Текст книги "Мне не жаль...(СИ)"

Автор книги: Luchien.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Репнина испугано ахнула и покосилась на дверь, а Орлов, зная, что она совершенно точно не может его видеть, на миг забыл, как дышать, поймав сверкнувший взгляд. Но Натали, убедившись, что во дворце тихо, посмотрела, наконец, в глаза цесаревичу, качая головой, не в силах вымолвить ни слова. И, наконец, с мукой прошептала:

– Принцесса Мария ждёт вас.

Руки Александра безвольно упали, он опустил голову и кивнул, а после, расправив плечи, прошёл в комнатку, отделявшую гостиную от спальни. А Натали, дождавшись, когда закроется дверь, из-за которой послышался радостный возглас принцессы, рухнула в кресло, спрятав лицо в ладонях, и затряслась в беззвучных рыданиях. Глядя на эти страдания, свидетелем которых он стал, Орлов впервые подумал, что княжна, если и ищет выгоды, всё же любит Александра. Он с трудом подавил желание подойти и сказать что-нибудь в утешение, понимая, что этим только смутит Репнину. Вместо этого он тихо прикрыл дверь и опустился на стул, стоявший неподалёку, приготовившись ждать, стараясь не прислушиваться к звукам, доносящимся из спальни. В какой-то момент Натали встала, подошла к окну и, прислонившись лбом холодному стеклу, смотрела, как стекают потоки воды, делая почти невозможным рассмотреть хоть что-то. Где-то там, внизу, мутными жёлтыми пятнами уходили вдаль фонари Невского проспекта да вдалеке грохотала карета, увозившая кого-то домой.

Чувство усталости, ненужности и одиночества захватило с новой силой, и Натали обняла себя руками, стараясь сдержать слёзы. Слишком уж много их было в последнее время. Вновь начала болеть голова, пульсируя в висках, и Натали подумала, что неплохо бы выпить чая, и за этим выглянула в коридор, чтобы разбудить слугу. Но остановилась, наткнувшись на взгляд Орлова. Он поднялся, быстро кивнув, и вопросительно посмотрел на неё.

– Я хотела попросить принести чаю, – смертельно уставшим голосом проговорила Натали.

– Я распоряжусь, – откликнулся граф, – но может, стоит подождать, пока уйдёт его высочество?

– Сегодня он, скорее всего, задержится до утра, – ответила княжна, глядя куда-то поверх его головы. – Но вы правы, не стоит слугам сейчас бродить по императорским покоям.

И она развернулась, собираясь уходить.

– Постойте! – окликнул Орлов, удивляясь сам с себя. – Вы выглядите нездоровой, – заметил он, досадуя на свой порыв.

– Ничего страшного, – грустно улыбнулась Натали. – Просто болит голова, должно быть, из-за непогоды.

И она ушла, тихо притворив дверь. А Дмитрий так и остался стоять, глядя на вензеля на полированном дереве и пытаясь разобраться, откуда в груди разлилось такое острое сочувствие и участие в судьбе княжны.

Александр и впрямь ушёл под утро, когда рассвет только-только начал окрашивать небо в серый. Натали, свернувшись в кресле, спала. Её лоб прорезала глубокая морщинка, а губы сложились в скорбную улыбку. Он остановился перед ней, не в силах отойти, понимая, что своей любовью губит одну из самых чистых и светлых душ, ему известных. Сейчас он особенно ненавидел и свой долг, и все причины, что мешали им быть вместе. И даже принцессу Марию, уютно свернувшуюся клубком в постели. Беззвучно вздохнув, он вышел, кивнул встрепенувшемуся Орлову и спешно покинул женскую половину своего крыла.

А наутро Натали и впрямь почувствовала себя совершенно разбитой. Словно сегодняшняя ночь выпила её досуха, оставив пустую оболочку. Она и сама не могла понять, что в ней не так, ведь давно привыкла к подобному, но запретить сердцу разрываться от боли не могла. Мария несколько раз с беспокойством справлялась о её самочувствии, а когда княжна ответила невпопад, воскликнула:

– Натали, так нельзя! Вы ведь совершенно больны! Ступайте к себе, а я вызову к вам господина Вилье!

