Текст книги "Мне не жаль...(СИ)"

Автор книги: Luchien.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

========== Глава первая ==========

Июль 1841 г.

В Петергофе полным ходом шла подготовка ко дню рождения императрицы, и пока карета княжны Репниной въезжала во дворец, её хозяйка, затаив дыхание, наблюдала за суетой, царящей вокруг. Вдалеке слуги под бдительным руководством француза Мерсье устанавливали иллюминацию, а дальше сооружали пьедестал, где должна была расположиться царская семья. Суетились все: садовники, приводящие в порядок кусты; повара, проверяющие жаровни, что собирали под открытым небом; офицеры, следящие за безопасностью… Натали смотрела во все глаза, с острым сожалением думая о том, что жизнь продолжала бить ключом, невзирая на её отъезд, в то время как для неё на этот год всё остановилось, замерло, застыло вдали от двора и человека, которого она тщетно пыталась забыть все эти долгие двенадцать месяцев.

Натали могла признаться только самой себе в том, что чувство, которое она так силилась заглушить, в разлуке стало лишь сильнее, разъедая сердце ядом. Но честь и достоинство кричали, что следует держаться от дворца как можно дальше, и если бы не искреннее, полное мольбы письмо принцессы Марии, всё осталось бы по-прежнему… Натали страшилась возвращаться ко двору. Страшилась разговора с императрицей. Но больше всего страшилась встретиться лицом к лицу со своим личным демоном, которого с трудом загнала в преисподнюю, где ему самое место. Потому что любовь к цесаревичу была искушением дьявола, и в жизни её не имела места.

Натали честно пыталась забыть. Пыталась скорбеть по потерянному навсегда жениху, делать вид, что она – соломенная невеста, в один миг лишившаяся всего: и любви, и мужа. Но эта роль претила честной душе настолько, насколько вообще это было возможно. Натали пыталась уговорить себя, что письмо принцессы не стало той весточкой из внешнего мира, которой она не могла бы противиться. Пыталась заставить саму себя не дрожать от предвкушения, возвращаясь в Петербург, но сердце, будь оно неладно, не желало мириться с разумом, с каждой новой верстой ускоряя свой бег.

Взгляд Александра, полный тоски и сожаления, всё ещё стоял перед глазами, отдаваясь болью в груди, но тогда принятое решение было единственно верным. Теперь же, подъезжая к летней резиденции монархов, она замирала, боясь встретиться со своими страхами лицом к лицу. Слишком много времени утекло с последней встречи, и Александр давно не свободен, и сама она слишком много переосмыслила, чтобы вновь быть просто легкомысленной фрейлиной. Слёзы вскипали на глазах, от страха сжимало горло, но Натали, упрямо вздёрнув подбородок, подала руку слуге, выходя из кареты и поднимая взор к дворцовым окнам. Там, где-то в глубине, находился Александр, и впервые их отделяло всего несколько десятков метров, а не вёрсты и границы чужих государств…

– Мадмуазель Репнина, – её встречал один из чопорных камергеров её величества, имени которого Натали так и не смогла запомнить, – вас ждёт Её Величество.

– У меня есть возможность привести себя в порядок после дороги? – с достоинством спросила Натали, хотя сердце уже плясало в горле, заставляя голос дрожать.

– Императрица ждёт вас через полчаса, – ответил камергер. – Вас проводят в отведённые вам покои.

Коридоры, наполненные светом, суета и весёлый гомон, удивлённые взгляды и добродушные возгласы – всё это проходило мимо, не задевая, пока Натали шла за слугой, а в голове билась одна мысль: прогонят или позволят остаться? Сейчас, не видя Александра, но чувствуя его присутствие в каждом повороте коридора, в каждом солнечном блике на стекле, она готова была умолять, лишь бы позволили остаться. И, наскоро ополоснув лицо, даже не разглядев как следует отведённые ей комнаты, Натали поспешила к императрице, стараясь не сминать так сильно подол синего дорожного платья. Перед дверьми в императорские покои она остановилась, сделала глубокий вдох, расправила плечи и вошла с безмятежной улыбкой, сразу замечая Александру Фёдоровну, стоявшую у окна.

