Текст книги "Мне не жаль...(СИ)"

Автор книги: Luchien.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Наталья Александровна, душенька, что-то не так? – в тревоге спросила та, едва переступив порог спальни. Натали сидела в кресле, нервно теребя край шали, но тут же поднялась, дожидаясь, когда закроют дверь.

– Мне нужно с тобой поговорить, – решительно начала Натали, но тут же стушевалась, опуская глаза.

– Что-то случилось? – мягко спросила Агафья, подходя ближе. Она легко видела смятение хозяйки и искренне сопереживала ей, ещё не зная даже, о чём пойдёт речь.

– Думаю, ты слышала, что в прошлом году я должна была выйти замуж, – начала Натали издалека, понятия не имея, что говорить дальше.

– Не сложилось, знать, судьба такая, – философски пожала плечами экономка. – Слышала, что вы из-под венца сбежали, это правда?

– Правда, – тихо сказала Натали, сама себе удивляясь, что обсуждает подобные вещи с крепостными. Но Агафья действительно была ей родной, долгое время жила в имении, и только когда родители уехали за границу, она переехала сюда, чтобы хоть изредка видеть тех, кого считала роднее своих детей, которых у неё никогда не было.

– Знать, сердце не лежало, – спокойно ответила Агафья, и Натали кивнула, нервно проходясь по комнате и останавливаясь у окна.

– Моё сердце полюбило другого. – Натали всматривалась в тёмный сад, гадая, когда приедет Александр. Он говорил, что до полуночи будет у неё, а часы лишь недавно пробили девять. – Но мы не можем быть вместе.

– Сердцу поперёк не скажи, – как-то слишком понимающе улыбнулась Агафья. – Как оно велит, так и будет, хоть ты костьми ляг.

– Недавно я узнала, что он любит меня так же сильно, как и я его, – Натали обернулась и твёрдо посмотрела в добрые глаза, – и сегодня он должен приехать.

– И никто не должен его заметить? – проницательно догадалась Агафья, подходя к Натали и беря её за руки.

Натали, не в силах совладать со стыдом и волнением, кивнула, прикусив губу. Это было гадко, мерзко, подло, претило всему её существу, но княжна понимала, что теперь её жизнь вся будет состоять из таких моментов, нелицеприятных, разрушающих душу.

– Не моё это дело, Наталья Александровна, – Агафья заговорила успокаивающим тоном, как с маленькой, – но вы потом выйдете за него замуж?

– Нет, – отчаянно прошептала Натали, крепко зажмурившись. – Мы никогда не сможем быть вместе. Но замуж я не выйду ни за кого боле.

Агафья глубоко вздохнула и горько улыбнулась своим мыслям. Потом погладила по руке, вынуждая заглянуть в глаза.

– Жизнь, Наталья Александровна, душенька, она такая – нас никто не спрашивает, чего мы хотим на самом деле. А когда старость приходит, так и сожалеть остаётся об упущенном. Не моё это дело – осуждать вас. И не буду я. Дверь открою, провожу тайного вашего. Всё сделаю, будьте покойны.

– Ох, Агафья! – воскликнула Натали, чувствуя, как падает с грохотом огромный камень. Она порывисто обняла экономку и быстро клюнула её в щёку.

Агафья улыбнулась, кивнула и оставила её одну, теперь с сомнениями иного толка. Натали приняла ванну и долго раздумывала, в чём встретить цесаревича. Надеть домашнее платье? Не будет ли слишком чопорно для встречи, в исходе которой никто не сомневается? А если надеть ночную сорочку, не слишком ли откровенно для первой встречи?

Первая… Всё в новинку, всё немного страшно и очень волнительно. Натали не смогла заставить себя проглотить и кусочек. Сидела в кресле, завернувшись в длинный стёганый халат из атласа, под которым всё-таки спрятался воздушный кружевной пеньюар. Вздрагивала от каждого шороха, каждого стука, чувствуя, что нервы вот-вот не выдержат, и сердце разорвётся от нетерпения и предвкушения, от которого в груди всё замирало, а пальцы рук мелко подрагивали. В конце концов сон сморил её, и Натали, положив голову на спинку кресла, уснула.