– Ваше высочество, не стоит беспокоить лейб-медика! – запротестовала Натали. – Это обычная простуда, ничего серьёзного.

– Я всё равно пошлю за ним, – упрямо сказала принцесса. – А вы ложитесь в постель и не спорьте со мной, прошу!

Натали подчинилась, и впрямь с каждым шагом чувствуя себя всё хуже. Уже у себя, отдавшись в руки Дарьи, она разоблачилась и легла в кровать, чувствуя, как её начинает бить озноб. За стенкой тихо переговаривались служанки, а Натали начало казаться, будто это весь двор собрался там и обсуждает её, смеясь над разбитыми надеждами и мечтами. Лейб-медик нашёл её в сильном расстройстве духа и с жаром, которые, однако, не вызывали пока особого беспокойства. Прописав обильное питьё с успокаивающим настоем, он сказал, что зайдёт завтра, и отправился к принцессе доложить о состоянии любимой фрейлины.

Александр же, прознав о болезни Натали к обеду, не находил себе места от беспокойства, всеми силами стараясь его не показать. Появление цесаревича во фрейлинском коридоре вызвало бы немалые толки, но он даже Орлова не мог послать к Натали, дабы не вызвать подозрений. Не в силах отправить хотя бы крохотную весточку, он сходил с ума, с ужасом представляя, что с его драгоценной возлюбленной может случиться самое страшное. Жизнь без неё представлялась чередой мучительных страданий, и к ночи Александр твёрдо решил официально навестить Натали, заручившись поддержкой Марии.

– Как самочувствие княжны Репниной? – небрежно спросил он, когда свита привычно собралась в гостиной принцессы, а за столиком у окна собрались играть в карты.

– Ох, Александр Николаевич, господин Вилье говорит, что ничего страшного, но я места себе не нахожу! – Мария грустно покачала головой.

– Быть может, стоит навестить её и справиться лично? – Александр склонил голову набок, придав голосу лёгкий оттенок укоризны.

– Я бы с радостью! – воскликнула принцесса. – Но её императорское величество, прознав о недуге Натали, запретила мне приходить к ней, боясь, что я могу заразиться. А я так за неё переживаю!

– Мы все переживаем за княжну, – кивнул Александр. – Она – добрый друг нашей семьи и наверняка ждёт от нас сочувствия и поддержки. Может, отправить к ней кого-то из ваших фрейлин?

– Боюсь, они не являются столь близкими подругами. – Мария вздохнула, и тут же встрепенулась, поднимая полный надежды взгляд на мужа: – Мой друг, может быть, вы навестите её?

– Помилуйте! – проговорил цесаревич. – Моё появление вызовет толки, которые коснутся, прежде всего, вас, Мари.

– Но я же сама прошу вас сходить к ней, – улыбнулась Мария. – А после вы зайдёте и расскажете, как она себя чувствует. К тому же, сейчас почти все фрейлины на службе, и ей наверняка чрезвычайно одиноко.

– Если вы настаиваете, – склонил голову Александр и с явным сомнением поднялся с дивана.

– Настаиваю! – кивнула Мария. – Ну же, идите! Я жду от вас вестей!

И Александр буквально полетел по дворцу, к крылу, в котором располагались комнаты фрейлин. От Марии он узнал в какой комнате жила Натали, и, свернув во фрейлинский коридор, остановился, глядя на номера дверей. Здесь и впрямь было тихо и пусто, только в конце коридора слышались голоса и раздавался смех. Найдя нужную дверь, он тихо постучал, и она тотчас распахнулась, а перед цесаревичем предстала служанка Дарья. Она спешно посторонилась, склонив голову, и быстро выглянула в коридор, убедившись, что там никого нет.

– Как она? – встревоженным шепотом спросил Александр.

– Сейчас уже лучше, – ответила Дарья, отступая и открывая дверь в комнату.

– Натали, – позвал он, и княжна повернула голову на звук. В комнате было темно, лишь две свечи освещали изголовье кровати.

– Вы ли это? – тихо спросила она. – Или это снова сон?

