Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)
— Я узнаю… Я все узнаю и одному козлу рога пообломаю… — ворчит эта ревнивая бестия и уже улыбается уголками тонких губ. Понял, наконец, что лоханулся. Ну да, все нормально, мозг мне вынес — и чувствует себя счастливым.
— Любимый, я сколько раз говорил, что тебе можно все, но только не сомневаться во мне, ну, и изменять тоже под запретом, — переодеваюсь и читаю нотации, втайне надеясь на компенсацию морального ущерба. — Доверие просто через край.
— Доверяй, да проверяй… — бесенок, уже вовсю улыбаясь, откинулся на подушки и следит за моими передвижениями, явно не зная, к чему бы еще доебаться. А то, что доебаться хочет, видно невооруженным глазом.
— Я вот сейчас что потяжелее возьму и проверю… — смотрю в эту смеющуюся зелень. Ну что за Бес? Ни минуты покоя.
— Чего? Член, что ли? — предлагает свой вариант эта наглая рожа и, уже совсем страх потеряв, продолжает хамить: — Снимай штаны, поворачивайся и бери свой в руку.
— Ал, подойди-ка ко мне, — почти ласково подзываю темненького. Это чтоб не спугнуть суровостью своих мыслей. — Сидит он тут, возбужденный… Чего так завелся? А? Признавайся, чего начитался? — пошёл ва-банк. Лучшая защита — это нападение. — Небось фотки подружки прислали? — перехватываю инициативу под кодовым названием «А дай я тебе растрахаю мозги».
— Ка-ки-е фотки? — тянет слова темный и тут же захлопывает крышку ноута. — Щас я тебя свяжу и буду фоткать. А потом за больши-и-и-е бабки продам на ebay. — Ну да, профессиональная деятельность везде фонит.
— И тебе не жалко, что каждый будет на то, что принадлежит ТЕБЕ, пялиться? — подковыриваю бесенка.
— Нy-y-y… — «Отелло» в черепастых труселях опять завис в своих бредовых идеях. Надо опережать события. Иначе нам удачи нифига.
— Ну-y-y… тогда я подружкам твоим сейчас пробник вышлю, — раззадориваю мелкого беса. — Заодно и дружбанам биполярным. — Ты оглядываешь меня оценивающим взглядом. После целой минуты внутренней борьбы барыги и собственника победу одержал последний.
— Ладно, не продам, — прозвучало как-то разочарованно. — Себе оставлю. Когда ты на работу свалишь, сяду на кровать, разведу ноги, как щас, — ты разводишь ноги в стороны. Я сглатываю ком в горле. — Между ними поставлю ноут, — ты тянешься за ноутом. — Открою папку под названием «Рыцарь» и буду дрочить.
— Что, прямо сейчас начнешь? — уже приготовился просмотреть спектакль одного актера. Предвкушающе улыбаюсь.
— Ага, прямо сейчас. А потом так оттрахаю, что тебе небо с овчинку покажется, — поедаешь меня глазами, а в паху шевелятся черепушки, как живые. — Пиздец просто, ты меня распалил! Видишь, как щеки горят? — Я, и правда, вижу, как полыхают не только щеки, но и уши темного. Интересно, это реакция на мое «вышлю пробник»?
— Ну, не психуй! С какого опять ревнуешь? — подхожу к кровати, смотрю в зелень проказника. Как же я хочу этого разгоряченного дракончика. Хватаю за лодыжку. А она… — У тебя опять ноги холодные! Паразит, надень носки! Даже на юге мерзнешь!
— Я щас эти носки тебе в рот засуну, нацеплю на тебя наручники и трахну! — меня заключают в драконьи объятия и валят на кровать, оседлав. Планируя доебаться до задницы, раз уж не получилось расковырять до гипофиза мозг.
— Аа-а-а! Караул! Это насилие! — ржу, в шутку вырываясь. — Ну, признайся, что совсем мозги растерял от любви ко мне? — капаю бальзам на больное место.
— Ах ты ж… — шаловливые ручонки тянутся к моей шее, собираясь отрепетировать шекспировскую сценку, но я сам перехватываю инициативу, заключая в объятия моего неугомонного беса.
— Ал, что случилось? — я прижимаю тебя к себе. Чувствую кожей последующую фразу. Не хочу ее слышать, нежу твое тело под падающими каплями воды, что смывают с нас следы ночной страсти, пытаясь в ласках отвлечь. Но надежда не оправдывается.
— Лет, мне надо идти… — сжимаю до боли челюсти, видя, как ты отстраняешься, уходишь в себя. Меня просто переклинивает. Удерживаю, сжимая, в кольце рук.
— Останься, — меня прорывает. Выплескиваю все, о чем молчал. — Подчинись уже своим и моим желаниям. Я понимаю, что ты даешь мне все, что можешь. Но я жажду большего, — ты замираешь в моих руках.
