Текст книги "Самый темный час (СИ)"

Автор книги: Ловацких

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 85 страниц)

Она думала, что он мертв. Потому и строга? Разочарована?

Почему бы ему просто взять и не…

– Вы не ожидали нашей встречи.

Ответом послужил спокойный кивок.

– Но, между тем, у нас с вами осталось неразрешенным одно дело. Ваше Высочество.

Женщина делает вид, что не понимает, но взгляд все одно ее выдает, кажется, постарев и накинув ей еще пару лет.

Какое-то время она еще молча смотрит на него, а, между тем, безмолвный разговор продолжается, но в какую-то секунду, переведя взгляд на Себастьяна, она чуть улыбается, хоть в этой улыбке и нет ее привычного покровительственного тепла.

– Подойди ближе, мой мальчик.

Он не колеблется, почти сразу делая шаг, затем второй и так вплоть до человека, который, кажется, именно в эти секунды решал чужую судьбу, а вместе с тем и собственную.

Остановиться, опустить голову, чувствуя на себя внимательный и словно бы ожидающий взгляд, а потом понять, что направлен тот сверху вниз, потому что он уже стоит на коленях, глядя в пол, но все одно ощущая на собственных плечах тяжесть взгляда.

Это все неправильно. Так и быть было не должно. И эта тишина. И встреча.

Но другого пути не было. Об этом нельзя переговорить спокойно за чашечкой чая, нельзя подобрать слова, нельзя…слова?

Не существует подходящего времени для нужных слов. Но…

– Простите нас. Я не могу Вас об этом просить, а Вы не обязаны это делать. И все же я – должен. Я прошу Вас простить мою семью, потому как держать гнев на мертвых бесполезно и глупо. Но забывать Вы не должны. И теперь, когда я стою перед Вами на коленях только Вы можете решить суждено ли мне когда-нибудь подняться. Как наследнику своего рода. Как Вашему верному слуге. И как человеку.

Голос, что звучал спокойно, дрогнул лишь под конец. Это было непросто. На фоне всех событий – почти ничтожно, но для него – слишком болезненно. Жить с грузом смертей – больно, также как и непрощенным.

– Мне остается надеяться, что для последнего слова было еще не поздно.

Тишина начинает давить, но подняться он не смеет.

– Посмотри на меня, Сиэль.

И почему-то, слыша сейчас чужой голос, он чувствует, что она не смогла.

А потом ловит чужой взгляд, в котором угадывается болезненное понимание, и не сдерживает предательски сорванного выдоха с губ.

– Поднимитесь, граф Фантомхайв. Не хочу, чтобы Вы здесь протерли себе штаны, давайте, поднимайтесь.

Вот только, кажется, этот приказ, или же просьбу, мальчик выполнять не собирался, упрямо смотря на женщину и не поднимаясь, словно бы теперь чего-то ожидая от самой королевы.

– Что за ребячество? Я же попросила тебя подняться, я ведь…

Переход на ты. Хорошо. Значит, все правильно. Ответом уже привычная тишина.

– Сиэль!

Как бы не так. И, кажется, она понимает, чего он ждет. Но здесь по-прежнему граф и королева, а потому о подобном не может идти и речи.

– Ну что за негодный мальчишка. Такой же упрямый, гордый петух.

Голос у нее срывается. И ему не кажется. Это – не потерял самообладания. Это – правильно. Она, как и он, слишком долго ждала.

Но это еще не все.

– Ты похож на него. Словно бы время обернулось вспять и вот он снова стоит передо мной на коленях, просит взглядом, но не говорит ни слова. Самоуверенный, настойчивый. А я так и не смогла..не смогла забыть. Если бы я только знала, что это – наша последняя встреча. Я должна была успеть. Для него это было важно.

– Как и для меня.

Факт того, что отец тоже когда-то пытался снять этот груз не вызывает волнения. Это сейчас не важно. Совсем не важно.

Важно лишь то, что женщина не выдерживает, позволяя слезам пролиться. И этот человеческий жест значит для него гораздо больше, чем титулы и поощрения.

– Я боялась, что снова не успею. Когда было стало известно о поместье…мой мальчик, как же ты меня напугал.

