Текст книги "Depend on me (СИ)"

Автор книги: Леди Катрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Они репетировали «Оn and on», но ключевой момент танца не получался таким же резким и четким, как раньше. Хакён видел, что у него выходит хуже остальных, но никак не мог заставить свое колено работать, отчего злился еще больше.

Внезапно дверь тихо скрипнула, и в зал вошел Тэгун. Игнорируя остальных, он добрел до дивана. Все начали сбиваться, поглядывая в сторону вокалиста. Удивление было таким большим, что танец разваливался на глазах. Впервые Тэгун объявился на тренировке, впервые вообще показался на глаза остальным участникам, отчего все выглядели шокированными, особенно Хонбин. Услышав перешептывание Джехвана и Санхёка, Хонбин просто замер на месте, превращаясь в статую.

Хакён заметил, что Тэгун смотрит на Хонбина странным взглядом, вроде бы и с опаской, и в тоже время с любопытством, как на ядовитый, но красивый цветок. Хакёну все это не нравилось. Присоединяться Тэгун не собирался, и это тоже злило.

– Повторим вторую позицию, – произнес Хакён, вытерев пот со лба. Присутствие Тэгуна нервировало. С утра этот парень повел себя так, будто ночью ничего и не было. Снова молчал, источая холод вокруг, отказался спускаться на совместный с группой завтрак, отказался снова принимать участие в тренировке. Хакён начинал даже сомневаться в том, что события ночи были реальны. А теперь Тэгун просто приходит на тренировку и смотрит на Хонбина.

Еще и танец не получался! Хакён приложил все силы, чтобы выполнить все точно, но боль в ноге напомнила, что подобные фокусы ему теперь не под силу. Хакён готов был взвыть от злости на собственный организм. Еще вчера он собирался следовать совету физиотерапевта и не принимать обезболивающее, но сейчас боль существенно мешала тренировке, не позволяя двигаться дальше.

– Может, нам стоит сделать перерыв? Ты неважно выглядишь, – произнес Санхёк. Он стал чересчур смелым и наглым.

– Я в порядке, – шикнул на него Хакён. – Сейчас продолжим, – направился он к столику в углу, где в прошлый раз оставил лекарства.

Столик располагался рядом с диваном, на котором сидел Тэгун.

– Если не собираешься участвовать в тренировке, покинь зал, – сухо произнес Хакён в сторону вокалиста. Тэгун не отреагировал, только теперь следил не за Хонбином, а за ним.

Хакён нервно достал из сумки таблетки, намереваясь выпить сразу две штуки, чтобы это чертово колено перестало его отвлекать.

– Тебе нельзя, – напомнил Тэгун, поднявшись.

– Отвали, – отмахнулся Хакён, откручивая крышку бутылька.

– Нельзя, – отобрав лекарство, твердо произнес Тэгун.

– Отдай, – потянулся Хакён за бутыльком. Он едва стоит на ногах из-за колена, неужели так сложно понять?

Тэгун со злостью отшвырнул бутылек в сторону. Таблетки рассыпались по полу. Хакён смотрел на россыпь белых пилюль, закипая от ответной злости.

– Да кто ты такой, чтобы мне что-то запрещать! – выкрикнул он, толкнув Тэгуна в грудь. – Думаешь, если ты по…

Тэгун не дал ему договорить. Резко заломив руку за спину, закрыл ему рот рукой и толкнул в сторону двери. Хакён злился, в бешенстве пытаясь выбраться из неожиданно сильной хватки Тэгуна.

Джехван подошел к откатившемуся в угол бутыльку. Возмущенные крики лидера стихли, когда Тэгун закрыл за ними дверь.

– Он теперь разговаривает? Все слышали или мне показалось? – спросил Санхёк, смотря на закрытую дверь.

– Он говорил, – поднимая бутылек, подтвердил Джехван.

– Только голос стал другим, – задумчиво произнес Санхёк.

– Ты в порядке? – подошел Воншик к Хонбину.

– Да, – тихо выдохнул парень. – Что за таблетки принимал Хакён?

– Эндофамил, – прочитал Джехван название.

– Что это? – подошел Санхёк ближе.

– Обезболивающее, – вздохнув, ответил Джехван. – И довольно сильное. Мне такое в больнице кололи после аварии.

– Он же говорил, что просто витамины пьет, – ошеломленно произнес Воншик.

