Текст книги "Мне не жаль...(СИ)"

Автор книги: Luchien.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– За несколько дней, проведённых вне двора, вы привыкли ложиться рано? – иронично поинтересовался Николай Павлович, отмечая, как уши сына покрыл лёгкий румянец. – Полноте, Александр, я не намерен обсуждать вашу личную жизнь, закапываясь в неё столь глубоко. Но кое-что мне хотелось бы тебе объяснить, как, кхм, человеку, более сведущему в подобного толка делах.

– Я хотел поблагодарить вас за то, что не сказали матушке о причине моего отсутствия, – ровно сказал Александр, вздёрнув подбородок. – И желал просить вас и впредь хранить молчание столь долго, насколько это возможно.

– Прикрывать ваш адюльтер перед женой и матерью? Хорошего же наследника я воспитал! – фыркнул император, впрочем, не теряя добродушной улыбки. – Полноте, Александр, прекратите злиться, словно вам всё ещё пять лет и у вас отобрали любимую деревянную саблю. Я ведь действительно желаю вам только добра. И не могу не отметить, что ваш вкус и некоторое, м-м, постоянство, внушают уважение.

– Я люблю княжну Репнину. – Александр твёрдо посмотрел в глаза отцу.

– Понимаю, – покладисто кивнул тот, опускаясь в кресло и жестом позволяя сыну занять соседнее. – Более того, я и сам не раз был увлечён подобным образом, потому и желаю поделиться с вами простой житейской мудростью, которую вы, смею надеяться, выслушаете без предвзятости.

Александр склонил голову, всем своим видом показывая, что готов слушать. Но Николай Павлович вдруг потянулся к столику, на котором стояло вино, разлил его по бокалам и протянул один из них наследнику.

– Сердце мужчины не может хранить верность одной женщине. Особенно, когда вокруг столько соблазнов, – начал император, салютуя бокалом. – О, нет, избавь меня от пылких речей о вечной любви к Натали! Она несомненно прекрасна, наверняка нежная и уж точно остроумная. Я так же не удивлюсь, если она сумеет завладеть вашим сердцем на долгий срок, но, поверьте, придёт время, и вы решите искать новых увлечений. Но речь не об этом! – поспешил добавить Николай Павлович, видя, что Александр готов возразить. – Я говорю о том, что мы с вами, в отличие от большинства наших подданных, имеем некоторые обязательства не только перед своими супругами, но и перед государством. И, как ни странно, одно вытекает из другого. Принцесса Мари – сущее дитя, невинное, наивное, но очень пылкое и отзывчивое. При должном воспитании она станет хорошей императрицей, но для начала вам стоит сделать её не менее хорошей матерью.

Александр нахмурился, пытаясь понять, к чему весь этот разговор, ведь, невзирая на всю любовь к Натали, он прекрасно понимал и помнил о своём долге, исправно навещая супругу три раза в неделю.

– Ваши увлечения, сколь много бы их ни было на вашем веку, имеют место быть, и никто, слышите, никто будет не в силах упрекнуть вас ими. Кроме жены. – Николай Петрович цепко смотрел на сына. – И тут надо помнить о том, что дети, милый мой, всегда занимают в сердце женщины больше места, нежели любовь мужчины. Подарите принцессе ребёнка. А лучше сразу двух или трёх, чтобы она не могла думать ни о чём другом, смирившись с тем, что вы обращаете свой взор на других. Подарите стране наследника, а после выходите в свет хоть с Репниной, хоть с кем угодно ещё, и тогда даже наша дражайшая Александра Фёдоровна не сможет ничего возразить.

– Это звучит крайне цинично, – медленно проговорил Александр, всё ещё не веря, что слышит подобные речи от отца.