А еще через секунду эта сильная, уверенная в себе женщина опускается вниз, обхватывая графа за плечи и притягивая к себе.

– Я прощаю. Прощаю, слышишь? Я прощаю вас обоих.

Оказывается, ему еще может быть больно от, казалось бы, столь простых слов.

– Вы слишком добры.

– Мы оба знаем, что это не так. Поэтому перед тобой я прошу прощения. Я не сомневалась, но и не пыталась забыть.

– Вы поступили правильно.

Помогая королеве подняться и вновь занять свое место, Сиэль ласково той улыбнулся.

– Долг и честь порой слишком тяжелы.

– Особенно, когда дело касается ребенка, мальчик мой. Пусть этот груз тебя больше не держит. Как и меня. Мертвые могут и дальше спать спокойно.

Отвесив женщине еще один поклон, граф отошел на шаг назад.

– Но обещайте мне. Больше никаких тайн. Вы же не можете быть ко мне столь строгой, Ваше Высочество.

И теплота в ее взгляде окончательно отпускает мрачные мысли. По крайней мере, касающиеся его семьи и долга перед той, как и данного обещания.

Пусть и переиначенного.

– А теперь, простите мою дерзость, я вынужден Вас оставить. Есть то, что не может ждать.

– Неслыханная дерзость. Это не так-то и вежливо, молодой человек, – правда, голос королевы все одно остается смешливым, а взгляд, коим ее награждает мальчик, заставляет ее улыбнуться чуть шире, – Ну и как я могу отказать Вам граф? Ступай, мой мальчик. Я попрошу стражу проводить вас.

– Не стоит, Ваше Высочество. Мы справимся.

– Береги себя, Сиэль.

Отвечать ей он уже не стал, развернувшись к Себастьяну, которого королева отчего-то не посчитала лишним. Ну, кто знает, наверное, привыкла.

В конце концов, он ведь всего лишь ребенок.

Впрочем, кажется, теперь он не помнит о той, пусть даже еще находится во дворце. Королева осталась за дверьми, а теперь…

– Здесь ты закончил.

Не озвученное «там» сквозит между строк, но говорить о том вслух больше – не так и нужно.

Хватит того, что оно есть.

А его существование теперь заключено лишь в одном существе. И за ним он пойдет куда угодно.

Себастьян

Долг и прощение. Два человека. Разный статус. Общая боль.

Здесь нет места демону. Нет места дворецкому.

Есть лишь наличие Себастьяна.

Невмешательство.

Наблюдение. Понимание. Отстраненное ощущение правильности. Уместности.

И освобождения себя от той части своего существования, что стала почти смыслом за последние годы. Контракт. Обещания. Клятвы.

Вот он момент триумфа. Не ощутим почти. Но настоящий триумф редко бывает красочным и видимым для всех.

Жизнь невообразима. Она сплошь состоит из вероятностей и переплетений событий, что так или иначе приводят к финалу. Не всегда ожидаемому. Не всегда приятному. Не всегда безболезненному.

Тысячи развилок пути, на одной из которых, может статься, именно в этот момент демон, так и не узнавший правды о своем предназначении, забирает себе душу, что получила свое от условий контракта.

На другой – вечный мрак, разливается над мирами, вбирая в себя абсолют покоя с отголоском тепла. И больше ничего.

Сколько их еще таких, неизвестных, порой пугающих, так и не получивших своего права на реализацию? Сколько их еще будет?

Даже у него, даже сейчас – ответа нет.

Страха нет.

Сомнений нет.

Выхода нет.

У него точно так же есть долг. Перед искалеченным миром. Перед теми, кого он наделил искрой души.

Перед Великим Драконом, отдавшим свою жизнь за единственный шанс для него.

Перед тем, кто всегда понимал его, слушал, прощал, помогал.

Спасал.

Перед единственным существом, родным по струящемуся в венах пламени.

Перед Левиафаном.

Перед собой.

И перед.. а впрочем, он уже сказал – перед собой тоже.

Потому что разграничения нет.

Но есть..

– Здесь Мы закончили.

