Текст книги "Depend on me (СИ)"
Автор книги: Леди Катрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
В траурном молчании они добрались до машины. Теперь возле здания была охрана, но ни журналистов, ни фанатов в этот день не было – все решили сделать максимально тихо. В фургоне их уже ждал менеджер, привычно сидевший за рулем со стаканчиком кофе, словно сейчас они все вместе отправятся на очередное мероприятие по расписанию.
– Привет, ребята.
Поздоровавшись, все сели в машину, и менеджер отъехал от здания компании.
– Чем занимались целый месяц, пока ваш Хакён в больнице валялся? – в прежней веселой манере спросил менеджер.
Только вот атмосфера в салоне была совершенно не похожа на прежнюю. Никогда еще, даже после самого тяжелого расписания, они не выглядели настолько убито.
– Воншик, ты не приезжал даже за этот месяц, – с упреком произнес менеджер. Хакён не винил друга, тем более, что он часто звонил, интересуясь состоянием остальных мемберов. Также он знал, что Воншик связывался и с Санхёком, и с Джехваном.
– Не было времени, – признался парень.
– Чем занимался?
– У родителей часть лапшишной сгорела, я помогаю ее восстановить.
– Как твой отец?
– По-прежнему, – вздохнул Воншик. Казалось, ему тяжело было даже разговаривать с менеджером. – Мне придется остаться с ними.
– Ясно, – погрустнел менеджер. – А чем ты занимался, Санхёк?
– Ничем, – коротко ответил бывший макнэ.
– Ну, как это ничем? Друзья, наверное, встретили. Давно у тебя такого длительного отпуска не было, отрывался, скорее всего, угадал? – продолжил менеджер.
– Нет.
Хакён догадывался, что за этой немногословностью скрывалась настоящая боль. Хакён слышал от других, что Санхёк часто за этот месяц приезжал на клабище к Юджин и проводил там слишком много времени. Хакён хотел помочь пареньку, но понимал, что и себе-то уже не может помочь.
Менеджер, поняв, что разговор не склеится больше, замолчал. До общежития ехали молча, погрузившись каждый в свои мысли.
Общежитие встретило их пустотой.
– Соберите вещи и остальных мемберов, за ними заедут родственники, – с грустью произнес менеджер на пороге.
Хакён кивнул. Прошел в свою бывшую спальню. Ходить еще до сих пор было немного больно, хотя за месяц проведенный в больнице, казалось, уже все кости должны были срастись и зажить. Но мысли о ногах вылетели из головы, едва Хакён переступил порог их общей с Тэгуном спальни. Как ножом в спину.
Сколько воспоминаний, сколько эмоций хранила здесь каждая вещь!
Тэгун все еще лежал в больнице, никого не подпуская к себе, не желая ни с кем разговаривать. Он просто молчал. Хакён только раз пришел к нему, но Тэгун сорвался, стал крушить свою палату. Прибежали врачи, усмиряя его лекарствами, а Хакёну запретили приходить, сославшись на то, что любое упоминание о группе теперь приводит Тэгуна в шаткое состояние. Хонбина родители увезли в Америку на лечение. К Джехвану Хакён еще заходил в первое время, но эти встречи оказались слишком болезненны для обоих, словно соль на незаживающие раны. Джехван больше не пытался шутить, он просто замкнулся в себе после вердикта врачей и инвалидного кресла. А у Хакёна больше не было сил пробиваться через стены чужого отчуждения. В конце концов он сдался и прекратил их встречи.
Осмотрев комнату, Хакён ощутил такую сильную тоску по тем временам, когда они еще были командой, когда они были все вшестером, были настоящей семьей. Тут каждая деталь кричала о том, как много он потерял, сколько лишился. Подарки фанатов, награды, кубки, любимая кружка Тэгуна, его полотенце, плюшевый мешка в углу, их диски, чехлы для телефона, которые они делали в подарок старлайтам, фотографии семьи в рамках.
Тяжело вздохнув, Хакён достал из-под кровати чемодан и стал собирать вещи. Еще в больнице он пообещал себе жить дальше, но это было так трудно, невыносимо от осознания, что всему пришел конец. Хакён аккуратно складывал свою одежду, откидывая в сторону то, что планировал выбросить – яркие пиджаки, красивые, но непрактичные для новой жизни рубашки, брюки. Он выкидывал свою одежду без всякой жалости, она бы только мешала ему, напоминая о былом.