– Я пришёл по просьбе принцессы, – начал цесаревич, но, подойдя к кровати, упал на колени, склоняясь над рукой, лежавшей на одеяле. – В моём визите нет ничего, что может оскорбить твою честь, – прошептал он, целуя её ладонь. – Но я поступил бесчестно, буквально заставив её отпустить к тебе.

Натали закрыла глаза, чувствуя, как из них вновь катятся слёзы. Ей нечего было ему сказать. Они оба запутались во лжи, поддавшись чувствам, которые следовало игнорировать, и теперь мучат друг друга.

– Ты молчишь, – грустно прошептал Александр. – Я заслужил твоё порицание, я знаю. Я поступаю эгоистично, держа при себе, не отпуская и лишь давая надежду. А ты, моя прекрасная душа, страдаешь… Ты боле не хочешь знать меня, любить? Только скажи, я приму любое твоё решение. Лишь не молчи, молю!

– Саша, – прошелестел её голос, и Александр поднял мокрое от слёз лицо, пробегая по нему лихорадочным взглядом. – Ты пришёл, и для меня это главное. Прошу, не говори мне больше подобных слов.

– Не буду! – с жаром пообещал он, улыбаясь. – А ты пообещай, что скоро поправишься!

– Обещаю, – улыбнулась в ответ Натали, и впрямь с его приходом почувствовав себя гораздо лучше.

Александр принялся нежно целовать её пальцы, не поднимая головы, не в силах отпустить и снова почувствовать эту пустоту, что сжигала душу день за днём. Натали осторожно положила другую ладонь на его голову, мягко перебирая волосы, всё ещё не веря, что он действительно пришёл. Сколько назавтра разнесётся слухов об этом визите? Сколько домыслов родится в головах, сколько многозначительных улыбок полетит вслед? Но, прислушиваясь к себе, Натали с удивлением поняла, что ей всё равно. И даже возможное недовольство её величества не пугало, – главное, что он здесь, рядом. И по-прежнему сгорает от той же любви, что сжигает и её сердце.

– У меня слишком мало времени, – вздохнул Александр с сожалением. – Но я хочу, чтобы знала, что только в эти минуты, рядом с тобой я по-настоящему живу, по-настоящему счастлив.

– Я тоже, – серьёзно сказала Натали. – Но тебе действительно пора, принцесса Мария ждёт.

– «Принцесса Мария ждёт», как же я устал слышать это! – с горечью воскликнул Александр. – Сколько можно задвигать собственные чувства на второй план, следуя заранее расписанной, не мной придуманной жизни? Я так устал, Наташа, устал не принадлежать самому себе…

Натали не нашлась с ответом на это неожиданное откровение. Что можно сказать будущему императору, который не имеет права отступить от своего будущего? Только молчаливо поддерживать, быть рядом и никогда ни в чём не упрекать. Стать для него той, с которой прежде всего спокойно. Дарить ему свою любовь бескорыстно, не требуя ответа и радуясь тому, что получаешь его снова и снова. Натали прикрыла глаза, чувствуя, как тяжесть, сомнения и боль отступают, оставляя твёрдую уверенность в своих силах. Она справится. Она всё перенесёт, только бы ему было хорошо.

– Я люблю тебя, – прошептала она, открыв глаза. Александр потянулся к её губам, оставляя нежный, почти невесомый поцелуй.

– Я тоже люблю тебя. – Он поднялся, с трудом заставляя себя отпустить её руку. Медленно кивнул, отвёл взгляд и стремительно вышел. Вскоре в коридоре послышался его голос: Александр с кем-то громко поздоровался. Натали откинулась на подушках, не в силах согнать с лица улыбку счастья и остро понимая, что только такими встречами измеряется теперь её жизнь.

Через день княжна Репнина поправилась и вновь приступила к своим обязанностям, и для неё не стало удивлением требование явиться к Александре Фёдоровне. Высоко держа голову, Натали направлялась к императрице, а в голове словно звучал голос Александра, говорившего о своей поддержке.

– Рада, что ты поправилась, – начала Александра Фёдоровна, откладывая небольшую книгу, которую держала в руках.

– Благодарение Богу, это оказалась обычная простуда, – ответила Натали, поднявшись после реверанса.