Джехван сел на диван, поставив бутылек на столик.

– У него такие сильные боли? – тихо спросил Санхёк. – Почему он ничего нам не сказал?

– Черт! И как мы сами не заметили раньше? – Джехван расстроено откинулся на спинку дивана.

– Надо поговорить с ним, – взволнованно произнес Хонбин, направившись к двери. Воншик задержал его.

– Не надо. Тэгун сейчас с ним, – мягко произнес Воншик, придерживая Хонбина за локоть.

– Жалеешь меня? – горько хмыкнул Хонбин, выдернув руку. – Вы все жалеете, да?

– Ты ошибаешься, – возразил Воншик.

– А если бы вы узнали, что я сделал Тэгуну, продолжили бы так относиться?

В зале воцарилась тишина. Никто из них не поднимал эту тему, все сделали вид, словно не в курсе того, что произошло. Но все знали, а Санхёк и сам видел изуродованные тела Хонбина и Тэгуна, когда их выносили из ангара, он видел, в каком невменяемом состоянии был Хакён, которого врачи пытались успокоить. В тот день Хакён покончил со всем сам. Санхёк до сих пор помнил все в мельчайших подробностях. И то, как подъехала полиция, и то, как они пытались пробиться за стену, где находился Хакён и Ким Сонтек, и то, как вынесли окровавленное тело журналиста. Никто тогда не сообщал подробностей, поэтому никто точно и не знал, что происходило в том ангаре и через что пришлось пройти Хонбину и Тэгуну. Но в отличие от Джехвана и Воншика, Санхёк видел собственными глазами последствия.

– Это я. Я был тем человеком, который залил щелочь в горло Тэгуна, – произнес Хонбин. – Это я лишил его голоса. Все еще жалеете меня?

– Прекрати, – попросил Воншик.

Никто в это не верил.

– Это я, – истерично повторил Хонбин, опускаясь на пол. – Он вытерпел все, а я не смог…

По щекам парня скатились слезы.

– Не смог, – обхватывая себя руками, произнес Хонбин.

– Хватит, эй, все позади. Ты ни в чем не виноват, я уверен, что тебя заставили, – поднимая его на ноги, прошептал Воншик. Он обнял парня, успокаивающе поглаживая его по спине. – Ты сам никогда бы не причинил ему вреда. Это все Сонтек.

– Это я, – как заведенный, повторял Хонбин. – Тэгун… он был в сознании, понимаешь? Он видел, что это я, он лежал на столе, прикованный браслетами, и не мог меня остановить. Это я…

Всхлипы Хонбина ранили.

– Он понимал, что у тебя не было выборы. Я уверен в этом. Ну, все. Успокойся, слышишь? Успокойся, – дрожащим голосом Воншик пытался привести парня в чувства.

– Это я сделал.

– Пойдем, тебе надо отдохнуть, – Воншик повел его в сторону выхода. Хонбин держался за руку парня, как за последнюю соломинку.

Санхёк рухнул на диван после их ухода.

– Думаешь, они справятся? – после недолгого молчания спросил Джехван.

– Воншик поможет Хонбину, – уверенно ответил Санхёк без раздумий. В последнее время он замечал странные вещи, на которые раньше не обращал внимания. Все эти взгляды, прикосновения, которые никак не подходили к категории «дружеских».

– Тэгун-хён не разговаривал, но начал. Это уже прогресс, – стал размышлять Санхёк. – А вчера он играл на рояле.

– А ты откуда знаешь?

– Видел.

Санхёк не стал говорить о том, что видел не только саму игру, но и то, как двусмысленно близко находились его хёны. И в какой-то степени это даже было смешно. Становилось понятно, почему в их группе ни у кого не было скандалов с женским полом.

– Хён, а ты случайно не гей? – улыбнувшись, спросил Санхёк.

– Сейчас получишь, – предупредил Джехван беззлобно.

– Ты заметил, что у нас две парочки образовались?

– Не неси чепухи.

Санхёк лишь улыбнулся. Он-то знал, что не ошибается.

**

Год назад. Япония.