Все аксессуары Хакён без раздумий отправил в мусорку. Оставил только часы – подарок Джехвана на день рождения, да несколько браслетов, купленных для него Санхёком. Покончив со своими вещами, Хакён принялся за багаж Тэгуна. Он аккуратно складывал его одежду во второй чемодан, спокойно, как ему казалось, но уже с пятой вещи не выдержал – сел на пол возле кровати, прижимая к себе толстовку Тэгуна, которая еще хранила его тепло, его запах, который за время их знакомства стал таким родным. По щекам текли слезы. Казалось, что стоит немного подождать и Тэгун сейчас войдет в комнату, молчаливо воткнет наушники в уши, и уже через пять минут будет спать, а Хакён тихо подойдет к нему, заберет телефон и нормально укроет одеялом.
Хакён долго сидел на полу, вспоминая как в комнату врывался Джехван с очередной «важной» новостью, как гонялись друг за другом Хонбин и Санхёк прятались в их спальне, как заглядывал Воншик, требуя, чтобы Хакён разобрался с очередной проблемой.
В комнату постучали, и Хакён быстро поднялся, утирая слезы и складывая толстовку в свой чемодан.
– Можно? – заглянул Воншик.
– М.
Хакён не оборачивался, не желая показывать слез, но, как назло, те продолжали течь по щекам. Быстро вытирая их тыльной стороной ладони Хакён изображал кипучую деятельности, словно все в порядке.
– Это твое. Хонбин хотел подарить его тебе на Рождество… я подумал, что он хотел бы, чтобы этот медальон все же был у тебя, – неловко произнес Воншик, положив на кровать небольшую коробочку.
Хакён взял бархатный футляр в руки, не решаясь открыть. Если бы Хонбин не влюбился, если бы так опрометчиво не попал в ловушку Ким Сонтека, все было бы по другому? Может, сейчас они все были бы вместе?
– Ты не виноват, – произнес Воншик, словно почувствовав сомнения друга. – Мы не выбираем тех, кого нам любить. Мне жаль, что никто из нас не заметил того, что происходило с Хонбином. Но это выбор Хонбина, ты не должен винить себя в том, что произошло.
– М. Да, наверное, – сдерживая очередные слезы, кивнул Хакён и открыл коробочку. На дне лежал небольшой золотой медальон в виде звезды с красивой гравировкой «N». Хакён взял медальон и, перевернув его, заметил с другой выгравированные один за другим имена остальных членов группы.
– Он восхищался тобой, Хакён. Ты всегда был тем человеком, за которым мы все шли, – сглотнув, тихо произнес Воншик. Его голос подозрительно дрожал. – Ты был лучшим лидером, я бы даже сказал, что ты был главой нашей семьи.
Хакён кивнул, не в силах больше произнести ни слова. Воншик, словно почувствовав, что его друг хочет остаться в одиночестве, покинул спальню. Хакён не был готов надеть медальон, тем более Эна больше нет. Положив медальон обратно, он засунул коробочку во внутренний карман чемодана и продолжил сборы. В груди продолжало тихо ныть, но Хакён заставляя себя двигаться, иначе он бы просто сошел с ума.
Вещи Тэгуна Хакён сложил все – получился один большой чемодан и две большие дорожные сумки. Их он вынес в коридор и поставил у двери. Потом подумал – вернулся в спальню, отыскал ручку и листок.
« Тэгун-а, ты самый лучший друг, который был в моей жизни. Я благодарен тебе за то, что ты всегда шел за мной, благодарен за твое безграничное доверие и понимание. Ты всегда был моей надежной опорой и поддержкой. Спасибо за то, что всегда был рядом. Мне жаль, что я не смог справиться, не смог защитить вас, не смог спасти группу. Несмотря на то, что мы больше… не вместе, ты должен пообещать мне, что будет по-прежнему стараться. Я надеюсь, что ты найдешь свой путь и засияешь так же ярко, как и раньше. Нет, еще ярче, так, чтобы я мог увидеть тебя даже через сотни миль. Так получилось, что я больше не твой лидер, но я по-прежнему твой друг. И если тебе будет очень тяжело, звони мне». Ниже Хакён написал свой новый адрес, где планировал остановиться и новый номер телефона.