Александр ехал в сопровождении двух адъютантов, которым настоятельно и очень резко приказал ждать его на ближайшем постоялом дворе. До имения Репниных оставалось каких-то десять минут, и офицеры упорствовали, говоря, что убедятся, что наследнику ничего не угрожает, а после отправятся туда, куда он сам соблаговолит их послать. Пришлось согласиться и всю дорогу до имения стискивать зубы в раздражении, стараясь не обращать внимание на понимающие взгляды. Этим людям он мог доверять, но после многозначительного молчания точно не избежать. Вскоре показались огни, и дом выплыл из деревьев, дыша миром и покоем.

– Я надеюсь, теперь вы удовлетворены увиденным? – холодно спросил Александр, но один из адъютантов, Дмитрий Орлов, упрямо покачал головой, намереваясь проводить цесаревича до конюшни. Александр мотнул головой, спешился и бросил поводья Орлову. – Позаботьтесь о моей лошади, а о себе я позабочусь сам.

И, не оборачиваясь более, поспешил к дому. Замешкался у дверей, собираясь постучать, когда они сами распахнулись, пропуская внутрь. В холле царил полумрак, и Александр с трудом разглядел невысокую женщину, склонившуюся в поклоне.

– Я провожу вас, а за лошадь не беспокойтесь, – тихо сказала она и взяла свечу, стоявшую на столике у двери. Огонёк задрожал, освещая картины, висевшие вдоль лестницы. У одной из дверей на втором этаже женщина остановилась и, кивнув, ушла, унося с собой огонёк. Коридор погрузился во тьму, и только лунный свет ложился квадратами на пол, да из-под двери вырывалась тонкая яркая полоска. Александр вошёл, стараясь успокоиться, но сердце, будто издеваясь, только ускорило свой бег, мешая ровно дышать.

Он увидел её сразу: хрупкую фигурку, свернувшуюся в кресле клубком. На столе давно остыл ужин, в ведёрке с шампанским начал таять лёд. Цесаревич тихо стянул сапоги, поставил у входа, развязал кушак и непослушными пальцами расстегнул мундир, кладя его на ближайший стул. Потом подошёл, опускаясь на колени перед креслом, и склонился над рукой, лежащей на подоконнике, невесомо целуя.

Натали вздрогнула, медленно открыла глаза и несколько секунд недоумённо смотрела на Александра, всё ещё не веря, что это не продолжение сна. Сердце встрепенулось, забилось быстрее, и она осторожно положила руку на его голову, пропуская сквозь пальцы волнистые пряди.

– Наташа, – прошептал он, поднимая глаза, – мне всё ещё не верится, что я здесь, у твоих ног.

– Как вы добрались? – Её всё ещё смущала интимность в их разговоре, хотя его «ты» вызывало трепет, напоминая, что теперь он действительно принадлежит ей, пусть даже на неопределённо короткий срок.

– Потом, всё потом, – неразборчиво прошептал Александр, обняв её колени и ласково, как большой кот, потёршись о них. – Ты здесь, передо мной, и нет никого, кто мог бы нам помешать…

Натали смутилась его горячности, подобралась невольно, пытаясь вспомнить, как когда-то сама предлагала себя, чтобы насолить жениху и отомстить за его измену. Тогда всё было проще: в груди кипели обида и злость, но теперь всё было иначе. Перед ней на коленях стоял наследник Российской Империи, шепча нежные, ласковые слова, но, если отбросить это, то оставался горячо любимый мужчина, страстно её желавший. Эта мысль будоражила кровь, но смущение всё не отступало, заливая щёки розовым. Чувствуя её скованность, Александр выпрямился, становясь вровень с лицом Натали, и заключил его в свои ладони, заставляя смотреть на себя.

– Я люблю тебя, – прошептал он, не отводя глаз. – Ты боишься?

– Немного, – смущённо шепнула Натали.