– А может, это визит цесаревича так благотворно сказался? – с прохладцей поинтересовалась императрица. Но Натали, будучи готовой к подобному вопросу, спокойно ответила:

– Александр Николаевич навещал меня по настоятельной просьбе принцессы Марии, и я сама была немало удивлена, когда увидела его.

– Как удобно – заручиться поддержкой жены, – пробормотала Александра Фёдоровна. Натали похолодела – неужели она всё-таки всё знает?

– Смею вас заверить, – поспешно сказала она, – я не делала ничего предосудительного, ничего из того, что могло быть расценено его высочеством, как проявление чувств.

– Я знаю, – перебила её величество. – Я знаю так же, что ты по-прежнему являешься лучшей подругой принцессы Мари, но Натали… Когда ты вернулась, то говорила о разуме и чувствах, которые научилась держать в узде. Не пошатнулось ли теперь это желание?

Натали невольно опустила глаза, надеясь скрыть свои чувства от проницательного взгляда.

– Милое дитя, – мягко сказала императрица, – я не могу осуждать тебя за твои чувства. Ты молода и хочешь любить, но поверь, любовь Александра не принесёт тебе ничего, кроме страданий. Быть может, ты попытаешься обратить свой взор на других молодых людей? При дворе достаточно дворян, которые с радостью ответят тебе взаимностью.

Княжна смятённо молчала, не нашедшись с ответом, и Александра Фёдоровна, поднявшись с кресла, подошла и взяла за руку, вынуждая посмотреть на неё.

– Подумай над моими словами, Натали. Ведь я искренне желаю тебе счастья.

– Спасибо, ваше величество, – тихо ответила Натали. – Я постараюсь вас не разочаровать.

– Я очень на это надеюсь, – улыбнулась императрица, отпуская её ладонь. – А теперь иди, принцесса Мари, наверняка, места себе не находит без своей любимицы.

========== Глава седьмая ==========

Бал у князя Голицына традиционно собирал у себя весь свет общества, заставляя тоскливо вздыхать тех, кому, по той или иной причине, не прислали приглашение. Цесаревич с принцессой Марией тоже прибыли в окружении своей свиты, предвкушавшей отличный вечер, непрекращающиеся до утра танцы и отменный стол. Холодная питерская погода заставила облачиться в бархат и тяжёлый атлас, но плечи, следуя моде, матово сияли в блеске свечей, а шубки и пелерины на меху ложились стопкой в руки слуг.

– Знаешь, Натали, сегодня мне особенно хочется танцевать! – поделилась принцесса, поправляя перед огромным зеркалом в золотой оправе идеально завитый локон. – Во дворце в последнее время стало слишком тихо.

– До поста[1] ещё будет несколько балов, – улыбнулась Натали, расправляя веер и несколько раз плавно им обмахнувшись. – А вот после придётся подождать до Рождества.

– Никак не привыкну к обилию постов в России, – тихо вздохнула Мария, быстро покосившись на других фрейлин. – У нас дома Рождество отмечали раньше, и никто не ходил с печальным лицом, говоря о вечных муках.

– О, да, – рассмеялась Натали, – наш патриарх кого угодно заставит дрожать в предвкушении мук Ада! Когда я только прибыла ко двору, он напугал меня до слёз своими разговорами о том, что ярко одеваться – грех, потому что красивой одеждой женщина привлекает к себе мужчину, а должно быть наоборот – мужчина должен добиваться женского внимания.

– Но не ходить же в чёрном целыми днями! – испуганно хлопнула глазами принцесса.

– Тогда я так и подумала, но после Александра Фёдоровна успокоила нас и поделилась секретом: все проповеди слушать через слово, а лучше – ходить на исповедь к отцу Матвею, священнику домашней дворцовой церкви.

– Отец Матвей действительно может найти нужные слова для утешения. – Мария вздохнула. – Я часто говорю с ним и нахожу особенное удовольствие в этих разговорах. Они приносят на душу спокойствие.

– Душе, – машинально поправила Натали, протягивая принцессе веер. – Ну что, вы готовы танцевать до утра?