Сложив записку, Хакён запихнул ее в карман одной из сумок Тэгуна. Большего он сделать уже не мог. Взяв свою сумку, Хакён вышл из спальни и, в последний раз обведя ее взглядом, плотно закрыл дверь.
Из соседней комнаты с сумками вышел Воншик.
– За вещами Хонбина приедут? – спросил Хакён.
– Нет. Менеджер сказал, что отправит их багажом на родину Хонбина. Что планируешь делать дальше?
– Пока не решил, – пожал Хакён плечами. – Я сбросил тебе свой новый номер, звони, если что.
– Ты тоже.
Хакён не был уверен, что они будут созваниваться и встречаться, но все равно кивнул. Их теперь больше ничего не связывало, а со своей разрушенной жизнью теперь предстояло разобраться каждому в одиночку.
– У меня автобус через час. Я поеду первым, – сообщил Хакён.
Из третьей спальни, везя чемодан на колесиках, вышел Санхёк. Он сбросил сумки Джехвана рядом с вещами Хонбина.
– Может нам подписать, где чьи вещи? – смотря на груду сумок, предложил Хакён.
– Джехвану я сам отвезу в больницу, его мать не сможет сюда заехать, – пояснил Санхёк.
– Ясно. Ну, что ж. Мне пора, – Хакён стойко сдерживал слезы.
Санхёк первым подошел и крепко обнял, не выпуская его больше положенного. Хакён никогда не думал, что расставание может быть настолько болезненным. Они ведь никогда не расставались друг с другом больше чем на две недели, а теперь возможно их пути расходятся навсегда.
– Все хорошо, Хёки. У тебя все будет хорошо, – попытался он приободрить мальчишку, похлопав того по спине. Воншик шмыгнул носом и отвернулся.
– А у тебя?
– И у меня тоже, – соврал Хакён. – Все, отпускай меня, а то я опоздаю на свой автобус.
Санхёк разжал руки и отступил, давая возможность Воншику подойти ближе. С Воншиком объятия были короткими и по-мужски скупыми, но от этого не менее болезненными.
– Держись, хорошо? – Воншик тоже старался не лить слез.
– Хорошо, – выдавил Хакён из себя улыбку. – Удачи вам. Обоим.
Подхватив сумки, Хакён махнул им обоим рукой и направился в коридор на ходу прощаясь с домом.
Он не плакал ни когда выходил из общежития, ни когда ехал на автостанцию, ни даже когда прощался с менеджером. Накрыло его, уже когда автобус ехал по пустой дороге к новой жизни. Он задыхался от непрошеных слез, прячась от всех за глубоким капюшоном, который скрывал его лицо.
Смотря на безграничные, пустые поля, он все отчетливее понимал, что старая жизнь закончилась. Хакён знал, что не смог бы больше оставаться в Сеуле. После того, что произошло, ему там просто нет места. Из популярного айдола он превратился для всех в истеричного, ненормального парня, который целуется со своим одногруппником, который нападает на другие группы, чтобы отобрать награду. Из любимца он превратился в того, кого ненавидят и презирают. Ким Сонтек постарался, обрезав все мосты для их возвращения.
Теперь оставался только один путь – вперед, в никуда, в туман, который грозил никогда их не выпустить на новую дорогу.
====== Часть 2. Новая жизнь. ======
Год спустя.
Хакён натянул поверх майки свитер и сверху еще накинул толстовку. В доме было холодно, несмотря на то что еще не пришла зима. Поздняя осень в районе Пусана выдалась на удивление морозной. О таких новомодных конструкциях, как утепленные полы, в этой деревни никто не слышал, отчего Хакён постоянно раздражался. Он не любил холод. И если летом все еще было сносно, то с наступлением осени он одевался так, будто жил на Северном полюсе.
На плите засвистел чайник. Натягивая рукава толстовки до самых кончиков пальцев, Хакён достал кружку и, положив кофе, залил кипяток. Обхватив кружку двумя руками, он вернулся к креслу и теплому пледу. Горячий напиток помог немного согреться и взбодриться. Скоро нужно было выходить на работу, а делать этого очень не хотелось. Хакён бы многое отдал сейчас, чтобы просто полежать в постели под теплым одеялом до самого обеда. Зазвонил телефон.