Хонбин был зол. От безжалостных, но таких правильных слов Хакёна хотелось рвать на себе волосы. Как можно было додуматься поцеловать его в прямом эфире? Хонбин знал, что ему нет оправдания, что его поступок поставил под удар всю группу. Но в тот момент, когда Хакён оказался так непозволительно близко и так чертовски желанно, мозги отключились совсем. Желание смешивалось с досадой и обидой. Хонбин не надеялся, никогда и мысли не допускал, что Хакён может ответить на его чувства, но лучше бы он смеялся над ним, чем так… с опаской, боясь лишний раз прикоснуться, словно его одногруппник заразный больной. Хонбина до глубины души задевало отношение Хакёна, его отстраненность, ведь раньше все было по-другому. Лидер всегда цеплялся, прикасался, обнимал. Но после разговора с Сонтеком Хакён дистанцировался. Хонбин видел жалость в его глазах, и сходил с ума от обиды. Но он держался. И на репетиции, и на концерте. Последней каплей стала игра в папперо.

Сбежав из здания телекомпании, Хонбин прогуливался по парку рядом с гостиницей. Он понимал, что сам себя загнал в угол. Он проклинал тот день, когда, напившись в баре, излил душу первому встречному. Проклинал себя за то, что позволил своим чувствам так окрепнуть и вырасти. Но что теперь делать, не знал.

Хонбин не мог себя заставить вернуться в гостиницу и снова встретиться с Хакёном. Слишком стыдно и неловко. Немного подумав, он позвонил менеджеру и, выслушав от него гневную тираду о непристойном поведении, сообщил, что полетит другим рейсом. Наверное, его голос прозвучал совсем убито – менеджер неожиданно смягчился и согласился поменять билет.

Немного погодя позвонил Воншик. Хонбин не решался ответить, но и отклонить вызов не мог. Он до ужаса боялся реакции друзей, боялся, что они отвернуться, будут презирать за его чувства. Пересилив себя, Хонбин дрогнувшей рукой нажал на принятие вызова и сел на ближайшую скамейку. От волнения стало дурно.

– Ты где? – встревоженный голос Воншика вызвал толпы мурашек по всему телу. Хотелось банально разреветься, но он лишь прикусил губу, чтобы не выдать истинных эмоций. – Хонбин?

– Да, – прочистив горло, откашлялся Хонбин. – Я в парке.

– Ты в порядке?

– М.

Воншик замолчал, но не прощался. Ему наверняка хотелось узнать подробности, но Хонбин не хотел ничего говорить.

– Хакён тут вне себя, – неловко засмеялся Воншик.

– Вам сильно досталось?

Хонбину хотелось слышать голос друга, знать, что он не один здесь, что они по-прежнему друзья.

– Ничего, разберемся.

– Воншик, я люблю его, – признался Хонбин и, затаив дыхание, ждал ответа. Сердце неровно забилось от волнений.

– Мы все его любим, – немного помолчав, произнес Воншик. Хонбин чувствовал, что друг хочет все перевести в шутку, все еще надеясь, что это шутка.

– Ты ведь все понимаешь, да? – сдавленно произнес Хонбин.

– Да, – обреченно вздохнул Воншик.

– Презираешь меня?

– Не говори ерунды, – отмахнулся Воншик. Хонбин с облегчением перевел дыхание. – Бин, чего бы ты там себе не придумал, возвращайся. Мы с ребятами ждем тебя.

– Спасибо, – сглотнув комок в горле, произнес Хонбин с благодарностью.

– Эн скоро остынет и поймет, что погорячился. Несмотря ни на что, он наш лидер и, пускай часто бывает слишком назойливым, я уверен – он разберется с Сонтеком, и вы здраво сможете решить любой вопрос. Возвращайся, Хонбин.

– Я поменял билет. Вылетаю следующим рейсом.

– Надеюсь, ты не думаешь совершать глупости, – встревожился Воншик.

– Нет, я просто… боюсь, – выдохнул Хонбин. – Мне нужно немного времени, чтобы набраться смелости и поговорить с ним.

– Мы с тобой, не переживай. Уверен, Хакён все поймет, – бодро произнес Воншик.

– Простите, что подставил группу.

– Не бери в голову. Разберемся. Позвони, как прилетишь в Корею. Я тебя встречу.

– Спасибо.

От разговора с Воншиком стало немного легче.

Ближе к вечеру Хонбин вернулся в пустой гостиничный номер, собрал свои вещи и отправился в аэропорт. Он несколько раз собирался позвонить Хакёну и извиниться, но всякий раз пасовал. С чувством вины и сожаления Хонбин вернулся на Родину.

