Текст книги "Depend on me (СИ)"

Автор книги: Леди Катрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Я хочу тебя, – сладкий, одурманенный шепот Хонбина, от которого мысли заволакивает туманом. – Хочу тебя до ужаса. Так давно, что ты даже не представляешь себе.

Хонбин покрывал его тело короткими поцелуями, полными восхищения и любви. Хакён, прикрыв глаза, тихо застонал, наслаждаясь лаской. Хватка Хонбина была жесткой, он забывался. Но с ним было хорошо. Он выцеловывал грудь, опускаясь ниже, прикусывал зубами кожу на животе, ласкал языком. Жадно, ошалело, словно добравшийся до желанной игрушки ребенок. Хакён позволял ему делать все, что взбредет в голову, но из головы не уходил Тэгун. Сжимая в руках его рубашку, он выгибался под другим парнем, сходя с ума от противоречивых эмоций. Все, что делал с ним Хонбин, было удивительно возбуждающе, тело реагировало в ответ на каждое грубое прикосновение Хонбина. Хакён подпустил его ближе, закрыл глаза, отвечая на поцелуи, отвечая на его вынашиваемую долгие годы страсть, на эту похоть, от которой кружилась голова.

Хонбин не заботился ни о чем, он, казалось, забыл обо всем, о всякой подготовке, смазке. Ворвался в распластанное под ним тело так, словно желал отомстить за всю свою любовь без ответа. Хакён громко вскрикнул, до онемения стиснув пальцы. Хонбин остановился, лаская его тело открытыми ладонями, пока Хакён, как рыба, выброшенная на берег, хватал воздух ртом. Было кошмарно больно, но это словно избавляло его от вины перед Хонбином за то, что он не может ответить на его чувства.

Хонбин не двигался, давая ему время привыкнуть к чувству заполненности внутри.

– Ты специально это? – прохрипел Хакён, когда парень стал вылизывать его шею.

– Да, – признался Хонбин. На его губах появилась дьявольская улыбка. – Я ненавижу тебя за то, что люблю, – размеренно, медленно начал он двигаться. Хакён прикусил губу, чтобы не застонать от неприятных, саднящих ощущений. – Но я покончу с этими чувствами, – от очередного движения перед глазами начинает все расплываться.

– Хонбин, пожалуйста… полегче, мне больно, – попросил Хакён.

– Давай забудем обо всем, что сегодня произошло, хорошо? – неожиданно смягчился Хонбин, поцеловав в плечо.

– Только если ты перестанешь меня насиловать, – выдавил из себя Хакён.

– Прости.

Хонбин перестал его мучить, толчки стали более размеренными, спокойными, правильными. Боль сменилась наслаждением, она была другой, не такой, как с Тэгуном, она словно несла в себе другую основу, странная, царапающая нервы. Хакён слышал возбуждающие стоны парня, что сладкой музыкой разливались по венам. Хонбин довел их до разрядки, изрядно вымотав и себя, и Хакёна.

– Развяжи меня, – восстанавливая дыхание, попросил Хакён.

– Нет. Не хочу потом получить от Тэгуна, – улыбнулся Хонбин. – Я ясно понял, кому ты принадлежишь, – склонившись, он подарил мягкий поцелуй. Создавалось ощущение, что это прощальный, последний поцелуй между ними, наполненный горечью и любовью.

– Ты будешь в порядке? – тихо спросил Хакён.

– Не сомневайся. Это моя футболка? – Хонбин поднял футболку с пола.

– Да. Остальные твои вещи валяются на краю постели. Левее. Да, – подсказывал Хакён. Хонбин одевался медленно, но уверенно. Казалось, в нем что-то изменилось. – Ты доберешься до своей комнаты?

– Я не настолько беспомощен. Уверен и ты тоже. Все будет в порядке, Эн-хён, – улыбнулся он и на ощупь добрался до двери.

Хакён не понимал своих чувств. Вроде бы все хорошо, но и как-то плохо. И тошно. Хотя пару минут назад тонул от наслаждения. Через мгновение в спальню вошел Тэгун.

– Ты под дверью стоял? – стараясь позорно не разреветься, спросил Хакён.

– Да, – Тэгун развязал ему руки, сразу укрывая в своих объятиях. – Я кое-что приготовил. Идем.