Он выдохнул, потянулся к ней, касаясь губ поцелуем, вовлекая в него, сначала медленно, постепенно углубляя ласку, вынуждая её саму тянуться к нему. Она робко положила ладони на его грудь, погладила, поднимаясь выше, к шее, подаваясь вперёд. Александр обнял её, потянул наверх, заставляя подняться вслед за ним. Не прекращая целовать, погладил талию, спускаясь к бёдрам, и снова наверх, не давая испугаться, дразня губами, языком, вызывая новые, чувственные ощущения.

Натали задыхалась от переполнявших эмоций, плавилась в его руках, и стыдливость таяла, уступая напору. Когда он развязал пояс её халата, и горячие ладони легли на кружево, она шумно вздохнула и сама принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке. Провела по горячей груди, упиваясь сладкой музыкой его прерывистых вздохов, и, осмелев, поцеловала в шею, прочертила цепочку поцелуев от одной ключицы к другой, распахивая рубашку шире. Александр на миг оторвался от неё, быстрым движением стянул с себя рукава, бросая рубашку на пол, и тут же прижал Натали к себе, снимая халат с её плеч, освобождая волосы от нескольких шпилек, позволяя им рассыпаться по плечам.

– Наташа, – прошептал он, проводя губами по шее, останавливаясь у кружевного ворота. Осторожно потянув на себя ленту, он развёл в стороны невесомую ткань, целуя каждый сантиметр открывшегося тела. Потом подхватил её на руки, пересёк спальню и бережно положил на кровать, опускаясь рядом, снова целуя, погружая в водоворот желания. Натали забыла обо всём на свете: обо всех страхах, терзаниях, сомнениях.

Остались только ощущения: трепет, что дарили его прикосновения, его кожа под её ладонями, горячий узел, свернувшийся внизу живота. Она не вспомнила о стеснении, когда он полностью избавил её от одежды, и только прерывисто выдохнула, когда он коснулся своим обнажённым бедром её. Она раскрывалась перед ним, отдавая всю себя без остатка, не сдерживая сладкие стоны, которые срывались с пересохших губ с каждым новым движением внутри. И Александр вторил ей, сплетая их руки, шепча бессвязно, обрывочно что-то страстное, ласковое. И за миг до того, как душа отделилась от тела, взлетая к потолку, Натали открыла глаза и простонала:

– Люблю тебя…

Тяжёлое дыхание постепенно выравнивалось, а сердце замедляло свой бег. Вместе с этим возвращалось и смущение, и Натали с трудом подавила желание прикрыться. Александр, словно услышав её мысли, накрыл их обоих одеялом, и только потом притянул её к себе. Лежать с ним так было крайне непривычно и немного неловко. Впрочем, когда он нежно поцеловал её в макушку, укладывая её голову у себя на груди, спокойствие разлилось по душе вместе с мерным стуком его сердца. Его пальцы чертили неспешный узор по её плечу, спине, и под кожей разливалось тепло от нежных касаний.

– Думаю, стоит отдать должное шампанскому из вашего погреба, – наконец прошептал Александр, сплетая её пальцы со своими и поочерёдно их целуя. Натали улыбнулась:

– Если только оно не нагрелось, а то придётся где-то искать лёд.

Александр сел, обернулся через плечо, лукаво улыбнувшись:

– Думаю, моя прекрасная нимфа, тебе лучше отвернуться, чтобы я не шокировал своей бесстыдностью.

– После всего, что только что произошло, меня сложно шокировать. – Натали с вызовом вздёрнула подбородок, но, стоило цесаревичу подняться, как она всё же прикрыла глаза, заливаясь краской. Послышался шорох, пока Александр надевал исподнее, и только когда звякнула о ведёрко бутылка, она открыла глаза, невольно залюбовавшись им, освещённым ярким пламенем камина. Взбив подушки за спиной, Натали удобно устроилась в изголовье, подтянув к себе одеяло.

– Что ж, – обернулся Александр, весело улыбаясь, – шампанское достигло нужной температуры, и ты зря переживала.

– Я переживала лишь о том, чтобы не посрамиться перед его высочеством, – небрежно повела плечом Натали, бросив хитрый взгляд исподлобья.

Александр откупорил шампанское, подхватил два бокала и подошёл к кровати, опираясь на неё коленом.