Первым делом он собирался позвонить Хакёну и попросить его о встречи вне стен компании, но набрать нужный номер не успел. Что-то кольнуло в шее, а уже через пару секунд он потерял сознание.

Очнулся Хонбин в темном помещении, подвешенный за руки к потолку. Голова жутко болела, в натянутых мышцах тянуло легкой болью. Не понимая, где он и как сюда попал, Хонбин поднял голову и огляделся. Когда глаза привыкли к темноте, он смог увидеть решетки клетки, камеры на стенах, цепи в соседних клетках, спускающиеся вниз на тонких нитях острые крючки. От увиденного по спине пробежал противный холодок страха.

Запаниковав, Хонбин дернулся в путах, но веревки оказались слишком тугими.

– Не стоит пытаться, – раздался голос со стороны двери.

В помещении вошел мужчина в сером костюме. Он щелкнул выключателем на стене и зал залил тусклый желтый свет. Хонбин узнал в мужчине репортера.

– Ким Сонтек, – потрясенно выдохнул он и в ужасе уставился на мужчину. – Вы совсем с ума сошли? Отпустите меня!

– Нет, так ты мне больше нравишься, – безразлично отозвался Сонтек, пройдя к столу в центре зала. – Скоро у тебя появится компания, так что не волнуйся, скучно не будет.

От одного вида психа и ножей на столе стало дурно.

– Что вам нужно? Мы же делали все, что вы хотели, – стараясь говорить спокойно, Хонбин стал оглядываться в поисках спасения. Несколько клеток по периметру, железная дверь, тряпичные куклы… Это же место съемок их клипа!

– Да. Тот поцелуй. Я видел, – согласно кивнул Сонтек, надевая на себя фартук. Хонбину стало не по себе. – Ты не должен был его целовать. Ты принадлежишь мне. И твой лидер тоже принадлежит мне.

– Вы сумасшедший?! О чем вы говорите? Выпустите меня немедленно!

– Я кое-что придумал для Хакёна, – произнес мужчина и зашел в клетку. Дверка тихо скрипнула, резанув слух.

Сонтек подошел ближе, и Хонбин нервно дернулся назад, когда его пытались схватить за подбородок. По коже пробежали мурашки от безумного взгляда мужчины.

– Красивый мальчик, – довольно улыбнулся Сонтек, грубо сжав пальцы на подбородке парня. Хонбин не смог даже отвернуться. Внутри все забилось в истерике, когда ладонь мужчины скользнула по шее, ниже, к ключицам, к первым расстегнутым пуговицам рубашки.

– У тебя такая нежная кожа, – зачарованным шепотом произнес мужчина.

– Не трогай меня, – процедил Хонбин, дернувшись в сторону. От прикосновений Сонтека к горлу подкатывала тошнота, а от намерений мужчины выворачивало наизнанку.

– Ты должен стать послушным мальчиком, – Сонтек начал расстегивать пуговицы на рубашке парня.

– Отвали от меня, мразь!

Хонбин подтянулся и лягнул мужчину ногами. Сонтек отшатнулся, но не упал. Хонбин нервно и испуганно стал пытаться выпутаться из веревок. Мужчина противно засмеялся и снова приблизился. Хонбин попытался отпихнуть его, но из-за связанных рук все его попытки были тщетны. Он до последнего сопротивлялся и пытался отделаться от мужчины, но Сонтек все же нацепил ему на ноги браслеты и подвел к ним цепь, зафиксировав на месте. Возможность двигаться пропала.

– Вот так лучше, – запыхавшись немного, произнес Сонтек. Хонбин нервно дернулся, но уже ничего не мог сделать. Уязвимость и беззащитность остро действовали на нервы.

– Что вам нужно? – стараясь привести дыхание в норму, Хонбин хаотично пытался придумать способ спастись.

– Хочу коллекцию кукол, – пугающе спокойно ответил Сонтек. – Мне не нравится то, как ты на меня смотришь, – внезапно произнес репортер.

Сердце срывается на галоп. Тишина и только позвякивание цепей.

Хонбин бессмысленно дернулся в оковах, увидев в руках мужчины липкую ленту, и ужас заполнил рассудок.

Он проснулся от собственного крика, испуганно запутавшись в одеяле. Темно. Слишком темно. Страшно. Больно. От паники и бессилия на глазах слезы.