– Ох, мне кажется, я не чувствую ног! – призналась Мария спустя два часа. Она с благодарностью приняла бокал шампанского, поднесённый слугой, и опустилась в кресло. Натали, стоявшая рядом, согласно кивнула – танцы сегодня действительно были на высоте. Связано ли это было с приближающимся постом, или с тем, что в отсутствие императора молодёжь активнее предавалась развлечениям, но факт оставался налицо: смех звенел, поднимаясь к высокому расписному потолку, юбки вихрились, когда их хозяйки выделывали па, а взгляды сияли ярче драгоценностей на шеях дам.

– Мадмуазель Репнина, – пред Натали склонился Орлов, заставив сердце забиться чаще, – позвольте вас пригласить на следующий вальс?

– Не думаю, что у меня осталось место, – рассеянно ответила Натали, заглядывая в карнэ. – Хотя нет, граф, вам повезло. Следующий тур будет ваш.

– Премного благодарен, – кивнул Орлов и удалился, оставив княжну недоумённо хмурится.

– А ведь он явно неравнодушен к тебе, – с хитрой улыбкой заметила Мария. – Я замечала, как он иногда смотрит в твою сторону. Натали! – От воодушевления она даже слегка подпрыгнула. – А может, это именно та любовь, о которой мы столько раз с тобой говорили? Может, в лице графа ты найдёшь утешение после потери князя Долгорукого?

– Не думаю, ваше высочество, – пробормотала Натали, гадая, чем вызван внезапный пассаж Орлова. Уж он-то был прекрасно осведомлён, кому принадлежит её сердце, и явно не из симпатии вызвался пригласить на танец.

– Не будь такой холодной, – надула губки Мария, – и признай: он определённо хорош собой!.

– Он недурён, ваше высочество, но при дворе есть мужчины краше и интереснее.

– Так ты всё-таки смотришь на них? – Принцесса с интересом посмотрела на подругу, и та обречённо подумала, что теперь придётся что-то сочинять, чтобы удовлетворить её любопытство.

– Я не могу отметить кого-то конкретного, – наконец ответила она. – Но определённо граф не заслуживает столь пристального внимания.

– Я вижу какую-то тайну в твоём недовольстве, – лукаво улыбнулась Мария. – И я обязательно выясню его причину, если ты сама не расскажешь.

– Ваше высочество, – принуждённо рассмеялась Натали, – право слово, пока не о чем говорить. Но если что-то будет, обещаю, вы узнаете первой!

– Смотри, ты обещала! – погрозила пальцем Мария, делая крохотный глоток из своего бокала.

До следующего вальса Натали пребывала в такой рассеянности, что даже пропустила два шага в мазурке, отчего вызвала добродушную шутку своего партнёра – графа Воронцова. Мило улыбнувшись, она отшутилась, но к вальсу была как на иголках, и когда пришла пора вложить в руку Орлова свою, сердце уже прыгало где-то в горле, подпитываемое тревогой и сомнением.

– Вы так смотрите на меня, словно надеетесь прожечь дыру в моём мундире, – усмехнулся Орлов, и Натали, опомнившись, подняла на него глаза и мило улыбнулась.

– Просто ваше приглашение стало полной неожиданностью, и я всё ещё пытаюсь разгадать его мотив.

– А представить, что я просто решил с вами потанцевать, вы не можете?

– Признаюсь, нет. – Натали отдалась в руки партнёру, плавно кружась по залу и выискивая глазами цесаревича, который за сегодняшний вечер лишь раз подходил к принцессе, проведя всё остальное время за разговором с французским послом.

– Что ж, – с преувеличенным сожалением вздохнул граф, – ваша прозорливость достойна восхищения, я действительно хотел передать вам просьбу цесаревича.

– И это он пожелал, чтобы вы пригласили меня? – недоверчиво уточнила Натали.

– Нет, – на этот раз улыбка Орлова была искренней, – я решил, что передать вам его просьбу без привлечения лишних толков к нашей паре можно лишь в танце.

– Что-то случилось? – вырвалось невольно. Княжна подняла испуганный взгляд на графа, но тот лишь качнул головой.