И вполне может статься, что и ему однажды захочется встать на колени, вымаливая прощение, только возможности к тому уже не будет, но пока что..

Пальцы очерчивают контур лица мальчика, смещаются на макушку, скользят по волосам. Немного отстранено. Словно демон уже не здесь мысленно. Но неизменно мягко.

– Партия не окончена. Фигуры снимают маски и меняют правила игры. Перемещаются по чужим клеткам. Ходят не по времени. Спешат поставить мат, но.. владельцу казино совсем не до подобных мелочей.

Что-то непривычно стальное во взгляде. Не жестокость. Не злость.

Просто факт. Игра будет окончена. Скоро.

– Ведь казино закрыто.

Эта часть закончена. Осталась лишь та, что расставит все по местам.

Правила не ясны даже ему. Но ведь...

Нет ничего невозможного – даже из дракона есть два выхода, Себастьян.

И это вызывает негромкий смех.

====== Предзнаменование ======

Мойра терпеливо дожидалась возвращения Себастьяна. Впрочем, как и жнец, что теперь тоже ошивался на кухне и выглядел несколько задерганным. Не странно, учитывая провидческий дар и возможность влиять на судьбы у его неожиданной собеседницы.

– Грель, я хочу, чтобы ты в общих чертах ввел в курс дела Спирса. И ждал.

Быстрый кивок и жнец исчезает. А Себастьян еще только переступает границу опавшего круга пентаграммы вместе с графом.

“Кажется, этот дом, превращается в полевой штаб и здание совета, граф. Об уединении придется забыть на некоторое время.”

Не надо говорить вслух, чтобы быть услышанным. В этой связи гораздо больше полезного чем кажется. Удобнее, быстрее, на любом расстоянии. Его голос просто будет звучать в чужом сознании.

Почти неприметная улыбка и взгляд становится более серьезным, останавливаясь на старой женщине.

– Прости, что заставил ждать, почтенная Мойра. Но есть дела, требующие завершения, не позволяя прежде того начать новых.

– Мне об этом известно столь же хорошо, как и о том, что день сменяет ночь, о Создатель.

– Твое понимание воистину бесценно и многообразно, о мудрейшая.

– Так же, как и мое разумение, о темнейшая из основ мрака.. Давай же закончим на этом наше взаимное объяснение?

– Да, – можно было бы и пространнее, но все дело в том, что с серьезнейшим выражением лица он бы все же распрощался. А так – нет. Так снова же никто не спалился. Серьезный и очень важный был разговор.

Ну, должны же и бессмертные развлекаться. Впервые он с ней схлестнулся пару сотен лет назад. Выгораживал в очередной раз нашкодившего жнеца и.. и вот ее-то и стоило переубедить в его невиновности. Помнится, к концу третьего дня, он начал всерьез опасаться, что слова в его лексиконе закончатся. И обтекаемые, не особо понятно построенные фразы тоже.. Но нет. Открылось второе дыхание. Прервали жнецы. Все же – Мойра порой и с ними беседует.

А вот традиционная попытка переговорить друг друга осталась.

– Мне не спокойно, Создатель. Тревога за этот мир одолевает мое существо. И тяжелее от того, что оба мы знаем – Мойра не должна и не может вмешаться в течение Судьбы, иначе она исчезнет.

– Ты уже достаточно помогла мне, мудрейшая. Теперь я вспомнил кем являюсь. И кем никогда не был. Я вижу свой путь.

– Но не готов обернуться тем, чем был когда-то... Я вижу больше, чем могу сказать, но..

Какая-то непреодолимая уверенность в поступи старой женщины, внушающая веру в правильность любого ее поступка. Безошибочность. Не у всех есть право ошибаться. И почему он знает, к чему ведет Мойра? Наверное потому и едва погасил то движение назад, в попытке отстраниться от чужой руки. Глупо. Она ведь уверена. И упряма как.. как Мойра.

И потому он совершает то единственно верное и отточенное годами движение, опускаясь на колено и позволяя женщине приложить холодную ладонь к его лбу. Не только для чужого удобства. Но и для выражения почтения к чужому решению.