Хакён неохотно отставил кружку на столик, где лежала развернутая книга, и отыскал телефон. Звонили ему нечасто. Если уж совсем честно, то за прошедшие полгода, кроме матери, ему вообще никто не звонил. Хакён на подобную «популярность» внимания не обращал, он бы с радостью избавился бы от телефона совсем. Но держать телефон возле себя заставляли всего две причины. Первая – угроза матери, что она приедет и заберет его из «этой ужасной дыры», а вторая… о второй Хакён не собирался думать. Он просто держал телефон. На всякий случай. И все.
– Да, мам. Я тепло одет, я хорошо кушаю, хорошо сплю и все у меня отлично, – с ходу начал Хакён, устав слушать каждый раз одни и те же вопросы.
– Не будь таким вредным, я же беспокоюсь, – обидчиво произнесла мать. – Что ты ел на завтрак?
– Кета, – подумав о том куске, который он заставил себя проглотить полчаса назад, честно ответил Хакён.
– А что ел вчера на ужин?
– Кета, – уже без прежнего энтузиазма ответил Хакён, понимая, к чему сейчас начнет клонить мать.
– И в обед снова будешь есть свою рыбу? – недовольно бросила она в трубку.
– Нет, я пойду в кафе, – соврал Хакён, чтобы отделаться от матери.
– Один?
– Нет, с друзьями, – очередная ложь сходит с языка без всяких проблем. Хакён снова подтянул к себе большую кружку кофе, чтобы хоть одной рукой погреться.
– Ты должен больше бывать с друзьями, иначе совсем зачахнешь без своих танцев, – проехалась она по больному.
– М. Мам, мне пора на работу. Пока. Передавай привет остальным, – быстро произнес Хакён в телефон. – Бай-бай.
Он нажал на сброс вызова и раздраженно откинул телефон в сторону кровати, которая находилась в трех шагах от кресла. Хакён подумал о том, что телефон он все же выкинет. Разговоры с матерью каждый раз утомляли его все больше.
Допив кофе, Хакён заправил постель, убрал книги в стопку на полу и направился на работу. На улице оказалось еще холоднее, чем дома. Хакён застегнул толстовку под самое горло, спрятал руки в карманы и быстрым шагом направился к причалу.
По дороге он встретил только свою соседку, пожилую женщину, которая развозила всем молоко. Хакён быстро поздоровался с ней и прибавил шаг, спускаясь по протоптанной тропинке к причалу. Старик Ким уже перетаскивал рыбу из сетей по ящикам. Хакён подбежал к старику и забрал у него один из свитков.
– Аджосси, ну что вы меня не подождали? – возмутился Хакён, перекладывая рыбу в морозильный ящик. – Такую тяжесть, а вы поднимаете!
– Ничего-ничего. Я не совсем еще старый, способен кое на что, – засмеялся старик. – А вот тебе бы поберечь себя надо. Сколько еще у меня работать собираешься? Ты парень молодой, красивый. Тебе бы в город надо.
Хакён только привычно улыбнулся на бурчание мужчины, продолжая вытаскивать рыбу из сетей. Она была ужасно скользкой и чертовски холодной. К запаху Хакён привык через пару месяцев, но вот к тому, какая рыбешка на ощупь, до сих пор не мог. Каждый раз приходилось наступать себе на горло и хватать ее за хвосты и плавники, выпутывая из сетей. В перчатках это было сделать еще труднее, поэтому приходилось работать голыми руками.
– Ты посмотри на свои руки, внучок. Когда ты только пришел ко мне, был таким неженкой и белоручкой, а сейчас тебя уже от наших не отличишь, – бросил старик, выкладывая в первый готовый ящик льда. – Поэтому я и говорю – в город тебе нужно. В город, а не помирать тут с нами.
– Аджосси, тебя сегодня жена плохо накормила? – шутливо бросил Хакён, посмотрев на недовольного старика. Тот буркнул что-то себе под нос и Хакён засмеялся. Старик Ким со своей женой ругался чуть ли не каждый день, но Хакён видел с какой любовью они относятся друг к другу, с какой теплотой и нежностью, несмотря на постоянные перепалки, и даже в чем-то завидовал.