– Всё в порядке, мадмуазель Репнина, держите же себя в руках! – в его голосе отчётливо прозвучало раздражение. Все симпатии, вызванные сценой, свидетелем которой он стал месяц назад, испарились, – как долго ему придётся передавать подобные приказы от Александра к его пассии? Будто нет других, более важных дел, которые он мог ему поручить!

– Простите, – пробормотала Натали, мигом надев на лицо улыбку. – Так о чём вы хотели мне сказать?

– Только о том, что его высочество будет ждать вас завтра после ужина в своих покоях и просит передать, чтобы вы позаботились о том, чтобы никто не искал вас до утра, – будничным тоном сказал Орлов, глядя поверх её головы. Натали сбилась с такта, и только железная рука графа удержала от того, чтобы не замереть посреди зала. – Бога ради, княжна, я уже жалею, что пригласил вас!

Натали почувствовала, что краснеет, – само предложение в устах графа звучало чрезвычайно оскорбительно, но она понимала, что подобное передать в записке на балу, на глазах сотен придворных было бы проблематично. А сам характер послания, попади он не в те руки, наделал бы немало бед и уж точно разрушил бы её репутацию навсегда.

– Простите, что стали поверенным подобных отношений, – наконец тихо ответила она. – Я понимаю, какой противной и гадкой кажется вам вся эта связь, а впечатление обо мне оставляет желать лучшего, но я…

– Вы два раза извинились, а ведь мы не сделали и круга, – перебил Орлов, обращая на неё взгляд. – И отчего-то составили своё мнение о моих мыслях относительно вас и цесаревича, хотя, смею вас заверить, я вообще не имею никаких собственных мыслей обо всём, что касается отношений подобного толка. Это не моё дело.

– Простите, – пробормотала Натали, смущённая его отповедью. За эти месяцы граф никогда не говорил ей более двух-трёх слов, и она совершенно не знала, какой он человек. Но сейчас ей отчего-то отчаянно хотелось, чтобы он не думал о ней слишком худо.

– Вы опять за своё! – уже весело возмутился граф. – Право слово, я начинаю думать, что молва о вас, как об остроумной собеседнице, значительно преувеличена.

– Моё остроумие затупилось о новость, сообщённую вами, – легко улыбнулась Натали, понимая, что это единственный человек во всём дворце, с которым она может прямо говорить о том, что тревожит её сердце.

– Новость, я полагаю, слишком приятная, чтобы расстроить настолько, что вы не можете связать и двух слов, – уколол Орлов.

– Неожиданная, чтобы сбить с толку и растерять весь запас острот, – парировала Натали, чувствуя, как с каждым тактом к ней возвращается отличное настроение. Но она тут же слегка нахмурилась, мило порозовела и смущённо произнесла: – А… Александр Николаевич не сказал, каким образом я должна попасть к нему в покои вечером, когда коридоры будут полны народа?

– Я проведу вас, – пожал плечами граф. – Мы сделаем вид, что вы должны отнести что-то от принцессы или занести какое-нибудь её письмо… Это, княжна, придумайте сами. А после вы переждёте приготовления наследника ко сну в ванной комнате.

– Надо же, – если Натали и покоробило спокойное, почти равнодушное обсуждение таких интимных моментов, то она не подала виду, – вы всё продумали.

– Не я, – мягко поправил Орлов, отмечая, как при каждом, пусть даже косвенном упоминании цесаревича в глазах княжны, между прочим, светло-зелёных, вспыхивают мягкие искры.

– Спасибо! – сказала она, и танец, к разочарованию, удивившему графа до глубины души, подошёл к концу.

– Натали, вы так улыбаетесь! – заметила София вон Круг. – Что же такого сказал вам граф, отчего ваши глаза засияли?

– Он передал мне весть от брата, которого видел намедни, – откликнулась Натали. Но казаться равнодушной и впрямь уже не получалось – улыбка не сходила с лица. Цесаревич присоединился к принцессе спустя час и выглядел крайне усталым, хотя, по наблюдениям княжны, почти не танцевал. Однако он непринуждённо пошутил с Марией, ответил что-то любезное Дашковой и только тогда повернулся к Натали.