— Довольствуйся малым, — твои глаза потемнели, на лице застыла маска. Что-то хочу возразить, но словно онемел. Ты вырываешься из моих объятий и уходишь.
В голове, как на повторе, раз за разом звучат твои слова. Я так и замер, переваривая в себе услышанное. Теплые струи бьют по плечам. Добавляю горячей. Этого мой дракон не любит: обжигающую воду. Мне же она необходима, чтобы согреться от холода, что вымораживает изнутри. Снова мы столкнулись, и снова я не смог переломить твое упрямство. Я с тобой точно становлюсь мазохистом. А по-другому как объяснить то, что я снова и снова, стараясь увлечь тебя за собой, встаю на путь, который ведет к одному пункту: «Ты уходишь — мне больно»? Как ни пытаюсь, не могу разгадать тебя. Ты для меня вечная загадка. Я чувствую, ты горишь, желая быть моим. Но чего ты боишься? Почему не хочешь остаться, переступить через себя и заснуть в моих объятиях, отпустить все свои «но»? Но ты с садистским упрямством каждый раз закрываешься и уходишь.
Я совсем не спал. Ты пришел глубокой ночью и, может быть, впервые просто потянулся ко мне. Я ликовал. Неужели? Мы любили друг друга, я не мог насытиться тобой. А сейчас…
Я мечусь по комнатам. Квартира — одна сплошная клетка. Хочется вырваться. Дома не сидится, ведь куда я ни посмотрю, вижу тебя…
Коридор. Ты стоишь и подпираешь дверь, нагло улыбаясь. Бросаешь куда попало кожку, берцы.
Ванна. Ты стонешь, нет, кричишь, а я, прижимая тебя к кафелю, вдалбливаюсь в тесное нутро. Рычу раненым зверем.
Стиралка. Отгоняю мысли о тебе, но воспоминания опять захлестывают. Я стою перед тобой на коленях, сжимаю узкие бедра.
Зал, диван, кресла, ковер и даже чертов телевизор, вкупе с освещением — все напоминает о тебе. Зависаю, забыв, как дышать.
Спальня. Застываю. Ты распят подо мной, а я, как умалишенный, врываюсь в тебя. Все внутри сжимается. Я прижимаю тебя к себе после страстного секса и тихо пою осипшим голосом. Задыхаюсь от нахлынувших чувств. Воздух просто не идет в легкие. Ведь я опять не удержал. Ты уходишь.
Все предрассветное время мечусь в бетонной клетке своей квартиры, даже не заметив, что утро, и вроде как нужно собираться на работу. Не хочу идти, но надо. «Съезжу отвезу документы. Это лучше, чем сидеть к квартире, где все напоминает о тебе и о том, что тебя опять нет в моей жизни», — улыбаюсь этим горьким размышлениям.
Не сбавляя скорости, несусь в коридор. Кроссовки, куртка, ключи, все — дверь захлопнулась. Нажимаю кнопку лифта. Нет, я, как дятел, по ней долблю. Не выдерживаю и бегу по лестнице, и хер с ним, с этим последним этажом. Спускаться — не подниматься, всегда легче. Мне что-то говорит консьержка, но я не слышу, просто не разбираю слов.
Выскакиваю из подъезда. Весенний ветер в лицо и солнце в глаза. Погода сегодня прекрасная, чего не скажешь о личной погоде в душе. Зато под прогулку на байке. Завожу авто и давлю на газ, попутно вспоминая, куда кинул ключи от гаража. Все на автомате: действия, движения, мысли: «Бля, опять поставили радар. Похуй, придут письма счастья, значит, придут».
У гаражей совсем нет дорог, поэтому достается подвеске авто, ну, и мне заодно темечком об крышу. Останавливаюсь возле своего, глушу мотор, судорожно ищу ключи. Адреналин начинает закипать, по телу пробегает легкая дрожь. Машину на сигналку. «Ну, здравствуй, мой зверь». Быстро надеваю защиту, не люблю ее, но почему-то полностью экипируюсь. За плечами рюкзак с доками. «Все, вперед!»
Завожу мотор, подо мной триста кэгэ и приличное количество лошадей. Тихонько объезжаю все неровности, и здравствуй, трасса. Я, байк и дорога. Сердце вскачь, опускаю визор, прокручиваю гашетку, давлю на тормоз, и байк поет. От этого звука в предвкушении бегут мурашки.
Отпускаю тормоза и пулей вырываюсь вперед. Жму всем телом на перед, группируюсь. Я лечу. На спидометре двести сорок. В голове ты и набатом: «Довольствуйся малым». Злость захлестывает.
