Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)
Ты водишь глазами по сводчатым потолкам, тянешь меня за собой. На полкорпуса прикрываешь, как учили в свое время, не знаю, где. Скользим вдоль стен, быстрыми перебежками от одного укрытия к другому. Ты прячешься за выступом стены, я за шваброй.
— Алекс, я щас блевану, — сообщаю радостную весть. — Почему тут всегда так воняет? Просто кошмар! — прижимаю к носу твою руку и вдыхаю любимый запах.
— Любимый, потерпи, — твой заботливый, любящий взгляд останавливает отрыжку. — На солененькое еще не тянет? — Все переживание в глазах.
— Ебнулся? — делаю вид, что не понимаю твой английский юмор, и замахиваюсь своим прикрытием.
— Нет. Тест хотел купить, — ты перехватываешь швабру. Подозрительно смотрю в зелень твоих глаз без тени улыбки и думаю, может, остаться, пролечиться… Прислушиваемся к тишине.
— Через дверь не получится, значит, в окно! — радостно выдаешь как ребенок, которому только что сообщили, что клоуна Рональда Макдональда грохнули и закопали. — А если ты в положении? Тебе нельзя прыгать, второй этаж все же, — издевается эта зараза.
— Я тебя щас грохну! — предлагаю тебе заткнуть фонтан, чтобы в пенсионный фонд больше не отстегивать. — Я прыгал, когда от любовниц драпал, и как-то всё обходилось без последствий.
— Ну, не психуй, тебе вредно, — ты гладишь меня по животу, что прилип к позвоночнику, потом опускаешься и сжимаешь мои причиндалы. Жмак. Жмак. И явно вдохновляешься. — Надо найти комнату санитаров, там не должно быть решеток.
«Ты откуда знаешь?» — про себя отмечаю и забываю спросить. Понимаю, что на дураков не обижаются, только-то и шлепаю по руке. Кулаком. И вдруг! Та-дам! — слышу фанфары, вижу красную дорожку. И все это ведёт к двери с надписью «ординаторская». Подталкиваю тебя и волоку за собой бюджетное помело, следы заметаю.
Заношу ногу, решаясь на штурм двери, но вовремя одумываюсь. Босой ногой по деревяшке — это не комильфо. Да и местных тараканов, что опасливо смотрят на нас из щелей, пугать неохота. Мир вам, насекомые, завидуйте молча, что мы скоро вдохнем запах свободы, а вы так и будете здесь дустом ширяться.
— Дверь тут на ночь никогда не закрывают, — заглядываешь в приоткрытую щель, как заправский спецназовец, сканируя обстановку.
— А ты откуда знаешь?! — второй раз и уже вслух удивляюсь твоей осведомленности.
— От верблюда, — ну, ничего себе у тебя спецагенты. — Докладываю. Есть посторонние. Спит толстая тетка, но такую хер разбудишь. Берем в заложники?
Просовываю голову в щель, полюбоваться на «спящую красавицу».
— Нет. Она не сексуальная, — получаю затрещину. — Я хотел сказать, нам лишний рот не нужен. Тем более такой большой, — тут же исправляюсь, преданно смотрю в глаза, думаю, что за рукоприкладство мне ещё ответишь. Тетка всхрапнула и перевернулась на другой бок.
Осторожно протискиваемся в приоткрытую дверь, как будто ее открыть пошире нельзя. Замираем… Тихо, на цыпочках, по скрипящим половицам… Обстановка… Окно… Стол… Аккуратно… шаг, другой… В голове шальная мысль поменять личные дела врачей с делами пациентов… Стоп, некогда… Ты на столе… Изображаешь стриптиз… Улыбаюсь… Показываю «огромный» кулак, сложив вместе два… Открываем окно… Тетка хрюкнула и перевернулась. Замираем на миг… Ветер весны бьет в нос запахом свободы…
— Ал, я сроду не прыгал, — выглядываешь из окна. — Дайвингом занимался, но из окна психушки… Может, на этом? — показываешь глазами на швабру. — Ведьмаки же летают…
— Ничего страшного, — успокаиваю рыцаря, зная, как он боится воды. — Это почти одно и то же. И там, и там дно есть, — сыплю черными шутками и провожу ускоренный инструктаж. — Надо просто повиснуть, высота сразу на твой рост уменьшится. Давай я подстрахую, у меня есть опыт. Я уже прыгал со второго этажа. — Ты, держась за раму, поворачиваешься и виснешь на руках. — Лети! — командую парадом.
Ты разжимаешь пальцы. Вижу твою летящую в темноту фигуру, мягкую посадку и большой палец вверх. Моя очередь, дело знакомое. Быстро сажусь на подоконник, свешиваюсь вниз, прощальный взгляд на психушку. «Бли-и-ин, было здорово». Воздушный поцелуй тетке.