– Да я всего-то стаканчик соджу с Мин Но выпил, а она весь вечер меня пилила. Вот женишься, поймешь тогда. Тебе вот никто не запрещает каждый вечер у Мин Но пить, а мне стаканчик глотнул после работы и все… катастрофа, чуть из дома не выгнала, зараза, – ворчливо произнес старик.
Хакён вежливо улыбнулся. Он хотел бы сказать о том, что только так, напившись до отключки, может уснуть, но не стал. Не к чему это.
– Еще и говорит, что я мало денег приношу домой. Все старухе мало. А куда еще больше? Мы с тобой каждый день в море выходим, столько рыбы ловим. Куда еще больше, а?
– Не знаю. Может, она ждет золотую рыбку? – шутливо предположил Хакён.
– Будет ей сегодня золотая рыбка, – оживился старик. – Скоро закупщики должны приехать из города. Все скупают по двадцать тысяч за контейнер!
– Ого! – присвистнул Хакён. Обычно на местном рынке они продавали контейнер по десять тысяч. Значит, из Пусана едут, еще не знают, где что можно купить дешевле.
– И мы сразу шесть контейнеров впихнем! – радостно потирая руки в ожидании скорой прибыли, притопнул старик. – И тебе перепадет, внучок.
Хакён не особенно волновался по поводу денег. Ему хватало на жилье и еду, а больше уже ничего и не нужно было.
Полдня Хакён помогал старику сортировать рыбу по контейнерам. Ближе к обеду руки совсем уже закоченели от холода, поэтому, увидев небольшой катер, двигающийся к причалу, Хакён обрадовался.
– Едут, – захлопывая последний контейнер, сообщил старик Ким.
Катер плавно подплыл ближе. С него сошел молодой парень. Сразу видно – городской. Дорогие брюки, рубашка, куртка. Стильная укладка, которая чуть помялась от местных порывов ветра. Спрыгнув на деревянный настил причала, парень помог спуститься девушке. Они оба совершенно не вписывались в местный пейзаж. Оба лощенные, красивые, эффектные, как с обложки, как кадры из прошлой жизни.
Хакён отошел в сторону, не мешая старику договариваться с покупателем. Стало немного грустно и тоскливо, как ностальгия по той, другой, красивой жизни, где он купался в лучах прожекторов, когда выходил на красную дорожку в дорогом, красивом костюме с идеальной стрижкой и гордой осанкой, когда был таким красивым и любимым всеми.
– Отец сказал привезти рыбу для ресторана из этих мест, – произнес молодой парень.
– Правильно сказал. Наш кет самый вкусный в стране. Вы поглядите, какая прожилка, какие плавники, а цвет! Это самый вкусный кет, вы больше такого нигде не найдете, – с энтузиазмом впихивал старик свой товар.
– Я понял-понял, – презрительно отмахнулся парень, воротя нос от запаха рыбы. – Доплачу еще десять тысяч, если вы это погрузите в катер.
– Да-да, конечно. Ён, иди сюда, скорее, – позвал старик.
Хакён отлепился от мостика и подошел к ним, коротко поздоровался с покупателями, без особых церемоний.
– Куда ставить? – взглянув на катер, спросил он.
– Да вниз спусти, а то мне на всю палубу провоняет, – недовольно бросил парень. Хакён поймал на себе пристальный взгляд девушки, но проигнорировал его.
Взяв первый контейнер, он понес его на катер. Спустил в трюм, и уже собирался за вторым, как неожиданно столкнулся почти нос к носу с девушкой, которая поджидала его на мосту. Отшатнувшись от нее, он чуть не упал, но вовремя переставил ногу, как когда-то во время танца – изящный, ловкий перуэт, от которого теперь тянуло мышцы в бедре. Сустав в колене полыхнул болью от подобного трюка.
– Ты… ты же Эн, да? – не веря в свои же слова, девушка откровенно на него пялилась. – Эн из VIXX, да? О, Боже, это ты!
Хакён, стиснув зубы от боли, выпрямился и отвернулся. Хромая, он направился к следующему контейнеру.
– Вот это да! Эн-щи… я же была твоей фанаткой. Старлайт, представляешь, я даже на фансайте была! Но год назад… что произошло? На вас столько грязи вылили, а потом сообщили, что группа распалась…. Ой, поверить не могу, что встретила тебя здесь!