– Эй-эй, тише, Хонбин, – чьи-то руки пытаются ему помочь. Но страх настолько огромен, что не сразу удается разобраться в ситуации. Перед глазами до сих пор стоит ухмылка Сонтека и липкая лента, которой его заковали, как жалкое насекомое. Хонбин до сих пор помнил это ощущение прикосновения клейковины к глазному яблоку, натянутые веки и невозможность моргнуть, а потом страшная, сумасшедшая боль во всем теле.

– Это я, Воншик. Успокойся, ну же. Приди в себя. Это просто сон. Просто кошмар, все закончилось, – чьи-то руки мягко обняли со спины.

Воншик.

Хонбин задыхался, не в состоянии успокоиться. Эти кошмары выматывали его, изнуряли до нервного срыва. Он думал, что привык, смирился со своей слепотой, но в такие моменты, как этот, когда сердце испуганно трепыхалось в груди от приснившихся воспоминаний, Хонбин начинал сходить с ума от вечной темноты. С утратой зрения картины прошлого становились все ярче и ярче, и они не собирались блекнуть.

– Я здесь, с тобой. Успокойся, – взволнованно попросил Воншик. – Все закончилось.

Слезы хлынули сами собой. Не было никаких сил сдерживать эти рыдания. Он безумно устал бороться с самим собой. Грудь сдавливало от рвущейся наружу истерики.

Хонбин зажал себе рот рукой, чтобы подавить всхлипы.

– Успокойся. Пожалуйста, ты меня пугаешь, – шепот на ухо, теплые объятия Воншика только еще больше раздирали израненную душу, они напоминали, что он лишился всего, что больше никогда не увидит. Ничего больше не увидит.

– Может, позвать Хакёна? – предложил Воншик. Хонбин краем сознания понимал, что пугает парня, но не мог взять себя в руки. Упоминания Хакёна лишь добавило масло в огонь. Одно это имя оставляло ожоги на коже.

– Не надо, – стараясь выровнять дыхание, Хонбин стал выбираться из его объятий.

– Поговори со мной. Я же хочу помочь, Бин.

– Помочь? – ядовито бросил Хонбин, смотря в темноту перед собой. – Чем?

– Я не знаю, – обреченный вздох. – Но то что ты напялил на себя улыбку и делаешь вид, что все в порядке, не особенно помогает.

– Я не вижу, Воншик. Понимаешь, черт возьми, я ничего не вижу! – ударив кулаком по матрасу, выкрикнул Хонбин. – Я не могу больше. Не могу, – едва не скуля, он свернулся на кровати.

Хонбин чувствовал осторожное прикосновение Воншика, но оно не унимало внутреннюю дрожь. Он готов был отдать все на свете, чтобы сейчас на месте рэпера оказался Хакён.

– Не могу больше, – сглатывая слезы, Хонбин обхватил себя руками.

– Шш, успокойся, – голос Воншика дрожал, когда он стал поглаживать его по плечу.

Хонбин не знал, чтобы бы он делал без Воншика. Этот человек с первых дней пребывания в доме Реука помогал ему твердо стоять на ногах, он поддерживал и оберегал, заставляя бороться дальше. Но он не мог заменить Хакёна. И от этого становилось обиднее всего. Хакёна никто не мог заменить.

– Боже, ты дрожишь так, – в голосе Воншика слышалось неприкрытое волнение. – Давай, позвоним Мари, а?

– Не надо, – вцепившись в руку парня, прохрипел Хонбин. Дыхание постепенно приходило в норму, но ночной кошмар не оставлял.

– Ты уверен, что Мари не нужна? – не выдергивая руки, шепотом спросил Воншик.

Хонбин слышал в его вопросе тревогу, и искренне не понимал, почему Воншик до сих пор не сбежал от него в другую комнату. Ведь не было ни одной ночи, чтобы они смогли нормально выспаться из-за кошмаров Хонбина. Почему Воншик рядом? Почему он каждый раз согревает своими объятиями, справляясь с его частыми истериками? Хонбин хотел узнать ответ, но не решался поговорить об этом. Он боялся, что однажды Воншику надоест с ним возиться, и он уйдет.

– Я знаю, что тебе нужен Хакён, но с этим не могу помочь, – произнес Воншик, притягивая его обратно на подушки и укладывая рядом с собой. Хонбин послушно лег, не выпуская руки рэпера. Ему казалось, что если он отпустит его, то утонет в своих кошмарах навсегда. Как Тэгун.