– Мадемуазель Репнина, – бархатным голосом проворковал он, – вам надо приложить неимоверные усилия, чтобы вызвать моё недовольство.

Он забрался на кровать и сел рядом, поверх одеяла, протягивая один из бокалов Натали и наполняя его пенящимся вином. Натали взвизгнула, когда оно полилось через край, и подхватила бокал под донышко, быстро отпивая. Тем временем Александр наполнил свой и, отставив бутылку на пол, наблюдал за её попытками удержать льющуюся через край пену. Не удержавшись, подался вперёд, целуя протяжным, неспешным поцелуем.

– Только так и надо пить прекрасное вино, – прошептал он, ловя её взгляд.

– Боюсь, во дворце ваши методы сочтут слишком экстравагантными, – в тон ему ответила Натали.

– Тогда мы оставим этот метод только для нас двоих. – Александр окинул её обнажённые плечи горящим взглядом и соприкоснулся бокалами, вызвав мелодичный хрустальный звон.

– Пока не кончатся все запасы шампанского в имении?

– Я прикажу привезти ещё.

Они уснули на рассвете, когда первые птицы уже запели в густых кустах черёмухи. Натали проснулась первой, и долго любовалась им: спокойным, умиротворённым лицом, на котором блуждала улыбка, взъерошенными волосами, и тем, как он трогательно он обнял подушку, прошептав что-то неразборчивое, стоило ей подняться. Оглядевшись в поисках пеньюра, Натали с сожалением выскользнула из тёплой кровати и быстро накинула пенное кружево. Потом набросила на плечи халат и вновь посмотрела на Александра. Одеяло едва прикрывало его бёдра, оставляя открытым спину, на которой слабо розовели неровные полоски, оставленные ею в порыве страсти. Охнув, Натали подошла ближе, гадая, успеют ли сойти столь явные доказательства с его кожи до возвращения во дворец. Потом осторожно подтянула одеяло повыше и только тогда вышла в ванную комнату, где уже ждала вода для умывания.

Поймав свой взгляд в зеркале, Натали улыбнулась: сегодня она выглядела так, словно не в себе. Растрёпанные волосы, припухшие от поцелуев алые губы и яркие, светящиеся глаза. Натали медленно поднесла руку к губам, провела по ним и скользнула вниз, к шее, вспоминая горящие на коже поцелуи. Сегодня совершенно не хотелось думать о будущем. О том, что придётся возвращаться во дворец и делать вид, что ничего не произошло. Что придётся врать принцессе Марии, искренне считающей её свой подругой. А сама Натали? Сможет ли она теперь спокойно смотреть ей в глаза? Про гнев императрицы и думать было страшно. Холодок пробрался к сердцу, затаился там, сворачиваясь клубком. С усилием отогнав тревогу, Натали принялась приводить себя в порядок, наливая воду в таз для умывания.

Пройдя в гардеробную комнату, она в замешательстве остановилась, гадая, что надеть. И есть ли смысл надевать что-то в ближайшее время… Щёки против воли вспыхнули, уши запылали румянцем, а внизу живота разлилась приятная слабость. Нет, она подождёт облачаться в платье, а лучше пока найдёт Агафью и прикажет принести завтрак.

Когда Натали вернулась, Александр ещё спал. Она развязала шнуры, державшие небесно-голубой балдахин, и скрыла от взглядов кровать, оставив открытой сторону, обращённую к окну. Через несколько минут дверь бесшумно отворилась, пропуская Агафью. Вскоре на столе появился завтрак и задымился чай, но прежде чем уйти, Агафья поманила хозяйку за собой в коридор, тихо прикрыв дверь.

– Наталья Александровна, – пробормотала она, явно смущаясь. – Я вам в отдельном чайничке питьё заготовила, не всегда оно помогает, конечно, но вещь верная.

– Ты о чём? – недоумённо нахмурилась Натали.