– Ваше величество, – присела в глубоком реверансе Натали, страшась поднять голову.

– Я рада видеть тебя, – раздался мягкий голос, и она поднялась, встречаясь глазами с той, кем искренне восхищалась долгие годы. – Надеюсь, твоя скорбь стала меньше, раз ты решила вновь украсить наш двор своим присутствием.

– Признаться, моя скорбь давно утихла, – осторожно ответила Натали, распрямляясь. – Но лишь письмо принцессы Марии напомнило, что моё место при дворе.

– Твоё место всегда было здесь, и ты прекрасно это знаешь, – сказала императрица, пристально глядя в смятённое лицо. – А твоё сердце… Покидало ли оно дворец?

Натали вздрогнула и подняла прямой и честный взгляд на Александру Фёдоровну, но та смотрела с безмятежной улыбкой, застывшей на прекрасном лице.

– Моё сердце, ваше величество, не имеет власти над моим разумом. А мой разум удерживал меня вдали от дворца весь этот год.

– Достойный ответ, – кивнула императрица, вновь обращая взгляд в окно. – Нам всем тебя не хватало.

– Смею надеяться, что мой отъезд не повлёк за собой ничьих разочарований, – тихо сказала Натали.

– Ты знаешь, что это не так, – откликнулась Александра Фёдоровна. – Но скажи мне одно, и, замечу сразу, от твоего ответа зависит твоё пребывание во дворце: с какой целью ты вернулась?

– Я вернулась по просьбе принцессы Марии, – твёрдо ответила Натали, вздёрнув подбородок. – Ежели вы скажете, что моё пребывание здесь нежелательно, я тотчас покину Петергоф, чтобы никогда более не появляться при дворе.

– Молодость слишком категорична, – с грустной улыбкой заметила императрица, оборачиваясь к Натали и пристально разглядывая яркий румянец, вспыхнувший на щеках, и блестящие от непролитых слёз глаза. – Скажи мне честно, Натали, чтобы более мы не возвращались к этому разговору: ты усмирила чувства, которые могут помешать выполнять твои обязанности?

– Мой разум полностью мне подвластен, – смиренно опустила голову Натали, ощущая, как в груди ширится и растёт пустота, поглощая надежду.

– А сердце? – тихо спросила Александра Фёдоровна.

– А сердцу я не в силах приказать, – прошептала Натали в смятении.

– Я лишь надеюсь, – спокойно отозвалась императрица, подходя ближе и беря холодные ладони Натали в свои, – что ты сумеешь держать в руках свои эмоции.

– Я никогда не причиню боль принцессе Марии, – с затаённой горечью прошептала Натали.

– Ты всегда была благоразумна. – Александра Фёдоровна слегка сжала её руки, заставляя взглянуть прямо в глаза. – Я надеюсь на твоё благоразумие и сейчас.

– Конечно, ваше величество, – прошептала Натали, пытаясь сдержать отчаяние, рвущееся наружу.

– Мы очень рады, что ты вернулась, Натали, – мягко сказала императрица, давая понять, что аудиенция окончена.

– Спасибо, ваше величество, – пробормотала Натали, приседая и выходя из покоев. И только оказавшись в коридоре, она смогла перевести дух, поняв, что всё это время дышала вполсилы. До своих покоев Натали шла, словно в тумане, машинально кивая на приветствия и улыбаясь, видя знакомые лица. Она почти дошла до двери, когда услышала роковое и изумлённое:

– Натали!

Внутри всё замерло, отказываясь поверить, и Натали с трудом обернулась, не поднимая глаз, видя приближающуюся к ней до боли знакомую фигуру в мундире Преображенского полка. Присела в реверансе, медленно выпрямилась и только тогда позволила себе посмотреть в лицо, что являлось во снах каждую ночь.

Александр ничуть не изменился: тот же взгляд, ищущий, тревожащий, та же улыбка, искренняя, светлая, и тот же твёрдый разворот плеч.

– Вы ли это? – спросил он хриплым, отчаянным голосом.

– Я так изменилась за год, ваше высочество, что вы меня не узнаёте? – попыталась она пошутить, хотя комок, вставший в горле, мешал внятно говорить.