– Как вы находите сегодняшний бал? – спросил он, и уголки губ дрогнули в улыбке.

– Он, несомненно, запомнится мне, ваше высочество, – ответила Натали, на миг встретившись с ним глазами.

– Я видел, вы танцевали с Орловым. Он не отдавил вам ног?

– А что, ходят такие слухи? Что ж, они преувеличены, он прекрасный танцор.

– Даже так? – Александр склонил голову набок, словно желая что-то добавить, но вдруг дёрнул плечом и развернулся к принцессе, приглашая ту на танец.

И пусть больше за весь вечер им не удалось перемолвиться и словом, в душе Натали словно расцвела весна, хотя мысль о завтрашнем вечере и о том, что будет, если всё раскроется, и должна была приводить в ужас. Но словно само провидение помогало влюблённым: принцесса попросила отнести в кабинет цесаревичу свой альбом, в котором он обещал нарисовать её портрет, а после отпустила на ночь – сегодня при ней дежурила София. Дарью же Натали предупредила заранее о том, что ей говорить, ежели кто-то пожелает искать её до ночи. Для всех княжна Репнина встречается с братом и вернётся к закрытию ворот. И хотя сердце всё же предательски колотилось в груди, но скорее не от страха, а от острого азарта, предвкушения и ощущения того, что всё происходящее слишком скандально, чтобы быть правдой. Граф, едва заметив её с альбомом, кивнул и быстрым шагом повёл по коридору, который тоже оказался совершенно пуст. Орлов распахнул дверь и пропустил Натали, быстро зайдя следом.

– Сегодня я дежурю при цесаревиче и буду находиться в соседней комнатке напротив его покоев, – сказал он. – А вам следует пройти туда, – он указал на одну из дверей, – а после – ещё дальше. Там вы найдёте ванную комнату, в которую слуги заходят лишь по утрам.

– Я не знаю, стоит ли вас благодарить за помощь в столь сомнительном деле, – не глядя в его глаза, ответила Натали.

– Каждый добивается желаемого тем способом, которым может, – пожал плечами Орлов и поспешно вышел, проклиная свой язык, который не успел вовремя промолчать. Он обидел княжну, обидел грубо и намерено, но теперь жалел об этих словах. К тому же, постепенно узнавая Репнину, Дмитрий понимал, что она далека от интриг двора и того, чтобы своим положением добиться каких-то благ для себя и семьи. Орлов даже остановился посередине коридора, едва не развернувшись, чтобы просить прощения, но вовремя себя остановил.

А Натали, едва за ним закрылась дверь, прижала ладони к вспыхнувшим от стыда щекам и закрыла глаза. Что ж, этого стоило ожидать, и к этому стоило, быть может, начать привыкать. Сколько раз она услышит подобное? Подумав таким образом, она поняла, что начинает успокаиваться. В самом деле, что ей до мнения какого-то адъютанта? Главное, что ему доверяет Александр, а сам Орлов вовсе не обязан её уважать или понимать. И отчего она решила, что может ему довериться?

Возмущение постепенно стихало, вытесняемое исконно женским любопытством. Кабинет цесаревича был изучен до мелочей, но дальше начиналась terra incognita[2], ступать на которую было волнительно и немного страшно. Натали открыла дверь и оглянулась через плечо, словно кто-то мог наблюдать и осуждать, а после смело шагнула вперёд, замирая в восхищении. Первым делом взгляд приковывала огромная кровать: двуглавый орёл распростёр над ней крылья, поддерживая балдахин тёмно-синего бархата, резные столбики покрывала позолота, а изголовье было обито бледно-голубым плюшем. Сама комната казалась очень светлой и просторной, тканевые обои нежно-голубого цвета украшал вензель цесаревича, он же повторялся и на плюше рекамье[3], приставленной к изножью кровати. Натали, не дыша, прошла к одной из дверей и потянула ручку, в полумраке сверкнули эполеты, уходя в темноту – это была гардеробная. Следующая дверь вела в небольшой коридорчик, где находилась ещё одна, ведущая в уборную, и последняя – скрывавшая за собой ванную комнату. Понимая, что здесь ей и придётся ждать, Натали зажгла светильники и не смогла сдержать восхищённый вздох.