– Вы обознались, – резко ответил Хакён, берясь за второй контейнер.
– Что? – не поверила девушка, продолжая его преследовать.
– Не мешайте работать, а то вся рыба окажется на вас, – предупредил Хакён. В груди что-то кольнуло, не так больно, как от колена, но еще глубже, противнее, что-то, до чего невозможно дотянуться, что невозможно вылечить, какие таблетки не принимай.
– Но ты же…
– Не понимаю, о ком вы говорите, – жестко произнес Хакён, взглянув в лицо девушки. Та неловко отступила от его грубости. А может, что-то в его взгляде подсказало девушке, что Эна из VIXX давно уже нет.
– Что такое? – подошел к своей пассии покупатель.
– Да так, ничего. Просто показалось, что увидела Эна, – растеряно произнесла девушка. – Лидера из группы, которая мне нравится.
– А, это та группа, плакаты которой до сих пор висят у тебя в спальне? – с насмешкой спросил парень. – Их давно уже списали со счетов, малышка. Тебе пора переключиться на других.
– Не смейся! – внезапно резко ответила девушка. – Виксы вернутся. Я точно знаю. Эн не мог оставить старлайтов вот так, ничего не объяснив. И Лео… для него же пение было смыслом жизни, ты можешь себе представить, чтобы он по доброй воле бросил все и ушел?
– Малыш, ты принимаешь все близко к сердцу. Перестань, а то я ревновать начну. Ну, зайка, иди ко мне. Скоро поедем домой.
Хакён спустился в трюм катера. Ноги слегка дрожали. Слова девушки внезапно всколыхнули то, что Хакён давно уже похоронил внутри себя, то, что он поклялся забыть раз и навсегда.
Перетаскав контейнеры, Хакён подошел к старику Киму.
– Я закончил, – игнорируя откровенно прижимающуюся друг к другу городскую парочку, сообщил он. – Я больше тут не нужен? Могу я уйти сегодня раньше? – спросил Хакён, желая как можно быстрее исчезнуть.
– А? Нет, не нужен. Я тут сам закончу. Что-то случилось? – забеспокоился старик.
– Ничего. Нога просто разболелась.
– Ох, иди, конечно. Ты и так мне сегодня очень помог. Только вот деньги…
– Завтра получу, ничего страшного. Я пошел, – махнул он старику и быстро направился к дороге, чувствуя взгляд девушки на себе.
Накинув на голову капюшон, Хакён спрятал руки в карманах толстовки и быстро поспешил уйти. Как можно дальше.
Но не успел он отойти от причала, как к нему прицепилась еще одна странная особа. Опять не из местных. Высокая, красивая девушка в белом пальто и на высоких каблуках смотрелась нелепо. И Хакён, скорее всего, прошел бы мимо, если бы она его не окликнула настоящим именем.
Но и тогда Хакён не остановился, продолжая идти к забегаловке Мин Но.
– Стой, подожди, Хакён! – бежала вслед за ним незнакомка.
Да откуда они тут все взялись? Групповым автобусом, что ли, приехали?
– Хакён, нам надо поговорить! Всего две минуты! – не поспевая на своих каблуках за ним, кричала вслед девушка. – Ай! – громко вскрикнула она.
Хакён обернулся, увидев, что девушка сидит на земле, потирая ушибленную ногу. Проклиная сегодняшний день, Хакён подошел к незнакомке.
– Вы в порядке? – помогая ей подняться, спросил он из вежливости.
– Ногу, кажется, подвернула, – улыбнулась девушка и на ее щеках появились милые ямочки, которые напомнили совсем о другом человеке. – Но ничего страшного вроде.
Хакён застонал про себя. Ему сегодня точно нужно напиться в хлам.
– Отлично, – грубо бросил он и снова направился своей дорогой.
– Хакён, пожалуйста, – умоляюще бросила девушка ему в спину. – Мне нужна твоя помощь, вернее не мне, Хонбину.
Хакён остановился, будто налетев на невидимую стену. Девушка, поняв, что ее услышали, быстро нагнала парня.
– Кто ты такая? – в лоб спросил Хакён, внимательнее посмотрев на девушку.