– Я благодарен тебе за то, что хоть передо мной ты не носишь своей маски цветочного мальчика, – продолжил Воншик говорить спокойно. Его голос звучал так убаюкивающе, тихо, что истерика постепенно утихала. – Не притворяйся передо мной и дальше. Если тебя что-то тревожит, ты можешь поговорить со мной.

– Ты не поверил, что я мог причинить вред Тэгуну? – спросил Хонбин. – Это я сделал. Я.

– Не поверил. И никогда не поверю, – уверенно ответил Воншик, крепче прижав его к груди. – Ты пострадал не меньше его. Уверен, что ты не виноват.

– Но это был я, – обреченно выдохнул Хонбин. Темнота перестала казаться страшной и пугающей, Воншик одним своим присутствием делал ее безопасной. Говорить в такой темноте было легче. – Я не мог больше терпеть. От напряжения в глазах раскалывалась голова, словно кто-то втыкал в нее длинные иглы, – поежившись от воспоминаний, произнес Хонбин. Он не понимал, зачем хочет оправдаться, зачем говорит это, но ему нужно было выплеснуть это, разделить весь тот ужас, что не отпускал его уже год.

– Зрение не пропало разом. Оно исчезало постепенно, через два дня от этой пытки перед глазами стало все расплываться, – крепко схватившись за рукав кофты Воншика, произнес Хонбин. – Этот ублюдок сказал, что он снимет ленты с глаз, снимет меня с этих крюков, если я выполню его условие.

Судорожный вздох Вошника яснее слов говорил о том, что рассказ причиняет боль и ему.

– Он сделал предложение и Тэгун– хёну. Он сказал, что оставит его в покое, если Тэгун сломает мне пальцы. Хён отказался. Сонтек разозлился и избил его плетью. Он бил его и бил. До крови. Я должен был что-то сделать, как-то помочь ему, но не мог. Было так больно, Воншик, – Хонбин всхлипнул, зажмуриваясь.

– Хватит, – попросил Воншик дрогнувшим голосом.

– Почему я оказался таким слабым? Почему не смог все вытерпеть?

– Прекрати. Пожалуйста… прекрати изводить себя.

– Я такой жалкий, – произнес Хонбин в пустоту, презирая себя, ненавидя за слабость, за темноту, за эту никчемность.

– Не говори это, – Воншик крепче прижал его к себе. – Спи, Бин. Постарайся уснуть, хорошо? – надломлено продолжил он. – Мы справимся. Обязательно. Не думай ни о чем больше, просто отдохни. Хочешь, я тебе спою?

Хонбин чувствовал, как по его щекам бегут слезы, но постарался спокойно согласиться. Воншик начал читать рэп, и его голос постепенно выстраивал огромную каменную стену, спасая от всех проблем, пряча от безжалостного прошлого в своей уютной теплоте.

Тэгун впихнул Хакёна в спальню, бросив на кровать, как мешок с картошкой. Хакён злился, он был вне себя от ярости.

– Отойди. Мне нужны те таблетки, – процедил он сквозь зубы стоявшему возле двери Тэгуну.

– Нет.

– Я не могу без них танцевать, понимаешь? Не могу!

– Тебе нельзя их принимать, – упрямо продолжал стоять на своем Тэгун. Его голос скрипел, неприятно, отталкивающе. Тэгун это тоже услышал, он надавил себе на горло с таким остервенением, будто хотел разорвать его. Его взгляд в один миг потемнел, глаза сузились, делая парня похожим на страшного зверя. Шрам на щеке стал еще более заметным.

– Хватит истерики, – жестко произнес Тэгун, совладав с собой.

Хакён почувствовал себя погасшим фитилем. Он не мог даже накричать на парня, когда он выглядел таким уязвимым. Стоять было сложно, поэтому Хакён забрался на кровать, устало откинувшись на подушки. Тэгун, поняв, что буря миновала, сел в изголовье. Хакён подтянулся выше, положив голову на колени парня.

– Прости, – виновато произнес Хакён. – Я сорвался.

Тэгун стал успокаивающе перебирать его волосы, так ничего и не ответив.