– Это правда, Александр, чистая правда, – вздохнул Николай Павлович. – Я говорю это не с целью отвлечь вас от княжны, ведь, судя по всему, оторвать вас от неё сейчас невозможно. Я говорю это с тем, чтобы вы помнили: страсть должна оставаться страстью, а долг перед страной – главное, о чём вы должны помнить. И когда наша прекрасная Натали вернётся во дворец, выбирая между спальней жены и спальней княжны Репниной, всегда выбирайте первое, покуда принцесса не объявит радостную весть. Я, конечно, не говорю о днях, когда она будет нездорова, но в остальное время, – тут взгляд Николая Павловича потяжелел, а голос зазвенел холодом, – надеюсь, мне не будут доносить, что вы пренебрегли супружеским долгом ради любви.

– Я вас понял, отец. – Александр замолчал, признавая правоту его слов и в то же время чувствуя, как горечь разливается в груди: желал ли он для Мари роль всего лишь племенной кобылы, способной лишь рожать наследников? Конечно же, нет! Он нежно любил её, но совершенно другой любовью. Однако в речах отца сам их брак звучал, как нечто мерзкое, постыдное.

– Ну-ну, – вновь добродушно усмехнулся император. – Как же легко вызвать тучи на вашем челе! Всё, что касается характера отношений между вами и Репниной останется в тайне, во всяком случае, от меня никто о них не узнает. Хотя полагаю, что посвящённых в тайну уже достаточно, чтобы опасаться за её сохранность. И я буду хранить молчание, но вы, – он поднял палец вверх, – не забывайте о моих словах и помните, что в этом дворце я знаю всё, что происходит.

– Вы позволите мне удалиться? – спросил Александр, поднимаясь и ставя на стол бокал, из которого едва пригубил вино.

– Конечно, отдыхайте, – взмахнул рукой Николай Павлович. – Надеюсь, завтра печальное личико принцессы Мари вновь озарится светом.

========== Глава пятая ==========

Натали возвращалась в Зимний в смешанных чувствах. Она то начала трястись от ужаса, представляя, что всему дворцу стало известно о них с цесаревичем, то пыталась представить, как предстанет перед принцессой Марией, будет смотреть ей в глаза, зная, что имеет связь с её мужем. То думала о разговоре с императрицей, а после – как её выдворяют с позором из Зимнего дворца, провожая, как Ольгу, до границы империи. Но Натали не была бы собой, если бы не умела не только держать себя в руках, но и с оптимизмом смотреть в будущее. И хотя пока светлого впереди было в разы меньше, она не могла не думать об Александре и его любви, о том, что он ей говорил, как любил. Натали знала, что он сделает всё, чтобы её защитить, а с таким защитником ничего не страшно! И чем ближе карета подъезжала к дворцу, тем больше она наполнялась уверенностью в своих силах. Выбор был сделан, карты легли на стол, так что ж теперь, пасовать при первых же трудностях, которые, к тому же, ещё не начались?

С гордо вздёрнутым подбородком, Натали шла в свои покои, с каждой минутой чувствуя, как тают страхи, ведь здесь всё было по-прежнему, и своды дворца не обрушились на её голову, а сплетни и перешёптывания не летели в спину. Переодевшись после дороги в придворное платье и наскоро ополоснув лицо водой, Натали поспешила в покои принцессы, но, подходя к дверям, сбавила шаг, чувствуя, как душу вновь наполняет страх. Как встретит её подруга, что скажет? И вообще, может ли сама Натали теперь считать себя подругой Марии?

– Натали! – Мария сидела за столом и писала, но, стоило дверям распахнуться, вскочила и поспешила навстречу. – Как я рада видеть тебя! – Она пылко обняла её и отстранилась: – Посмотри, как же ты похорошела! И глаза снова горят так ярко! Ты мне обязательно говори, если надо дать отдых, а то я себя знаю, – покачала пальцем Мария, – могу и забыть, что помимо службы мне у тебя могут быть свои дела.

– Ну что вы, Мари, – ответила Натали со смущённой улыбкой. – Я не могу себе позволить покидать вас часто и на длительный срок, иначе на моё место её величество быстро найдёт другую.

– А знаете, – нахмурилась Мария, – мне приставили двух новых фрейлин.

– Почему? – Натали мигом забыла о тревогах, терзавших в пути, видя, что подруга ничуть не изменилась к ней.