Мрамор с тёмно-зелёными прожилками лежал на стенах и полу, а сама ванная была словно высечена из цельного куска. Серебряные краны причудливо изгибались, и Натали не удержалась, покрутив один из них, – в ванну потекла тёплая вода, постепенно становясь горячей[4]. Здесь же, в комнате, был большой камин с изразцами и диванчик, на котором и расположилась Натали, приготовившись ждать.

Прошло не менее часа, когда в спальне послышались голоса, среди которых отчётливо прозвучал единственный, необходимый, родной. Натали встрепенулась, до этого пребывая в состоянии задумчивости между сном и явью. Поднялась, и тут же села, не зная, что делать дальше. Когда можно будет выйти? Он подаст ей знак? Или же она должна догадаться сама? Спустя несколько минут стало тихо, и Натали, глубоко вздохнув, поднялась и вышла в коридорчик, освещённый тусклым приглушенным светом газовой лампы.

– Натали? – послышалось тихо, и она смело распахнула дверь и прищурилась от показавшегося ярким после полумрака света. Александр, в знакомом красном стёганом халате, в рубашке и панталонах смотрел на неё с восхищённой улыбкой.

– Я боялся, что ты не придёшь, – нарушил он молчание, подходя к ней и беря её холодные ладони в свои. Поднёс их к губам, поочерёдно целуя, и поднял сияющий взгляд. – Моя Натали, смелая и отважная.

– Разве я могла отказать вашему высочеству? – улыбнулась княжна, чувствуя, как все страхи и сомнения растворяются в любимых глазах.

– Ну-у, – принял игру цесаревич, – вы уже отказали как-то самому императору в подобной просьбе. Поэтому у меня были все причины переживать.

– Его величеству, в отличие от вас, не удалось совершить одно крохотное действо.

– Вот как? Какое же?

– Завладеть моим сердцем.

Александр улыбнулся, заметив:

– Мне было весьма сложно это сделать.

– Зато теперь вы можете почивать на лаврах.

– Несомненно, – выдохнул он, прежде чем поцеловать долгим, полным нежности поцелуем. А после усадил на рекамье, и Натали невольно охнула, когда Александр положил на свои колени её ноги, заставляя невольно откинуться на высокую изогнутую спинку.

– Я до сих пор не спросил, как тебе моя спальня, – промурлыкал он, осторожно снимая её туфли и скидывая их на пол.

– Она превзошла все мои ожидания, – прошептала Натали, тихо вздохнув, когда его рука заскользила по шёлку чулок, поднимаясь к колену.

– Я рад, что тебе нравится, – проворковал Александр, склоняясь к её шее и начиная медленно, неспешно покрывать её поцелуями.

– Теперь мне даже стыдно, что я принимала вас в своём скромном имении, – откликнулась Натали, прикрывая глаза, отдаваясь на волю сладким волнам предвкушения, щекочущим лёгкими мурашками кожу и собиравшимися внизу живота.

– Я с таким трудом пережил те дни, – с притворным прискорбием сообщил Александр, и поцелуи его стали горячее, заскользив по декольте. Еле слышный стон слетел с её губ, когда горячая ладонь слегка сжала бедро сквозь ткань панталон, пробираясь выше.

– Впредь обещаю не повторять этих ошибок, – с трудом, чувствуя, что воздух в лёгких стремительно заканчивается, ответила Натали, притягивая его за затылок и целуя. Все слова моментально выветрились из головы, а сердце ускорило свой бег, зашумело в ушах чужим тяжёлым дыханием. Короткий, томный стон заглушил поцелуй, когда его пальцы коснулись пылающей, влажной плоти, проникая внутрь.

– На тебе всё ещё прискорбно много одежды, – пробормотал Александр, скользя второй рукой по спине, задевая многочисленные крючки на лифе.

– Боюсь, что самостоятельно я с ней не справлюсь, – в тон ему сказала Натали, собираясь выпрямиться, чтобы помочь ему с застёжками. И тут же испуганно замерла, распахнув глаза, – в кабинете отчётливо прозвучал голос императора.