Хакён не делал ничего до самого вечера. Просто валялся в кровати, Тэгун даже приносил еду в постель, кормил, как маленького ребенка, и ложился рядом. Не было никаких поцелуев, лишь теплые объятия, которые согревали весь день. Вечером Хакён снова вернулся к тренировкам, уже в одиночестве. Делая перерывы, ему удалось немного позаниматься. А возвращаясь к себе, он услышал музыку. Тэгун играл на рояли. Хакён в этот раз не стал мешать парню, он сделал для него все, что мог. Дальше Тэгун должен сам, должен сам поверить в себя и свои силы, должен сам захотеть вернуться, вновь встать на их общую дорогу, чтобы снова вместе направится к звездам.

====== Солнце под кожей. ======

Тэгун впихнул Хакёна в спальню, бросив на кровать, как мешок с картошкой. Хакён злился, он был вне себя от ярости.

– Отойди. Мне нужны те таблетки, – процедил он сквозь зубы стоявшему возле двери Тэгуну.

– Нет.

– Я не могу без них танцевать, понимаешь? Не могу!

– Тебе нельзя их принимать, – упрямо продолжал стоять на своем Тэгун. Его голос скрипел, неприятно, отталкивающе. Тэгун это тоже услышал, он надавил себе на горло с таким остервенением, будто хотел разорвать его. Его взгляд в один миг потемнел, глаза сузились, делая парня похожим на страшного зверя. Шрам на щеке стал еще более заметным.

– Хватит истерики, – жестко произнес Тэгун, совладав с собой.

Хакён почувствовал себя погасшим фитилем. Он не мог даже накричать на парня, когда он выглядел таким уязвимым. Стоять было сложно, поэтому Хакён забрался на кровать, устало откинувшись на подушки. Тэгун, поняв, что буря миновала, сел в изголовье. Хакён подтянулся выше, положив голову на колени парня.

– Прости, – виновато произнес Хакён. – Я сорвался.

Тэгун стал успокаивающе перебирать его волосы, так ничего и не ответив.

Хакён не делал ничего до самого вечера. Просто валялся в кровати, Тэгун даже приносил еду в постель, кормил, как маленького ребенка, и ложился рядом. Не было никаких поцелуев, лишь теплые объятия, которые согревали весь день. Вечером Хакён снова вернулся к тренировкам, уже в одиночестве. Делая перерывы, ему удалось немного позаниматься. А возвращаясь к себе, он услышал музыку. Тэгун играл на рояле. Хакён в этот раз не стал мешать парню, он сделал для него все, что мог. Дальше Тэгун должен сам поверить в себя и свои силы, должен сам захотеть вернуться, вновь встать на их общую дорогу, чтобы снова вместе направиться к звездам.

Свежий ночной воздух окутывал теплым коконом. Хакён медленно спустился на дикую набережную, подбираясь ближе к искусственному водоему. Тэгун следовал за ним, не задавая вопросов, будто молчаливая тень. Хакён, несмотря на темноту, чувствовал себя комфортно, и причиной тому был парень, что следовал за ним.

– Как тут красиво! – доставая телефон, Хакён с восторгом стал фотографировать лунную дорожку на воде. – Встань туда, я тебя сфотографирую, – махнул он своему спутнику.

Тэгун закрыл объектив и отвернулся, не желая сниматься на камеру. Хакён не стал настаивать, сделав еще несколько снимков природы, убрал телефон в карман куртки и подошел к Тэгуну, который задумчиво смотрел куда-то вдаль.

– О чем задумался? – набрав в ладонь мелкого гравия, Хакён стал запускать их в воду. – Обо мне? – шутливо спросил он.

Тэгун улыбнулся.

Хакёну нужно было больше, он хотел поговорить об их странных отношениях. Уже целую неделю каждую ночь Тэгун целовал его, прижимал к себе и засыпал, а на утро снова делал вид, что ничего не происходит. Хакёна подобное не устраивало, он хотел знать, что происходит, и в тоже время не хотел, не зная, что ожидать в ответ.

– Ты снова сегодня не пришел на тренировку, – напомнил Хакён, слегка ударив парня по ноге.

– Не хочу.

Сказал, как отрезал. Тут даже не поспоришь.

– Ты знаешь, что я хочу возродить группу в полном составе?

– Я не буду петь, – категорично ответил Тэгун.

– Ты даже не попробовал, может быть…

– Хакён! – жестко оборвал его Тэгун.

– Хорошо, молчу.