Александр потянулся было к её руке, но застыл в нерешительности в нескольких сантиметрах. Натали грустно улыбнулась, надеясь, что глаза не выдадут то, что бушует сейчас в душе.

– Я рада вас видеть, – наконец вымолвила она, вновь приседая. – А теперь прошу меня извинить: мне надо готовиться к вечеру, а я до сих пор в дорожном платье.

– Я буду рад вас видеть на балу, – склонил голову Александр. – Без вас двор был пуст.

– Рада это слышать, ваше высочество, – ответила Натали. – Смею заметить, моя жизнь не отличалась разнообразием вдали от дома.

– Моя жизнь тоже была лишена красок последний год, – голос цесаревича мягко вибрировал, задевая потаённые струны в её душе.

– Простите, ваше высочество, – поспешила ответить Натали, чувствуя, что не в силах слушать продолжение желанного признания, – но мне действительно пора готовиться к вечеру.

– Не смею вас задерживать, – склонил он голову, провожая долгим задумчивым взглядом.

Но был ещё один визит, который просто обязана была нанести фрейлина Репнина до бала. И к новой двери она подходила со смешанными чувствами. Принцесса Мария действительно была той, кого она считала своей подругой и искренне жаждала встречи. Вот только сама Натали полагала, что предаёт эту дружбу одним своим присутствием, и ничего с этим чувством поделать не могла. Поэтому она глубоко вздохнула, прежде чем войти в покои принцессы, хотя, стоило увидеть её горящий взгляд и искреннюю улыбку, как все сомнения тут же развеялись.

– Натали! Как я рада тебя видеть! Мой Бог!

Мария подлетела к Репниной, заключая её руки в свои и окидывая взволнованным взглядом. За прошедший год фигура Марии приобрела приятную округлость, а лицо словно озарилось внутренним светом, свойственным замужним женщинам. И все эти изменения Натали с затаённым сожалением отметила, чувствуя, как прибавляется на сердце шрамов. Нет, она желала подруге счастья, но, быть может, подспудно мечтала о том, чтобы та была так же несчастна. В этом постыдном желании она с трудом признавалась сама себе, корила себя за него, но даже на исповеди не смогла бы покаяться.

– Я так рада видеть тебя! – повторила Мария, светясь от счастья. – Без тебя мне было так тяжело, никто не любит, не понимает, не чувствует меня так, как ты!

Мария увлекла Натали к банкетке, усадила и принялась расспрашивать о жизни за границей и о том, как прошёл этот год. И только видя, что Натали устало кивает, спохватилась, поднимаясь.

– Я совсем заболтала тебя, – сокрушённо сказала Мария, – а ведь ты до сих пор не переоделась! Иди, готовься, вечером я сообщу все-все сплетни за последний год, и мы вместе посмеёмся!

К себе Натали возвращалась, почти не чуя ног. Слишком много встреч, разговоров, слухов и мыслей поселилось в голове. До бала оставалось шесть часов, и она, не помня себя от усталости, едва позволила себя раздеть и упала в постель, забывшись беспокойным сном. Проснувшись с лёгкой головной болью, Натали поначалу не могла понять, где находится, вглядываясь в балдахин, терявшийся в полумраке. Постепенно голоса слуг в коридоре вернули к реальности, а следом пришло воспоминание о мимолётной встрече с Александром. В груди сладко заныло – стоило представить, что сегодня удастся увидеть его, услышать его голос, находиться так близко, но в то же время так далеко. Она обещала императрице, что эмоции не возьмут верх. Она ценила дружбу принцессы Марии. И конечно, могла взять себя в руки!

Спустя два часа Натали поняла, что никогда ещё так жестоко не ошибалась. Бал, вылившийся в сады Петергофа, набирал обороты. Пары прогуливались между фонтанов, а в распахнутых настежь дверях то и дело мелькали силуэты танцующих. Яркие фонтаны шутих, фейерверков, иллюминаций вспыхивали в разных углах обширного парка, то и дело заставляя останавливаться и замирать в восхищении. Натали и Мария стояли на ступеньках, обмахиваясь веерами, – после духоты бального зала на обнажённые плечи опустилась долгожданная прохлада.