– Да? Что, отдашь меня следующему? – съязвил Хакён. – Кто там на очереди? Санхёк? Воншик? Кто еще меня не имел?

Тэгун внимательно смотрел на него, а потом поцеловал. Так, как умел лишь он. До одури сладко, как ванильное мороженное, тающее на языке. Хакён только тогда понял, насколько его сковывает нервное напряжение.

– Ты хотел этого сам. Я видел, – произнес Тэгун, оборачивая его одеялом. Хакён не стал спорить, он и сам не был уверен в том, где проходила граница между тем, что он хотел и тем, чего не должно было быть.

Тэгун заставил его подняться и повел на первый этаж. Хакён вспомнил, что где-то здесь находилась джакузи. Но раньше Хакён сюда не заходил, теперь же был поражен этим местом.

Огромная джакузи, заполненная горячей водой с лепестками красных роз, свечи, горевшие повсюду. От такой романтичности Хакён потерял дар речи. Тэгун забрал у него одеяло, разделся сам и толкнул лидера к воде.

Хакён с наслаждением опустился в воду, зачарованно смотря на лепестки роз.

– Это ты все приготовил? – рассматривая мягкую, романтичную обстановку, спросил Хакён.

– Нет, – мотнул Тэгун головой. – Это все было. Я просто зажег свечи. Подумал, что тебе понравится.

– Мне нравится.

За этой дверью словно был другой мир, который отрезал их от всех проблем.

– Не беспокойся за Хонбина. Его встретил Воншик, – произнес Тэгун.

– У меня такое ощущение, что вы обо всем этом заранее договорились, – задумчиво играя с лепестками, произнес Хакён.

– Так и есть, – признался Тэгун. – Ты злишься?

– Не знаю.

– Тебе понравилось… с ним?

– А тебе не все равно? – повернулся к парню Хакён. Тэгун выглядел спокойным и равнодушным. И Хакёну нестерпимо хотелось сорвать эту маску, увидеть его настоящие эмоции, пробраться к нему под кожу, узнать о нем все.

– Не все равно. Я хочу, чтобы ты пах только мной, – произнес Тэгун, подплывая ближе.

Слышать это было приятно. Непривычно, но приятно.

Хакён отплыл от него, разбрызгивая воду вокруг. Теплая вода расслабляла, смывая нервное напряжение. Тэгун, обычно не принимавший участие в подобных играх, стал ловить его, притягивать к себе, отпускал, позволяя резвиться, как маленькому ребенку. Хакён смеялся, пытаясь выскользнуть из рук парня, для которого было делом принципа победить и поймать. Он превращался в зверя, когда дело доходила до игр, победа для него была важнее участия.

Хакён поэтому не сопротивлялся, когда Тэгун схватил его за руку и вытащил из ванны. Он хотел этого, хотел, чтобы на нем был только след Тэгуна, никого больше. Тэгун жадно стал его целовать, аккуратно подложив ладонь под голову, чтобы Хакёну было удобнее. Обнимая парня, Хакён прижался теснее к обнаженному телу.

– Думаешь, Воншик с Хонбином сейчас занимаются тем же самым? – спросил Хакён внезапно пришедшую в голову мысль.

– Думаю, Воншик выбьет всю дурь из головы Хонбина, – укладывая его на скользкий, влажный пол, Тэгун заставил развести колени. Естественный стыд заглушало желание сильного тела. Хакён сам начал целовать парня, поглаживая и кусая, распаляя и свое, и чужое возбуждение.

– Прекрати елозить, – приказным тоном произнес Тэгун, прижимая его плечи к кафельному полу. Хакён недовольно хныкнул, но прекратил дергаться, ожидая дальнейших действий от вокалиста. Его распирало от нетерпения, но он заставлял себя лежать неподвижно. Тэгун в ответ довольно улыбнулся. – Мне нравится, когда ты меня слушаешься.

– Я хороший мальчик? – закусывая себе губу, спросил Хакён.

– Да.

– Я милый, да? – продолжил он, чувствуя на себе голодный, пожирающий взгляд Тэгуна. Парень кивнул.

– Ты красивый, – убирая мокрые пряди с лица, произнес Тэгун. – Особенно сейчас. Ты сможешь сейчас принять меня? – скользнув пальцем между ягодиц, спросил он.

