждала, что может потерять его навсегда. Она видела, как он разбит её отъездом, как с трудом находит слова, чтобы не выдать чувство, которое терзало его душу. А после смерти князя Долгорукого и вовсе замерла, боясь вздохнуть при нём лишний раз, ожидая своего приговора день за днём. Но Натали уехала, а Мария вышла замуж за любимого, и ей стало казаться, что жизнь налаживается. Она сможет заставить его заметить её. Сможет вытравить из его сердца все напоминания о княжне Репниной… Казалось, так оно и было. Александр был мил, хоть и сдержан, но это она списывала на привычку держать лицо при любых обстоятельствах. Шли месяцы, и сердце принцессы тосковало вдали от единственной подруги, которой стала Натали. Решение писать ей с просьбой вернуться далось сложно. Марию раздирали сомнения, она не знала, как поведёт себя Александр и не знала, готова ли так рискнуть. Но всё-таки написала. И поняла, что не ошиблась.

Натали осталась той же верной подругой, с той же неизменной улыбкой и искренностью поддерживала и готова была слушать обо всех тревогах и страхах. А Александр… Он закрылся. И всё чаще в его глазах, когда он приходил ночью, Мария видела пустоту и тщательно скрываемую боль. Она желала мужу счастья. Но счастливой его хотела сделать сама. Ничего в поведении Александра и Натали не указывало на возможную связь, а может, она просто не хотела этого видеть, упрямо продолжая цепляться за надежду о призрачном будущем, в котором не будет для цесаревича никого, кроме неё. И отчего-то эта надежда, отчаянная, собралась в этом балу, словно он должен был всё решить.

Поэтому несколько дней были заполнены хлопотами, за кажущейся беззаботностью которых ей хотелось скрыть собственные тревоги и страхи. А ещё Мария безумно желала счастья Натали. Ведь только тогда её собственное сердце смогло бы найти покой. И сегодня она твёрдо решила проверить одну теорию, которая к этому покою могла привести.

– Натали, зелёный цвет тебе так к лицу! – Мария восхищённо разглядывала подругу, облачённую в платье из тяжёлого блестящего атласа цвета весенней листвы. Открытые плечи и грудь скрывались в ворохе пышных белоснежных кружев, рукава-буфы были короткими, а перчатки скрывали руки до локтей. Сама принцесса в тёмно-синем платье с декольте, что позволительно носить замужним дамам, сияла улыбкой, а в тёмных, почти чёрных волосах нитями переливался жемчуг и сияли бриллианты в изящной диадеме.

– Сегодня, ваше высочество, вы затмите на балу всех! – улыбнулась Натали. – Кроме, пожалуй, её величества, но это пьедестал, который не стыдно уступить.

– Обещай мне, что сегодня ты будешь танцевать все танцы! – принцесса шутливо пригрозила княжне. – И никаких отговорок!

– Боюсь, ваше высочество, сегодня все кавалеры будут заняты только вами. – Натали рассмеялась весело, искренне, чувствуя небывалую лёгкость, столь несвойственную последним дням. Хотелось танцевать, вновь чувствуя себя легкой, свободной от тяжёлых мыслей и грусти. Хотелось жить, чувствовать этот мир во всём многообразии ярких красок.

Когда Александр зашёл за принцессой, чтобы сопроводить её в бальный зал, Натали с трудом заставила себя не смотреть на него во все глаза, настолько он был хорош в белоснежном мундире с золотыми эполетами. Мария, не сводя с мужа влюблённого взгляда, протянула руку, и он склонился над ней, мягко проговорив:

– Вы сегодня просто великолепны, Мари.

Они вышли, а следом потянулись пёстрой стайкой райских птичек фрейлины. Александр улыбался, не вслушиваясь в их разговоры, только кивал на реплики Марии, которая по пути рассуждала о том, будет ли сегодня на балу супруга посла Франции, с которой в прошлый раз они так мило беседовали. Он буквально кожей ощущал Натали, различая шорох её платья, а если прислушаться, то казалось, что можно расслышать и её дыхание совсем рядом. Хотелось обернуться и смотреть на неё, любоваться, лаская взглядом, но всё, что ему будет позволено на этом балу – один танец, и пусть это будет вальс!