– Воронецкая выходит замуж в начале осени, а Дуровой пришлось срочно уехать в Италию, лечить расстроенное здоровье maman.

– И кого же мы теперь будем лицезреть подле вас? – Весть об отъезде подруг огорчила, но, с другой стороны, их не будет здесь, когда раскроется постыдная тайна, и от этого стало чуточку легче.

Мария взяла со стола листок и медленно прочитала:

– Екатерина Дашкова и София фон Круг. Они будут представлены мне сегодня. И тебе тоже, ты ведь моя старшая фрейлина!

– Что ж, посмотрим, что за девушек выбрала для вас Александра Фёдровна, – улыбнулась Натали, с готовностью погружаясь в водоворот дворцовых дел. Некоторое время они с принцессой непринуждённо разговаривали, обсуждая вести, что привёз Марии посланник, будущий сезон и гардероб, который уже начали обновлять.

– Александр Николаевич настоял, чтобы мне сшили палантин с мехом голубого песца, – восхищённо проговорила Мария, протягивая эскиз. – Смотрите, он даже сам нарисовал.

При упоминании любимого, прозвучавшего впервые за вечер, сердце Натали сладко сжалось. Она прислушалась к себе, понимая, что просто слышать о нём было приятно.

– Как прошла охота в Царском Селе? – небрежно спросила она, разглядывая набросок изящного палантина.

– О, Александр не присутствовал на ней, – вздохнула Мария. – Император направил его по делам в один из уездов, я, признаться, пока не могу выговорить его название. Печально, что он не смог развлечься и отдохнуть, теперь снова будет завален работой…

– Да, действительно, очень печально, – медленно кивнула Натали, пытаясь унять чувство вины. – Вы не проголодались? Скоро прибудут новые фрейлины, и одному Богу известно, когда удастся присесть и выпить хотя бы чашечку чая.

– Знаешь, – улыбнулась Мария, – стоило тебе заговорить о еде, и я поняла, как же сильно голодна! – Она звонко рассмеялась, осторожно забирая рисунок из рук Натали и кладя его на стол.

– Тогда я тотчас распоряжусь о том, чтобы вам накрыли стол! – Натали поднялась и подошла к дверям. – А после будем знакомиться с новенькими!

София и Екатерина оказались юными восторженными барышнями, приятными в общении, но, на взгляд Натали, немного легкомысленными. Со светлой грустью вспоминала она, как сама впервые переступила порог Зимнего дворца, каким прекрасным всё казалось вокруг, а жизнь представляла собой нескончаемую череду развлечений. Сейчас же она вдруг показалась себе умудрённой годами статс-дамой, в то время как сама была старше девятнадцатилетних девушек лишь на три года. Они же смотрели на неё с почтением, наверняка думая так же.

Мария от фрейлин пришла в восторг – как человек, которому свойственно находить во всех людях только приятное, она искренне радовалась их улыбкам и заверениям в том, что они обязательно станут друзьями. Рассевшись вокруг небольшого столика, девушки, поначалу смущаясь, рассказывали о прежней жизни и своих семьях, а Мария делилась воспоминаниями о своих первых днях во дворце, пытаясь поддержать и дать понять, что им нечего бояться. Она как раз достала большой альбом, в котором оставляли записи и наброски придворные, собиравшиеся к ней на вечера, когда доложили о приходе его императорского высочества. Глаза Марии тут же вспыхнули яркими звёздами, а Натали, бросив быстрый взгляд на фрейлин, поднялась и присела в реверансе, подавая пример.

– Александр Николаевич! – воскликнула Мария, подходя к мужу и беря его за руку. – Мы не ждали вас сегодня увидеть.

– Разве я мог пропустить столь важное для вас событие? – мягко улыбнулся он, мазнув взглядом по лицу Натали и обращая свой взор на мило порозовевших девушек.

– Позвольте вам представить моих новых фрейлин, – подражая голосу императрицы, степенно проговорила Мария, но тут же хитро улыбнулась, переглянувшись с Натали. – Екатерина Дашкова и София фон… – она запнулась, и Натали быстро подхватила:

– София фон Круг, ваше высочество.