Дар Мойры почти неощутим, легким холодком пробегает по вискам, проясняя сознание и тут же стихая, сливаясь с существом, теряясь до того момента, пока не возникнет необходимости в нем.

А в горле почти зарождается рычание. Не злое. Не обреченное. Скорее болезненное. Но оно не прозвучит.

Вместо него звучат слова.

– Еще одна жертва.

– Каждый из нас знает на что идет. И идет. Ты тоже идешь, Создатель. Не стоит искать ответы вне себя.

– У меня не осталось вопросов. Только цель. Спасибо, – с головы женщины спадает капюшон, позволяя увидеть черты лица, меняющиеся на глазах. Молодеющие, но тут же и угасающие. Отдав дар, Мойра возвращается к той личности, кем была до избрания и.. – Спасибо, Ариадна.

– Это хорошо, Себастьян. Пусть тебе сопутствует удача и благосклонность Судьбы.

Исчезла. И тут же появилась. Новая. Совсем другая, но в чем-то похожая. Молодая девчушка, что стала избранницей на эту непростую роль. Немой поклон. Отголосок легкой неприязни во взгляде. И новая Мойра без прощальных слов покидает общество демона.

Он бы всенепременно попытался сразу наладить контакт с новой Мойрой, но.. дар, что он принял от прежней бьет в набат и трубит тревогу. Она была более чем права.

Понять бы еще, как это работает и..

Понял.

Замер Себастьян аккурат на середине движения, собираясь, кажется, повернуться и что-то сказать мальчику. И теперь просто смотрел куда-то перед собой отсутствующим взглядом, видя гораздо больше, чем кухню особняка.

Пара долгих минут, что ушли на попытку сосредоточить воедино поток информации и найти тот единственно необходимый сейчас источник беспокойства. И он нашел его. Жаль, что лишь ощущениями, потому как к ним он не привык. Но и этого достаточно, чтобы понять главное...

– Ну, нет.. Ну, даже он не настолько съехавший с катушек.. Ну, ведь нет же?

Еще пара секунд.

И уверенное:

– Да.

Качнув головой, сбрасывая образы и фокусируя внимание на реальности вокруг, Себастьян выдохнул раздраженно и.. смешливо.

– Я его недооценил. Его сумасшествие недооценил. Осталось.. понять насколько недооценил. И, – сделав паузу, демон перевел взгляд на собственные ладони, сводя те вместе перед собой, – боюсь, сейчас здесь станет немного жарко, граф. И тесно.

Перестав гипнотизировать собственные руки, поднеся те к губам, словно бы удерживая что-то, пытающееся выбраться, внутри, Себастьян прошептал несколько слов, в следующий миг распахивая плен ладоней из которого вырвались множество юрких черных посланцев, что призрачными тенями летучих мышей прыснули в стороны, просачиваясь сквозь любые поверхности, унося на своих крыльях не самые добрые вести.

Теперь остается ждать. И ждать совсем не долго.

Первым, по какой-то уже устоявшейся традиции, появляется дядюшка. Вельзевул, собственной персоной, по случаю серьезности момента – даже не в излюбленном облике старичка-крестьянина.

Молча опускается на один из стульев у стола, устраивается поудобнее, непринужденно, оглядывая демона с мальчиком с толикой привычной самоуверенности. И как-то сразу заполняя собой все помещение. Колоритный персонаж, да. Привлекающий внимание и способный расположить к себе с одного взгляда. С одного лишь нагло-уверенно-очаровательно-вежливого взгляда. Тут видимо просто родство сказывается.

– Твое послание меня несколько.. насторожило, Себастьян. Надеюсь, сейчас последуют некоторые пояснения?

– Всенепременно. Только, чтобы их дать – мне потребуется твоя помощь. Мне нужно зеркало, дядюшка.. и вместе с ним...

– Понимаю. Как давно вы с ней не общались?

– Я и не вспомню. Но сейчас не время для игр в ненависть.

– Я ее приведу. Не думаю, что..

В кухне появились новые гости и Вельзевул не стал продолжать, поднимаясь, приветственно кивая и исчезая.