– Как красиво! – прошептала принцесса, не сводя глаз с распускавшихся в небе цветов. – Фейерверки на день рождения её величества всегда прекрасны. Правда же?

– Да, – улыбнулась Натали задумчиво. – Два года назад, по крайней мере, было так же так красочно.

– Ох, ты же пропустила прошлогодний праздник! Прости, ведь в это время ты была в трауре, а я, глупая, как всегда говорю что-то невпопад.

– Ваш русский стал почти идеальным, – с улыбкой ответила Натали, уходя от скользкой темы. – Кто же был вашим учителем?

– О, – мило смутилась Мария, – Александр Николаевич охотно давал мне уроки.

– Правда? – улыбка разом задеревенела. – Вижу, он отличный учитель.

– Вы знаете, – принцесса склонилась к Натали, прячась за веером, – если бы его высочество был хотя бы вполовину меньше занят, я осилила бы язык быстрее. Но теперь у меня есть вы! И вы поправите пробелы в моём образовании!

– О каких пробелах идёт речь? – От звука его голоса по позвоночнику вниз устремились колючие мурашки. Натали надеялась, что выглядит безмятежно и спокойно, хотя внутри бушевал ураган. Она кожей ощущала, как он обходит их и берёт руку Марии в свои, поднося к губам.

– Я рассказывала княжне о том, как вы помогаете мне выучить язык. – При виде супруга Мария расцвела, не сводя с него нежного, светящегося любовью взгляда.

– Но между тем, – неспешно повернулся к Натали Александр, – вы говорите о пробелах.

Она протянула руку буквально через силу, заставляя думать себя о чём угодно, только не о том, как его губы прожигают пальцы сквозь атлас перчатки.

– Вы слишком много работаете, – капризно вздохнула Мария, и тут же непосредственно улыбнулась. – Теперь ваше место займёт Натали!

– Ваше высочество, боюсь, я никогда не смогу занять место Александра Николаевича, – с трудом разлепила пересохшие губы Натали, осторожно освобождая ладонь из руки цесаревича, который задержал её на мгновение дольше, чем требовалось.

– Я опять сказала что-то не то, – удручённо покачала головой Мария. – Простите меня.

– Ну что вы! – воскликнула Натали. – Это я, возможно, придаю слишком много значения смыслу слов, когда можно ограничиться тем, что лежит на поверхности.

– Жемчуг можно найти только на глубине, – заметил Александр.

– А можно и утонуть, ныряя за ним, – небрежно пожала плечами княжна, равнодушно отворачиваясь. Сердце было готово выскочить из груди, и каждый новый вдох давался тяжелее предыдущего. В этот момент раздался оглушительный грохот, и всеобщее «Ах-х-х!» разнеслось по парку. Мария захлопала в ладоши и взяла за руку Александра, едва-едва коснувшись виском его плеча. Но в этом жесте было столько интимного, нежного, что Натали задохнулась, поднимая в небо слезящиеся глаза.

– Я, наверное, никогда не устану восхищаться этой красотой! Дома никогда такого не было видно. Ох, совсем забыла! Я же обещала вальс Жуковскому!

– Уверен, он вас простит, – улыбнулся Александр. Но, стоило Марии опустить голову, раскрывая карнэ[1], как его взгляд нашёл Натали, словно пытаясь без слов рассказать обо всём, что творилось на душе.

– Нет-нет! – вздохнула Мария счастливо. – Я же точно помню, что он просил станцевать с ним, ведь ему скоро уезжать к невесте.

– К невесте? – удивилась Натали.

– Да, – хмыкнул Александр, – наш Василий Андреевич решил остепениться.

– Ну, пойдём же, Натали, – потянула за руку Мария, – Василий Андреевич уже заждался, точно!

– И вы оставите княжну в одиночестве? – с притворным негодованием спросил Александр. Мария остановилась и нахмурилась.

– Ну что за ерунда! – фальшиво рассмеялась Натали. – Я найду кого-то из знакомых и совершенно не буду скучать, пока вы танцуете, уверяю вас!