— Лови меня, — отталкиваюсь и лечу в твои объятия. Ты прижимаешь меня к себе, заваливаясь на холодную ночную землю. — Не придавил? — смеюсь тебе в губы.
— Ты легкий со своей подростковой фигурой, — тонко намекаешь на то, что своя ноша не тянет, а я думаю, что это я только на вес легкий.
Встаем. Оглядываемся. Секунда на размышления, и мы срываемся на бег. Уходим от скользящих лучей прожектора, превращаясь в тени. В шиноби. Портала не видно, сплошной забор. Никак, проделки умных китайцев, что и тут успели выстроить великую стену.
— Давай так, я тебя подсажу, — бросаем попытку найти врата из рая. — Забирайся на плечи и хватайся за край. Благо, хоть проволоки нет, а то есть больнички строгого режима, там, как в тюрьме, — делаешь ладони лодочкой.
— Ты откуда знаешь?! — уже третий раз удивляюсь и думаю, что надо будет не забыть с тобой в гестапо поиграть и узнать тайну за семью печатями, а пока…
— Гоу-гоу! — опираюсь ногой на твою руку, карабкаюсь на плечи, хватаюсь за край забора, подтягиваюсь и сажусь на бетонную ограду.
— Давай руку, — протягиваю к тебе ладонь. Ты отходишь в сторону. Разбег, прыжок от стены, хватаешь меня, чуть не стягивая обратно. — Ияда-а-а… — упираюсь, как могу. — Блин, а ты тяжелее, чем ожидал, — кряхчу, но держу. — Залезай, — хватаю тебя одной рукой, другой вцепляюсь в забор.
Ты подтягиваешься и усаживаешься рядом. Сидим, как два кота на заборе, только гигиеной под хвостом не занимаемся и благим матом не орем, а так точь-в-точь… Нога расцарапана.
— Dans la guerre comme à la guerre, — на чистейшем французском гундосишь ты, а меня передергивает. — Зато у нас халатик есть и мой волшебный язык.
— Бежим домой, там покажешь, какой у тебя язычок волшебный. — И мы летим на свет через волшебный лес, преодолевая бетонные преграды. Осваиваем паркур, мать его.
— Ал, вон трасса, — мой навигатор тащит меня за собой только ему ведомым путем, через тернии к мелькающим за деревьями фарам. — Пошли такси искать. — Вылезаем из кустов, как две блудницы, на дорогу.
— А вертолета нет? — ты отрицательно качаешь головой. — Может, пароход? Самосвал? — не теряю надежду. — Самокат? — предлагаю альтернативные виды транспорта, взбираясь на асфальтовое полотно дороги.
Твой властный взмах рукой остановил бы и время, но пока тормозит чудесным образом нарисовавшийся таксомотор, из окна которого на нас смотрят выпученные глаза бомбилы, а из открытой форточки несется хит всех времен и таксистов «Черные Глаза». Видимо, его сильно удивил процесс перевоплощения пары зебр, уныло бредущих по российской дороге автостопом в поисках сородичей, ну, или хотя бы льва, который прекратит их мытарства, в пару придурков в полосатых пижамах от кутюр. Пока мужик не втупляет, что нужно уже акселератор притопить, ты начинаешь ему самозабвенно втирать:
— Мы тут с парнем с пижамной вечеринки возвращаемся. Подкинь до дома, будь другом, а то мы совсем потерялись.
«Вот гонит!» — обзавидовался я способности моего Рыцаря пиздеть и не подпрыгивать: «Нет, чтобы хоть что-то на правду похожее сказать. Мол, так и так… Мы с Марса, в звездолете аккумулятор сел…»
Как ни странно, мужик проникся твоей версией нашего явления народу в ночи, а также твоими честными зелеными глазками и обещанными супер-чаевыми, и мы лезем на заднее сиденье авто. Как два примата, сидим выбираем из волос друг друга палочки, листики, всяких лесных тараканов. Стираем, в общем, защитную маскировку. А авто катится по ночной трассе, увозя нас всё дальше от этих ебеней.
— Помыться хочу. Провонял больницей, — прижимаюсь к тебе, замерз, как мамонт. Ты согреваешь дыханием мои руки и тянешь к себе на колени, гладишь спину. Твоя рука ползет ниже и щиплет меня за зад. Вздрогнув, возмущенно смотрю в глаза. У таксиста внезапно начался приступ кашля. Шепчу: — Щас нас выкинут нафиг.
— Это не факт, — обнимая за плечи в ответ шепчешь на ухо. — А вот то, что денег у нас нет, — шлепаешь ладонями по несуществующим карманам на бедрах в полосочку, — это точно!