Грель с Ти-Спирсом, проследив за приглашающим жестом Себастьяна проследовали к столу, выбирая себе места и так же выжидательно глядя на демона.

Первым заговорил Уилльям.

– Мистер Сатклифф мне кое-что рассказал. Но этого мало. Зачем мы здесь, демон?

– Подождите немного, мистер Спирс. Как только вернется.. мистер Саммаил с его помощницей – я введу всех в курс дела и..

– Вернется? – а вот и еще один приглашенный, ненавязчиво появившийся за спиной и прислушавшийся к разговору, – А ты уверен, что хочешь оставить нас с отцом в одном помещении?

Себастьян обернулся к высокому, аристократично бледному блондину, первым делом привычно.. оценив прическу и не удержав не то одобрительного, не то немного насмешливого смешка. Нет, вот это вот сооружение из высокого хвоста, что спадает почти до поясницы, и явно старательно собрано и прочесано до последней пряди, выглядит совсем не дурно, но.. Ему вот лично оно всегда казалось не вполне мужским атрибутом. И делом. Ладно хоть без косичек. Было дело.

– Рассчитываю на твое благоразумие, Азарот.

– А на его..? – впрочем, прозвучало то не менее смешливо, чем предыдущая реплика.

Качнув головой, демон пожал Себастьяну руку, сопроводив то едва заметной улыбкой и отвернулся, прекращая разговор и обводя взглядом присутствующих. Пара кивков, задержавшийся на графе взгляд, что стал более внимательным на пару долгих секунд, прежде чем смениться почти умиротворенным, скользнув на секунду к демону и возвращаясь обратно. Легкий и выверенный поклон приветствия. И Азарот занимает свое место, мягко стуча пальцами по столу и не отвлекаясь на присутствующих.

Еще несколько демонов, которых Себастьян знает достаточно хорошо, чтобы ввести в курс дела. Парочка жнецов, вызванных Спирсом.

И наконец вернулся дядюшка, а следом за ним на кухню прошла высокая женщина. Впрочем, вошла – не совсем то слово. Прошествовала. Гордо и с осознанием того, что всеобщее внимание привлечено именно к ней. Резонно привлечено. Бывшая царица Египта вообще привыкла к тому, что ее почитают как богиню. Впрочем, знать о том, что она не “как” простым смертным не дозволено. Да и некоторым собравшимся осталось неизвестно.

А вот внешнее и мимическое сходство с Себастьяном в ней было более заметным, нежели казалось обоим.

Нефертити замерла подле Вельзевула, свысока наблюдая за собравшимися, с нарочитой небрежностью скользнув взглядом по Себастьяну, но не сказав ни слова.

Теперь можно и начать.

Опустить приветственное слово и пояснения причин, молча кивнув женщине, что так же молча повела рукой, являя перед присутствующими старинное и на вид не слишком-то пригодное к использованию по назначению зеркало, обрамленное каменной рамкой, покрытое сетью трещин и искажающее изображение не хуже своих собратьев в комнате кривых зеркал. Еще одно плавное движение руки по поверхности стекла и трещины исчезают. Как и изображение. Теперь внутри рамки абсолютная темная пустота и Нефертити выжидательно глядит на Себастьяна, брезгливо протянув тому узкую ладонь.

Наверное, в этом прикосновении можно было бы ощутить хоть что-то, но.. ничего. Просто прохлада чужих пальцев. Просто она всегда его ненавидела, так же сильно как его отца. И не пыталась найти или просто поговорить. Ее право. Не всем быть отличными матерями. Он ненависти никогда к ней не питал. Вообще ничего не питал. Она лишь дала ему физическую оболочку. Спасибо на том. Все же шкурка у нее более чем симпатичная.

Тишину никто так и не нарушил, пока Себастьян с женщиной настраивали изображение, опираясь на интуитивное восприятие.

Помехи. Рябь по зеркалу.

Снова темнота.

Помехи.

Озерный Край. Драконий Край.

В зеркале отразилась долина озер, блестящих в солнечных лучах и даже отсюда веющих великой и неподвластной пониманию силой, заставляя всех присутствующих податься ближе, восхищенно вглядываясь в изображение. Знать и видеть – разные вещи, а путь в это место закрыт для всех кроме обитателей и хранителя Края.