Хакёна заводило все, что делал Тэгун, его неспешность, властность, какая-то твердая уверенность в себе и в том, что нужно делать.

Хакён, облизнувшись, кивнул. Тэгун поднялся, покопался в настенном шкафчике, и снова вернулся. Он был хорош собой. Хакён не понимал, почему он раньше не замечал того, насколько Тэгун сексуален, насколько в нем сочетается эта пугающая животная энергетика и нереальная мягкость.

– Почему так смотришь? – заметил его внимание Тэгун. В отблеске свечей его влажная кожа блестела, придавая ему еще более чарующий вид.

– Любуюсь. Ты красивый, – признался Хакён.

Тэгун лишь фыркнул, выливая себе на руку немного геля из тюбика.

– Нам надо будет купить смазку, – произнес он, нисколько не смущаясь. Хакён же был готов сквозь пол провалиться, когда Тэгун ввел в него сразу два пальца. – Ты хорошо растянут.

– Хонбин постарался, – нервно хохотнул Хакён и чуть не вскрикнул, когда Тэгун грубо схватил его за волос и потянул на себя.

– Не хочу больше этого слышать. Никогда, – угрожающе прошипел Тэгун, надавливая пальцами внутри. Хакён двинул бедрами вперед, застонав от разлившегося по телу наслаждения.

– Никогда больше, – послушно повторил Хакён, чем заслужил очередной глубокий поцелуй, полный огня.

Тэгун действовал как всегда осторожно и медленно, поддерживая его, отвлекая поцелуями, прикосновениями к возбужденной плоти. Хакён отдавался всем телом и душой, всего себя, и Тэгун с благодарностью принимал это, как волшебный дар. Он входил в него медленными толчками, вытягивая все эмоции наружу. Но Тэгун не только брал, но и отдавал, обнажался сам, открывая свои чувства, эмоции, свои желания.

Это была волшебная ночь.

====== Возвращение блудного сына. ======

Хакён сел на бордюр, чувствуя себя высохшей травой. Мимо проезжали машины, проходили люди, с подозрением поглядывающие на него, с сочувствием, явно принимая его за трейни возле музыкальной компании.

« – Нет. Только сумасшедший вложится в вашу группу. Вы уже отработанный материал…

– Это не так! Вы послушайте, это будущий хит. Вот, взгляните, господин Ким.

– Не буду я ничего слушать. Уходите. Не тратьте мое и свое время. И мой вам совет, не пытайтесь вернуться. Вашей карьере пришел конец еще год назад…»

Это была уже третья компания за сегодняшний день, в которой ему отказали. И с каждым отказом вера в собственные силы ослабевала. Хакён понуро смотрел на диск с несколькими песнями, которые сочинили Воншик и Тэгун. Несмотря на то, что все треки в будущем могли взорвать корейскую музыкальную волну, никто не хотел даже прослушать их. Не формат. Не студийная запись. Начинать восхождение под другим лейблом оказалось чем-то нереальным. Хакён ожидал проблем, но не думал, что его будут гнать из офисов, будто он новичок-дилетант, не достойный даже внимания. Это сильно било по самолюбию, задевая и так уже потрепанную гордость.

К бордюру подъехала машина Реука. Хакён заставил себя подняться. Настроение скатилось к нулевой отметке. Он уже обратился почти во все музыкальные компании Сеула, но так и не добился никакого результата. Его, как собаку, гнали отовсюду, едва услышав бывшее название группы. Хакён понимал, что использовать аббревиатуру «VIXX» они уже не смогут из-за авторских прав, принадлежащих его бывшей компании. Но они готовы были к новому имени, новому приветствию. Только никто не допускал и мысли, чтобы их выпустить на сцену.

– Провал? – догадался обо всем Реук.

Хакён кивнул, откинувшись на спинку мягкого сиденья.

– Может, перекусишь? Ты с утра ничего не ел, – произнес Реук.

– Нет, не хочу, – Хакён достал свой листок со списком компаний, в которые можно было обратиться, и вычеркнул из него последние два пункта. Оставалось все одно нетронутое наименование – «Джейфелишен».

– Рискнешь? – спросил Реук, видя его замешательство.