Меня пробивает нервный смешок, и мы заливаемся безудержным хохотом. Видимо, это уже что-то нервно-психическое.
— Да пофиг! — ору на весь салон и тихо на ухо: — Ты же ему заплатишь дома, или еще один побег? Никогда бомбил не кидал? — пытаюсь спровоцировать Рыцаря на криминал.
— Нет, — улыбаешься, шепча ответ. Адреналин не отпускает после побега, гуляет по венам, будоража кровь. У меня мурашки от твоего голоса.
— Ребят, вы что курили, не расскажете? — опасливо озирается на странных чудиков водила, видимо, проклиная на чем свет стоит день, когда сел за баранку этого пылесоса, подчинился инстинкту барыги и остановился на этой треклятой трассе.
— Влюбленным дурикам травка не нужна. Они и так вечно под кайфом… — изрекаешь ты древне-дурлянскую поговорку. Сшибало прибавил газу и включил погромче музыку, пытаясь таким образом нас выкурить из салона.
Чуть не прослезились, увидев контуры родного дома. Просим мужика подняться с нами, он смотрит на нас, как на придурков, но доллары в глазах заставляют руки чесаться, а зад подниматься. И он поднимается, придумывая, как бы грамотно аргументировать, что остановка в несанкционированном месте и наша неземная красота стоили ему туеву кучу испорченных нервов, а за это требуется компенсация.
— Можно было и свалить, — подстрекатель из меня великий, но ты, увы, не ведешься. — Он бы не побежал. — Идем к подъезду с видом властелинов мира. Ты, как предводитель властвующих структур, не отпускаешь моей руки. Я, как чокнутый профессор, держусь за путеводную нить в виде твоей руки.
— Он нам помог. Пусть живет, — как помилование подписал.
— Он пытал наши уши в особо извращенной форме, — не оставляю попытку свернуть тебя с праведного пути.
У освещённого подъезда смотрим друг на друга. И ржём до икоты. Таксист на нас как на идиотов пялится и держится подальше, явно опасаясь. Так же, как и прихуевший консьерж. Берешь у того запасные ключи.
— Как бы опять не позвонили туда, откуда сбежали, — шепотом говорю я, еле успокаиваясь. Зажимаем челюсти, напускаем на себя важный вид. Задрав голову вверх, топаем босыми ногами в обратном порядке: коридор — лифт — коридор. — Я и стетоскоп упер. В кармане лежит, — добиваю, вновь взрываясь смехом.
Лифт звякает. Карета подана. Проходим. Таксист обреченно следует за нами. Поднимаемся на наш последний этаж. Весь мир у наших ног. Смотрим в зеркало. Пипец, картина маслом. Один с безумным взглядом и в полосатом фраке. Другой в таком же неадеквате, таких же штанах и белом халате на плечах.
Поворачиваешься ко мне и со скучающим видом говоришь:
— Знаете, доктор, должен доложить, что вечеринка удалась, — таксист переводит взгляд на «доктора».
— Да, коллега, надо повторить как-нибудь, но клинику сменить, — у таксиста глаза квадратные, он вжимается в угол и странно, с надеждой, что-ли, посматривает на кнопку экстренного вызова.
Лифт останавливается на последнем этаже. Таксист шурует за нами, изображает банный лист. Замок открыт. Ты стоишь на пороге, роешься в кармане пальто.
— Заплати ему уже, он не отстанет. Я в душ хочу и жрать, — патлатый медик с другой буквы раздает бесценные указания.
— О, денежка, — суешь таксисту купюру и бонусом, при нем, целуешь меня взасос. «Нормальные у тебя чаевые!» — ахуеваю я, а таксист просто клацнул челюстью. Ты захлопываешь за ним дверь.
— Пошли в ванную, — скидываем с себя полосатый камуфляж. Безумно радуюсь ставшим родными стенам.
— Мне идет халат? — смотрю на тебя через плечо, посылая улыбку тебе и весь мир нах, и тону в твоих глазах.
— Очень, только я бы предпочел мини, — твой взгляд скользит вниз, а я играючи виляю бедрами.
— Обрежешь как тебе нравится, только не очень коротко, чтоб прикрыть одно место, — тяну халатик выше, оголяя то самое место, которое вроде бы должно быть прикрыто и шлёпаю себя по ягодице.
***
— Хватит дрыхнуть, как лошадь пожарная, — я подрываюсь, получив смачный шлепок по мягкому месту. — Мы сегодня хотели поехать в город, к крепости…
— Ты ебнулся? Побойся Гота! Я в четыре утра лег… — сам себя сдаю.