Изображение еще меняется, постепенно уменьшаясь, позволяя видеть издалека и..

– Черт возьми, Он и правда сошел с ума...

Кто это сказал? Не суть важно – он невероятно точно выразил общую мысль всех собравшихся на этом сомнительном совете.

А изображение продолжало транслировать безмятежный простор Долины над которой раскинулась закручивающаяся спиралью темная воронка, постепенно набирающая силу для единственного точного удара.

Комментарий к Предзнаменование

И даже года не прошло.

К слову, вы еще с нами, страдальцы?

(Авторы не нашли более точных формулировок, чтобы выразить свое сочувствие и вину перед читателями).

====== Самый темный час. ======

– Ты знаешь, зачем ты здесь?

– Полагаю, дело в моей прическе. Ты хочешь такую же, но никак не решался попросить меня об этой услуге, да, Себастьян? – Азарот в своей привычной манере предпочитает выглядеть несерьезным, смешливо косясь на шевелюру демона, кажется, прикидывая уже, что там можно наворотить.

Дело происходит спустя час после завершения совета, в доме Азарота, куда Себастьян отправился вместе с графом.

– Оставим шутки, Азарот, – ответ прозвучал резко, да и вид у Себастьяна был сосредоточенный и.. – Дело не в том, что я не могу попросить – просто, где ж мне таким исходным материалом разжиться..

Сопроводив слова тоскливым вздохом вкупе со скользнувшим по чужой прическе взглядом, демон усмехнулся.

Поддержав чужой смешок, светловолосый демон перевел взгляд к одной из копий зеркала, что теперь есть у каждого участника недавнего совещания. Для оперативности связи и наблюдения.

– От боев я далек. Так же как и от командной деятельности. И от вершения ритуалов. Но бойцов у тебя достаточно. Значит, тебе необходимо что-то из моей сферы. А так как я теперь не единственный демон, занимающийся людьми.. специфически, – взгляд Азарота к графу не скользнул, но стал мерцать чуть мягче и смешливее, не оставляя сомнений в своем значении, – Полагаю, тебе зачем-то нужен мой инструмент, не так ли?

Себастьян кивнул, словно бы задумчиво, проходя к окну, и пару секунд молча следя за суетой людей на оживленном проспекте.

Азарот всегда был странным демоном, стремящимся понимать и исцелять души смертных. Стремящимся проводить время не в окружении себе подобных, не в вечном поиске удовольствий, но поблизости от людей. Изучать. Влиять.

И именно поэтому Себастьян сейчас здесь.

– И да, и нет. Мне нужен уникальный инструмент, способный достучаться до смертных душ. Но мне нужен и уникальный демон, умеющий эти души к себе располагать не ложью. Мне нужен тот, кто сможет донести мои слова. Без слов. И сбросить лживый покров слов чужих. Я могу говорить лишь с одним человеком. Это возможно. Но возможно ли то, о чем я прошу?

Чужой внимательный и сосредоточенно ищущий что-то взгляд становится вновь смешливым в секунду.

– Нет ведь ничего невозможного, Себастьян. Я постараюсь.

Последнее слово прозвучало уже серьезнее. Пустых обещаний давать не любят даже демоны.

Кивком Азарот указал демону на рояль, которого минутой раньше в комнате не было. Впрочем, это никого не смутило.

И пояснять не потребовалось.

Себастьян дошел до инструмента, с несвойственной осторожностью опуская ладонь на крышку, замирая, прислушиваясь и открывая.

Это не было мелодией. Он просто.. поздоровался этой легкой перебежкой пальцев по клавишам. И услышал приветственные слова в ответ.

– И ты тоже постараешься, да?

И он снова уверен, что слышал ответ, но все же обернулся к Азароту, что утвердительно кивнул.

– Если сможешь – половина битвы уже выиграна, но.. ты понимаешь, о чем я прошу? Он расстроится, когда ощутит ослабление их веры. И я не могу быть уверенным, что ты не станешь новой целью Его...