Обращаться к Ян Мину после всего, что произошло, не хотелось. Хакён все еще помнил, как Директор проигнорировал его, когда не поверил, что за всем стоит Сонтек. Вереница страшных событий пронеслась в голове за несколько секунд. Хакён сжал листок в руках, сминая его за ненадобностью. Он не мог поехать к Ян Мину, но и не мог вернуться в очередной раз без результата.

– Черт! Ладно, давай к «Джейфелишен», – сдался Хакён. – Не думаю, что меня будут слушать, но попытаться стоит.

До родной компании добрались без проблем.

Реук остался ждать в машине, а Хакён, наступая на горло собственной гордости, направился к главному входу. Воспоминания были не самыми радужными и уверенности не добавляли. Хакён боялся, что его сейчас остановят на входе и вообще не дадут встретиться с Директором. Ощущения были скверными. Хакён чувствовал себя жалким сыном, которого выгнали из родительского дома, а он снова вернулся, потому что другого выхода просто не существовало. Некогда родные стены встретили привычной зеленой цветовой гаммой. Хакён прошел вперед, замечая группу молодых парней, лет по восемнадцать-двадцать. Ян Мин уже набрал новичков?

Парни, заметив его, зашептались.

– Это Эн?

– Да не, не может быть.

– Да точно тебе говорю. Это он.

Хакён огляделся в холле, желая быстрее уйти от лишнего внимания. Он был еще не в достаточно хорошей форме, чтобы показываться на публике. Привычная уверенность в себе за прошедший год изрядно потрепалась, и сейчас ему было даже стыдно показываться на глаза тем, кто раньше знал его.

– Хакён?

Он обернулся на удивленный голос и увидел Бон Соль, раньше входящую в их команду стилистов.

– Привет, Соль, – улыбнулся Хакён девушке. Когда-то они частенько ругались, вплоть до ее увольнения, но сейчас Хакён был рад видеть девушку. Соль, как обычно, была в спортивной одежде и с большим гамбургером в руке. – По-прежнему дразнишь парней? – указал он на ее руку.

– Да. Но им до тебя далеко. Никто еще так на меня не орал за гамбургер, как ты, – засмеялась девушка. – Как ты? Давно тебе видно не было. Чем сейчас занимаешься?

– Я на время уходил в тень, – сообщил Хакён.

– Оно и видно. Что с твоими волосами? – нахмурилась Соль. – Выглядишь ужасно. Ты по делу пришел или как?

– Я к Директору. Он у себя?

– Да. Только приехал.

– Я тогда пойду. Увидимся, – махнул ей Хакён и направился к лестнице.

Парни, что стояли в сторонке все это время, подбежали к девушке.

– Соль, это же Эн был, да?

– Он вернулся?

– Да-да. Это был он. А теперь идите, тренируйтесь, не мешайтесь тут!

На третьем этаже, где располагался кабинет Директора, тоже ничего не изменилось. Из закрытых кабинетов в коридоре раздавались голоса и смех. Хакён шел медленно, сердце сильно грохотало от волнения. Хакён крепко сжал диск, запрещая себе даже помыслить о побеге. Добравшись до кабинета Директора, он остановился. От нервов пересохло в горле, но Хакён, набрав больше воздуха, постучался. Услышав с той стороны «войдите», он нажал на ручку и переступил порог.

Внутри помещения тоже ничего не изменилось, даже плакаты их группы висели по-прежнему. Хакён не ожидал увидеть подобного, поэтому растерялся. С плакатов на него смотрел он сам, уверенный в себе, яркий, стильный, дерзкий. Почему Ян Мин не убрал эти воспоминания?

– Хакён?

Удивленный голос Директора привел Хакёна в чувства.

– Здравствуйте, – поклонился Хакён.

– О. Неожиданно. Проходи скорее, присаживайся, – поднялся мужчина, радушно принимая его как долгожданного гостя.

Хакёну стало неудобно. Он прошел вперед и сел за стол, тот самый стол, за которым больше года назад они расторгали контракт с компанией.

– Как ты? Слышал, ты уезжал в деревню. Вернулся? – почти с отцовской радостью стал расспрашивать мужчина.

– Да, – в горле застревал комок похороненных чувств. Когда-то давно, во времена трейни, Ян Мин заменял ему родителей, помогая освоиться в городе после переезда из провинции. Этот мужчина поверил в него и его талант.