– Так о детях, душенька, – прошептала Агафья ей на ухо. Натали залилась краской, опуская глаза, кляня себя за непроходимую глупость и недальновидность. Действительно, как она могла забыть об этом немаловажном моменте?! А что, если она уже… Видимо, все её переживания отразились на побледневшем лице, и Агафья осторожно коснулась руки:

– Оно, питьё это, во всём поможет, если есть надобность. Но в другой раз вы просто пейте до визита тайного вашего. Не Бог весть какая, а помощь природе.

– Спасибо, – через силу выдавила Натали, чувствуя непреодолимое желание спрятать лицо в ладонях.

– Жизнь, Наталья Александровна, она такая – чего стыдиться, коли лучше предотвратить, нежели потом мыкаться? – Агафья мягко улыбнулась.

========== Глава четвёртая ==========

Всё ещё пребывая в смущённой задумчивости, Натали вернулась в спальню и первым делом бросила взгляд на накрытый стол. Потом на носочках, едва дыша, подошла к кровати и не смогла сдержать улыбку умиления: Александр всё ещё спал, отвернувшись от окна и накрывшись одеялом почти с головой. Насколько же изматывала его дворцовая жизнь, что он с такой сладостью и так крепко отсыпался в её постели! Натали распустила полог балдахина, скрывая любимого от света, и вернулась к столу, тотчас найдя взглядом небольшой синий чайничек, о котором говорила Агафья. Осторожно приподняв крышечку, Натали принюхалась – пахло пряными травами. Она налила себе чай и попробовала, находя вкус травянистым и немного терпким, но в целом приятным. Интересно, знают ли о подобном во дворце? Наверняка, ведь иначе многие придворные дамы время от времени исчезали бы на несколько месяцев, – жизнь при дворе, хоть и была внешне подчинена строгим правилам, отличалась особой лёгкостью нравов, и только характер княжны, настойчивость, с которой она в своё время отвергла предложение императора, с немалой помощью цесаревича, конечно, помогли сохранить доброе имя. Впрочем, теперь о нём точно можно будет забыть…

Натали грустно вздохнула, переживая не столько за свою репутацию, сколько за грязь, что неизменно затронет семью Мишеля, а после дойдёт и до ушей родителей. Стоило ли рассказать им о случившемся прежде, чем они узнают? Несомненно, стоило. Но сейчас Натали не хотела посвящать никого в нежданное счастье, малодушно позволив себе задержать эту интимность, то, что пока принадлежало только им двоим. За размышлениями Натали не заметила, как допила весь чай и только теперь заметила, что день близится к обеду, а внизу, под окнами, кто-то вполголоса разговаривает.

Тревога всколыхнулась, захолонуло сердце, и Натали подошла к окну, выглядывая из-за занавесок. Страх свернулся в животе ледяным клубком, когда она разглядела форму, в которую был облачён высокий статный мужчина, обсуждавший что-то с Агафьей. Судя по голосу, который с каждым словом становился всё громче и настойчивей, он требовал впустить его в дом, но получал непреклонный отказ. Натали прижала ладони к груди, стараясь унять стук сердца, и бросилась было вниз, но уже в коридоре, на лестнице, спохватилась, вспомнив, в каком виде находится в середине дня. Прислонившись к стене, она украдкой выглянула из-за угла, пытаясь разобрать спор, доносившийся из-за входной двери. Тут дверь распахнулась, и Натали отпрянула, надеясь слиться со стеной. А что, если неведомый посетитель решит подняться наверх? Хороша же будет княжна Репнина, первая фрейлина принцессы Марии, прячущаяся на лестнице в халате, босая и в ночной сорочке! В то время как в постели вышеупомянутой фрейлины спит наследник Российского престола! Нервно хихикнув, Натали бесшумно вернулась на второй этаж, не спеша, впрочем, возвращаться в спальню.

– Вот здесь и оставьте! – услышала она голос Агафьи, и вскоре входная дверь снова хлопнула и в доме воцарилась тишина. Подождав несколько минут, Натали спустилась вниз и увидела Агафью и Светлану, дворовую девку, исполнявшую роль горничной, когда в имение жаловали баре. Они стояли над внушительным дорожным кофром с вензелями цесаревича. На миг промелькнула в голове безумная мысль, что император, узнав об их связи, решил выслать Александра из дворца, но она тут же померкла, как безумная и невозможная.