За высокими окнами Зимнего дворца разбушевалась метель, кружась и отражаясь мириадами белых вспышек, преломляя свет. Натёртый до блеска паркет так и манил ступить на него, на накрытых столиках ждало шампанское, и весь двор замер вдоль стен, ожидая появления императора и императрицы. Дамы заполняли карнэ, и некоторые тоскливо поглядывали в чужие, полностью заполненные бальные книжечки, с грустью глядя на несколько имен в своих.

Александр, пригласив Марию на три танца, поочерёдно обошёл всех фрейлин, приглашая с милой улыбкой, и, остановившись перед Натали, слегка склонил голову, хитро улыбнувшись.

– Вы ведь подарите мне тур вальса, княжна? Мы не танцевали с вами с того бала ко дню рождения матушки.

– Почту за честь, ваше высочество. – Натали раскрыла карнэ, записывая его имя. – А ведь действительно, со времени нашего последнего танца прошла вечность.

– А я буду столь же удачлив? – спросил Орлов, возникнув перед княжной, стоило Александру отойти.

– В этот раз это исключительно ваше желание? – приподняла бровь Натали.

– Вы удивлены? – широко улыбнулся граф. – Оставьте мне мазурку, если она ещё не занята.

– Нет. – Натали пожала плечами. – С радостью составлю вам пару.

– Ну как, он пригласил тебя? – спросила Мария, заставив княжну вздрогнуть от неожиданности.

– Кто? – осторожно спросила она, досадливо отметив, что не сводила глаз со спины цесаревича.

– Граф Орлов, конечно. – Принцесса склонилась к Натали. – Мне кажется, он очень тобою заинтересован.

– Граф Орлов? – Натали так искренне удивилась, что Мария, не выдержав, звонко рассмеялась.

– Не говори, что ты этого не видишь! Даже мне заметно!

– Вы всё преувеличиваете, – смущённо пробормотала Натали, думая, что симпатия графа уж точно не распространяется на неё, особенно, учитывая, что он про неё знает. Но это прикрытие явно играло на руку, а Натали давно смирилась с тем, что живёт во вранье.

– Отнюдь, – заговорщически улыбнулась Мария. – Я ведь видела, как он передавал тебе письма. Ах, Натали, это так романтично!

– В этих письмах не было ничего, что могло бы говорить об их романтичности. – Натали чувствовала, как краснеет от собственной явной лжи. И вообще весь разговор был слишком опасным и неправильным, чтобы его продолжать. Благо, объявили первый танец, и Александр, подав руку принцессе, повёл её к центру зала, а Натали вышла с одним из знакомых Мишеля, не переставая раздумывать над словами принцессы. И, дождавшись возможности, решила сразу же расставить все точки над i.

– Вы меня изрядно удивили, граф, – начала она с первыми звуками музыки. Орлов обаятельно улыбнулся:

– Рад, что мне это удалось. Впрочем, разве может быть удивительным приглашение на танец?

– Но вы не из тех людей, кого я могла бы видеть в числе моих поклонников, – упрямо ответила Натали, не забывая улыбаться.

– Отчего же? – казалось, его удивление вполне искренне. – Вы – красивая женщина, княжна, а разве не является задачей офицера скрасить прелестной даме досуг?

– Только если этот офицер не знает о том, кем заняты её мысли. – Натали посмотрела на него, сделав изящное па.

– Что не мешает восхищаться силой её воли и духа, – пожал плечами Орлов, протягивая ей руку. – Позвольте быть вашим другом, княжна. Это ведь не запрещено?

– Отнюдь. – Натали показалось, что у неё с сердца свалился огромный камень. Она даже улыбнулась ему почти искренне.

– Значит, по-дружески вы можете подарить мне ещё один танец?

– Граф, боюсь, ваше желание подружиться в таком случае почти зайдёт за рамки приличий. – Княжна качнула головой. – Но обещаю, на следующем балу первый вальс будет ваш.