Девушки смущённо улыбнулись, боясь поднять глаза и открыто рассмотреть цесаревича.

– Мы как раз хотели посмотреть мой альбом, – сказала Мария, возвращаясь на диван и делая знак фрейлинам присесть. – Натали, не принесёте нам роман Александра Сергеевича, подписанный для его высочества? Я как раз хотела показать его Екатерине и Софии.

– Конечно, – кивнула Натали, отходя к книжным полкам, и Александра потянуло за ней, как магнитом.

– Позвольте помочь вам, княжна, я знаю, куда ставил эту книгу в прошлый раз.

Они стояли слишком близко друг от друга – так казалось Натали, хотя Александр, замерший в двух шагах, никоим образом не нарушал приличий. Но она чувствовала его тепло, а потребность коснуться его руки отзывалась почти физической болью.

– Вы опять пренебрегаете правилами, ваше высочество, – сказала Натали, улыбаясь. – Ведь фрейлин представят императорской семье, когда её величество вернётся во дворец.

– Возможно, – легко согласился Александр, подходя чуть ближе и поднимая глаза к корешкам книг. За спиной вновь завязался разговор, и звонкий смех принцессы остро резанул по натянутым нервам. – Но я был не в силах отказать себе в удовольствии видеть её высочество.

– Это похвальное стремление, – проговорила Натали и потянулась к знакомому корешку.

– Постойте, это не она, – протянул Александр, делая ещё один крохотный шажок к ней. – Я, помнится, ставил её на другую полку.

– Александр Николаевич, плохой же из вас помощник! – Натали весело улыбнулась и позволила себе, наконец, посмотреть на него прямо. Он улыбнулся одним уголком губ, и в груди всколыхнулось, вызывая яркое воспоминание о том, как эти губы целовали её ещё вчера ночью. Натали вспыхнула и быстро опустила глаза.

– Да вот же она! – воскликнул цесаревич, доставая книгу, к которой с самого начала тянулась княжна. Он отошёл к принцессе, протягивая томик, а Натали осталась стоять у полок, пытаясь унять бешеный стук сердца. Вскоре Александр откланялся, и словно свет стал приглушённее, а воздух – не таким прозрачным и лёгким. После Натали долго лежала без сна в своей постели, глядя в потолок, гадая, что будет дальше. Как можно любить друг друга под прицелом сотен пар глаз, когда даже обмолвиться словом наедине так сложно? Она прикрыла глаза, и из них по вискам потекли слёзы, теряясь в волосах – это только начало, самое начало, а уже так сложно быть так близко и так далеко одновременно!

С возвращением императрицы в Зимнем вовсю закипела придворная жизнь, начались балы, приёмы, спектакли, и спокойные вечера отступили, потерялись в этой круговерти. Возвращаясь в свои покои, Натали обычно падала без сил, но перед сном бережно перебирала в памяти короткие встречи, теплоту взглядов и крепкие пожатия рук, когда удавалось незаметно коснуться друг друга. На большее рассчитывать не приходилось, но тяга друг к другу не ослабевала, напротив, становилась только сильнее.

Сентябрь уже заморосил дождями, окрашивая Петербург в серые краски, с залива задули холодные ветра, заставляя одеваться теплее перед выходом. Сегодня императорская чета собиралась на премьеру комедии Лопе де Веги «Собака на сене», которую давала приехавшая в Петербург французская труппа. Двор весело перекликался, фрейлины толпились у карет, кутаясь в пелерины и придерживая локоны, которые трепал безжалостный ветер. Адъютанты, стоя поодаль, предвкушали буфет, а девушки мечтали о танцах, которые будут после представления и на которые, по разговорам, должны были явиться офицеры Лейб-гвардии Семёновского полка. Александр как-то поделился с Натали, что для офицеров посещение балов и развлечение дам не всегда было приятным времяпрепровождением, но, следуя указу его величества, из полков регулярно выделяли несколько «особо выделившихся» господ, а остальные после весело над ними подтрунивали[1]. И теперь, слушая вздохи фрейлин, Натали лишь тихо посмеивалась, отыскивая глазами одного человека, жизнь без которого мигом теряла яркие краски.