– Я знаю выход! – хитро улыбнулась Мария. – Александр Николаевич пригласит вас на вальс.

– Не стоит утруждать цесаревича, – сделала последнюю попытку отказаться Натали, обречённо понимая, что само провидение толкает сегодня её в его руки.

– Поверьте, я буду только рад скрасить ваше одиночество, – учтиво заявил Александр, улыбнувшись уголком губ. Принцесса кивнула:

– Ну вот, что я вам говорила? А теперь поспешим, я не хочу заставлять Василия Андреевича ждать.

========== Глава вторая ==========

С каждым шагом к бальному залу ноги Натали наливались свинцом, и до распахнутых дверей она дошла, держа спину неестественно прямо. Мария, заприметив Жуковского, взмахнула ему рукой, заставляя Натали склониться к ней и прошептать, что подзывать кавалера подобным образом неприлично. Но, стоило паре отойти, как боевой настрой вновь стих, и она смущённо застыла, теребя в руках пластинки на веере.

– Вы так не хотите со мной танцевать? – грустно спросил Александр, и Натали вздрогнула, поняв, что слишком сильно погрузилась в свои мысли.

– Ну что вы! – Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Они подошли к танцующим, склоняясь друг перед другом, и Натали вложила свою ладонь в ладонь цесаревича, едва касаясь второй плеча. Первые аккорды зазвучали, и вальс закружил, на миг заставляя забыть обо всём: только чувствовать его руку на талии, украдкой любоваться губами, находящимися так близко, и тайком вдыхать его запах, который заполнил лёгкие, стоило глубоко вздохнуть.

– Сегодняшний праздник затмил всё, виденное мною раньше, – завела Натали непринуждённую беседу. – Я успела соскучиться по двору и веселью, что его сопровождает, и…

– Я счастлив, что вы вернулись, – перебил Александр. – Признаться, я уже потерял надежду увидеть вас.

– Принцесса Мария была настойчива в своих просьбах, – вымолвила княжна, глядя поверх его плеча.

– Она много раз просила вас вернуться, что же изменилось сейчас?

– Вы знаете о её просьбах? – Натали в удивлении подняла на него глаза, моментально утонув в горящем взгляде. Александр улыбнулся:

– Я просил её читать ваши письма вслух. Это было одним из заданий, которое она выполняла с удовольствием, ведь читать ваши письма Мари всегда было интереснее, чем учёные трактаты Вольтера.

– Вы жестоки! – улыбнулась Натали. – Заставлять разбирать мой почерк, а после читать вслух…

– Если я и был жесток, то только по отношению к себе, – тихо и серьёзно ответил Александр. – Ведь, слушая её голос, я представлял, что вы рядом.

Они замолчали, погружаясь в свои мысли, но вот Александр вновь заговорил:

– Так почему вы вернулись, Натали? Значит ли это, что у меня всё ещё есть надежда?

Натали проглотила комок, внезапно вставший в горле, и печально посмотрела на него:

– Надежда – слишком зыбкое чувство, она то вспыхивает, то гаснет вновь. И моя сегодня погасла окончательно, когда я увидела, как счастлива с вами принцесса Мари.

– А что обо мне? – настойчиво спросил Александр, и Натали, смутившись, отвела взгляд. – Или моё счастье вас боле не волнует?

– Не проходило и дня, чтобы я не молилась о вашем счастье, – наконец сказала она. И добавила про себя: «И о собственном душевном равновесии, которое разбилось вдребезги, стоило появиться во дворце».

– А я тосковал по вас каждую минуту, – напряжённо проговорил цесаревич, слегка пожимая её ладонь. – Мне не хватало вас. Наших разговоров, наших встреч. И той свободы, что я всегда чувствовал, находясь подле вас.

– Вы более не свободны. – Натали вдруг почувствовала огромную усталость и от вечера, и от этого разговора, в котором слышалось столь многое, но так мало можно было сказать вслух.

– Но по-прежнему волен распоряжаться своим сердцем, – упрямо ответил Александр, вынуждая посмотреть на него. И мимолётного взгляда хватило, чтобы Натали разглядела в нём ту же надежду, которой жила все эти месяцы. – А что говорит ваше?