– Меня зовут Джиён. Я сестра Хонбина, – представилась девушка. – Твой адрес мне дал Воншик. Мы можем поговорить?
– Зачем? – резко спросил Хакён.
– Тут холодно, может, куда-нибудь зайдем? Тут есть кафе или что-нибудь подобное? – неловко поежилась она.
Хакён сдался. В любом случае он и так планировал отправиться к Мин Но.
– Идем, – коротко кивнул он головой в сторону дороги.
– Да, – радостно просияла она, стараясь успевать за его широкими шагами. Ей, действительно, наверное, холодной в этой короткой юбке. Хакён видел сестру Хонбина только на фотографиях, но теперь, когда Джиён сказала, чья она родственница, сходство брата и сестры было уже более отчетливым.
– Ты изменился, – произнесла Джиён. – Раньше ты казался мне другим.
Хакён проигнорировал ее, целенаправленно двигаясь к забегаловке. Он был настолько отстраненным и недружелюбным, что Джиён тоже замолкла.
Мин Но встречал их, как родных гостей. Хакён поздоровался с хозяином, заказал соджу и занял свой привычный столик в углу. Он видел, как Мин Нои с любопытством смотрит на девушку, но объясняться сейчас не хотелось.
– Итак, о чем ты хотела поговорить? – начал первым Хакён, отвлекая Джиён от осмотра деревенской забегаловки. Хакён знал, что отличия от Сеула тут просто как небо от земли, но не говорить же ей, что со временем плевать становится на обстановку.
– О Хонбине, – собралась девушка, нервно сжимая пальцы на столе.
– Он… выздоровел? – запнувшись, спросил Хакён.
– Ему сделали несколько операций на глаза, но зрение так и не удалось вернуть, – произнесла Джиён.
Выпить захотелось сильнее.
Мин Но, словно прочитав его мысли, принес две бутылки соджи и две стопки.
– А это для твоей милой спутницы, – поставив на стол тарелку свежеприготовленной рыбы, источал мужчина обаяние.
– Спасибо, – неловко кивнула Джиён.
– Ён, ты должен нас познакомить со своей дамой.
– Уйди, – грубо бросил Хакён. Сейчас ему не хотелось играть вежливость, ему просто хотелось напиться. Хонбин не вернул зрение.
Мин Но нахмурился, но отошел от столика, оставляя их одних.
– Зачем ты искала меня? Я не врач, – напомнил Хакён. – Вряд ли что-то могу подсказать.
– Отчего ты стал таким циником? – потрясенно произнесла Джиён.
– Жизнь случилась, – хмыкнул Хакён, залпом опрокидывая стопку соджу.
– Хонбин всегда говорил о тебе, как о человека, на которого он может положиться. Но сейчас ты больше напоминаешь жалкого алкоголика, – презрительно бросила Джиён, поморщив нос.
Хакён неожиданно для себя улыбнулся, вспомнив, как Хонбин тоже так делал, когда начинал злиться. Но затем снова нахмурился – больше всего на свете он не хотел больше вспоминать.
– Что? – напряглась Джиён.
– Вы с ним похожи. Очень, – озвучил Хакён свои мысли и налил себе вторую стопку.
– Ему нужна твоя помощь. Хонбин угасает, он не хочет больше сражаться. В последнее время даже мне не удается с ним справиться. Он не ест, не спит, просто целыми днями лежит в своей спальне. Хакён, он умирает, – под конец голос девушки дрогнул. – Ты должен ему помочь.
– Ты знаешь… о том, как он относится ко мне? – Хакён почувствовал неловкость от своего вопроса, но хотел прояснить все заранее.
– Да, – обреченно выдохнула Джиён. – Он любит тебя. До сих пор безумно любит. Поэтому я и отыскала тебя.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал? – прямо спросил Хакён. – Я не могу ответить на его чувства. Понимаешь?
Еще одна стопка – и дышать становится немного легче.
– Понимаю. Но ты столько лет был для него всем. Просто поговори с ним, пускай он поживет у тебя немного. Через несколько дней у него очередная операция. Наша последняя надежда, но Хонбин отказался от нее. Пожалуйста, прошу тебя, уговори его согласиться на эту операцию, – умоляюще заглядывала девушка в глаза. – Разреши ему немного пожить у тебя.