Наконец царская семья появилась, рассаживаясь по каретам, и пышный двор двинулся к театру. Сотни огней, ярко освещённая подъездная дорожка, устланная ковром, и толпы петербуржцев, стоявших за воротами – каждое появление императора сопровождалось небывалым блеском и ажиотажем. Театр шумел, переливался драгоценностями дам, золотом эполетов и чёрно-белыми фраками, и пока государи рассаживались в императорской ложе, фрейлины и адъютанты обменивались приветствиями со знакомыми. Натали расположилась за спиной принцессы Марии и цесаревича, во втором ряду. По правую руку от неё сели остальные фрейлины, а по левую остался свободный проход, а за спинами рассевшихся замерли офицеры. Свет погас, дрогнул занавес и зазвучали первые аккорды увертюры.

Николай Павлович всегда любил театр. Старался не пропускать ни одной премьеры и в Царском Селе нередко приказывал устраивать представления. Сегодняшним спектаклем он был явно доволен, то и дело весело смеясь. Натали же сидела, как на иголках, стараясь смотреть прямо перед собой, а не на затылок цесаревича. Они впервые за долгое время оказались так близко, и эта близость с каждой минутой всё больше сводила с ума. К чему такая любовь, если она причиняет столько боли, лишая возможности быть вместе с любимым? Чем веселее становилось на сцене, тем тяжелее делалось на душе княжны, и, не дождавшись антракта, она склонилась к принцессе:

– Ваше высочество, позвольте узнать, как подготовили покои, в которых вы будете отдыхать в антракте.

– Конечно, Натали, – не оборачиваясь, ответила Мария и звонко расхохоталась над очередной шуткой.

Быстро поднявшись, Натали вышла из ложи и остановилась, раскрыв веер. Ей было душно, в груди разливалась тяжесть, а перед глазами всё кружилось. В коридоре было тихо и прохладно, и, быстро придя в себя, она пошла к отведённым принцессе комнатам, смежным с императорскими. Здесь уже был накрыт стол, охлаждалось шампанское, благоухали цветы в высоких напольных вазах. Натали, отметив, что всё на своих местах, устало опустилась в одно из кресел, бросая взгляд на напольные часы, – до антракта оставалось чуть более, чем четверть часа. Возвращаться обратно не хотелось, напротив, сегодня Натали овладела странная меланхолия, заставлявшая мечтать о тишине и покое вдали от дворца.

Несколько летних дней, напоенных любовью и нежностью, жгли сердце острой болью, и она чувствовала, что задыхается во дворце. Устало прикрыв глаза, она откинулась на спинку кресла, ощущая себя невероятно одинокой и разбитой. Отчего нельзя подготовить сердце к неминуемым разочарованиям, ведь, сколько ни думай о них, сколько ни представляй, как будешь их преодолевать, но только столкнувшись лицом к лицу удаётся понять, насколько этот крест по силам. Прерывисто вздохнув, Натали услышала очередной взрыв смеха из зала и открыла глаза. Право слово, что-то она расклеилась. И отчего?

Нервно улыбнувшись, Натали поднялась и подошла к зеркалу, разглядывая молодую особу в вечернем туалете тёмно-синего цвета. Тонкое ожерелье из сапфиров и брильянтов мягко переливалось, серьги вспыхивали звёздами при каждом повороте головы, а искусно завитые локоны мягко пружинили. Она была молода, красива и любима, так отчего весь этот сплин? Грустно улыбнувшись, Натали вздёрнула подбородок, и вдруг замерла, глядя на дверь, которая открылась за её спиной.

– Натали, – прошелестело еле слышно, и в следующую секунду Александр преодолел разделявшее их пространство, останавливаясь за её спиной и ловя в отражении её взгляд, вспыхнувший тревогой.

– Александр, признаться, я не думала, что смогу увидеть вас… – начала было она, не уверенная, что никто не зайдёт следом. Но он, разгоняя все её сомнения, с тихим вздохом припал к её обнажённому плечу, покрывая его обжигающими поцелуями, поднимаясь выше, к шее.