– Разве моё возвращение не отвечает на ваш вопрос? – тихо выдохнула Натали, опуская глаза. Танец подошёл к концу, музыка стихла, и Александр с сожалением выпустил её из своих рук, подводя к Марии, весело говорившей что-то Жуковскому.

– Мадемуазель Репнина! – воскликнул Василий Андреевич. – Рад вас видеть! Смею заверить, не одно сердце разбилось с вашим отъездом.

– Надеюсь, что все они успели залечить свои раны, – ответила Натали, невольно ловя взгляд цесаревича.

– Если бы душевные раны так же легко было залечить, как телесные, жизнь в этом мире стала бы гораздо проще, – покачал головой Василий Андреевич и повернулся к принцессе, которая, не прислушиваясь к их разговору, решила что-то уточнить у Жуковского.

– Моё сердце всё ещё бьётся ради вас, – прошептал Александр, обжигая её шею горячим дыханием, и, откланявшись, отошёл.

Остаток бала для Натали прошёл, как во сне, и, возвращаясь утром в свои покои, она не переставала задумчиво улыбаться, вспоминая каждое слово, сказанное цесаревичем. Несмотря на зарок, данный себе, она чувствовала, как с треском ломаются все стены, столь тщательно возводимые ею весь этот год. Натали посмотрела на своё отражение в зеркале и прижала ладони к пылающим щекам. Нельзя было возвращаться, она напрасно считала себя сильной, ведь это было не так. Нельзя было недооценивать силу своих чувств к Александру и силу его чувств к ней. Неужели он действительно всё ещё любил её? И если это правда, то можно ли считать его чувства простым увлечением, желанием охотника загнать дичь, или же он действительно пылает к ней искренней, настоящей любовью?

Натали была молода и жаждала любить. Но с каждым днём, проведённым в Петергофе, понимала, что та любовь, которая зажгла душу, может легко спалить, оставив после себя горстку пепла. И что останется потом? Идти в монастырь замаливать грехи? Или же с гордо поднятой головой нести бремя своих ошибок, даже если сама она их таковыми не считает? Встречи с Александром были редкими, слишком редкими, если вспоминать, сколько раз они встречались в минувшем году. Но каждая из них была яркой, полной недомолвок, взглядов и смущённых улыбок. И Натали чувствовала, как её затягивает в огромную яму, из которой не будет выхода. Впрочем, императрица была ею довольна, не находя в поведении фрейлины ничего предосудительного и, видимо, перестав следить за ней столь пристально. А принцесса и вовсе не отпускала от себя ни на минуту. Натали всюду сопровождала её, будь то прогулка по парку, или катание на лодке, не говоря уже о вечерах, наполненных музыкой, играми в карты и буриме и танцами. Правда, больше Натали с Александром не танцевала, заранее расписывая карнэ, не давая ни малейшего шанса. Она ни разу не оставалась с цесаревичем наедине, а завидев его, спешно покидала пустынные дорожки парка или коридоры дворца, боясь, что напряжение, звеневшее между ними, в конце концов найдёт выход, бросив в объятия друг друга, столь долгожданные, сколь и губительные.

Между тем сезон в Петергофе подходил к концу, и двор начал собираться обратно, в Петербург. Но, прежде чем вернуться в Зимний, император с супругой решил посетить Царское Село и устроить охоту. Александр присоединился к ним, а принцесса отправилась во дворец, оставив Натали следить за тем, как собирают её вещи. Марии надо было застать поверенного от матушки, который привёз ей письма и должен был передать на словах некоторые наказы. С сожалением принцесса оставляла любимую фрейлину, взяв с неё обещание, что та не будет задерживаться, а вернётся, как только убедится, что каждое платье и каждые туфельки уложены как следует, все драгоценности нашли своё место в футлярах, а книги тщательно упакованы. Натали горячо заверила её, что самое большее через три дня вернётся в Зимний.

– Три дня без вас – очень долго, – вздохнула Мария, но тут же одёрнула себя: – Я такая эгоистка! Два месяца вы не отходили от меня ни на шаг, а я не могу дать вам хоть немного отдыха. Знаете, оставайтесь здесь на неделю. Нет, нет, не возражайте, у меня достаточно фрейлин, чтобы я смогла пережить отсутствие одной из них. А вы нуждаетесь в отдыхе, я же вижу!