– Наталья Александровна, душенька! – заметила её Агафья, в то время как Светлана быстро присела, стараясь не бросать любопытные взгляды на хозяйку. – А я как раз говорю Свете, что к нам гость сегодня пожалует, друг семьи вашей и вашего брата. Мы ему немного позже комнаты приготовим на втором этаже. А вы всё же решили подняться с постели? Наталья Александровна, ну как можно, вы ведь всё ещё нездоровы!

Натали замерла, пытаясь понять, что имеет в виду Агафья, но та подошла, ласково взяла под руку и отчётливо произнесла:

– Я отведу вас наверх, а то, не дай Бог, опять поплохеет, как мы потом в глаза Михаилу Александровичу смотреть будем?

И только дойдя до лестницы и убедившись, что Светлана всё ещё разглядывает вычурные вензеля с позолотой, Агафья прошептала:

– Это от вашего тайного посланец прибыл. Вещи его привёз, просил передать, что его батюшка наказ строгий дал, как узнал, что он налегке отправился. Знатный он, ваш тайный. Ох и знатный!

Из уголков глаз брызнули добродушные морщинки, и Агафья хитро улыбнулась, качая головой.

– Ты ведь поняла, кто это, не так ли? – спросила Натали и, дождавшись кивка, продолжила: – Теперь ты знаешь, почему так важно сохранить тайну. Ведь она принадлежит не только мне…

– Все домашние уверены, что вы слегли с болезнью, – серьёзно ответила Агафья. – А вечером, раз уж посыльный таким настойчивым был, тайный ваш и предстанет гостем. Я в четыре Свету отправлю комнаты готовить и сама прослежу, чтобы она излишнего любопытства к вашим покоям не проявляла.

– Ох, Агафья, как же мне тебя отблагодарить! – выдохнула Натали, понимая, что простая женщина продумала за неё всё то, что даже не приходило в голову, затуманенную любовью. – Жаль, что я вас во дворец забрать не могу!

– Пошто же мне дворец? – испуганно вскинулась та. – Что я там делать буду? Нет, Наталья Александровна, мне и здесь хорошо.

– Спасибо! – поблагодарила Натали, крепко сжав сухую морщинистую руку, и поспешила наверх.

– Я уж думал, что ты сбежала, – весело хмыкнул Александр, за время её отсутствия успевший умыться, – влажные волосы завились ещё сильнее и мягкими кудрями обрамляли его лицо. Однако одеться он не соблаговолил, и теперь сидел в кресле в одних кальсонах, закинув ногу на ногу, и покачивая босой ступнёй в воздухе. От всего его облика веяло таким уютом и теплом, что у Натали на миг перехватило дыхание.

– Разве я могла сбежать и оставить наследника одного? – мягко улыбнулась она, прислонившись к двери. – Вы ведь знаете, Александр Николаевич, что я бы места себе не находила, гадая, что с вами может произойти в незнакомом имении, когда вы окружены совершенно незнакомыми людьми…

– А ещё, – Александр подался вперёд, держа в одной руке кружку, – здесь подают холодным не только шампанское, но и чай!

– Преступная халатность! – сокрушённо поддержала Натали, медленно подходя к нему и размахивая поясом халата в воздухе. – Быть может, следует сообщить господину Бенкендорфу об этом?

– Уверен, он напишет донос императору, превратив его в презабавнейший анекдот на эту тему, – хмыкнул Александр, не сводя с Натали глаз.

– Если в нём не будет упоминаться имя хозяев поместья, я с удовольствием бы его послушала. – Натали опустилась в кресло напротив и коснулась чайника, сокрушённо качнув головой. – Увы, он действительно остыл.

– Как! – в притворном негодовании вскричал Александр. – Вы мне не верите, княжна?!

– Я лишь хочу сказать, что чай был горячим час назад, когда его только принесли.

– Так может, стоило разбудить меня?

– А может, мне не хотелось вас будить? – Натали взяла с тарелки виноградину и изящным движением отправила её в рот.