– Как остальные ребята? Вы поддерживаете связь? – поинтересовался Директор.

– Да. Вот, – Хакён протянул руку и положил диск на стол мужчины, решив сразу перейти к делу. У него не хватало сил на этот разговор. Слишком много его связывало с этой компанией и с этим человеком. Когда-то Хакён считал здание компании своим вторым домом, в этих стенах он провел почти всю молодость. Поэтому сейчас не мог спокойно говорить.

– Что это? – покрутив обычный диск в руках, спросил Директор.

– Мы хотим вернуться на сцену. В полном составе. На этом диске – новые треки, написанные нами. Если вы их послушаете, то поймете, через что нам пришлось пройти и насколько мы хотим вернуться на сцену, – почти твердо произнес Хакён, сидя с неестественно прямо спиной.

– Но…

– Да, у нас есть некоторые проблемы, но, если вы нам поможете, они не станут помехой, – перебил его Хакён. За целый день он устал уже слушать, что они недееспособные калеки, которым место в специальных центрах социальной помощи, а не на сцене.

– Через месяц мы планировали дебют новой группы, – с сожалением произнес Ян Мин. – У ребят хорошие танцевальные и вокальные данные.

– Если вы дадите нам возможность, мы будем усердно работать, мы станет лучшими. Вы не пожалеете, Директор, – поняв, что его снова собираются отшить, с жаром стал убеждать Хакён.

– Мне жаль. Мне, правда, очень жаль, что все это произошло с вами. Мне жаль, что я тогда был недостаточно осмотрителен и не смог вам помочь, но Хакён… нереально вернуться на сцену после таких скандалов, – виновато произнес мужчина.

Хакён не хотел больше слышать отказа, он начинал уже сходить с ума от пугающей мысли, что им никто так и не поможет. За последние дни он так вымотался, его втаптывали в грязь совершенно незнакомые люди, которые и слушать ничего не хотели о VIXX. Они обвиняли его, смотрели с презрением, отвращением, даже и не предполагая, через какой ад довелось пройти всем участникам группы.

Хакён, отчаявшись, соскользнул вниз и встал на колени. Опустил голову, дыша через раз.

– Пожалуйста… дайте нам шанс.

Голос дрожал. Гордость кричала «нет!», но Хакён не знал, что еще делать. Ему стало плевать на себя, где-то там, за городом, его ждут мемберы, которые поверили ему, которые доверились и старались из последних сил.

– Поднимись, – мягко произнес Ян Мин, помогая ему вновь сесть на место. – Я хочу вам помочь. Правда. Но, как ты себе это представляешь? Хонбин не видит, Тэгун не разговаривает, у тебя травма ноги, у Джехвана – травма поясницы. Вы как собираетесь побеждать молодых и энергичных, здоровых пацанов, которые настолько амбициозны, что готовы идти по головам.

– Для них сцена – это место славы, для нас – это жизнь, Директор. Помогите нам вернуть нашу жизнь, – умоляюще начал Хакён. – Мы станем еще лучше, вы не пожалеете.

– Ни я один все решаю, ты же понимаешь. Никто не согласится вкладывать деньги в тех, кто потерпел полный крах. Да за всю историю шоу-бизнеса в Корее после таких скандалов не поднимались на ноги!

– Значит, мы будем первыми!– настойчиво произнес Хакён. – Поверьте в нас.

– Мы целый год работали над новым проектом, и не можем все бросить, ты понимаешь это? Если только… – Ян Мин задумался и качнул головой, словно отгоняя от себя бредовую идею.

– Что? – не вытерпел Хакён. Он готов был на все, что угодно.

– Если только вы сможете добиться результатов за месяц, – обреченно произнес Ян Мин. – Я мог бы вам предоставить вашу старую команду. Но через месяц, если вам не удастся вернуть прежний рейтинг, мне придется перебросить все силы на дебют новой команды. Это единственное, что я могу предложить.

Месяц – это слишком мало, катастрофически мало.

– Я не могу ничего гарантировать, – закончил Ян Мин.

– Мы успеем, – поразмыслив, произнес Хакён.

У них просто не было другого выхода.