– Эх.. Ну, что поделать, Себастьян? Как говорится, отцов не выбирают. Черт бы их.. кхм.. – поспешно-смешливо прикрыв рот ладонью, демон отвернулся, показывая, что разговор окончен, – Все, теперь мне надо подумать.

Судя по направлению взгляда – думать он собрался на рояле. В смысле, играя. Настраиваясь ли.

Просить дважды Себастьян не заставил.

Если говорить о всех союзах между не смертными – ничего подобного этот мир не знал прежде. Жнецы не переносят демонов. Демоны – ангелов. Ангелы – вообще давно уже никого не переносят и не чувствуют по этому поводу дискомфорта. Люди не знают о существовании всех этих высших сил, но верят во что-то в меру своих предпочтений и устоев.

Но сейчас, когда на карте оказалось существование всего, что так или иначе дорого всем обитателям этого мира – все изменилось.

Осознавая силу существа, что намеревается ударить в самое сердце множества миров, уничтожить тех, кто хранит элементы стихий и частицы энергии создания, Себастьян не мог не признать, что без помощи ему не обойтись.

Господь, Творец, Создатель – все это лишь лживые титулы, маски существа, ослепленного собственным светом и гордыней, стремлением к абсолютной власти и контролю всего живого. Да, это так – Он мог творить когда-то. Мог переиначивать ту часть создающей энергии, что осталась в Нем после раскола единого целого на Свет и Тьму. Хаос может переиначивать. Может воссоздавать. Но не может наделять тем, что идет от Тьмы и Порядка – душой.

Но может постоянно пребывать в том суматошном стремлении к накоплению и увеличению собственного существа. Хаос не может существовать без Порядка. Он ищет. Искал все время, пока не ощутил искру души во тьме души человека. И тогда попытался подчинить себе эту часть великой силы. Создать свой Порядок, который проявлялся бы в подчинении душ, содержащих искомое. Но душа – в идеале и есть Порядок. Который не приемлет Хаоса, а значит никогда не станет тем, чем хотелось этому существу.

Человек обречен в Его глазах.

Обречен и нуждается в заново воссозданном мире.

Только для воссоздания – необходимо уничтожить. А для этого – необходимо избавиться от тех, кто хранит мир.

Но в своей слепоте – Он не может постичь то, что без драконов не будет ничего. И что сам Он не может творить с чистого листа.

Сумасшествие свойственно и высшему разуму.

Сейчас – силы неравны. Себастьян мог бы вернуться к своему абсолютному началу и уровнять чаши весов, но в таком случае – мир все равно будет уничтожен, скорее всего. Потому что минуло немало времени с тех пор, а гармония всегда находит лазейку. Этот мир сросся с Хаосом. Стал от него зависим. И обильный поток второй энергии, Порядка в подобном объеме – просто разрушит все установившиеся связи.

Отбрасывая этот очевидный и простейший вариант – демон пришел к выводу о необходимости объединения с другими существами.

Жнецы превзошли всех в обрядовых действах.

Демоны – в боевом искусстве.

Люди.. даже не подозревают о нависшей угрозе, но сейчас, когда превоинструмент Азарота звучит в самом течении звука в каждом уголке мира – их отклик превращает слепую веру в их мучителя в прах. И зарождает новую, основанную лишь на ощущениях, вызванных мягкой рукой демона и звучанием рояля, затрагивающего струны их душ.

Себастьян появляется рядом с Азаротом, взглядом испрашивая разрешение и получает мягкий кивок от демона, полностью погруженного в свое дело. Он старается не отвлекать и не нарушать чужой мелодии. Не нарушать внутренней гармонии музыканта. Сам он ее пока что лишен и от того может лишь поучаствовать в этом действе.

Азарот наполняет мелодию чем-то неуловимым, что достигает сознаний и душ людских, а Себастьян, касаясь клавиш, ловит ту самую мысль, что расставила все по местам в момент прощания с Левиафаном. Ангелы. Демоны. Хаос и Порядок. Такое же целое, некогда разорванное Творцом.

Напряженно от непривычного инструмента под рукой, Себастьян присоединяется к музыканту, добавляя лишь каплю, но..