– Наташа, – прошептал он, прикрыв глаза, глубоко вдыхая нежный, тонкий аромат духов, смешавшихся с её запахом. Тем, что преследовал его повсюду, лишая покоя. Но Натали всё ещё была напряжена, боясь, что дверь вот-вот распахнётся, и появится принцесса Мария.

– За дверью стоит Орлов, – хрипло проговорил Александр, разгадав её сомнения. – Он постучит, когда закончится первый акт.

И только тогда она позволила себе расслабиться, с блаженным вздохом откидываясь на его спину. Его руки обвили её талию, и она накрыла их своими, жалея, что перчатки не дают почувствовать жар его кожи.

– Я так скучал по тебе. – Александр, казалось, не мог заставить себя оторваться от неё, целуя скулу, висок, вновь возвращаясь к шее, мочке уха…

– Это невыносимо, Саша, – жалобно выдохнула Натали, и тут же прикусила язык, – давала же себе зарок не жаловаться! Но он с грустью ответил:

– Я знаю, жизнь моя. Знаю. Но прошу тебя, наберись терпения. Я уверен, что скоро у нас появится больше времени. И я смогу, наконец, прижать тебя к себе, вновь делая своей…

Он развернул её, нежно приподнял подбородок и, наконец, коснулся губ, вкладывая в поцелуй всю тоску, всю боль сердца, разрывавшегося от разлуки. Натали положила руки на его плечи, боясь зацепить перчатку о жёсткие украшения аксельбанта.

– Люблю тебя, – прошептала она, отрываясь на миг, чтобы вздохнуть, – невозможно люблю тебя.

– Родная. – Александр с сожалением оторвался от её губ, обнял, осторожно поглаживая по спине. – Ещё минута, и я увезу тебя отсюда, наплевав на всех вокруг.

– Это было бы прекрасно, – улыбнулась Натали. – Жаль, что невыполнимо.

– Я так хочу прийти к тебе сегодня, – с мукой в голосе проговорил Александр. Натали в смятении подняла на него глаза. Конечно, она мечтала, чтобы он навещал её, но к чему приведут их ночные рандеву? Не к быстрому ли разоблачению? Хотя о каком разоблачении может идти речь, если всё, что между ними происходит, ограничивается взглядами, полными тоски?

– Это слишком опасно. – Губы не слушались, а сердце выбивало бешенный ритм где-то в горле.

– По возвращении во дворец у меня был разговор с императором, – медленно проговорил Александр, чувствуя, как Натали напряглась в его руках. – Нет, он не просил меня немедля прекратить нашу связь, – улыбнулся он, – но сказал, что прежде, чем у меня появится наследник, я должен забыть о велениях своего сердца.

Натали опустила глаза, вспоминая, сколь часто приходил цесаревич к принцессе, когда она оставалась на ночное дежурство в её покоях. Как часто она провожала его взглядом, с болью видя, как закрывается за ним дверь.

– Мне так же тяжело, как и тебе, поверь, – с болью в голосе сказал Александр. – Но это – мой долг, и я не могу им пренебречь.

– Поверь, я прекрасно это понимаю. – Натали прижалась щекой к его груди, ловя в зеркале свой взгляд. – Я ничего от тебя не требую и буду рядом, пока нужна тебе. Пока… – она вздохнула, прикусив губу, стараясь сдержать рвущиеся из груди слёзы. Александр сжал её крепче, коротко вздохнул, потом осторожно отстранил и грустно улыбнулся:

– Я люблю тебя, просто помни об этом.

Короткий стук в дверь, раздавшийся через пять минут, заставил их нехотя оторваться друг от друга. В последний раз сжав её руки в своих, Александр поспешно вышел, а Натали вновь вернулась к зеркалу, думая, как много может изменить в облике короткая встреча с любимым.