Хакён отступил от парня, прогуливаясь по берегу. Мысли о группе не покидали его. У них уже хорошо получались танцевальные номера на старые треки, даже Хонбин стал справляться. Только Тэгун по-прежнему отказывался принимать участие. Он уже понемногу начинал общаться с остальными участниками короткими репликами, но на тренировки больше не ходил. Хакён пытался его вытянуть из комнаты любыми способами, он пообещал, что не будет принимать таблеток, что снизит нагрузку. Тэгун тоже шел на взаимные уступки – стал спускаться вниз, ужинать вместе с группой.

Они еще немного в тишине погуляли по набережной и вернулись домой, в свою комнату. Тэгун привычно притянул его на кровати к себе, стал мягко целовать в скулу, и это было чертовски приятно. Хакён улыбался, забывая обо всех проблемах, что терзали его днем. И те бесконечные тренировки, которые теперь приходилось дозировать из-за болей в ноге, и странное поведение ребят в последние дни, и мысли о будущем – все это утихало, замолкало в голове.

Тэгун накрыл его губы своими, положив ладонь на спину поверх футболки. Он был так аккуратен и осторожен, словно обращался с хрустальной и хрупкой вазой. Его рука скользнула чуть ниже, почти добираясь до резинки спортивных брюк.

– Ты напряжен сегодня, – сообщил Тэгун, разрывая поцелуй и поднимая ладонь чуть выше, на поясницу.

– Просто тяжелый день, – тихо ответил Хакён. – Нам нужна новая песня, нужны деньги для продвижения, нужны специалисты по вокалу, нужен ты. А ты отказываешься даже тренироваться с нами. Ты не веришь в меня?

– В себя. Я не могу петь, – поглаживая лидера по руке, ответил Тэгун. – Мой голос … не звучит больше.

– Твой голос звучит иначе, но не хуже. Сексуальнее, – подобрал Хакён правильное слово. Эта легкая хрипотца, действительно, делала голос Тэгуна более интимным, пленительным. – Тебе просто надо попробовать записаться.

– Тебе кажется, – снисходительно улыбнулся Тэгун, проведя пальцами по обнаженной коже в месте, где футболка немного задралась. Хакёну нравились эти прикосновения, но всегда было ощущение, что Тэгуну их мало, что ему нужно больше.

– Почему ты никогда не говорил, что тебе нравятся парни? – решился спросить Хакён. – Ты и после дебюта встречался с кем-то?

– Да, – кивнул Тэгун.

– И кто это был? – любопытство разыгралось не на шутку. Хакён хотел знать все, что упустил. – Кто-то из айдолов?

– Нет, наш стилист.

– Кевин? – удивился Хакён, вспоминая молодого парня, который отвечал за их экипировку на мероприятиях. – Вы встречались?

Тэгун кивнул.

– Как долго? – шокировано спросил Хакён.

– Около года.

– Так долго…

– Мы просто время от времени спали вместе, там не было никаких чувств, – спокойно, словно это действительно не имело никакого значения для него, произнес Тэгун.

– Ты знал о Хонбине? – спросил Хакён, решив прояснить для себя отдельные моменты. – То, что ему нравятся парни?

– Он был увлечен только тобой, – сообщил Тэгун, помрачнев.

– Тебе неприятно о нем говорить? – заметив изменившееся лицо парня, спросил Хакён. Он уже давно замечал, что с тех пор, как они соединились вновь, Тэгун избегал Хонбина любыми способами, он даже выходил из помещения, если видел там Хонбина.

– Хонбин цепенеет, когда заходит речь о тебе. После того, как ты объявился на тренировке, он словно хочет мне что-то рассказать, но никак не решается. Еще и парни как-то странно переглядываются все время. Может, конечно, мне это уже все кажется, но ты тоже странно на него реагируешь. Что-то произошло в том ангаре, да?

– Хонбин не виноват. Ты скажи ему, что я не виню его, – шепотом произнес Тэгун.

– В чем?

– Это тебя не касается, – грубо ответил Тэгун, всем видом показывая, что разговор на эту тему закрыт.

Хакён не стал настаивать. Он это и так потом выяснит, только уже от других. Припрет Воншика к стене и заставит говорить, отвесит подзатыльников Санхёку, но вытрясет из него всю правду.

– Почему ты не ответил на чувства Хонбина? – после недолгой тишины, спросил Тэгун. – Он красивее меня, и тебе было бы с ним приятнее.