– Как же мне дожить до нового бала? – с притворным сожалением проговорил Орлов, открыто любуясь искрами в глазах Репниной. Сегодня она казалась особенно прелестной, а от былой хандры не осталось и следа. Впрочем, кому-кому, а графу была известна причина, к которой он как раз подвёл Натали, передавая из рук в руки.

– Натали, – склонился перед ней цесаревич, заключая её ладонь в свою и едва заметно пожимая. Она же вся обратилась к нему, мигом забыв о стоявшем рядом Орлове, и ему оставалось лишь проводить их глазами, чувствуя невнятную глухую тоску, разлившуюся в душе.

– Как бы я хотел не отходить от тебя сегодня ни на шаг, – улыбнулся Александр, увлекая её в круговорот вальса. – Ты ослепительно прекрасна!

– Ваше высочество! – мягко укорила Натали. – Мне безмерно приятно слышать эти слова, но их пыл смущает – а вдруг невольно они достигнут чужих ушей?

– Вы правы, – притворно вздохнул Александр, открыто лаская её взглядом. Его рука на её талии дрогнула, прижимая к себе чуть крепче, чем то дозволяли приличия. – Но я надеюсь, что совсем скоро смогу сказать вам о своих мыслях без посторонних свидетелей.

– Совсем скоро? – В горле Натали резко пересохло, и она подняла на него полный надежды взгляд.

– Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы сократить томительное ожидание, – вибрирующим голосом прошептал он, и по спине стремительные, колкие мурашки.

– Я буду ждать, – выдохнула она, стараясь не улыбаться так широко и счастливо. В этот момент за ними неотрывно следили две пары глаз, и хотя их обладатели не подозревали об этом, схожесть мыслей неприятно бы их удивила. Принцесса равнодушно отвернулась, уверяя себя, что ей просто кажется, ведь не может её Александр так открыто прожигать взглядом её подругу. А граф думал о том, что смотреть в лучащиеся счастьем глаза оказалось мучительно больно. И это чувство пугало своей новизной и необъятностью.

========== Глава девятая ==========

Безрассудство, свойственное любви, часто заставляет терять голову, но Натали и Александр старались держать себя в руках настолько, насколько это вообще может быть возможно, когда страсть лишает разума, заставляя сердце трепетать при одном только звуке голоса, а тело – вспыхивать жаром, стоит приблизиться хотя бы на несколько шагов. Страх разоблачения постепенно отступал, а огонь бушевал в груди, сжигая все доводы благоразумия.

Пост погрузил Зимний дворец в тишину, хотя по вечерам в гостиных собиралось общество, предаваясь привычным развлечениям, но без танцев, излишне громкого смеха и азартных игр: в карты играли, но не на деньги. Принцесса Мария впала в уныние, совсем ей несвойственное. Она то приглядывалась к Натали, пытаясь отыскать следы любовной тоски на её лице, то принималась придирчиво смотреть на мужа, замирая от страха, что увидит в его взгляде то, что заставило кровоточить сердце на последнем балу. Но всё было ровно, спокойно, и Натали по-прежнему улыбалась отрешённой улыбкой, не ловя глазами Александра, и он, заходя к жене, никоим образом не выделял её среди остальных. И всё же на душе было тяжело, тревога подтачивала сердце, а беспричинные слёзы доводили до отчаяния.

– Вам необходимо показаться врачу, – заметила императрица в один из вечеров, наблюдая, как Мария вот уже несколько минут смотрит невидящим взглядом в одну точку, прикусив губу. На лбу принцессы выступили бисеринки пота, а лицо сравнялось белизной с фарфором чайного сервиза на столе.

– Вы думаете? – вымученно улыбнулась Мария. Её глаза, и без того огромные, казалось, заняли пол лица, и вдруг, коротко вздохнув, она обмякла, уронив голову на грудь.

– О, Господи! Мари! Срочно соли! – всполошилась императрица. И пока Дашкова протягивала флакончик, фон Круг выскочила в коридор с приказом немедля привести мсье Вилье.