====== Разбуди меня. ======

С момента разговора с Ян Мином начался новый этап в подготовке. Ребята с энтузиазмом приняли новость о том, что они смогут записать трек. Конечно, всех удивило то, что Ян Мин решился снова взять их под свое крыло, но выбора не было. Пришлось вновь довериться.

Все вместе приехали в компанию пару дней спустя, собравшись в малом зале для собраний, чтобы встретиться с прежней командой и разработать план дальнейших действий. Встретиться со старыми знакомыми, с которыми раньше работали бок о бок над новыми образами, было приятно. Концепция демонов, которые когда-то были людьми, предложенная Санхёком, понравилась всем. Стилисты и пиарщики поддержали эту идею, с ходу придумывая детали в костюмах и прическах. История демонов обрастала деталями. В первый же день наработок оказалось так много, что выбрать что-то одно было почти невозможно.

Несмотря на всеобщий энтузиазм, проблемы не заставили себя долго ждать.

– Вы можете сказать что-нибудь по этим снимкам? – спросил Хакён, подавив в себе зевок. Последняя неделя выдалась просто сумасшедшей. Они проводили в компании почти целые сутки, занимаясь с преподавателями по вокалу, посещая тренировки в спортзале и работая над новой хореографией для танца.

– По снимкам видно, что горло сильно обожжено, – внимательно поднося на свет черное изображение мышц гортани, произнес врач. Этого доктора посоветовал Ян Мин, помня о причине, по которой Тэгун не пел. Проблема Тэгуна вообще сейчас была основной. Хакён всем и каждому говорил о том, что вокалист примет участие в новом проекте, но Тэгун опровергал эти слова тем, что не приходил ни на одну репетицию, продолжая отсиживаться в доме. Хакён чувствовал, что из-за этого они отдаляются, ведь часто приходилось ночевать прямо в компании, в одной из комнат отдыха, чтобы не тратить время на дорогу. Занятия с физиотерапевтом тоже радости и сил не прибавляли.

– Он наш главный вокалист, нам нужно вернуть его в форму, – произнес Хакён, смотря на врача. – Я бы хотел знать, это вообще возможно? Он может петь, брать высокие ноты?

– Теоретически это возможно, – задумчиво ответил мужчина в белом халате и, поправив очки, снова взглянул на старые снимки Тэгуна. – Вы говорите, во время разговора слышны хрипы?

– Да. Словно ему что-то мешает нормально говорить, – объяснил Хакён.

– Знаете, я не вижу причин подобной реакции. Да, гортань обожжена, при пении на высоких тональностях это может вызывать болевые ощущения, но я не вижу причины появления хрипов, – произнес врач, поправив очки.

– Что вы хотите сказать этим?

– То, что причина ломки голоса лежит в другой плоскости. В его голове, – указал мужчина на свой висок. – Он сам себе запрещает петь. Вполне вероятно, это лежит где-то на подсознательном уровне. Вам лучше обратиться к психологу.

– Он у него консультируется, но пока никаких результатов, – устало вздохнул Хакён. – Может, вы что-нибудь посоветуете?

– Если только попробовать снять мышечные блокировки с области шеи, чтобы вытянуть чистый звук. Это поможет ему понять, что от хрипов можно избавиться. Думаю, как только он поймет, что причина в его голове, станет проще, – произнес доктор.

– Как можно снять эти блокировки, о которых вы говорите? – Хакён готов был вцепиться в любую возможность зубами.

– Во-первых, вот эти две точки, – мужчина указал на своем горле точное месторасположение. – Давить сильно не надо, легкий массаж большим пальцем. Затем поглаживание. Во-вторых, дыхательные упражнения. Те, что вы делаете во время пения. Они помогут расслабить гортань, но прежнего звучания добиться все равно не удастся. Больше, к сожалению, ничем не могу помочь.

– Ясно. Спасибо, что приняли, – поднялся Хакён.

Что делать с этой информацией, пока было неизвестно. Но радовало то, что Тэгун может петь. Покинув больницу, Хакён нравился обратно в компанию. Сегодня должны были записать его партии в песни.

В студии звукозаписи он пробыл до самого вечера, но результат не радовал.

– Еще раз! – останавливая музыку, потребовал Тед. Хакён кивнул, чувствуя, что сегодня у него так ничего и не получится. Он поправил наушники и снова запел, только голос сорвался в конце.

– Прости, – обреченно выдохнул он в микрофон.