– Я настолько утомил вас, что вы готовы ходить на носочках, лишь бы не просыпался? – Александр склонил голову набок, с удовольствием наблюдая, как щёки Натали медленно покрываются румянцем. Ему так нравилось смотреть, как её смелость и остроумие в пикировках гаснут, уступая смущению, стоит теме разговора ступить на шаткую стезю телесных отношений. Конечно, вскоре это пройдёт, но пока Александр упивался этой скромностью и искренним смущением.

– А может, я просто хотела дать вам выспаться? – лукаво улыбнулась Натали после короткого молчания.

– Наташа… – в голосе цесаревича послышалось урчание голодного тигра. Вдруг он резко потянулся к ней, хватая за руки, и повалил к себе на колени. От неожиданности Натали взвизгнула и засмеялась, когда он принялся щекотать её.

– Хватит! – взмолилась она через минуту, тяжело дыша и поднимая на Александра слезящиеся от смеха глаза, искрящиеся на раскрасневшемся лице. – Хватит, правда, я ужасно боюсь щекотки.

– И даже здесь? – хитро улыбнулся Александр, ловко подхватив её ступню и проведя по ней кончиками пальцев. Натали снова взвизгнула и забилась в его руках, извиваясь в тщетных попытках увернуться. Она попыталась щекотать и Александра, но он был совершенно равнодушен к этой пытке. Поначалу Натали не заметила, как его движения замедлились и стали нежнее, но когда его рука нырнула под халат, а с губ вместо смеха сорвался тихий стон, она сама потянулась к его губам, притягивая голову к себе, прижимаясь всем телом.

– Саша… – прошептала она, когда его губы приникли к её обнажённой груди, – халат давно лежал на полу, а ночная рубашка собралась кружевным ворохом где-то на талии. Натали откинула голову, выгнулась, подставляясь под горячие ласки, непрерывно гладя его плечи, зарываясь пальцами в волосы. Он взял её на руки, собираясь нести в постель, когда Натали, бросив взгляд на часы, прерывисто выдохнула:

– У нас есть время до четырёх.

– А после мне стоит удалиться? – спросил Александр, не сводя полного вожделения взгляда с её груди и медленно подходя к постели.

– А после тебе придётся приехать ко мне заново, – ответила Натали, откидываясь на подушках и протягивая к нему руки. – Но всё это я поясню позже, если позволишь.

– А сейчас? – Он снял штаны, и в этот раз Натали не стала отводить взгляд, хотя полумрак, царящий под балдахином, что так и остался закрытым наполовину, скрадывал детали.

– А сейчас, – Натали протянула к нему руки, вздохнув от приятной тяжести его тела, когда он навис над ней, – я жажду продолжения твоих поцелуев…

Эти несколько дней так и остались в памяти Натали и Александра самым светлым, романтичным и страстным временем, которое никогда не повторить, но к которому хочется возвращаться в воспоминаниях. Они гуляли в саду, взявшись за руки, читали вечерами, сидя у камина, но большее время всё проводили в ласках, столь свойственных молодости и самому зарождению любви. Когда нет ещё тоскливой привычки, всё наполнено новизной, а от одного взгляда воспламеняется кровь. Они слишком долго ждали, слишком долго шли навстречу другу другу, чтобы теперь терять отмерянные крохи. Ведь оба понимали – во дворце всё, что останется – редкие, полные опасности разоблачения встречи, но в основном – короткие разговоры, когда вокруг полно людей. И с каждым днём, приближавшим к отъезду, их любовь словно разгоралась ярче, становилась воистину бурной и неистовой.

Принцесса Мария писала Натали каждый день, и та, скрепя сердце, слала в ответ короткие послания, рассказывая о том, как все дни проводит за книгами (которые читает Александру), гуляет в саду (где есть прекрасная беседка, в которой он заставил её узнать, что не только кровать подходит для любовных утех) или же просто лежит в постели (что тоже являлось чистейшей правдой). Видя её послания, Натали понимала, что уже начинает разрываться между преданностью принцессе, желанием открыться и ослепляющей любовью к Александру, которую придётся потерять, стоит лишь рассказать всё. Готова была она на такой шаг? Определённо нет!