– Признаться, – вздохнула Натали со смущённой улыбкой, – я отвыкла от суеты, свойственной двору, и влиться в неё было непросто.

– Вот видите! – воскликнула Мария, у которой сама мысль о том, что она делает подруге приятное, вызывала удовольствие. – Я распоряжусь, чтобы ваши покои оставили за вами после того, как вещи отправят в Петербург.

– Не стоит, – поспешно заверила княжна. – Я попрошу Мишеля написать управляющему – у нас неподалёку есть небольшое имение. В этом году, в связи с беременностью Лизы, оно пустует. Уверена, на несколько дней я найду там приют. И вдали от двора отдохну в тишине.

«И разберусь в своих мыслях», – добавила она про себя.

Дворец стремительно пустел, и вскоре остались лишь несколько адъютантов и фрейлин из числа приближённых к императорской семье. Натали управилась в два дня, прошедшие после отъезда принцессы Марии, и теперь неспешно шла по дорожке, с двух сторон скрытой высокой зелёной изгородью. Впереди шумел фонтан – вскоре их выключат и закроют на зиму. И весь этот сезон, промелькнувший яркой вспышкой, оставлял чувство щемящей ностальгии. Натали понимала – подобное никогда не повторится, и в Зимнем её ждёт что-то пугающее, возможно, волшебное, а может, связанное с полным крушением всех надежд. Она остановилась у высокого мраморного бортика и задумчиво посмотрела на рябь, бегущую по воде. В чаше фонтана плавали первые жёлтые листья, срывавшиеся с клёна, закрывшего от вездесущего дворца этот уютный уголок.

Натали опустила пальцы в прохладную воду, наблюдая, как встрепенулись золотые рыбки, подплывая к её руке. Увлёкшись, княжна не заметила, как на одной из дорожек показался Александр, а он, заметив её, замедлил шаг, стараясь ступать бесшумно, впервые за долгое время позволяя себе открыто любоваться склонённой головой, изящным изгибом шеи и волосами, в которых играло бледное северное солнце.

– Я даже не надеялся застать вас здесь, – прошелестел его голос, и Натали встрепенулась, вздрогнула, не веря, что тот, о ком она только что думала, сейчас стоит совсем близко, в двух шагах.

– Ваше высочество! Простите, я не видела, как вы подошли. – Она присела в реверансе.

– Мы здесь одни, Натали, – улыбнулся Александр, протягивая к ней руки и заключая её ладони в свои. – Наконец одни среди всей этой суеты и шума.

– Я думала, вы на охоте, – прошептала Натали. Во рту резко пересохло, и только в горле отчаянно билось сердце.

– Так получилось, что охоту пришлось отменить. Но двор остался в Царском Селе, а я здесь. Перед вами.

Его большие пальцы нежно гладили выступавшие костяшки, посылая по телу сладкую дрожь. Натали прикрыла на короткий миг глаза, позволив себе насладиться его прикосновением, но в следующую секунду подняла на него робкий взгляд.

– Ответьте мне, Натали, – решительно произнёс цесаревич, впиваясь в неё глазами, – сейчас, как на духу, ответьте, чтобы не осталось меж нами более недомолвок и пустых надежд. Почему вы вернулись во дворец? Только правду, прошу вас, ведь слушать о письме Мари я боле не в силах!

Она молчала, впитывая в себя весь его образ, сразу, целиком: и требовательный взгляд, и морщинку, расчертившую лоб надвое, и то, как он сжимал губы в волнении. И понимала, что от ответа зависит ни много, ни мало, а вся её дальнейшая жизнь. И, глубоко вздохнув, она прошептала:

– Ради возможности видеть вас.

Александр замер, не в силах поверить в услышанное, в то, о чём мечтало его сердце. Но вот улыбка, невольная и оттого ещё более искренняя, осветила его лицо. Он медленно поднял руку, очертил линию скул, коснулся локона, скрывавшего ухо, и, всё ещё не веря в своё счастье, спросил:

– Вы любите меня?