– Ничего. Ты, наверное, слишком устал за последнее время. Отдохни сегодня, завтра с утра попробуем, – сдался мужчина, потягиваясь в кресле от усталости. – Ты напряжен, отчего ритм не можешь удержать, и эмоций никаких нет. Ты вымотался за последнюю неделю, наверное, поэтому у тебя сегодня не идет.

–Да, – согласился Хакён. – Как дела у остальных?

– Лучше, чем у тебя, – улыбнулся мужчина. – Санхёк порадовал. Никогда не слышал от него такого пения. Казалось, у него эмоции просто зашкаливали, он вытянул всю свою партию практически сразу. Он стал увереннее. То же самое могу сказать и в отношении Хонбина. Даже не знаю, как это описать, но у меня мурашки по коже от вашего вокала.

Хакён довольно улыбнулся.

– Раньше того не было, – задумчиво произнес Тед. – Вы словно и правда демоны, восставшие из Ада.

– Значит, у нас есть шанс на победу?

– Определенно. Музыка шикарная, инструментал, бит… эти переходы просто фантастика, за душу берет. И вам она подходит очень. Ощущения, что она отражает каждого из вас. У меня уже нет сомнений, что песня станет будущим хитом.

– Надеюсь, ты прав.

Дверь в студию тихо скрипнула, и на пороге объявился Тэгун.

– О, кого я вижу! – радостно поприветствовал его Тед. – Наш главный вокалист объявился.

Тэгун лишь коротко кивнул, неловко и слишком зажато.

– Ты записываться пришел? – спросил Тед, развернувшись к парню.

Тэгун качнул головой и указал в сторону лидера за стеклом.

– За ним? – догадался Тед. – Ясно. Он уже освободился.

Хакён снял наушники, повесил их на стойку и вышел в общий зал. Он не видел Тэгуна уже вторые сутки, и был рад его встретить в компании.

– Закроете тут все, хорошо? – оставив ключи, Тед оставил их одних. Хакён был благодарен мужчине за это. Тэгун пришел сюда, хотя до этого и слушать ничего не хотел о возвращении в группу.

Попрощавшись со звукорежиссером, Хакён закрыл дверь на ключ и с ходу притянул вокалиста к себе. Тэгун сразу ответил на объятия, крепко обняв его. Скучал. Хакён с глупой улыбкой положил подбородок на плечо парня, наслаждаясь его теплом. Как же сильно ему все это время не хватало Тэгуна.

– Ты приехал за мной?

– Санхёк сказал, что тебе не на чем добираться обратно. Некому было больше поехать, – сообщил Тэгун.

– Значит, мне надо благодарить макнэ? – улыбнулся Хакён, радуясь удачно сложившимся обстоятельствам.

– Да.

– Я так устал сегодня, – пожаловался Хакён. – Поцелуешь меня?

Тэгун медленно наклоняется, останавливается в нескольких сантиметрах от губ, так близко, что можно ловить его дыхание, ровное, спокойное, можно увидеть его глаза – притягательные, красивые. Хакён, не выдерживая этой медлительности, сам подается вперед и целует. Тэгун инициативу перехватывает довольно скоро, сжимая в своих руках, словно боясь отпустить, словно Хакён может выскользнуть и уйти в любую секунду.

Хаотичность и жадность Тэгуна сносит мозг сразу. Он толкает к дивану резко, со всей силы, так, что Хакён падает. Сердце грохочет, не желая останавливаться. Все тело сладко ноет в предвкушении, но Тэгун снова медлит, словно торопиться некуда, любуется им, опускает одно колено на диван, заставляя Хакёна развести ноги в стороны, кладет руки на мягкую спинку и нависает, как хищник, поймавший в лапы свою добычу.

Хакён все еще не привык к такому Тэгуну, но эти преображения ему определенно нравились.

– Я был сегодня у врача, – произнес Хакён. – Узнавал о твоих связках. Он сказал, что ты можешь петь.

Выражение лица Тэгуна изменилось. Он нахмурился и резко отстранился. Хакён понимал, что сейчас не время для разговора, но Тэгуна не так-то легко было вывести на разговор и вытащить его из той раковины, в которую он уходил всякий раз. Только когда они вот так близко, он немного открывался, доверялся.