Комментарий к Глава пятая

[1] “Существовала не просто бальная форма офицеров, но и разнарядки явки оных офицеров на бал от каждого полка. Столько-то командированных должно явиться в означенное время при правильном мундире, отстегнуть шпаги, сдав их специальным лакеям, и начать тяжело работать, то бишь танцевать. Определенно, обслуживание на высоком уровне прекрасных дам – это всю дорогу пот и пахота, да еще и с Приятным Лицом. Подозреваю, что выбор тех, кого направляли со спецзаданием на танцульки, временами напоминал суровую историю нашего времени о том, как некая российская фирма, филиал западной организации, должна была направить своих делегатов на политкорректную сходку тех, кто предпочитает свой пол. Поедет тот, у кого будут худшие показатели работы, объявило мудрое русское начальство. Никогда фирма не работала так продуктивно, как в этот сложный период…” (забавная статья, целиком с которой можно ознакомиться по ссылке: https://anna-y.livejournal.com/993599.html )

========== Глава шестая ==========

Холодало. Зима в этом году решила прийти раньше, уже с начала октября завывая ледяным ветром в трубах и каминах дворца. Жизнь здесь текла по-прежнему: ярко, весело и на первый взгляд беззаботно. Но это было не так, по крайней мере, не со всеми. Александр всеми фибрами души мечтал о том, чтобы быть ближе к Натали. И так же тщательно оберегал её от малейших подозрений в непристойной связи. В своём стремлении оградить её от сплетен, он практически перестал разговаривать с ней, ограничиваясь дежурными фразами, и за прошедшие после премьеры полтора месяца всего раз оставался с ней наедине на короткие пять минут.

Единственное, что спасало и помогало не сойти с ума от отчаяния, – письма, что он писал Натали, сделав Орлова невольным поверенным. Как один из посвящённых в истинный характер их отношений, адъютант выполнял поручения со смешанным чувством не проходящей неловкости и гордости за то, что ему доверяет цесаревич. Молодой, амбициозный офицер, Дмитрий Григорьевич Орлов мечтал возвыситься и более чем ясно осознавал, к чему со временем могут привести его верность и умение держать язык за зубами. Статный, сероглазый, русоволосый, Дмитрий давно стал любимцем дворца, при этом оставаясь открытым человеком, снискавшим добрую славу офицера, на кого можно положиться.

Пользуясь тем, что фрейлины и адъютанты видятся друг с другом по долгу службы довольно-таки часто, он без труда передавал письма княжне Репниной, и всякий раз она мило смущалась, незаметно вручая ответ. Заглядывать в чужую переписку Орлов не мог и не смел, но сердце, пока свободное от любви, взирало на происходящее со сторонним любопытством. Он не мог понять, зачем так рискует умная, богатая и молодая княжна? Мнение о ней складывалось не самое лицеприятное, и хотя Дмитрий старался не осуждать других, но всё чаще ловил себя на мысли, что знает о Натали всё. Она наверняка мечтала о большем, как и он, пытаясь таким образом пробить дорогу к подножию трона. И, видя, как изводит себя Александр, ей без труда это удалось бы, стань он прямо сейчас императором. При этом Репнина была столь умна, что оставалась ближайшей наперсницей принцессы Марии, что не могло не вызывать восхищение.

Натали же жила этими письмами, бережно храня их, перечитывая одинокими ночами и роняя слёзы на бумагу. Они были полны нежности и любви, а так же боли от невозможности разделить эту любовь в полной мере. Александр, как истинный представитель своей эпохи, эпистолярным жанром владел в совершенстве, изливая свою душу на бумагу с таким пылом, что его облик невольно вставал перед Натали, когда она садилась читать очередное письмо.