К утру дворец облетела счастливая весть – принцесса Мария в положении. Праздник решено было перенести на Рождество, а пока Александр, с сияющей улыбкой, сидел у её постели и не выпускал её ладонь, то и дело приникая к ней губами.

– Вы даже не представляете, насколько осчастливили меня, – говорил он снова и снова, и сам не знал, чему рад больше: появлению будущего наследника или же тому, что беременность Марии наконец позволяла считать свой долг перед ней временно выполненным и можно было перестать разрывать сердце той, кого любит больше жизни. Александру сложно было представить себя отцом, и будущий ребёнок представлялся чем-то неведомым, абстрактным словом «наследник». А Натали была рядом, настоящая, живая, любимая. И только это сейчас было важно, и он имел в себе силы признать это, хотя внутри всё переворачивалось из-за собственного эгоизма и холодности к семье, которая могла бы стать для него всем, но так и осталась красивой картинкой для окружающих, не затронув сердца. И Александр понимал, что не может ничего изменить. И не хочет.

Первый месяц после счастливой новости проходил для принцессы тяжело, и как бы ни отгораживался Александр от чувств к жене, не мог не сидеть рядом с ней, пока не заснёт, не мог не утешать, видя её слёзы, не мог не переживать, когда она за весь день не могла съесть и кусочка. И Натали всегда была рядом, искренне беспокоясь за принцессу, утешая, поддерживая и вместе мечтая о том времени, когда малыш появится на свет.

– Если это будет сын, – счастливо вздохнула одним январским утром Мария, когда прошёл очередной приступ дурноты, – я бы хотела назвать его Константин. Это сильное имя. Красивое.

– Очень красивое имя, – улыбнулась Натали, подумав, что своего сына непременно назвала бы Александром. Питьё Агафьи помогало, но мысли о будущем после вести о беременности всё чаще тревожили, заставляя задуматься. Что ждало её впереди? Сколько ещё продлится её счастье? Изменится ли Александр к ней с рождением наследника? Страх выпивал досуха, заставляя лежать без сна ночами. А что, если она забеременеет? Что будет тогда с ней? С ребёнком? Что скажут брат и родители?

Они были вместе полгода, но за эти полгода всё, что досталось – считанные встречи наедине, миллион взглядов и мириады вздохов. И с каждым днём эта оторванность только сильнее разжигала пламя страсти.

– Натали. – Александр нагнал её в коридоре, с книгой, которую Натали собиралась вернуть на место – в дворцовую библиотеку. – Я хотел спросить, как принцесса. – Он оглянулся и, убедившись, что в коридоре они одни, схватил её за руку, увлекая в распахнутую дверь просторного салона. Здесь горело лишь несколько свечей – остальные зажигались, если была необходимость. Полоса света легла на пол и тут же погасла, когда Александр толкнул Натали к двери, захлопывая её. Она хотела было что-то сказать, но его губы, горячие, ищущие, заставили мигом забыть обо всём, кроме желания прижаться к нему всем телом, запуская руки в его волосы. Звуки поцелуев, тяжёлое дыхание, шорох одежды – комната ожила, задышала, наполнилась страстью. Александр обнимал её крепко, лихорадочно скользя по спине, плечам, рукам, словно хотел обнять всю и сразу. И Натали отвечала с не меньшим жаром, отчаянно желая коснуться его, жалея, что наглухо застёгнутый мундир не позволяет этого сделать.

– Саша, – прошептала она, задыхаясь, – подожди. Остановись. Кто-то может зайти, и мы…

– Не зайдут, – полустоном-полувыдохом откликнулся Александр, безостановочно целуя её грудь, выступающую из скромного декольте.

– Может, дверь можно хотя бы закрыть?.. – Натали чувствовала, что теряет себя, теряет разум, поддаваясь сокрушительному напору его страсти, но последние остатки благоразумия заставили упереть руки в его грудь, решительно отодвигая и заставляя посмотреть на себя. И он смотрел, так смотрел, что ради одного взгляда она готова была отправиться в самое пекло, забыв обо всём. Голубые глаза потемнели и в полумраке салона казались чёрными, а с губ срывалось тяжёлое, прерывистое дыхание.