– Все не оставишь эту затею? – равнодушно спросил Тэгун.

– Нет. Ты нужен нам, – Хакён притянул парня к себе за рукав ветровки. Тэгун вынужден был сесть на диван. Хакён забрался на его колени, обвивая руками шею и заглядывая в лицо, которое стало непроницаемой маской.

– Что там случилось? – тихо спросил он. – Поговори со мной, я ведь хочу тебе помочь.

Тэгун смотрел куда-то поверх его плеча, никак не показывая, что слышит.

– Я знаю, что это Хонбин обжег твое горло, – произнес Хакён, перебирая волосы на затылке парня.

– Он не виноват, – мотнул Тэгун головой. – Его заставили.

– Почему ты не хочешь петь? Ты не отказался от музыки, но почему отказываешься вернуться на сцену вместе с нами?

– Ты плачешь во сне, – внезапно произнес Тэгун. Хакён вскинул удивленный взгляд. Он и раньше замечал за собой, что просыпается на мокрой подушке, но на утро прогонял все дурные мысли. Ему некогда было заниматься самокопанием, ему нужно было жить дальше.

– Что тебе снится? – спросил Тэгун.

– Ты всегда переводишь тему, когда речь идет о тебе, – нервно улыбнулся Хакён. – Может, мне стоит расспросить Хонбина о том, что произошло в том ангаре? – жестко спросил он.

– Не надо. Ему стало лучше, не мучай его, – произнес Тэгун, положив ладони на поясницу лидера.

– А ты не мучай себя. Ты можешь петь, и я уверен, что где-то глубоко внутри себя, хочешь вернуться на сцену, снова хочешь петь. Доктор сказал, что это все в твоей голове, и ты сам все можешь исправить.

Тэгун молчал. В принципе от него можно было и не ждать ответа, но Хакён не хотел сдаваться.

– Не хочешь говорить со мной, поговори с Мари. Я уверен, она сможет помочь.

– Что тебе снится? – снова спросил Тэгун.

– Да что ты заладил! – вспылил Хакён. – Не обо мне речь идет!

Он хотел подняться, но Тэгун не дал.

– А знаешь, что. Давай я тебе расскажу, что мне снится, а ты мне расскажешь – почему не поешь, – запальчиво бросил Хакён, уверенный в том, что Тэгун откажется, снова замкнется в себе.

– Хорошо.

– Что?

– Хорошо. Рассказывай.

– Почему ты согласился?

– Ты сам предложил, – пожал Тэгун плечами. – Начинай.

– Почему я первый? – занервничал Хакён, совершенно не желая вспоминать о своих снах.

Теперь он понимал молчание Тэгуна. Но, черт возьми, он же для благо Тэгуна вырывает из него страшные кусочки памяти! Если они будут знать, почему Тэгун запрещает себе петь, то смогу побороть это. Мари сможет помочь. Только вот в ответ говорить о себе было проблематично. Хакён был уверен, что ему не нужна помощь, это просто кошмары, ничего больше. Он в порядке.

Тэгун молчал, явно не собираясь прийти ему на помощь. Его взгляд прямо заявлял о том, что первым он не будет.

– Хорошо, – сдался Хакён, собравшись с силами. – Мне снится, что я не могу вас разбудить. Все.

– Почему ты не можешь разбудить?

– Потому что вы мертвы, – выдохнул Хакён и поежился. В памяти живо всплыла подвальная комната в ангаре, безжизненные, искалеченные тела мемберов, закованные в цепи, пустые, стеклянные глаза. Беспомощность и страх текут по венам, все в крови, на полу, на стенах, на столе, на руках – все вокруг в красных подтеках. Никто не отвечает, все мертвы, никто не хочет просыпаться.

– Ты видишь его, да? – спросил Тэгун после недолгого молчания, успокаивающе погладив по спине.

Хакён кивнул. Да, он каждую ночь оказывался лицом к лицу с Ким Сонтеком. И каждую ночь он смотрел, как мужчина убивает его друзей, каждую ночь Хакён не успевал его остановить.

– Хакёна, мы проснулись, – мазнув губами по его виску, тихо произнес Тэгун. – Все.

– Кроме тебя, – обреченно вздохнул Хакён.

– Для тебя так важно, чтобы я пел? – шепотом спросил Тэгун.