Это звучание достигает и нижнего, и верхнего мира. Демоны испытывают мучительную боль утраченных ими душ и не понимают причин собственной тоски, не слыша этой мелодии.

Но слышат ангелы, так же ощущая боль, но уже по обратным причинам. Слышат и откликаются. Не все, но большая часть крылатой братии обретает возможность сбросить с себя наваждение Его, словно пробуждаясь от долгого сна. Крылатые пикируют с небес, ведомые музыкой. А внизу их встречают их извечные враги из нижнего мира, терпеливо объясняя положение вещей, вводя в курс дел. Помогая обрести уверенность вдали от привычного места обитания. И как-то, не сговариваясь, не вспоминают о минувшем. То, что было целым никогда не постигнет гармонию порознь. А сейчас – и тем, и другим становится легче переносить болезненное звучание музыки подле друг друга.

Азарот пару секунд прислушивается к себе, бросает беглый взгляд на зеркало, показывающее это вот временное объединение и усмехается с самым что ни на есть коварным видом. Кивает, давая понять, что понял идею.

Очень даже понял, тут же коротким экспромтом подсказывая, что все на правильном пути. В общем, музыка творит чудеса.

И Себастьян оставляет его продолжать свое дело, отправляясь на место предстоящего столкновения.

Приходится использовать измерения, чтобы занять место в одном из миров, повторяющих очертания драконьего края. И создать проекцию. Чтобы одновременно быть и не быть среди озер. Ведь путь закрыт для непосвященных.

В Долине Озер остаются лишь Себастьян с графом и Грель. Остальные будут поддерживать их, находясь в проекции этого же места. И сдерживая посланцев господних. Айфов осталось не столь много, но они опасные противники. А кроме них – остаются архангелы, которые останутся на стороне Его даже если Он станет упиваться кровью некрещенных младенцев, предаваясь оргиям в Преисподней. Слепая верность. И они более чем серьезная проблема, потому как в силе почти не ограничены, пока есть небеса.

Но и на их счет имеется идейка.

Себастьян одновременно с Вельзевулом заканчивает рисунок пентаграммы, что охватывает почти сотню метров и ни в коей мере не нарушается тем, что в некоторых местах проходит аккурат по глади воды Озера Жизни. Только Себастьян чертил рисунок в Долине Озер, а дядюшка – в ее проекции, что лишь удваивает силу символа, органически вплетенного в структуру мироздания посредством вод драконьих озер.

Остановить готовящийся удар по Долине нет возможности, потому как сила, вложенная в него Отцом – есть квинтэссенция чистого Света, накопленная за многие тысячелетия и направленная в единственный точный удар. Но объединенными усилиями – удар можно попытаться отразить. И в этом деле большая часть работы лежит на жнецах, – все формулы, понимание которых привито им от становления, слова обрядов, ритуальные действия.. Себастьян лишь задаст направление и вложит собственную силу в тот блокирующий удар, что готовят они.

Но для того, чтобы жнецы могли завершить начатое – необходимо дать им время и обеспечить невмешательство в процесс.

А вмешательство будет.

Ангелы, что остались на небесах во главе с Айфами, появились в проецируемой реальности Долины с небольшим запозданием. Тут же находя основную угрозу для действий Его и без сомнения бросаясь в атаку, которую приняли на себя демоны и павшие их собратья.

Сколько он так наблюдал через зеркала за разворачивающимся сражением, не вмешиваясь, не пытаясь изменить ход его, просто стоя подле графа и не сводя пристального тяжелого взгляда со светлеющих в точке накопления силового выброса небес?

Здесь, в Долине, остались кроме Себастьяна лишь красноволосый жнец и мальчик. Грель неотрывно смотрел в книгу, хмурясь и что-то проговаривая одними губами, а граф.. а у графа растрепался ветром воротник, что демон поспешил исправить, привычным жестом оправляя атрибут одежды, не удерживаясь от смешливого кашля. Да, было очень важно именно сейчас поправить графское облачение. Да.

– Вам стоит уволить своего дворецкого, граф Фантомхайв – Ваш вид оставляет желать лучшего.