Она смущённо потупила взгляд, боясь, что признание, несмотря на все надежды, окажется не к месту. Но Александр, словно услышав её сомнения, пылко прошептал:

– Потому что я люблю вас сильнее, гораздо сильнее, чем любил, когда вы были рядом. Я не мыслю жизни без вас, и одно только слово может сделать меня счастливейшим человеком на Земле. Всего одно слово, Натали. Разве я о многом прошу?

И тогда она сдалась. Кивнула, не чувствуя, как слёзы текут по щекам, и тихо ответила:

– Да.

А в следующую секунду утонула в его руках, пока губы, жаждущие, лихорадочно скользили по лицу, сцеловывая непрерывно катившиеся слёзы:

– Наташа… любимая моя… счастье моё… – исступлённо шептал Александр, покрывая кроткими, нежными поцелуями. – Не плачь, – мягко проговорил он, осторожно вытирая слёзы большими пальцами. – Не плачь, не надо. Только не сейчас, в самый счастливый миг нашей жизни.

– Мне страшно, – прошептала она сдавленно и в следующую секунду задохнулась, чувствуя, как кружится голова, когда губы Александра, наконец, встретились с её, а осторожный поцелуй постепенно перерос в бурю. Её руки взметнулись к его волосам, а он обнял её крепко, уверенно, прерываясь, чтобы прошептать:

– Моя… любимая… моя!

Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, опуская покрывало из мягких сумерек, когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга, тяжело дыша, не сводя горящих глаз.

– Ты будешь ждать меня сегодня? – хрипло прошептал Александр, прислонившись лбом к её лбу.

– Боже! – спохватилась вдруг Натали. – Меня ведь ждёт карета! Я уезжаю сегодня в имение. Оно здесь, недалеко, – поспешила она добавить, видя, как застывает улыбка на любимом лице. – В часе езды от дворца.

– Тогда я всё ещё жду ответ на свой вопрос, – тембр его голоса бархатом ложился на сердце, рассылая теплые ручейки по всему телу.

– Об этом завтра же станет известно его величеству, – грустно сказала Натали.

– Но это не значит, что станет известно всему двору, – ответил Александр. – К тому же, раньше он был не против нашей предполагаемой связи. А знаешь, – его глаза вспыхнули лукавством, – я сам напишу ему. И когда он получит доклад из Тайной канцелярии, удивиться уже не успеет. К тому же я настоятельно попрошу не делиться этой новостью с матушкой.

– И он не станет? – удивлённо спросила Натали.

– Нет, – улыбнулся Александр. Потом поцеловал долгим, сладким поцелуем и прошептал в её губы: – Я буду хранить эту тайну и оберегать тебя столько, сколько это вообще возможно. А потом…

– Я никогда не пожалею о своей любви, – уверенно ответила Натали. – А потом – будь что будет!

Комментарий к Глава вторая

[1] Карнэ – бальная книжечка

========== Глава третья ==========

Когда Натали подъехала к поместью, окончательно стемнело, и только окна первого этажа светились мягким светом. На ступенях уже ждала прислуга, встречая хозяйку, а управляющий заверил, что всё подготовлено должным образом и мадмуазель Репниной совершенно не о чем беспокоиться.

– Спасибо, – поблагодарила Натали, заходя в дом. – Я не смею вас больше задерживать, вы и так ждали слишком долго, но меня задержали дела во дворце.

Управляющий с благодарностью поклонился и поспешил покинуть дом, а Натали, сняв с плеч палантин, распорядилась:

– Приготовьте мне ванну и накройте ужин в спальне, после можете быть свободны.

Ждать ночи оказалось сложнее, чем она думала. Слуги, многих из которых Натали знала с детства, давно стали членами семьи, и даже представить себе, что они подумают о своей хозяйке, было сложно. Щёки вспыхнули, и Натали в красках увидела картину: кухарка и горничные на кухне обсуждают, как ночью в спальню к хозяйке пришёл мужчина. Какой скандал! Поэтому, прежде чем окончательно погрузиться в ожидание встречи, Натали вызывала к себе экономку Агафью, сухопарую женщину с мудрыми голубыми глазами.