«Чего бы я достиг, если бы жил, довольствуясь малым? Как ты можешь такое говорить? Ты меня совсем с этой стороны не знаешь. А может, ты меня совсем не знаешь? И судишь по людям, которых встречал по жизни?» Выплываю из мыслей от сигнала клаксона…
Поздно… Поздно замечаю красный сигнал, поздно начинаю тормозить. Адреналин на пределе, когда вижу, как из-за поворота выезжает машина…
Понимаю, объехать препятствие нереально. Одновременно выжимаю сцепление и задний тормоз, нагружаю перед мотоцикла. Через доли секунды — передний тормоз, быстро, но плавно, постоянно увеличивая усилие. Мозг работает на автомате. Заднее колесо срывает, и оно идет в юз. Мотоцикл кидает. Торможу, но меня подбрасывает. Сильно ударяюсь животом об руль и перелетаю через него. Приземляясь на бок, заваливаюсь на спину. В голове проносится: «Слава яйцам и железному очку, что не ушел в хайсайд*».
Поднимаюсь. Выплеснутый в кровь адреналин заставляет сердце биться в бешеном ритме. Руки дрожат. Из машины выскакивает мужчина, что-то говорит, но я не слышу, не понимаю. Кто-то снимает шлем, или я сам? Отвечаю на автомате, что в порядке. Мне предлагают вызвать скорую. Кто-то останавливается, суетится, светит в глаза фонариком, и наконец-то меня оставляют одного.
Пытаюсь успокоиться. Еще некоторое время сижу на обочине. В голове все смешалось. Но одна мысль бьется на переднем плане: «Какого хера я делаю? А что, если… Я не поговорил, не объяснил…» Прислушиваюсь к себе, не болит ли чего. Но за гулким грохотом бьющегося в висках пульса просто ничего не соображаю. Поднимаю байк, да уж… Попробуй поднять триста кэгэ. Пробегаюсь глазами по своему зверю. Потрепал. Сажусь в седло и уезжаю. Надо же, так глупо разложиться.
Работа. Кидаю папку на стол. На меня как-то странно смотрят. Говорю, что сегодня без меня обойдутся, все согласно кивают.
— Что с Вами? — спрашивает молодая девушка, недавно начавшая работать.
— А что со мной? Все хорошо! — окидываю себя взглядом и понимаю, что брюки защиты и кожка грязные, стерты и прорваны. А хер с ними. — Нормально, не обращайте внимания. Увидимся завтра.
И снова байк, и снова дорога. Дом. Мой подъезд. Оставляю коняшку. В голове: «Может, завалиться в берлогу на выходные?» Последний этаж. Позвякивание ключей в руках. Щелчок замка. Коридор. Я в своих мыслях. Скидываю куртку на пол… «На выброс». Понимаю, что не ел со вчерашнего дня, но мне и неохота. Меня жутко мутит. Тихонько опускаюсь на пол, стягивая защиту. Звездочки пляшут перед глазами. Все тело начинает болеть. Еле добираюсь до кровати и заваливаюсь. Стресс и ночь без сна дают о себе знать. Я засыпаю почти моментально.
Просыпаюсь со стоном. Резкая боль опоясывает ребра, подкатывает тошнота. Хочу подняться, но нет. Резко опускаюсь, пытаясь накачать в легкие воздух. Трудно, пот выступает, темнеет в глазах. Вспоминая все курсы молодого байкера, понимаю, нужно ехать в больничку. Тихонько встаю, до искусанных в кровь губ одеваюсь, придерживая ребра, и направляюсь к двери.
— Серега, жду тебя через пять минут у моего подъезда, и мне похер, где ты, — разговариваю со своим зятем, понимая, что сам в травму не доеду.
Как хромая беременная улитка, выползаю из подъезда. Голова кружится. Все же, видимо, я прилично приложился. Серега проникся моими словами и уже ждет. Шоу по водворению моей тушки в авто занимает минут десять. Мысли не покидает мой дракон: «Как я хочу, чтобы ты сейчас был рядом, и не хочу одновременно». И снова злюсь на упрямца.
Ду́хи… Если хочешь себя почувствовать идиотом, посмотри в глаза травматологу, после того как наебнешься с байка, да еще и не сразу обратишься в больницу. И никакие слова, что, мол, сам можешь и роды принять, и первую помощь оказать, вообще не аргумент.
— Нет… Байкеры — пизданутый народ. Все мозги на трассе растеряли, — высказал свое веское слово дыхнувший запахом спиртяги врач.
А я что? Ничего, молчу. Ну, не буду же я говорить, что мозги растерял, когда одного Темного Ангела повстречал. Просто думаю, после таких заявлений меня не в травму отправят, а в психбольницу.