— Ал, я скоро от тебя ноут начну прятать, хотя бы на ночь, — ты включаешь зануду. — Время к обеду. — Ну, нифига я спать стал.
— У нас что, спецзаведение, чтобы по расписанию вставать? — падаю обратно фейсом в подушку.
— Ты там окажешься, если высыпаться не будешь, — сулишь мне пожизненное спецобеспечение мозговыносящими препаратами.
— Да я с подругой зубоскалил. Она об меня каждый день зубки точит, — ябедничаю, как последний. — Я ей бесплатные уроки мозгоебли преподаю. А она на мне тренируется, прикинь! Весь шеллак обломала, — хвастаюсь, а сам грызу от злости ногти, потому что она меня уже давно уделала. Такую способную ученицу нужно наградить орденом «Мозгоеб всея Руси!» А еще лучше ей щеночка подарить маленького. Волкодава ирландского. Назовет его Пупсиком и будет дрессировать лапу по команде давать.
— Что такое дурдом и как с ним бороться? — меня наглым образом вытаскивают из философских размышлений.
— Дурдом… — что-то смутное крутилось вокруг головы, но в мозг не попадало. Поскрёб лохматую после сна черепушку, забил на непонятные образы. — Да ладно, не гунди. Как будто сам не лежал рядом до рассветных пташек, не читал очередную дребедень какого-нибудь маразматика, — рык, и ты седлаешь мои ноги.
— Рота, подъем! Тада-да-та, — выхлопываешь мотивчик советских пионеров у меня на заду.
Ну, после такой побудки точно не уснуть. Смеюсь, сам барабаня по твоей спине пятками ритм всеми забытого мотивчика.
***
Как же спину припекает! Мы едем на байке по только-только начинающим ремонтироваться дорогам. Ни о какой защите не может быть и речи, на нас только шлемы, поэтому еще и коленки горят, не прикрытые шортами. Я обхватываю тебя руками, прижимаясь всем телом и периодически бросая взгляды на местные красоты.
Поля, расчерченные стройными рядами виноградников, полосатые, как пижама. Горы и, конечно же, голубое полотно моря. Поворот, и вот уже одинокие домики, а вскоре покажется и город. Суета, от которой отвык за такой короткий срок. Ветер берется из ниоткуда, но я радуюсь ему, он обдувает разгоряченное тело. Мы поднимаемся выше в горы. Солнышко прячется за тучками, которых и в помине не было десять минут назад. Запах озона пробирается даже под шлем. Первые капли начинающегося дождя разбиваются об асфальт. Прижимаюсь к тебе, не зная, что ожидать от природы в следующую минуту.
Странные образы всплывают в голове. Я смотрю на природу, которая готовится вот-вот смыть с себя грязь, что налипла на нее жаркими днями… и вдруг вижу какой-то обшарпанный душ и тебя в нем, что-то орущего о правах человека.
Горы окутывает туманная дымка, и она шевелится. Словно мистический великан лежит на вершинах и дышит, покашливает отдаленными раскатами грома, а я как будто слушаю его шумы через стетоскоп.
Ты выжимаешь гашетку, и мы летим, пытаясь обогнать надвигающуюся стихию. Но тяжелые, теплые капли догоняют нас, секут по плечам, коленям, пропитывая одежду. Дурманящий запах хвойного леса, моря, чистого воздуха бьет в нос, кружа голову.
И этот полет. Одежда, намокая, прилипает, и я чувствую пальцами каждый мускул твоего напрягающегося тела, мчась с тобой по извилистой дороге. Чувствую, как трудно тебе дается управление, как заносит мот.
— Леха, тормози, надо переждать, — ты киваешь головой, соглашаясь.
И мы сворачиваем на проселок. Байк тормозит, разбрасывая грязь и щебенку. Оглядываемся. Впереди маячит старое каменное строение. Срываемся на бег. А дождь, словно в наказание, хлещет нас своими каплями-плетками по и так моей мокрой спине и сухой твоей, которая через пару секунд становится не лучше. Мы бежим. Поскальзываюсь. Ты ловишь, удерживая, переплетаешь наши пальцы. Последние метры, и вот спасительное укрытие. Скидываем шлемы. Ты прижимаешься спиной к стене, переводя дух. Вода стекает с нас ручьями.
— Блииин, я до трусов промок, — стягиваешь майку, выжимая ее, и вытираешь лицо.
Взгляд в проем некогда находившейся там двери. Да ё-мае, где я это видел? Стихия буйствует, набирает обороты. Сплошная серая стена дождя. Гром разразился новым ругательством, и сиреневые всполохи расползлись по небу. И снова, и снова звучат небесные барабаны. И снова и снова сверкают искры и сияния небесных зарниц.