«Мой милый ангел, не могу не представлять, как ты лежишь в постели и читаешь моё письмо. Я знаю, что ты улыбаешься, а твои глаза сверкают ярче бриллиантов в ожерелье матушки. Если бы я мог быть рядом с тобой в этот миг и, приклонив голову к твоим коленям, просто любовался бы тобой…»

«Наташа, сердце разрывается при мысли, что ты так близко, а я не могу даже подойти и заговорить обо всём на свете. Сегодня на балу ты была так прекрасна, что я до сих пор вижу твой пленительный образ, слышу твой смех…»

«Когда намедни ты заходила ко мне, чтобы передать просьбу Мари, я готов был кричать от отчаяния, потому что был не один и не мог сказать тебе, как люблю и скучаю…»

Каждая строка, каждое слово словно выжигали на сердце пылающую вязь, наполняя душу сладким томлением. В отличие от Александра, Натали никогда не подписывала своих писем и никогда не обращалась к нему по имени, боясь, что письмо попадёт не в те руки, но больше переживая, как бы о них не узнала принцесса. Княжне было известно, что Мария никогда не оставалась на ночь в его покоях и даже в спальню заходила лишь несколько раз. Сама Натали даже представить себе не могла, как выглядит спальня цесаревича, поэтому всякий раз, представляя его спящим, видела родное лицо на кружевных подушках в своём имении. Иногда казалось, что всё же случившееся было сладким сном, а то, что происходит сейчас – продолжение давней игры в любовь, что давно уже нарушила все правила и поселилась в сердце. Она продолжала с честью нести свою службу, руководя фрейлинами, но всякий раз, глядя, как цесаревич в бордовом стёганом халате появляется на пороге покоев принцессы Марии, кусала щёку, чтобы не разрыдаться от отчаяния, просиживая в соседней комнате до его ухода. А когда он, уступая просьбам жены, оставался до утра, Натали возвращалась с ночного дежурства с головной болью.

В одну из таких ночей, когда ветер особенно сильно хлестал дождём по окнам, она помогала принцессе собираться ко сну, расчёсывая длинные блестящие волосы, из которых только что вынула все шпильки. На губах Марии играла задумчивая улыбка, и вся она словно светилась изнутри, невзирая на тяжёлый для всех день – сегодня принимали послов из Италии, и хотя большой бал в их честь был назначен на завтра, длительный приём вымотал всех.

– Как считаешь, – задумчиво проговорила Мария, – Александр зайдёт ко мне сегодня?

– Их высочество наверняка устал, – ответила Натали, стараясь не показать, как больно слышать надежду в её голосе. – Но это не значит, – поспешила она добавить, видя, как огорчилась Мария, – что он не захочет пожелать вам доброй ночи.

– Я так надеюсь подарить ему наследника, – вздохнула принцесса.

– Мы все мечтаем об этом, – искренне ответила Натали, откладывая расчёску. Потом подошла к постели, взбивая подушки и откидывая одеяло. Мария забралась в кровать, уютно устроившись среди подушек.

– Без него мне всегда так холодно, – пожаловалась Мария. – Как я мечтаю, Натали, чтобы ты снова нашла свою любовь и была так же счастлива, как и я!

– Даст Бог, найду, – улыбнулась Натали. – Я оставлю светильник гореть.

– Доброй ночи, – пожелала Мария, и княжна вышла, тихо притворив за собой дверь. Ночи, когда ей приходилось сидеть у спальни принцессы, она обычно коротала за книгой или же писала письма Александру. Мария редко просыпалась и просила что-либо, но дежурств никто не отменял, а поспать она успеет завтра. Но сегодняшняя ночь, стихия, разбушевавшаяся за окном, так и располагали прикрыть глаза и задремать, положив голову на руки, скрещённые на столе. Она провалилась в сон так быстро, что, когда цесаревич зашёл в покои спустя полчаса, даже не услышала. Орлов, дежуривший этой ночью и открывавший перед Александром дверь, заметил её, трогательно спящую за столом, и, повинуясь непонятному порыву, оставил дверь приоткрытой, глядя, как цесаревич подходит к ней, останавливаясь и не решаясь потревожить сон.

Но вот Натали проснулась, словно почувствовав его присутствие, резко подняла голову и тут же подскочила, приседая.

– Ваше высочество! – хриплым ото сна голосом проговорила она, не в силах отвести взгляд от распахнутого на груди халата, под которым скрывалась белоснежная сорочка.

– Наташа, – еле слышно прошептал Александр и вдруг схватил её ладонь, стремительно прижимая к губам.