При мысли о том, что она его потеряет, сердце начинало колотиться, как сумасшедшее, и порой Натали просыпалась и смотрела на него, спящего, мечтая, что он – её муж, и они никогда не расстанутся. Что у них будет несколько детей, днём он будет занят делами поместья, а вечерами они всей семьёй будут собираться в гостиной и читать вслух… В предпоследнюю ночь Александр застал её в слезах, и долго утешал, прижимая к себе, не требуя ответа, потому что его сердце так же разрывалось от мыслей о невозможности их любви. Он хотел, чтобы о ней знал весь мир. Чтобы Натали входила в гостиные с гордо поднятой головой, как возлюбленная цесаревича, а после – императора. Чтобы никто не смел сказать или даже помыслить дурное об их связи.

Но принцесса Мари, нежная, доверчивая, трепетно любящая, не заслуживала такого обращения. Пусть даже история знала немало монарших пар, презревших законы божии и живших вместе, невзирая на законный брак, бывало, что и с двух сторон. Нет, Мари была ангелом, слишком чистым, чтобы втаптывать в грязь её честь и достоинство. Достаточно было того, что он совершенно не жалел о совершённом поступке и готов был прямо заявить об этом жене.

Жена… Сейчас это слово казалось чем-то безликим, пугающим своей неотвратимостью. Но стоило ему приобрести облик Мари, как становилось ещё горше, ведь перед внутренним взором вставали глаза, полные боли, а в голове начинали звучать тихие рыдания. И всё же, несмотря на терзавшее сердце раскаяние, Александр не желал уезжать от Натали. Попросту не мог оставить её, вспоминая, как был лишён счастья видеть её, говорить с ней, любить её… Они почти не говорили о будущем, но если и переходили на эту тему, то оба понимали – возврата к прежнему нет. Оба – опытные царедворцы, Натали и Александр полагали, что смогут скрывать свою связь достаточно долгое время, сохраняя свой уютный мирок от посягательств внешнего мира. Они надеялись, что тайна долгое время будет оставаться таковой, хотя и не были настолько наивны, чтобы понимать: всё тайное рано или поздно становится явным.

– Люблю тебя, – вторили друг другу губы в последнюю ночь перед отъездом, пока руки исступлённо ласкали, а ноги сплетались, скользя по простыням. Сегодня объятия были крепче, признания откровеннее, движения резче. Словно Александр хотел заставить её помнить о нём каждую секунду в разлуке, оставить свой след на ней, в ней. А Натали, давно забыв о смущении, оплетала его собой, жалея лишь об одном: что не может оставить на его теле метку, каждому говорящую: «Мой!»

Александр уехал, когда Натали ещё спала, оставив на подушке наскоро написанную записку. Во дворец он прибыл к вечеру, узнав, что император вернулся накануне, а императрица и двор должны были прибыть через день. Он едва успел переодеться, справившись у камергера о принцессе и получив ответ, что та, сославшись на головную боль, удалилась спать час назад. Александр вздохнул с облегчением: смотреть в глаза Мари сейчас он точно был неспособен. Но появление слуги, передавшего, что его ожидает император, заставило не удивиться даже – приготовиться выдержать очередной бой за свою любовь. Только, в отличие от давней истории с Ольгой, отступать Александр был не намерен.

Николай Павлович ждал сына в кабинете, задумчиво глядя в окно на ночной Петербург. Он слышал, как тот вошёл, но не спешил поворачиваться, прекрасно чувствуя смятение и упрямство, разлившиеся в воздухе с его приходом.

– Вы желали меня видеть? – напряжённо спросил Александр, не двигаясь с места. Николай Павлович обернулся, словно только сейчас заметил сына, и тонко улыбнулся, находя подтверждение своим догадкам: губы сложены в тонкую линию, подбородок напряжён, а руки сжаты в кулаки. Ни дать ни взять – бойцовский петушок.

– А вы находите это желание способным удивить в свете случившегося?

– Нет, – спокойно ответил Александр, подходя к столу и бросая быстрый взгляд на разложенные бумаги. – Я и сам хотел переговорить с вами, но не думал, что вы вызовете меня ночью.