— Молодой человек, судя по рентгену, у вас ушибы и трещины. Я вызываю скорую, — перспективка лечь, хоть и ненадолго, в медучреждение совсем не радует. Не хочу, чтобы они своим красным плюсиком и мою бренную тушку присоединили к своим клиентам. Я там заболею только от одной атмосферы.
— Нет, нет, нет, — взвыл я. Серега и врач переглянулись, до конца сформировав свое мнение насчет моих умственных способностей. — Давайте просто перевяжем ребра, и все. Я даже расписочку напишу, что всю ответственность беру на себя, — отбиваюсь от медуслуг, как могу. Мне не привыкать. Всю жизнь так.
Подписываю все бумажки, получаю все ЦУ, и мы едем домой. В этой чертовой повязке чувствую себя мумией, которой ни дыхнуть, ни пернуть. Да, еще и у Сереги голос прорезался. Гундит и гундит.
— Серега, тебе подарить барабан? — вопрошаю самым серьезным голосом.
— Зачем? — на меня смотрят недоумевающе.
— Ну-у, наденешь на шею и возглавишь колонну идущих на хуй. Мне и без тебя тошно. Просто заткнись, а? По-хорошему прошу.
Серега внял моей убедительной просьбе, и остаток пути мы проехали в сопровождении дружески участливого молчания. Под конец нашей поездки вверяю другу своего потрепанного железного коня с наставлением доставить в гараж и пригнать авто. Некоторое время пусть постоит в стойле.
Вваливаюсь домой, силы покидают меня. Иду, удерживая себя за почему-то шатающиеся стены. Закидываю в себя пачку снотворного и обезболивающего. «Нет, хорошо, что ты не видишь меня таким», — проскальзывает мысль, и я проваливаюсь в беспокойный сон.
Больше суток прошло. От тебя ни вестей, ни звонков. Стоя у зеркала, как могу, накладываю на ребра эластичный бинт. Укол в бедро, и уже могу дышать, боль притупляется. Не нахожу себе места. Нужда, сравнимая с наркотической зависимостью, окутывает больное тело. Уже совсем измученный в своих мытарствах, еду к тебе. И похер на порой простреливающую боль.
Хочу тебя увидеть. Нам надо поговорить, а мне постараться вновь все объяснить. Да, мне больно, да, я считаю, что ты не прав, но сила, она же в этом и заключается — в умении прощать, ведь только слабые ищут виноватых. Сильные берут ответственность на себя.
Авто мчится по ночным улицам, выхватывая из сумрака людей-теней. Я сам себе сейчас напоминаю тень. Ты встречаешь меня, если это можно назвать встречей, сидя в кресле перед экраном монитора. Ни «здрасте» тебе, ни «как живешь». Даже Кот, проявляя больше внимания, трется мордой о ногу. «Прости, Кот, пока не до тебя. Я и согнуться-то не могу».
Меня трясет от переполняющих чувств. Наши чувства накладываются друг на друга, резонируя, смешиваясь во взрывоопасную смесь. Тихонько подхожу. Боль режет сердце, когда вижу, как ты отводишь взгляд, отворачиваясь. Что там трещины в ребрах, когда все внутри кровоточит от одного твоего молчания? «Да что за херня?»
— Ал, — я смотрю на тебя, хватаю за подбородок, удерживая, не позволяя отвести взгляд. — Ты можешь мне ответить, отчего такие резкие перемены? Как говорится, от тропиков до льдов севера, и всего за один день. Ты наигрался? Тебе надоело или что? — ты сопишь и молчишь. — Так скажи мне это прямо в глаза! Не молчи! Ты же знаешь, я никому не навязываюсь. Да, будет больно, не отрицаю, но если тебе легче станет… — а у самого дыхание перехватывает от одной перспективы услышать от тебя эти слова. — Ты только скажи. Не молчи сейчас. Мне, себе признайся. Для чего я тебе? Блажь? Или так… секс-игрушка, захотел — достал, не захотел — забыл в коробочке на полке? — Ты дергаешь головой, высвобождаясь из моих рук.
Резко поднявшись, идешь в кухню. На лице ни один мускул не дергается, не хочу жалости. Плетусь за тобой, пересиливая боль, с четким намерением больше не молчать и поговорить. Конечно, если это можно назвать разговором. Больше на монолог смахивает. Но ты все же меня слышишь…
— Знаешь, я давно научился читать между строк, просто по глазам, и понимать скрытый смысл брошенных фраз. Хотя с тобой это трудно, но некоторые вещи просто трудно не замечать. — Все прекрасно понимаю, я в игноре, не пойму только за что. Ты продолжаешь молчать, гладя бежевую шерсть питомца.
— Ты, и правда, вулкан, — горло душат спазмы, но я сильный, ни за что не покажу, как мне больно видеть твое напускное безразличие. — То извергаешься, то потухаешь, — улыбаюсь, хоть и грустно.