– Ему будет больно, мне будет… больно, – сглотнув нервный комок в горле, тихо выдохнул Хакён. – Лучше не станет.
– Он еще так молод, – на глазах Джиён появились слезы. – Да, ему больше не подняться на сцену, но он должен жить. Понимаешь? Ему нужен толчок, чтобы двинуться дальше. Я не могу смотреть, как он медленно умирает. Ты же его лидер, черт тебя возьми!
– Группы больше нет. И я больше не его лидер, – осушив еще одну стопку, Хакён поднялся.
– Но ты его друг, – бросила Джиён ему в спину.
Хакён не собирался с ней спорить. Друг?
Они за год не перекинулись и парой слов. Разве это дружба?
Просто так было проще. Так было нужно. Ни к чему сейчас все ворошить.
Хакён выскочил из забегаловки и направился домой. Он слышал шаги Джиён, которая шла за ним по пятам, но не останавливался.
Мыслей в голове было слишком много и даже выпитое не помогало. Хотелось вернуться в свою комнату и забраться под одеяло. Слишком холодно. Внутри. Снаружи. Везде, черт бы все это побрал!
Хакён уже почти дошел до дома, но остановился, замечая дорогой черный автомобиль возле своих ворот. В машине кто-то сидел.
Хакён остановился, замирая на месте. Джиён, словно этого и ждала, она быстро проскользнула мимо него, открыла дверцу машины со стороны пассажира.
– Джиён, куда ты меня привезла и бросила? Ты знаешь, сколько я тебя уже тут жду? – вылезая из машины, начал возмущаться Хонбин. На нем было темное, теплое пальто, темные брюки и черные туфли. Он почти не изменился. Будто приготовился для фотоссесии. Только вот лицо немного осунувшееся, да расфокусированный взгляд напоминал о том, что не все так радужно.
Но его голос остался по-прежнему глубоким, мягким и низким. Хакён не мог выдавить из себя и слова. Он целый год подавлял в себе любые эмоции, а теперь вся его защита рушилась, словно песочный замок.
– Почему тут так воняет рыбой? – нахмурился Хонбин.
– Я привезла тебя к твоему старому знакомому, – сообщила Джиён, бросив неловкий взгляд в сторону Хакёна. – Хакён, подойди, пожалуйста. Он плохо ориентируется на новой местности.
Паника на лице Хонбина была такой яркой, что Хакён испугался за парня. Хонбин вцепился в дверцу машины.
– Джиён, это уже не смешно, – сухо произнес Хонбин.
– Хакён! Он тебя не видит, – жестко произнесла девушка. Хакён не мог ничего сказать, просто все слова застревали где-то в груди, они все были таким бесполезными и жалкими. Стоило только посмотреть на то, как напугано Хонбин держится за дверку машины, и все внутренности скручивало в комок жалости.
– Привет, Хонбин, – Хакён заставил себя произнести всего два слова. Ли только сильнее вцепился в дверцу, словно боялся, что без нее просто потеряется.
– Бин, я подумала, что тебе было бы неплохо пожить у друга. Хотя бы на один денек. Я потом приеду за тобой, – отцепляя его руки от дверцы, Джиён быстро захлопнула машину.
– Нет, нет, Джиён. Не поступай так со мной, – в панике Хонбин стал искать ручку двери, но никак не мог ее отыскать. На это невыносимо было смотреть. – Пожалуйста, нет…
– Прости. Пока, – выдохнула Джиён. Хакён видел слёзы на щеках девушки, поэтому не смог вмешаться и остановить ее. Через минуту машина резко отъехала от дома.
– Джиён! – подался Хонбин следом за ней, но остановился.
Он дышал так часто и поверхностно, смотрел куда-то себе под ноги.
– Пойдем в дом, тут холодно, – тихо произнес Хакён.
Хонбин остался стоять на месте, его грудь продолжала нервно вздыматься в такт частому дыханию. Не видеть ничего. Как это? Жить в полной темноте, жить с осознанием, что мрак больше не рассеется никогда. Хакён вспомнил, как нашел его в той клетке, едва живого, истерзанного, и его передернуло.
Он подошел к парню, аккуратно обхватил холодную ладонь, но Хонбин вздрогнул всем телом.
